Текст книги "Цена ошибки (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
– Простите, что? – переспросил Стив.
– Недостаточно средств на счету, – кассир приподняла тонкие брови. – Есть другая карта? – окинув его заинтересованным взглядом, она чуть смягчилась, но совершенно точно не узнала в нем Капитана Америку. Люди вообще редко его узнавали в гражданской одежде, солнечных очках и надвинутой на самые глаза бейсболке. Очков, конечно, на нем сейчас не было, но все остальное в наличии. Он протянул еще одну карту, не понимая, что происходит. Он тратил мало, наличка, снятая в банкомате пару дней назад, подошла к концу, но та пара сотен и близко не соответствовала размеру его зарплаты.
– И тут пусто. Надо меньше тратить, красавчик, – улыбнулась кассир и переставила его пакет обратно в корзинку. – Следующий.
Стив вышел на крыльцо супермаркета и растерянно оглянулся. Бензина в баке было в обрез до базы или до дома. Если он вернется домой сейчас, он, конечно, добежит утром до базы за час – бухгалтерия все равно уже закрыта.
Сев на мотоцикл, он снял его с подножки и следующие пятнадцать минут думал о том, куда он мог потратить несколько десятков тысяч долларов, начисленных ему за два с половиной месяца, проведенных в Вашингтоне. В Нью-Йорке точно все было в порядке. Он покупал билет на самолет, и ему хватало. Мотоцикл был дорогим – шестнадцать тысяч. Компенсацию в несколько миллионов, выплаченную ему за семь десятков лет во льду, и ренту за награды экономисты Тони положили на счет, проценты должны были поступать… куда-то. Пока он не решит купить дом. Так сказал Тони. Стив сам настоял – ему должно было хватить зарплаты. Должно же было? Десять тысяч в месяц – огромная сумма. Две с половиной он платил за кондоминиум, в котором жил (еще три ему компенсировал “работодатель” по контракту, плюсуя их к зарплате). Бензин, продукты, раритетные пластинки – еще тысяча-полторы. Одежду он покупал редко…
– Мистер Роджерс, – миссис Уайтхауз встретила его на подъездной дорожке, и ее вид ему не понравился. – Я долго делала скидку на то, что вы – человек занятой, но я послала вам три письма. Три, мистер Роджерс.
Стив не получал писем. В Нью-Йорке он получал огромное количество корреспонденции, девяносто процентов из которой было рекламным мусором, остальные десять – счетами, которые все равно оплачивались автоматически. При переводе бухгалтерия заверила его, что в Вашингтоне все будет так же. Риэлтор ЩИТа подобрал ему жилье, он расписался в договоре и внес залог. На тот момент, значит, все было в порядке.
– Мэм? Разве автоплатеж…
– Я не получаю ничего уже второй месяц. Письма вы игнорируете. Дома вас застать почти невозможно. Или сегодня же вы гасите задолженность, или я вас выселяю.
– До завтра… – Стив мог только надеяться, что бухгалтерия во всем разберется.
– Сегодня, мистер Роджерс. У вас два часа.
Она удалилась, круто развернувшись на каблуках, а Стив остался стоять на подъездной дорожке около мотоцикла, в баке которого бензина не осталось совсем.
Банкомат показал отрицательный баланс. Отрицательный. Он два месяца жил в долг. При его скромных запросах и идеальной кредитной истории скудного кредитного лимита было достаточно, но всему приходит конец.
Он не знал, что делать. Все новые друзья остались в Нью-Йорке. Можно было позвонить Тони, но при мысли о том, что ему придется час дозваниваться до него, а потом объяснять, что произошло, выслушивать подколки, чтобы занять несколько тысяч, которые и так должны быть у него – он же их заработал, – желание набирать знакомый номер отпало. Наташа была вне доступа, Тор сам не разбирался в мидгардских технологиях, а в Вашингтоне у Стива никого не было.
Только сослуживцы, многих из которых он знал только по фамилиям. Группа, секретариат, Фьюри с Хилл, Коулсон. Кстати, о них.
За Коулсона ответил секретарь, сообщив, что тот отбыл в Нью-Йорк по делам. Фьюри еще вчера улетел на заседание Совета, и беспокоить его по личному вопросу Стив не решился.
Конечно, у него была комната на базе, но туда еще нужно было добраться – стоянка у кондоминиума тоже теперь ему не принадлежала, как и жилье. Поднявшись к себе, Стив быстро собрал вещи, уместившиеся все (кроме граммофона) в небольшой сумке, и спустился к мотоциклу. До базы было хороших километров пятьдесят – он будет толкать мотоцикл до утра. Оставлять обожаемую машину без присмотра не хотелось, денег на эвакуатор и такси не было, идти некуда, ночевать негде – не на мотоцикле же спать?
Он даже подумал о ночлежке, ломбарде, но отбросил эти варианты – золота у него не было, мотоцикл было жалко, а образ Капитана Америки в шесть часов вечера пятницы никому не был нужен – все расползались по домам, барам и другим уютным и не очень местам. Только его никто нигде не ждал.
Сняв мотоцикл с подножки, Стив покатил его в сторону базы. В животе урчало – есть хотелось все сильнее, но что-что, а голод он терпеть привык еще в юности. Его организм идеален. Он справится.
– Эй, мужик, проблемы? – несколько байкеров скинули скорость и покатились в его темпе рядом – бородатые, все в коже, все вряд ли моложе пятидесяти, но с молодыми, едва одетыми девочками за спиной.
– Бензин закончился, – невольно улыбнулся Стив, и те, скользнув взглядами по граммофону и сумке, переглянулись.
– А идти тебе есть куда?
– Туда и иду, – ответил Стив.
– Держи, мужик. Это не тебе, а твоему коню. Попутного ветра.
Реакция у Стива была отличной, но когда ему в нагрудный карман сунули двадцать долларов и умчались, он растерялся. Настолько, что даже спасибо не сказал.
Двадцатки хватило на полный бак, и до базы Стив доехал быстро. Вернувшись в кабинет, он обшарил все карманы и ящики стола, насобирал еще десять долларов мелочью и направился к автомату, купил себе крекеры к кофе, сел на диванчик в холле и выдохнул. Он не на улице. С детства он боялся остаться без крыши над головой, последние гроши отдавая не за еду и лекарства, а за комнатушку. Сейчас он был уверен, что справится, что недоразумение разрешится, но неприятное чувство бесприютности вернулось. Не страх, конечно, а какая-то неприкаянность, не дававшая почувствовать себя в безопасности.
– Вернулся, что ли? – Стив не заметил, как подошел Рамлоу, сунул пять долларов в аппарат, и тот выплюнул ему пачку сигарет. – Вроде отчеты сдали, вечер тяпницы… то есть пятницы. Все по барам, по бабам, к женам под теплый бок, и только Капитан Америка остается на страже. Кэп – ваши уверенность и безопасность.
– Прекрати, Рамлоу, – настроение у Стива невольно поднялось, он всегда любил людей, умеющих улучшать настроение, а потому подвинулся, давая ему место.
– Да ладно тебе, – Рамлоу закурил, не обращая внимания на запрещающую табличку и, проследив за направлением взгляда Стива, улыбнулся. – Я всегда тут курю, датчик дыма случайно вышел из строя, так что шоу мокрых маечек отменяется. Хотя я бы глянул. И поучаствовал.
Стив, фыркнув, допил кофе и поднялся, радуясь, что не выбросил старый плед, доставшийся ему вместе с кабинетом. О том, что он будет есть уже через несколько часов, думать не хотелось.
– Случилось что? – Рамлоу выпускал дым аккуратными колечками, сложив губы буквой “о”, но смотрел без привычной насмешки, цепко и серьезно.
– Ничего, с чем бы я не справился.
Рамлоу откинулся на спинку дивана, заложил руки за голову и перекатил сигарету из одного уголка рта в другой.
– Нахрена самому-то стараться, да еще в пятницу? – резонно спросил он. – Тем более я граммофон видел.
В уме и умении сопоставлять факты Рамлоу было не отказать, оправдываться было глупо, и Стив честно ответил:
– У меня кончились деньги. Не спрашивай, как. Мне зарплата на карту обычно приходила. Я не проверял, сколько там, пока мне не отказались проводить платеж в супермаркете. За квартиру, оказывается, два месяца не плачено. Бухгалтерия до понедельника не появится, а…
– А в Вашингтоне у тебя есть только служба и любовь к Родине. Даже девчонку, небось, не завел, к которой срулить можно, – подсказал Рамлоу и добавил: – Идем.
– Что?
– Что? Переночуешь у меня. Не стеснишь, квартира на две спальни, холодильник забит, клининг-служба как раз уборку сделала, даже на бейсбол успеем.
– Мне не… Я справлюсь, правда.
– Уверен, что да. Но тебе не обязательно. Кончай, Кэп, выделываться. Тут жрать нечего, налички у меня с собой не густо, а карту я не дам даже тебе, уж прости. Да ты и не возьмешь. Погнали, Кэп. Пицца, пиво и бейсбол. Баб не обещаю, но вот все остальное – да.
Он поднялся, потягиваясь и демонстрируя волосатый живот, сладко зевнул и погремел ключами перед носом.
– Душ, пицца и бейсбол.
Стив кивнул. Пусть он сейчас нарушает субординацию, одалживается, но он страшно не хотел провести двое суток впроголодь на коротком для него диване под тонким пледом.
Рамлоу, отстучав какую-то ритмичную мелодию на руле, завел машину и, подмигнув Стиву, лихо вырулил с пустой стоянки, на ходу настраивая радио.
– Я люблю рок, – поделился он, почти не глядя на дорогу, – но тебе настрою что-то менее мозговыносящее. Ретро ФМ?
– Я не привередлив, – признался Стив, потому что до сих пор не разобрался во всех направлениях современной музыки. Как и в банковской системе, видимо.
– О! – ухмыльнулся Рамлоу. – Классика в современной обработке.
– Слухи о моих образованности и тонком вкусе несколько преувеличены, – признался Стив, но Рамлоу уже вырулил на оживленный проспект и принялся довольно мелодично насвистывать.
– Надеюсь, что не все слухи, – как бы между делом заметил он и, не давая Стиву задуматься над тем, что имел в виду, продолжил: – Анчоусы или курица с ананасом?
– Пицца?
– Ага.
Стив прикинул, сколько ему надо, чтобы действительно наесться, и уже пожалел, что согласился принять неожиданное гостеприимство Рамлоу.
– Знаешь, я…
– Или мясная? Давай так, – Рамлоу свернул в какой-то переулок и сходу припарковался у респектабельного дома с коваными перилами подъезда. Что ж, он жил ближе, чем Стив… чем когда-то жил Стив. Он и не заметил, как они приехали. – Две мясных, одна мясо и двойной сыр, три с анчоусами и три курица-ананас. Картофельный салат я настрогаю сам, пиво есть, завтрак найдем из чего соорудить. Можем заехать за мороженым.
– Рамлоу…
– Брок. Слушай, Кэп.
– Стив.
– Слушай, Стив, у меня в жизни был период, когда я пил и засыпал, где придется. Молодой и дурной был. Первая командировка, кровь-кишки-распидорасило, все дела. Терапию по боку пустил. Все остальное по боку мне пустить не дали. Того человека в живых уже нет, но с тех пор я сам никогда мимо пройти не могу. Так что расслабься. Не хочешь считать это дружеской взаимопомощью – отдашь потом. Закроем твои долги за квартиру, пока на тебя в суд не подали, накупим мяса и сварганим барбекю. В понедельник нагнешь тех, кто там чего-то в твоих счетах перепутал, и вернешь мне деньги, хотя я не вижу особой проблемы…
– В пяти… в десяти тысячах, которые я задолжал за жилье?
Рамлоу присвистнул, но, скорее, весело, и ухмыльнулся.
– Риэлторам, подсунувшим тебе такую дорогую хату, в которой ты все равно почти не бываешь, я бы лично яйца отстрелил. Так вот, вернешь, если тебе это поперек. А пока не напрягайся. Я в курсе твоих потребностей. А счета надо оплатить. У тебя есть квитанции? Можно через интернет перевести, а чеки потом распечатать. Хату тебе это не вернет, если ты уже сам так гордо ушел вместо того, чтобы дождаться судебного разбирательства. И хрен бы с ней, с такой дорогой хатой, поживешь у меня.
– Рамлоу.
– Брок, – поправил тот и, достав телефон, вышел из машины, на ходу набирая номер доставки пиццы. – Добрый ночер, – в трубку произнес он. – Что-то по голосу не узнаю. Мари, ты простудилась, что ли? Ага. Нет, мне не как обычно, у меня сегодня гости и бейсбол. Так что три мясных, две курица-ананас, две с анчоусами, одну даблчиз. Все это на пышном корже. Не-а, дорогая, пиво я у вас больше не беру, потому что я привередливый жадный мудак, а оно у вас невкусное и дорогое. Соусы? Острый и сырный, того и того побольше. Да, мальчишник. Спасибо, дорогуша, передай курьеру, что если все это будет холодным, то чаевых он может не ждать, – он отключил связь и подмигнул Стиву. – Пойдем, пицца будет минут через двадцать, успеешь сполоснуться.
Ванная у Брока была просто огромной, если и меньше спальни, то ненамного. Навороченная душевая кабинка с голосовым управлением, целый батальон разных бутылок на полках, стопки полотенец и еще какие-то не вполне понятные вещи, о назначении которых можно было только догадываться.
– Держи, – Брок вручил Стиву чистый черный халат и голубое полотенце. – Шампуни любые бери, одноразовые станки тут, – Стив увидел рядом с “гостевыми” станками бутылку, на которой было написано “for anal sex” (прозрачного геля в ней оставалось чуть больше половины) и попытался скрыть смущение. Хозяин бутылки если что и заметил, то никак не дал этого понять, продолжив: – Зубные паста и щетка…
– У меня все есть, спасибо. Я же из дома, а не из…
– А не из клуба, обдолбанный и на все готовый? – оскалился Брок. – Жаль, но что поделаешь. Присоединиться не предлагаю – пиццу скоро привезут, так что осваивайся. С кабинкой разберешься? Вот тут нажми, и на панели высветится список программ. Все, пошел.
Он вышел, плотно притворив за собой дверь, а Стив быстро разделся и принялся настраивать воду. Почему нельзя было просто включить ее и отрегулировать температуру, он не понял и принялся просматривать программы. “Утро”, “Контраст”, “Вечер”, “Пиздец”, “Мальчики”, “Дрочка”, “Секс” – дальше Стив не читал. Выбрал “Вечер” и встал под горячие тугие струи, пытаясь отогнать мысль о том, как Брок вот так же стоит тут, упираясь руками в стенку, пытаясь смыть с себя усталость длинного дня.
Именно поэтому он не любил ни с кем сходиться. Аналитический склад ума постоянно выхватывал бытовые мелочи и против его воли вплетал в образ Рамлоу, делая его Броком раз и навсегда. Стив знал, что больше не сможет задвинуть его в общий ряд и никак не выделять. Будет помнить и о программе “Дрочка”, и о смазке рядом с гостевыми одноразовыми станками. Это было странно, и что-то в Стиве отчаянно сопротивлялось такому вот “личному”, лезшему изо всех щелей. Его больше удивляло, как сам Брок свободно пустил его на свою территорию, без особого стеснения показав изнанку.
Халат ему оказался впору, и Стив отогнал мысли о том, какого размера у Брока обычно были эти “из клуба, обдолбанные и на все готовые”… люди. Мужчины? Это, в конце концов, было не его дело.
– Так, – Брок повернулся от большого разделочного стола, продолжая вслепую виртуозно нарезать вареный картофель, – отлично. Ты с курицей справишься? Нужно нарезать вареную грудинку кубиками в треть дюйма. Да, я чокнутый педант в этом. Так что? Я тоже быстро смою сегодняшний пиздец. Пиццу привезли, заправим салат и заляжем.
– Справлюсь, – ответил Стив. Треть дюйма – это, конечно, серьезно, но у него идеальный глазомер. – Спасибо, – добавил он совсем другим тоном.
– Забей, – Брок вытер руки, хлопнул его по плечу и, насвистывая, направился в ванную.
А Стив взялся за салат.
***
– Да, блядь! Тачдаун!
Бейсбол оказался невыносимо скучным, а вот футбол – достаточно динамичным и агрессивным, к тому же одна из команд квартировалась в Нью-Йорке, как и Мстители, так что Брок предложил болеть за нее.
Стив и раньше отмечал, что Рамлоу иногда излишне эмоционален, но в неофициальной обстановке он превращался просто в сгусток эмоций и широких жестов. Итальянская кровь в самом лучшем ее проявлении.
– Вот это зад, прости, Стив, но блин, ты видишь то же, что и я? Двадцать восьмой номер красных?
Вратарь действительно был… рельефным, чисто эстетически Стив это понимал. Хотя кого он обманывал – и не эстетически задница двадцать восьмого номера была достойна увековечивания в мраморе.
– Бьюсь об заклад, монетка от нее отскочит, как от стены, – отпив пива, заметил Рамлоу, и взгляд у него стал мечтательным. – Я надеюсь, у тебя нет проблем с этим? – вдруг спросил он.
– С этим?
– Ну в твое время, сдается мне, геев не жаловали? Если тебе так будет спокойнее, я би.
– Би.
– Да. Играю за обе команды. Но жопа вратаря – это просто чума.
– Чума.
– Слушай, – Брок откусил изрядный кусок пиццы, запил пивом и усмехнулся. – Не напрягайся насчет меня. Гость – особа священная. Пока сидишь на этом диване, ты не мой начальник, я не твой подчиненный, но и лезть к тебе в штаны без разрешения я не планирую.
Стив отметил это “без разрешения”, но с удивлением понял, что отношение к Рамлоу не изменилось. Ни после признания, ни после комплиментов заднице, ни после того, как он увидел смазку. Наверное, переломным моментом был тот, у кофейного автомата. Тогда он впустил его в личное пространство и заранее смирился с тем, что сам окажется в чужом.
– Моя мать говорила, что в чужой монастырь нехорошо лезть со своими правилами. Так что… – он отсалютовал ему бутылкой пива, – ты тоже расслабься. Я не собираюсь петь гимн. Во всяком случае, в твоем душе и без разрешения.
Рамлоу странно на него взглянул, а потом расхохотался до того заразительно, что Стив тоже невольно поддался веселью, хотя, если уж начистоту, поводов у него в последнее время было маловато.
– Ох, – отдышавшись, Брок откинулся на спинку дивана и утер воображаемые слезы. – Никогда бы не заподозрил у тебя наличие чувства юмора. За это надо выпить. Да! – завопил он, когда вратарь-фаворит взял сложный мяч. – Жопа, вперед! Прекрасный вечер, – тише заметил он. – На всю сотню.
Нью-Йоркцы выиграли, Стив помог Броку убрать последствия их вечернего пиршества, вынес мусор и устроился в мягком кресле у торшера со скетчбуком, чувствуя непривычное умиротворение. Брок, развалившись на диване, копался в своем ноутбуке, периодически улыбаясь – явно с кем-то переписывался, и Стив поймал себя на том, что не может рисовать ничего, кроме его улыбки.
***
– Эй, – сонный Брок с отпечатком подушки на лице выглянул из ванной, когда Стив вернулся с пробежки. – А ты ранняя пташка, да?
– Я тебя разбудил?
Брок выдавил на зубную щетку какую-то навороченную пасту непривычного черного цвета и ухмыльнулся.
– Не-а, меня сложно разбудить, особенно в субботу. Круассанов не купил случайно?
– У меня… – Стиву стало неловко, и он тут же рассердился на себя за это, потому что в сложившейся ситуации не было его вины.
– Черт, туплю. Прости. Я сейчас. В холодильнике должны быть яйца. А наличка в шкатулке на полке около твоего граммофона. Или патефона?
– Патефон – разновидность граммофона, чаще без трубы.
– Значит, граммофона.
– Я схожу за круассанами. Я потом верну…
– Ой, да. Не забудь вычесть бабки за те, что съем я. С шоколадом. Кофе не бери, у меня машина.
– Хорошо, – Стив оглядел Брока с ног до головы, стараясь не слишком задерживаться на волосатой груди, тщательно проработанных ногах и натянутом спереди белье, скорее подчеркивающем, чем скрывающим солидный стояк. – С шоколадом.
Стив взял из шкатулки стодолларовую купюру, подхватил ключи со столика в прихожей и снова вышел на улицу. Утро было чудесным – он отлично выспался на нереально твердом, но удобном матрасе под невесомым и теплым одеялом. От белья пахло каким-то парфюмом, оно было чистым, мягким и… черным. Стив никогда не видел полностью черного белья, но это не помешало ему моментально уснуть и всю ночь не видеть кошмаров.
У Брока было тепло. Его дом имел частную отопительную станцию, и Брок, видимо, плевать хотел на счета, потому что, стоило температуре в комнате опуститься до девятнадцати по цельсию, как он включил отопление. “Я теплолюбивый, – хмыкнул он в ответ на вопросительный взгляд Стива, – все, что ниже двадцати одного градуса – не для меня. Могу переносить, но не хочу”.
Сам Стив привык к сквозняку, тянущему по полу, к тому, что отопление – это для зимы, и то если повезет. В сентябре он не включал его никогда. Ему и в голову такое не приходило.
Круассаны продавались в булочной на углу. Красивая молодая девушка оглядела его с ног до головы, кокетливо прикусила губу и добавила от себя небольшую булочку с кремом, завернутую в отдельный бумажный пакет, на котором был написан номер телефона.
– О, – дернул бровями Брок, – Люси. Как она тебе?
– Дамочка из кондитерской?
– Блондинка, вся в кудряшках. Сосет богически.
– Брок.
– Ладно, понял, о леди хорошо или ничего. Так я и о хорошем. Говорю же – в рот берет с полной самоотдачей.
– Не заинтересован, – немного резче, чем собирался, ответил Стив.
– Ха, – Брок откусил сразу половину круассана и нажал кнопку на кофемашине, предварительно опустив хоботок трубки в пакет с молоком, а Стив вдруг подумал, что хорошо, что тот успел одеться, пока его не было. – Я ж и не предлагаю. С этим она справляется без меня. Так, – он заглянул в холодильник, – ветчина, яйца, немного бекона… шоколадный топпинг-то у меня откуда? А, вспомнил, но не расскажу – еле из шерсти его тогда выполоскал, ну нафиг игры с едой в постели. Суперсолдатский омлет из дюжины яиц, на беконе? Или… – он порылся в шкафу рядом с холодильником, – французские вафли? Топпинг пригодится и мороженое тоже.
– И то, и то, – Стив проголодался, и раз уж он все равно твердо решил вернуть Броку деньги, то голодать не видел смысла.
– Вау, – присвистнул Брок. – Люблю мужиков с хорошим аппетитом. Тогда яичница на тебе, а я займусь вафлями.
Стив так вкусно не завтракал с тех пор… с войны. Там Говард умудрялся жить на широкую ногу даже за линией фронта, и Стива иногда вовлекало в водоворот роскоши, который тот вечно устраивал вокруг своей сиятельной и гениальной персоны. Тони, может, и был гениальнее отца, но в вопросах вкуса к жизни сильно от него отставал. Наверное, потому, что выросшие в достатке обычно не умеют радоваться простым вещам вроде толстых вкусных золотистых вафель, обильно политых маслом, взбитыми сливками и чертовым топпингом, потеки которого Стив старался не представлять на Броке.
– М-м-м, – простонал тот. – Сто лет не ел вафель, для себя одного лень.
– А для тех, кто купил топпинг?
Брок облизал губы и откинулся на стуле, сыто погладив себя по животу.
– Еще чего. Не люблю совместные завтраки. Вообще утра. Неловкость, попытки вспомнить имя и не загнуться от тошноты. Ну нафиг.
Стив отвел взгляд от его перепачканных маслом губ и подумал, что это странно – провести ночь с кем-то совсем чужим и на утро не иметь возможности спокойно позавтракать вместо того, чтобы выдумывать, как выпроводить любовника. Или любовницу.
– Мне не понять, – мирно заметил он, и Брок пристально на него взглянул, без обычной усмешки.
– Мне без разницы, Роджерс. Без обид, но не все настолько высокоморальны, чтобы ждать всю жизнь одну-единственную и заняться с ней любовью в первую брачную ночь при свете свечей, подарив друг другу невинность.
– Речь не о морали, – спокойно ответил Стив. – А об элементарном комфорте. Внутри.
Брок отложил вафлю и скрестил руки на груди.
– Испытывать желание заниматься сексом – это нормально, Стив.
– Знаешь, – Стив пытался подобрать слова, гадая, почему хочет объясниться, – я не… не осуждаю. Люди отчего-то странно воспринимают меня, считая, что я не человек в обычном смысле этого слова.
– Да? Может, это потому, что ты безупречен? Все эти твои плакатные позы, непримиримость во взгляде, несгибаемость, неумение отступать – не очень-то… человеческие качества. Как и твоя вера в лучшее, в любовь до гроба и…
– Я обычный, – с усилием ответил Стив. – В мое время было полно таких ребят, сейчас считающихся ископаемыми, какими-то инопланетянами.
– Ерунда. Сейчас тоже полно хороших парней. Может, менее наивных, конечно. Проблема в том, что я к ним не отношусь.
– Разговор свернул куда-то не туда, – попытался улыбнуться Стив. – Я просто не хочу, чтобы ты смотрел на меня, а видел мой щит.
– Если бы я видел только твой щит, мне бы и в голову не пришло вчера заводить с тобой разговор. У идеального Кэпа не может быть проблем. Он давным-давно разобрался с современными технологиями, въехал в современную действительность, выучил китайский и научился лечить геморрой рукоположением.
– Руко – чем?
– То есть все остальное возражений не вызывает? – ухмыльнулся Брок, принимаясь собирать посуду и совать ее в посудомойку.
– Я действительно разобрался в действительности, но ровно настолько, чтобы научиться платить картой и пользоваться интернетом, не задаваясь вопросом, как это работает. Китайский я понимаю, но говорю плохо. И с действительностью тоже не все гладко. Но вафли очень вкусные. Спасибо.
– На здоровье. Я сейчас на тренировку – сжигать нажранное. Ключи у тебя есть, деньги на бензин в шкатулке, если встретишь любовь всей жизни, повесь на ручку двери галстук. У тебя есть галстук, Роджерс?
– Что? Какой галстук?
– Все время забываю, что студентом ты не был. Когда в комнате живет трое парней и один из них привел девчонку, чтобы, ну, знаешь, заняться сексом-не-обязательно-по-любви, он вешает на ручку галстук, мол, погуляйте, парни, занято.
– Я бы не…
– Я пошутил. Конечно, ты не. Я просто пошутил, окей?
– Окей, – вздохнул Стив. Давно пора было привыкнуть к тому, как просто в этом веке люди относятся ко всему, даже к возможности прийти в собственный дом и, обнаружив на ручке двери галстук, “пойти погулять”. – Когда ты вернешься?
Брок запихнул последнюю тарелку поверх всех остальных (Стив отчего-то подумал, что так нельзя, но промолчал) и оглянулся через плечо.
– Не знаю. К четырем? Ну, если, сам понимаешь, не случится ничего приятного. Или не очень.
Стив погадал, имеет ли Брок в виду случайный секс с кем-то вроде той блондинки из булочной или у него паранойя, но кивнул.
– Я прогуляюсь. Если тебе нужно, ну… знаешь, чтобы дома никого не было…
Брок повернулся к нему и картинно закатил глаза.
– Ну да, отели и сортиры все вдруг закроются. Я буду к четырем. Приготовим паэлью. Ты как насчет испанской кухни?
– Если это не бычьи яйца…
– Боже, Кэп сказал “яйца”, – Брок демонстративно закрыл глаза ладонью и рассмеялся. Он очень заразительно это делал, потому Стив тоже улыбнулся. – Нет. Это рис, шафран, овощи, курица или морепродукты. Готовится в сковороде. Я тебя научу.
– Спасибо, – искренне ответил Стив. – К четырем.
– Заметано. Деньги не забудь, а то буду искать тебя с собаками по всему городу.
Он через минуту снова появился на пороге кухни с небольшой сумкой.
– Или хочешь со мной?
– Нет, – после коротких раздумий ответил Стив. – Но спасибо.
– Было бы за что. Бывай.
Он ушел, а Стив со вздохом втянул едва заметный запах его туалетной воды и поднялся, сладко потягиваясь. У него был незаконченный набросок смеющегося Брока. Это было странно – он уже забыл, когда карандаш буквально жег руки, требуя приложить его к бумаге и рисовать. А рисовался только Брок.
Очнулся он только на пятом наброске. На часах была половина четвертого, и Стив отчего-то ощутил себя бездельником и домоседом, потому что хотя и любил оставаться в четырех стенах у полного холодильника, редко себе это позволял. Ну, или обстоятельства складывались не в его пользу.
А у Брока дома ему нравилось. Тепло, спокойно, уютно. Кресло удобное и свет падает как нужно. Это было странно, но на шумную улицу совершенно не хотелось, и Стив, выпив чаю с горой бутербродов, снова взялся за карандаш, чтобы очнуться уже от звука открываемой двери. Зашуршали пакеты, и Стиву показалось, что это самый домашний звук, который ему доводилось слышать. Когда-то, так же шурша нехитрыми покупками, домой возвращалась мать, а потом Баки.
– Есть кто живой? – крикнул из прихожей Брок, и Стив вышел к нему как был – в тренировочных штанах и с грязными от грифеля пальцами. – Отнеси на кухню, будь человеком, я заездился до состояния вареного картофеля.
Стив молча забрал у него пакеты и принялся раскладывать их содержимое, периодически спрашивая у Брока, что куда. Они перекрикивались через гостиную, потом через шорох воды в душе (дверь Брок не закрыл) а потом убавили громкость, потому что Брок пришел на кухню. В одних коротких шортах и с полотенцем на шее. С мокрых растрепанных волос капала вода. Без идеальной укладки тот показался Стиву смешным и домашним, и он оборвал эту мысль, мимоходом удивляясь, как быстро стал считать своим совершенно чужого человека.
– Кофе? – спросил Стив, и Брок, окинув его странным взглядом, кивнул. – Я могу и сам приготовить. Под твоим чутким руководством, конечно.
– Я сейчас, – Брок жадно глотнул кофе и, высунув язык, принялся махать на него ладонью.
– Не спеши. Обжегся?
– Ага. Поцелуешь?
Стив замер, не донеся сковородку до плиты, пытаясь обнаружить в голове хоть одну мысль, чтобы как-то ответить, желательно сведя все к шутке, но Брок, видимо, сообразив, что и кому он сказал, втянул язык и прикрыл глаза ладонью.
– Прости, – после неловкой паузы произнес он. – Ты так… хорошо смотришься на моей кухне, что я зарываюсь, забывая, как ты тут оказался. Проехали?
Стив, так и не найдя слов, просто молча кивнул и включил возмутительно плоскую черную стеклянную плиту. Перед глазами стояли губы Брока, которые Стив сегодня столько раз нарисовал, что, казалось, знал их лучше, чем если бы они действительно… были любовниками?
Стив никогда всерьез не задумывался о том, чтобы вступить в связь с мужчиной. Говард, когда они оставались наедине, иногда вдруг оказывался слишком близко, смотрел пристально, так, что до костей пробирало, но Стив всегда списывал это на чисто научный интерес Пигмалиона к Галатее. Но и тогда от этих взглядов, от двусмысленных шуточек, которых у Говарда был, казалось, миллион на все случаи жизни, Стива окатывало изнутри сладким ужасом, как перед мертвой петлей на русских горках. Он знал, что ничего не будет, даже если Говард что-то такое и имел в виду в силу своей развращенности. Теперь же секс с мужчиной был вариантом нормы. В этом быстром, ярком времени все жадно тянулись ко всем, все равно оставаясь одинокими. Это было странно, но Стив принял реалии новой жизни, как краевые условия своего уравнения, и учился в них существовать.
– Дай я, – мягко попросил Брок, которого Стив, задумавшись, подпустил со спины. – Смотри. Масло. Лучше оливковое…
Он стоял так близко, что Стив чувствовал запахи его шампуня и кондиционера для белья. Смотрел, почти не слушая, как тот закуривает, врубая вытяжку, перекатывает сигарету во рту, как щурит один глаз, чтобы его не выедал дым, и нарезает, растирает, крутит мельничку со специями, замачивает рис, продолжая говорить, как двигаются его темные мягкие губы, сжимая фильтр сигареты, а в уголках глаз собираются морщинки. Он замер, наверняка глупо приоткрыв рот, и смотрел, смотрел, как жена Лота на оставленный позади город.
Влажные волосы Брока завивались крупными кольцами, смолянисто-черными, тяжелыми, за ухом красовалась крупная родинка, на плечах подсыхали прозрачные капли воды, и Стиву вдруг захотелось собрать их губами, попробовать кожу на вкус.
