Текст книги "Запомни меня таким (СИ)"
Автор книги: unesennaya_sleshem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Стив с любопытством посмотрел вниз и кивнул.
– Долго провозимся?
– Если не будешь отвлекать – будет быстрее, – едко отозвался Старк снизу. – Терпение, кэп. Работаем.
Стив вздохнул и отошёл на пару шагов. Пока Наташа и Тони подбирали код к замку, он ничем не мог им помочь.
– Держи, – Тони протянул ему карточку-бейдж, и сколько перед этим прошло времени, Стив не знал. Словно нырнул внутрь своих мыслей и забыл вынырнуть. – Я расшифровал код и скопировал его сюда. Теперь сможем открывать другие двери без задержек.
Стив кивнул.
– Идём? – спросила Наташа и, получив добро, провела в гнезде своей картой. Ничего не произошло, но после заминки замок подсветился зелёным, и дверь – точнее, часть стены – целиком ушла в паз с тихим гудением приводов. Внутри было темно, но при открытии на стенах среагировали лампы дневного света, затрещали и принялись медленно разгораться. Это был квадратный коридор со стальными створками грузового и пассажирского лифтов на противоположной стороне. Тони замер у входа, вглядываясь внутрь.
– Немного напоминает мышеловку, как если бы мы с голодухи полезли в неё, надеясь выковырять сыр, – сказал он задумчиво. – Ты уверен, кэп?
Стив не ответил. Только чуть отодвинул Тони плечом и вошёл первым. Ничего особенного. Обычный холл перед лифтами. На то, что волосы на загривке встали дыбом, он не стал обращать внимание.
– Если он в криокамере, – тихо сказал Тони уже возле лифта, – это будет проблема. Большая проблема.
Кнопок вызова не было, но светились оранжевым круги на панелях, куда следовало приложить бейдж-карту. Это сделала Наташа. Внутри шахты характерно загудело, пришли в движение тросы. Тони легонько хлопнул замершего, хмурого Стива по плечу. Он не отреагировал. Голова была занята другим. Стив стоял перед лифтом и думал, что потащит Баки вместе с криокамерой, если это потребуется. Если не будет других вариантов. В конце концов, для этого он здесь.
– Будем решать проблемы по мере их поступления, – ответила Наташа. На подбадривание это походило мало. Створки лифта разъехались, и они, изучив варианты кнопок, зашли внутрь. Наташа нажала на самую нижнюю. Лифт закрылся, дёрнулся и мягко пошёл вниз. Старая, но надёжная конструкция, разработанная специально для зон сейсмической активности. Усиленные тросы, укреплённая шахта. Насколько глубоко вгрызалась она в лоно горы? Сколько здесь уровней?
Стив отчётливо увидел по лицу Нат, что она хотела сказать кое-что ещё. Возможно, пару слов о том, что никто не утверждал, будто Зимний Солдат находится тут. Но она ничего не сказала.
Когда лифт остановился, и открылись створки, они сразу почувствовали это. Тошнотворное настойчивое давление на виски и затылок, от которого безумно хотелось зажать уши и свернуться калачиком даже Капитану Америке.
– Инфразвук, – сдавленно проговорил Тони, потирая виски. Наташа осела у лифта на колени и согнулась, обхватывая себя руками.
– Что можно сделать? Найти источник? – Стив заозирался. В тёмном коридоре, который ещё и разветвлялся, он насчитал три камеры наблюдения и не меньше шести колонок-трансляторов.
– Не думаю, что поможет, – Тони уже скинул рюкзак и достал свою чудо-машину для изготовления всего, что угодно, внешне напоминавшую древний толстый ноутбук в серебристом чемодане. Раскрыл и принялся танцевать пальцами по клавишам. – Я попробую поймать спектр частот и изготовить обратный сигнал, он будет создавать вокруг нас нейтральное поле. Думаю, так люди здесь и работают. У каждого есть небольшой ретранслятор, или он стоит прямо в лабораториях. Этот сигнал в коридорах постоянен. Лучше любой сигнализации – никакой вор не сможет продержаться здесь дольше пяти минут.
Тони морщился, но работал. На его нахмуренном лбу собиралась в складках испарина. Стива слегка штормило. Он сел рядом с Наташей и внимательно посмотрел на неё. Та даже не двинулась.
– Как ты? Нат?
– Женщины реагируют сильнее, – тихо ответил Тони, когда Наташа чуть пошевелила головой и коротко простонала. – Не знаю почему, наукой причина не выявлена. У меня же теории, идущие вразрез с установками феминизма и толерантности, поэтому…
– Боже, Старк… закрой рот, – выдавила из себя Наташа. Стив улыбнулся. Даже в таких условиях ядовитые слова Тони достигали цели. Наташа разогнулась и оперлась затылком о стену, чуть наваливаясь на плечо Стива. – У меня личная непереносимость направленных инфразвуковых атак. У всех свои слабости.
– Надеюсь, за это знание ты не должна меня убить теперь? – через силу хмыкнул Тони.
Время превратилось в тягучий кисель. Стив смотрел на потолок и уходящие вперёд, точно рельсы, два ряда тусклых ламп дневного света. Иногда они мерцали, и тогда всё происходящее становилось похожим на странный сюрреалистичный сон. Его мутило, и от ощутимого сверления в ушах кружилась голова, но в целом он чувствовал себя стабильно. Чего нельзя было сказать о Наташе. Она съехала по его плечу, из левой ноздри протянулась алая капля, которую Нат стёрла кулаком, размазав на пол-лица. Тони делал свою часть работы, сжав зубы. Его лицо побледнело и заострилось, лоб блестел, а глаза знакомо напоминали глаза маньяка-фанатика. Печать истинного вдохновения Тони Старка. В этот момент он так сильно напоминал своего отца, что Стиву пришлось моргнуть несколько раз, чтобы прогнать наваждение. Тони. Не Говард, Тони. И сейчас не сороковые.
– Готово.
Тони нажал кнопку, и словно исчезла придавившая их своим весом каменная плита. Стив глубоко, полной грудью вдохнул. Наташа под боком наоборот – блаженно выдохнула.
– Головы бы им оторвать за этот инфразвук…
– Только не отходите далеко от чемодана. Радиус – футов семь от силы, – Тони сказал это и растянулся на бетонном полу звездой. – Сейчас пойдём. Я только полежу немножко. Фух. Ну и дерьмо, думал, мозги спекутся.
Возражений не последовало.
*
Чуть позже они обшарили главный коридор с вереницей закрытых стеклянных дверей и три его ответвления. За стеклянными окнами виднелись тёмные лаборатории и экспериментальные центры, о назначении которых думать не хотелось. В помещениях уютом даже не пахло; в некоторых стены блестели от серой кафельной плитки, а по центру, под выключенной операционной лампой, стояли железные столы. С таких легко и просто смывать кровь напором воды. Стива передёрнуло.
– Посмотри, – вдруг сказал Тони тихо и остановился перед носом. Наташа ушла вперёд, вглядываясь в стекло дверей.
– Что это? .. Клетки?
Стив приник к стеклу так близко, что кожей ощущались его холод и гладкость.
– Обезьяны. Там орангутанги, у них головы в бинтах, видишь? И запашок чувствуется. Если сегодня выходной и за ними никто не смотрит, значит, в клетках полностью автоматика. Или, может, им просто всё равно… Интересно, у них есть разрешение на опыты над животными?
– Бывают такие разрешения? – спросил Стив тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Тони не ответил. Только вздохнул и отвернулся от двери, двигаясь дальше.
– Я могу ошибаться, но мне кажется, нам сюда, – сказала вдруг Наташа в конце коридора, трогая пальцами табличку на стене слева. – Это единственное, что хоть как-то отличается от обычных порядковых номеров помещений и имён-фамилий лаборантов и сотрудников.
Стив, а за ним и Тони подошли ближе. На табличке светилась серебряным тиснением в пластике эмблема ГИДРы. Надпись под ней гласила «Проект «Каракатица». И всё. Никаких имён.
Наташа попробовала карточку, которыми они пользовались до сих пор. Замок засветился алым, «в доступе отказано».
– О, что-то интересненькое. Новый код? Повышенная секретность? Джек-пот увеличивается, это мне по душе, – сказал Тони, потирая руки, и привычно раскрыл свой чемодан на полу. Неожиданно Наташа спросила:
– Я попробую? Кажется, знакомый для меня замок. Другая система.
– Прошу.
Тони с видом джентльмена развёл руки, словно приглашая ступить поближе, протянул Наташе проводки и отошёл на шаг.
Она провозилась чуть дольше десяти минут, подбирая сигнал и затем копируя его на новые болванки карт. Тони всё это время сидел на полу рядом со Стивом, прикрыв глаза. Его тёмные ресницы нервно подрагивали, как бывает у перенапряжённых людей. Когда Наташа закончила, Тони хмыкнул и ничего не сказал. Стив привычно ждал колкости, но её не последовало. Он посмотрел на Тони. Осунувшийся и бледный, тот вымученно и ехидно улыбнулся в ответ. Его вид говорил без слов, что усталость наконец добралась и до него.
Стив взял щит в руку, поднялся и осторожно вошёл внутрь первым. Огляделся и прислушался – ничего. На вид – такая же лаборатория, как и остальные, только раза в три превосходила размерами. Обойдя по периметру и не встретив угрозы, кивнул Тони и Наташе. Впрочем, Наташа уже была за спиной с глоком на изготовку, а Тони небезопасно маячил в проёме, придерживая дверь, чтобы та не отрезала их друг от друга.
– Может, найдём какие-то документы? – спросила Наташа, когда стало понятно – Зимнего Солдата в этой лаборатории нет, если только он не притворяется вычислительной машиной или стеллажом с педантично расставленными от «А» до «Я» папками. Тони водил вдоль стен приборчиком, определяя их толщину, и с каждым шагом мрачнел всё больше.
– Кажется, снова пустышка, кэп, – со вздохом сказал он, когда проходил рядом. – Мне жаль.
Утешающе сжал плечо и пошёл дальше, на второй круг. Наташа выбирала папки согласно одной ей понятной логике, открывала, проглядывала и ставила обратно. Она тоже искала хоть одно упоминание, которое могло стать им полезным. Её лицо было нечитаемо и беспристрастно.
Стив вздохнул и крепче сжал зубы. Документы, которые он нашёл в закрытом ящике отдельно стоящего стола, ни о чём не говорили. Счета, договоры на поставку определённой аппаратуры и химикатов. Здесь делали что-то, и это что-то было весьма специфичным. Но что именно?
– Огромные мощности, – сказал вдруг Стив, просматривая очередные бумаги. – Именно для этой лаборатории. Зачем? Обычный офис, на мой взгляд. И почти сотня киловатт. Для чего?
– А вот это мы сейчас узнаем, – раздался голос Тони, и Стив не сразу нашёл его взглядом. В углу лаборатории белела больничная ширма. Тони выглянул из-за неё и поманил головой. – Подойдите сюда. Кажется, я нашёл.
Бросив бумаги на стол, Стив пошёл за Наташей. Его сердце колотилось о рёбра сильно и гулко, отдаваясь в ушах. Почти два года пустых поисков. Два. Неужели, сейчас им повезёт? Или нет?
За ширмой оказался лифт. Вместительный, грузовой. Тони демонстративно приложил к замку карту, и контур засветился зелёным. Створки бесшумно разъехались. Единственная кнопка внутри имела надпись «Б». Что это означало, оставалось только догадываться.
– Видел я такие лифты уже, – вдруг задумчиво сказал Тони, пока они медленно и неторопливо ехали вниз. – В прошлом году в Цюрихе, на выставке, посвящённой противоатомной безопасности. Лифты для бункеров. Сейчас в основном применяются для районов с сейсмической активностью как самые надёжные. Заставляет задуматься, правда? Не нравится мне это место, кэп.
Стив снова посмотрел на светящуюся зеленоватым светом клавишу с буквой «Б».
Створки лифта открылись в небольшой квадратный холл. Здесь было сумрачно, тускло светился под низким потолком кругляш лампы. И никаких вариантов направлений: впереди виднелись огромные бетонные ворота, сейчас намертво схлопнутые. Выглядели они как вход в бункер. Справа на стене мерцала панель без единой кнопки или опознавательных знаков.
Тони на пробу приложил к ней свою карточку. Контур окрасился алым, а затем оранжевым и, наконец, жёлтым, как вдруг ожили невидимые динамики, и приятное женское контральто объявило на немецком:
– В доступе отказано. До расконсервации бункера проекта «Каракатица» осталось… – и после обрыва тут же подхватил обезличенный механический голос:
– Один. Час. Тридцать. Семь. Минут.
– Что это? – спросила Наташа.
Тони хмыкнул и уселся у ближайшей стены, раскрывая чемодан.
– Это бункер, Нат. Самый настоящий бункер, который выдержит до десяти мегатонн прямого попадания, если учитывать горную породу и глубину. Неплохо мы забрались. Секретный немецкий бункер. Надеюсь, Фьюри и Хилл об этом не узнают. Они нас с потрохами сожрут.
Стив прошёлся вдоль стен со сканирующим прибором. Только толщи горной породы и ничего больше. Но у железобетонных ворот ровные столбцы цифр замерцали, объявляя о толщине не меньше метра.
– Получается, нам повезло прийти сюда к моменту расконсервации? – задумчиво спросил он. – Не слишком ли нам везёт?
Тони усмехнулся, колдуя над чемоданом-компьютером. Он больше не бубнил себе под нос, связываясь с ДЖАРВИСом, как было на первом этаже, а значит, связь как таковая отсутствовала. Стив проверил интерком – ничего. Ровный белый шум.
– Или нас кто-то очень сильно ждёт, настойчиво зазывая в гости, – в тон ему ответил Тони.
Наташа вздохнула и присела рядом, зевая. Достала оба пистолета и положила на пол по бокам от себя, проверила запасные обоймы и метательные ножи. После чего откинулась на стену и прикрыла глаза. Её лицо выглядело уставшим и посеревшим.
– Не нагоняйте жути раньше времени. Откроется – и всё узнаем. Не думаю, что оттуда на нас полезут армии неприятеля. Я подремлю, если вы не против.
Стив был тоже не против немного расслабиться. Если бы мог. Если бы был способен перестать ходить по кругу своих мыслей и ожиданий, словно запертый в клетке зверь.
– Кэп, – тихо сказал Тони, стараясь не разбудить прикорнувшую рядом и съехавшую головой на его плечо Наташу. – Не мельтеши. Это просто время, какие-то полтора часа. Твои хождения действуют на нервы. Мне без ДЖАРВИСа тоже неуютно, но я не хожу кругами с видом смертника.
«Ты прав, прав», – хотел сказать Стив, но только посмотрел и кивнул в ответ. Сел у противоположной стены, лицом к железобетонным воротам. Он сказал себе, что будет готов в любую секунду, как только эта чёртова дверь откроется.
– Отвратительное место, – сказал он тихо. Им не встретилось ни одной живой души, если не считать охранника на первом этаже и забинтованных орангутангов. Но ощущение было, словно отовсюду тянет сладковатой гнилью галлюциногенного газа, словно тут всё пропиталось то ли страхом, то ли ненавистью, то ли и тем, и другим, вместе взятым. Даже на первом этаже внутри него что-то сжималось от иррационального ощущения мерзости, что таилась где-то здесь, ещё не названной и не встреченной ими.
– Соглашусь. Но именно в этом холле есть плюс. Инфразвук сюда не добивает.
– Что ты делаешь?
Тони смотрел в свой раскрытый чемоданчик и, судя по движению кисти, листал страницы с информацией.
– Ищу всё, что есть по проекту «Каракатица» у меня в архивах. Пока что ноль совпадений. Ещё просматриваю устройство противоатомных бункеров. Занятно.
– Хорошо. Хорошо…
Стив прикрыл глаза и прикусил нижнюю губу. Последняя неделя выдалась чересчур утомительной. Они колесили по Европе, путая следы и пересаживаясь с поездов на машины снова и снова до тех пор, пока не оказались в Мюнхене и не взяли там с рук видавший виды «туарег». Честно говоря, на Наташу он рассчитывал сразу и всерьёз, но участие Тони Старка, ещё и по собственной инициативе, было огромной новостью. Стив не нашёл в себе сил позвать Сэма в этот раз. Прошло всего две недели после того, как они вместе мотались между отдалённых точек земного шара в поисках хоть чего-нибудь, что могло привести Стива к Баки. Сэм был с ним рядом последние полгода очередных поисков. Плечом к плечу, поддерживал улыбкой и верными словами. Вот только поиски успехом не увенчались. Клочки, обрывки информации, ничего, за что можно было бы уцепиться. Они вернулись в Вашингтон, и Стив объявил Сэму – хватит, дружище. Перерыв. Нам нужен тайм-аут. Сэм тут же ушёл с головой в работу в Ветеранском реабилитационном центре. Стив ясно видел, как он словно вздохнул полной грудью. Сэм был утомлён и выжат, как бы оптимистично ни держался. А Тони… возможно, ему просто стало скучно в Башне, и он решил таким образом развеяться. Возможно, думал в рядах первых посмотреть на легенду во плоти. Возможно, хотел увидеть убийцу своих родителей. А если предположить уж совсем невероятные вещи, он на самом деле мог хотеть помочь Стиву в поисках. Как бы то ни было, Тони был первоклассным специалистом во многих сферах, и без его знаний и помощи им пришлось бы очень туго. Причины Стива не особо волновали. Он был благодарен Тони. Стив доверял Наташе как отличной разведчице и отменному хакеру, но были вещи, с которыми из них всех мог справиться только Тони. Его колкости и подначки Стив тоже имел в виду. Это встряхивало.
Он чувствовал кожей, как они буквально сидели на пороге чего-то важного, но пока не могли войти внутрь. Это нервировало, но Тони был прав. Всего лишь время. Полтора часа, теперь даже меньше. Он дождётся. Столько ждал, что ему лишний час? Раздумывать о том, откуда у них столько везения на счастливые совпадения, не хотелось. К тёплому приёму он давно был готов, да и какая теперь разница? Они почти у цели.
Стив сам не понял, как умудрился задремать.
*
– Внимание! Предупреждение! – закаркало по-немецки из динамиков. – До расконсервации бункера «Каракатица» осталось пять минут. Внимание! ..
Стив пришёл в себя мгновенно, словно выныривая с глубины, замотал головой. Наташа разминалась, проводя комплекс упражнений у дальней стены. Её чёрный костюм тускло бликовал от скупого света лампы. Старк ещё спал у стены напротив на боку, подложив под голову свой рюкзак и руку. Вид у него был, как у ребёнка. От голоса он заворочался и открыл мутные глаза.
– Время?
Стив кивнул.
– Пять минут.
– Хорошо, – Тони зевнул, переместился в сидячее положение и потянулся. – А кому-то не лень делать зарядку, – сказал он, пригладив взглядом фигуру Наташи.
Стив подумал, что зарядка ему самому бы не помешала. А ещё лучше – несколько поз из йоги и пара литров кофе. Он нервничал и ничего не мог с этим поделать. Ему казалось, что он слышит дыхание Баки за дверью, и тут же называл себя больным на всю голову. Даже если он там и он в сознании, Наташа не зря разминается. Он может быть в состоянии, в котором будет не рад спасательной операции. Что он будет делать, если Баки просто не захочет уходить с ними? Если начнёт отстреливаться и драться? Уводить силой? Стив знал, что у Тони на этот случай есть шприц с лошадиной дозой транквилизатора и электро-блокаторы для руки. Это подействует. Но от самой мысли о принуждении стало тошно. Правильно ли он поступает? Имеет ли он право решать за Баки? Что ему делать?
Стив с нажимом потёр виски и глаза под закрытыми веками, подхватил приставленный к стене щит и подошёл к бетонным воротам, встал на изготовку. Наташа закончила упражнения и устроилась с левого края, чтобы изнутри её не было видно. Тони последовал её примеру и встал справа. На его руке уже мерцала красная перчатка с готовым к разряду репульсором.
– Внимание! До расконсервации бункера проекта «Каракатица» осталось…
– Десять… девять… восемь…
Стив подобрался и пригнулся, чуть присев, пружиня в коленях. На счёт один в глубине стены что-то ухнуло и вздохнуло. Бетон вздрогнул, и створки ворот пошли в стороны. Взметнулось облако пыли, Наташа едва сдержала чих, зажав нос пальцами.
Стив смело вошёл внутрь и очутился в небольшом техническом тамбуре с серыми стенами. На противоположном конце светилась по контуру белая дверь, справа – панель замка. Стив, не раздумывая, подошёл и приложил к ней карточку. Дверь мягко вкатилась внутрь паза, открывая длинный белый коридор. Отстойник, подумал Стив. Здесь должна проводиться деактивация костюма или верхних слоёв одежды. Проще говоря, чистка.
– Внимание, – спокойно объявил мужской голос по-немецки. – До цикла очищения… десять… девять… восемь…
Стив оглянулся, но и Наташа, и Тони уже были внутри, вместе с ним.
– Надеюсь, это будет не зарин, – невесело пошутила Наташа. Её лицо напряжённо замерло, она вся напряглась, как перетянутая струна. Круглая дверь за их спинами вкатилась обратно в паз на счёт «пять», а после «ноля» из многочисленных форсунок в потолке и стенах коридора на них обрушились потоки… прохладного воздуха.
– Я был уверен, что так и будет, – улыбнулся Тони. – Тратить дезактиватор в мирное время – разориться можно. Включить его подачу можно и удалённо.
Их продули со всех сторон, и только после этого индикация в конце коридора зажглась зелёным, и дверь откатилась. За ней зияла темнота, густая и опасная, но едва Стив приблизился к порогу, на потолке замерцал эффект разгорающейся гирлянды. Лампы вспыхивали одна за одной, наполняя светом просторное помещение с низкими потолками. Тело бункера.
– Добро пожаловать! – раздался знакомый мужской голос с акцентом, и Стив вздрогнул, переглянувшись с Нат. – Я так ждал вашего визита, что позволил чуть сместить график расконсервации бункера. Конечно, не сильно, всего день, и персонал готовится к этому событию только в понедельник, но что поделать, я не мог заставить вас ждать так долго. Ко всему, я дорожу своими людьми, капитан. Не хочется, чтобы вы убили их. Но как же я рад вас видеть! Прошу прощения, не могу встретить лично, но вы проходите, располагайтесь, как дома, в моём скромном жилище!
– Зола, – тяжело вздохнула Нат. – Разве мы не взорвали тебя к чёртовой матери в прошлый раз?
– Фрау Романофф! Я тоже очень рад вам! Вы же не думаете, что то место в Нью-Джерси было единственным, где я храню свои данные?
На скулах Стива играли желваки. Тони посмотрел на него, но Стив, кажется, даже не слушал въедливый голос с запоминающимся акцентом. Он смотрел куда-то вперёд и шёл между двух рядов столов с мониторами на них, туда, где в дальнем конце бункера стояло громоздкое устройство с толстым стеклом. Капсула непонятного назначения, опутанная проводами и трубками в мерцании тусклого оранжеватого света.
Стив подошёл к ней вплотную, и лицо его застыло бледной маской. Он положил руку на стекло, расправив ладонь, будто приглаживая, и тихо произнёс:
– Бак…
========== Часть 2. На мосту ==========
Человек на мосту… его Цель.
Он не знает его.
Он бьёт изо всех сил, наотмашь, и от каждого удара у него гудят кости, и что-то скрежещет в левой руке. Они почти равны в силе и настойчивости победить, но цели слишком разные.
Он дерётся, чтобы убить. Или, если рассматривать неудовлетворительный исход миссии как приемлемый – обездвижить, вывести из строя, сломать что-нибудь в этом большом и чересчур сильном теле. В случае с таким упёртым противником всё приравнивается к убийству.
Цель дерётся неправильно. Словно больше натаскана защищаться, а не убивать. Это однозначно слабое место. Никто не может защищаться вечно. Это выматывает. Цель блокирует удары и отводит от лица нож, и слабость эта выпячивается так сильно, что он ощущает её в нагревшемся воздухе между ними. Она так очевидна, что изнутри становится чуть щекотно. Кажется, это называется смех.
Он не смеётся, конечно. Хотя никто не может видеть его страшную ухмылку из-за маски. Никому нет дела до вечного тёмного пятна на лице. Они срослись с ней.
Если повезёт, он убьёт свою Цель. И всё его существо кричит о том, что это будет правильно.
Ему не везёт.
Бой быстрый и страшный, и любой другой противник уже давно был бы мёртв. От мельтешения конечностей свистит воздух. Вдалеке звучат глухие хлопки выстрелов, кто-то кричит и отдаёт приказы. Это не воспринимается важной информацией. Цель, кажется, держится на одном лишь упрямстве и нежелании дать ему добраться до других людей за своей спиной. Словно они чем-то важны ей. Цель уходит от удара и перекатывается, блокирует, с силой пинает в грудь и снова подпускает слишком близко; Цель хватает его за лицо, и…
Маска вдруг слетает на асфальт, потоки задымлённого воздуха касаются вспотевшего лица, и он замирает и прикрывает глаза на мгновение. Время словно замирает. Как же хорошо. У него всё же есть лицо, он чувствует его. Оно влажное, и воздух кажется прохладным, когда касается кожи. Он вдыхает полной грудью, время снова набирает обороты, и он вспоминает – Цель. Сзади.
Он оборачивается.
Цель смотрит так, как никто и никогда не смотрел на него.
Это не страх и не ужас. Не ненависть. Не брезгливость. Не непонимание.
Это… удивление. Шок. Это неверие и… узнавание?
Отклонено. Никто не может узнать его. Его не существует. Призрак.
– Баки? – спрашивает Цель, и её рот так и не закрывается, а глаза широко распахнуты.
Он хмурится и уже готов отвернуться и исчезнуть в валящем отовсюду дыму. Отступление. Угроза раскрытия. Неблагоприятные условия для ведения боя, преимущество на стороне врага. Не дать захватить себя в плен.
Он теряется. Слова ненужного вопроса срываются сами собой.
– Кто такой Баки?
И Цель, которая смотрит на него так, как никто раньше не смотрел, вдруг трескается и осыпается на асфальт цветной стеклянной крошкой.
Цели больше нет.
На его месте стоит паренёк, щуплый, тонкий, больше чем на две головы ниже. Он в светлой помятой рубашке с короткими рукавами и несуразных высоких брюках с подтяжками. Его пшеничная чёлка из-за ветерка падает на лицо, и он поправляет её, снова зачёсывая набок. Солнце пробивается сквозь облачность, за спиной парня дым, и яркие лучи пробиваются сквозь него, просвечивая розовые уши, делая фигурку и волосы искристо-золотыми по краю. Тёплыми. Живыми и знакомыми до того, что мучительно нужно проверить, прикоснуться. Паренёк щурится из-за дыма и смотрит без страха, ровно. Правильно.
У него внутри всё перемешивается и замирает, а за рёбрами вдруг вырастает что-то тёплое, бесформенное, мягкое. Оно пробивается наружу и тянется к этому парню изо всех сил, тянется так настойчиво и упруго, что приходится сделать шаг вперёд, чтобы не упасть. И ещё один…
– Баки, – произносит парень. Его голос вызывает волну непонятной дрожи во всём теле, он замирает на месте и смотрит во все глаза. – Что они с тобой сделали? Бак…
В чистых, прозрачно-голубых глазах паренька стоят слёзы. Крупные, солёные – он может поклясться, что знает их вкус. Он знает. Знает этого парня… и делает ещё шаг.
Слева раздаётся оглушающий взрыв. Он вздрагивает и смотрит туда. На него несётся облако чёрно-серого дыма. Отмена операции. Угроза захвата. Отступление. Отступление.
Он автоматически присаживается и уже готовится плавным перекатом уйти под ближайшую машину, чтобы затеряться между раскуроченными металлическими остовами, но вдруг смотрит – туда, где мгновение назад стоял парень. Он не помнит, кто это, но уверен – знает его. Всё тело знает и тянется навстречу, все мысли…
Его нет.
На месте парня высится огромная фигура в чёрном балахоне. Вместо лица – непроглядная тень от капюшона. Фигура всматривается в него этой чернотой, подаётся навстречу, и внутри разливается страх и ледяная сосущая пустота. Страх до того липкий и отупляющий, что он замирает, не заканчивая движения. Нижняя челюсть начинает дрожать.
Вдруг за фигурой мелькает женщина с рыжими волосами, они уже встречались сегодня. В руках у неё ракетница, она не раздумывает, останавливается – и стреляет. Это спасительный сигнал к действию.
Он закрывает глаза и, не думая про чёрное пятно вместо лица, перекатывается под машину, встаёт, пробегает до следующей и снова катится по асфальту. Без маски в горле дерёт от дыма и гари. Сзади гулко бухает, подбрасывая в воздух развороченный металл.
Картинка меркнет по краям, словно от удара головой или резкого перепада давления, но это не так – боли нет. Она сворачивается, пузырится, как подожжённая в проекторе киноплёнка. Краски становятся всеми оттенками коричневого и чёрного, пока не тухнут совсем.
Он задыхается от едкого дыма и падает в пустоту.
========== Часть 3. Диалоги с Золой ==========
Голос Золы, механический, но с притянутым подобием человеческих интонаций, звучал и звучал из трансляторов, отдавался от низкого потолка. Стив не понимал ни единого слова. Он стоял перед капсулой, схватившись за стекло ладонями, словно та могла изойти дымом, растаять. Стив смотрел в лицо напротив – осунувшееся, заросшее щетиной. Родное и одновременно незнакомое до того, что кожа на руках пошла мурашками от предплечий до кистей. Баки выглядел измождённым и уставшим, словно он не спал, опутанный трубками и проводами-датчиками, а делал одну ему известную тяжёлую работу. Обнажённая грудь с редкими волосками вздымалась до того редко, что можно было подумать – он совсем не дышит. Внизу живота сквозь кожу просвечивали синие вены. Стив никогда не обращал внимания, насколько тонкая у Баки кожа. На следы шрамов было больно смотреть, но Стив не чувствовал отторжения. Наоборот, он пытался угадать по ним, как много всего Баки прошёл, и остался в живых. Ими стоило гордиться. Шрамы – это тоже память. Память о желании жить. Стив одёрнул себя и поднялся взглядом от дорожки волос под пупком обратно наверх, к лицу. Под тонкими веками с явно различимой сеткой капилляров двигались глазные яблоки. Словно Баки видел сны, и сны эти не были спокойными, держали в напряжении всё тело. Его состояние не было нормальным, оно очень походило на медикаментозный анабиоз. Процессы внутри тела замедлились, почти остановились. Но капсула не была криокамерой, Баки был за стеклом, так близко, живой и наверняка тёплый, и Стив вздохнул чуть свободнее. Что бы это ни было, они отключат эту жуткую машину и вытащат Баки оттуда. Хватит с него опытов. Сколько можно его мучить?
– Выглядит внушительно, – раздался за плечом голос Тони. Он сложил руку в кулак и святотатственно постучал костяшками по прозрачной стенке. – Ого. Толстое. И тёплое. Подогревается изнутри?
– Именно. А еще пуленепробиваемое, – добавил голос Золы, и это были первые слова после натянуто-радушного приветствия, которые Стив вообще осознал. Он нахмурился и продолжил следовать негласно принятому решению – не говорить с Золой. Мысль о том, что именно его стараниями Баки застрял внутри непонятного приспособления, отдалась горечью во рту.
– Нам нужно вытащить его оттуда, – тихо сказал Стив. За другим его плечом возникла Наташа и, оценив ситуацию, тихо присвистнула.
– Выглядит он не очень, – честно сказала она.
Стив коротко вздохнул. Он и сам видел это. Посеревшая кожа, впалые, заросшие тёмной щетиной щёки и заострившиеся бледные скулы. Баки не выглядел здоровым. Он был измождён. Из шеи сзади выходили тонкие трубки с прозрачной желтоватой жидкостью, судя по всему, они стремились к катетерам в самом теле, возможно – соединялись напрямую со спинным мозгом. Гадать можно было сколько угодно, но то, чем Баки пичкали в этой капсуле, явно не походило на добрые аскорбинки для детей. Он выглядел плохо, нужно быстрее вытаскивать его оттуда.
– Тони, – глухо произнёс Стив голосом, в котором просьбы было больше, чем можно было ожидать от сдержанного Капитана Америка, и Старк словно проснулся. Отлип от стекла, присел сбоку, потрогал индикаторы, трубки и забормотал себе под нос.
