Текст книги "Бесполезный попаданец (СИ)"

Автор книги: В Б

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Василий Андреевич, все не так просто. Думаю, если ваши ломанутся на следующий год проделать, то же самое, не выйдет ничего. Реально ее продать выйдет раза в два дешевле, и то хорошо. Во-вторых, столько посадить и обработать без техники не получится. Если пахать всей семьёй, то сами понимаете – не так и много на человека. Ну в-третьих мы же заработали на том, что государство проваливает свои планы.

– Ого! Стараешься мыслить на уровне страны?

– Конечно. Вот вы выращиваете картофель. Таких колхозов и совхозов, наверно, тысячи. По идее они должны полностью закрыть потребность всей страны в продукте. Есть тысячи баз, десятки тысяч магазинов и так далее. Вся эта система должна работать.

– Но всегда есть место и для частника?

– Места для частника с перебором. По картошке особенно. Я посмотрел по разным поясам, ее выращивают люди сами везде. Кругом огороды, от севера до юга. Не на продажу, для себя, родных. Скорее всего государство и половины не производит. Вот и не работают планы.

– С ними всегда так. Может стоить развивать частную торговлю? Знаешь по чем мы сдаем картофель?

– Догадываюсь. Копеек по пять.

– Верно. А сколько он стоит в магазине?

– У нас десять-пятнадцать. На юге до двадцати.

– Видишь разницу?

– Хотите я вас удивлю?

– Попробуй.

– Разница еще больше.

– ???

– Эти пять копеек абстрактны. Вы их заплатить людям не можете. С них хорошо, если три идет в зарплату. Скорее всего меньше. У вас есть же фонд зарплаты? Ограничения на нее какие-то?

– Откуда знаешь?

– Да все оттуда. Смотрю, читаю, считаю. Понимаете, Василий Андреевич, советская экономика работает немного не так, как вам кажется. В стране есть наличные деньги – это наши зарплаты, то что мы тратим в магазинах и так далее. И есть безналичные – расчеты между предприятиями, с государством и тому подобное. Так вот – это не деньги! Это некий эквивалент трудозатрат, приведенный к рублям. Но они соотносятся с зарплатными деньгами очень условно. У вас наверняка, есть деньги для оплаты бензина, есть для электричества, для покупки новой техники и так далее. И самое главное, что вы не можете их перебросить с одной статьи расходов на другую.

– Ты слишком много, для школьника, знаешь... И почему же так?

– Я уже говорил, это эквивалент трудозатрат, расходов. Их просто обозвали рублями и копейками, на самом деле это не деньги. А перебросить не можете, так как те, кто рассчитывают стоимости, фонды, сами не могут посчитать. На каком-то этапе они просто плюнули на приведение цен и делят фонды по стране, называя все по старинке рублями. Хотя вы наверно и формируете свои зарплаты в зависимости от этого безнала, все равно вам свыше установлено сколько можно людям заплатить.

Андреевич затряс головой.

– Ты меня путаешь. Можешь нормально объяснить?

– Хорошо. Попробую попроще, на пальцах, так сказать. В стране девяносто миллионов рабочих и служащих, шестнадцать с половиной миллионов колхозников, сорок пенсионеров. Все они получают в год сто восемьдесят миллиардов рублей. Заметьте, получают от государства. Вы хоть и называетесь коллективное хозяйство, но в реале мало отличаетесь от государственного предприятия. Государство, чтобы выдать всю эту массу зарплат должно ее потом собрать назад. Это не налоги. Те тринадцать процентов с зарплаты – фикция, блеф, они не выдаются на руки и не собираются. Реальный сбор – это ваша картошка, ткани, велосипеды, водка и так далее. Сюда же входят сборы с фильмов, концертов, музеев и прочего. В итоге государство собирает в год сто пятьдесят миллиардов. Уже видно, что не хватает денег. А я еще не считал стипендии, разнообразные научные премии, суточные и так далее. Не уверен, что военные и милиция входят в эти девяносто, им тоже платят наличными. Что делает правительство? Просто тупо печатает новые деньги. Чтобы их как-то удержать придуманы сберкассы. Да те же лотереи – вон спортлото недавно ввели. Водку опять же выпускают больше. И все рано не хватает. На книжках сейчас почти полста миллиардов – треть от товарооборота. Еще лет восемь – и на книжках будет денег больше чем за год продается товаров. В рыночной экономике это вызвало бы повышение цен, как раз на эту самую сумму недобора, напечатанную в виде бумажек. Но для нас – инфляция, страшный зверь. Так что зарплату стараются сдерживать всеми способами. Вам устанавливают фонды и хоть в два раза перевыполните план – поднимут лишь на немного. То же и на заводах. Хотя я честно говоря вообще не понимаю смысл в перевыполнении плана. Это какая-то глупость. Ладно там у вас – некоторые виды продукции можно хранить на складах резерва, используя их как аккумулятор, на случай неурожая. Но на заводах то нахрен его перевыполнять? Это же абсурд! Ладно, вернемся к деньгам.

Если посчитать в целом по стране, то получится, что из всех работающих, меньше половины заняты производством того, что продается потом за деньги. Товаров, продуктов, услуг и так далее. Если не брать тех, кто вообще не производит ничего – те же учителя, врачи, милиция, разного рода руководители, то даже среди рабочих немало людей, выпускающих то, что не продается. Например, танки или цемент для ГЭС. Эти люди тоже должны получать зарплату. Вот и выходит, что с вашей картошки вы сможете заплатить своим людям треть, в лучшем случае. Многие получают и того меньше. Вот такие у нас налоги.

– Это справедливо?

– Это жизнь. Так страна устроена и так она работает. Если начать менять здесь систему– социализму конец, а потом и всей стране. СССР перестанет существовать.

– А как же капстраны?

Разоткровенничался я. Но что делать? Пишу я пишу в свою тетрадку, а толку от этих записей? Надо пробовать их откатать на ком-либо. Возможно в моих рассуждениях тоже ошибки, проверим. Хотя председатель посматривает с хитринкой. Раскручивает на разговор?

– А что капстраны?

– Я слышал, что в Швеции социализм.

– Василий Андреевич, не равняйте божий дар с... Божий дар, если что – это мы.

Смеется.

– Да, в Швеции налоги на частников до девяноста процентов. То есть там дерут шкуру похлеще чем с вас, чтобы обеспечивать свой социализм. И Швеция это такая страна – она кланяется всем. Фашисты верховодят в Европе – они их вассалы, хоть и нейтралы на словах. Сейчас американцы у власти – они им в рот смотрят. Скоро верховодить будут геи...

– Кто?

– Ну это по-нашему будет некультурно звучать, но пидоры. В прямом смысле слова.

– Да ну! Это невозможно!

– Возможно, так вот когда будут эти верховодить в мире, шведы дружно станут раком и будут еще покрикивать на нас, мол почему нарушаем права этих самых пи... геев. А за независимость надо платить.

– Так что у нас все идеально? Зачем же продавал на базаре, а не сдал государству по три копейки?

– Не все идеально. Можно сказать, даже все очень неидеально. Система разных рублей, про которую я рассказал, очень сильно давит на экономику. Даже не так, не столько давит, сколько требует очень тонких расчётов и честности администраторов всех уровней. В реале – вы сами знаете, что и дураков хватает, да многие руководители, не себе в карман, а для пользы родного предприятия, своих людей, стараются исказить цифры.

– Не слишком смелое обвинение?

– Вот скажите, Василий Андреевич, такая формула – "проси два, хорошо если один дадут", вам что незнакома?

– Это же жизнь! Если будешь просить столько сколько надо – получишь половину, и то хорошо!

– Так вот, не в стране двойного резерва производства. И сколько раз, запросивший в два-три раза получал именно столько, сколько просил? Не надо отвечать, я сам скажу – это происходит чаще, чем недополученные запросы. И если вы попробуете сказать, что мол вам столько не надо, хватит половины, я могу сказать, что вам ответят.

– И что же?

– Вам ответят – если сейчас не выберешь свои фонды, в следующий раз, не получишь ничего!

– Хоть и повторюсь, но ты слишком много знаешь и понимаешь для школьника.

– Почему много? Я думаю, вы и сами все это видите и понимаете. А про базар... каждый конкретный человек старается сделать жизнь лучше для себя. Задача государства сделать так, чтобы не эти устремления не мешали остальным. А еще лучше – помогали. Сейчас оно, государство, пустило многое на самотек. Вы думаете, что дай волю и крестьяне станут зарабатывать больше и жить во много раз лучше?

– Разве не так?

– Вы же слышали об арбузах?

– Конечно, я даже в курсе, сколько вы подняли на них.

– И в чем мораль?

– Это ты меня спрашиваешь???

Хм... Если вначале председатель вытаскивал меня на откровенность, похоже теперь ему самому становится интересно.

– Конечно. А мораль, Василий Андреевич, что в случае такой свободы самый большой куш будут иметь перекупщики. Это намного выгоднее, чем горбатится на полях, а потом осенью везти свою продукцию и еще продавать. Гораздо проще купить дешевле продать дороже. И эта разница будет самой огромной.

– Колхозники не станут продавать по дешевке.

– Станут. Не станет один, продаст другой, третий. Не все смогут сами вывозить за тридевять земель. Самая большая разница ведь на большом расстоянии. Кто-то не будет мириться, попробует сам, как мы сейчас. Таких будут или по дороге перехватывать, убивать, портить машины. Или в лучшем случае там, на местах, он не сможет пристроиться. Даже сейчас мы в одном городе не смогли ничего продать. Хорошо, еще что не дошло до рукоприкладства. Так это милиция следит за порядком. А тогда и милицию купят и все рынки.

– Какая-то грустная картина у тебя выходит.

– Не у меня, у нас выйдет, как только дадут свободу частнику без жесткого контроля. Даже при таком контроле и то невесело. Насколько при Сталине жестокие законы были, но вокруг кооперации, частников всегда начинались махинации и так далее. Постоянно сажали даже министров, не говорю о мелких сошках. Выход есть. Надо искать. Но кто захочет? Знаете, что самое смешное и печальное одновременно?

– И что же?

– Там – я показал пальцем в потолок – там, все понимают, знают, что-то пытаются делать, но делают настолько неуклюже, что страна идет медленно к развалу.

– Ну это, ты загнул. СССР крепко еще стоит на ногах, да и народ не даст.

– Да, стоит еще достаточно крепко, заделы хорошие. Но готовят уже сейчас. И народ готовят к тому, что плохо у нас живется, вон капиталисты живут лучше. Стоит только перейти к ним в лагерь и все потечет рекой и деньги, и джинсы и пепси-кола. Только рот подставляй или задницу. В реале же получится что все будет наоборот.

– Да, пожалуй, по твоим мыслям колхоз для тебя будет мелко. Тебе страну подавай.

– Кто-ж ее подаст? Люди у власти сидят крепко вцепившись в рычаги. Им даже, расскажи, что ведут государство к краху, то кто-то не поверит, а кому-то плевать и он убедит тех кому не плевать, что все хорошо и правильно.

– Может у тебя и мысли есть как все исправить?

– Есть, я много думаю над этим. Не все просто и однозначно. Взять к примеру Сталина. Что он делал? Понимал, что промышленность страны не может обеспечить всех, надо еще частников держать. Точно также оставались лишние деньги в стране и как сейчас они шли в обороты частного сектора. На эти обороты пытались вводить налоги, чтобы деньги возвращались в бюджет. Кто-то их платил, но с основной массы крестьян – как собрать? Придется такой аппарат держать... Вот и пошел по пути проверенному временем – ввел что-то наподобие "налога с дыма".

– Это как?

– В древней Руси, поначалу налог собирали князья, объезжая подданных, десятину стригли, полюдье называлось. Почти обычный нынешний налог, но с оборота. Не с зарплат. Потом владения расширялись, собирать стало практически невозможно, вот и ввели налог "с дыма", то есть с каждого дома поровну. Был еще подушный налог.

– А Сталин тут причем?

– Он ввел налог с деревьев, коров и так далее. С каждой яблони – сдай столько-то, с коровы столько-то.

– Знаешь к чему привело?

– Вырубке деревьев, сокращению поголовья, знаю. Но поймите, это нормально. Государство должно иметь возможность учета. Самый большой минус, что крестьян умышлено загоняли в рамки капиталистический отношений. Особенно когда этот налог стали собирать не яблоками, а деньгами. То есть колхозник был вынужден часть урожая продавать. Налог отменили сразу после его смерти.

– Да, Маленков отменил.

– Неважно. Следующий правитель – Хрущев тоже столкнулся с этой проблемой. Он решил вообще уничтожить эту часть экономики, посчитав, что всем снабжать народ будет государственный сектор, ну и колхозы.

– Ну это же бред!

– Нет, не бред. Это реальная возможность. Если уж вспоминать пресловутый запад, то они так и живут. У них, фермер, который выращивает телят на мясо не держит рядом одну коровку, чтобы молочко иметь для себя. Ему проще купить сколько надо, чем тратится на ее содержание. Нет, не смешно, тратится прежде всего трудом. Там вообще народ на приусадебных участках только траву выращивает, это нормально, Хрущев как раз хотел то же самое внедрить у нас.

– И что в итоге?

– Итога мы не дождались, сняли его. Не только за это. Но у Хрущева была интересная задумка – свести к минимуму денежный оборот. Он называл это материальной базой коммунизма. Решил, что многое людям проще раздавать даром. Не знаю, что получилось бы в итоге, но иногда мне даже жаль, что мы не увидели, даже начала.

*******

Вперед!

Вот блин жеж. Проблема нарисовалась очень неожиданно. Удалось списаться с городами, запланированного маршрута. Мы получили согласие от всех, и теперь придется кому-то отказать. Ведь городов выбрали, на всякий случай, больше. Но это не самое страшное.

А вот там, где я не ожидал проблем, они нарисовались. Память подсказала верно – музей в Кубинке работает с 1938 года, а с 72-го он обзавелся павильонами. И выставка должна примерно выглядеть так как я ее помню по 21 веку. Но засада выявилась неожиданно в другом, музей – это закрытое предприятие. Секретный объект. И как это называется? Музей не для людей...

А этого не помнил. Блин, этот музей должен стать ключевой точкой в плане по реконструкции моей техники и обзаведению связями в промышленности СССР. Разумеется, я слишком опрометчиво называю и бывший военный склад, и списанную технику колхоза своей, но уже есть и план, как сохранить все и даже план по реставрации.

– Оля, что нам ответили, напомни.

– Если коротко, мы бы рады, но запрещено.

Тяжело вздыхаю.

– Как идут настоящие герои?

– В обход?

– Нет, как говорил Ленин, мы пойдем другим путем.

– ???

– Напролом. Мы же хотим попасть в танковый музей, значит должны переть как танки. Пишем письмо министру обороны.

– Гречко?

– Он самый.

Оля умная девочка и хорошо учит все что проходим в школе. А на политинформациях нам вдалбливают, кто руководит страной и партией. Гречко в их числе.

Я хожу призадумавшись, подруга смотрит на меня с надеждой.

– Так, запомни ключевые моменты. Министр человек жесткий, уверен в себе, никого не боится. Если он посчитает, что стоит нам дать разрешение, никто его не остановит. Но в тоже время, он достаточно равнодушный человек и его не разжалобить. Далее. Он спортивный болельщик, любимая команда – ЦСКА, вид спорта – футбол. Еще. В этом году получил звание героя Советского Союза, надо поздравить.

– Стал членом политбюро.

– Верно.

Оля слушает внимательно. Она не задаст вопрос откуда я все это знаю. Знаю и все, значит лучше нее читаю газеты, слежу за новостями. Но и она не дремучая, подсказка к месту. Я бы сказал, что получил в помощники супер-секретаря. Девчонка не рвется в лидеры. В паре со мной точно не рвется. Ей интересно, чем мы занимаемся. Но она не зря получит золотую медаль. Ее знания обширны по многим вопросам. Если положить руку на сердце, то Олег Моторный напишет сочинение лучше, интереснее. Но Оля напишет правильнее. Имея в голове множество фактов, она выстроит рассказ или статью, так как надо. Не прогибаясь перед идеологией, но и не забыв про нее. Сделает все в нужных пропорциях. И получается интересно, и как я уже сказал, правильно. Не зря она уже напечаталась несколько раз в нашей газете и один раз в центральной.

– Постарайся свести смысл письма не к просьбе попасть в музей. Стоит напроситься к нему на интервью. Как корреспонденты "Пионерской правды".

– Но мы же еще не корреспонденты!

– Это второй вопрос и второе письмо в газету. Тебя там знают, уже публиковали, поэтому постарайся, распиши нашу идею, намекни, на участие министерства обороны, в конце пожалуйся, что без корреспондентских удостоверений, тяжело. Хотя бы внештатные. Нет, этого не надо. Пусть сами сделают выбор. Тему мы поднимаем интересную. Я пролистал подшивку в нашей библиотеке, такого еще не было. Может быть удастся нормальные пробить. Но согласимся на любые. Что еще по Гречко, на что зацепиться...

– Где воевал в сорок третьем?

Смотрю на нее внимательно.

– Наше наступление, юбилей, тридцать лет.

– Умница! Не помню, к Сталинграду... нет там Малиновский прославился, прежний министр... Но Гречко где-то должен был быть. Да! Южнее, на Краснодар, Тамань... там не было снега, но все равно надо придумать.

– Стоит упомянуть Сталинградскую битву, к которой мы привяжем наш пробег, упомянем, что битва не могла быть выиграна без наступления на юге. Только она была в начале сорок третьего, будет тридцать один год.

Нет, такой талант, не должен быть простым секретарем, ей надо самой руководить. Но это потом, пока же я пользуюсь возможностью. А сам я что-то заработался, год потерял. Стыдно.

– Молодец. Ты сама все знаешь. С пионерки попробовать надо выбить серию статей. Надо обоим адресатам написать о том, что мы готовы встретиться. Погоди... Пиши данные моего деда, он же воевал как раз в тех краях, упомяни, что мы еще пионеры, хоть и корреспонденты. А без взрослых не сможем отправиться далеко, так вот он нас бы и отвез в Москву.

– В статье здорово бы смотрелось встреча маршала и солдата, через тридцать лет.

– Да, надо чтобы об этом было понятно, но не писать напрямую.

– Если получится, то можем и на "Комсомольскую правду" замахнуться!

Так и хочется сказать еще раз "умница" и "дай я тебя расцелую". Но только уважительный взгляд. Еще не время нам целоваться. Работать надо.

–Да! Оля, помнишь фильм "Офицеры"?

– Конечно!

– Гречко много вложил в этот фильм. И идея его и помогал. И самое интересное – фраза "есть такая профессия -Родину защищать", говорят придумана им лично.

– Это интересный ход. А точно он? Известный факт?

Расскажу вкратце, чем же занимаемся мы с соседкой по парте, после уроков, вдвоем в классе.

Моя статья в нашей газете подвигла еще нескольких учеников на подвиг писательства. А когда небольшие заметки появились на страницах газеты, то поток желающих увеличился. Это имело следующие последствия. В школе появился кружок юных журналистов. Всех тут же припахали к школьной стенгазете. Главред районки пообещал нас никого на порог не пускать, мол завалили его бредом. Но Оля, как я уже говорил, напечаталась и в самой "Пионерской правде". Так что кружок так и работал, главреда прессовали, и он сдался, если все статьи от школьников будут идти через наш кружок. Но если вдруг пришлем ему ерунду, то и нас печатать не будет. Как бы то ни было, но в газете появился "уголок кружка юных журналистов", где раз в неделю-две печатались наши статьи. И более того – в нашем "кружке" занимались и ученики других школ.

Поскольку писать в нашем городке особо не о чем, все стараются придумать что-нибудь эпохальное. Вот я предложил провести, на зимних каникулах, лыжный пробег по городам воинской славы, нашей и соседних областей. На самом деле пробег будет состоять из переездов по железной дороге и на автобусах, а возле каждого города будут устраиваться соревнования между нашими школьниками и местными. Всему действу придается антураж патриотического воспитания, заведения новых друзей, связи между пионерскими дружинами школ. Заключительным аккордом хотелось устроить посещение Кубинки, танкового музея. В нем и в будущем, мало кто бывал, в век интернета и рекламы, а в наше время, о нем мало кто слышал. Но я думал, что это от того, что не пишут про него, не показывают по телевизору. Оказалось, он принимает только весьма ограниченный круг людей – работников министерства обороны.

Музей мне нужен и для того, чтобы перенять опыт реставрации. Хотел показать, что это возможно, нужно и полезно. В числе сопровождающих лиц и директор школы и человек из райкома. При помощи Оли, хочу получить удостоверение корреспондента центральной газеты, пусть и "Пионерской правды". С ним смогу пробиться на заводы страны. Детская газета в этом плане даже лучше. Отношение к ней не такое серьезное, чтобы бояться, но в то же время нельзя не принять корреспондента. А для реставрации, мощностей нашего городка недостаточно. Да и хочется сделать для себя автомобиль мечты. Ну и заодно посмотреть на работу промышленности СССР изнутри, и заработать денег.

Что еще творится вокруг?

С председателем колхоза, больше не встречался. Наш откровенный разговор, завершился на минорной ноте. Василию Андреевичу стало несколько обидно. Все аргументы в пользу идей хозрасчета я слишком безжалостно критиковал. Не то, чтобы убедил, но недовольство вызвал. Вот и не разговариваем мы пока. Хотя он мне обещал с кем-то свести пообщаться, но я далек от мыслей, что это будут значимые люди. Более довольным я остался от обещания не уничтожать раритеты в автобазе колхоза и на складе. Подвижки к их сохранению у меня есть и значительные.

Ухватился за идею директор школы. Пообщавшись с ним поближе, понимаю, что мужик он неплохой, идейный. Ему бы направление нужное задавать, и он "будет рыть" не хуже экскаватора. Таких людей в стране много. Вот только партия и правительство почему-то, в семидесятые, не использует этот потенциал. Точнее использует для "выхода пара" в пустую. До идей "всем классом на завод" осталось года два. В следующем году активную молодежь станут загонять на БАМ. Под красивыми лозунгами и идеями будут заниматься херней, простите за выражение. Не знаю, без вредительства, точно не обошлось. Причем вредительства на самом высоком уровне. Но мне туда не добраться, да и не стремлюсь. Не верю я им. И прежде всего, потому, что они знают все лучше меня. Почему не делают ничего? Точнее не делают нормально. Страна живет еще достаточно бедно и очень некомфортно. Да, в Москве – Ленинграде почти нормально. Но в нашем городе, даже в многоэтажках – газ баллонный. Частные дома топят или дровами, или чем попало. Про удобства там и не слыхивали. При этом на Самотлоре уже несколько лет просто сжигают миллиарды кубов газа, которыми можно всю страну газифицировать. Бред. Зачем этот долбанный БАМ, когда в то же Гнилево, так и не построят обычной, простой дороги, до самого развала страны.

Размышляя о погибших деревнях демократии, вспоминаю, что выжили в основном те, к которым проведены дороги. А в Гнилево хорошо добираться летом, ну или зимой, когда все замерзнет. А в непогоду – только на тракторе. И таких деревень по стране тысячи. Зачем так издеваться над людьми?

И вот в такой обстановке, не очень приятной – множество не только директоров школ, но и простых учителей, рассказывают о равенстве, справедливости и светлом будущем. Они хорошо учат нас, объясняют доходчиво и понятно. Но одна поездка в столицу способна перечеркнуть годы хорошего воспитания. Стоит только посмотреть вокруг и понятно, что светлое будущее строится теперь уже не в отдельно взятой стране. Регион построения сужается до отдельных городов.

Опять я о глобальном. На нашем более мелком уровне, я бесполезно три раза съездил по следам одного преступления. Какого? Того, про которое услышал от председателя, мол где-то мужики сами убили распространителя колорадского жука. Я понимаю, что об этом нигде не напишут и расследую не для статьи. Пытаюсь понять и найти ниточки, которые идут от развальщиков СССР. Но пока, увы. Можно сказать, немного продвинулся, узнал, что в нашей области не было этого, но рассказ остается правдоподобным и следующая наводка на район в Смоленской области. В этом году уже не получится съездить, откладываем на потом.

А пока разберемся с Гришкой.

*******

Когда дверь отворилась на лице хозяина было такое изумление, что в таких случаях говорят "челюсть упала до пола". Можно добавить, чуть не пробив его. В реальности рот приоткрылся не так и много, но выражение лица фразе соответствовало.

– Тебе чего?

Чуть оглянувшись, убедился, что никто из соседей не открыл дверь. Потом распахнул полу куртки, чтобы стала видна бутылка водки.

– Мириться пришел.

Хозяин смотрел не на меня, а на бутылку, так что зря тренировался держать добродушно-послушное выражение лица. Он сглотнул слюну и коротко позвал "заходи!".

*****

С этим человеком познакомился случайно, месяц назад.

Выхожу я из магазина, мопед на месте, отстегиваю тросик, только собрался заводить, как крепкая рука ухватила за руль. Незнакомый мужик, можно сказать парень лет тридцати. Чего ему надо? Сильно не боюсь, народу вокруг хватает, кто-нибудь наверняка заступится. Правда пока люди стараются нас обойти, но мы же просто разговариваем?

– Что?

– Тебя не учили делиться?

Блин, опять.

– С тобой? Нет не учили.

– Зачем грубишь старшему?

– Ты первый начал. Не хватался бы за МОЙ мопед, я был бы предельно вежлив, даже уступил бы дорогу, как пешеходу.

– Ты не понял, пацан. Ты катаешься по всему городу, здесь наши кварталы. Ребята попросили вежливо: "дай покататься". Зачем их грубо посылать? Не по понятиям это.

– Меня много кто чего просит. Если есть возможность – помогаю. Нет отказываю. Если грубо давят – посылаю. Мопед мой. Выбираю кому дать покататься – я. Вопросы есть? Если нет, отпусти руль и отвали.

– Калинин! Ты что, опять?

Оба поворачиваемся на грозный окрик. Парень резко отпускает и руль, и мой воротник, за который уже успел схватиться второй рукой.

– Гражданин начальник, мы просто разговариваем.

– А теперь ты, говори, что произошло.

Я смотрю на знакомого гаишника. Милиционер он и гаишник милиционер, поэтому Кривенко вмешался. Думаю, будь я без транспортного средства поступил так же. Наверно. Хотя в это время еще нет жесткого разделения в милиции. По крайней мере в Энске.

– Приставал. Этот человек Калинин?

– Да.

– С такой фамилией, и на детей наседать.

– Что хотел?

– Не знаю. Может ударить или мопед отобрать. Не успел выяснить, спасибо за помощь. Правда спасибо.

– К сожалению, я не могу его задержать, но, если твои родители напишут заявление, его могут и посадить.

– Спасибо, я подумаю.

– Только хорошо думай! – прорезался голос и у Калинина.

– Обещаю.

Еще раз поблагодарив милиционера, уезжаю.

А потом события стали развиваться не так и хорошо. Об этом Гришке Калинине, однофамильце основателя многих городов в СССР... Ну не основателе, но почти. Так вот, о нем не очень хорошие слухи ходили. Впрочем, почему слухи? Мама рассказала не очень приятную достоверную историю. Лет восемь назад, он убил свою жену. Прожили они после свадьбы недолго, какой-то скандал, в порыве стукнул ее утюгом и оказалось убил. Решил замести следы. Труп супруги разделал и ночью стал выносить. Но ему встретился сосед, коллега по работе. Начал приставать с вопросами, Гришка не выдержал и сознался, попросил помочь. Сосед согласился, сказал, сиди дома, я покараулю на улице, пока никого не будет. Сам же вызвал милицию.

Взятый с поличным, Калинин сел. Получил всего около восьми лет. Через месяц после суда, соседа нашли повешенным в другом конце города, на чердаке дома, где его никто не знал. Свидетелей не нашлось. Соседа похоронили еще тогда, а Калинин отсидев свое, вышел и живет в этом самом городе. Только перебрался в другую часть.

Мама в упор не хотела связываться с уголовниками, "ничего же не случилось!" Батя хорохорился и порывался наказать злодеев. "Не дождутся, чтобы мы боялись". Я принял сторону мамы, и мы насели вдвоем на отца. Я высказался, что мол или Бог, или судьба его накажет. Какая судьба? А есть такая богиня судьбы, Парка. Она тоже присматривает за миром. Про судьбу и божественное вмешательство не убедил, но не связываться с бандюгами получилось.

Когда к нам домой пришли из милиции с просьбой подать заявление – мы отказались. Попробовал расспросить – действительно ли рассказ правда и поймали ли тех, кто убил соседа.

– Как же их поймаешь, когда вы не хотите заявить на них.

– А как же заявлять, если вы не защищаете людей?

Расстались на такой ноте. Среди трех пришедших милиционеров был и Кривенко, смотрел укоризненно. Попытка опять намекнуть на судьбу или высшие силы, понимания не встретила.

И вот я пришел мириться. Где взял пузырь, то есть бутылку водки? Дома. У отца еще приличный запас «презентов» от знакомых, отсутствия одного из них не заметит. Дома же ополовинил колбаски, которую мама где-то достает. Пару огурчиков, а хлеб у Гришки нашелся свой.

Мы сидели почти час, разговаривали о жизни. Калинин высказался, что мол я молодец, что не стал подавать заявление. "Мы это знаем!" Я все пытался расспросить о прошлом. Гришка упорно уводил разговор в сторону. Но под конец стал откровенничать. Правда не совсем в тему. Мне его откровения об отношения с девчонками были не интересны, тем более, что под девчонками он имел ввиду взрослых женщин. Скорее всего наподобие моей знакомой Нюрки.

Я взглянул еще раз на часы.

– Ну что, Гриша, час прошел, выпил ты достаточно, пора поговорить серьезно.

Он удивленно смотрел, как я достаю из рюкзака пузырьки. Четыре штуки – номера один, два, три и пять.

– А где четвертый?

– Нет. Всего четыре.

– Но номера...

– Не обращай внимания, старая шутка. Гриша вот в чем дело. Ты же слышал обо мне?

– Конечно.

– О том, том, что я химией увлекаюсь?

– Не. Знаю, трактор сделал, но кататься не даешь правильным пацанам.

– Жаль, трактор сейчас не важен. Ты слабость почувствовал?

Калинин попробовал встать. Это получилось с трудом, и он резко опустился на стул.

– Что за на...?

– В водке был яд. Блевать поздно, час прошел, впитался в организм. Основное его действие начнется через три часа. Но через два уже не выведешь, процесс будет необратим. То есть у тебя осталось два часа на правду. Вот четыре флакончика. В одном противоядие, в остальных добавка, которая не даст ему сработать. Так что пить все бесполезно. Нужно угадать. Но если ты правдиво ответишь на вопросы, я дам нужный пузырек.

– Ты чего? Какой яд?

– Ты все понял, не тупи, повторять не буду. Говорим? Нет, я ухожу.

– Я милицию вызову!

– Посмотри на себя, ты пьян, встать не сможешь, кричать тоже. Не хочешь ничего говорить, я уйду.

– Погоди... А когда узнаю, что выпил – противоядие или яд?

– Тогда же – через три часа от этого момента.

– Ты врешь, ничего в водке не было!