Текст книги "Запомни меня таким (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Сейчас посмотрим. Так…
Тони начал суетиться вокруг капсулы, Зола молчал, а Стив не мог отойти от стекла ни на шаг. Он смотрел на спящего, едва дышащего Баки и боялся отвернуться. Казалось, отведи он глаза – и снова проснётся в своей квартире, одинокий и разбитый, и окажется, что никогда не было ни их поискового тура по Европе, ни Гелассенхайта, ни… найденного живого Баки. Стив смотрел, едва поглаживая большими пальцами стекло.
«Два года. Где ты был всё это время, Бак?»
– Я поищу санузел, – тихо выдохнула Наташа и пошла осматривать бункер. Стив только кивнул ей в ответ.
Наконец, Тони обошёл конструкцию из двух будто спаянных по задней стенке в одну капсул кругом и остановился слева от Стива. Озадаченно потёр затылок.
– Что, Тони?
– Хм-м… Мне не хочется говорить что-то конкретное заранее, кэп. Я должен ознакомиться с медицинскими данными программы. С чертежами. Понятия не имею, что это за капсулы, что в них происходит и как они открываются. С внешней стороны никаких рычагов, панелей и замков. Если честно, я в ступоре. Она не открывается снаружи.
Стиву за какой-то смешной миг подурнело так, что он сжал челюсти до хруста, схватил отложенный на ближайший стол щит, размахнулся и со всей яростью и болью, поднявшейся изнутри, вбил его в стекло капсулы.
И чуть не сломал руку. Его спасла только упругость вибраниума.
– Стив, – устало вздохнул Тони рядом. – Побереги силы.
– Не советую лишать стекло целостности, капитан, – вдруг прозвучал привычно картавый голос Золы. Даже оставшись искусственным сознанием в недрах объёмных, работающих сутки напролёт серверов, Зола говорил с баварским акцентом, и Стив вдруг со злостью подумал, какой шутник прописал ему этот чёртов акцент и картавость? Зачем? Или сам Зола постарался? Лишившись тела, так жадно и глупо цеплялся за всё человеческое, ему больше нехарактерное? – Если вы, конечно, не хотите заполучить тело герра Барнса, я имею в виду труп. Впрочем, уверен, у вас и не получится. Стекло прошло испытания прямыми попаданиями крупных калибров.
– Что ты… – Стив нахмурился и выдохнул, надеясь с выдохом избавиться и от клокотавшей внутри ярости. Это сейчас не поможет. Он измотан, опустошён, и изнутри жжёт так сильно, что тяжело дышать. Какой он Капитан в таком состоянии? Ему следовало собраться и не подставлять свою команду.
– Документы по проекту «Каракатица» я с удовольствием предоставлю вашим друзьям. В них нет тайны. Не для вас. Герр Старк, я правильно понимаю?
– К вашим услугам, – шутовски развёл руки Тони, сразу заслужив тяжёлый взгляд Стива. – Мне нужно всё по «Каракатице». Только один вопрос. С чего такая любезность? Сдаётесь на милость победителя?
– О, нет, – голос словно закашлялся сухим треском, и Стив вдруг понял, что это – не что иное как имитация смеха. – Ни в коем случае, герр Старк. Если бы существовала хоть малейшая угроза программе, вас бы здесь не было. Мне не чуждо честолюбие, но я не слабоумен, герр Старк, капитан. К сожалению, последние годы моим разработкам уделялось все меньше внимания, они считают их слишком медленными, отсталыми, не окупающими затраченные ресурсы. Я покажу, насколько они неправы. Вы покажете им. Я не воин, капитан, я никогда не убивал. Мне претят пытки и реки крови, мучения подопытного материала не доставляют мне удовольствия. Но наука требует жертв, а мои цели всегда ясны и лаконичны. Герр Барнс, точнее будет назвать его Зимний Солдат, идеальный подопечный в этом смысле. Нечеловечески вынослив и упрям, воля к жизни такой силы, что любой позавидует. Высокие показатели заживления тканей и возобновления кожных покровов, и даже мой вариант сыворотки сверхчеловека его тело приняло и адаптировало с превосходным результатом. Единственный выживший во всей опытной программе. Можно назвать герра Барнса моей музой, – в трансляторе снова прерывисто затрещало.
Стив зарычал едва слышно, и Тони осторожно коснулся его предплечья. Мышцы под пальцами были каменными, Капитан Америка стоял на пороге бесконтрольного взрыва.
– Я что-то пропустила? – Наташа появилась словно из ниоткуда, вынырнув из темноты смежного помещения бункера. Сама того не зная, разрядила обстановку одной фразой. – Стив?
Он замер, медленно досчитал до восьми и выдохнул. Его состояние никуда не годилось. Смешно. Взбешённый символ Американской нации сражается с серверами в секретном бункере на территории другой страны. Не дававшей, между прочим, разрешение на проведение операции.
Стив выдохнул.
– Я в порядке. Общаемся с Золой.
– А я нашла отличный санузел и блок отдыха. А ещё кухню, и она на самом деле полностью укомплектована. Под завязку. Это и правда настоящий бункер на случай атомной угрозы.
– Благодарю, фрау Романофф. Вы совершенно правы, – прокаркал Зола. – Я убедил правление перенести мой проект в бункер, потому как на стандартной опытной базе ему бы не дали осуществиться в полной мере. Контроль, давление и угрозы – то, чего мне хватило во время войны. Я не военный. Мне нравится то, чем я занимаюсь. После заявления реальных сроков осуществления программы в несколько лет, ко мне еженедельно начали приходить проверяющие с извечными пустыми вопросами и тоскливыми взглядами в надежде на скорые результаты. Словно мой проект – не филигранная работа с человеческим мозгом, не прорыв в области нейрокодирования и трансформации памяти, а нечто, похожее на кофеварку. Кладём зёрна, наливаем воду и жмём на кнопку. Вуаля, кофе готов. Такое отношение нормально для людей и вашей людской суеты. Не для меня. Я не ограничен во времени и мыслительных ресурсах. Я могу решать множество нелинейных вопросов одновременно. Мне некуда спешить, мне важен результат. Завершив все настройки и пройдя экспериментальный этап, я пришёл к мысли о консервации запущенного проекта до получения первых данных. Я лично ходатайствовал о переносе проекта «Каракатица» в Гелассенхайтский бункер в Германии и его консервации, и мне не отказали. И вот вы здесь. Но этого тоже мало. Я хочу представить вам свой лучший проект. Мне нужно ваше участие. Мнение талантливых людей нового времени. Мне нужно внимание к моим разработкам и проверенная публика. Разве вы – не лучшее, что я мог найти? Я добиваюсь того, чтобы моё имя вышло из тени забвения и зазвучало в вашем времени. Я учёный, не солдат, и никогда им не был. Поэтому уверен, что вы сможете посодействовать…
– Секунду, – попросил Стив и тяжело оперся руками о край длинного стола, на котором стояли пыльные мониторы. Он прикрыл глаза всего на секунду, унимая вертящуюся перед глазами карусель. – Ты понимаешь вообще, о чём говоришь сейчас? Внимание? Содействие? Там, в капсуле, мой друг…
– Капитан, при всём уважении, – Зола усмехнулся, и это прозвучало резким шорохом, – вы не дослушали.
– Стив, – теперь пришла очередь Наташи сжимать его руку своей, маленькой и аккуратной. Помогало плохо, но дружеское участие не давало ему воли сорваться.
– Поверьте, проект «Каракатица» вызовет волну интереса во всех слоях и человеческих структурах. Он будет интересен не только военным. Просто представьте. Пластичное моделирование памяти. Не варварское выжигание, о нет. Программа работает мягко, при желании – с конкретными временными промежутками. При желании – полностью корректирует или подменяет нужный отрезок. Какой простор для использования! От вербовки агентов и кодирования глав государств до совершенно бытового применения, к примеру, заменить память о страшной аварии или неприятной связи. Оцените масштабы проделанной…
– Да как до такого вообще можно было дойти? – устало, со злостью возмутился Стив и потёр пальцами глаза. Тони рядом устроился на пластиковом стуле со стальными ножками и деловито раскрывал свой блестящий чемодан-виртуальную машину.
– Как ни странно это произносить, но всё благодаря вам, капитан.
Стив замер. Под пальцами едва слышно хрустнул пластик столешницы.
– Видите ли. Зимний Солдат долгое время был лучшим, безотказным солдатом ГИДРы. Полный контроль и безоговорочное подчинение, превосходные снайперские и общефизические показатели, гладко выполненные миссии, никаких следов после. Всё это имеет место быть ровно до того момента, как приходят воспоминания. Рано или поздно он вспоминал вас, и это воспоминание словно вирус прорастало и распространялось по кодированию. Нарушало его. Он становился не способным к дальнейшей продуктивной службе, начинал задавать неудобные вопросы, переставал реагировать на коды и становился неуправляемым. Неуправляемость и бесконтрольность – это то, с чем в ГИДРе предпочитают не иметь дела. Ирония ситуации в том, что все самые счастливые и, прискорбно замечать, несчастные моменты жизни герра Барнса завязаны на вас. Как цветные и чёрные ленты на ветках дерева, которые завязывают в надежде вернуться. И он возвращался. И кодирование ломалось каждый раз, когда в его голове возникали воспоминания с вами в главной роли. Я устал размышлять над причинами, обычно все проблемы решались посредством обнуления. Вы, не зная сами, каким-то образом взломали мою программу, капитан. Даже не присутствуя рядом, являясь только смутным воспоминанием. Он реагировал предсказуемо – переставал подчиняться. Вы же понимаете, сломанный солдат – негодный к службе солдат. В одно время был поднят вопрос об утилизации тела и нахождения другого носителя для бионики. Руку я планировал облегчить и доработать согласно разработкам нового времени. Проект был уже готов, когда меня осенило. Проблема не в герре Барнсе. Он отличный солдат и всегда был им. Мы лишь довели его тело и способности до совершенства. Проблема в вас. В вас в его голове. И решение пришло само собой – найти способ убрать вас из его воспоминаний. Вырвать с корнем из каждой ключевой ситуации, заменив ваше участие на что-то иное, возможно, даже отталкивающее. И тогда Зимний Солдат останется верным солдатом ГИДРы навсегда. Верным и преданным её идеалам, и не из-под палки, о, нет. Он будет воодушевлён совершенно искренне. Стоит лишь добавить несколько моментов – мягко, без давления – в его новую память. В которой вас, капитан, уже не будет.
Стол под пальцами всё же треснул. Тони посмотрел на побелевшие костяшки на руках Стива и с коротким вздохом закатил глаза.
– Дыши, кэп, – сказал он, наклонившись в его сторону. – Вытащим мы твоего парня. За этим ведь и пришли сюда. Так, Нат?
Наташа кивнула. Она стояла очень близко к Стиву. Настолько, что он чувствовал плечом её тепло и лёгкий, почти выдохшийся аромат терпких духов.
– Не думаю, что ваша затея удастся, – голос Золы источал доброжелательность и позитив. Таким тоном объясняют устройство мира неразумным маленьким детям. – Она обречена на провал изначально. Дело в том, что мои сервера и капсулы памяти являются замкнутой автономной системой, сочленённой и закольцованной на каждом этапе цикла. Оборвав связь с серверами, вы нарушите цикл подачи раствора, и герр Барнс умрёт от разрыва сердечного клапана за считанные секунды. Нарушив целостность капсулы, вы допустите внутрь воздух, полный пыли и бактерий, и с вероятностью в девяносто семь процентов они вызовут у ослабленного организма приступ острого аллергического отёка лёгких. Он задохнётся. Внутрь капсулы закачивается специальная газовая смесь, облегчающая дыхание и не позволяющая слизистым пересыхать. Иначе что бы с ним стало за полтора года? Через трубки в шейном отделе поступает легкоусваиваемая питательная смесь и моя новейшая разработка – нейро-анабиотик, позволяющий держать сознание зависшим где-то между сном-комой и явью и лепить из памяти то, что нам требуется. Трубки контактируют напрямую со спинным мозгом, препарат поступает в него, задействуя нервные связи, и подготавливает пласты памяти к изменению. Если их отсоединить, герру Барнсу грозит полный паралич. Возможно, вы назовёте это перестраховкой, но я слишком заинтересован в своём экспериментальном проекте, и другой подходящий для него материал будет сложно найти. Обычный человеческий организм не выдержит полного путешествия к истокам своей памяти. Но для Зимнего Солдата это не проблема. Мне важно устранить корень проблемы – переписать момент вашей, капитан, с герром Барнсом встречи так, словно её никогда не было. Чтобы вы прониклись моим участием, хочу уточнить. Даже Зимний Солдат не перенёс бы полный цикл правки без дополнительной подготовки. Мне пришлось позаботиться о том, чтобы он набрал лишний вес и был в отличной форме. Я забочусь о своих испытуемых. Как вы можете видеть, за пару лет лишнего ничего не осталось. Разработанный мной препарат позволяет герру Барнсу идти по своим воспоминаниям в направлении от самых последних к первым, словно он – участник остросюжетного фильма. Только он не знает, что роли давно прописаны. Следить за ним весьма любопытно.
– Полтора года? – неверяще повторил Стив, уставясь на свои руки. – Он в этой капсуле полтора года?!
– Именно. Всё то время, что бункер был в консервации. Таковы условия программы. Он вернулся после проваленной миссии, готовый понести наказание. Его не последовало. Я лишь предложил кураторам отдать его мне, чтобы он мог принести ещё больше пользы. Он вынослив, как никто другой.
Стив дёрнулся и отошёл от треснувшей столешницы, направляясь в тёмный угол бункера. Наташа проводила его взглядом.
– Когда планируется окончание проекта? – ровно спросила она.
– Ещё год, минимум, – не задержался с ответом Зола. – Точнее рассчитать не представляется возможным. Движение в пространстве памяти идёт неравномерно. Некоторые пласты проскальзывают быстрее других. Сейчас герр Барнс прошёл больше половины своего пути.
Наташа помолчала, кинув быстрый взгляд в темноту. Стив стоял там, у стены, замерев страшной чёрной тенью, и держался за бетон руками.
– Ты убиваешь его в течение полутора лет и планируешь продлить это ещё на год, приглашая нас сюда точно на показательное шоу и расписывая достоинства своего проекта. Это похоже на очень изощрённый фашистский юмор, но я не могу его оценить. Мы намерены забрать Барнса, даже если придётся разнести тут всё в хлам. Потому что-то, что ты делаешь с этим человеком здесь…
– Прошу прощения, фрау Романофф, – голос Золы стал более сухим и механическим, слова звучали раздельно, словно их нарезали ломтями. – Вам ли говорить со мной о морали? Ко всему, могу уточнить: не я убил вашего друга, капитан. Согласно хроникам, это ваша рука не удержала его от падения с моего поезда. Почему же вы обвиняете меня в издевательствах над человеком, когда всё, что я делал – спасал его никчёмное существование? Если бы не испытанная на нём в Аццано сыворотка, отлично, к слову, себя проявившая в его теле, он бы замёрз насмерть ещё задолго до того, как его нашёл наш человек. Я подарил ему возможность жить и приносить пользу своим существованием. Что же сделали вы для того, чтобы удостовериться в его смерти? Возможно, отправились на поиски тела, чтобы предать земле с почестями, как принято у вас, героев нации? Или…
– Хватит, – тяжело обронил Стив из темноты. Голос звучал хрипло и едва слышно, но трансляторы затихли сразу. – Хватит, Зола.
Он постоял ещё недолго, а после обернулся и подошёл к Тони. Он выглядел подавленно.
– Ну, как?
– Подключился к серверам. Пытаюсь оценить масштабы… вот это нихрена ж себе…
Над распахнутым чемоданом возникло голографическое изображение, похожее на шар, выполненный из мелкоячеистых сот. Тони присвистнул, придвигаясь ближе, и закрутил проекцию пальцем, то увеличивая, то отдаляя. Стив ничего не понимал в мелькающих схемах, поэтому уступил своё место Наташе. Вдруг рядом с Тони включились мониторы стационарных компьютеров, и зазвучал голос Золы:
– Вы можете пользоваться моей технической базой для ознакомления с проектом. Копирование файлов невозможно, но для знакомства открыты все разделы, от чертежей капсулы до схем подачи химических и питательных растворов.
Наташа, не благодаря и не раздумывая, села за ближайший компьютер и осмотрелась в поисках гнезда для карты памяти. Ничего.
– Он серьёзно про невозможность копирования? – удивлённо спросила она Тони, пока пальцы ласково перебирали клавиши клавиатуры. Она уже зашла в позиции каталога и раздумывала, с чем следует ознакомиться в первую очередь. – Ведь любую систему можно взломать?
– Если только уносить отсюда сервера на своём горбу поодиночке. Все данные по проекту хранятся там, это, – он кивнул на Наташин монитор, пошедший быстро ползущими столбцами информации, – лишь интерфейс для ознакомления, решения простейших задач и обмена разрешёнными данными. Я попробую пробраться внутрь, но…
– О чём вы? – тихо спросил Стив, напряжённо нависая между.
Тони кинул Наташе взгляд, который было сложно не понять. Она в ответ поджала губы.
– Очень хочется кофе, – вздохнул Тони и устало потёр лоб. – И съесть бы что-нибудь по-быстрому.
– В кухонном отсеке есть рабочая кофеварка. Советую. Отзывы о сваренном ею кофе очень высокие, – проинформировал Зола, и в бункере снова повисла напряжённая, гудящая из-за десятков работающих серверов тишина.
Наташа вздохнула и перевела взгляд с Тони на Стива. Едва заметно улыбнулась краешком рта, словно собираясь сказать что-то подбадривающее, но так и не сказала.
– Ты ничем не поможешь сейчас. Дай нам немного времени, хорошо?
Стив распрямился и так и застыл. Его глаза посерели и потухли.
– Конечно, – кивнул он. – Я понял. Не буду мешать. Просто найдите возможность отключить Баки от всего этого дерьма.
– Может, разведаешь кофеварку? – спросил Тони, с головой уйдя в данные на своём виртуальном мониторе. – Кофе бы не помешал.
– Конечно, – потерянно отозвался Стив. – Столько кофе, сколько будет нужно. Я сейчас.
Он подхватил свой рюкзак и рюкзак Наташи – там лежали свёртки с остатками провизии – и ушёл в темноту небольшого перехода между блоками бункера. Вскоре там зажёгся тусклый свет.
– Не задевай его лишний раз, – проговорила Наташа, не отвлекаясь взглядом от монитора. То, что она читала там, ей совершенно не нравилось.
– И не думал, – отозвался Тони. – Даже если тебе кажется обратное, я не настолько мудак. К тому же, я искренне хочу помочь. Если тут, конечно, есть, с чем помогать. Пока всё выглядит крайне тухло.
– Не говори ему, пока не убедимся на тысячу процентов. Может, есть какой-то вариант.
Тони только вздохнул и коротко кивнул. Посмотрел в сторону, куда ушёл Стив. Он видел его со спины – массивная фигура и внезапно ссутулившиеся плечи. Хотелось сделать что-то для него. На самом деле, что угодно, чтобы он стал снова несносным Капитаном Америка, грозой сквернословия, оплотом чёрно-белой морали и воплощением веры в то, что правда всегда побеждает неправду. Как бы не так. Капитан был всего лишь человеком, потерявшимся в новом времени, и многие забывали об этом, но только не Тони. Иногда ему казалось, что он чувствует его острее самого себя – до того становилось пусто и холодно внутри от одного взгляда глаза в глаза. От этого все их недопонимания и споры. Тони думал, изменится ли что-то, если вернуть капитану его друга? Возможно ли, что он перестанет быть пустым?
Тони пытался прорваться за мельчайшие ячейки охранной сети Золы, раскинутой по периметру всего проекта «Каракатица». Пропуская внутрь наподобие воронки, она не выпускала наружу ничего, что превышало бы пакет в десять килобайт. Если данные и можно было скопировать, только вот так – нарезанными на миллиарды десятикилобайтных пакетов. На это бы ушла вечность. Сеть буквально на кусочки рвала все его вирусные программы, запущенные для нарушения её целостности. Если Тони и ошибался в чём-то, они не могли ошибаться на пару с Наташей. Дело было тухлым. Зола прав, защита у проекта такая, что у Тони руки чесались – отвлекаясь от персоналий и деления на «хороших» и «плохих» – пожать руку её создателю. Зола однозначно был гением-мерзавцем, да что уж, сам Тони многим ли лучше? Он, конечно, не брал в плен людей и не делал с ними чего-либо против их воли. Но если вспомнить Альтрона? Стив до сих пор не простил ему эту выходку до конца. А Тони не подавал вида, как тяжело проходит для него капитанская немилость. И всё же, он мог понять Золу. Когда стоит вопрос о прорыве, сдержаться и думать о чём-то кроме тяжело. Очень тяжело. Ты не чувствуешь себя богом. Это иное. Словно стоишь на вершине самой высокой горы, а мир смешно мельтешит под твоими ногами. И ты делаешь что-то грандиозное, словно ворочаешь тучами над головами обычных людей; нечто такое, на что человек не посягнет, не решится в силу малодушия или отсутствия таланта. Люди могут даже не заметить этого, но их жизнь изменится раз и навсегда. Не это ли происходит здесь и сейчас?
Понимал ли он Золу? Лучше, чем остальные. Тони не сочувствовал и не испытывал желания логически объяснять поступки, называющиеся не иначе как «преступления против человека». Но эту тягу к осуществлению засевшей в голове мечты, цели, идеала он понимал как никто другой. Чувство было очень близко ему.
Слева на неповреждённую часть столешницы опустилась кружка с ароматно дымящимся кофе. Тони втянул запах носом и на секунду зажмурился. Неплохо.
– Спасибо.
– Нат, – Стив поставил рядом с ней кофе и между ними – тарелку с немного помятыми сэндвичами.
– Спасибо, Стив.
Он отошёл и сел с другой стороны, рядом с Наташей. Уставился невидящим взглядом в монитор с вращающейся эмблемой ГИДРы по центру.
– Я тоже буду читать. Просмотрю схемы, постараюсь запомнить как можно больше.
– Хотел лишь предупредить вас, – снова ожили трансляторы по углам. Из-за их расположения казалось, что Зола говорил сразу отовсюду. Мерзкое ощущение. – У вас всего восемь часов на то, чтобы познакомиться с «Каракатицей». После этого бункер будет планово законсервирован ещё на год. Боюсь представить реакцию персонала, ожидающего расконсервации в понедельник. Поднимут вой до небес. Хорошо, что не придётся общаться с ними в ближайший год. Не слишком понимающие в науке личности.
– И тебя не волнует, что бункер остался без планового обслуживания? – поинтересовалась Наташа.
– Это лишь формальность. Команда для уборки пыли с поверхностей и небольшой комитет для сверки предварительных результатов. Мне нужно довести проект до конца. Тогда мне будет, что сказать им всем. Даже без расконсервации бункер способен без сбоев функционировать десятки лет.
Стив вздохнул и сжал кулаки.
Тони взял в руки кружку, повертел её перед носом и сделал маленький глоток на пробу.
– Отличный кофе, кэп.
– Это кофеварка. Моей заслуги тут нет.
Тони вздохнул и сделал ещё глоток.
– Что ж, поработаем. Времени мало.
Минуты посыпались песчинками в огромных песочных часах. Восемь часов, и первый час почти на исходе. Это так мало, Это… слишком мало для решения такой проблемы. Стива хватило на полтора часа молчания и судорожного листания страниц каталога проекта. Он просматривал чертежи и схемы, укладывая их внутри головы ровными аккуратными стопочками, и не сомневался, что в нужное время сможет достать их из памяти и нарисовать. Вот только о каком нужном времени речь? У них оставалось чуть больше шести часов, и всё, что они делали – это хмурились (Тони, напряжённо пишущий программу-муравейник для таскания файлов по частям), кусали губы (Наташа, которая нашла что-то, но на вопрос Стива «что?» только помотала головой в ответ) и тёрли глаза пальцами (от обилия мелькающей запоминаемой информации у Стива начало ломить глазные яблоки).
Стив встал и, потянувшись, отошёл к капсуле. Остановился перед стеклом и замер, уставившись на друга.
Песчаные часы высыпались едва ли не на половину. Наконец, Тони выдохнул и сказал:
– Я закончил. Запускаю программу. Пакеты настолько мелкие, что способны проникнуть за охранные соты. Они будут дробить файлы по десять килобайт и утаскивать в мой архив, а там – слеплять из них целое заново.
– Хорошая задумка, – кивнула Наташа.
Стив сидел перед капсулой, но после слов Тони встал и подошёл ближе.
– Запускаю? – спросил Тони.
– Конечно.
Стив кивнул и уставился на голограмму. По нажатию кнопки внутрь сот хлынули миллиарды мельчайших шариков, отдалённо напоминающие муравьёв.
– Блестящее решение, герр Старк, – зазвучал голос Золы. – Ваш отец гордился бы вами, он был замечательным учёным и изобретателем. Жаль только, отказался сотрудничать с нами.
– Меня это не трогает, – просто ответил Тони, откидываясь на твёрдую пластиковую спинку. – Я уже слишком давно живу без родителей, давить на меня историями о них – потеря времени. Но, конечно, если это доставляет удовольствие или тешит самолюбие – пожалуйста, не стану отказывать в маленьких радостях искусственному интеллекту.
– Я не ИИ! – неожиданно повысил тон Зола. – Есть разница! Я нашёл способ оцифровать своё сознание, и это, герр Старк, для вас недостижимые высоты.
– Что ж, – миролюбиво пожал плечами Тони. – Пусть будет так. Надеюсь пожить подольше, и чтобы после моя башка не досталась никому. Мне нравится вкусно есть и трахаться, Зола. Ну, в перерывах между изобретательством и спасением мира от очередной пакости.
Наташа рядом хмыкнула, Стив только покачал головой. Он завороженно следил за тем, как мелкие бисеринки написанной Тони программы таскали куски файлов из проекта Золы. Всё было нормально до момента, как вдруг это мельтешение не замедлилось в разы.
– Не хотел бы мешать вашему веселью, герр Старк, но проверьте время окончания копирования.
Тони скосил глаза в нижний правый угол. Цифры, изначально показывающие два часа, неумолимо увеличивались. Четыре. Семь. Десять часов…
– Что такое, Тони? – спросила Наташа. Выражение лица Старка её не обрадовало.
– Он… это дерьмо замедлило максимально разрешённую скорость для внутренних процессов… – неверяще ответил Тони. Он не ожидал провала, программа работала безупречно. Это было ударом.
– Вы не успеете скопировать файлы до консервации, – сказал Зола. – Но, конечно, можете остаться и составить мне компанию на ближайший год.
– Чёрт, – Стив выдохнул и отошёл от компьютеров обратно к капсулам. Сел прямо на пол в ногах у Баки и обхватил голову руками.
– Ты грёбаное нацистское дерьмо, – с нажимом повторил Тони и встал со стула.
В динамиках треснуло механическим смехом.
– Можете продолжать, герр Старк, меня это не трогает. Я слишком давно существую и помню выражения покрепче ваших.
Тони выругался под нос и подошёл к сидящему на полу Стиву.
– Кэп… я могу закольцевать процессы подачи растворов на один из серверов, возможно, не нарушив целостности программы. Но это не решает нашу главную проблему. Мы не сдвинем эту колбу с места. Нужен автономный источник энергии и платформа для перемещения сервера и капсулы. В наших условиях это… нереально. Но самая неприятная новость, – Тони замолчал и поджал губы, – мы правда не можем вытащить его оттуда до окончания программы. Если, конечно, он нужен тебе живой и относительно здоровый. Мне жаль.
Наташа услышала неутешительную речь, встала и тоже подошла ближе. Она присела рядом со Стивом, помолчала немного и решилась заговорить:
– Я понимаю, что значат для тебя его воспоминания.
– Не понимаешь, – глухо отозвался Стив. – Не понимаешь и не сможешь понять. Никто не сможет.
– Но всё же. Через год программа закончится, и мы будем здесь. Никто не сможет этому помешать. Мы встретим его первые, и даже если он забудет тебя, у вас будет возможность начать сначала. Он будет жив, Стив. Разве этого мало?
Стив сглотнул рвущиеся наружу слова и не ответил. Наташа ни в чём не виновата. Тони ни в чём не виноват. Они пришли с ним и попытались помочь. Они сделали всё, что в их силах. У него нет права обвинять их или просить о большем.
– Пойдём, – Тони осторожно взял Наташу под локоть и утянул в сторону кухонного отсека.
Стив остался один на один с Баки, заключённым в капсуле. И он был по-настоящему благодарен Золе, что тот молчал. Внутри жадно пульсировала пустота. Стиву казалось, что она поглощает всё хорошее, что с ним случается, и становится только больше. Ему казалось, что он приносит с собой только неприятности для всех, кто рядом. Погибший отец, мать, умершая от пневмонии. Баки, который ушёл на войну. Пегги, с которой он не смог остаться. Он сам и отчаянное желание попасть на фронт, его встреча с Эрскином. Они с Коммандос, конечно, провернули много важных дел в военное время. Но что лично с ним? Что в вычете остаётся лично у него? Для него? Только это чёрное и жадное внутри. И оно тянется к Баки, и словно становится от этого светлее и спокойнее. Никто не видел его потерянным и сломленным настолько. В глаза Наташи и Старка смотреть было откровенно тяжело. Не объяснить, слов не найти, каково это – чувствовать себя так. Отыскать Баки и понять, что ничем не в силах помочь. Не в силах остановить чёртов проект Золы. Не в силах замедлить время.
– Держи, – перед глазами возникла белая керамическая кружка. Самая простая, ровная, без изысков. Она дымилась, и пар бодряще пах кофе. – Давай, кэп. Тебе нужно это выпить.
– Мы ведь не сдались? Мы ведь… продолжим искать?
Тони кивнул. У него вышло очень достоверно. Он сказал:
– Конечно. Будем искать решение дальше. Ещё четыре часа. У нас есть немного времени. Взбодрись. Нам нужна твоя феноменальная память, кэп. Раз уж мою программу он слил, то запоминать данные напрямую тебе никто не запретит. А я поищу другие лазейки. Может, выйдет прервать ход проекта без провоцирования запуска летальных процессов.
Стив кивнул. Кружка обжигала широкие ладони, но на эту мелочь даже не хотелось обращать внимания. Он посмотрел на Наташу. Медно-рыжие, яркие, как вся она, волосы закрывали лицо, но она уже сидела напротив монитора и внимательно вчитывалась в столбцы букв, потому что хотела помочь. И Тони, и Наташа были тут из-за него и… Баки. У него не было права расклеиваться.
– Сейчас я… только кофе выпью. Сейчас.
Тони согласно кивнул и отошёл, устроился за своим чемоданом и снова нахмурился, выпячивая нижнюю челюсть. Стив знал это выражение лица. Оно означало сосредоточенность и поиск вариантов решений в безвыходной ситуации. Только бы они были.
– Жаль, что телефоны в машине. Многое можно было бы отснять прямо с монитора, – негромко сказала Наташа.
Стив вздохнул. Он сам отдал распоряжение оставить телефоны. Какая теперь разница? Хотя идея Наташе пришла, конечно, здравая. Он выпил чёрный, горчащий на языке кофе и поднялся с пола. Мимолётно взглянул на Баки – с ощущением гнущей к полу вины. Он чувствовал себя в ответе за всё, что с ним произошло после падения с поезда, и хотя люди вокруг настаивали на том, что он не виноват и ничего не мог поделать, Стив в глубине души знал – мог. Что всё, что привело к падению – только череда его ошибок. Небольших, но в общей сумме значимых. Что-то пошло не так ещё раньше, когда они оказались внутри состава. Какая-то его промашка, неточность, почему он вообще выпустил щит из рук? Если бы не чёртов щит, Баки бы не кинулся смело под импульс заряда, и тот бы не вышиб его наружу из летящего поезда.
