Текст книги "Брат подруги. Наваждение (СИ)"
Автор книги: Валерия Сказочная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 16
От лица Яны
Боже, я и вправду это сказала?..
Матвей ощутимо напрягается, а я никак в глаза ему посмотреть не могу. Так и лежу на его груди лицом, прекрасно слыша неровное и учащённое сердцебиение.
И подумать не могла, что он может меня ревновать, да ещё и в самом деле переживая. Сам не свой был, когда разбудил меня. Сначала не понимала, но теперь, вспоминая отдельные моменты, чётко это распознаю. Видимо, на тот момент Матвей как раз успел с Вовой поговорить.
Как хорошо, что потом со мной. А то мог бы сам там какие-то выводы сделать, в себе утаить… Прямо как я делаю. И очень сложно перестать, даже понимая это: он ведь до сих пор молчит.
Мне хочется и одновременно оправдываться, подробностями сыпать; и как можно скорее от темы уйти. Но всё, что могу – молчать, почти не дыша и прислушиваясь к нему.
– И как так получилось? – наконец спрашивает Матвей. Почти спокойно, и рукой мне в волосы зарывается.
А сам всё ещё напряжён и сердце почти так же быстро колотится, совсем чуть утихает.
Решаюсь всё-таки вскинуть голову и посмотреть на Матвея. Сразу встречаюсь с серьёзным потемневшим взглядом. Сглатываю… Сложно сказать, что у любимого на уме.
Но и смысла врать больше нет. Тем более раз ему так важно, чтобы правду говорила.
– Ты поцеловал меня, и я поняла, что не смогу спокойно с тобой жить дальше, как соседи, – признаюсь в том, о чём бы несколько дней точно постыдилась бы. Но теперь, когда и слова любви говорила, то и давать понять, как страдала, не так уж сложно. – Начала искать квартиру, на работе была сама не своя, и так получилось, что сказала Марку.
А потом он предложил свой вариант, и во многом из-за симпатии ко мне. И на тот момент мне это показалось лучшим решением, потому что и от Матвея отвлечься хотелось. Я даже вполне рассматривала вариант свидания с Марком. Вот только… Как всё это теперь сказать? И стоит ли? Честность не синоним излишней откровенности.
– О нас сказала? – уточняет после небольшой паузы Матвей.
Подавляю в себе нервный смешок. Как всё просто звучит, будто я вообще могла о таком выпалить фотографу. Да я даже себе не хотела в мыслях крутить. И Лике тоже не говорила.
– О том, что ищу квартиру, – со вздохом признаюсь, понимая, что дальнейшие уточнения Матвею тем более не понравятся. Одна маленькая ложь породила за собой много новой. – Соврала, что экстренно попросили съехать с той, которую якобы снимала раньше, – выдавливаю неохотно.
Матвей хмурится. Чуть отстраняется от меня, хоть и продолжает держать. Но ставит нас в такое положение, когда мы на расстоянии полусогнутых рук лица друг друга видим.
– Зачем эта ложь?
Затем, что правду Марку было говорить не по себе. А ещё я почему-то хотела скрыть, что мы с Матвеем живём вместе. Толком даже теперь понять не могу, почему: не хотела вдаваться в лишние объяснения и отвечать на вопросы, которые наверняка бы последовали? Или… Неужели я всерьёз допускала что-то с Марком?
Взгляд Матвея ожесточается – ну да, с ответом я уже затянула. Вздыхаю. Пауза не в мою пользу, а мне и без того толком нечем оправдаться.
Вот и руки он уже разжимает. Приподнимается, и я вместе с ним тоже. Теперь мы не объятиях, а сидим друг напротив друга. Матвей ещё и одевается снова. Я тоже неловко поправляю на себе платье.
Уже можно считать, что я в очередной раз всё испортила? Матвей мрачный. Хотя не повторяет свой вопрос. Может, уже и сам сделал выводы?
Но даже если и предположил худшее: что я не сказала Марку, потому что планировала что-то с ним; неужели не понимает, что этот вариант теперь исключен? Сомневаюсь, что Матвей не чувствует, насколько я настроена на него. И что мне никто другой не нужен.
Не к месту вспоминается, как во время наших посиделок с Вовой и Ликой те активно подбивали меня к фотографу. И обсуждали его как моего возможного будущего парня.
Снова вздыхаю, заглядываю Матвею в глаза и всё-таки отвечаю:
– Не знаю, зачем, просто не хотела, чтобы он всё знал. Вообще никому не хотела говорить, – последнее специально добавляю, чтобы дать понять, что это не исключительно к Марку было.
Хотя так ли оно по факту – другой вопрос. Но какая разница? Если это Матвея так напрягает. Я в любом случае знаю, что он для меня единственный.
Хотя сам, похоже, сомневается:
– А потом попросила меня скрывать наши отношения на работе, – иронично напоминает. – И как ты расплачиваешься с Марком за квартиру?
Вздрагиваю, как от удара. Хотя это он и был – столько яда в этом вопросе. Матвей как будто реально считает, что я на это способна… На эти его грязные намёки.
Может, он и на эмоциях непонятных, но не имеет право. Что бы ни было там у него в прошлом.
– Как ты вообще можешь? – мой голос чуть дрожит.
Пусть просто посмотрит на меня, услышит – поймёт, насколько несправедлив. Но Матвей только усмехается недобро:
– Что могу? Мой вопрос вполне обычный, это ты не о том думаешь.
Кровь тут же приливает к лицу. Он это серьёзно? Типа это у меня ни с того ни с сего ход мыслей не в ту сторону? Ещё и в обвинение мне это ставить будет? Как доказательство своей правоты?
– Ты спросил недовольно, – чуть повышаю голос, чеканю.
И сама знаю, что завожусь. Но насколько же Матвей меня не понимает, что позволяет себе такие выпады!
– Конечно, я недоволен, – он будто и не замечает моего тона, ещё и насмешливые нотки пробираются в голос. – Так как? – давит тоном.
Ответа ждёт. Даже требует.
Вздрагиваю. Такой Матвей совсем чужим кажется, ещё более далёким, чем когда ребёнком меня воспринимал. Холодный, суровый. Почти даже враждебный.
– Я обещала ему позже заплатить, доволен? – огрызаюсь.
Невозможно спокойствие сохранять и просто отвечать, когда он тут обвиняет одним только взглядом. Причём как будто в куда большем, чем на самом деле виновата.
– Сказал же, что нет, – сурово отвечает Матвей. Такое ощущение, что как взрослый с ребёнком говорит, вот и смотрит тоже внимательно, задумчиво, будто прикидывает там что-то насчёт меня. И вдруг заявляет, хоть и спокойнее, но с твёрдым убеждением: – Надо найти тебе новую работу. Хотя лучше просто готовься к учёбе пока.
Приподнимаю брови. Я серьёзно это слышу? Да, он сам устроил меня на эту работу, но теперь собирается решать, что мне делать?..
Не то чтобы я вся такая феминистка, но молча слушаться его не буду. И не считаю это нормальным. Даже не верится, что Матвей на самом деле может думать, что так можно.
– В смысле? – недоверчиво переспрашиваю.
Увы, он не только не улавливает моё ошеломление, но и стоит на своём:
– Я не хочу, чтобы ты работала с Марком.
Его подчёркнутый голос звучит как ультиматум. И если до этого момента мне было в чём-то даже приятно, что Матвей так ревнует, то теперь это испаряется. Такой напор – перебор.
– Это не тебе решать, – напоминаю с таким нажимом, что наверняка доходчиво.
Вот и Матвей вздыхает. Хмурится, но всё-таки выдавливает неохотно:
– Тебе, ладно, – но почти тут же требовательно интересуется: – Твоё решение?
Давит тоном и взглядом. Сглатываю ком.
– Звучит как ультиматум.
– Опять просто вопрос, – недобро ухмыляется Матвей.
Да что это с ним? Совершенно не узнаю всегда такого рассудительного, спокойного и поддерживающего мужчину. В груди надрывно ноет, и я поднимаюсь с места.
– Я хочу уехать, – стараюсь не выдавать обиды в голосе.
Хотя отчасти это и намеренный жест для Матвея – чтобы остыл тут один и осознал, что несправедливо со мной говорит. Да, я виновата во лжи и, наверное, во многом ещё, но можно было как-то более спокойно реагировать. Без громких обвинений и требований.
– В квартиру к Марку? – насмешливо уточняет Матвей.
Леденею. Смотрю ему в глаза и чувствую, как всё внутри обрывается. Он может до бесконечности уверять меня, что это «просто вопросы», но ведь чувствую, что это не так.
– Ну ты и… – выдавливаю, вздохнув. Дрожу всем телом от нервозности, не понимаю, что происходит и почему в его взгляде чуть ли не презрение. – Даже не думала, что ты такой.
– А что ты думала? Что я – идеал из твоих грёз? Ничего подобного, я живой человек. И ты либо со мной, либо…
Матвей не договаривает, сжав челюсть. А я словно физически ощущаю, насколько накаляется обстановка между нами.
– Либо что? – тихо уточняю.
– Уходишь или остаёшься? – вместо ответа спрашивает Матвей, полыхнув взглядом.
Такое ощущение, что этот вопрос не так уж буквален. Будто если я уйду, перечеркну всё, что между нами было. Хотя я и без того сомневаюсь, что оно ещё есть.
В глазах начинает щипать.
– А если останусь, то что? – глухо интересуюсь. – Мне увольняться?
– Решай, – настаивает Матвей без каких-то пояснений и явно теряя терпение.
Если оно, конечно, вообще оставалось.
– Я хочу быть с тобой и работать с Марком, – пытаюсь примирительно улыбнуться.
Матвей, конечно, не улыбается в ответ. Наоборот, отводит от меня взгляд – так, будто больше и смотреть не хочет.
– Я вызову тебе такси.
– Не стоит, я сама, – не сдерживаюсь от язвительности в голосе и уже иду в коридор.
Чувствую, что вот-вот разревусь. Ну вот что он такой непробивной вдруг?
Глава 17
От лица Матвея
До сих пор успокоиться не могу. Самое стрёмное даже не ложь Яны и её упорство продолжать работать с Марком, а то, что в какой-то момент на полном серьёзе готов спустить ей с рук всё. И когда она уходит, тянет позвонить, замять.
Более того – проскальзывает совсем уж унизительная мысль, что наплевать даже, что там у неё с Марком было. Не хочу знать. Перечеркнуть бы этот эпизод начисто и забрать себе Яну, пусть и на её условиях…
Тут же глушу эту мысль на корню. Измена бывшей сразу прогнала её из моих мыслей, сейчас даже лицо толком не вспомню. А Яне как будто даже… Готов простить?
Блять, нет. Нафиг мне так тонуть. И прокручивать в голове, было ли у них с Марком что-то, тоже лишнее. Достаточно всего того дерьма, что уже вылезло.
Надеюсь, девчонка удовлетворилась исполнением своих подростковых фантазий – связью со мной, и теперь успокоится. Мне уж точно стоит. Ни к чему хорошему наше сближение не привело. Яна – сплошные восемнадцать лет, во всём они. А мне вывозить этот детский сад ни к чему. Ну не влюблён же я?
Даже она толком нет. Иначе бы не металась туда-сюда. Да и помню, как смотрела, когда говорила, что не думала, что я «такой».
Всё. Яна сделала свой выбор, оставив меня. И это после моих признаний про измену, которые даже в расчёт не взяла. Это я вокруг её чувств и желаний вертеться должен, мои побоку. Я ведь идеал её грёз, должен соответствовать, а не ждать к себе понимания.
В итоге вчерашний день проходит с отключенным телефоном. Несвойственное мне поведение – но вряд ли меня кто-то разыскивает, свои обязанности я на работе исчерпывающе закрываю. И вот сегодня, когда уже в офисе, убеждаюсь – ни у кого никаких нареканий нет.
Подавляю в себе порыв спуститься к Яне и убедиться, на месте ли, как вообще. Там с ней Марк. Вот пусть он и спрашивает. А она ему врёт что-то в очередной раз.
Рабочие часы тянутся чертовски медленно. Всё валится из рук. Телефон уже включен, но там нет пропущенных: ни сообщений, ни звонков. Хотя и не стоило ждать от Яны. Она сейчас гордость включать будет.
Мне бы тоже надо… А то как расклеенный идиот нуждающийся.
В конце рабочего дня я всё-таки сталкиваюсь с Яной. На самом первом этаже, недалеко от гардеробной. Она сидит на диванчике со скорбным видом, почти сразу поймав мой взгляд своим:
– Матвей, – проговаривает почти жалобно. – Поможешь мне?
Цепенею. Не хотел подходить к этой девчонке – да просто задерживать на ней взгляд было ошибкой, но этот голос, эти слова… Понятия не имею, что там у неё случилось, но должен выяснить.
Послать друг друга успеем. Хотя и тянет сказать, что пусть Марк ей помогает. Как тогда, с квартирой.
– Что у тебя? – небрежно и отчуждённо ориентируюсь.
А Яна смотрит чуть ли не щенячьим взглядом, ковыряя всё внутри. Чуть ли не безвольным идиотом меня делая – ведь как память отшибает, не остаётся ничего, кроме волнения за эту дуру.
– На последней фотосессии подвернула ногу, – жалобно говорит она, чуть вытягивая правую и тут же морщась. – Наступать больно.
Слегка прищуриваюсь, окидывая взглядом стройную красивую ножку. С виду так и не скажешь, но и я не врач. К сожалению, не только не он, но даже элементарных основ не знаю. Например, чем помочь в таких случаях и правда ли из-за них ходить может быть больно. Может, для Яны это лишь повод заговорить со мной? Слишком уж с надеждой смотрит.
Но я отвожу взгляд – как-то резко в голову врезается мысль, что последняя фотосессия, как и все предыдущие, сегодня у неё с Марком была. И это после того, как я ясно дал понять, что мне эта идея не нравится. Он же наверняка чуть ли не смакует её через объектив, взглядом пожирает, в позы разные ставит… А может, и не только для кадров.
И никаких сомнений у Яны по этому поводу ни вчера не было, ни сегодня. Как-то легко она ему всё это позволяет. А может, и не только это.
– И? – отбрасываю сочувствие. – Почему не сказала об этом Марку?
С одной стороны – давлю вопросом, вплетая уже откровенно бесящего меня фотографа, снова обозначая его. С другой… Это ведь и вправду самый логичный расклад – не молчать о проблеме, когда она только возникла, а сразу обратиться к тому, кто в данный момент там как бы ответственен за обстановку.
Делать вид, что всё нормально… Странно это, и причин на то нет. Уж не соврала Яна о ноге? Врать явно умеет, причём довольно искусно.
– Не хотела, – вздыхает девчонка, ещё и губы поджимает, словно чуть ли не тяжело на эту тему говорить. – Да и вначале было терпимо, а когда пошла домой, поняла, что не смогу.
Хмурюсь. С одной стороны звучит убедительно, с другой…
– От меня что хочешь? Я не врач. Но тут в штате есть доктор. Обратись к нему.
Хорошая новость – я ещё могу быть в меру жёстким. Не буду носиться вокруг Яны. Не буду даже размышлять о том, что она вроде как хотела скрывать наши отношения на работе, а просит о помощи именно меня возможно как раз для того, чтобы своеобразно показать, что готова больше не прятаться.
Это я скорее сам себе домысливаю, как жалкий дебил, цепляющийся непонятно за что. Но только не за факты: переехала в квартиру Марка, скрывает перед ним наши недоотношения, скрывала передо мной свою какую бы то ни было связь с фотографом.
Девчонка шмыгает носом и теперь вроде как не смотрит на меня долго, скорее украдкой и как будто волнуясь.
– До него ещё дойти надо, – тихо возражает. – И я не знаю, где он.
Это она вряд ли врёт. Мы с ней тут действительно совсем недавно работаем, и я бы даже не знал о самом факте врача в штате (в прошлой компании его не было), если бы один из тесно работающих со мной коллег на днях не мучился с мигренью.
– Я тоже пока точно не знаю, – всё ещё отчуждённо заявляю. – Ладно, жди здесь, – добавляю со вздохом.
И вправду иду спрашивать первого же попавшегося коллегу о том, где врач. А потом планирую взять Яну на руки и понести туда. Как безнадёжный болван. И да, в целом это вполне оправданная помощь и не более – но ведь нет.
Не чувствую этого в своих действиях. А потому резко направляюсь к лифту, чтобы поехать на тот самый этаж, куда сегодня порывался чуть ли не весь день. На тот, где работает сейчас Яна. И не одна она, разумеется.
Марка я застаю, как раз когда он запирает свою студию. Такой весь расслабленный, уверенный. Бесит одним своим видом. И этой расстёгнутой рубашкой, под которой белая майка, тоже.
Что за идиотский стиль вообще? Тем более на работе.
Забавно, а ведь до приезда Яны я заочно к нему скорее уважительно относился. Знал, что у конкурентов крутой фотограф и, поскольку увлекаюсь фотографией сам, думал даже пообщаться. Тошно вспоминать.
Но вот Марк разворачивается и замечает меня.
– Тут девушке помощь нужна, – сразу заговариваю, а то ведь и сорваться, как идиот, могу. Или вовсе уйти самому вокруг Яны плясать. – Модели новой, Яне. Ногу подвернула. Помоги до врача нашего дойти.
Не знаю, кому что этим доказываю – себе, или девчонке своенравной, но пусть и вправду ждёт меня, а дождётся фотографа своего любимого, которого упорно оставлять не хотела. Даже меня было проще вчера кинуть.
– Хорошо, а ты торопишься? – Марк смотрит прищуренным взглядом.
– Нет, – как ни стараюсь, а говорю жёстко.
Причём вообще непонятно, почему именно это. Мог бы сказать, что да. Так без лишних вопросов бы было, а то явно у Марка они теперь есть. Смотрит с любопытством. Вроде бы вполне миролюбивым, но это раздражает ещё сильнее.
– Тогда почему не сам? – конечно, спрашивает.
– Ну она ведь тебе нравится, и между вами что-то явно есть, – неожиданно для себя бросаю. – Так что вперёд.
А сам напрягаюсь, как идиот: Марк будет возражать, что между ними что-то есть? Удивится такому предположению? Спросит, есть ли что-то между ней и мной?
– Хм, ну ладно, – увы, только и пожимает плечами он.
Блять. Марк не стал отрицать.
Впрочем, «что-то есть» можно сказать и об обычном флирте, и даже о простой его заинтересованности ею.
Кривлюсь собственным мыслям. Я настолько жалок?..
Видимо, настолько, потому что непонятно зачем продолжаю продавливать тему:
– Тем более тебе и отвезти её домой будет легче, учитывая, что это твоя квартира.
Марк хмурится и ухмыляется одновременно.
– Оу, а ты, я смотрю, в курсе, – говорит вроде бы так же дружелюбно, но уже с куда более явным нажимом. – С чего бы?
– У неё спроси, – только и отрезаю: и без того идиотом уже чувствую этими непонятными разборками.
И не узнал ничего, и не отпустило, и даже на показное безразличие не способен.
– Окей, – в отличие от меня, куда более легко соглашается Марк.
А потом уходит: к Яне.
Глава 18
От лица Яны
Я и вправду подвернула ногу. Но не так чтобы сильно. Не думаю, что нужен врач.
Нужен Матвей… И я жалко цепляюсь за повод хотя бы как-то к нему обратиться. Просто не знаю, как ещё. Как ни в чём не бывало подойти и начать разговор о вчерашнем?
Слишком уж много было высказано обоими. А недосказанного – ещё больше. И всё это визит тяжёлым грузом, мешает действовать свободно. Я ведь толком и привыкнуть не успела, что мы с Матвеем вместе были, что могла обнять и поцеловать в любой момент… Мне и без этой ссоры нужно было бы время, чтобы перестроиться и окончательно свыкнуться, что он мой.
А теперь, возможно, и не придётся. И от этой мысли внутри дерёт.
Успокаиваю себя только тем, что Матвей ведь всё-таки пошёл выяснять, где там врач, а потом проводит меня туда. Возможно, даже на руках донесёт… И разве при этом мы будем оставаться равнодушными незнакомцами?
К чему-то это да приведёт. И я постараюсь, чтобы если не к примирению, то хотя бы не усугублению. Ведь я и вправду готова на уступки. Например, переехать к нему, несмотря на неловкость перед Марком.
Если честно, я ведь и перестать работать с фотографом готова, если бы не было так страшно совсем потерять себя, раствориться исключительно в желании быть с Матвеем. Всё-таки позволять указывать, что мне делать – не лучшее решение.
Вздрагиваю, когда вдруг натыкаюсь взглядом на Марка. Причём уверенно идущего ко мне. Тоже смотрит, ещё и улыбается слегка, ускоряет шаг.
Сглатываю разом образовавшийся в горле ком. А если Матвей придёт как раз в этот момент? Увидит нас с Марком…
Который уже приседает передо мной, заглядывая в лицо:
– Ну и как ты умудрилась ногу подвернуть? – мягко спрашивает, опуская взгляд к моим ногам и явно пытаясь определить, какую. Кстати, безошибочно это делает: видимо, вспоминает сложный момент фотосессии. А я и не думала, что Марк так внимателен. – Почему ничего не сказала?
У меня сердце пропускает удар, когда вдруг сознаю, что теперь-то фотограф откуда-то знает. И не от меня.
– А где Матвей? – голос чуть дрожит.
– Попросил меня, – непринуждённо, как о пустяке, отвечает Марк. – Так что там?
Для него, может, и пустяк такой жест от Матвея, но для меня… Это ведь демонстративное пренебрежение. Своеобразный сигнал «ну-и-катись-ты-к-Марку».
– Ничего, – резко бросаю я, но тут же вздыхаю: срывать недовольство на пришедшем мне помочь Марке точно не стоит. Добавляю уже спокойнее, даже тише: – Не так уж болит, нормально всё.
Он скептически ухмыляется. Не верит? Смотрит чуть прищурено, внимательно. И вдруг спрашивает:
– Что у вас с Матвеем?
Облизываю разом пересохшие губы, отвожу взгляд. Я так скрывала перед Марком всё, что происходит у нас с Матвеем, что слышать такой вопрос совсем не по себе. Умом понимаю, что нет уже смысла продолжать обманывать. Но как же я устала от сплошных разоблачений – то одному объяснять, то второму…
К тому же, мне даже думать о Матвее после этой его демонстративной выходки с передачей меня Марку как будто больно. А уж говорить…
– С чего ты взял? – наконец выдавливаю.
Марк вздыхает и поднимается, чтобы сесть рядом.
– Яна, я не идиот. Сначала он мне чуть ли не сцены ревности устраивает, теперь ты по сторонам смотришь в поисках его. Может, у тебя и не так уж болит нога?
Ой… А я и не замечала, что верчу головой периодически. Хотя после слов Марка как раз ловлю себя на, судя по всему, очередном таком разе.
Ну и ладно. Сцены ревности?..
Матвей что-то высказал Марку?
С одной стороны – неловко перед фотографом, с другой… По телу разливается приятное тепло. Может, меня и бросили на попечение Марку, но явно на эмоциях. Матвею слишком не всё равно.
А значит, если чуть остынет и успокоится…
Поднимаюсь с места, тут же морщусь. М-да, неприятные ощущения. Но терпимые. Скоро само пройдёт наверняка.
– Не так уж… – соглашаюсь я с Марком, и даже наплевать, что он думает, будто я использую это как повод сблизиться с Матвеем. Тем более это почти правда. – Нормально уже.
Марк хмыкает, тоже поднимаясь с места. Не верит, не уходит. Наоборот, достигаю прямо противоположного эффекта: он без всякого предупреждения берёт меня на руки. Только и успеваю, что удивлённо взвизгнуть и автоматически вцепиться в него.
А Марк спокойно поясняет, уже двигаясь вместе со мной по направлению к лифту:
– Давай врач всё-таки посмотрит, у него ещё час рабочий день будет. Заодно расскажешь мне всё.
Я не успеваю ни согласиться с этим, ни оспорить – двери лифта открываются сразу… Вот только в кабинке не пусто. Оттуда выходит Матвей – прямо навстречу к нам, видя, как Марк уверенно держит меня на руках, а я всё ещё вцепляюсь ему в плечи одной рукой, второй обвивая шею.
Да, Матвей вроде как сам создал эту ситуацию. Подтолкнул Марка ко мне, а помощь ведь и вправду не мешала. Тогда почему сейчас такое ощущение, что это я в чём-то косячу опять, а не он повёл себя как мудак?
Что если это была проверка? Но если да, как я тогда должна была поступить? Гордо ковылять до дома? Или до врача, спрашивая при этом всех на пути, где он? И при всём этом отказаться от помощи Марка?
Нет, вряд ли Матвей всего этого не понимает. Им явно двигало не это. Скорее демонстративно пренебрежительный жест, не более того. Ведь и сейчас спокойно мимо проходит, бросив на нас только короткий, почти пустой, взгляд.
Зато меня сразу почти паникой охватывает:
– Марк, – настойчивым шёпотом взываю. – Марк, отпусти. Матвей смотрит, – лихорадочно проговариваю, даже слегка извиваясь в его руках, да только вот фотограф не реагирует.
Да и лифт закрывается. И смысл теперь меня на ноги ставить? Умом понимаю это, но сердце всё равно надрывно сжимается.
– И что с того? – вдруг интересуется Марк, вскинув брови.
Ловлю его взгляд и тут же отвожу свой. Меня накрывает смущением. И вовсе не от того, что наши лица довольно близко, да и его руки довольно крепко прижимают меня к нему.
Тот мой глупый выпад тревожит куда больше… И ни к чему больше скрывать что-то перед Марком.
– Я люблю его, – жалобно шепчу.
Марк неопределённо хмыкает. Мне становится совсем уже неловко перед ним – получается, я его обманывала, поощряя флирт. Слишком ведь мало времени прошло, чтобы это было не так. Моя любовь к Матвею не сегодня образовалась, а буквально вчера я ещё оставляла фотографу шансы, не договаривая.
Чем больше думаю об этом, тем сильнее понимаю, что и вправду сама тут главная дура.
Лифт открывается – кажется, вот он, этаж врача. Вот только Марк опускает меня на ближайший диванчик, пока не спеша вести на приём.
– И давно ты его любишь? – неожиданно продолжает тему, которую мне уж точно хочется замять.
Но что уж – вчера было время откровений с Матвеем, сегодня – с Марком. Как-нибудь вывезу всё это.
– Очень… – вздыхаю. – С детства, – чуть тише.
– М-да, весело, – хмуро подмечает фотограф, садясь рядом. – Почему не сказала сразу?
Опять этот вопрос. Матвей задавал похожий. Потому что мне вообще не по себе было думать, что мои чувства когда-то могут стать взаимными – вот и вся правда.
Я хотела избавиться от них. Жить дальше. Теперь понимаю, что это невозможно. Да и не хочу. Что бы ни было, но Матвей для меня всегда слишком много значил.
– Мне нужна была квартира, прости, – виновато выдаю Марку одну из причин, которая кажется более безобидной.
Он озадаченно хмурит брови.
– Думаешь, я не предложил бы тебе вариант, если бы не думал, что у меня есть с тобой шансы? – ухмыляется собственному вопросу, видимо, уловив ответ сразу. – Ну ты и дурочка, – мягко добавляет.
Беззлобное обзывательство нисколько не задевает, тем более что звучит ласково. Настолько, что даже не верится – значит, с Марком можно было так легко замять?
– Но ты же… – неловко начинаю, не в силах поверить, что действительно превратила пустяковую ситуацию непонятно во что. – Я же тебе нравлюсь.
– Да, как красивая приятная девушка, – снова усмехается Марк, откровенно забавляясь моей реакции, нисколько не огорчённый. – Говорить о какой-то серьёзной влюблённости рано, я легко это переживу.
М-да, и действительно, сколько я с ним знакома? О каком «ранить его чувства» вообще могла быть речь? Я же видела, как свободно он общается с другими моделями. Уверена, что подобных симпатий у него хватает.
А вот Матвей… Тут совсем иначе всё. Он ведь и впервые поцеловал меня после разговоров о Марке и моих будущих свиданий с ним.
– Я и вправду идиотка, – подытоживаю со вздохом.
Не столько даже Марку, сколько просто как мысль вслух. Но он понимающе хмыкает. А потом участливо спрашивает:
– Что там у вас?
Вздыхаю – тут парой слов не скажешь. С другой стороны, дружелюбная и в хорошем смысле простая реакция Марка на все мои выпады подкупает. Да и всё-таки мне нужен кто-то, с кем смогу обсудить всё скопившееся. И Лика тут не вариант – Матвей её брат.
– Я дружу с сестрой Матвея, и, приехав в Москву, сразу остановилась у него. Потом вышло так, что мы поцеловались, и я поняла, что не смогу дальше спокойно оставаться рядом, зная, что этот поцелуй для него ничего не значит. Вот и стала искать квартиру, а заодно хотела переключиться, – решить всё сказать Марку было проще, чем сделать это. Немного всё-таки не по себе, особенно, когда говорю последнюю фразу. Ведь, получается, в какой-то степени использовала его. Добавляю, стараясь хоть как-то сгладить: – И тут ты с твоим вариантом, плюс ты тоже красивый и приятный.
Марк издаёт смешок: что-то мне подсказывает, что и мои попытки польстить тоже видны. Так себе способ смягчить ситуацию. Но и это он умудряется легко замять мимолётной тёплой улыбкой:
– Вот уж спасибо.
Тоже улыбаюсь, хотя быстро серьёзнею – я ведь только начала говорить. И сейчас подхожу к самому сложному.
– А потом так получилось, что для Матвея тот поцелуй всё-таки что-то значил, и мы начали встречаться. Но я не знала, как обо всём сказать и тебе, и ему. Начала врать, особенно в то утро, когда Матвей заехал за мной, и ты собирался…
– И поскольку врать ты не умеешь, то он тоже, как и я, заподозрил, что что-то не так, – заключает Марк, подхватывая после недолгой паузы.
Киваю, уже совсем не удивлённая, что он и ту ситуацию легко отпустил, хотя впустую ехал ко мне и потом ещё звонил без ответа. «Как и я»… Видимо, знал с самого начала. Надо было быть более открытой с ним.
Но что уж – сейчас я как раз максимально честна. При других обстоятельствах мы с Марком могли быть хорошими друзьями.
– Начал накручивать себя, а в итоге я всё-таки ему сказала, что квартира твоя. Ну и он вспомнил, как мы общались и решил, что… – осекаюсь, криво усмехнувшись и покачав головой.
До сих пор не понимаю, как Матвей так легко в это поверил. То есть в целом оно понятно, конечно, особенно когда я проговариваю всю ситуацию, обрисовывая её Марку. Поводы подумать лишнее были. Но причины… Их ведь нет. Разве Матвей не чувствовал, насколько я трепетала от одного его присутствия? Как мог допустить, что способна переключиться на кого-то ещё?
Марк хмурится:
– Переубедила?
Если честно, нет. Обиделась сразу. Толком ничего нормально не объяснила, лишь твердила, что Матвей не имеет право так думать.
– Пыталась, – всё же щажу себя в глазах Марка. Да и стал бы Матвей меня слушать? Что такого я могла ему сказать? – Он настоял, что я должна перестать с тобой работать, – поморщившись, добавляю.
Даже признаваться в таком стыдно. Ведь это попытка контролировать меня. Многие современные девушки посчитали бы такое звоночком держаться от мужчины подальше, а я ещё мысленно колеблюсь, а стоит ли мне так резко воспринимать. Напоминаю себе о его признании про измену от бывшей…
О которой Марк ничего не знает, но со спокойной уверенностью заявляет:
– Его можно понять, учитывая, что я проявлял к тебе конкретный интерес, а потом ты стала жить в моей квартире, да ещё и врать ему, скрывая это.
В его словах нет ни одного домысла – лишь факты, которые сама же и рассказала. Но аж вздрагиваю. Это не звучит обвинительно по голосу, но по смыслу как будто бы да. Картинка складывается так себе, если вот так разом всё озвучить.
И всё же…
– Но разве в здоровых отношениях кто-то кому-то может запретить?
– Здоровые отношения, – с беззлобно снисходительной ухмылкой повторяет Марк. – Сомнительная формулировочка. Лучшие отношения – те, в которых обоим комфортно, без ярлыков. Необязательно равноправные, как сейчас навязывают. Ты скорее из тех девушек, о которых заботятся, за которых берут ответственность. И ревнуют тоже. На мой взгляд, тебе стоит прислушаться к мужчине, которого любишь. Тебе так важно работать со мной? Или его спокойствие всё-таки дороже?
Прикусываю губу, не понимая, это я такая легко внушаемая, или слова Марка – и есть истина, которую всегда знала подсознательно? Слишком уж они успокаивающе действуют, при этом кажутся логичными. Подбадривают, словно разрешение дают.
И всё-таки вот так сразу окунаться в них – не лучшее решение.
– А потом он ещё что-то накрутит себе и опять запретит, – неохотно привожу весомый аргумент.
– Он похож на того, кто накручивает себе что-то без причины? – машинально задав этот вопрос, Марк тут же ухмыляется: – Хотя сейчас да, похож. Ещё и поступил как мудак. Но уверен, это потому что ты ничего нормально не объяснила. Если потом такое поведение будет повторяться, всегда можешь уйти. Тем более, если без причины. Но рубить сразу на корню глупо.
