Текст книги "Все цветы мира (СИ)"

Автор книги: VannLexx

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

В кладовой она захватила небольшой бумажный пакетик с рисом, вяленую рыбную стружку, чай и на секунду замерла. Худенький кареглазый мальчик шестнадцати лет вновь возник в воспоминаниях Аой, и она аккуратно, стараясь не помять, положила сверху несколько завернутых в холщовую салфетку ломтиков фруктового мармелада.

***

Минут двадцать назад Аой и Зеницу покинули Поместье бабочки и теперь шагали по утоптанной широкой дороге на юг, в направлении деревни Тейчи, что означало «низина». Это был болотистый край, покрытый лесами, отличное место для логова демона, как подумалось Аой. Небо заволокло серыми кустистыми облаками, и это делало их странствие еще более зловещим, но с другой стороны, обжигающее солнце уже не терзало ее, как прежде.

И хотя тошнота и мерзкий привкус во рту отпустили Аой, она все еще мучалась от тупой головной боли, принятый настой трав лишь малость облегчил ее состояние. Сейчас она злилась даже на Иноске за то, что безбашенный юноша совсем не страдает после веселого вечера. Ей так и не удалось повидаться с ним перед уходом: его и Танджиро задержали в Штабе для обсуждения занятий с молодыми мечниками. Зато Аой встретила Незуко, которая вышла из своей комнаты, чтобы вместе с Канао проводить их с Зеницу. Аой все еще чувствовала, что Незуко испытывает к ней неприязнь, и это огорчало ее. Она могла представить, как девочка терзалась от мысли, что ее жених пару дней проведет наедине с другой.

– … полдня пути. Потом мы расспросим местных, может быть, они смогут рассказать что-то полезное, – Аой не сразу заметила, что Зеницу уже некоторое время о чем-то рассказывает, и постаралась сосредоточиться на его словах, – Думаю, этой ночью мы уничтожим демона и уже завтра днем вернемся в Поместье бабочки.

Она ничего не поняла, но фраза «уже завтра днем вернемся» звучала оптимистично. То есть она пропустит лишь одну тренировку у Иноске, не страшно. Аой решила задать разговорившемуся парню волнующий ее вопрос.

– Скажи, Незуко меня ненавидит?

Зеницу остановился от неожиданности. Он немного поколебался, прежде чем ответил: – Нет, почему ты так решила?

– Я же девушка, мы чувствуем такие вещи. Кажется, она ревнует тебя, – Аой было жутко неудобно говорить об этом, но ей действительно хотелось найти общий язык с Незуко.

– Ммм… – вновь замялся Зеницу, – могу сказать тебе так: когда ты вернешься, все, скорее всего, уже будет нормально. Она отойдет.

– Ну ладно…

Они двинулись дальше, настроение у страдающей от похмелья Аой чуть улучшилось, хотя головная боль еще раздражала ее. Хотелось лечь и проспать весь день, а не бегать за Зеницу по лесной глуши в поисках демона. Но если уже завтра она вновь окажется в Поместье, Аой готова собрать все свои силы и вытерпеть эти неудобства.

– Вы с Иноске вчера ушли с праздника вдвоем? – внезапно спросил Зеницу, не смотря в ее сторону.

И почему всех интересует ее личная жизнь? Ладно Канао, ее лучшая подруга, бывшая без ума от Иноске. Но Зеницу то какое дело, с кем она проводит свое время? Аой глубоко вдохнула, чтобы побороть соблазн выпалить несколько резких слов, которые так и вертелись у нее на языке.

– Да, мы пошли прогуляться, – спокойно ответила она. Будь добрее, веди с любопытным засранцем милый приятельский разговор.

– Для всех будет лучше, если ты не станешь сближаться с ним слишком сильно.

Аой даже задохнулась от наглости мальчишки. Это уже перебор! Да кто Зеницу такой, чтобы учить ее, как поступать? Почему его слова звучат, будто угроза? Она что, недостаточно хороша для его друга?

– С чего это вдруг? Думаешь, ему не подойдет такая девушка, как я? По-твоему, он достоин кого-то лучшего? Брось, Зеницу, я знаю, что ты недолюбливаешь меня! Но неужели настолько сильно, что даже не хочешь видеть в компании своих друзей?

Зеницу повернулся к ней, уставившись широко распахнутыми от удивления глазами. Он несколько секунд шокировано смотрел на нее, прежде чем произнес: – Нет, что ты! Я вовсе не это хотел сказать! Он не подходит тебе.

– Знаешь что, ты поступаешь крайне некрасиво! Вчера за весь вечер Иноске и слова о тебе плохого не сказал! Он лишь хвалил тебя и рассказывал, как много ты делал для него все эти годы. Иноске искренне любит тебя и гордится, что ты и Танджиро его лучшие друзья! А как поступаешь ты? Ты, Зеницу, унижаешь друга за его спиной, – Аой не могла сдержать гнев при виде такого низкого поступка.

– Считай это тем, чем хочешь. Мое дело – предупредить тебя, – голос Зеницу звучал спокойно, но Аой чувствовала, что ему горько произносить эти слова.

– Вот и отлично! Я буду очень благодарна, если ты оставишь меня в покое. Нам вовсе не обязательно разговаривать всю дорогу, мы не друзья. И будь готов терпеть меня не только два дня, но и последующие, потому что я не откажусь от Иноске, – произнеся эту гневную тираду, Аой отвернулась и стала смотреть на противоположную сторону дороги.

На самом деле, она не знала, почему была так зла. Если быть честной, она не испытывала к Иноске настолько сильных чувств, чтобы так самозабвенно защищать их. Он ей нравился, определенно, но в другой ситуации Аой лишь ответила бы, что в состоянии сама разобраться со своей жизнью. Но с Зеницу она не умела общаться нормально. Он вечно вызывал у нее шквал эмоций, любое столкновение с ним выбивало почву из-под ног до конца дня. Да уж, им точно не суждено стать друзьями!

Проходили часы, а они все шли и шли вперед в полном молчании. Аой уже раскаивалась в своей вспышке ярости, ее угнетала установившаяся тишина. К тому же не стоило портить отношения с человеком, который будет стоять между ней и демоном. Но к своему несчастью, помимо довольно скверного характера она еще обладала упрямством молодой ослицы и решила, что никогда не пойдет на контакт с Зеницу первой.

Она почти физически ощущала исходящие от мягкого и доброго юноши волны отчаяния. Наверняка он не так представлял себе их совместный поход. Но Аой ничего не могла с собой поделать, она отказывалась даже смотреть в его сторону. Так и брели они, вместе, но поодиночке, каждый по своей половине ухабистой колеи.

Тем временем местность начала меняться. Чем ниже они спускались с горы, тем больше вокруг становилось зелени. Там, ближе к вершине, где находился Штаб Истребителей, было много высоких, стройных деревьев, между которыми практически не было никакой растительности и окрестности просматривались далеко вперед. Здесь же землю покрывал густой подлесок, обочины дороги заросли травой и кустарником. Аой пришлось сдвинуться чуть ближе к центру, она испытывала невнятный страх, ожидая, что кто-то может выскочить из этих зарослей, и ей было немного спокойнее возле Зеницу.

Взобравшись на очередной холм, она обрадованно выдохнула. На горизонте был виден довольно крупный поселок, и Аой была готова дать голову на отсечение, что это и есть пункт их назначения – деревня Тейчи. Конечно, путь еще был неблизкий, предстояло спуститься с холма и пройти несколько километров, но по ее прикидкам часа через полтора она наконец сможет присесть и дать отдых усталым ногам.

Внезапно она услышала негромкое скуление, и на дорогу перед ними вышел большой черно-коричневый пес. Аой показалось, что он словно боялся чего-то, пригибая голову к земле и лишь мельком поглядывая на них. Собака казалась тощей, тусклая шерсть на животе свалялась комками. Сердце Аой сжалось от жалости. Что с этим бедным песиком? Возможно, он отошел от деревни и потерялся? Или ранен? На первый взгляд, она не видела никаких повреждений, надо бы подозвать собаку и осмотреть ее.

Двигаясь медленно и осторожно, чтобы не спугнуть нежданного гостя, Аой присела и открыла сумку. Собака напряглась и зарычала.

– Аой… – вдруг сказал Зеницу. Его голос был взволнованным и хриплым от длительного молчания, – что-то не так, я слышу.

– О, Столп Грома пришел в себя, – ехидно заметила она. Ну почему, почему она опять начинает задевать его?

– Я серьезно. Будь осторожна.

Аой лишь презрительно посмотрела на Зеницу через плечо, а затем достала несколько маленьких кусков вяленой рыбы и протянула их в сторону изголодавшегося пса.

– Давай мальчик, иди ко мне, я тебя не обижу, – уговаривала она собаку, но та лишь злобно скалилась.

Если бы Аой была менее упряма, то уже сдалась бы. Инстинкты подсказывали, что она в опасности, но нежелание того, чтобы Зеницу оказался прав, было сильнее. К тому же Аой любила собак, и ей было жаль измученное животное. Она надеялась подманить пса к себе и убедиться, что он не ранен. Стараясь не напугать его, она бросила в сторону рычащей собаки кусок рыбы.

– Аой, – снова напряженно произнес Зеницу. Боковым зрением Аой заметила, что юноша положил ладонь на рукоять клинка.

– Зеницу, угомонись, это всего лишь больная собака. Не бойся, она ничего с тобой не сделает. Должно быть, ей встречались жестокие люди, поэтому она не хочет подходить. Наверное, будет лучше, если я сама пойду к ней.

Она встала и хотела было двинуться вперед, но почувствовала обжигающий захват на запястье. Злобно обернувшись, Аой вперилась взглядом в серьезные прищуренные глаза Зеницу. Она непроизвольно вздрогнула от того, сколько в них было власти, парень был совсем непохож на себя. Ей стало страшно и захотелось поверить ему, остаться рядом, спрятаться за крепкой спиной, но это длилось лишь секунду. Аой дернула руку, но Зеницу держал слишком крепко.

– Пусти, идиот, ты делаешь мне больно!

Зеницу заморгал, словно приходя в себя, и воспользовавшись его замешательством, Аой резко вырвалась из хватки. Не раздумывая, она устремилась вперед, для нее было важно не только доказать свою правоту, приручив бродячего пса, но и уйти подальше от горящих глаз странного юноши и непривычного чувства покорности, которое она на миг испытала возле него. Она двигалась стремительно, но мысленно еще переживала произошедшее минуту назад, ощущая жар в саднящем запястье, и слишком поздно увидела то, что должно было насторожить ее еще давно. Только лишь сейчас, приглядевшись внимательнее, она заметила пенистую слюну, стекающую из оскаленной пасти. Как медик, Аой слишком хорошо знала подобные симптомы.

Она немедленно остановилась, но в это время пес сделал первый несмелый шаг вперед. Затем в нем будто спустили заведенную пружину, и крупное животное, отталкиваясь от земли большими тяжелыми лапами, побежало прямо на нее. Аой отлично видела, как с каждой долей мгновения опасный зверь становится все ближе, но единственное, что она смогла сделать – зажмуриться и закрыть голову руками.

========== Глава 6 ==========

ТЕЙЧИ

Аой была напугана, страх парализовал ее. Даже сбитая наземь мощным рывком, она думала только о том, куда вонзятся острые зубы, покрытые смертоносной слюной. Она молилась, лишь бы животное не выбрало для атаки шею, поэтому свернулась комочком в пыли, стараясь спрятать горло и заранее готовясь к пронзительной вспышке боли, которая уже должна была настигнуть ее.

Но через пару секунд после падения Аой услышала короткий визг и больше ничего. Ни звука когтей, царапающих каменистую почву, ни угрожающего рычания, которое так поздно насторожило ее. Аой чувствовала, что слезы текут по щекам, но не смела отнять рук от лица. Лежа на земле с отчаянно колотящимся сердцем, она плакала от жалости к самой себе. Легкие несмелые шаги приближались, и Аой знала, кому они принадлежат. Тому, кто не раз просил ее быть осторожной, тому, кто спас ее бесполезную задницу, пока сама она, как обычно, облажалась из-за своего упрямства. Ну почему именно Зеницу должен был увидеть ее такой – жалкой, трусливой, рыдающей от страха? Почему именно ему она показала те свои качества, которые так презирала в нем?

Она резко села, размазывая грязными руками бегущие слезы. Рядом с ней темным силуэтом стоял Зеницу, но не он овладел вниманием Аой. Чуть поодаль лежал труп собаки с отсеченной головой, пасть до сих пор была раскрыта в угрожающем оскале. Тонкая струйка крови медленно вытекала из ровного гладкого среза на месте шеи. Земля была пересохшей и твердой, красная густая жидкость не впитывалась в почву, а мерзкой дорожкой пропадала где-то под холмом. Аой совсем не боялась крови и не жалела больного пса, смерть от бешенства была бы гораздо мучительнее, но она увидела то, от чего у нее перехватило дыхание. Красивый клинок Зеницу с желтым лезвием был брошен там, возле трупа, перепачканный в прилипшей к кровавым пятнам дорожной пыли.

Ее словно оглушило, когда она поняла, что почти такой же клинок, с чуть более женственной рукоятью и нежным розовым отливом на лезвии спокойно лежал в ножнах у нее на бедре. Как она может надеяться выйти живой из схватки с демоном, если даже в смертельной опасности не подумала защитить себя! Аой любила медицину именно потому, что всегда чувствовала потребность помогать другим, заботиться о слабых, но насколько же нужно быть беспомощной, чтобы не уметь позаботиться о себе! Она отвернулась, оставив за спиной Зеницу и его меч – напоминание о собственной никчемности.

И буквально через пару мгновений Аой ощутила горячие руки на своих плечах. Зеницу робко поглаживал ей предплечья почти невесомыми движениями, словно боясь уколоться о ее холодность.

– Аой, как ты? Тебе не больно? – услышала она взволнованный голос.

Не хватало ей еще и его жалости! Аой повела было плечом, чтобы скинуть чужую руку, но внезапно увидела то, что сразу заставило ее забыть обо всех своих переживаниях. Левый рукав рубашки парня был порван.

– Зеницу, собака укусила тебя? – встревоженно спросила Аой, поворачиваясь к юноше.

– Кажется, лишь немного задела, – ответил тот без малейшего признака беспокойства.

– Пресвятые данго, Зеницу, ты что, совсем идиот?! Она же была больна бешенством, это смертельно опасно!

Лицо Зеницу побледнело, а Аой вскочила на ноги и дернула парня, заставляя того подняться следом. Окинув быстрым взглядом окрестности, она заметила неподалеку дерево с толстым широким стволом и потащила за собой совершенно растерявшегося мальчика.

– Я что, теперь умру? – бормотал он, послушно двигаясь за ней.

– Не умрешь, все будет хорошо, – успокаивала его Аой. Она усадила совсем раскисшего парня на траву под деревом и принялась закатывать его рукав, – Как тебя вообще укусили? Я думала, ты очень быстрый.

– Совсем с ума сошла, женщина?! Представь, что было бы, оттолкни я тебя на большой скорости? У тебя не осталось бы ни одного целого ребра! – похоже, эта возмущенная речь забрала у Зеницу все силы, и он закрыл глаза, прислонившись головой к бугристому стволу.

Аой решила, что ей пора заткнуться. Она и не думала, что Зеницу вытолкнул ее из пасти пса, ей казалось, бешеное животное повалило ее на землю. А получается, Зеницу сознательно спасал ее, рискуя оказаться укушенным. Ей стало стыдно перед ним, как никогда в жизни, но Аой не знала, чем помочь юноше, особенно перед крайне болезненным уколом. Она как можно бережнее протерла мышцу плеча Зеницу, куда намеревалась сделать инъекцию средства от животных ядов, словно заранее извиняясь за боль, что ему причинит.

– Зеницу, потерпи немного, сейчас будет неприятно! Сконцентрируй дыхание, чтобы не дать яду распространиться слишком быстро.

Одним плавным движением она вогнала шприц в плечо. Сердце Аой болело так, словно это ей кололи обжигающую жидкость. Зеницу зашипел, а Аой стиснула зубы, когда парень изо всех сил сжал ее ногу чуть выше колена. Сейчас ей даже не хотелось размышлять, как его рука вообще оказалась у нее на бедре.

– Аой, я умираю, я чувствую это! Все горит! – Зеницу открыл мутные от боли глаза, – передай Незуко, что мои последние мысли перед смертью были о ней!

Аой в это время осматривала место укуса. Выглядело не так уж и плохо: рана чистая, а рука чуть бледнее остального тела, значит, Зеницу все же удалось сконцентрироваться и замедлить кровообращение, несмотря на панику. Она смыла выступившую кровь водой из своей фляги, достала пахнущую хвоей мазь от инфекций и начала наносить на укус.

– Ты не умираешь, успокойся! – ответила Аой. И хотя ей было жаль страдальца, теперь, когда она вовремя успела ввести противоядие, он вновь начал раздражать.

– Ответь мне лишь на один вопрос, и я умру спокойно, – Зеницу же, казалось, всерьез собрался проститься с жизнью, – Чем Иноске лучше меня? Почему все так любят его?

Эти неожиданные слова оторвали Аой от обработки раны. Ее рука была в липкой мази, поэтому она очень медленно и аккуратно, стараясь не запачкать лицо Зеницу, коснулась лба «умирающего». Вдруг она все же вколола ему сыворотку недостаточно оперативно и теперь его мучил жар? Но нет, никаких явных признаков болезни, кроме дикого бреда, не наблюдалось.

– Не молчи, это важно! Чем он лучше? – требовательно повторил вопрос Зеницу.

Аой вздохнула. У нее были тысячи вариантов ответа, в основном сводившиеся к тому, что Иноске не был капризным бесячим недоразумением, но, с другой стороны, Зеницу же, не задумываясь, пожертвовал собой ради ее безопасности…

– Понимаешь, – начала она, чувствуя себя словно на тонком льду, один неверный шаг – и они вновь рискуют поругаться, – Иноске не лучше тебя. Он другой. Вы разные. И любят вас обоих тоже по-разному.

Зеницу о чем-то задумался, но потом удовлетворенно кивнул: – Любят по-разному, я понял, спасибо. Больно, – пожаловался он напоследок.

– Да, знаю, прости, но я еще не могу использовать обезболивающую мазь, нужно подождать, пока впитается эта, – как врачу, Аой было тяжело видеть чужие страдания. К счастью, она вспомнила о сладостях, захваченных из кладовой, и протянула Зеницу завернутый в салфетку мармелад со словами: – Вот, съешь, придаст сил.

Здоровой рукой Зеницу молниеносно выхватил предложенное угощение и замолк. Аой воспользовалась установившейся тишиной и присела рядом с юношей, оперевшись спиной о ствол дерева и размышляя, как же ей действовать дальше. В таком положении она не видела лица мальчика, поэтому неосознанно прижалась к его плечу так плотно, как только могла, словно надеясь хотя бы таким образом уловить мельчайшие изменения его состояния.

И помыслить было нельзя, чтобы позволить ему сегодня ночью бродить по деревне в поисках демона. Нужно найти место для ночлега, а значит возвращение в Поместье бабочки придется отложить как минимум на день. Аой покачала головой, которую все еще не оставляла легкая ноющая мигрень, понимая, что происходящее исключительно ее вина.

– Все еще болит, – вновь услышала она жалобный голос Зеницу, который, должно быть, уже прикончил весь мармелад. Ну, по крайней мере, теперь его речь не звучала так, словно он прощается со всем миром.

– Я знаю, потерпи, пожалуйста, еще немного, – Аой помассировала виски, пытаясь сдержаться и не накричать на несносного мальчишку.

– Поговори со мной, – попросил страдающий Зеницу.

Хм, надо же, в его белокурую голову пришла дельная мысль. Аой часто разговаривала со своими пациентами, если позволяло время, дружеская болтовня о всяких мелочах действительно помогала забыть о боли. Ей нужно продержаться всего минут двадцать и не взорваться, потом она сможет наконец перевязать руку Зеницу и продолжить путь в Тейчи.

– Хочешь, расскажу тебе о Киото? – парень промолчал, но Аой почувствовала легкое колебание его плеча, наверное, Зеницу кивнул в ответ, – Я жила там последние два года. Это потрясающий город. В нем тысячи храмов и святилищ, в Квартале Гейш устраивают уличные представления, а еда на прилавках у торговцев всегда свежая и пахнет так, что душу продать хочется за один укус. А как красиво, когда цветет сакура и белые лепестки покрывают древние мостовые…

– Хотел бы я там побывать, – голос Зеницу был мечтательно задумчивым, будто его и правда увлек рассказ Аой, – Мне нравятся города. Я не очень люблю жить в горах, все время боюсь наткнуться на медведя…

– Не надейся, что позову в гости, моя квартира слишком маленькая для двоих.

Аой услышала, как раненый юноша хмыкнул, и сочла это хорошим знаком. Она еще долго рассказывала о своей жизни, о больнице, в которой работала, о планах и мечтах. Было странно, но казалось, Зеницу действительно заинтересовало, каково это – жить в одном из самых крупных городов Японии, а Аой, обожавшая Киото до умопомрачения, была готова часами расписывать его прелести. Ее удивляли неожиданные вопросы и непосредственные рассуждения Зеницу. Возможно, и с этим странным парнем можно найти какие-никакие точки пересечения.

В Тейчи они добрались, когда заходящее солнце было уже почти у горизонта. Поселок оказался густонаселенный, застроенный крепкими добротными домами. Практически у самых ворот Аой заметила небольшой постоялый двор, втиснутый среди остальных деревянных строений. На энгаве приветливо мерцали фонари, приглашая разделить теплый ужин и обещая комнаты для ночлега.

– Остановимся здесь? – предложила Аой, указывая рукой в сторону домика, который с каждой секундой манил ее все больше.

– Хорошо, я договорюсь о комнатах. Где твои деньги? – спросил Зеницу, доставая из кармана формы бархатный мешочек, показавшийся Аой смутно знакомым.

Так вот что это было! Черт побери, она даже не вспомнила об этом приложении к приказу, когда собиралась на задание! Теперь ей придется ночевать на улице. Что же, вполне заслуженное наказание для Аой Канзаки, начинающей алкоголички!

Должно быть, Зеницу прочитал ответ, написанный на ее лице, поскольку растерянно проговорил: – Аой, моих денег хватит лишь на одну комнату…

Уже через пару минут они стояли перед полной радушной женщиной средних лет, хозяйкой гостиницы, смотря куда угодно, только не друг на друга.

– У меня есть то, что подойдет такой милой паре, – довольно улыбаясь, сказала дама, у которой ярко-пунцовый и смущенный донельзя Зеницу попросил отдельную комнату с двумя футонами, – В конце коридора ванная, там можете подобрать себе чистые юкаты по размеру, а футоны в вашей спальне уже сдвинуты вместе.

***

Поужинав, Аой направилась прямиком в ванную комнату, оставив Зеницу осваиваться в новом жилище, и теперь, вымывшись, стояла на пороге их пристанища на ночь, не веря, что существуют настолько узкие комнаты. Сказать, что футоны были сдвинуты вместе означало довольно-таки сильно слукавить. Скорее, один футон почти на четверть заходил на другой! Но Аой оставалось лишь сглотнуть подступивший к горлу ком и в очередной раз проклясть свою глупость и несобранность. Комната была пуста, только их дорожные сумки одиноко лежали в углу, и на стене висела потрепанная гравюра, изображавшая уютную обвитую зеленью беседку на берегу реки.

Хотя еще с утра Аой страшно раздражал тот факт, что ближайшие несколько дней она проведет с Зеницу, сейчас ей стало тоскливо. Интересно, куда запропастился мальчишка? Аой не отказалась бы поговорить перед сном, да и просто побыть рядом с кем-то привычным и успокаивающим в этом незнакомом поселке. Она спустилась в главный зал, служивший еще и столовой, но и там среди немногих посетителей не увидела знакомую златовласую макушку.

Наконец, с подсказки хозяйки Аой нашла своего пропавшего спутника. Выйдя на порог гостиницы и прислонившись к косяку входных дверей, она рассматривала сидящего на энгаве юношу, который не замечал ее присутствия. Зеницу устроился на деревянном полу, удобно облокотившись спиной о резную балку. Рядом лежал блестящий в свете фонарей клинок, на лезвии которого до сих пор виднелись кровавые пятна, и, судя по перепачканной тряпке на колене Зеницу, хозяин пытался привести свое оружие в должный вид. Но его отвлек маленький коричневый воробей, что-то негромко чирикающий и тянущийся за каждым зернышком риса, которыми награждали его покрытые пылью пальцы.

Аой улыбнулась и поежилась. Вечера становились все холоднее, а она вышла на улицу в одной лишь тонкой желтой юкате. Только эта одежда оказалась ей впору, хотя цыплячий цвет совершенно не шел к синим глазам и влажным черным волосам. Аой не стала собирать косу, надеясь, что свежий уличный ветерок быстрее высушит распущенные пряди. Зеницу услышал легкое движение и поднял взгляд.

– Ты позвал Чунтаро! – Аой подошла и опустилась на колени рядом с парнем, чтобы погладить ласковую птичку. До чего же милая пичужка, гораздо приятнее оглушительно каркающих ворон.

– Да, хочу сообщить Танджиро, что мы задержимся, – ответил Зеницу, кивая на свернутую записку возле бедра, – Там еще осталось место, можешь написать пару строк Иноске, если хочешь.

– Нет, спасибо, у нас не настолько близкие отношения. Почему ты на улице?

– Вышел почистить клинок. Не хотел делать это в комнате, вдруг тебе не понравится. Сама понимаешь, кровь и все такое…

Надо же, Зеницу волновался о ее чувствах… Аой еще раз оглядела странную сцену, развернувшуюся на энгаве. Молодой симпатичный юноша, по одну сторону от которого покоится окровавленный меч, по другую – письмо для переживающих друзей, а сам он в это время подкармливает пернатого посыльного припрятанными остатками ужина. Вдруг Аой поняла, что хочет сказать Зеницу нечто очень важное. Возможно, ее слова смогут взбодрить его.

– Зеницу, я поняла, чем ты отличаешься от Иноске.

Парень вскинул голову, оторвавшись от игры с воробьем, и с интересом посмотрел на нее.

– Понимаешь, Иноске – воин, а ты – защитник. Иноске уважает силу, а ты помогаешь слабым. И мне кажется, именно такие Столпы нужны Корпусу Истребителей. Пока вы возглавляете охотников, нам ничего не угрожает. И знаешь, хотя я сказала, что мы не друзья, я хотела бы, чтобы ты стал моим другом.

Щемящее чувство удовлетворения и осознания того, что она поступила правильно, не смолчав, накрыло Аой, когда Зеницу едва заметно улыбнулся ей в ответ. Это не была привычная горькая усмешка, это была настоящая улыбка, пусть и напоминающая тень его прежней. Аой стало жарко от нахлынувших эмоций, и она опустила глаза, уткнувшись взглядом в пальцы, перебирающие рисовые зернышки. Увиденное заставило ее протянуть руку и схватить ладонь парня, с ужасом уставившись на нее.

Юноша попытался было сжать пальцы, но Аой строго посмотрела на него, и он сдался, смущенно отвернувшись. У Зеницу были на удивление красивые руки. Тонкие кисти с длинными пальцами, благородно выступающая косточка на запястье. «Руки музыканта», так назвала бы их Аой. Когда-то в одном романе ей встретилось изящное определение, и она запомнила его. Но как можно было настолько изуродовать эту элегантную красоту? Безобразный шрам от плохо зажившего ожога пересекал ладонь Зеницу. Когда то нежную кожу покрывали загрубевшие мозоли, подушечки пальцев стали жесткие и плотные, около ногтей выступали заусенцы. Едва ли Зеницу мог выбрать более неподходящее занятие, чем добыча древесного угля.

– Зеницу, ну как ты мог так запустить себя? – укоризненно проговорила Аой, водя пальцами по заскорузлой коже и размышляя, что же из этого она сможет исправить содовыми примочками и лечебными маслами, вернувшись в Поместье, – Ты содержишь семью, спасаешь глупых девушек от разъяренных собак, даже о воробье своем не забыл. Как можно заботиться обо всех и совсем не уметь заботиться о себе?

Она замолчала. Невнятное чувство дежавю пронзило Аой. Несколько часов назад те же слова она мысленно произнесла, ругая саму себя. Неужели они с Зеницу похожи больше, чем она могла предположить? Аой попыталась было встать, но парень удержал ее.

– Прости меня за то, что сказал сегодня днем. Я вовсе не думаю плохо об Иноске. Он очень, очень хороший человек. Просто я не хочу, чтобы кто-то из моих близких страдал, – Зеницу выглядел взволнованным, и Аой решила не перебивать его, – У Иноске есть тайна. Извини, но я не могу сказать больше.

Аой закатила глаза и ухмыльнулась. Вот упертый мальчишка. Она поднялась с колен и отряхнула юкату от приставшей к ней пыли.

– Я пошла спать. Заканчивай и возвращайся в комнату. Завтра я не позволю тебе отлынивать от работы, Столп Грома.

Зеницу снова несмело улыбнулся, а Аой поспешила внутрь, чтобы скрыть неброский, но тем не менее румянец, покрывший ее щеки. Вернувшись в комнату, она легла на футон и попыталась уснуть, гадая, о какой же тайне Иноске хотел предупредить ее Зеницу.

Она задремала, но вернувшийся юноша разбудил ее. Аой прикинулась спящей, наблюдая за вошедшим Зеницу. Похоже, сначала он посетил ванную, потому что теперь на нем была белая юката в тонкую синюю полоску. Стараясь не выдать свое любопытство, Аой следила за тихими перемещениями соседа по комнате: вот он устроил в углу свой клинок, сложил черную форму охотника, грациозно скользнул под одеяло и напоследок погасил оставленную специально для него лампу. Аой не смогла сдержать улыбку от увиденного – Зеницу вжался в противоположную стену так сильно, что в этой узкой комнате между ними можно было бы уложить еще одного человека. Забавный он все-таки, хоть и идиот…

***

Ей снился удивительный сон.

Аой оказалась в саду Поместья бабочки. Яркий солнечный свет заливал все вокруг, и до боли в глазах ослепляли бело-розовые цветы персика. Все деревья, которые она только могла видеть, были усыпаны нежными цветами. Аой успела подумать, что это странно, ведь возле Поместья совсем не было персиковых деревьев, но созерцание невероятной красоты отвлекло ее. Сочная зеленая трава была длиннее, чем ей помнилось, густые заросли щекотали ноги, не давая сделать шаг. Но Аой и не пыталась, она не хотела уходить и лишь подставила лицо под порыв теплого ветра. Ей было слишком легко и радостно находиться в саду возле своего дома, хотя казалось, что не хватает мельчайшей детали, чтобы стать окончательно счастливой.

Внезапно ветер подул сильнее, обдав ее кожу жаром. Повинуясь быстрому движению воздуха, хрупкие белые лепестки взлетели ввысь, кружа вокруг Аой в странном танце. Куда бы она ни посмотрела, со всех сторон ее окружали цветочные вихри, и эта удивительная картина вызывала слезы восторга. Подняв голову вверх, Аой заметила, что на кронах персиковых деревьев уже созрели яркие благоухающие плоды. Как только насыщенный аромат фруктов наполнил воздух, неистовый танец бело-розовых лепестков пошел на убыль. Они медленно опускались на изумрудную траву и таяли, словно снег.

Проследив взглядом за упавшими цветами, Аой увидела его. Иноске возник посреди сада, будто последние тающие цветочные снежинки создали мираж, чтобы Аой любовалась прекрасным юношей тогда, когда их не станет. Он был таким же восхитительным, как и в ту ночь, когда они виделись в последний раз. На Иноске была все та же черная юката, соблазнительно распахнутая на груди, а на его губах, вкус которых Аой еще не успела забыть, играла чарующая улыбка. Иноске приближался, а Аой едва переводила дыхание, боясь разрушить видение.

Растревоженная его красотой, она сделала пару шагов назад, пока не уткнулась спиной в шершавую кору персикового дерева. Аой чувствовала – происходит что-то неправильное. Ее грызло беспокойство, словно она делала то, чего не следовало. Но Иноске не стал ждать, когда она разберется с обуревавшими ее эмоциями. Юноша подошел почти вплотную, и как бы Аой ни пыталась спрятать глаза, она снова и снова возвращалась к созерцанию самого красивого лица в мире, которое сейчас казалось чужим.