Текст книги "Брат подруги. Наваждение (СИ)"
Автор книги: Валерия Сказочная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Отвожу взгляд от серьёзных глаз Марка. Умом понимаю, что он прав. Но тогда получается, я и вправду вела себя глупо?
Признавать такое не по себе. И так только и делаю, что позорюсь перед Матвеем. Причём ещё с подросткового возраста. Слишком неуклюжая, неуверенная, косячная…
– У тебя мужская солидарность, – бросаю Марку.
– А у тебя юношеский максимализм, – парирует он почти с теплом. – Тебе проще опираться на чужие понятие нормы и здоровья, чем на собственные ощущения?
Вздыхаю. Мне и без того не хотелось спорить с Марком, а теперь так вообще бессмысленно. Не чувствовала я в его словах идеи превосходства мужского комфорта над женским – лишь логику.
– Я не уверена в своих ощущениях, – тихо проговариваю.
Марк смотрит на меня чуть прищуренным взглядом:
– А вот это точно неправда.
Хмыкнув, непроизвольно киваю. Что уж отрицать – этот человек словно насквозь видит. Смотрит на меня этим своим понимающим глубоким взглядом так, что и скрыть от него что-то бессмысленно. И не хочется.
А от себя? Я ведь даже когда из дома Матвея уезжала, не чувствовала свою правоту. Наоборот, размышляла, не слишком ли я резка, не совершаю ли ошибку… И сейчас пыталась с ним помириться, попросив о помощи.
Его поступок, конечно, задевает – и это мягко сказано. Но не настолько, чтобы я вступала с Матвеем в соревнование, кто кого сильнее уколет и кто будет дольше цепляться за гордость. Стоит вспомнить хотя бы то, что он в какой-то степени уже ранен – а значит, мои уколы будут только ковырять.
– Хорошо, ты прав, – признаю почти легко. – Но что мне делать?
– Я попробую с ним поговорить, – почти сразу предлагает Марк. – Мне он поверит, учитывая всю ситуацию. А потом нам с тобой, видимо, и вправду придётся попрощаться.
Глава 19
От лица Матвея
Я по сути, сам отдал её Марку. Думал, увижу их вдвоём и хотя бы так закрою тему Яны для себя, как это с бывшей было. А ведь там у меня отношения были куда дольше..
Вот только ничего не вышло именно сейчас. Скорее наоборот. Стало ещё более тошно, когда увидел Яну, обнимающую Марка, уверенно несущего её на руках. И ведь попрекнуть её не в чем – скорее всего, девчонке и вправду нужна была помощь, а я её не предоставил. И кому что этим доказал?
Ладно, нахрен всё. Каждый в итоге получил то, чего хотел. Ну или заслуживал.
Остаётся только жить дальше, не заморачиваясь о прошлом. И будь что будет. В конце концов, мы с Яной на разных этажах работаем. Не так уж пересекаемся. А то, что дружит с сестрой… Со временем и это перестанет быть проблемой.
******************
Вчерашний эпизод почти стёрт из памяти, но в том-то и дело, что почти. Потому что ближе к вечеру Яна всё-таки набрала меня, но тут же сбросила. Перезванивать не стал. Надоели игры и неопределённость. Если бы ей было важно мне что-то сказать, нашла бы способ. Мне ей, пожалуй, больше нечего.
Вывалил всё, как есть. Может, жёстко, но себя не обмануть. Мириться с попытками Яны лавировать между мной и Марком совсем не тянуло. Даже если у них там безобидная дружба только. С учётом флирта и его заинтересованности, да ещё и темы с квартирой…
Завершаю рабочие процессы, когда слышу стук. Вообще любой из коллег на этаже знает, что ко мне всегда можно, не стучась – с первого дня так обозначил, комфортнее как-то. И помогло быстрее влиться в коллектив.
Значит, кто-то из другого этажа? Офиса?
Ну вот, опять долбанные мысли о Яне. Первая ассоциация. И яркая, настойчивая. Не покидающая даже при напоминании самому себе, что девчонка не может знать, где мой кабинет. Хотя ведь спросить же могла?..
Блять. Хватит быть жалким размазнёй, погружающимся в мысли вместо того, чтобы действовать.
– Войдите.
Непроизвольно затаиваю дыхание, когда дверь начинает шевелиться… И каменею, увидев Марка.
Эскизы он согласовывать не со мной должен. Как и подбирать, к какому именно типу одежды и когда устраивать ту или иную фотосессию. Мои обязанности никак не пересекаются с его. К счастью.
Вот только Марк всё равно какого-то хрена тут. Ещё и проходит почти вальяжно, садится напротив, смотрит с какой-то странной задумчивостью.
– Подставил ты меня вчера с Яной, – внезапно заявляет чуть ли не дружелюбно. – Я думал, она меня ждёт и будет мне рада, а в итоге выслушивал о том, как она тебя любит.
Внезапность этого заявления аж шарашит по мозгам. Непонимающе хмурю брови.
– В смысле?
Марк ухмыляется.
– А в каком ещё смысле это может быть? – качает головой, потому что я, видимо, всё ещё смотрю как идиот.
Но как бы иначе и не могу, потому что был готов скорее к прямо противоположным заявлениям. Про то, как там они хорошо вчера время провели. Или не только вчера…
Она меня любит.
Вообще-то и сама мне это говорила, но почему-то именно от Марка это слышать чуть ли не волнительно. После моего вчерашнего жеста импульсивная и ранимая Яна скорее бы назло мне позаигрывала с фотографом, даже если бы не хотела с ним ничего. Всё-таки демонстративно отправлять к ней Марка было, наверное, перегибом. Жестом, которым я однозначную точку ставил.
А получилось многоточие. И молчу теперь, как совсем уж дурак. В итоге Марк, вздыхая, поясняет:
– Яна мне всё рассказала о вашем недопонимании. Она думала, что ты к ней равнодушен и что после поцелуя с этим не справится, поэтому моё предложение о квартире было кстати. А не сказала о тебе, потому что искренне хотела тебя забыть, переключиться. Потом поняла, что не сможет, но передо мной было неловко.
Почти такую же версию я слышал от Яны – ну кроме пункта с «переключиться». За который сейчас и винить не получается, учитывая, что Марк мне говорит о любви девчонки ко мне. Ну и учитывая, что я на тот момент и вправду старался не заходить с ней далеко.
Хотя логика всего этого поведения всё равно дурацкая. Почти нелепая.
– Какие-то глупости, – возражаю зачем-то.
– Ну я ей тоже так сказал, да и сама уже понимает, – пожимает плечами Марк. – Девчонка ещё совсем, впервые в отношения пробует. Может косячить. Но старается.
От фотографа это звучит даже мило, чем раздражающе. Ведь он на самом деле прав, я же чувствую. Яна у меня совсем девочка ещё, к тому же, с самого детства в меня влюблённая. Вроде как логично, что косячит. Когда слишком волнуешься, часто косячишь.
И впервые за это время я задумываюсь о том, какую бурю эмоций она, наверное, переживала и переживает со всеми этими высосанными из пальца проблемами. Если, конечно, они действительно именно такие…
– То есть, у вас ничего не было? – уточняю на всякий случай.
Почему-то даже не сомневаюсь, что Марк даст правдивый ответ. Да и знаю, какой. Правда, всё равно стрёмно ковыряет внутри, особенно из-за того, что вчера фотограф не отрицал мою едкую фразу про то, что у них что-то есть.
– Не было. Я, может, и рассчитывал на что-то, допускал, что возможно, – легко признаёт он. – Но она даже от свидания отказалась. Я так понимаю, потому что пошла в тот день с тобой.
Киваю. Если всё так – а, судя по всему, действительно так, то, может, не так уж плохо, что они продолжат работать вместе? В конце концов, Яна – красивая девчонка. Всегда будет кому-то нравиться. И ограничивать её из-за этого в чём-либо я не собираюсь. Только от Марка хотел, но и то больше потому, что слишком уж глупо она себя с ним вела. Неоднозначно.
– И ты типа умываешь руки? – больше для окончательного спокойствия, чтобы закрепить перед собой закрытие темы, спрашиваю.
– Я ни на ком не зацикливаюсь. И не влюбляюсь так быстро, – без колебаний и сожалений сообщает Марк. – Но умывать руки не придётся: Яна уволилась ещё вчера, сразу после врача.
Кажется, я снова смотрю взглядом непонимающего идиота, потому что фотограф напротив ухмыляется беззлобно, но иронично.
И пускай. Я сейчас даже не против издёвок – слишком уж выбивает новость. Позавчера Яна была настроена чуть ли не воинственно, и я уже готовился на уступки. А тут вдруг…
– Что?
– Ну ты вроде бы этого хотел, – хмыкает Марк. – Она даже это сделала слегка неуклюже. Подала заявление главному, сославшись на то, что перепугалась из-за травмы ноги. Та совсем пустяковая была, но Яна типа поэтому решила, что не хочет больше здесь работать, мол, фотосессии бывают разные, риски, все дела. И вообще она поняла, что это не её. Но истинная причина увольнения, конечно, в тебе, ты ж не хотел, чтобы мы вместе работали. Вот она и сделала выбор.
Только и киваю, переваривая вот так чуть ли не простецки и обыденно рассказанные мне офигенно важные новости. И пусть я вправду был готов позволить Яне работать с Марком, от её решения всё равно теплее становится. Чувствую себя нужным, понятым, любимым.
Хочу, чтобы и она так себя чувствовала. Моя маленькая, но в то же время взрослая девочка.
– Не сразу, потому что неопытная. Думала, не должна поддаваться, типа это давление с твоей стороны и допускать такого нельзя, – объясняет тем временем Марк: видимо, вчера они действительно о многом говорили. И хорошо. Не факт, что услышал бы это всё от неё, а оно действительно необходимо. – Но была готова ещё в тот день, когда ты выдвинул ультиматум. Она всегда выберет тебя.
Серьёзное и важное заявление Марка аж сбивает мне дыхание. В этом выводе сразу всё. На что даже слов не нахожу. Только и выдавливаю искреннее:
– Спасибо.
– Да ладно уж, – снова по-доброму усмехается Марк. – Вы даже милые в своей неуверенности в себе и друг в друге.
Его слова звучат без снисхождения, так же фривольно и легко, как он привык общаться. Но я хмурюсь. Из нас двоих с Яной я взрослее, и не хочется, чтобы меня видели неуверенным. Ни кто-либо, ни уж тем более она. Хотя, конечно, не хочется и чтобы идеализировала.
– Вообще-то я уверен в себе, – возражаю Марку. – И в ней, – добавляю твёрдо, хоть и понимаю, что это не совсем справедливо.
По крайней мере, в отношении моих прошлых поступков. Но теперь ведь всё будет по-другому.
– А ревнуешь слишком сильно, – задумчиво парирует Марк.
Ещё и смотрит с интересом. Будто и вправду понять во мне что-то пытается. М-да, сразу видно человека, не привыкшего к серьёзным отношениям. И почему я вообще допускал, что Яна могла бы увлечься им?
– Сначала влюбись, потом поговорим, – беззлобно поддеваю.
– Значит, ты тоже влюблён? – тут же цепляется к словам Марк, причём чуть ли не с удовольствием.
Не оставляя этим сомнений, что и вправду тут за нас с Яной.
Влюблён… А смысл это отрицать? За последние дни меня колбасило больше, чем когда-либо в жизни. И даже до всей этой лжи и истории с Марком, если уж честно. Может, и до поцелуя.
– Видимо, да, – признаю со вздохом.
Неожиданно так у нас с ней получилось, конечно. Заставляет меня чувствовать себя одновременно и уязвимым, и чуть ли не всемогущим.
Марк улыбается, запуская руку в карман. И протягивает мне связку ключей. Машинально принимаю, снова непонимающе сдвинув брови.
– Это ключи от моей квартиры, где сейчас Яна. Собирает вещи. Хочет съехать уже сегодня, естественно, в гостиницу. Пока не знает, насколько, но понятно, что надолго ей не хватит средств. Видимо, вернётся в Брянск.
Оторопело откидываюсь на спинку кресла. Марк сегодня весь день будет шокировать меня новостями одна за другой? И одновременно познаниями в жизни Яны, которая, видимо, чуть ли не всё сразу ему выпалила.
Ей бы со мной быть настолько искренней. Впрочем, понимаю – со мной сложнее, нервничает больше. Ничего, мы с этим справимся.
– Зачем? – пока буду выяснять у Марка. – Могла бы ко мне, раз сделала выбор.
– Ну ты её фактически из рук в руки унизительно передал, – слышу веский, хоть и без осуждения, ответ. – А она всё равно выбор в пользу тебя сделала. Так что теперь ход за тобой.
Точно… Я идиот. Настолько воодушевился жестами Яны, что уже чуть ли не рассчитывал, что мы снова вместе, на этот раз всерьёз и по-настоящему. Почти забыл, что между нами теперь не только ложь, но и моё чуть ли не пренебрежение, недоверие. И рассказами о бывшей это не оправдать – да и я не хочу.
– Ты прав, – решительно поднимаюсь в места: отпрошусь с работы, поеду прямо сейчас. Вместо обеденного перерыва.
И даже если задержусь – ничего страшного, готов к последствиям. Яна вот вообще работу из-за меня потеряла.
– Удачи, – бодро бросает мне вслед Марк.
Глава 20
От лица Яны
Многострадальные чемоданы заполняются довольно быстро – в последнее время собирать вещи приходилось так часто, что это уже своеобразный навык. Умею упаковывать их быстро и компактно. Сверху то, что пригодится в первую очередь. Когда ехала из Брянска в Москву в этом плане сглупила, теперь не буду.
Тем более что скоро, возможно, опять придётся в родной город возвращаться. Конечно, Марк пообещал поговорить с Матвеем, и я даже не сомневаюсь, что всё получится в лучшем виде. Но… Поможет ли это? Всё-таки вчерашний жест моего любимого мужчины был более чем красноречивым.
И если он решит, что это окончательная точка, что я смогу сделать? Что сможет Марк? Мой максимум – то, что происходит сейчас. Я отказываюсь от всего ради Матвея, легко и без сожалений. Если ему этого будет недостаточно или уже не нужно, ничего больше не получится сделать ни у меня, ни у Марка.
Сердце пропускает удар, когда вдруг слышу, как входная дверь начинает отпираться. Неожиданно. Я доверяю Марку, даже не сомневаюсь, что просто так не пришёл бы, но такой вот визит выбивает из колеи. Если он хочет рассказать мне о разговоре с Матвеем, зачем пользуется ключами? Приходит без предупреждения?
Осторожно выхожу навстречу, почти сразу обращаясь:
– Марк?
И тут же застываю, когда понимаю, что передо мной не он. А Матвей. Смотрит так серьёзно и ласково, что аж сердце щемит. Не могу поверить…
– Ну вот опять ты называешь меня им, – он нарушает чуть затянувшуюся паузу мягкой ухмылкой.
И говорит так тепло, что даже с натяжкой назвать это укором не получится. Но я всё равно мотаю головой и поспешно объясняю:
– Извини, просто я слышала, как ты открывал ключом.
У меня перехватывает дыхание, когда Матвей неспешно шагает, сокращая между нами расстояние. При этом не сводя взгляда с моих глаз.
– Марк мне дал, – иронично поясняет он, так легко, что не остаётся сомнений в закрытии темы меня и фотографа.
Закусываю нижнюю губу. Странно – всё вроде бы очевидно, и присутствие тут Матвея, и его тон, взгляд, слова… Но мне всё равно немного не по себе окунуться в эту новую реальность. Слишком уж раздирало недавно. Теперь даже страшно поверить. Или сделать что-то не так.
– А… – только и выдавливаю чуть ли не растерянно, вспоминая, как легко Матвей меня вчера «уступил» Марку. – То есть вы поговорили.
Матвей тяжело вздыхает и даже как будто бы мнётся. Непривычно видеть его таким… нерешительным? Смотрит на меня так, словно это от меня зависит, помиримся мы или нет. Словно я и вправду могу его оттолкнуть…
– Да, – тихо подтверждает. – Прости, Ян. Я ревнивый идиот, – признаёт с примирительной улыбкой, но при этом смотрит серьёзно.
Тоже хочу улыбнуться в ответ, чтобы расслабился. Сказать, что на его месте любой бы ревновал, а тем более с его прошлым, о котором мне доверительно рассказал. Что я всё понимаю и жалею о своей импульсивности…
Но оформить всё это в слова получается не сразу, потому что видеть в глазах Матвея слишком явные чувства ко мне – это слишком. Тем более после вчерашнего, когда думала, что уже потеряла его. Сердце бешено стучит, не в силах успокоиться, даже когда я наконец заговариваю:
– Нет, ты не идиот, – сама не верю, что это мой голос звучит так уверенно, хоть и мягко одновременно. – Я должна была думать о твоих чувствах, учитывая, что ты рассказал мне про бывшую.
Матвей приближается ещё на шаг, а согревающее тепло в его глазах подбадривает лучше любых слов. И как-то разом забывается вчерашнее. Как и прошлое… Всё забывается.
Он здесь. Пришёл ко мне.
– Наплевать на неё. Её забыл сразу после измены. Даже лица не помню, – уверенно заявляет мне про бывшую, к которой я, кстати, даже и не думала ревновать. Только сейчас ловлю себя на этой мысли. Получается, насколько чувствовала, что Матвею не было до неё дела? Или что было до меня? – А тебя вдруг испугался потерять. По-настоящему испугался, – добавляет сипло будто ответом на мой последний мысленный вопрос, на что сердце пропускает удар.
От этих спокойных уверенных слов атмосфера накаляется молниеносно. И пусть это не признание в любви, но такое ощущение, что именно оно. Если не куда большее…
– Я рада, что мы друг друга не потеряли, – кое-как справившись с дыханием, подытоживаю, давая понять, что с моей стороны препятствий нет.
– Как твоя нога? – как будто напрягается Матвей.
На его лице сожаление – видимо, о вчерашнем. Да уж, будь у меня серьёзная травма, получилось бы действительно гадко. С другой стороны – я слишком легко отпускаю сразу всё рядом с Матвеем. Вот уже начинаю думать, что и в таком случае разве так уж важно, что помог бы мне в итоге Марк? Одну ведь меня не оставили.
Будь у меня такие чувства к кому-то другому – уже напряглась бы, вспоминала все возможные психологические статьи, которые читала. Но это Матвей. Его я знаю. Доверяю. Настолько, что готова перестать что-либо контролировать… У меня всё равно не получалось.
– Порядок, – как можно беспечнее отвечаю на его чуть прищуренный взгляд.
И даже шевелю обеими ногами – легко, показывая, что всё нормально. А то из-за паузы Матвей кажется настороженным. Даже подпрыгиваю немного.
Он ласково ухмыляется, а его взгляд становится таким горячим, что у меня по телу прокатывается истома.
– Не жалеешь, что уволилась? – при этом почти спокойно продолжает задавать, видимо, важные ему вопросы Матвей.
– Но ты же здесь, – окончательно набравшись уверенности, без малейших колебаний признаюсь, что для меня в приоритете. – Так что, конечно же, нет. И потом, мне вправду не мешает подготовиться к поступлению.
Лишь озвучив это, понимаю, что, получается, временно перекладываю финансовую составляющую на Матвея. Сама при этом не испытываю никаких проблем: знаю, что это временно и что даже в случае внезапного разрыва не останусь ни с чем на улице. Марк прав, я из тех девушек, которым гармонично без всякого равенства. Вопрос только в том, устраивает ли это Матвея.
Хотя вопросов уже нет – ответы видны в его довольном взгляде. А потом слышны и в решительных словах:
– Но не в Брянске. Мы дособираем вещи, и я забираю тебя себе.
Ничего не могу поделать с улыбкой, которая сама собой лезет на лицо при последнем заявлении Матвея. Таком чувственном, волнующем, даже жарком…
– Звучит-то как, – хмыкнув, подмечаю, стараясь успокоить совсем уж ускоренное сердцебиение.
Он приближается вплотную, мгновенно окутывая близостью. Горячее дыхание, волна мурашек по телу, тёмные и бездонные глаза, безотрывно смотрящие в мои... Накрывает разом.
Задыхаюсь от эмоций, но в то же время не насыщаюсь. Не ожидала столько всего услышать от Матвея, но хочу ещё и ещё. И от каждого нового признания по-особенному волнительно.
А он будто чувствует, нежно берёт меня за талию и добавляет, глядя в глаза:
– За последние дни я чётко осознал, что ни к одной другой девушке не относился так, как к тебе. Я люблю тебя, Яна.
Кажется, воздух стремительно покидает мои лёгкие. Да и на ногах, наверное, не устояла бы, если бы не поддерживал, почти обнимая. Вижу в его глазах подтверждение словам, чувствую и в прикосновениях, да просто знаю – но всё равно совершенно теряюсь. Я ведь столько лет мечтала о Матвее. Сомневалась, что это вообще возможно – мы вдвоём. Чёрт возьми, я даже не претендовала. Не надеялась.
Но теперь ни на что другое не согласна.
– И я тебя люблю, – чуть ли не тону в тепле его глаз, тихо проговаривая эти самые важные в моей жизни слова.
Не в первый раз озвучиваю их Матвею. Но именно сейчас, когда вижу отклик, когда по-настоящему верю в нас, меня переполняет их смыслом. Облизываю пересохшие губы, когда улавливаю, как у любимого мужчины сбивается дыхание. Как будто он тоже слышит эти слова в первый раз – а ведь это не так.
Теперь он обнимает. Причём приподнимая меня, так, чтобы мы были максимально близки друг к другу.
– Надо было взять цветы… – шепчет мне в ухо, вызывая те самые бабочки в районе живота, о которых периодически слышала. – Боялся не успеть.
Божечки, я ведь и так счастлива, а тут ещё и это внезапное заявление с лёгким сожалением… Как будто Матвей действительно хотел мне покрасивее жест сделать, прям переживает, что с пустыми руками. Притом понимает ведь наверняка, насколько достаточно одного его визита.
Но, конечно, приятны и эти сожаления. Пусть они и бессмысленные – даже если бы успел, появились бы другие проблемы. У меня вещей на один большой чемодан, второй маленький и ещё на парочку сумок. Одна я собиралась в несколько заходов их выгружать у подъезда, вдвоём можно и в один, но у обоих будут заняты руки.
Ухмыляюсь тому, как внезапно во мне просыпается практичная Яна. И это с Матвеем! Я как будто уже привычно воспринимаю его стремления радовать меня цветами.
– С вещами было бы неудобно, – шепчу ему в губы, когда Матвей чуть отстраняется то ли чтобы поцеловать, то ли чтобы посмотреть в глаза. – Потом подаришь, – совсем легко поддеваю, не испытывая никакого смятения.
Насколько же увереннее мне становится с Матвеем после всего, что было. После того, как нас отдалило друг от друга, чтобы в итоге прочно и окончательно соединить.
– Обязательно, – серьёзно соглашается он, наконец целуя.
С готовностью раскрываю губы, не только позволяя Матвею всё, но и сама утягивая его в более глубокий и смелый поцелуй. Жаркий. Наши языки то дразнят друг друга едва уловимыми касаниями, то двигаются так ритмично, будто это уже и не поцелуй, а своеобразный секс. Хотя мы очевидно не ограничимся взаимодействием губ и языков.
Матвей проводит ладонями мне по телу, ненавязчиво и неспешно, но эти прикосновения ощущаются так остро, что чуть ли не пьянят. Такое ощущение, что он не трогал меня уже вечность… Как и я его.
Не разрывая поцелуя, даю волю и своим рукам. Скольжу ими по его плечам, чувствуя, как играют мышцы. Чертовски горячо. Какое же потрясающее у Матвея тело… Могу вечно смотреть, трогать, целовать. Даже облизывать и кусать тянет.
Обхватываю его член через ткань брюк, двигаю ладонью и сглатываю, уловив сдавленный полустон Матвея мне в губы. А потом он вжимает меня в стену, осыпая горячими поцелуями шею. И теперь постанываю уже я, впрочем, даже не собираясь сдерживаться.
Торопливо расстёгиваю его рубашку. На последних пуговицах чуть замедляю темп, то и дело задевая подушечками пальцев или ногтями горячую кожу Матвея. То ли дразнясь, то при просто продлевая себе удовольствие. Уверена, что примерно по той же причине он никак не начинает раздевать меня, кружа ласками губ и языка всё ещё сверху, спускаясь максимум до ключиц.
Жарко. И чувствительно до невероятности. Хочется одновременно двух противоположных вещей: продолжать так же тягуче неспешно, наслаждаясь каждым миллиметром тела друг друга и уже наконец приступить к главному.
Тем более что скорее нежные ласки Матвея сочетаются с довольно резкими действиями. И не только в части со стенкой, куда меня вжал. Не менее властно он берёт меня за ягодицы, чуть приподнимая и направляясь со мной в комнату. Ту самую, где я спала несколько дней подряд одна. Спальня.
Кровать там, конечно, расстелена уже, да и вещи на неё навалены. Те самые остатки, которые ещё не упакованы. Но плевать.
Особенно когда Матвей опускает меня на ноги и чуть отстраняется, чтобы снять рубашку. Смотрю, не таясь, любуясь широкими плечами и развитыми мышцами. Даже косые линии живота невероятно красивы, а ведь раньше не обращала на них внимания. Облизываю губы, понимая, что это ведь ещё не всё, что сейчас увижу. Потрогаю. Впитаю в себя…
А рубашка быстро отправляется куда-то в сторону. Чуть ли не в угол комнаты.
Пробегаюсь взглядом по крепким бицепсам. Хочется гладить, царапать, сжимать. Укусить слегка, оставляя отметины. И больше я не утаиваю ни одно из желаний. Сразу тянусь к Матвею, целую сначала бицепс, проводя ногтями по груди, потом обрисовываю языком кубики на животе, опускаясь на колени. Дышу его запахом, чуть покусываю, уже берясь за молнию ширинки…
Он останавливает меня, мягко поднимая.
– Ложись на кровать, – голос Матвея звучит глухо, властно и нежно одновременно.
Кажется, выдержка его уже подводит. Но от этого только ещё жарче, тем более когда, не сводя с него взгляда, выполняю просьбу.
Матвей шумно сглатывает, резким рывком стягивая с меня джинсы. Кажется, вместе с бельём. Немного даже больно, но от этого только больше будоражат. Ощущения острее некуда.
Кофточку с меня мы снимаем уже оба, поспешно, скорее мешая друг другу, чем помогая. Усмехаюсь этому, но почти сразу же давлюсь стоном, потому что Матвей властно укладывает меня на постель, чуть нажав на клитор, помассировав пальцем. Острая вспышка удовольствия сбивает мысли напрочь.
Плавлюсь в уверенных ласках, поцелуях, в Матвее самом. Его взгляды и прикосновения разжигают во мне пожар, и я умоляюще раздвигаю ноги шире. Не могу больше. Тело ноет, хочет Матвея в себе и всего того невероятного, что он вытворяет со мной. Не только руками, но и толчками внутри, которых сейчас особенно не хватает.
Не мне одной – он чуть ли не в секунды избавляет себя от остатков одежды, даже толком не давая мне смотреть. Да и взгляд никак не фокусируется, сознание затуманено.
Зеркальный шкаф напротив нас. Стол. Книжная полка. Большое растение на полу у окна… Никогда не знала его название, и даже не гуглила, хотя как-то собиралась.
Но сейчас это уж точно неважно. Матвей колеблется лишь совсем чуточку – так рвался ко мне, что и презервативы с собой не взял, не только цветы. Но явно не собирается из-за этого тормозить. Как и я. Уверена в его контроле. Это за свой не отвечаю…
Он нависает надо мной на локтях, и весь мир снова сосредоточивается на одной только кровати, как всякий раз с Матвеем. Всё внутри скручивается в тугой узел, и я тяну на себя любимого мужчину. Хочу чувствовать его вес. Всего его ощущать на себе и в себе.
И Матвей мгновенно откликается на эту потребность, заполняя меня резким глубоким толчком. Тут же двигаю бёдрами навстречу, насаживаясь снова и снова, требуя большего. Он тихо, почти еле слышно усмехается и начинает двигаться. Размеренно, плавно, давая прочувствовать. Уступаю, закусив губу. Знаю же, что это лишь вопрос времени, когда Матвею захочется большего. Хотя и так тоже ярко. Причём с каждым мгновением всё сильнее…
Раскрываю рот, чтобы поцеловать, но в итоге беспомощно давлюсь стоном. Потому что именно в этот момент Матвей ускоряет движения, делая их более глубокими и быстрыми. А потом ещё, безошибочно уловив моё стремление, яростно впивается в губы своими, превращая меня чуть ли не в расплавленное желе. Толком не могу отвечать. Ни на движения, ни на поцелуй. Только и могу, что закрыть глаза, внимая ощущениям.
Матвей приятно придавливает весом, с размахом вбивая в кровать. Целует уже тягуче-медленно, при этом умудряясь не сбавлять темп внутри. Всплеск острых ощущений, пошлые шлепки тел, запах секса... Боже, это даже оглушительнее, чем мой самый первый раз.
Не знаю, как вообще держусь в безумной потребности разрядиться. Не представляю, как справляется Матвей. Отрывается от моих губ, смотрит жадно, приподнимается вместе со мной, уже сидя продолжая двигаться во мне.
Теку беспрерывно. Хорошо хоть подо мной были какие-то из моих же вещей, а то не хотелось бы оставлять Марку такие вот следы. Впрочем, эта мысль скорее на задворках подсознания, потому что уносит меня всё стремительнее.
Бешеные толчки прерываются, когда я ощущаю яркую пульсацию между ног. Матвей дышит тяжелее, ведь я наверняка ощутимо сжимаю его внутри себя, снова и снова… Горячая волна окатывает всё тело, оглушая так, что я не слышу своих стонов.
А Матвею недостаточно. И не столько потому, что сам не успел кончить – ему какое-то особенно мощное удовольствие доставляют мои оргазмы. Кажется, этому мужчине хочется, чтобы я кончала несколько раз подряд, хоть всю ночь.
Дождавшись, когда моё дыхание чуть выровняется, он вынимает член, переворачивает меня животом вниз и ставит на кровать, давя на спину и вынуждая прогнуться. Откровенная поза. По крови словно лава течёт, когда податливо становлюсь, как ему нужно. Обе дырочки раскрыты, но я нисколько не беспокоюсь, даже если Матвей проникнет не в ту.
Я полностью доверяю, даже принадлежу ему. Открытая. Жаждущая. Безумно чувствительная. После недавнего оргазма настолько, что каждое прикосновение чуть ли не разрядами молнии по телу ощущается.
Внимаю тому, как Матвей пристраивается сзади, направляет член к всё-таки нужному входу и медленно, сантиметр за сантиметром, вводит в меня. Максимально глубоко. У меня поджимаются пальцы на ногах, а дыхание застревает где-то в глотке. А Матвей так же неспешно тянет член обратно, чтобы вновь толкнуться во всю длину. Скользит вперёд и назад, заполняя собой и опустошая.
Непроизвольно отстраняюсь от него, потому что, чёрт возьми, слишком остро. До невозможности выносить эти ощущения. Но Матвей требовательно возвращает меня, насаживая до упора. Лёгкий шлепок по попе срывает с меня громкий стон. Комкаю какую-то из своей одежды под пальцами. Но всё равно поддаюсь, позволяю, хоть и задыхаюсь от чувствительности ощущений.
Матвей двигается быстрее, рукой лаская клитор, и мне всё сложнее и сложнее ориентироваться в этой буре чувств. Только и могу, что безвольно расслабиться, позволяя закрутить себя в этот вихрь. Даже не представляю, как у меня получается сохранять позу на дрожащих ногах и таких же слабых руках. Нежные касания вперемешку с грубыми проникновениями уносят из реальности напрочь.
А Матвей убирает руку, чуть нажав на клитор напоследок. А потом берёт мои запястья, заводит за спину, ускоряя движения. Лишая меня половины и без того хрупкой опоры. От этого словно совсем парю между реальностью и ощущениями, толком не понимая, что и когда делаю. Просто отдаюсь, принимая правила его игры.
Плавлюсь в накатывающих жарких волнах, беспомощно то задирая, то опуская голову. Никак не могу сосредоточиться даже на том, чтобы устоять на коленках, дискомфортно проезжающихся по грубой материи незастеленной кровати.
Не нахожу ни одной мысли в голове. Что не скажешь о Матвее, томно шепчущем мне разные пошлости вперемешку с признаниями в любви. И это не мешает ему остервенело врываться в меня снова и снова, окончательно затапливая в этом безумстве.
Совсем скоро содрогаюсь так, будто всё тело мощной молнией поражает. Губы застывают в протяжном стоне, когда меня накрывает новой лавиной оргазма. Матвей освобождает мне руки, и я бессильно падаю на кровать, пытаясь унять сердцебиение и дрожь по всему телу. Куда там – ведь он ещё двигается, даже не представляя, что я уже близка потерять сознание.
