Текст книги "Под омелой (СИ)"

Автор книги: Улитка Флэш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Первая омела (Камадо Танджиро/Цуюри Канао) ==========

Канун Рождества – волшебное время, ведь именно в этот день обычно исполняются все мечты и самые заветные желания. Канао помнила, как Канаэ каждый год рассказывала об этом ей и Шинобу, когда они занимались приготовлениями к этому большому празднику. На свое первое Рождество в кругу настоящей семьи Цуюри попросила, чтобы она и старшие сестры всегда были вместе и никогда не расставались. О большем она и мечтать не могла. Но то ли ее просьбу не услышали, то ли она пожелала слишком много. Потому что спустя несколько лет Канаэ не стало. И с ее смертью Канао перестала верить в сказку, связанную с этим праздником.

В этом году Цуюри праздновала Рождество вместе с сестрой и людьми, которых она, пожалуй, могла назвать своими хорошими друзьями. Вообще-то, девушка не была особо социальным человеком, но на ее присутствии настаивали очень многие, в том числе Шинобу и Танджиро, так что она не могла их подвести. Лишь в самом начале вечера она чувствовала себя немного неуютно, но вскоре расслабилась и начала веселиться вместе со всеми.

Но сейчас, стоя под веткой омелы, держа в руках тарелку с кусочком клубничного торта, приготовленного, что удивительно, Столпами Ветра (!) и Любви, Канао вновь почувствовала себя неловко. Это произошло так неожиданно, она даже не сразу поняла, что случилось. А потом вспомнила слова Канроджи-сан, которые она сказала всем гостям перед началом праздника.

Канроджи-сан каким-то чудным образом подстроила так, что если наступить на определенное место в полу, то прямо с потолка опустится веточка омелы, и попавший в этакую ловушку человек не сможет уйти с этого места, пока его не поцелует тот, кто ему симпатизирует. Такая рождественская традиция существует за океаном, и Мицури, которая любит привносить в свой быт разные штучки с Запада, никак не могла проигнорировать ее. Большинство затея Столпа смутила, кого-то развеселила, а кто-то вовсе не отреагировал на нее.

Тем не менее, Цуюри повезло (или же нет?) стать первой «жертвой» омелы, и это, само собой, не укрылось от глаз окружающих, что делало сложившуюся ситуацию максимально неловкой. Она стояла красная, как клубника на шапке сливок торта, и опустила взгляд себе под ноги, разглядывая любимые белые ботинки с высокими голенищами на шнуровке, которые носила в любое время года. Перспектива провести остаток вечера, застыв на одном месте, ни капли не радовала ее.

– Привет, Канао! – знакомый голос позвал ее, и девушка подняла голову. Танджиро неловко мялся на одном месте, стоя перед ней, и улыбался.

– Здравствуй, – Цуюри кивнула, мягко улыбнувшись, хотя они уже виделись.

Истребительница чувствовала себя крайне неуютно, осознавая безвыходность сложившейся ситуации. Среди собравшихся – она была уверена – не найдется человека, который бы настолько симпатизировал цугуко Шинобу, чтобы поцеловать ее и спасти от заточения под омелой. А самой попросить кого-то чмокнуть ее в щечку было стыдно. Да и не по правилам это – просить.

– Слушай, Канао… – неуверенно протянул Камадо, почесав затылок и отведя взгляд. – А ты… так и будешь здесь стоять?

– Я же стою под омелой, – начала спокойно объяснять девушка, указав пальцем на веточку над своей головой, – поэтому не могу уйти, пока меня не поцелуют.

– Но ты здесь уже долго. Тебе не надоело? – заботливо поинтересовался он.

– Немного, – коротко ответила Цуюри, кивнув.

– Почему ты не попросишь кого-нибудь, чтобы тебе помогли? – продолжил спрашивать парень.

– Потому что так будет не честно, – мечница повела плечами, а затем протянула собеседнику пустую тарелку и ложечку, которой она ела торт: – Танджиро, можешь, пожалуйста, унести это?

– Конечно! – и он удалился к столу, чтобы поставить грязную тарелку.

Канао нравился Танджиро. Он был таким добрым, искренним, но сильным духом, что девушка все время удивлялась, как он может оставаться таким, учитывая тяжелое время, в котором они живут. Даже когда убивал демонов, он жалел их. Несмотря на все невзгоды, он оставался самим собой. А как отчаянно защищал сестру-демона на суде? А как подтолкнул Канао к тому, чтобы та перестала все время обращаться к монетке, когда не могла выбрать что-то сама?

Канао помнила слова старшей сестры о том, что когда-нибудь она обязательно встретит хорошего мальчика, влюбится в него, и он изменит ее. В последнее время ей казалось, что Танджиро мог бы оказаться этим самым мальчиком.

Подумав об этом, Цуюри невольно покраснела и смутилась. Но ведь это была правда. Танджиро во многом помог девушке раскрыться, прислушаться, наконец, к своему сердцу. Он надежный друг и способный мечник. Если бы Канаэ познакомилась с ним, она бы согласилась с младшей сестрой. В какой-то степени и старшая Кочо, и старший Камадо были даже похожи.

– Канао, знаешь, я тут подумал, – начал парень, снова подходя к собеседнице. – Канао, ты слушаешь?

– А? – девушка резко перестала витать в облаках и обратила внимание на парня. – Прости, задумалась, – она покачала головой, надеясь, что ее румянец не бросится ему в глаза. – О чем ты говорил?

– Я тут подумал… – было видно, что Истребитель стеснялся продолжить. Он едва заметно покраснел и улыбнулся уголками губ. Канао была чуть заинтригована таким поведением друга. – Давай я… чмокну тебя в щеку?.. Тогда тебе больше не придется… стоять под омелой… Если ты не против, конечно.

Такой порыв помочь подруге поразил Цуюри до глубины души. Он готов пойти на такое, на глазах у всех, только чтобы спасти ее от «плена» омелы! Поступок, достойный похвалы. Мечница густо покраснела и смущенно улыбнулась, заправив выбившуюся прядь темных волос за ухо.

– Я не против, – она подняла взгляд и заглянула ему прямо в глаза, – а ты? Все-таки… на нас все будут смотреть… – девушка осторожно огляделась по сторонам, замечая, что их друзья уже украдкой поглядывают на них и перешептываются.

– Все в порядке, – парень покачал головой и улыбнулся шире, – они не подумают ничего плохого, – он аккуратно взял подругу за правую руку и нежно погладил тыльную сторону ладони подушечкой большого пальца.

Он хотел показать ей, что она может доверять ему. Танджиро нравилась Канао. Она была такой смелой, сильной и… красивой. Достойная цугуко Кочо-сан. Способная мечница. И просто хорошая подруга. Да, поначалу девушка казалась парню капельку странной. Но потом она начала раскрываться и показала себя с новой стороны. И Камадо понял, что она – замечательный человек.

Он предложил ей это, не только потому что хотел искренне помочь. Цуюри была симпатична ему, как девушка, и он бы хотел намекнуть ей на это. Зеницу в последнее время часто шутил на тему того, что ученица Шинобу глаз своих не сводит с Танджиро. Но в каждой шутке, как известно, бывает доля правды.

– Тогда, – Канао склонила голову набок, подставляя ему румяную левую щеку, – давай сделаем это, – и прикрыла глаза.

У Танджиро дыхание перехватило от осознания ситуации, в которой они оказались. Вот он, первый поцелуй в его жизни. Пусть просто в щечку, но он и этому был рад. В конце концов, девушка ему нравилась целиком и полностью.

Продолжая держать ее за руку, он осторожно подался вперед, наклоняясь ближе к ее лицу. Его горячее дыхание опалило нежную кожу Канао. Казалось, в этот момент время для них обоих остановилось. Мечник мог бы сделать быстрый чмок, чтобы точно не привлекать лишнего внимания, но он старался не спешить, растягивая удовольствие момента.

Он аккуратно коснулся своими губами ее щеки, задержался буквально на секунду и медленно отстранился, с улыбкой глядя на подругу. Через мгновение Цуюри тоже посмотрела на него и тоже тепло улыбнулась.

– Канао, я-

Но девушка не дала договорить ему, прислонив пальчик к его губам. Она слегка прищурилась, хитро глядя на друга. Затем поднялась на носочки и чмокнула его в щеку. Танджиро отметил, как вкусно она пахла клубникой со сливками (должно быть, из-за торта). А еще она пахла радостью и, кажется, удовольствием.

Камадо удивлённо посмотрел на Истребительницу, коснувшись ладонью поцелованной щеки. Почему она сделала это?

– Спасибо, Танджиро, – тихо произнесла она, оправив складочки на юбке. – Теперь мне не придется стоять под омелой. Может, съедим еще по кусочку тортика?

– К-конечно! – парень кивнул несколько раз и протянул ей руку, за которую Канао его тут же взяла.

И они вдвоем двинулись в сторону стола, который ломился от десятка праздничных блюд, не обращая внимания на улюлюкивания и умиляющиеся взгляды окружающих. Наблюдая за парочкой мечников, Иноске, жующий темпуру прямо из общего блюда, пробурчал себе под нос, фыркнув:

– Пф, тоже мне, поцелуй, – а после этого он услышал громкое «ой» и повернулся в сторону звука.

На этот раз заложницей омелы стала Аой.

Комментарий к Первая омела (Камадо Танджиро/Цуюри Канао)

Как и было сказано в шапке, я полный профан во всем, что касается флаффа и поцелуев. Но скилл нужно нарабатывать :)

Надеюсь, вам понравится. Буду благодарна за отзывы и ПБ. Спасибо за прочтение!

========== Вторая омела (Хашибира Иноске/Канзаки Аой) ==========

Аой не любила праздники… Хотя нет, не так. Аой не видела смысла в праздниках.

Для нее любой «красный день календаря» ни чем не отличался от всех остальных дней. Она бы и сегодня осталась в поместье Бабочки, ведь у нее было так много дел, но Шинобу-сама и Канао-сама буквально силком притащили ее в поместье Убуяшики, чтобы она вместе со всеми своими друзьями отпраздновала Рождество. Ведь Рождество – это волшебный праздник. По крайней мере, так иногда говорила Кочо, цитируя свою старшую сестру. Канзаки не спорила с этим, но и не соглашалась. Да и вообще ей было все равно. А в штаб она пошла лишь за тем, чтобы помочь с приготовлениями к торжеству, только и всего.

Аой планировала лечь сегодня пораньше, но, видимо не судьба, ведь просто так с праздника ее никто не отпустит. Что ж, раз уж она здесь, почему бы не скушать кусочек клубничного торта со сливками? В конце концов, Мицури-сама готовила восхитительные десерты (кто бы мог подумать, что в этом ей помогал угрюмый Столп Ветра). И, конечно же, девушка слышала о задумке Столпа Любви, связанной с веточками омелы.

«Ребячество» – вот что подумала Канзаки, сидя в стороне ото всех и молча лакомясь угощением. Увидев, что Канао первой попалась в ловушку, она задумалась, как ей поступить. С одной стороны, она должна помогать цугуко Кочо, если той нужна помощь. С другой, это ведь… экстраординарный случай. И, что делать в таких ситуациях, Аой не знала. Но, когда к застрявшей девушке подошел Танджиро и помог ей решить эту маленькую проблемку, она успокоилась и вздохнула с облегчением. Танджиро хороший, добрый и сильный. Ему не страшно доверить преемницу Шинобу-сама.

Стоило Аой встать с насиженного места и пройти к одному из столов, чтобы убрать грязную тарелку (по-хорошему, грязную посуду следовало бы сразу помыть, чтобы она не копилась), как она, уже направляясь обратно… тут же оказалась под омелой! И ведь надо же было застрять прямо возле стола с закусками, где в этот момент орудовал Иноске. Тот с наслаждением, увлеченно поглощал темпуру прямо из общего блюда, не особо заботясь о том, что происходит вокруг.

– Ой, – брюнетка испуганно подняла свои ярко-синие глаза наверх и увидела нависшую над ней веточку омелы. Зеленая, с маленькими красными ягодками, в данный момент она казалась ей чем-то невообразимо ужасным.

Ну вот, попалась. И уйти-то ведь не может, потому что Мицури-сама может обидеться. Ну и что ей прикажете делать? Неужто неловко топтаться на одном месте, пока праздник не закончится?

– Че, Монзаки, застряла? – грубо поинтересовался Хашибира, встав рядом с ней. Это просто удивительно, что он пришел на праздник без своей кабаньей маски. Должно быть, оставил где-то на веранде.

– Я Канзаки, дурак, – буркнула Аой, нахмурившись, и сложила руки на груди. – И вообще, какая тебе разница?

– Да никакой! – ответил он в своей привычной манере и вернулся обратно к столу.

Аой прикрыла глаза и громко выдохнула, сжимая и разжимая кулаки. Чувствовала ведь, что не нужно ей идти в поместье Убуяшики, так нет, все равно поддалась на провокации! А теперь вот стой тут без дела на глазах у всех и позорься. Еще и этот кабан продолжает зыркать на нее, словно на экспонат в музее. Ну и дела…

Аой только делала вид, что вся из себя такая холодная, жесткая и неумолимая. На самом деле она много чего боялась и была трусливой. Она не была бесполезным человеком, вовсе нет, а вот бесполезным Истребителем – да. Для чего только вообще обучилась Дыханию и прошла финальный отбор? Непонятно. За все потраченное на эти занятия время она могла бы принести больше пользы, как обычная медсестра в поместье Бабочки. Сейчас на Аой фактически держался весь дом Кочо: стирка, готовка, уход за пациентами – все на Канзаки. Но девушка не жаловалась, вовсе нет. Наоборот, она была безумно благодарна Шинобу-сама за то, что та разрешила ей остаться в поместье в качестве помощницы, а не в качестве мечницы. Она даже боялась представить, что было бы, если бы ей пришлось ходить на миссии. Возможно, ее убили бы на первом же задании.

Можно сказать, что Аой в некоторой степени завидовала Танджиро, его друзьям и вообще всем Истребителям. Они не боялись жертвовать собой ради жизней других. Они уверенно держали свои катаны в руках и использовали с трудом выученные Дыхания, чтобы победить противников в лице демонов. Все вокруг были такими смелыми. Все, кроме Канзаки, которая только и годилась на то, чтобы работать служанкой.

Черт возьми, почему именно сейчас она задумалась об этом? Того и гляди, плакать начнет от обиды и горечи.

– Эй, Кинзаки! – вдруг вырвал ее из мыслей чересчур громкий голос Иноске, раздавшийся прямо над ухом, и девушке пришлось открыть глаза и посмотреть на нарушителя спокойствия.

Абстрагировавшись от происходящего вокруг, она перестала обращать внимание на шум и даже не заметила, что демоническая сестра Танджиро, Незуко, стала такой же жертвой омелы, как и Канао с Аой. Да только вокруг младшей Камадо уже крутился Агацума… Ой, нет, все совсем наоборот. Это Зеницу стоял под омелой, а Незуко имела неосторожность подойти к нему! Парочка стояла на уличной веранде, но хорошо просматривалась через оставленные кем-то открытыми сёдзи. Аой было хотела крикнуть ей, чтобы она не приближалась так близко к любвеобильному блондину, но решила, что лучше ей не лезть в чужие отношения. В конце концов, девочка-демон сможет за себя постоять, если ей что-то не понравится, и Зеницу это прекрасно понимает.

– Кинзаки, ты слушаешь или нет?! – возмутился Иноске, и девушка поняла, что снова задумалась, глядя на друзей.

– Сколько мне еще раз повторять, чтобы ты, наконец, запомнил? Я Кан-за-ки! – четко по слогам проговорила она свою фамилию, уже откровенно рассердившись на приставучего мальчишку. Ну чего ему надо? Ей и так… тошно, а тут он еще лезет.

– Да не важно! – брякнул, не подумав, Хашибира, но, увидев расширившиеся от шока большие глаза собеседницы, поспешил исправиться: – Вернее, важно, но не важно! – произнес он и тут же помотал головой, осознавая, что сказанул что-то не то. – Короче! Знаешь, что я решил?

– Ну и что же? – безучастно поинтересовалась Аой.

– Иноске-сама, то есть я, сегодня очень великодушный, поэтому решил спасти тебя от топтания на одном месте под этой веткой! Вот так вот, – радостно ответил он, широко улыбаясь.

Канзаки вскинула бровь от удивления:

– Целовать меня что ли собрался? – скептически уточнила она.

– Ну да! – продолжая улыбаться, произнес он, из-за чего девушка издала истерический смешок. Целоваться с парнем только для того, чтобы исполнить традицию? Вот уж дудки!

Но Аой соврет, если скажет, что Иноске совсем ей не нравился. Да, без своей дурацкой маски он был очень даже симпатичным. И фигура у него, что надо. А вот характер, если честно, оставлял желать лучшего. Да, он был сильным, но излишне смелым и самоуверенным. А еще хамоватым и невоспитанным, будто, и правда, с гор спустился. Но его упертость вызывала у девушки уважение. Может, именно поэтому она единственная в поместье Бабочки была способна с ним совладать?

– Спасибо, конечно, за желание помочь, но я против, – ответила она.

– Не понял, – парень нахмурился, вглядываясь в лицо собеседницы. Настолько пристальное разглядывание смутило ее, и она тут же опустила взгляд себе под ноги.

– А чего тут непонятного? Праздник все равно скоро кончится, мне недолго ждать осталось. Так что нет необходимости в-

– Но я-то хочу тебя поцеловать! – возмутился Хашибира, уперев руки в боки. Кажется, он даже не понял, что только что сказал. А вот Аой поняла и от этого мгновенно покраснела.

– Ты что такое говоришь? – залепетала она, пряча лицо в ладони и жмурясь, лишь бы не встречаться взглядом с этим кабаном.

– Что сказал, то сказал! – буркнул он. – Нравишься ты мне, че непонятного? – к своему собственному удивлению, значительно понизил голос, чтобы, кроме Аой, никто его не услышал.

Ох, как же Канзаки тогда смутилась. Иноске был человеком прямолинейным и не всегда следил за своим языком. Обычно он действовал по принципу «сначала делай, потом думай». Именно поэтому девушка не знала, как ей отреагировать на его слова. То ли в очередной раз брякнул это, не подумав, то ли правду сказал… А если это правда?

– Ну и что? – шепотом спросила Аой, не глядя на мечника. – Все равно не хочу. Здесь же люди…

– Вот ведь упрямая! – казалось, еще немного, и брюнет точно потеряет терпение. Все-таки он не привык, чтобы ему отказывали в чем-либо.

Вообще-то Иноске много кто нравился. Ему нравился Гонпачиро, потому что он был сильным и смелым (а еще у него очень крепкий лоб); ему нравилась Шинобу (пожалуй, одна из тех немногих, чьи имена Хашибира правильно запомнил с первого раза), потому что она была доброй и умной. И Монзаки ему тоже нравилась, но не так, как все остальные.

Она вкусно готовила, всегда стирала его шмотки и даже иногда чистила кабанью голову, после чего та всегда пахла приятно. Когда Иноске было плохо после сражений, хотя он категорически отрицал это, она заботливо лечила его: делала перевязки, обрабатывала ссадины, зашивала порезы. А если повреждения были серьезные, она чуть ли не ревела и ругалась на него сильнее обычного – переживала, значит. А еще эта девчонка была волевая и сильная духом. Она имела смелость спорить с ним и лупасить Короля Гор, хотя тот мог и ответить ей, не взирая на то, что она девчонка. Иноске знал, что Монзаки – такой же Истребитель, как и он, только ни разу не видел, чтобы она держала в руках катану. Вообще не видел, чтобы она уходила на задания. И он не совсем понимал, почему так. Почему она отсиживается в поместье Бабочки и не сражается с остальными, хотя может? В чем причина?

– Иди уже отсюда! Сказала, нет, значит, нет, – пробурчала Аой, убирая от лица ладони. Она была покрыта румянцем, а синие глаза едва заметно увлажнились от накативших слез, которые девушке удалось-таки сдержать. А еще она хмурилась, из-за чего между бровей появилась морщинка, и щеки надула.

Иноске находил забавным такой вид. Но все-таки ему нравилось больше, когда девчонка улыбалась.

– Ах ты вот как? – Хашибира прищурился, всем своим видом давая вредной девчонке понять, что это ее последний шанс. Однако это не сработало, и он продолжил: – Тогда я сделаю вот так!

Он, стараясь действовать как можно нежнее, мгновенно прислонил мозолистую левую руку прямо ко рту девушки. Канзаки даже возмутиться не успела, так как парень наклонился к ней близко-близко и через собственную ладонь накрыл ее губы своими, глядя своими большими зелеными глазами прямо в ее синие. Во взгляде Аой читалось непонимание, но она почему-то даже не пыталась вырваться (может быть, потому что свободной рукой Иноске аккуратно удерживал ее за затылок?). Чувствуя кожей опалявшее ее горячее дыхание кабана, она сама, казалось, на миг забыла, как дышать.

Для них обоих это был первый поцелуй, хотя он и вышел… не прямым. Брюнетке оставалось лишь гадать, где этот нахал вообще научился такому (до такого бы он сам явно не додумался – Аой в этом была уверена). Простояв вот так с минутку или две, Хашибира, наконец, прервал их поцелуй и перестал удерживать девушку. Когда он отстранился и с широкой улыбкой оглядел ее, то понял, что лицо Кинзаки стало похоже по цвету на ягоды, которыми был усыпан большой праздничный торт. Да и от нее самой, кстати, пахло чем-то сладким и вкусным, приятным.

– Ну ты и… – Канзаки даже не могла подобрать слова, чтобы описать, сколь возмущена, смущена и шокирована действиями мальчишки.

– Молодец? – подсказал он, ехидно ухмыляясь.

– Да вообще! – фыркнула она, убирая со лба челку.

– Ха! Еще бы, я ведь великий Иноске-сама, по-другому и быть не может! – самоуверенно провозгласил он, указывая на себя большим пальцем руки. – Все, я тебя освободил, а теперь пошли! – и, не дожидаясь ответа, он снова схватил девушку за руку и потянул к столу с закусками.

– Куда ты меня тащишь? – даже не вырываясь, удивленно спросила она.

– К темпуре, конечно! А то пока я там с тобой возился, этот Бог Торжеств уже все, наверное, слопал! Я-то видел, как он крутился возле моих креветок!

– Вообще-то, темпуру для всех приготовили, а не только для тебя, глупый кабан, – объясняя ему элементарные вещи, Аой не заметила, как уголки ее губ поползли вверх.

– Сама такая, Монзаки! – парировал Иноске.

– Я Канзаки, дурак!

Комментарий к Вторая омела (Хашибира Иноске/Канзаки Аой)

Что-то с чем-то. Слов нет, одни эмоции. Спасибо за прочтение!

========== Третья Омела (Агацума Зеницу/Камадо Незуко) ==========

Зеницу знал, что Танджиро привел свою сестру на праздник, поэтому, как только Столп Любви объявила о ловушках с омелой, окрыленный отправился на поиски своей возлюбленной. Но сколько бы он не бродил по помещению, нигде не мог разглядеть знакомое розовое кимоно и длинные каштановые волосы в толпе празднующих людей; даже в красивом заснеженном саду не было ни души, от чего парень заметно расстроился. Он не видел Незуко с самого начала праздника, но ведь она точно где-то здесь, рядом! Он чувствовал это!

Когда Агацума хотел обратиться к другу, чтобы узнать, куда подевалась его сестренка, увидел, что Танджиро уже был занят с Канао-чан. Девушка как раз стояла под омелой. Он не хотел мешать влюблённым (а то, что они нравились друг другу, было очевидно для всех, кроме, казалось, их самих), поэтому продолжил разыскивать милую Незуко сам. Через какое-то время блондин, потеряв всякую надежду на успех в своих поисковых работах, решил подойти к Иноске, который, кажется, с наслаждением уплетал темпуру. Но и кабан, как оказалось, уже был занят, пристав к Аой-чан. На самом деле, парень искренне радовался за своих друзей и мысленно благодарил Мицури-сан за такую чудесную идею с западной традицией, но свои отношения его волновали не меньше чужих.

– Куда же ушла Незуко-чан? – тихо спрашивал сам у себя он, аккуратно ступая по деревянному полу веранды, и бросил короткий взгляд на улицу.

Зима в этом регионе мягкая, теплая. Это хорошо, потому что Зеницу холод не любит. Больше всего ему нравится лето, когда цветут вкусные персики. Он пообещал себе, что в следующем году обязательно угостит свою невесту плодами из сада дедули, потому что у него самые лучшие персики во всей Японии.

Блондин выдыхает горячий пар через рот, делая еще шаг вперед, да так и застывает. Задрав голову, удивленно посмотрел на зеленую веточку, украшенную круглыми красными ягодками. Неужели попался? Как же так? Он ведь еще не нашел Незуко, ему нельзя тут стоять! Однако обижать Мицури-сан тоже не хотелось.

Тут он уловил какой-то посторонний звук за своей спиной, и в этот же момент створка сёдзи позади него отодвинулась.

– Зе… Зеницу? – позвал его приятный девичий голос. Услышав это, парень тут же развернулся на пятках и расплылся в блаженной улыбке:

– Незуко-чан! – радостно воскликнул он. – А я тебя искал! Где же ты была?

– Я по… помогала, – начала объяснять сестра Танджиро, махнув рукой с острыми коготками в сторону комнаты, из которой она вышла. – Тем-пу-ра, – по слогам проговорила она, едва нахмурившись из-за немного сложного слова. – Мы при… приготовили еще.

– Вот как, – Агацума понимающе кивнул, – теперь понятно.

– А по… почему ты тут? – интересуется она, по-птичьи склонив голову на бок. – Хо… холодно!

– Мне не холодно, – Зеницу покачал головой, мысленно радуясь тому, что Незуко волнуется о его состоянии. – Я попал под омелу, – он указал пальцем на ветку над собой. – Мицури-сан сказала, из-под нее нельзя уйти, пока тебя не поцелует тот, кому ты не безразличен.

– По… понятно, – на мгновение девушка задумалась, вытянув губы в трубочку. – То… торт. Ел? – она показала пальцем на собеседника.

– Рождественский торт? Нет, не успел, – он тяжело вздохнул, понимая, что ему придется стоять тут до конца праздника, и сладкого, как и любых других праздничных блюд, конечно, отведать не удастся.

Вдруг лицо Камадо засветилось, и она широко улыбнулась, обнажая небольшие клыки:

– Я се… сейчас! Жди тут!.. – и с этими словами она забежала обратно в дом, на ходу прикрыв за собой двери.

Агацума со вздохом снова выдохнул горячий пар. Никуда он не уйдет. Конечно, он бы с удовольствием обратился за помощью к милой Незуко, но не делал этого. Считал, что так будет неправильно и нечестно. Уж лучше он простоит на одном месте несколько часов, чем будет принуждать свою невесту к чему-либо.

Незуко напоминала ему розу. Она казалась хрупкой, но умела за себя постоять и, безусловно, была красивой. Да, она была демоном, но разительно отличалась от остальных. И не только тем, что не ела людей. Она даже звучала по-другому. Добрая, любопытная и заботливая – ни чем не отличалась от человеческой девушки, но в то же время имела свою особенность.

Зеницу любил девушек – это правда, и, конечно же, увидев сестру Танджиро, он не мог не заинтересоваться ею. Но чем больше он общался с ней – если это можно назвать общением – чем больше узнавал ее, тем сильнее понимал, что испытывает к ней нечто большее, чем просто симпатию. Однако парень все еще не знал, что чувствует к нему сама Незуко. Не так давно она перестала носить бамбук и начала разговаривать; ее голос был настоящей усладой для слуха блондина. Она много разговаривала со своими друзьями, хотя связная речь все еще давалась ей тяжело. Он не давил на подругу и не требовал от нее ничего. Ему было достаточно того, что она улыбается ему – может быть, улыбается даже шире, чем всем остальным.

Сёдзи раздвинулись, и Камадо быстро затопала к мечнику, придерживая одной рукой беленькое блюдце с ровно отрезанным кусочком праздничного торта, а другой – чистые палочки для еды. Она остановилась перед удивлённый парнем и протянула угощение ему:

– На! – улыбаясь, воскликнула Незуко.

– Ты принесла торт? Для меня? – Агацума не верил своему счастью. До чего же его невеста милая и заботливая!

– Да! По… попробуй! – произнесла она и выжидающе посмотрела на него.

– Спасибо, Незуко-чан, – блондин взял палочки и зацепил ими кусочек десерта.

Торт выглядел очень аппетитно: пористые коржи, белый крем внутри и снаружи, а поверху еще и ягодами клубники украшен! Зеницу знал, что в приготовлении этого десерта, как и других блюд, участвовала Столп Любви, а еще – кто бы мог подумать? – злобный Столп Ветра, которого мечник старался обходить за километр. Очередная тренировка в его додзё показала, что он опасен так же, как и демоны.

Незуко, приоткрыв рот, завороженно наблюдала за действиями своего друга. Он поднес кусочек торта к губам, сделал укус и начал жевать. По его лицу было видно, что блюдо ему понравилось. От наслаждения он даже прикрыл глаза, слизывая сладкий крем с деревянных палочек.

– Вку… вкусно? – поинтересовалась девушка, когда парень почти расправился с тортом.

– Очень вкусно! – восхищенно ответил Агацума, довольно жуя крупный кусочек бисквита вместе с ягодкой. – Спасибо большое, Незуко-чан.

Камадо широко улыбнулась, радуясь, обнажая маленькие белоснежные клыки. Ей нравился Зеницу. Она помнила, как он защищал короб вместе с ней, когда на них напал Иноске. Когда они были у горы, полной пауков-демонов, он вначале боялся идти на нее вместе с братом и Иноске, но после все равно поспешил за ними, движимый желанием защитить ее, хотя они и разминулись. Когда она не успела уклониться от атаки плохого демона, он пришел и защитил ее. Когда у них было задание в квартале Красных фонарей, он защитил ее от нападок сильной демоницы, обидевшей ее и брата.

Возможно, Незуко была сильнее его в чем-то, но она не была не уязвима, а Агацума всегда защищал ее, даже если ему самому было жуть как страшно. Она знала, что нравилась ему, ведь он называл ее своей невестой, но сама пока не могла объяснить, что именно чувствовала к нему. Блондин не торопил ее, и девушка была благодарна ему за это. Однако нельзя сказать, что он нравился ей лишь как друг. Нет, тут определенно было что-то большее, просто сейчас она не совсем понимала, что.

– Я ра… рада, – произнесла девушка, заглядывая в большие карие глаза собеседника. Если бы ее попросили сравнить их цвет с чем-нибудь, она бы не задумываясь назвала карамель, которой они сегодня поливали шарики данго. – А кре… креветки хочешь? – снова спросила она.

Зеницу кивает, смущенно улыбаясь; румянец чуть тронул его щеки.

– Было бы неплохо.

Неожиданно Камадо подошла почти вплотную, вызывая у него недоумение. Он выше ее, и Незуко приходится встать на носочки, чтобы их лица хоть немного оказались на одном уровне. Мечник рад неожиданной близости, хотя смущен.

– Что такое, Незуко-чан? – голос его стал заметно тише, а чуткий слух уловил быстрое биение двух сердец.

Тут девушка вытянула розовенькие губы в трубочку и быстро прикоснулась ими к алой щеке парня, оставив почти невесомый поцелуй. Когда она отстранилась, Агацума дотронулся рукой до своей щеки, ошарашенно глядя на Незуко.

Неужели она правда поцеловала его? Правда? Это не сон?

– И… идем! – она потянула его за другую руку внутрь поместья, тепло улыбаясь.

Следуя за своей невестой, Зеницу понял: не зря говорят, что под Рождество случаются чудеса. Глядя на нее влюбленными глазами, он даже не заметил, как они прошли мимо препирающихся Томиоки и Кочо, которым не повезло (или наоборот?) застрять под одной веткой омелы.

Комментарий к Третья Омела (Агацума Зеницу/Камадо Незуко)

Не скажу, что я фанат сие пейринга, но получившейся частью я довольна. Спасибо за прочтение!

========== Четвертая омела (Томиока Гию/Кочо Шинобу) ==========

Рождество.