Текст книги "Ловчие (СИ)"

Автор книги: unesennaya_sleshem

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Пролог. ==========

Линка и задержалась всего ничего – засиделась с тёткой за молоком и пряниками, заболталась. Корзина с гостинцами для младших двоюродных братьев стояла у печи, за заслонкой весело трещали в огне поленья. Было тепло, не в пример первым зимним метелям за окном. За одну ночь снега выпало до колена.

Тётка приглашала остаться, переночевать. Разрумянившаяся от тепла Линка отнекивалась – в доме семеро по лавкам, куда ей оставаться? Да и мать больная, спину перетрудившая, дома ждёт. Не осталась Линка. Дорога между деревней и городком была недолгая, всего-то выйти за околицу, на пригорок подняться да через давно облетевшую осиновую рощу пройти по широкой снежной колее. На том конце уже ласково и приветливо светился огоньками Берг.

Собралась Линка, в овечью шубку да шаль вязаную укуталась. Поцеловала тётку и братьев, дядю мазнула по заросшей щеке, корзину пустую подхватила и пошла. Дорога туда и обратно не единожды хожена, а то, что темно уже – так что же такого? Места у них спокойные, все свои вокруг. А если парни и приставали, подвыпивши, у Линки быстро выходило пыл их остужать. Секретный приём имелся, отец показал, ещё когда жив был.

По узкой, заметённой снегом улице Линка пробралась без приключений. Оставила глубокие следы в свежем снегу. А потом остановилась ненадолго, присмотрелась. У самой околицы, опираясь на покосившийся плетень, кто-то стоял. Линка подобралась, подумала, да и пошла дальше. Очень хотелось поскорее дома оказаться.

У плетня стоял парень. Незнакомый, светловолосый – даже в сумерках видать. В распахнутом волчьем полушубке, словно на холоде ему жарко было. Шапки даже в руках не было. Из приоткрытого рта весело вылетал парок. Красивый парень, молодой, статный. Плечи такие, что, пожалуй, смог бы и без рук Линку обнять, одними этими плечами. Смутившись мыслей, она прошла мимо.

– Далеко путь держишь, красавица? – донеслось ей в спину. – Время позднее, если в Берг, могу проводить.

И Линка уже остановилась и согласилась, было, – мало ли, подмастерье какой новый в город приехал да мастером по делам в деревню был отправлен? – как парень, хитро прищурившись, добавил:

– За поцелуй. Больно ты красивая, просто так провожать.

Линка фыркнула и зашагала дальше, невольно польщённая такими словами.

– Сама дойду. Не первый раз.

– Как знаешь, красавица, – усмехнулся парень ей в спину. – Наше дело – предложить.

Линка в молчании дошла до пригорка и даже успела зайти в рощу, всё раздумывая: почему «наше»? А потом подняла глаза, тонко ойкнула и, выронив корзину, побежала – не назад, к деревне, глупая, а куда-то в сторону, утопая в снегу по колено.

Привычную, выученную дорогу к городку молчаливо преграждал огромный, размером с телка, волк. Мохнатый, жёлтые звериные глаза недвижно мерцали в темноте, но самое жуткое было именно в давящей тишине. Он не рычал и не выл, просто следил за ней, ощетинившийся, неподвижными глазами. А потом встряхнулся и кинулся следом, погнал вперёд, вперёд, в путаные заросли орешника.

Линка и знать не знала, что умеет в тяжёлой шубе так быстро бегать. Сначала бежала бездумно, лишь бы подальше от страшной серой тени, но потом увидела меж редких мелькающих стволов огоньки – под холмом дом на отшибе стоял. Над трубой вился дымок. Линка припустила скорее, но в этот момент что-то огромное и тяжёлое напрыгнуло сзади, повалило в рыхлый снег лицом. Линка забилась вся, и холодные хлопья тут же полезли в рот и нос, не давая вздохнуть. Над ухом неразборчиво, булькающе прорычали:

– Дур-р-ра.

А потом мощная волчья пасть шею словно надвое перекусила. Линка захрипела, кровь алыми бусинами рассыпалась по белому снегу. Больше Линка ничего не чувствовала.

Полная луна не спеша выплыла из-за светлого на густо-синем фоне облака. Повисела над землёй, круглая, крупная, и устало нырнула в новые пуховые перины. Становилось всё холоднее.

Облака пришли с запада, неся в себе ещё больше снега.

Поутру, едва на горизонте – тёмном и остром от чернеющих верхушек елей – обозначился рассвет, из дома на отшибе вышел мужчина в распахнутом волчьем полушубке. Высокий, статный, светловолосый. Без шапки. Принюхался к воздуху, повернулся в сторону осиновой рощи и нахмурился. Постоял, настороженный, а потом сплюнул в сугроб и, удобнее перехватив широкую лопату, принялся откапывать от снега дом.

========== Часть первая. ==========

Кряжистые лошади с мохнатым, раздутым от промёрзшей травы брюхом небыстро шагали по проторенной дороге. Под широкими копытами снег перемешивался с землёй и грязью, и на фоне девственно-белых сугробов на обочинах выглядел не иначе, как выстеленная дорожка в ад.

Берг встречал небольшой отряд неласково – закрывающимися перед самым носом воротами, и если бы Брок не вскинул руку и не засвистел издалека, их бы и вовсе не заметили. Пришлось бы под воротами ночь куковать.

Лошади северной породы отлично справлялись и со снежной погодой, когда приходилось ехать через сугробы по пояс, и с поплывшей дорогой. Своих скакунов, на которых ехали по степи от самой Цитадели Магистрата, пришлось оставить перед ближайшим лесом ещё четыре дня назад, на частной конюшне с оплатой вперёд – за присмотр. И Брока только одно утешало – если за Огненным, его рыжим ааррским жеребцом, плохо будут смотреть, он от той конюшни камня на камне не оставит. Так он конюшим и сказал. Кажется, проблем не будет.

Сбоку, понурившись, порой привычно касаясь коленом колена, ехал Джек. Его подбитый мехом плащ с капюшоном скрывал очертания фигуры и лицо почти полностью. Броку казалось, что Джек просто спит в седле. Он усмехнулся своим мыслям.

– Чего они так рано ворота закрывают? – спросил из-за спины Лех. – Ещё солнце за деревьями не скрылось.

– А ты пораскинь мозгами, – невесело предложил Джек из темноты капюшона. – Мы сюда, наверное, в отпуск едем? В гробу я видал такой…

– Разговорчики, – беззлобно рыкнул Брок, и стало тихо. – Про дела наши помалкивайте пока. Осмотреться надо. Завтра решим, как себя вести.

– Думаешь, пятерых пришлых чужаков местные не заметят? – скептически поинтересовался Ворон из-за правого плеча. Островитянина грела чёрная волчья шуба, лицо от глаз и ниже скрывал тёплый платок. Голос звучал привычно глухо и текуче.

– Я скажу, что мы проездом в северный порт. Что с утра дальше двинем.

– Если трактирщик не идиот, он нас на раз раскусит. Больно уж мы компания…

Брок вздохнул и перестал прислушиваться к вялому разговору. Целый день в седле по белоснежной равнине, кое-где утыканной облезлыми стволами деревьев, кого угодно добьёт. Предвкушение жаркого очага, вкусной еды и кроватей бодрило и развязывало языки.

Они проезжали арку главных ворот. Небрежно кивнув стражникам, Брок кинул главному серебряную монетку. Тот с радостью подхватил её и вскинул руку в жесте, призывающем удачу. Да уж. Удача им не помешает. Пятнадцать выпотрошенных, словно рябчики, девушек за четыре месяца. И никаких следов, если верить бумажным отчётам. «Волки, – пожимали плечами местные жители во всех деревнях, что они проехали. – Зима тяжкая, снежная. Волки лютуют. Под самыми стенами по ночам ходят, воют, собак и детей пугают. А в полнолуние и вовсе жуть что творится». Волки, зло сжал зубы Брок. Посмотреть бы на этих волков.

И тем не менее, кто-то, кто ни разу не соизволил подписаться, аккуратно слал в Магистрат по письму раз в две недели, взывая о помощи. Почти умоляя об экспедиции элитного отряда Ловчих. Автор отчего-то был уверен, что это касается оборотней, а не оголодавших и озверевших от морозов волков. Но письма копились, складывались друг на друга и перевязывались лентой, на которой было выведено чернилами: «Берг». Брок бы и не узнал о них, если бы последнее письмо, неуловимо пахнущее печным дымом, сладким морозным воздухом и почему-то псиной, случайно не попало ему в руки. Он долго внюхивался в края, а затем повернулся к Верховному Магистру.

– Которое по счёту?

У Магистра, носящего пять лет назад в миру имя Николас, а теперь ставшего только обезличенной верховной фигурой в Цитадели, вместо правого глаза была чёрная повязка. На ней мерцала выведенная золотом руна «зоркий». Глаз Верховный магистр потерял ещё задолго до знакомства с Броком. В те времена Цитадель только начинала готовить отряды Ловчих. Только пробовала бороться с созданной по незнанию напастью. Будучи Магистром, Николас сражался с выродками одним из первых со своим отрядом. Сейчас он, сильно сдавший за каких-то десять лет, сидел в обычном мягком кресле у камина, облачённый в привычную ежедневную мантию, и смотрел на огонь. Цвет гладкой ткани сливался с цветом тёмной, почти чёрной кожи.

– Восьмое, – ровно ответил Магистр. – Берг на том конце страны. На севере. Никто не хочет ехать. Заставить же я могу, когда жертв станет больше двадцати.

– А сейчас? – спросил Брок, хмурясь. Разленившиеся на дармовых харчах задницы, паскуды, думал он. Сам едва вернулся с отрядом из экспедиции и теперь собирался в новую. Не медля.

– Пятнадцать.

В глотке зарокотал придушенный усилием воли рык. Даже ему не следовало позволять себе вольности с Верховным. Хоть и отношения у них были сложнее и глубже, чем у обычного Хозяина и Подчинённого. Николас не испугался его тогда, двадцать лет назад, спас от безумия; дал ощущение дома и причастности к большому, важному делу. О верной службе ему, собственно, Брок и подписывал кровью долговременный магический контракт.

– Ждёшь, пока выродок полгорода вырежет?

Верховный Магистр не шелохнулся даже. Спросил ровно:

– Берёшься?

Для Брока всё было решено ещё пятью минутами раньше. Сразу, как только он взял в руки последнее, ещё пахнущее ароматным дымом письмо. Хотя ему могло и казаться. Больно он стосковался до простых, мирных запахов. Почесав зудящую под ободом шею, он забрал с собой всю связку писем и, ритуально поклонившись, вышел из приёмной.

Верховный Магистр вздохнул с облегчением и уселся в кресле удобнее, стёк ниже, расслабил ноющую спину. Возраст брал своё и у магусов тоже, хоть и намного, намного медленнее.

Путь от Цитадели до Берга занял больше недели. Брок клял эту задницу мира на чём свет стоит, особенно после того, как пришлось оставить чистокровных ааррских лошадей, сменив их на кривоногую, заросшую мехом северную породу. Но пути назад не было. Его словно толкало, звало вперёд, в Берг, как можно скорее.

И сейчас, когда ворота города остались за спиной, Брок испытал облегчение. Зудящая внутри дрянь успокоилась. Они прибыли на место.

Берг вызывал не слишком радостные чувства. Просевшая стена с осыпающимися кое-где каменными зубцами, отсутствие ночной стражи над воротами; узкие улицы, в тёплую пору наверняка омерзительно зловонные от сливающихся нечистот, а сейчас, под перекопанным ногами и копытами снегом, влажно-чёрные, блестящие в свете редких уличных факелов; невысокие дома в один-два этажа, нижний из которых по обычаю отстраивался из каменных блоков, а верхний – из деревянных брусьев, и всего два трёхэтажных – дом управителя и, собственно, трактир, он же единственная гостиница; люди, завидев их, жались к стенам, не поднимая головы – то ли уставшие, то ли запуганные. Не мудрено. С такими стенами и стражей странно, почему нежить к ним в гости, как к себе домой, не ходит.

Заехав во двор трактира, они спешились. Лех – лошади были его заботой – громко, залихватски свистнул перед воротами конюшни, за что тут же получил по зимней шапке от Джека.

– Не свисти, – сказал тот угрюмо. – Девок не будет.

Лех только хохотнул в ответ и повёл маленьких мохнатых лошадей к открывающимся дверям денника. Пахнуло влажным теплом конюшни, запаренным овсом и навозом. Внутри стоял недовольный разбуженный конюх, щурящий слепые со сна глаза.

– Открывай живее, – ругался Лех с задоринкой. Мелкий, рыжий, крепко сбитый, он был сейчас в своей стихии. – Видишь, к тебе работа пришла.

– Жрать хочу, – в первый раз подала голос Гай. От недельного переезда и перенесённого в пути кашля её голос звучал хрипло. Высокая и жилистая, она потянулась всем телом кверху, скидывая тёплый капюшон с чёрных, коротко стриженных волос.

– Я бы тоже не отказался, – согласился Брок, толкая дверь трактира. – Лех, догоняй. Идёмте внутрь.

Ворон, шедший последним, зорко окинул пустой двор взглядом профессионального вора и прикрыл за собой дверь.

В трактире было тепло и уютно. На деревянных балках, крест-накрест поддерживающих потолок, покачивались от тёплых потоков воздуха пучки трав и луковые связки. Травы, конечно, были пыльные и пересохшие, давно уже не пахнущие ничем, но как антураж годились. Брок отметил это – он всегда ценил бытовой уют.

Не медля, направился к стойке, за которой трактирщик тёр посуду серым полотенцем.

– Многоуважаемый, мир тебе, – поздоровался Брок, вскидывая открытую ладонь в ритуальном жесте. – Есть ли у вас три комнаты на ночь? Мы с друзьями у вас проездом, а отдохнуть и покушать вкусно больно уж хочется. Устали с дороги.

Трактирщик не был суетлив. Медленно смерил взглядом Брока и его сопровождающих. Свёл брови к переносице, словно крепко задумался. Джек вздохнул и положил на стойку малый кошель.

– Добро пожаловать, гости дорогие! – тут же запел соловьём трактирщик. – Три комнаты? Организуем на высшем уровне! Воду горячую в бочке желаете? Что будете есть? У нас сегодня особенная программа, скоро будет народ подтягиваться на ежевечерние посиделки. А ближе к ночи выступление странствующего барда. Не пропустите!

– Обязательно, – дружелюбно оскалился Брок, честно надеясь, что бард не будет мешать спать. Иначе он за себя не отвечал. – Подай нам красного вина. Лучше молодого, чтоб кислило, игристого. Три ломтя мяса, и чтобы не прожарены были, с кровью. Лепёшек хлебных. А остальное пусть каждый за себя сам заказывает. Где у вас сесть можно, чтобы не сильно глаза мозолить?

Трактирщик удивлённо поднял брови и обвёл рукой – мол, садись, куда душа пожелает. Трактир пока пустовал.

– Обычно народ к сумеркам уже собирается, редко раньше. А сегодня не знаю, что такое.

– Хорошо, – кивнул Брок, наблюдая в приоткрытую на кухню дверь за тем, как уже начал выполняться его заказ. Повар большим тесаком рубил на ломти кусок сырого мяса. Брок сглотнул набежавшую слюну и отвёл глаза.

Гай следом заказала тушёные овощи. Ворон – жареную рыбу. Ему, урождённому островитянину, без рыбы в походах тяжело было. Догнавший Лех сходу попросил о яблочном пироге.

«Совсем мальчишка ещё», – усмехнулся Брок про себя, когда они выбрали самый дальний, наполовину скрытый деревянной опорой угол.

Скоро подошла девушка-разносчица, Брок отметил её ещё на кухне. Ладная, большегрудая и с не по-рабочему тонкими белыми запястьями. Толстая русая коса, перевитая синей верёвочкой, была уложена на северный манер вкруг головы. Девушка ловко донесла два гружёных тарелками и плошками с соусами подноса, бойко сгрузила всё на стол. И вдруг остро, из-под тёмных пушистых ресниц посмотрела на Брока. Улыбнулась жарко. В широком вырезе лифа тяжело качнулись белые груди. Брок приветливо оскалился в ответ, не замечая, как брезгливо фыркает Гай, как отпускает шёпотом скабрезность Лех. Дети, что с них взять? А потом отвёл глаза и с наслаждением принялся за еду. Непрожаренное мясо сочилось розоватым соком по пальцам, когда он разгрызал его, ещё обжигающе-горячее, удлинившимися клыками. Заигрывать с проезжими посетителями было в порядке вещей в любом трактире, не важно, на севере ты был или на юге, в западных горах или на восточном побережье. Приезжие, ещё и воины, были для местных девиц хорошим трофеем и неплохой, угодной богам и роду возможностью разбавить кровь. Многие деревни и города по древнему обычаю вырастали на месте родовых поселений, где все приходились друг другу хоть какими-то, но родственниками. Проезжие люди были для таких мест подобны глотку спасительного свежего ветра.

– Меня зовут Аста, – сказала девушка, так и глядя на Брока, безошибочно определив главного в компании. – Если что-то ещё понадобится, зовите.

Даже не поглядев в ответ, увлечённый мясом, Брок кивнул. Рядом неслышно ел Джек, по-столичному разрезая мясо ножом на мелкие кусочки. Гай напротив с интересом ковырялась в горшочке с овощами. Ворон жевал с хвоста большую запечённую рыбину. На острых подпиленных зубах хрустели косточки. После ужина на тарелке островитянина останется разве что пустоглазая голова.

Трактир начинал заполняться местными. Они приходили небольшими компаниями, рассаживались за крепкие столы недалеко от стойки, заказывали выпить и закусить – сушёные, пересыпанные пряными травами, ломти хлеба. Разговаривали и смеялись, пили пенное. А потом пришли они.

Брок насторожился сразу, как только мужчины зашли внутрь трактира, вежливо и по-свойски поздоровавшись с хозяином. Сели у стойки, сбросив под седалища полушубки. Заказали хмельного. Брок ел, глаз с них не спуская, пряча настороженность за ресницами. Он старался не выдать охвативший его мандраж.

Мужчины, один с короткими светлыми, цвета выспевшей ржи, волосами, а другой, странно баюкающий левую руку, с растрёпанными отросшими тёмными прядями, пили ржаное пенное из больших пузатых кружек. Недешёвое пойло, подумал Брок, облизываясь в предвкушении. Оба были крепкими и широкоплечими, явно не раз держали в руках оружие. Серьёзные, умелые противники.

Брок нахмурился. Эти двое у стойки выглядели до того по-человечески настоящими и мирными, что выть хотелось. Но он не мог ошибиться. Едва заметный, очень характерный запах выдавал их. Люди не чувствовали его, не обращали внимания. Для Брока он был как красный платок, повязанный на шее.

– Лех, – позвал он негромко, пригибаясь ближе к своему языку и следопыту, – сходи-ка ты, узнай про этих вон ребят, что за стойкой пьют. Кто такие, где живут, как долго. Чем на хлеб зарабатывают.

Лех затолкал в рот последний кусок пирога, удивлённо захлопал глазами.

– Так это… Думаешь, они? Наши ребята?

– Меньше вопросов, сопля, – оборвал Брок. Лех уже было подхватился с лавки – бежать выполнять поручение, но хозяин трактира вдруг сам подошёл к ним с новым глиняным кувшином молодого домашнего вина.

– Комнаты для вас готовы, на втором этаже налево по коридору. Все три рядом. Воду для мытья поднять?

– Пускай, – кивнул, соглашаясь, Брок. – Помыться не помешает.

Хозяин понимающе улыбнулся и, оставив кувшин на столе, отправился обратно к стойке. Брок кинул выразительный взгляд на Леха. Тот, споро собрав пустые тарелки перед собой и Вороном, кинулся следом. Оставалось только ждать.

Он даже не смотрел, как Лех крутится вокруг да около, ненавязчиво добывая информацию. Рвал руками лепёшку, отправлял в рот небольшие куски. Ароматная и хрустящая, она чудно дополняла проглоченное в голодной спешке мясо.

– Что задумал? – негромко поинтересовался Джек, наклонившись к уху. – Может, посвятишь?

– Как задумаю – посвящу, – ответил Брок ровно, не обращая внимания на прожигающий насквозь взгляд Гай. Девушка прекрасно читала по губам. И откуда они, такие дотошные, взялись на его голову? Он вздохнул, как вдруг увидел, что темноволосого за стойкой сморило. Он как-то скособочился, наклонился вправо и вдруг улёгся на плечо сидящему рядом мужчине. Ткнулся носом в шею. Тот, как ни в чём ни бывало, подхватил соседа за поясницу. Ниже, чем следовало бы другу или брату.

Брок сглотнул прожёванную лепёшку, запил из кувшина. Кислое вино весело защипало пузырьками язык. Смотреть на них было странно, словно подглядывал за заигравшимися щенками. Он много раз видел, как стекает головой на соседское плечо упившийся Лех, как падает на грудь Ворону или Джеку сморенная сном и медовухой Гай. В этих картинах не было ничего неудобного или предосудительного.

Двое за стойкой выглядели не так. И Брок никак не мог понять, в чём же причина. Кажется, никто вокруг больше не обращал на них внимания. А потом вдруг прострелило осознанием – смешанный запах. Не два разных. А словно один, перепутанный, свитый накрепко, закрученный вокруг обоих. Брок хмыкнул своей догадке. Увидев, что мужчины у стойки поднялись и, оставив на столешнице несколько монет, начали влезать в полушубки, явно собираясь домой, встал тоже. Вернулся довольный, светящийся улыбкой в обрамлении веснушчатых щёк, Лех.

– Рассказывай, – коротко обрубил Брок, на ощупь ища в сваленных в углу мешках и одежде свою тёплую стёганку. Плащ в его деле будет только мешать. – По существу.

Лех, надо отдать должное, непонятливо осматривал одевающегося Брока только пару мгновений. А потом зачастил:

– Это кузнец местный и помощник его, то ли брат, то ли родственник дальний, то ли друг – никто толком не знает. В городе есть свой кузнец, но он больше инструмент куёт да оружие. А этот и ювелирку делает, дамы Берга все к нему за украшениями ходят. Оружие тоже может, но заказы на него принимает редко. Вместе год назад пришли, обжили брошенный дом на отшибе, за стенами. Откуда – никто не знает. Тот, что со светлыми волосами, здоровый как бык. В городе его зовут Стеф. Часто помогает по мелочи – на мельнице, да когда пахота и сенокос, никакой работы не чурается. Второго называют Бак, он только при кузне трудится. Руки у него нет, то ли совсем, то ли не полностью. Рукав завязан, не разглядеть было.

Хм, подумал Брок с удивлением, застёгивая стёганку и накидывая тёплый капюшон. А вот это было странно и неожиданно. Как это – руки нет? Рука это ведь не голова, за несколько новолуний отрастить можно.

– А не спросил, как они ночью через закрытые ворота собираются выйти, если живут за стеной? – поинтересовался Брок, скашивая на Леха тяжёлый взгляд. Парень порозовел.

– Прости, Брок. Как-то не…

– А ты думай, Лех, думай в следующий раз, – пожурил паренька Брок. – А не только языком мели.

– Может, у них в городе девушки какие есть на примете? – смутившись, предположил Лех.

Брок задумался ненадолго. Пожал широкими, из-за стёганки ставшими ещё массивнее, плечами.

– Может, почему не может, – пробормотал он, а потом тихо, но чётко сказал: – Значит, так. Сейчас поднимайтесь в комнаты, обустраивайтесь. Мы здесь на несколько дней застряли. Я с Джеком, Лех с Вороном, Гай одна. Мойтесь и спать ложитесь. И чтобы ничего не выдумывали без меня, не то вылетите из отряда на раз. До всех дошло? – он обвёл ощутимо давящим взглядом сидящих за столом, всех, кроме Джека. Гай смотрела в тарелку, пряча глаза. – До всех? – повторил он чуть громче, не спуская с неё взгляда.

– Да, – ответила Гай и подняла глаза. – Будь осторожен.

– Да уж как-нибудь, – хмыкнул Брок и, покачиваясь, словно пьяный, медленно пошагал к двери. Двое, что сидели перед стойкой, уже ушли.

Нагнать их было не сложно – вёл слабый, но ярко выделяющийся из всего остального, запах. А ещё темноволосый шёл медленно, вразвалку, тяжело опираясь на плечо своего друга. Тот держал в ответ крепко, и всё же выглядела конструкция очень неустойчиво. Мужчины негромко переговаривались между собой, Брок не мог расслышать, о чём. Дойдя до каменной кладки стены, они пошли вдоль и вдруг неожиданно остановились у большой каменной кучи. Светловолосый, чуть напрягшись, сдвинул одну из глыб вбок и пропустил друга вперёд. Двое мужчин словно вошли в стену – так это выглядело в темноте со стороны. Осторожно подойдя ближе, Брок заметил темнеющую нору лаза. Покачав головой, полез следом, обтирая плечи стёганки о крошащийся из-за прошедших лет строительный состав. Не мудрено, что тут такие дыры. Не мудрено, что последнюю девушку прямо на улице города порвали, в спасительном кольце ворот. Кажется, люди постепенно начали понимать, что происходит, раз трещины в стенах и собачьи лазы так старательно принялись засыпать глыбами.

Брок боялся, что кто-то из двоих оглянется, и он, шагающий след в след по белой равнине сугробов, тут же окажется на виду. Но мужчины даже и не думали оглядываться. В голову почему-то пришла мысль, что они чересчур заняты друг другом. Не до Брока им было, в любом случае.

Дом кузнеца был добротным и большим, недавно подновлённым. Запах жилья казался смутно знакомым. Сбоку темнела пристройка, посередине крыши на волю вырывалась труба от кузнечной печи. За домом стелилось обнесённое плетнём белое поле – видимо, огород.

Неплохо устроились, подумал Брок, обойдя вокруг дома уже дважды, старательно принюхиваясь, заглянув в каждый мало-мальский угол, перебрав поленницу, заглянув в нужник, но всё тщетно. Сердце – тоже предатель – несмотря на общую собранность и настороженность, бухало ровно и спокойно. Кровью не пахло нигде – совсем. Не было обрывков плохо спрятанной одежды, не было закопанных неподалёку костей. Он бы почуял и через снег. Словно обычный человеческий дом… Брок досадливо рыкнул и подошёл сбоку к самому большому окну. Оттуда мягко струился свет, падал на снег косыми жёлтыми квадратами. Брок осторожно заглянул внутрь, да так и замер.

За прозрачной занавеской было отчётливо видно, как двое, раскидав вокруг одежду, удобно устроились на медвежьей шкуре возле печи. Светловолосый нависал сверху, прижимал чужую руку к доскам пола в собственнической хватке, вгрызался в смиренно подставленную шею и качал, качал бёдрами в самом простом и древнем танце. Мужчина под ним выгибался дугой, широко раскинув колени. Под изогнутую спину можно было смело положить расколотое полено. Тёмные волосы его рассыпались вокруг головы, перемешались неотличимо с медвежьим мехом. Обрубком руки он пытался удержаться за крепкую шею. Самый конец обрубка был потемневшим и худым, словно пойманная в чёрную рыболовную сеть рыба. Брок сразу понял, что это за напасть, хоть и не поверил своим глазам. Нахмурился удивлённо.

Он медленно отошёл от окна и, стараясь наступать в чужие оставленные следы на снегу, побрёл к лазу в городской стене. Вокруг было так тихо и ясно, что разрывались барабанные перепонки. Чистое звёздное небо смотрело сверху проросшими глазка́ми звёзд. Ни ветерка, ни звука.

– Девушки на примете, говоришь, – задумчиво пробубнил себе под нос, уже привалив к лазу валун обратно – негоже оставлять за собой двери открытыми. А потом хмыкнул и покачал головой. До трактира оставалось всего ничего.

Джек не спал. Он никогда не спал, когда Брок уходил в одиночку. Дожидался.

– Гай ненавидит тебя за такие выходки, – спокойно сказал он из темноты, когда Брок разделся и лёг на соседнюю кровать. Блаженно распрямил спину, ладонями проехался по хрустящей простыни. Не бог весть что, конечно, но на широких сосновых досках лежал набитый шерстью матрас, бельё было чистым, а подушка – мягкой, а значит, это уже намного лучше, чем ночевать на сугробе на наломанном еловом лапнике. – Пожелала тебе пропасть пропадом, куда бы ты ни собрался.

Брок усмехнулся.

– И на том спасибо. Гай давно пора повзрослеть, – зевая, ответил он. – А ещё лучше – перестать маяться дурью и найти занятие, более подходящее женщине.

– Она не уйдёт, – так же ровно ответил Джек. – Как бы ты её ни гнал. Ты же знаешь.

– Знаю, – вздохнул Брок. – Потому и не гоню. Да и куда её гнать. Шило в одном месте. Тут хотя бы под присмотром.

В темноте повисло молчание.

– Узнал, что хотел? – спросил Джек, едва слышно ворочаясь.

– Кое-что, – уклончиво пробормотал Брок, потому что не разобрался ещё, о чём из увиденного стоит рассказывать Джеку. Сомнений, кажется, стало только больше. – Утром, ладно?

В дверь постучали. Тихо, робко. Потом ещё раз.

Брок, как был нагой, встал открыть. На пороге, простоволосая и в длинной белой ночной рубахе, переминалась Аста. Увидев его, потупилась, то ли смутившись, то ли от восхищения. Сцепила маленькие ручки в замок на животе, замяла пальцы. Грудь с выдающимися под тканью сосками заходила чаще.

– Я от хозяина, – сказала тихо.

Брок усмехнулся, взял Асту за сцепленные в замок руки, мозолистыми пальцами придавил часто бьющийся пульс на запястьях и завёл внутрь. Закрыл дверь на засов, да так, осторожно пятясь спиной, боясь напугать, и довёл её до кровати.

– Зачем врать, раз пришла сама?

Девушка вспыхнула вся, заалелась, Брок и в полумраке тёмной комнатки это отлично увидел. Смешная, юная совсем. Что же в этом стыдного, прийти ночью к мужчине, если в сердце запал? Смело – да, чересчур даже. Но вот стыдно ли?

Сбоку заворочался, укладываясь лицом к стене, Джек. Как всегда, ни слова не сказав. Вздохнул только.

– Иди сюда, – прошептал Брок, укладываясь на спину, притягивая ближе. Неотрывно глядя в большие, тёмные, широко распахнутые глаза. Сдерживая свои собственные изо всех сил, чтобы не переменились радужки, не напугали случайно желтизной. – Сама справишься? Устал я сегодня, милая, так устал.

Смотрел, как она неторопливо, но уверенно поднимает подол рубахи, оголяя покатые бёдра, мягкий, белый живот и тёмное пятно волос между ног. Облизнулся, когда Аста устроилась сверху, и, обхватив рукой, мягко опустилась вниз. Вздохнула сладко. И задвигалась. Руками заскользила по груди, перебирая пальцами волоски; от частого, жаркого её дыхания сводило внутренности. Звериное отчаянно скреблось наружу, под ошейником пекло. Назавтра будет ожог, но это не беда. На нём всё, как на собаке…

– Ох, – выдохнула Аста, вдруг наклоняясь ближе, мелко дрожа. – Как же… Как же хорошо.

Её пальцы добрались до полоски стали на шее, гладили разогревшийся металл с вязью магических рун. Свесившиеся по бокам длинные волосы пахли сдобой. Брок взял Асту за запястья и, предупреждающе сжав, вернул руки на свою грудь.

– Ты эту гадость не трогай, милая, от беды подальше. Мало ли что.

А потом, подхватив расслабленное, довольное тело, перевернулся и навис сверху. Придавил своей тяжестью. Носом провёл по соску и выше, до ключиц, по шее, до самого уха. Выдохнул:

– Повторим, пожалуй?

Аста только ресницами затрепетала удивлённо.

Она, показавшаяся вначале мягкой и нежной, оказалась горячей, словно уголь. Стонала громко и царапала своими цепкими пальчиками спину. Ему нравились такие. Брок двигался, толкаясь во влажное, мягкое, женское, и понять не мог тех двоих, что видел недавно на медвежьей шкуре. Впрочем, каждому своё, подумал он и силой воли выгнал жаркую картинку из-под век.

Спал он впервые за долгие месяцы крепко и спокойно, сном младенца. Бок грела свернувшаяся калачиком, совсем выбившаяся из сил девушка.

========== Часть вторая. ==========

Джек разбудил его словами, прошептанными в ухо:

– Полнолуние послезавтра.

Брок открыл глаза, тут же уставившись в деревянные балки потолка. Моргнул несколько раз на пробу, уравновешивая зрение в пользу человеческого.

– Давно рассвело? – поинтересовался он, потому что если Джек стал будить словами про полнолуние, видимо, другие способы не сработали. На напоминание о полнолунии Брок реагировал единственным образом – подкидывался, как от ожога. Это была жестокая встряска, хватка за шкирку. В полнолуние ему бывало очень плохо. И нужно было либо отлёживаться где-то в подвале, где есть крепкая дверь и деревянные брусья – стачивать зудящие когти; или идти в бой, выплеснуть всё звериное, противоестественно запертое, на противника. В этот раз Брок рассчитывал на второе.