Текст книги "Предел прочности"

Автор книги: Углов Артем Юрьевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Молодец, пей, пока есть возможность, – Мэдфорд сделал вид, что хочет хлопнуть меня по плечу, но в последнюю секунду передумал и лишь брезгливо отдернул руку.

Вот же ж гнида. Я даже забыл про мерзкий вкус во рту. И этот его тост о трудных временах при поступлении. Дескать, мы здесь находимся по праву, прошли огонь и воду, кроме одного единственного халявщика? Кажется, Соми что-то такое говорил про пятый донабор и три места, которые придержали и не пустили на конкурсной основе.

Я огляделся в поисках толстячка и обнаружил того сидящим за барной стойкой в полном одиночестве. Хорошее время для начала беседы и сбора полезной информации.

Подойдя к толстяку, сел на свободный стул, громко хлопнув бокалом о столешницу. Соми вздрогнул, и осоловело уставился на меня. Батюшки, да он же пьяный в стельку. И когда только успел, с такой-то массой тела и с алкоголем, градусов в котором не больше, чем в пиве.

– Ааа, это ты, – пробубнил он и схватился за стоящий перед ним пустой бокал.

Я заботливо наполнил его фужер и, замешкавшись на секунду, плеснул немного себе.

– Что, не нравится, – толстяк обратил внимание на мою заминку.

– Редкая дрянь, – решил я не врать и поднес бутылку к глазам. На желтой этикетке красными буквами было написано «Аланье». Буквы были выведены замысловато, со всяческими завитушками, так что потребовалось время, чтобы прочитать это. Под названием был изображен домик на берегу озера. Обычный деревянный домик с печной трубой на двускатной крыше. Прямо-таки пасторальный пейзаж из родного мира.

– Даа, я слышал, вы там у себя другое пьете, – протянул толстяк тихо, так что мне пришлось напрячь слух.

– Там, это где?

– Ну там, где это… сто двадцать восьмая, – Соми жадно схватился за бокал двумя руками и булькая, втянул в себя сладкую жидкость. От одного только вида мерзкой патоки, стекающей по подбородку толстяка, поплохело. Пришлось отвернуться, а когда я снова посмотрел на Соми, тот уже навис над столом, свесив хмельную голову.

– Эй, парень, так что там на счет сто двадцать восьмой, – я легонько затряс его за плечо. В ответ послышался неразборчивый бубнеж. Удалось разобрать лишь «проклятое место» и бессмысленные междометия.

М-да, перестарался я, подливая толстячку алкоголь, теперь окромя несвязного бормотания и не вытянешь ничего из парня.

– Воронов? – раздался бас над ухом, а следом жалобно скрипнул стул. Великан в человеческом обличье сел рядом и протянул гигантскую ладонь.

– Он самый, – подтвердил я и ответил на рукопожатие. Словно малыш с папой здоровается.

– Авосян, – представился великан и предложил: – выпьем?

– Я бы с удовольствием, только вот…

– А я знал, – довольно осклабился Герберт, – не будут пить в сто двадцать восьмой всякую дрянь. Погляди-ка, что я принес.

Великан движением фокусника извлек из-под стула бутылку и, залихватски крутанув ее в воздухе, уронил на пол. Стекла брызнули в разные стороны, обдав нас каплями пахучей жидкости.

– Авосян!!! – громогласно возопила Джанет.

– Упс, – пробормотал тот, явно смущаясь: – сейчас еще принесу.

– Больше никакой выпивки, – азиаточка уже стояла рядом с нами, грозным взглядом прожигая провинившегося Герберта.

– Так не себе же, вот Воронова угостить, а то стыдно перед гостем за дамскую бурду.

Девушка хотела что-то возразить, но Авосян уже спрыгнул со стула и ледоколом вошел в веселящуюся толпу, получая на свою захмелевшую голову проклятия и возмущения.

Я проводил взглядом несостоявшегося собутыльника и обратил внимание на Джанет. Та продолжала стоять и жечь меня ненавидящим взглядом. А ей-то я что сделал?

– Какие-то проблемы?

Она молча подошла к барной стойке и извлекла из завала пакетов бутылку точно с такой же этикеткой, что минутой ранее уронил Авосян.

– И? – не понял я.

– Сейчас ты берешь это, – она протянула мне напиток, – и уходишь подышать свежим воздухом минут на тридцать, один.

– То есть?

– Ты берешь эту бутылку…

– Подожди, про бутылку я понял. В чем, собственно говоря, проблема.

– Проблема у Авосяна с алкоголем, и он не успокоится, пока не выпьет с тобой.

У Авосяна проблемы с алкоголем, а погулять выйти должен Воронов. Интересная логика получается, особенно учитывая тот факт, что если человек решил нажраться, он нажрется и отсутствие одной персоны его не остановит.

– А ты его мама? – сорвалась у меня с языка. Не собирался гадости говорить, а вот поди ж ты.

– Я старшая третьей учебной группы, – холодно ответила Джанет.

– Вот как, – удивился я, – не знал.

– А ты много чего не знаешь и не понимаешь. Поэтому бери бутылку и уходи.

Тут она была права, я ни хрена не понимал в происходящем и чем дальше, тем больше.

– Хорошо, уйду. Просто ответь мне на один вопрос: откуда столько негатива в мой адрес? И не говори, что мне показалось.

– Не буду, – легко согласилась азиаточка. – Только вопрос не по адресу. Задай его своему наставнику, он должен будет просветить.

– Дело в том мире, откуда я родом?

– Повторяю, все вопросы к наставнику.

Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза, после чего я взял предложенную бутылку и молча вышел в коридор. Очень хотелось сделать какую-нибудь гадость: разбить бутылку о голову Мэдфорда или наорать на ту же самую Джанет. Так хотелось, что мочи не было. Пришлось применять на практике один из методов успокоения, мысленно считая до ста. Если честно, способ работал так себе: цифры путались, крутились и вызывали раздражение куда большее, чем персона Рандольфа Мэдфорда.

Я сжал кулаки до белых костяшек и почувствовал в левой ладони горлышко бутылки. Еще и алкоголь зачем-то прихватил. И для чего мне Джанет его всучила? В качестве взятки? Поднес подарок к глазам и прочитал название напитка: «Дорога к Юпитеру». Если верить этикетки, под столь романтичным названием находилось сорокаградусное виски со вкусом яблока и ванили. Ну хоть не карамели и зефира, за что отдельное спасибо старшей по группе.

На улице я открутил пробку и сделал короткий глоток. Жидкость обожгла гортань и на удивление легко скользнула вниз по пищеводу. А виски то сносный, насколько я мог судить с высоты прожитых лет. Все лучше той паленой водки, которую мы пили на день рожденья Витька и с которой нас потом полоскало весь оставшийся вечер.

Час назад я всерьез раздумывал, стоит ли пить на первой в академии вечеринке и находил массу доводов за трезвый вечер. Но это было тогда, сейчас же такого вопроса не стояло. Само собой забылось и то, что завтра первый учебный день и то, что употреблять без закуски крепкие напитки чревато. Надо было срочно гасить разгорающееся внутри пламя злости, и бутылка виски в руках вполне сгодится для этой цели.

Пока голова боролась с мыслями, ноги сами принесли тело в район озера, тихого и спокойного в сгущающихся сумерках. От воды заметно тянуло холодом, так что я поежился и запахнул форменный пиджак. Встать бы и уйти, где потеплее, но здесь было слишком хорошо для потревоженных нервов.

Очередной глоток из горлышка и виски горячим потоком обожгло пищевод, оставляя во рту непривычный вкус ванили. Согласно этикетке должны были быть еще и яблоки, но их присутствия вкусовые рецепторы не ощущали. В голове приятно зашумело и я, вдохнув полной грудью свежий воздух, мечтательно закрыл глаза. Тишина и запах воды, как в детстве, когда мы с Коляном ходили на первую поклевку. Именно в такие моменты я переставал жалеть о том, что поперся спозаранку хрен знает куда, да еще и на голодный желудок. Мир вокруг, подернутый дымкой тумана и лишенный звуков, воспринимался совсем иначе, теряя налет серой обыденности и превращаясь в место загадочное, даже волшебное.

Кажется, я задремал под детские воспоминания, потому как оторвав голову от коленей, обнаружил себя в темноте. Благо, не в кромешной – за прозрачными облаками светила луна.

Вот это я прогулялся на полчаса. Авосян спит уже сном младенца и ведать не ведает, что из-за него сокурсник замерзает на берегу озера. Схватив ополовиненную бутылку, я собрался было бежать обратно, но тихий плеск воды остановил меня. Рыба? Снова плеск, снова и снова. Да нет, это не рыба, а неведомый любитель ночных заплывов.

Воображение охотно нарисовало обнаженную девичью фигурку, покрытую мелкими капельками влаги. Незнакомка загадочно улыбалась, не забывая при этом стыдливо прикрываться ладошками. Разволновавшись от представившейся картины и алкоголя в крови, я зычно крикнул в темноту:

– Виски будешь? С ванилью.

Хотел добавить про яблоки, но хоть убей, вкуса их в напитке я не чувствовал, а врать обворожительной незнакомке на первом свидании не хотелось.

В ответ тишина. То ли девица излишне стыдливая попалась, то ли ваниль не по вкусу. Я простоял, питаемый юношескими надеждами, с целую минуту и собрался было уходить, как вдруг над поверхностью водной глади появилась голова. Тело мое непроизвольно вздрогнуло и едва не завалилось на пятую точку от неожиданности. Это была явно не белокурая красавица, а коротко стриженный… Я даже не сразу понял кто это, долго щурясь в темноте. Визитер тоже не торопился вступать в диалог, лишь поблескивая белками глаз. Глупая картина, а главное неожиданная. Никогда ранее мне не приходилось наблюдать выходцев с черного континента, вот так вот лицом к лицу, а не с экрана телевизора.

– Где виски? – первым не выдержал пловец, придав голосу недружелюбные, даже воинственные нотки.

– Если не брезгуешь, – я показал парню початую бутылку. На что тот лишь обнажил ряд белоснежных зубов и спустя мгновение, уже стоял рядом. Без лишнего шума и всплеска, легко забрался на крутой берег. Только сбегающие струйки воды с темной поверхности кожи напоминали о том, где он недавно был.

Пловец был с меня ростом, столь же худой, вернее поджарый, с рельефной мускулатурой и на редкость гладкой, безволосой кожей. Девчонки на пляже точно были бы в восторге. Но я обладал иными гендерными признаками, поэтому с некоторым сожалением протянул парню виски.

– Ооо, – с одобрением заметил гость, прочитав этикетку, после чего сделал затяжной глоток из бутылки. – Я думал, будет слащавое пойло для ссыкливых белых девчонок.

– Если так думал, чего приперся, – не выдержал я.

Пловец задумчиво уставился на меня, явно обдумывая ответную реакцию. В голове запоздало мелькнула мысль, что я ни хрена не знаю о собеседнике, кто он такой и что за ним стоит. Действуя по лекалам родного мира, постоянно забываю, где нахожусь и чего это может стоить.

В голове пронесся наихудший сценарий развития событий с убийством и всплывшем по весне трупом на озере, но негр неожиданно оскалил белые зубы в улыбке и произнес:

– А ты борзый.

– Да и ты не паинька.

– Это точно, – согласился пловец и сделал очередной глоток. – Из ищеек будешь?

– Если ты про седьмой отдел, то да, оттуда. А ты, судя по всему, отдел расследований недолюбливаешь?

– Где ты видел, что бы десантура с вашим братом в десна целовалась? Вы белая кость, а мы черная, поперек вашей глотки встали, – негр снова обнажил белоснежные зубы, то ли улыбаясь, то ли скалясь в угрозе.

– Выходит, отдел поддержки операций, – сообразил я. – Так ваши казармы в трех километрах севернее будут.

– И чего? Стучать будешь?

Я сразу вспомнил карту территории с синими и красными границами, а в ушах зазвучал голос Носовского, грозящего карами небесными за пересечение оных без особого на то разрешения. Парень явно вышел за пределы учебной зоны пятого отдела, и как минимум мог отделаться выговором, а как максимум… Да кто ж их знает, этих десантников иномирья, может у них наряды вне очереди, а может удары по почкам.

– А смысл? – вопросом на вопрос ответил я. – Только не говори, потому что я белый.

Парень снова оскалился, и я наконец понял, что это улыбка. Веселый блеск в глазах выдавал собеседника.

– Ты откуда такой будешь, белый?

– Сто двадцать восьмая, если тебе о чем-то это говорит, черный.

– Врешь, – спустя короткую паузу, выдал собеседник. – С каких это пор вас стали в ищейки брать?

– Нас? А мы что, какие-то особенные? – где-то внутри у меня екнуло. Все эти недомолвки и косые взгляды точно не были бредом воспаленного сознания, а этот нежданный гость мог дать первый ключ к разгадке ситуации.

Он снова замолчал, а потом спросил: – ты сколько в «нулевой» торчишь?

– Сегодня полноценный первый день.

Пловец присвистнул: – да ты зеленый совсем.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А я тебе кто, куратор личный, на вопросы по требованию отвечать?

Хотел я ему про виски халявный напомнить и чужую территорию. Хотел, но не стал. Уж больно эти мысли попахивали ребячеством из разряда «ах ты так, тогда отдавай мои игрушки». Вместо этого попытался в очередной раз достучаться до собеседника

– В мире много странных вещей происходят: тебе предъявляют за цвет кожи, мне за место рождения. Хотелось бы только понять, чем вас всех сто двадцать восьмая параллель не устраивает?

– Пытаешься вывести на жалость, снежок? Не получится. Запомни одну простую истину – проблемы белых черных не касаются.

Я тяжело выдохнул:

– Да, парень, надеюсь ты когда-нибудь из черного превратишься в человека и поймешь одну простую истину – у плохих людей нет ни расы, ни национальности.

Пловец сузил глаза, вся фигура его напряглась, и я шестым чувством понял – сейчас будет удар. Рука собеседника, держащая бутылку от виски, дернулась… Но дальше ничего не последовало. Похоже, легкий шум за моей спиной, спугнул противника. Он бросил бутылку под ноги и, сделав резкий прыжок в сторону, скрылся под водой. С ловкостью и координацией у парня был полный порядок. Я бы кулем упал в воду, метра на три обдав ближайшие окрестности водой. Этот же пловец оставил на память о себе лишь легкий всплеск, который был куда тише шелестящих за спиной веток.

Кстати, о шуме за спиной. Я обернулся, в глубине души ожидая увидеть какое-нибудь животное. Например, милого олененка с дрожащей мордочкой и грустными влажными глазами. Но сегодня угадывать было явно не мое. Вместо «бэмби» на поляну вышла девушка, в которой я без труда опознал красавицу с греческим профилем. Она явно не ожидала увидеть на берегу озера живую душу, отчего замерла в нерешительности, держа в полусогнутой руке бокал. Похоже, девушка, решила пройтись перед сном, потягивая приторное винцо местного разлива. Ухажера видно не было, поэтому точно не свидание, а одиночная прогулка с одной ей ведомой целью.

– Катерина, – кивнул я девушке, пытаясь унять подступающий адреналин. Конфликт с пловцом был разрешен, только вот организм не успел еще этого осознать, передавая легкую дрожь конечностям.

– Воронов? Ты один здесь?

– Да.

– А в озере кто плавает? – девушка выразительно посмотрела на подернутую рябью воду.

– Это… Это рыба играет.

– Рыба? Ясно. Играет в воде, ходит по суши и разговаривает с «харлинским» акцентом. Скажи мне, Воронов, а ты знаешь, что предусмотрена система штрафов за косвенные проступки, такие как «сокрытие информации о нарушении» или «умышленное недонесение о имеющемся факте несоблюдения пунктов свода правил академии».

– Последнее как-то сложно, – попытался улыбнуться я. Вышло криво.

Девушка медленно направилась к берегу, обходя меня по заметной глазу дуге. Я засунул трясущиеся пальцы в карманы и продолжил наблюдение за странным поведением Катерины. Лишь только когда она остановился у самой кромки воды, я запоздало понял, в чем дело.

– У твоей рыбы отпечатки человеческих ног, – констатировала она и кивнула на следы, оставленные наглым пловцом. – Или будешь утверждать, что решил смочить ноги на ночь глядя?

– Ты же понимаешь, что ничего не докажешь? Чего ты добиваешься?

– Правды.

– Любишь правду, – я снова криво улыбнулся. – Хорошо, будет тебе правда. Меня сегодня целый день не покидает ощущение абсурдности происходящего. Носовский говорил о величии цивилизации шести миров, о моральном и нравственном превосходстве. Да, телевизоры вы научились делать, спору нет. Только вот когда речь заходит о моей родине, вас аж передергивает до такой степени, что общаться нормально не можете. Представляешь, ты второй человек за сегодня, с кем мне удается хоть как-то поговорить. Первым был негр расист, едва не разбивший мне голову бутылкой. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь. В моем мире агрессии хватает с избытком. Но только тогда чем вы, великие, от нас отличаетесь? Плоскими мониторами с реалистичной картинкой? Абсурд, не находишь? Если верить философу Альберту Камю, при столкновении с этим самым абсурдом у человека есть три выбора: самоубийство, прыжок веры или принятие. И сейчас я склоняюсь ко второму пункту, потому что в людей верю, как бы глупо это не звучало. Адекватных и нормальных людей всегда больше, не смотря на сверхмиры и цивилизации. И вот тебе мой прыжок – да, здесь был посторонний. Твое право пойти и донести на меня. Мое право – не сдавать этого парня и огрести по полной от академии. Дальше делай то, что считаешь нужным.

Девушка стояла и слушала меня. Никаких эмоций, никаких попыток перебить, только взгляд внимательных серых глаз. И тут меня осенила еще одна мысль, которую я не преминул высказать:

– Ты боишься меня? Ну, конечно, – я не в силах был сдержать легкий смех, вспомнив, какую петлю девушка заложила, обходя меня. – Вы боитесь и презираете выходца со сто двадцать восьмой параллели, только не понятно, за что.

Фигурка девушки дрогнула, а серые глаза на миг закрылись. Я ожидал продолжения допроса, упреков или даже бегства, но не того, что последовало. Катерина сделала несколько шагов вперед и очутилась напротив меня, лицом к лицу, так что мой нос распознал легкий аромат духов, смешанный с запахом вина. Протяни я руку вперед и легко смог бы коснуться пальцами лацканов ее пиджака. Где-то в груди сердце пропустило удар, стоило мне встретится с ее глазами.

– Прыжок веры, – проговорила она и странно выдохнула. – Хорошо, Воронов, попробую сыграть в твою игру. Да, я испытываю страх и презрение. Как и многие другие, кого я знаю. Представители вашего мира около двухсот лет назад были введены в качестве наблюдателей в совет шести миров, но вскоре изгнаны оттуда с позором за воровство и организацию работорговли. Дипломаты с вашего мира прославились кражей технологий в пользу пиратских конгломератов, из-за чего моя родина была втянута в долгую и кровопролитную войну. Несколько детективов, выходцев из сто двадцать восьмой параллели, были арестованы за убийство, пытки и жестокое обращение с гражданскими лицами. А один из них до сих пор является самым известным серийным убийцей, оставившим за собой след из сотни трупов.

– Я даже боюсь представить, что наши уборщики у вас вытворяли.

Девушка проигнорировала едкое замечание и продолжила:

– Ваши ученые изобрели опасное радиоактивное оружие, которое может разрушить наши миры. Стоит вам уничтожить собственную цивилизацию и все остальные параллели посыпятся следом, как карточный домик.

– Не понял.

– Да чего здесь не понятного. Наши миры взаимосвязаны и гибель любого из них повлечет неминуемое уничтожение остальных.

– Допустим, в моей параллели произошла ядерная война и изменился климат. На вас это как отразится? Я понимаю, если бы произошло разрушение планеты, но природные факторы каким боком? Или землетрясение и извержение вулканов влияет на каждый мир?

– Воронов, подожди, – Катерина поморщилась. – Я сбежала сюда, чтобы побыть в одиночестве и отдохнуть. Диалоги о науке точно не входили в мои планы на этот вечер. Поэтому будь добр, оставь меня одну. Я не слишком резко высказалась?

– В самый раз. Честно и без посыла на три буквы.

– Прости, что?

– Не обращай внимание, фольклор иного мира.

Я подобрал валяющуюся пустую бутылку под ногами и, кивнув на прощанье, направился в сторону казармы. В голове был полный разброд и шатание, а где-то в груди тлел теплый уголек, согревающий прохладной сентябрьской ночью. Когда она сделала шаг навстречу… До чего же красивое лицо…

Переполненный романтикой, я зашел в зал и обнаружил дремлющего за стойкой Соми. Пиджак толстяка лежал прямо под стулом, а некогда белая рубашка, выбравшись из-под ремня, явила миру отвисшее голое пузо. Заливистый храп извещал о том, что с парнем был полный порядок, как и с целующейся в углу парочкой. Приглушенный свет скрывал лица влюбленных, но девушкой, судя по длине и цвету волос, была та самая блондинка, к которой упорно клеился мой сосед по комнате. Похоже, процесс ухаживания Николаса прошел удачно.

Убедившись, что в зале больше никого нет, я направился в собственную комнату. Время позднее, а завтрашний день обещал быть тяжелым. С некоторым сожалением вспомнив о планах провести вечер в библиотеке, я дернул ручку в ванну. Щелчок, заперто. Из-за двери доносился шум воды, а слабый свет едва пробивался сквозь щели. Если Вейзер там, то кто тогда добирается до сокровища блондинки в зале? Похоже, процесс ухаживания Николаса прошел неудачно.

Ждать, когда сосед соизволит освободит душ, не было сил. Спотыкаясь, я с трудом добрался до своей койки, и кое-как раздевшись, плюхнулся в постель. Бывают же такие дни, после которых засыпаешь в процессе подхода к кровати. Последняя мысль, мелькнувшая в затухающем сознании, была о девушке с греческим профилем и ее волшебном смехе.

Глава третья.

Кажется, мне снилась рыбалка. Тихая заводь реки, поросшая камышом и острой осокой. Жужжание надоедливой мухи возле самого уха и теплые, согревающие лучи летнего солнца. А еще был поплавок, мерно покачивающийся на темной поверхности воды. Пахло костром и тиной. Шагаю вперед по илистому дну и… резкий звук сирены вырывает сознание из сладких объятий сна.

Я вскакиваю на кровати и начинаю бешено озираться вокруг. Это не рыбалка, и даже не дом, а вчерашняя комната из казармы. И тут же приходит понимание – проспал.

Бешенный взгляд находит часы под потолком – половина седьмого. Полтора часа до начала занятий, еще спать и спать. Успокоенный я падаю обратно в постель, но какой там сон, после столь жесткой побудки. Сирена давно смолкла, но в ушах продолжали стоять отзвуки ее невыносимого завывания.

А я ведь даже не задумался вчера, как буду просыпаться. Будильника под рукой нет, из часов разве что циферблат под потолком. Самый обычный, без всяких там 3D проекций с приятным женским голосом и пожеланиями доброго дня. Часы даже не тикал, я проверял, так что рассчитывать на них не приходилось.

И схлопотать бы мне неминуемо первое замечание за опоздание, если бы не зубодробительная сирена. С такой побудкой точно не проспишь.

Я скинул ноги с постели, сладко зевнул, и поежившись от утренней прохлады, потопал принимать водные процедуры. Странно, но постель Вейзера была девственно пуста. Он даже заправить ее успел, только вот зачем стул заваливать на бок?

Загадка с пропавшим соседом решилась спустя пару секунд – Николас сладко спал на полу душевой, в луже блевотины и прочих выделениях тела. Кроме мерзко зрелища прилагался соответствующий запах, от которого тут же передернуло, стоило открыть дверь.

Вот ведь зараза! Пока брел до ванны, мечтал насладится контрастным душем, а дальше, по плану, булочка с маслом под горячее ароматное кофе. Нет, лучше какао. Сегодня непременно хотелось какао. Вот и попил… какао… не торопясь и со вкусом…

В одном надо отдать должное Вейзеру – у парня хватило ума предварительно раздеться, кинув одежду бесформенной кучей в угол. Теперь он валялся на полу, выставив голые прелести напоказ.

И что делать с этой жертвой алкогольного опьянения? В голове мелькнула позорная мысль о бегстве. А что, я ничего не должен новому соседу. Брошу его здесь наедине с блевотиной, перемазанного в говне и пойду спокойно завтракать. Ведь именно так и должны поступать выходцы из отсталого мира под номером сто двадцать восемь. Вчерашняя злоба вспыхнула с новой силой, стоило поворошить тлеющие угольки в памяти.

Зараза! Я вздохнул и, проклиная собственную глупость, приступил к делу. Для начала скатал форму Вейзера в тугой ком и зашвырнул в комнату. Дальше на цыпочках добрался до душа и повернул рычажок на полную мощность. Помещение мигом наполнилась паром и шумом воды.

– Рота, подъем! – закричал я что было мочи, и направил тугие струи воды в спящего бедолагу, но тот не шелохнулся. – Курсант, Вейзер, подъем! – вновь заорал я, прибавляя холодную воду. Тело соседа впервые дрогнуло, а с губ сорвался непроизвольный стон

Мама родная, что это такое потекло из его глаз? Темные ручейки сбегали по щекам вниз, оставляя на плитке маслянистые разводы. Слезы иномирянина или обычная тушь?

Домыслить я не успел, почувствовав легкий сквознячок в спину. Обернулся и уперся взглядом в невозмутимое лицо Джанет Ли: то ли свойство восточного типа лица, то ли ее действительно сложно было удивить. Хорошо хоть, трусы на мне были.

– Что здесь происходит, курсант?

– А на что это похоже?

– Курсант Воронов, старшей по группе отвечать четко и ясно. Повторяю свой вопрос: что здесь происходит?

– Так точно, старшая по группе, – я вытянулся во фрунт, так что находящийся в руке душ тугими струями воды ударил в пол. Джанет торопливо отступила назад, но часть брызг успела осесть на ее форме.

– Ты что творишь? – прошипела девушка.

– Привожу курсанта Вейзера в чувства после вчерашнего мероприятия, – нисколько не смущаясь отрапортовал я. – Разрешите продолжить?

Девушка некоторое время прожигала меня взглядом, после чего бросив фразу «таблетки на столе» вышла в коридор. Хоть бы дверь за собой прикрыла.

Худо-бедно приведя Николаса в полувменяемое состояние, я напоил бедолагу лекарствами, которые оставила старшая группы. Кажется, помогло, по крайней мере Вейзера уже не шатало, а ответы приобрели некую осмысленность.

– Сорок минут до начала занятий, – в сотый раз напомнил я ему и, выйдя в коридор, скорым шагом направился в столовую. Судя по количеству подносов с грязной посудой большинство курсантов уже успело позавтракать. Лишь один столик был занят мило щебечущей парой: вчерашней пассией Вейзера и тощим парнем с крысиными чертами лица.

Блондинка одарила меня мягким взглядом и мило улыбнулась, а ее спутник даже не повернулся в сторону. Нет, не с ним она вчера целовалась на диване, точно не с ним. Тот по фигуре выглядел крепче, да и ростом был повыше. Может поэтому Вейзер так напился, что до кровати добраться не смог? Несчастная любовь и все такое.

Перекусив на скорую руку булочками с чаем, я вышел в коридор, где встретил бледного Вейзера. Парень успел привести себя в порядок, и только запах выдавал его с потрохами.

– Зажуй чем-нибудь, – посоветовал я, для убедительности поводив ладонью возле носа. Парень кивнул отстраненно и, походкой зомби, продолжил свой путь. Ему и так хреново, а сейчас еще и с блондиночкой увидится, которая, не стыдясь, кокетничает с новым ухажером.

Бывает. С этой мыслью я выбрался наружу и полными легкими вдохнул прохладный осенний воздух. Со всей этой утренней кутерьмой совершенно забыл о главном. О том, что согревало меня все это время далеким огоньком. О воспоминаниях, которые создавали хорошее настроение, находясь где-то на периферии сознания. Память только этого и ждала, услужливо предоставив образ девушки с греческим профилем и решительным взглядом серых глаз.

Вчера я поступил странно, доверившись абсолютно незнакомому человеку. И она сделала шаг на встречу, совершив столь же глупый и опрометчивый поступок. Казалось бы, чего здесь такого. Парень, целовавший вчера блондиночку на диване, мог рассказать историю куда интереснее нашей. А описывать одни лишь чувства, та еще работа, порою бессмысленная и беспощадная. Но именно чувства, а не произнесенные слова или действия лежали в основе нашей ночной встречи. Куда более сильные, чем я испытывал ранее к Светлане. Света, Светик, Светулька…

Сидящий в глубине души циник тут же проскрипел: пацан, а кто у тебя будет через пару лет? Олечка? Юлечка? И попадись вчера на пьяную голову не Ловинс, а старшая группы, не думал ли ты бы сейчас о Джанеточке? У тебя параллельный мир перед глазами и первые занятия в академии службы безопасности Земли, а мысли почему-то забиты исключительно бабами. Гребаный циник едва не испортил мне настроение, не столкнись я на входе в класс с той самой Ловинс.

– Привет! – пробормотал я смущенно.

– Доброго дня, – Катерина остановилась и задержала свой взгляд на мне. – Как самочувствие после вчерашнего?

– Спасибо, не жалуюсь.

– В отличии от соседа, – девушка тепло улыбнулась.

На душе потеплело, а мысли уже неслись вскачь, сами собой наматываясь на язык. Рот было открылся для милой фразы, как вдруг появился Соми. Хотя нет, вру, появился он не вдруг, о чем окружающих загодя известили топот и тяжелое дыхание бегущего толстяка. Просто один курсант, поглощенный глубиной серых глаз, пропустил стихийное бедствие. Соми с нечесаной шевелюрой вихрем вылетел из класса, принеся с собой кучу неприятных запахов. Меня он просто оттолкнул, не заметив, а вот перед девушкой замер:

– Привет, Катя. Я хотел тебя спросить…

Вот те на, я впервые увидел его улыбку, застенчивую как у ребенка. Да так оно и было: по своим манерам Энджи никак не походил на взрослого человека, скорее на маленького мальчика, которого все здесь раздражало и пугало своей новизной. Где они только находили таких субъектов? Один самоутверждался лежа в ботинках на кровати, другой бегал и прыгал стокилограммовым мячиком по коридорам дома.

Поняв, что разговор продолжить не удастся, я с грустью вошел в учебный класс. Ну что, курсант Воронов, прощай загубленное лето, привет учебная пора?

Первым и, как оказалось позже, единственным лектором на сегодняшний день оказался Клод Труне – сухопарый мужчина лет тридцати с бородой в стиле «эспаньолки». Такому бы камзол, шпагу и на пиратское судно, бороздить воды Карибского моря. Уж больно типаж был подходящий. В отличии от своего образа лектор оказался человеком интеллигентным, с мягким голосом и повадками, присущими скорее женственным мужчинам. Почему столь странная формулировка? Еще пару дней назад я смело причислил бы персону Клода Труне к лицам с нетрадиционной сексуальной ориентации, но в мире, где макияж и маникюр для мужчин являются нормой, спешить с выводами не стоило. Да и времени на посторонние мысли не оставалось.

С первых минут на меня хлынул поток новой информации: политика перемешивалась с экономикой, военные действия соседствовали с научными прорывами, на смену кровавым революциям приходили культурные – все это вплеталось в единое полотно эволюции человечества в рамках шести ведущих параллелей. В принципе ничего сложного или из ряда вон выходящего. Это как прослушать цикл лекций по истории родного мира с альтернативным путем развития. Только вот беда заключилась в том, что альтернатива была во всем: в терминах, фамилиях, географических названиях.