Текст книги "Хранилище сов (СИ)"
Автор книги: tuuli-veter
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Да что это, тьфу… запуталось в волосах, – Гермиона тоже остановилась, в панике дергая свои кудри и пытаясь вытащить из них упирающееся нечто. – Люмос! – выкрикнула она, и увидев в руке изворачивающееся существо, больше похоже на волосатую жабу, с омерзением швырнула ее в сторону. – Кажется, было лучше без света, – пожаловалась она, глядя на то, как жаба обиженно прячется между камнями. – Гарри, все в порядке, – добавила она, разворачиваясь, чтобы снова идти вслед за гоблином. – Я все понимаю, – она снова приглушенно вскрикнула, вылавливая нового гостя, пытавшегося свить гнездо у нее в волосах. – Он тебе нравится? – раздраженно спросила она.
Она остановилась и сердито осветила палочкой полосатую спину и желтые глаза существа, похожего на хамелеона, сделанного второпях из слизи и камня. Хамелеон пищал и дергался в ее руках, махая хвостом.
Гарри уставился на Гермиону во все глаза и замер, не замечая, что ему на плечо шлепнулся новый комок земли:
– Кто? Этот вот? По-моему, он довольно противный.
Гермиона тяжело вздохнула, отбрасывая каменного хамелеона подальше:
– Гарри. Не пытайся меня обмануть. И не переводи разговор. Весь шестой курс ты таскался за ним как привязанный – раз, – принялась перечислять она, загибая пальцы, испачканные в земле. – Говорил постоянно только о нем – это два. Тащил его из Адского пламени, хотя сам запросто мог там погибнуть – это три. В суде бился за их семью до последнего и вытащил Люциуса Малфоя из Азкабана – это четыре и пять. И это я не говорю о твоих вечных рассказах “Малфой то, Малфой сё”… Мне продолжать?
Гарри почувствовал, как его щеки заливает горячая краска. Получается, подруга спрашивала его о Малфое? Что она выдумала? С чего бы ему в принципе нравился Малфой? Надменный, противный. Что за бред? Хотя, Гарри и понимал, что в ее пересказе все факты звучат как-то не так, поэтому с каждой секундой он краснел все больше и больше. Благо, в темноте этого было не видно.
– Это не то, что ты думаешь, – выдавил он из себя оригинальную фразу, и услышал, как Гермиона хмыкнула, но тут же снова коротко выругалась, сбрасывая кого-то с плеча.
– Как ты думаешь, почему Джинни так легко приняла ваш разрыв? – громким шепотом поинтересовалась она, продолжая двигаться вдоль по проходу.
– Понятия не имею, – искренне ответил Гарри. Он и правда какое-то время недоумевал от того, как легко все прошло. – Эй, постой! Ты что… ты ей что-то сказала про м-м-м… – он невольно замялся, не в силах назвать эту фамилию в таком разговоре.
– Нет, Гарри. Она сама догадалась, – Гермиона вздохнула. – Джинни умница, и у нее есть глаза. Думаю, если бы это была другая девушка, ты бы так легко не ушел. Но это же наша Джинни. Она сразу после войны, еще в суде все про вас поняла и поэтому…
– Прекрати, Гермиона! – Гарри, чувствуя, что его щеки стали просто багровыми, резко развернулся и ринулся вслед за гоблином. – Ты несешь полную чушь! Все это какая-то ерунда! – почти выкрикнул он на ходу. – Ты просто не представляешь, о чем говоришь!
Гермиона снова понимающе усмехнулась и замолчала. Какое-то время они в тишине брели по туннелю, пригибались, стараясь не задевать головами какие-то корни, уворачиваясь от падающих комьев земли и гадая про себя, долго ли продолжится этот поход. Гарри яростно откидывал землю руками и пытался подавить в себе раздражение. Все же не зря женщин считают глупыми. Даже самые умные из всех, такие, как Гермиона, иногда говорят сущий вздор.
Неожиданно впереди забрезжил призрачный свет, и гоблин, чей приосанившийся силуэт был теперь хорошо виден на фоне светлого выхода, коротко приказал:
– Приготовьтесь! Пришли.
Гарри, не успев уточнить, к чему они должны приготовиться, с трудом протиснулся сквозь узкий выход наружу, поднял глаза и, не сдержавшись, ахнул.
Перед ним во всю ширь, насколько хватало глаз, раскинулось настоящее Хранилище.
Огромные потолки уходили куда-то ввысь, теряясь в проплывающих облаках, и казалось, что их узорчатые своды растворяются в небе. Заполненные свертками стеллажи простирались вдаль до самого горизонта. В самом верху под облачным потолком сновали совы, купаясь в лучах пробивающегося сквозь высокие окошечки солнца. Все огромное пространство было напоено воздухом, чистотой и мягким рассеянным светом.
– Вот это да! – Гарри, задрав голову и прижав очки поближе к глазам, восторженно изучал роспись и лепнину, частично скрываемую широкими крыльями сов.
Гермиона тоже выбралась из туннеля и, сдавленно ахнув, встала рядом с ним, восхищенно вцепившись Гарри в запястье.
Казалось, что свертки, тюки и пергаменты живут своей жизнью. Коробки и свитки разного цвета и размера сами собой передвигались по полкам, менялись местами, перелетали из ячейки в ячейку и неспешно и плавно устремлялись куда-то вдаль вслед за совами.
Гарри неверяще обернулся к подруге и улыбнулся: в глазах у Гермионы разгоралась надежда, словно это почтовое изобилие обещало, что и для нее здесь непременно найдется какая-то весточка.
– Вы что, сюда полюбоваться пришли? Вам здесь не музей, – каркнул снизу придушенный голос, и Гарри, опустив глаза к самому полу, в очередной раз поразился случившейся перемене.
Их неухоженный гоблин теперь выглядел важно и строго. Одежда с прорехами внезапно сменилась на расшитый темно-зеленый камзол, дорого поблескивающий вшитым золотом и камнями, ладные панталоны уверенно облегали кривоватые ножки, обутые в кожаные сапоги с каблуками. С лица куда-то пропали все грязные пятна и присохшие крошки, а очки сидели на крючковатом носу ладно и крепко, изредка посверкивая благородной оправой.
– Пройдите сюда, – отрывисто приказал гоблин, величественно семеня к большой стойке, полукружьем отделявшей выход из лаза от широкого прохода вдоль стеллажей.
Сам гоблин деловито примостился за высокий стул внутри стойки, сразу став выше их на две головы, и высокомерно посмотрел на них сверху вниз.
– Цель посещения? – строго вопросил он, раскрывая перед собой огромный гроссбух и поправляя на носу золотую оправу.
– Вы же все знаете, – Гарри совсем растерялся. – И что это вообще только что было? Почему там вот так, а вот тут… – он запнулся, не в силах совладать со словами.
Гоблин с неудовольствием посмотрел на него, и Гарри показалось, что он с трудом сдерживает язвительное высказывание насчет его косноязычия.
– Порядок есть порядок, – подчеркнуто сухо отозвался служитель Хранилища, медленно ведя по листу пальцем с вычурным массивным кольцом. Он строго посмотрел на Гарри поверх очков и снисходительно пояснил: – Маскировка. Знали бы вы, как много желающих получить то, что им не причитается. В Хранилище в недоставленных отправлениях хранятся и очень ценные вещи. Семейные артефакты, реликвии, редкие яды и даже волшебные палочки.
Гоблин, которому явно надоели объяснения, снова уткнулся в свой фолиант и еще более строгим голосом повторил:
– Итак, назовите вашу цель посещения Хранилища, мистер Поттер.
– Ну… письма, – Гарри почувствовал, как рядом с его плечом напряглась Гермиона, и чуть более уверенно произнес: – Письма для нас обоих.
– Конкретнее, будьте любезны, – поторопил его гоблин, не отрывая глаз от талмуда. Сейчас он очень напоминал обычного крючкотвора-бюрократа, равнодушного к чужим бедам и чаяниям.
– Посылки и письма, которые нам не доставили! – Гарри повысил голос, начиная сердиться.
– Какие именно посылки и письма? – гоблин принялся что-то выводить на огромном листе. Казалось, он вообще перестал обращать на них внимание. – Желаете начать разбор корреспонденции с буквы А?
Чувствуя непередаваемое раздражение к притворщику, который вынуждал его говорить вслух то, чего не хотелось, Гарри, все же не на шутку испуганный перспективой начать с буквы “А”, так никогда и не добравшись до “М”, сжал кулаки и резко шагнул по направлению к стойке.
– Мои письма от Драко Малфоя! – рявкнул он так, что его голос разнесся под самыми сводами и, отразившись от потолка, вызвал где-то внутри Хранилища гулкое эхо.
“Малфоя-малфоя-мал… фоя” – послышалось издалека.
Гарри мучительно покраснел – уже который раз за день – и закусил губу.
– Вы могли сказать это сразу. Зачем же так кричать, мистер Поттер? – гоблин, казавшийся чем-то удовлетворенным, выкатился из-за стойки и уверенно двинулся в Хранилище по широченному проходу, больше напоминающему собой просторную аллею.
Гарри, неуверенно оглянувшись на Гермиону, двинулся следом за ним.
– А я? – Гермиона в волнении кусала губы, оставаясь на месте.
– А вам что, особое приглашение нужно? – гоблин даже с высоты своего малого роста умудрился посмотреть на нее сверху вниз. – Следуйте за мной, мисс Грейнджер, и вы все получите.
Гоблин величественно двинулся вперед, а Гарри с Гермионой послушно поспешили за ним. Гарри во все глаза смотрел по сторонам, разглядывая высоченные стеллажи, уходящие в самое небо, летающие посылки и снующих между ними сосредоточенных сов.
– Вам сюда, – гоблин небрежно махнул Гермионе вдаль длинного ряда, уставленного свертками, тюками и свитками. – Ищите на букву “Г”. Возьмите ваш ключ от секции, – он нехотя протянул ей инкрустированный рубинами ключ.
Гермиона осторожно взяла ключ из его рук и, торопливо кивнув им обоим, быстро свернула в проход, а Гарри снова зашагал следом за гоблином, теряясь в догадках, что мог написать ему Малфой? И зачем? И почему он не получал его писем?
Гарри говорил себе, что им движет обычное любопытство, но в глубине души он понимал, что это не совсем так. Он очень хотел знать, что ему написал Малфой. Они не виделись после суда, и Гарри, не смея признаться в этом себе, вроде как… скучал по нему. Разумеется, он не видел ничего интересного в оскорблениях, но его жизнь без Хогвартса, без Малфоя, даже в любящей теплой семье у Уизли, стала какой-то… слишком уж пресной и предсказуемой, как будто выцвела, словно с нее разом стянули все краски. И теперь при одном упоминании имени мерзкого слизеринца, Гарри снова чувствовал азарт и радостное предвкушение от стычки.
– Почему вы не приходили сюда раньше? – гоблин едва посмотрел на него, но в его голосе послышался интерес.
– Я и не знал о существовании Хранилища. Мне только сегодня о нем рассказали, – сказал Гарри, словно оправдываясь в каком-то проступке, и невольно ускорил шаг, чтобы подогнать гоблина идти побыстрее, так ему не терпелось взять в руки заветный конверт.
Гоблин зыркнул на него сквозь оправу, но промолчал, шагая чуть побыстрей.
Наконец они остановились у очередного прохода с парящей в воздухе буквой “П”.
– Вот, – гоблин величественно махнул рукой на нескончаемый ряд стеллажей.
– Где… вот? – растерянно спросил Гарри.
– Раскройте глаза, мистер Поттер. Я говорю, вот ваша секция, – сварливо отозвался гоблин, кивая на ряды полок, плотно набитых коробками и свитками всех цветов и размеров.
– Вот это все мне? – Гарри невольно приоткрыл рот от удивления, разглядывая какие-то свертки. Из многих из них выглядывали сердца и засохшие букеты цветов, и Гарри поежился, представляя тонны любовных признаний.
– Не говорите глупости, мистер Потттер, – гоблин сурово посмотрел на него. – Еще это, это и это, – он остервенело ткнул крючковатым пальцем в ближайшие несколько ярусов.
Гарри в ужасе отпрянул назад.
– Можно я не буду это все забирать? – жалобно произнес он.
– Как вам будет угодно, – гоблин неожиданно показался чем-то довольным, но тут же напустил на себя строгий вид. – Тогда чего вы от меня хотите? – свирепо осведомился он.
– Письмо… от Малфоя, – Гарри произнес это обреченно, понимая, что гоблин получает от его унижения какую-то коварную радость. – Мое письмо или письма от Драко Малфоя, – повторил он громко и внятно, сдаваясь.
Но он не мог отвернуться и уйти просто так. С тех пор как он услышал фамилию… Ту самую фамилию, его больше не интересовали ничьи письма.
– Ну так идите и ищите среди всех ваших посланий, – гоблин злорадно махнул рукой в сторону аккуратного ряда каких-то свертков и, сделав неуловимое движение кистью, выдернул из воздуха большой узорчатый ключ с незнакомыми рунами.
– А… с чего мне начать? – Гарри неуверенно взял ключ у него из рук и замялся, опасливо разглядывая коробки и свертки. Некоторые из них прыгали, пищали, пытались напевать “я люблю тебя, Гарри” и задиристо стукали друг друга боками.
– Все разложено по годам, неужели не видно? – гоблин, собравшийся уходить, нехотя остановился и сердито указал глазами на светящиеся в воздухе над полками цифры. Цифры становились ярче, когда их начинали рассматривать, а при отведении взгляда снова гасли. – Вот, вся ваша корреспонденция здесь, начиная с начала времен и вплоть до конца следующего века, – сказал он и, когда Гарри уставился на него непонимающим взглядом, добавил с тяжелым вздохом: – В свое время маховики времени сильно усложнили работу почтового отделения.
Не пускаясь в дальнейшие пояснения, ключом с витиеватыми символами гоблин разомкнул решетку, ограждающую поттеровский отсек. Недовольно ворча себе под нос какие-то ругательства, очень напоминающие “кому только нужны эти мордредовы маховики, все равно кроме глупостей ни на что не способны”, почтовый страж нацелил палочку на полку с разгорающимся номером “1986”, и оттуда изящно вспорхнул свиток, перевязанный изумрудной ленточкой.
– Восемьдесят шестой? Но… В этом году мне было шесть лет, – Гарри растерянно смотрел на маленький сверток, принявший призывно кружиться возле него. – Кто мог мне тогда писать? Я никого здесь не знал.
– Ну так посмотрите и будете знать, – сварливо ответил гоблин и, больше не интересуясь его персоной, решительно развернулся и засеменил прочь, на ходу разгоняя снующих сов и летающие посылки рукой.
Гарри, волнуясь, бережно взял в руки маленький пергаментный рулон. Кто-то написал ему из магического мира, когда Гарри еще даже понятия не имел, что он волшебник. Может быть… в голову закралась шальная мысль, и Гарри аж задохнулся от возбуждения – может быть, Сириус?
Он резко развернул письмо, и с удивлением уставился на детские каракули на пергаменте. Нет. Это точно не Сириус.
На листе неровными буквами было накорябано: “Гари, давай дружыть. Уминя есть сова. А у тибя есть сова?”. Под буквами шел непонятный рисунок – то ли замок, то ли забор, над которым рос буйный лес. Или это были облака? А рядом с замком сидела сова, не уступающая замку в размерах, и больше похожая на драную кошку.
От кого это? Гарри с удивлением скользнул глазами вниз по пергаменту и увидел старательно выведенную подпись в углу: “ДрАко”.
Дыхание у Гарри невольно сбилось, и он улыбнулся, снова разглядывая кривую сову возле каменной кладки. Драко. Вот так просто, безо всяких “Малфой”. Почему-то Гарри никогда не думал о нем, как о Драко, даже в мыслях никогда не называл его просто по имени. А ведь только наедине со своим именем Малфой и был настоящим. Если когда-нибудь был. Но это письмо было тому подтверждением. Чем больше Гарри смотрел на письмо, тем шире становилась его улыбка. Почему-то было очень забавно представлять себе маленького Малфоя той поры, пока он еще не превратился в холеного наглого мерзавца, которого Гарри… Гарри мотнул головой, пытаясь игнорировать свое сложное отношение к Малфою, которое за прошедшие годы так и не научился правильно понимать. Малфой раздражал. Малфой выводил из себя. Малфой… волновал. И, что уж скрывать, постоянно приковывал взгляд. Если он был рядом, Гарри было сложно смотреть кроме него на кого-то еще. Даже на Джинни.
Гарри снова уставился на неровные буквы, позволяя фантазии беспрепятственно течь. Интересно, каким Малфой тогда был? Наверное, очень забавным. Гарри представил, как шестилетний Драко, закусив губу от усердия и ерзая на стуле, старательно выводит эти буквы, рисует для него эту сову, уходящую головой в облака, и чуть не засмеялся – таким нелепым был этот контраст с теперешним надменным Малфоем.
Гарри бережно сложил пергамент и сунул его в карман мантии. Это письмо действительно стоило всей этой кутерьмы. Почему-то мысль о том, что Малфой знал о нем, когда Гарри было всего лишь шесть лет, и думал о нем, оказалась очень приятной.
Рассеянно оглядываясь по сторонам, Гарри неожиданно вспомнил, что гоблин говорил не про “письмо”, а про “письма”, и бросил ищущий взгляд в ячейку со следующим годом. А вдруг Малфой ему еще что-нибудь написал? Такое же трогательное. И нарисовал, например, утконоса. В этом случае можно будет дома на Гриммо составить целую галерею из малфоевских художеств и любоваться на них долгими вечерами. Пусть поднимает ему настроение. Гарри чуть не засмеялся вслух от этой нелепой мысли и снова пошарил по полке глазами.
Сердце чуть вздрогнуло, когда к нему по воздуху поплыло даже не письмо, а сверток с похожей зеленой ленточкой. Торопливо протянув руку, Гарри схватил летящую к нему посылку и чуть дрожащими от нетерпения пальцами принялся нетерпеливо разворачивать бумагу.
Письмо выпорхнуло из свертка, раскрывшись само собой, и Гарри увидел уже знакомые, но чуть менее корявые буквы.
“Гарри, привет! Меня зовут Драко. Я знаю, кто ты и хочу подружица с тобой. Скоро у тебя деньрождение. Я дарю тебе этот подарок. Приходи ко мне в гости. Я Буду ждать тибя на нашем мосту. Поиграем в драконов. Драко”.
Сверток зашуршал уголками, и на ладонь задохнувшегося от восторга Гарри выпал маленький игрушечный дракончик. Оказавшись у Гарри в руках, мини-дракон неспешно поднялся на ноги, отряхнулся и радостно зашипел, принимаясь пыхать огнем во все стороны.
Гарри молча смотрел на него, пытаясь сглотнуть комок в горле. Это мог быть его первый в жизни подарок… Ноги подкосились, и Гарри опустился на пол, не сводя глаз с ладони.
После войны Гарри буквально завалили подарками от сделанных своими руками до настоящих ценностей и редких артефактов. Но это все было не то. Сейчас он был героем, обласканным славой, и подарки были всего лишь ее частью, данью уважения и благодарности за победу, либо способом подобраться поближе к нему. Гарри стеснялся этой славы, не любил этих подношений и старался их избегать. Но эта игрушка была даром от чистого сердца, когда Гарри был еще просто Гарри, никому не известный мальчишка.
Гарри зачарованно смотрел на вышагивающего по его ладони дракона. Ему было неважно, откуда вообще узнал о нем Малфой, почему хочет дружить и зачем дарит ему подарки, – обо всем этом он будет думать потом. А сейчас маленький недолюбленный мальчик внутри него с радостью откликнулся на этот дружеский дар. Сейчас Гарри снова было семь лет, он жил в темном чулане, подметал во всем доме полы, полол сорняки, мыл за всеми посуду, учился отбиваться от Дадли и очень ждал чуда. И чудо случилось: его ровесник думал о нем, хотел дружить, звал в гости и даже прислал подарок на его седьмой день рождения, который Гарри провел, выхлопывая ковер, нарочно испачканный Дадли. Гарри тихо вздохнул от накатившего счастья.
Все эти годы у него мог быть друг. С самого детства. Гарри мог бы звать его “Драко”, бегать с ним в догонялки, играть в драконов, жаловаться ему на кузена и вверять свои детские тайны. Оказывается, на самом деле он уже был не одинок, когда думал, что совсем один в этом мире. А то, что с ним дружить хотел именно Драко Малфой… Яркий, интересный, притягивающий… Гарри закрыл глаза, страшась своих мыслей.
– Драко, – прошептал он, словно пробуя это имя на вкус.
Имя осело на губах теплой горечью. А ведь Гарри мог бы произносить его вслух каждый день. У него был бы друг. Если бы эти чертовы совы до него долетели.
Почувствовав, что на глаза набегают непрошенные слезы, Гарри поспешно стянул очки и провел рукавом по лицу, словно стирая мечты.
Новый сверток, видимо, откликнувшийся на сказанное вслух имя, игриво ткнул его под локоть, и Гарри с надеждой взглянул на него. Неужели Малфой ему что-то еще прислал?
Под взволнованным взглядом сверток начал разворачиваться сам собой, и письмо раскрылось, зависнув перед глазами. В этот раз буквы в нем были письменные и почти ровные, но Гарри уже узнавал этот почерк.
“Гарри! Поздравляю тебя с днем рождения! Я очень хочу с тобой подружиться. Почему не отвечаешь? Ответь! Мама говорит, что совы к тебе не летают, но я ей не верю. Я хочу с тобой поиграть. У тебя есть метла? У меня есть, и я уже умею на ней летать. Я буду ждать тебя на нашем мосту через речку. Тебе там понравится. Приходи ко мне в гости, будем летать вместе. Пока. Драко”.
Упаковочная бумага зашуршала, и перед Гарри оказалась яркая коробка, которая начала призывно крутиться перед Гарри всеми боками.
– Ну ты сильно-то не выступай, – растерянно укорил ее Гарри, чтобы хоть немного успокоить волнение.
Поймав ее в воздухе, он нетерпеливо открыл ее, и, затаив дыхание, увидел магических солдатиков. Капрал отсалютовал ему, приложив руку к фуражке, и Гарри закусил губу, чтобы не заорать от восторга. Ему было стыдно признаться, что он мечтал о таких солдатиках до тринадцати лет, когда увидел таких в школе у Невилла.
– Драко… зачем? Это же так дорого, – растерянно сказал Гарри и даже не заметил, как снова назвал Малфоя по имени.
Он даже не подумал о том, что его нынешних денег хватит на то, чтобы купить целый игрушечный магазин. Сейчас для Гарри имели значение только эти солдатики, которые были бесценны.
Бережно положив подарки рядом с собой, Гарри принялся жадно высматривать следующий сверток, а тот, словно понимая, что Гарри ищет его, заскользил по воздуху, кокетливо шевеля изумрудной завязкой. Гарри нетерпеливо выдернул из посылки письмо и побежал глазами по строчкам, от волнения шевеля в такт тексту губами так, как читал только в детстве.
“Гарри привет! Поздравляю тебя с днем рождения! Тебе нравятся мои подарки? Я бы хотел с тобой в них поиграть. У меня есть друзья Винсент и Грег, но мне с ними скучно. Я бы хотел подружиться с тобой. А еще есть Блейз, но он редко приходит, потому что наши родители в ссоре. А у тебя есть друг? Я хочу стать твоим лучшим другом. Мама говорит, что ты живешь с магглами, поэтому не получаешь моих писем. Я никогда в жизни не видел живого маггла. Ты мне про них расскажешь? Если ты не можешь сейчас, то приходи к нам хотя бы на Рождество, у нас в мэноре очень красиво. Домовики ставят елку. Я буду очень ждать тебя на нашем мосту, хоть ты туда никогда не приходишь. Но я все равно буду ждать! Надеюсь, в этот раз ты придешь. До встречи! Драко.”
Письмо чуть не выскользнуло у Гарри из рук, когда он бессильно опустил их на колени. “Я буду тебя очень ждать, хоть ты никогда не приходишь”. Что-то болезненно сжалось в груди. В свои девять лет Гарри не мог и подумать, что его кто-то ждет. Но оказывается, Малфой его ждал. И, наверное, ему тоже было плохо от того, что Гарри не приходит к нему и не отвечает на письма.
Сейчас Гарри напрочь забыл о препятствиях и ссорах, навсегда разделивших их с Драко Малфоем. Ему опять было девять и пусть он по-прежнему в свой день рождения сидел один в темном чулане под лестницей, зато теперь у него была тайна! Его друг, его Драко Малфой, который ждал его, чтобы провести Рождество именно с ним. И от этого Гарри чувствовал себя счастливым и сильным.
Большая коробка игриво шлепнулась ему на колени, и Гарри, улыбнувшись, увидел коллекцию плюй-камней разных цветов и размеров. Классный подарок!
Перекатывая в руке прозрачные округлые камни, Гарри понял, что боится читать следующее письмо. Почему-то теперь он не сомневался, что новое письмо обязательно есть, но ему стало страшно из-за того, как его сердце, все еще ищущее настоящей любви, начало стремительно распахиваться навстречу Малфою. Ведь теперь между ними все сложно, и нынешний Малфой наверняка уже обо всем этом просто забыл.
Новое письмо мягко опустилось ему на колени.
“Гарри, привет! Я скучал по тебе.”
Гарри опустил письмо вниз и зажмурил глаза. Он и сам не ожидал, что эти простые слова вызовут в его душе целую бурю. Драко скучал. Оказывается, он это умеет. И даже может сказать это вслух. Что он скучал по нему. По Гарри. Сердце бешено долбилось по ребрам, и Гарри, вдохнув побольше воздуха, провел по груди кулаком, чтобы не мешало читать.
“Гарри, привет! Я скучал по тебе. Но отец запрещает писать тебе чаще, я могу только поздравлять тебя с днем рождения. Он говорит, чтобы я не маялся дурью, и что мы с тобой все равно скоро увидимся в школе. Ты ведь пойдешь в Хогвартс? Я непременно пойду и обязательно на Слизерин, это моя мечта! А пока я учусь дома. А где учишься ты? Я не знаю, где учатся магглы.
Сейчас мои занятия кончились, у меня каникулы, и мы с Блейзом целыми днями летаем на метлах. Грег с Винсом тоже хотят, но им не разрешают родители. Блейзу тоже не разрешают, но Блейз никого не спрашивает. Моя метла самая быстрая, и я всегда обгоняю Блейза, а он на меня злится. Но он же сам плохо летает. А как ты летаешь? Наверное, хорошо, но я тебя все равно обгоню, вот увидишь! А еще мы теперь дружим с Панси, но она дура, потому что хочет со мной целоваться. Это так глупо и неинтересно совсем. Лучше бы ты был здесь вместе со мной. Я бы показал тебе пруд и познакомил с Браном. Бран – это мой конь, он самый быстрый. Больше всего он любит есть яблоки с руки. Тебе он непременно понравится.
Гарри, если ты ко мне придешь в гости, я даже дам тебе покататься на моей метле, хотя никогда ее никому не даю. А тебе дам, потому что очень хочу, чтобы ты был моим лучшим другом. Приезжай ко мне летом в гости, я буду тебя очень ждать. У нас в ущелье есть гоблинский мост, я жду тебя там каждый год, но ты не приходишь. Давай встретимся там! Пожалуйста, приходи ко мне в гости. Пока! Драко.
P.S. Поздравляю тебя с днем рождения. Надеюсь, тебе понравится мой подарок, я нашел его для тебя в Дэрвиш и Бэнгз”.
Большой сверток зашелестел бумагой, разворачиваясь сам собой, и Гарри, уже не пытаясь скрыть свои чувства, принялся восторженно разглядывать миниатюрную копию Хогвартса: островерхие башни с флагами факультетов, ров, кольцом обегающий замок, мелких сов, мельтешащих вокруг. Если бы он получил это в десять лет, он бы умер от счастья. Проклятые совы!
Гарри коротко шмыгнул носом и поспешно вытер глаза рукавом. Ну и пусть он не получил этого подарка в тот день. То, что в этом возрасте он был кому-то так нужен, был нужен Драко Малфою, как будто окутало Гарри мягким коконом, соткало невидимую защиту. Его вечное одиночество отступало, растворялось там, в прошлом, и Гарри больше не надо было сражаться один на один с холодным злым миром. Оказывается, рядом с его плечом всегда стоял друг. Это было упоительное чувство. Драко думал о нем, искал для него подарки. Вот только… Гарри почему-то совсем не получал его писем.
Следующий сверток сам прыгнул к нему в руки, но Гарри придержал его, отсылая обратно и пытаясь перевести дух. Прошлое подошло к нему слишком близко, втянуло в себя так, что Гарри уже с трудом соображал где находится. Он поднялся с колен, разминая затекшие ноги и побрел по проходу к главной аллее, решив узнать, как дела у подруги. Но куда бы Гарри ни шел, он видел перед глазами десятилетнего Малфоя, летающего на метле, соревнующегося с Блейзом или уворачивающегося от Паркинсон. Малфоя, одиноко ждущего его на каком-то мосту.
Гарри вывернул на главную аллею и увидел растерянно стоящую там Гермиону.
Глаза ее были подернуты дымкой, и Гарри понимал ее как никто другой.
– Письма? – спросил он, чтобы что-то сказать. Гермиона молча кивнула, скользя по нему рассеянным взглядом.
– А у тебя?
– Тоже. Старые письма, – добавил он, чтобы хоть что-нибудь уточнить.
Они замолчали, задрав головы вверх и рассеянно глядя, как под потолком куда-то спешат энергичные совы. Наконец, Гермиона нехотя шевельнулась:
– Ну, я пойду?
– И я тоже.
Гарри кивнул ей – наверное, это был самый короткий, но самый искренний разговор за всю их жизнь – и двинулся к своему отделению, ускоряя шаг все больше и больше, ему уже нестерпимо хотелось схватить новый пергамент.
Словно прочитав его мысли, сверток с зеленой ленточкой вспорхнул с полки и, подобравшись поближе, призывно завис перед ним. Гарри рванул его на себя с жадным нетерпением, выискивая глазами письмо.
“Гарри, привет! Поздравляю тебя с днем рождения! Тебе 11 лет, а значит, что в этом году ты пойдешь в школу вместе со мной! Наконец-то я иду в Хогвартс! И Блейз, и Грег, и Винс, и даже Панси. Ты ведь тоже идешь, правда? Я так этого жду! Я тебя с ними со всеми познакомлю! Они нормальные, хоть и тупые какие-то. Еще только середина лета, а они меня ужасно достали! Грег с Винсом постоянно молчат или жуют, говорить с ними не о чем. А Блейз с Панси теперь все время целуются в дальних кустах. Два придурка. Что в этом может быть интересного? В кустах мокро и грязно. Но Блейз даже летать со мной почти перестал. Они теперь постоянно сидят в кустах и лижутся в губы. Панси мне предлагала, но я с ней совсем не хочу целоваться. Фу. Мне кажется, это должно быть противно. Они все совсем идиоты, и мне с ними скучно. Родители считают, что у меня есть друзья, а на самом деле я все время один. Поэтому я только и делаю, что летаю на метле и читаю. Я больше всего люблю “Магические ритуалы” и легенды про рыцарей. Мне кажется, тебе это тоже должно понравиться. А еще я все время думаю о тебе и пытаюсь представить, какой ты на самом деле. Я почти ничего о тебе не знаю, но мы с тобой скоро встретимся в Хогвартсе! Я так этого жду! Надеюсь, что мы с тобой оба попадем на Слизерин и будем учиться вместе. Если ты вырос у магглов, то, наверное, ничего не знаешь о нашем мире. Но не бойся, я тебе все покажу. Тебе здесь понравится! Мы будем с тобой дружить и будем все время вместе. А летом можно будет ездить ко мне домой на каникулы. Тебе понравится мэнор, вот увидишь! Или можно будет поехать к тебе, если захочешь. Потому что вряд ли я захочу расставаться с тобой после школы на целое лето!
Пока, Гарри. Скоро увидимся! Наверное, ты и правда не получаешь моих писем, но я все равно буду ждать тебя на мосту. Если получится, приходи!
С нетерпением жду нашей встречи в школе. Драко Малфой.”
Письмо дрогнуло в его руке, и Гарри зажмурился. Драко в этом письме был таким… Таким, каким Гарри его никогда в жизни не видел. И не предполагал, что он так умеет. Пусть он был самодовольным и обласканным жизнью. Но вместе с тем он был таким искренним и открытым. А еще одиноким. Полным надежд и уверенным в том, что у него тоже есть друг, которому он нужен. “Вряд ли я захочу расставаться с тобой на целое лето”. При мысли о том, что было дальше, захотелось убежать далеко-далеко и как страусу спрятать голову в песок. Потому что то, что было дальше, Гарри помнил слишком четко. Он оттолкнул руку дружбы, протянутую ему Малфоем, и они возненавидели друг друга на долгие годы.
