Текст книги "Пришествие феникса (СИ)"

Автор книги: Valor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Он повернул голову вправо, туда, где возле двери десантного отсека виднелась высокая фигура Октавиана. Магистр стоял, примагнитив подошвы своих керамитовых сапог к палубе десантного отсека. Бардовый плащ с изображением черной огненной птицы ниспадал с наплечников до самого пола. Ему первому выпадет честь ступить на землю Тандрамара. Право целиком оставалось за ним. Он был их вождем, вдохновителем. При взгляде на магистра сомнения Марка отошли на второй план.

По бокам от Октавиана сидели Одрик Корнелий и Эревард. Один в антрацитово-черной броне, золотые черепа злобно скалились с богато украшенного нагрудника. В одной руке верховный капеллан сжимал крозиус, ладонь другой покоилась на рукоятке мельтагана.

Эревард закрыл глаза, предаваясь одному ему известным размышлениям. Лицо покрывали преждевременные морщины. Длинные темные волосы ниспадали до плеч. Броню сапфирового цвета покрывали защитные сигилы, нанесенные серебристой краской. На груди, прикованная цепями, покоилась реплика знаменитой Книги Ламберта – давно утраченной реликвии капитула. Рука лежала на навершии длинного меча.

Марк впервые путешествовал в компании такого количества высших офицеров.

«Этот день войдет в историю. Через сотни лет хронисты капитула запишут, что Марк Веридий был среди тех, кто впервые вступил на землю Тандрамара. Я сделаю все, чтобы соответствовать значению момента».

Дав это обещание, рыцарь в очередной раз за день углубился в тактические детали миссии, мерцавшие на ретинальном дисплее шлема.

Планета встречала закат. Скупое на тепло солнце медленно заваливалось за горизонт, отбрасывая молочный свет на небосвод. Первый «Громовой Ястреб» вырвался из облаков, оглашая воздух мира басовитым ревом турбовентиляторных двигателей. Стабилизаторы ощетинились лазпушками и тяжелыми болтерами – грозными жнецами живой силы противника. На темно-сером абляционном керамите машины сверкала огненная птица с рыцарским крестом – символ завоевателей, готовых вступить в свои права.

Второй челнок тенью следовал за первым. Грузовой контейнер в подбрюшье делал его похожим на гигантскую рыбу, сменившую водную гладь на небесный простор.

Расправив крылья, Рыцари Феникса спускались на Тандрамар.

Пилотам открылся разнообразный пейзаж планеты. В той части полуострова, над которой летели машины, раскинулась широкая каменистая низина, утыканная островками заснеженного леса. На западе виднелись пики длинной горной цепи. Именно там было отмечено место высадки.

Снизившись до километровой высоты, челноки продолжили полет над низиной, взяв курс на цель. Вскоре горы заполнили собой обзорные экраны, и пилоты смогли детально рассмотреть побеленные снегом клыкообразные пики. Они устремлялись вверх будто копья планеты, которая бросала вызов своим собственным небесам. Вершины вздымались одна за другой, им не было конца.

Челноки сбросили скорость, выискивая место для посадки. Им пришлось обогнуть несколько горных вершин в поисках необходимого пространства. Наконец, среди острых пиков и бездонных щелочей им удалось отыскать пологий склон, достаточно обширный, чтобы туда могли приземлиться обе машины.

«Громовые Ястребы» взяли курс на посадку, и через несколько минут приземлились на поверхность планеты с синхронностью, которая выдавала сверхчеловеческое происхождение пилотов. Худосочные хвойные деревья, покрывавшие склон небольшими островками, обгорели под выхлопными струями тормозных двигателей.

Двери десантного отсека первого «Громового Ястреба» с шипением открылись. Посадочная рампа с громким звуком удалилась о камень, разметав пухлое покрывало снега. Лязг керамитовых поножей возвестил о появлении космодесантников.

Франц Октавиан спускался первым, подставив холодному воздуху свое бледное лицо. Его фигура возвышалась над остальными. Сзади него вышагивали Эревард, Одрик Корнелий и вексиллярий капитула, держащий перед собой знамя Неискупленного крестового похода. Почтенному полотну предстояло уйти в этих землях на заслуженный покой.

Сразу за ними двумя цепочками потянулись космодесантники, вооруженные болтерами и холодным оружием. Ступив на поверхность планеты, они образовали полукруг перед Октавианом, сканируя окружающее пространство авточувствами шлемов.

Одновременно из транспортного челнока потянулась вереница техносервов, возглавляемых несколькими технодесантниками. Смертные слуги были одеты в подбитую мехом форму, предназначенную для работы при отрицательных температурах. Лица были скрыты за фильтрационными масками и круглыми очками, чтобы защитить от укусов горного мороза. Космодесантники могли пренебречь подобными условностями, и некоторые из них свободно ходили с непокрытой головой. Усовершенствованная генной инженерией самого Императора кожа была способна выдержать и куда худшие условия.

Рассредоточившись по периметру, технодесантники и сервы начали превращать склон в оперативный пункт управления. Меньше чем за час вокруг места высадки вырос металлический забор, оснащенный авгурными зондами и мощными прожекторами. Непрошенный гость, будь то человек или зверь, не смог бы и на километр приблизиться к лагерю без ведома Рыцарей Феникса.

Два десантно-штурмовых челнока стояли посреди лагеря, словно корабли древних завоевателей, выволоченные на берег незнакомой земли. Они были не просто транспортами, но провозвестниками имперской власти. Они объявляли: «Теперь и на этот мир пришел свет Императора в лице Его могущественных сыновей».

– Добро пожаловать на Тандрамар, братья, – произнес Октавиан, когда с первыми приготовлениями было покончено. – Здесь наш долгий крестовый поход заканчивается. Выступайте в свои квадраты и выполняйте приказы. Когда взойдет солнце, мы явим себя местным жителям.

Резкий металлический звук прогремел над зоной высадки, когда тридцать рыцарей стукнули латными рукавицами по нагрудникам, принимая приказ.

Марк обратил внимание на транспортный «Громовой Ястреб», из чрева которого показались корпуса нескольких лэндспидеров, медленно парящих в полуметре над поверхностью. Эти разведывательные машины применяли древнюю технологию гравитационных полей, использующуюся еще со времен Великого крестового похода, что делало их весьма редкими и ценными образцами, доступными лишь космическим десантникам. Лучшего транспорта для исследования просторов Тандрамара было не найти. Марк научился управлять одним из таких в бытность скаутом, и сейчас по праву считался одним из лучших молодых пилотов капитула.

Вокс ожил, передавая приказ сержанта Вордрейна по закрытому каналу связи отделения. Рыцари разошлись по машинам, ведомые своими командирами. Марк и Амадей подошли к одному из гудящих лэндспидеров усовершенствованной модели, носившему название «Темная стрела». Когда Марк уселся у пульта управления, вокс снова заговорил, передавая голос сержанта по закрытому каналу.

– Нас будет сопровождать гость, брат-рыцарь. Верховный библиарий Эревард отправится с нами и будет вести переговоры от лица магистра. Ты наш лучший пилот, так что повезешь его на своей машине.

– Слушаюсь, брат-сержант!

К чести Марка, он отнесся к новости совершенно спокойно. Когда приходило время действовать, он умел забывать о титулах, и не чувствовал напряжение в присутствии вышестоящих офицеров. Он уважительно кивнул Эреварду, который явился в ту же минуту и разместился на дополнительном кресле сзади.

– Что ж, рыцари, – произнес верховный библиарий, чье лицо светилось предвкушением предстоящих открытий. – Давайте узнаем, что таит в себе этот мир.

Грав-подушка «Темной стрелы» загудела громче. Машина тронулась с места, и, совершив грациозный разворот, направилась на север сквозь опустившуюся на планету ночную мглу.

========== V ==========

Междоусобные войны всегда начинаются одинаково.

Древняя поговорка гласила, что старшему сыну сеньора неизменно доставался замок со всеми причитающимися владениями. Средний получал боевого коня, связывая таким образом свою жизнь с войной и походами. А что же младший? Младшему, в лучшем случае, приходилось рассчитывать на охотничью борзую из отцовской псарни.

Но что происходило, если и старший и средний сын умирали раньше отца? В этих не то, чтобы частых случаях все наследство обрушивалось на голову младшего.

Вот так везение, сказали бы некоторые.

Но не все так просто.

Для многих право наследования земли младшим сыном оставалось в лучшем случае сомнительным. И всегда находились те, кто, прикрываясь давно забытыми договорами и неясными свидетельствами, заявлял свои притязания на наследство. В таких случаях неизменно быть войне затяжной, жестокой, кровавой.

С такими мыслями возвращался в свой родовой замок Ронан II, сеньор Гилленстерна, третий сын своего отца.

Уже четырнадцать лет он вел войну со своим кузеном, трижды проклятым негодяем и проходимцем Гвенаэлем, получающим щедрую поддержку от карнакского князя, давнего противника сеньоров Гилленстерна.

Как только северная зима разжала свои крепкие ледяные объятия и Трегорский залив стал свободен, кузен тут же снарядил подаренные его благодетелем драккары. Во главе лоскутного воинства наемников он высадился на южном побережье Гилленстерна и бросил свой вызов.

По всему выходило, что на этот раз у Ронана не было никаких шансов, однако судьба проявила редкую для себя снисходительность. Последнее сражение окончилось для его заклятого врага катастрофой, когда поднялась неожиданная для ранней весны метель, и замела его превосходящие силы, вставшие лагерем недалеко от столичного города. Ронан еще долго смеялся, вспоминая как после ночного налета гилленстернских рыцарей его родич уносил с поле боя ноги, словно побитая собака.

Такие приступы веселья нападали на него крайне редко, особенно в связи с войной. Удивительное дело, но Ронан воевать не умел и не любил, предоставляя это занятие своим приближенным рыцарям.

Отсутствие этого качества было весьма примечательно для тандрамарца, особенно северянина. Здесь наиболее ценилась сила, предприимчивость и воинский героизм. Именно эти качества ставили здешних правителей на вершину людской иерархии, а те из них, кто предавался гибельной лености и разложению, быстро теряли доверие своих вассалов.

Талант Ронана лежал в иной области Одутловатый, болезненный, неискусный в обращении с мечом, он с лихвой компенсировал свои физические недостатки политической прозорливостью и коммерческой жилкой. Именно благодаря этому он еще держался на плаву.

Вместе с тем сеньор Гилленстерна всегда ощущал некую двойственность в том, как окружающий мир проявлял себя в его отношении. С одной стороны, любовь матери. С другой – безразличие отца. Когда оба родителя покинули его, приходилось терпеть двоякое отношение своих земляков. Простой люд любил и уважал Ронана за его заботу о них. Многие вассалы же относились к нему в лучшем случае холодно, видя в нем олицетворение слабости и непрочности. Мало-помалу, Ронан начал ощущать подспудное презрение, которое многие из них к нему испытывали.

Однако, были и те, кто питал к сеньору искреннюю преданность. Верный Фальвиг, который ехал от Ронана по правую руку и чуть позади, был одним из них. Всего шестидесяти лет от роду{?}[Отсылка к тандрамарскому летоисчислению, в котором на один терранский год приходится 2.75 тандрамарских], он еще совсем недавно был безусым юнцом. Теперь он был первым рыцарем Гилленстерна.

Предок Фальвига заслужил рыцарские поножи еще при прадеде Ронана, и с тех пор его род верой и правдой служил своим сеньорам. Как многие выходцы из простолюдинов, он отличался скромностью и замкнутостью. Как истинный рыцарь, он истово верил в Сонм Богов и Героев, стараясь во всем подражать воителям древности.

Именно таких людей Ронан ценил больше всего. Не отпрысков древних рыцарских родов, которые, при всех своих умениях были отмечены заразой родового высокомерия, а простых, служивых людей. Уж они-то должны понимать свалившуюся на его плечи ношу.

– Славная охота, мой сеньор, – конь Фальвига поравнялся со скакуном Ронана. На его крупе покоилось изорванное знамя претендента. – Как жаль, что не удалось добыть голову самого супостата! Он снова вернется изводить нас через зиму-другую.

– Ты славно поработал, Фальвиг, – рассмеялся в ответ Ронан. – Не в каждой битве удается добыть голову вражеского полководца, и уж тем более не в этой. Боги и так слишком сжалились над нами, послав эту бурю. После такого разгрома враг поостережется в следующий раз совать сюда свой нос.

– Хотелось бы верить, мой сеньор. В любом случае, мое копье и мой меч всегда будут к вашим услугам.

– Не сомневаюсь в тебе, Фальвиг.

Процессия из нескольких сотен рыцарей, наемников и прислуги, составлявших армию сеньора Гилленстерна, приближалась к столичному городу. Ронан уже отдал распоряжения своим сенешалям подготовить замок к предстоящим празднествам. Простой люд возрадуется, узнав о его победе, а для родовитых вассалов не помешает устроить демонстрацию радушия и могущества, чтобы расположить к себе их переменчивые настроения.

Ронан разослал гонцов в разные уголки своего феода, где в замках на отшибе деревень и небольших городков правили от его имени меньшие сеньоры. Все они должны были присутствовать при триумфе.

Проезжая вдоль зарослей северного кедра, сеньор вспомнил свой разговор с прелатами накануне. Они якобы заметили в утреннем небе новые светила и истолковали это как счастливый знак свыше. Ронан все думал, что может быть лучше давешней победы, и представил, как корабль, уносящий Гвенаэля прочь от берегов его земли, тонет в волнах Трегорского залива, известного в это время года жестокими штормами. От этого настроение окончательно улучшилось, и он, пришпорив коня, помчался по дороге галопом. Длинный шарф, защищавший толстую шею от беспощадных вечерних морозов, повис на груди кольцами, но полководец не обратил на это внимания.

Он придержал поводья только когда пересек деревянный частокол городской стены. Вот он, его город – Кэр-Туаран. Город Башни, как его называли заморские странники, поднимавшиеся каждую весну по лабиринту рек и озер в столичные гавани. Они приезжали со всех концов земли. Из соседнего Калистрада, известного своим разнообразием прочного камня. Из Арморики, чьи оружейники славились на весь мир. И из великолепной Атрии, которая все еще несла на своих плечах наследие древней империи, чьим сердцем она когда-то была. Были времена, когда в гавани Кэр-Туарана заходили корабли из далекого Мирмундура, но сам Ронан в это не верил. Никто не смог бы жить к северу от Драконовых гор, не говоря уж о том, чтобы основать там целое королевство. Мирмундур, безусловно, был выдумкой заядлых сказочников.

День подходил к концу, городские ремесленники и торговцы уже успели позакрывать свои лавки. Тем не менее, почти все жители города – а это без малого пять с половиной тысяч душ – вышли поприветствовать своего сеньора, поглазеть на процессию победителей и, наконец, обнять родных. Толпа собралась на главной улице города, слишком узкой, чтобы вместить ее всю в пространстве между каменных домов с остроконечными крышами.

Это было его слабостью. При всей своей сдержанности Ронан наслаждался подобными сценами. Часто пренебрегаемый собственным отцом, третий сын чувствовал вечную потребность быть в центре внимания, ощущать свою важность и нужность для простых людей. Он еще сильнее придержал поводья, переводя своего коня на шаг, смакуя взгляды и овации.

Наконец, впереди показалась круглая замковая башня, в честь которой город получил свое прозвище. Завернув за угол, Ронан остановился перед каменной стеной с небольшим барбаканом, отделенной от городских кварталов сухим рвом.

По сигналу деревянный мост опустился, и триумфатор въехал во внутренний двор. Следом проскакал Фальвиг и остальные рыцари авангарда. Юноша помог своему господину спешиться, и принял его меч.

– Я позабочусь о солдатах, мой сеньор, – произнес Фальвиг, и направился к остальной процессии.

Махнув ему рукой, Ронан размашисто двинулся к замковым дверям

.

***

Изгнанник летел над лесами, холмами и деревнями, возрождая в памяти почти забытые пейзажи.

Все изменилось, но в то же время осталось прежним. А ведь как все могло бы преобразиться, окажись эта земля под властью Первозданных Владык!

Как бы заплодоносил этот сумрачный снежный лес! Сколь многими красками заиграла бы серая жизнь скотоводов и земледельцев! Какое множество путей сулила бы людям их новая судьба! Сколько возможностей для кровопролития открылось бы перед рыцарями, которые возводят культы вокруг своих воинственных предков!

Но что толку думать о несбывшемся? Нужно было спешить. Солнце заваливалось за горизонт, а вместе с ним исчезало драгоценное время.

Три месяца Изгнанник добирался до этого места. Ему не нужны были приспособления – Первозданные Владыки наделили его множеством даров. Он принадлежал Океану Душ в той же мере, что и реальному миру. Уже не человек, но пока еще и не существо из эфира.

Он бесшумно парил на своих переливчатых крыльях, но остаточная физиология брала свое. Он стал еще более тощим, почти прозрачным. Вокруг глаз залегли огромные тени, кожаные мешки приобрели угольно-черный оттенок. Острые зубы не прикасались к плоти годами, и Изгнанник почти срывался всякий раз, когда примечал потенциальную жертву.

Наконец, вдали показались огни. Вот он, город с которого все началось. Какая ирония, что Первозданные Владыки привели его именно сюда. В это место направлялись те, кто намеревался положить конец их мечтам. Изгнанник чувствовал непрошенных гостей на самой периферии чувств. В особенности одного, чье присутствие ощущалось сразу в обоих мирах. Опасный противник. Даже столь отдаленная аура жгла Изнанника изнутри.

Он летел над остроконечными крышами столичного города, и саван ночи по пятам следовал за ним. Никто не видел и не слышал его приближения – при необходимости он умел скрывать свое присутствие от посторонних. В этот раз ни к чему было устраивать панику. До поры.

Показалась замковая башня. Она сильно изменилась с тех пор, как Изгнанник видел ее в последний раз. В его времена она представляла собой круглый каменный колодец с конической деревянной крышей и двумя рядами бойниц. Тогда это считалось надежнейшим из укреплений. Теперь она выросла в размерах, вокруг нее неправильным прямоугольником возвышалась стена из темного камня.

Глупые, невежественные людишки. Думают, что сила в камнях и железе, которыми они себя окружают. Видели бы они обитель Первозданных Владык!

Он подлетел к одному из башенных окон. Перед тем, как войти, остановился и огляделся. Его внимание привлекла небольшая часовня, пристроенная к замковой стене. Вокруг нее круговым узором расположились каменные плиты – дань памяти усопшим. Он потянулся чувствами под землю, обволакивая своей волей давно истлевшие тела, как он уже поступил с курганными мертвецами за городской стеной. Скоро они воспрянут ото сна, дабы поприветствовать живых.

Исполнив это последнее дело, он толкнул деревянные ставни внутрь.

***

Пир затягивался. Как только вассалы и гости из ремесленников и особо привилегированных торговых людей запустили поздравления по третьему кругу, Ронан понял, что нужно заканчивать. Он никогда не отличался устойчивостью к алкоголю, а сегодняшнее вино, привезенное не откуда-нибудь, а из самой Атрии, оказывало совершенно особое действие.

Сейчас они радовались и возносили ему хвалу, а завтра все станет как прежде: бесконечные жалобы, прошения, призывы выступить в качестве третейского судьи в очередном нелепом споре между воинственными вассалами. В такие моменты сеньор Гилленстерна почти верил, что удовлетворился бы и борзой.

Поднявшись с трона, Ронан объявил пир оконченным, и направился в собственные покои, стараясь по возможности сохранять равновесие и подобающую особе его титула важность. Гости начали расходиться, и зал понемногу обезлюдел. Остались лишь слуги, которые постепенно приводили обстановку в порядок.

Преодолев несколько коридоров, он очутился перед дверью в замковую башню, толкнул тяжелую створку и вошел на темный лестничный пролет. Начал осторожно взбираться по винтовой лестнице внутри башни, ведущей в его личные покои. Половина факелов, которые должны были освещать путь, погасли из-за сквозняка. Ронан решил, что наутро устроит хорошую взбучку слуге, забывшему закрыть ставни на верхнем этаже. Он медленно шел вверх, постоянно опираясь рукой на внешнюю стену. Что-то было не так. Будто знакомая обстановка неуловимо переменилась. Может, дело было в вине?

В проеме на самом верху показался силуэт.

Сеньор Гилленстерна остановился, стараясь разглядеть незваного гостя. Там стоял мужчина, слишком длинный и тощий чтобы его можно было принять за замковую прислугу. Свет свечей бил ему в спину, а лицо оставалось в тени. Но и без света была видна его бледность и острые, почти гротескные черты. Длинные, словно у обезьяны, руки, заканчивались огромными когтями.

Ночной кошмар двинулся.

Сердце Ронана пропустило удар.

Рука потянулась к поясу, где висел кинжал из арморийской стали, слишком поздно чтобы что-то изменить.

========== VI ==========

Три лэндспидера летели на север, левитируя в тридцати метрах над поверхностью. Рыцари отделения Вордрейна были в пути уже несколько часов. Рев моторов и гул грав-генераторов не мешал им ориентироваться в пространстве и фиксировать малейшие изменения местности, пока машины несли их сквозь безлунную ночь.

Преодолев трудный скалистый ландшафт, группа очутилась среди заснеженных лесистых долин, окруженных высокими холмами. Марк Веридий вел свой лэндспидер над замерзшим руслом широкой реки. По обоим берегам тянулся бесконечный хвойный лес из семидесятиметровых деревьев, припорошенных снегом. Слева от него сержант Вордрейн вел свою машину, а справа вздымал серебристый хвост брат Ратиан.

Спидеру Марка приходилось тащить на себе дополнительный вес. Даже несмотря на то, что «Темная стрела» была предназначена для транспортировки сразу трех космических десантников, пилоту приходилось выжимать из двигателей дополнительную энергию чтобы идти вровень с остальными.

Краем глаза Марк посмотрел на сидящего сзади Эреварда. Верховный библиарий неотрывно смотрел на проносящиеся вокруг пейзажи, а сервочерепа-самописцы ждали своего часа, левитируя над его наплечниками.

– Мы приближаемся к цели, братья, – передал Вордрейн. – Расчетное время прибытия пятнадцать минут.

Марк хорошо знал свои приказы: исследовать людское поселение в семистах километрах от зоны высадки, и установить контакт с местными жителями. Он успел обмолвиться об этом с Эревардом, который по статусу стал командиром их небольшого отряда.

Верховный библиарий точно не знал, как отреагируют на них обитатели Тандрамара. Он рассказал, что по его опыту реакция людей, увидевших космического десантника впервые, может разниться от простого трепета до агрессии, вызванной всепоглощающим чувством угрозы. Это зависело от множества факторов, и псайкер надеялся на благоразумие тандрамарцев.

Лэндспидеры совершили широкую дугу по излучине реки и вышли на замерзшую гладь озера. Водоем протянулся на десятки километров вперед. Машины замерли, пока их пилоты ориентировались на местности.

– Вперед, – скомандовал Эревард. – По данным авгуров, город, который мы ищем, находится на западном берегу.

Машины синхронно забрали влево, и направились к своей цели вдоль береговой кромки.

Когда рыцари добрались до места назначения, утро уже объявило о себе робкими лучами солнца, осветившими беспросветное покрывало облаков с обратной стороны.

Космодесантники расположились на возвышенности в километре от города, оставив лэндспидеры на другой стороне холма. Вдали, над нагромождением крыш поднимались облака пара и дыма.

Марк прикоснулся к стволу хвойного дерева. Оно было большим, в диаметре практически равным ширине плеч космического десантника без боевого облачения. Такие деревья ему приходилось видеть впервые, по крайней мере с тех пор, как он был принят в ряды скаутов капитула.

Планеты, на которых он бывал раньше, мало походили на то, что он видел здесь. В основном это были миры-фабрики, заброшенные давным-давно после того, как машина имперской индустрии выработала их недра дочиста. Они представляли собой серые шары из камня с отравленной атмосферой и болотистыми морями из химикатов и разложившейся биомассы. Также ему встречались жаркие планеты, сплошь покрытые споровыми растениями и папоротниками, и миры, от полюса до полюса покрытые океанами.

Ничего, что было бы похоже на то, что он видел сейчас. Многообразие флоры и ландшафта поражало воображение. На планете был всесезонный климат, и Марк подумал, что летом эта местность, должно быть, выглядела еще более красиво. Впрочем, оценить эту красоту в полной мере он все равно бы не смог. Рыцарь все меньше и меньше ощущал связь с тем, что не относилось бы напрямую к ремеслу войны.

Тем не менее, он чувствовал внутри себя единение, которое установилось у него с этим местом в момент высадки. Это было что-то глубинное и очень личное, но в той же степени естественное, как будто связь с этим миром была заложена в него с рождения. Марк в очередной раз подумал, что тяга к обретению идентичности была всеобщей среди рыцарей капитула.

Глядя на верховного библиария, в это было легко поверить. Эревард успел изучить каждую деталь окрестностей вокруг небольшого лагеря на лесной опушке. Час назад он отправил в сторону города один из своих сервочерепов на рекогносцировку, и убедил Вордрейна не выступать до возвращения аппарата. Сержант принял условия, хотя по его поведению было видно, что действия Эреварда в его расчеты не входили. Он был прежде всего солдатом, которого волновало лишь быстрое и эффективное исполнение приказа.

Наконец, авточувства рыцарей засекли сигнал возвращающегося сервочерепа. Аппарат быстро летел к ним над заснеженной землей, а затем плавно опустился на бронированную ладонь Эреварда, жужжа мнемоническими модулями. Псайкер подсоединил его к информационной структуре своих доспехов, и принялся считывать полученную информацию. Он закрыл глаза, по молодому лицу пролегли самые настоящие борозды – новые знания требовали напряжения всех его сил, как физических, так и духовных.

В конце концов, процесс завершился. Эревард шумно вдохнул, как будто после долгого погружения под воду, и распорядился начать операцию. Космодесантники выстроились за спинами своих командиров и направились к городским стенам.

Марк и Амадей снова шли рядом. Как и все члены отряда за исключением верховного библиария, они носили шлем, а потому могли переговариваться, используя закрытую частоту вокса.

– Славный клинок. – отправил Марк другу, оценивающе глядя на его боевой нож. Лезвие длиной с предплечье обычного человека покоилось в ножнах из черного керамита, а навершие кожаной рукоятки украшала орлиная голова. У самого Марка на поясе был закреплен похожий нож меньшего размера.

– Я хотел взять и второй такой же. Калигон закатил мне отповедь, и пообещал, что наложит епитимью, если я еще раз возьму из оружейной то, что мне не причитается. Кажется, я не очень-то ему нравлюсь, а? – раздался в динамике ответный смешок Амадея.

– Я бы не советовал тебе злить технодесантников, брат. От них зависит качество и чистота твоей экипировки. Что ты будешь делать, когда у тебя однажды заклинит болтер, а меня не окажется рядом, чтобы спасти тебя?

– Буду отбиваться руками. А после боя вызову саботажника на поединок. Но ты же не думаешь, что кому-нибудь из них придет в голову сделать что-то подобное?

– Конечно нет, – усмехнулся Марк. – Просто указываю тебе на то, что нужно быть повежливее с Калигоном и его братьями.

– Ты когда-нибудь перестанешь читать мне лекции? – беззлобно огрызнулся другой рыцарь.

Отряд подошел к стенам вплотную. Марк оценил непрерывный бревенчатый частокол. Пожалуй, обычного человека такая преграда бы остановила. Против сверхчеловека в силовой броне у нее не было ни единого шанса.

Кажется, внутри постепенно начиналась утренняя жизнь. Из-за ограды доносился нестройный гул голосов на фоне набирающих обороты звуков города.

– Пора начинать, – скомандовал Эревард. – Помните: эта миссия отличается от всего того, что вы делали раньше. Мы пришли сюда с миром, и я не допущу агрессии, пока для нее не будет оснований.

Рыцари стукнули кулаками по нагрудникам, и отряд направился к воротам. Им беспрепятственно удалось пройти внутрь. Немногие окружающие были слишком поглощены своими делами, чтобы обратить внимание на нежданных гостей. Конечно, долго так продолжаться не могло, и чем дальше космодесантники углублялись в лабиринты улиц, все чаще ловили на себе изумленные взгляды простых людей.

Идя по узким улочкам городка, Марк с ответным интересом разглядывал все вокруг. До сегодняшнего дня он имел дело со смертными лишь в нескольких случаях. Это были либо сервы капитула, путешествующие с флотом большую часть жизни, либо люди, посвятившие себя службе другим структурам Империума. И для тех, и для других вид Адептус Астартес не был внове, пусть они и испытывали в присутствии Рыцарей Феникса благоговейный трепет.

Жители городка же бросали все свои дела, как только замечали в конце улицы процессию из незнакомых им гигантов в необычных доспехах. Они пялились на их наплечники, шлемы и грозные знаки на темно-серых нагрудниках. Некоторые неотрывно смотрели на знамя капитула, которое гордо развевалось над головой одного из братьев отделения Вордрейна. Огненная птица на нем устремлялась вверх, окруженная хороводом планет и солнц. Надпись “Irredentus”, выполненная из прочных аргентиновых нитей, сверкала при дневном свете.

Однако больше всего взглядов было приковано к Эреварду, который старался выглядеть бесстрастно и даже приветливо, но у окружающих, похоже, вызывал лишь ужас. Они перешептывались между собой на непонятном мелодичном наречии, провожая взглядом его высокую фигуру и всматриваясь в сверхчеловеческое лицо, обрамленное гривой длинных темных волос.

Неожиданно на пути возникли вооруженные люди. Несколько человек, с головы до пят одетые в кольчуги, вооруженные примитивными мечами и копьями, загородили всю улицу. Один из них, молодой воин и предводитель, выкрикнул что-то, обращаясь к Эреварду. Библиарий стоял молча несколько секунд, будто обдумывая услышанные слова, а затем произнес несколько рубленных фраз на том же наречии. Марк не мог разобрать эту разновидность низкого готика, но смысл диалога был понятен.

«Назовите себя, или вы не пройдете!»

«Мы пришли с миром, отведите меня к вашему предводителю.»

Эревард поднял руки ладонями вперед, словно стараясь продемонстрировать чистоту своих намерений. Люди напряженно переглядывались и переговаривались, не зная, что предпринять. Их предводитель снова что-то выкрикнул, обнажив меч, и Марк осознал неотвратимость конфронтации. Палец лег на спусковой крючок болтера.