сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Застонав, Стив подмял под себя подушку и несколько раз толкнулся в нее бедрами. Это выглядело настолько горячо, что у Брока перед глазами потемнело от накатившего возбуждения. Он, склонившись, коснулся губами солоноватой шеи и жадно вдохнул запах его кожи. Господи, неужели он дождался? Но надо было собрать оставшиеся крупицы выдержки и устоять. Все должно быть не так. То состояние, до которого довел себя Стив, называлось любовной горячкой, и было своего рода защитным механизмом, затруднявшим отказ от установления связи до невозможности.
Будто кто-то еще собирался отказываться.
– Ч-ш-ш, парень, все хорошо, – Брок прихватил зубами влажную кожу и зажмурился, сдерживая стон.
– Брок, – хрипло выдохнул Стив, приподнимая бедра, – господи…
– Я тоже здесь. Я все для тебя сделаю, только когда ты будешь в сознании.
Он перевел взгляд на Баки. Тот жадно смотрел на Стива горящими глазами, тянулся к нему, но будто не смел коснуться.
– Эй, – позвал его Брок, – сосредоточься. Если и ты уплывешь, я за себя не отвечаю. Буду трахать вас обоих, пока не оклемаетесь. Не то, чего бы мне хотелось.
– Типа ты не хочешь, – хрипло выговорил Баки. – И кто теперь лжет?
Брок не стал оспаривать очевидное. Обхватив Стива поперек груди, он прижал его к себе спиной и зажмурился, переживая лучший момент в жизни: ощущение горячего тела в объятиях, запах возбуждения, желание, от которого срывало крышу.
– Отсоси ему, – хрипло приказал Брок.
Баки облизнул покрасневшие губы, безумно посмотрел на него, а потом на Стива и, наконец, застонал: хрипло, отчаянно, будто и не надеялся уже, что ему позволят.
– Какой же ты дурак, Баки Барнс, – проворчал Брок.
Баки не ответил. Стянув со Стива белье, он провел рукой по всей длине его члена и, устроившись удобнее, вобрал его в рот, блаженно прикрыв глаза. Стив вжался голой задницей Броку в пах, и тому пришлось собрать все силы, чтобы остаться хоть отчасти вменяемым. И это он был почти одет, только свитер снял, оставив футболку и домашние штаны.
Баки жадно сосал, заставляя Стива бездумно подаваться ему навстречу и издавать при этом такие стоны, что Брок быстро дошел до самого последнего предела. Единственное, что он мог себе позволить – это целовать влажную шею Стива и гладить его живот. Но потом этого стало мало, воздух в прохладной комнате накалился до предела и вспыхнул. Когда Стив, хрипло застонав, проехался задницей особенно удачно, Брок запустил пальцы в волосы Баки, притягивая его ближе, и вжался в великолепную, твердую задницу, кончая в штаны, как какой-то подросток.
Баки стонал, быстро доводя себя до разрядки, и одновременно вылизывал все, до чего мог дотянуться: живот Стива, его яйца, медленно опадающий член, но когда он обхватил губами пальцы Брока и обвел их языком, а потом всосал глубже, кончая, Брок понял: все будет хорошо. Все уже лучше, чем когда-либо было в его жизни.
Уложив успокоившегося Стива удобнее, он тяжело поднялся, кинул Баки полотенце и, пошатываясь, пошел в ванную. Ему надо было привести себя в порядок и попытаться как-то пережить потрясение, силу которого его мозг, затуманенный желанием и удовольствием, отказывался пока осознавать.
Горячий душ привел его в чувство. Вытершись и натянув халат, Брок уже смог пройти мимо кровати к шкафу, а не завалиться на нее, обкладываясь любовниками, одержимый одним-единственным желанием: трахаться, пока не потеряет сознание. Одевшись, он вышел на кухню, отметив, что Баки принялся за еду, а Стив спокойно спал, уткнувшись ему в бок. На душе потеплело, будто это была самая домашняя картина, что он видел в своей жизни.
Откупорив термос, в который он вылил оставшийся в казанке глинтвейн, он сделал из него щедрый глоток и зажмурился от удовольствия. Вспомнив, как не хотел утром выбираться из кровати, мучимый черной тоской и желанием лечь и сдохнуть, он усмехнулся. Приходилось признать, что за последний час все перевернулось с ног на голову. Или, наоборот, стало так, как должно было быть?
За спиной послышался шорох. Обернувшись, Брок увидел, как Баки пристраивает опустевший поднос на стол, а потом, ухмыльнувшись, прижимается сзади, касается губами шеи, будто только осознав, что это можно.
– Спасибо, – хрипло сказал он. – Я бы не хотел, чтобы Стив… ну, в таком состоянии.
– Лишился девственности, – подсказал Брок. – Да еще и не с тобой.
– Это ему решать, – возразил Баки. – Но тогда, раньше, он говорил мне, что хочет… по-правильному.
– А сейчас?
– Месяц назад мы собирались добить контракт и вернуться зимовать в Нью-Йорк. Вместе.
– Вы из Яблока?
– Да. Бруклин.
– Странно тогда, что мы не встретились раньше. Я из Ист Виллидж. Правда, бывал там пару месяцев в году в общей сложности.
– Служил?
– Да. Где только не.
– Мы тоже служили. Не вместе, конечно, но и я, и Стив в прошлом – контрактники.
– Хочешь глинтвейна?
– Хочу трахаться.
– Одно другому не мешает, – ухмыльнувшись, Брок налил ему щедрую порцию в свою термокружку и, не глядя, протянул.
Баки разжал объятия и принял подношение.
– Вкусно. А ты неплохо устроился, я думал у тебя сторожка, а тут целый коттедж.
– Я сам перестраивал. Материалы вертушкой возили.
– Да ты на все руки мастер, – Баки жарко выдохнул ему в шею, и Брока повело моментально. – С качественной еблей справишься?
– Пожестче? – усмехнувшись, спросил Брок, удивляясь тому, как звучит его голос.
– По ходу разберемся, – вернув на стол опустевшую кружку, Баки скользнул ладонью ему по животу, задирая свитер, а потом, оттянув белье и брюки, ниже, сжимая яйца в горсть.
– Солидно, – хмыкнул он, прикусывая шею. – Все как я люблю.
– В душ, – приказал Брок. – Хочу тебя вылизать.
Баки, прикусив на прощание шею, вжался ему в задницу членом и вышел. Брок, давая ему время, перемыл посуду, стараясь не обращать внимания на то, как тяжело кровь стучит в висках и паху, как сложно ему концентрироваться на самых простых вещах. Потому что все мысли уже там, в спальне.
Баки лежал на животе, сдвинув спящего Стива к самой стене. На нем не было ни нитки, и у Брока в голове помутилось от вида крепкой задницы, длинных ног и широченных плеч. Это все – его. По праву.
– Резинок нет, – хрипло выговорил Брок, стягивая свитер. – Только смазка. Мне тут в лесу ни к чему, сам понимаешь.
– Я чист. Мне тоже было не до того. Стив у нас вообще… не по этой части. Был, – отозвался Баки, оглянувшись через плечо. – Но если ты…
– Нет. Все в порядке. Лежи.
Брок разделся и улегся рядом, медленно провел ладонью вдоль спины, с силой огладил ягодицы и коснулся губами плеча. Хотелось всего. Медленно, с чувством. Хотелось трахать его, награждая себя за долгое ожидание, за терпение и психологическую устойчивость.
Баки был горячим, гладким и податливым. Брок, толкнув его в плечо, развернул к себе лицом и поцеловал. У Баки был вкус глинтвейна и немного – табака. Он целовался с явным знанием дела, прижимаясь всем телом и вклинивая колено между ног. Возбуждение, до этого почти невыносимое, накрыло с головой, и Брок понял, что сейчас сорвется. Сорвется так, как не срывался никогда и ни с кем, и порадовался, что это не Стив, которого надо было беречь.
– Вставь мне, – прохрипел Баки, – трахни меня.
Нашарив под подушкой тюбик смазки, Брок подмял его под себя, приласкал член и, выдавив смазку на пальцы, надавил ниже.
– Не растягивай. Мы со Стивом… были довольно… активны вчера.
Брок не стал с ним спорить. Щедро плеснул смазки и толкнулся внутрь. Наверное, он рычал, как зверь в период гона – он не помнил. Он вбивался, ловя всем телом горячий, страстный отклик, не помня себя и не осознавая вообще ничего, кроме острого удовольствия, терпкого запаха смуглой шеи и сильных рук, сжимающих его задницу.
– В меня, – хрипло приказал Баки, охватывая свой член, и Брок кончил так, что, кажется, ненадолго вырубился.
А потом перевернул любовника на живот, развел в стороны крепкие ягодицы и прижался губами к приоткрытому, чуть покрасневшему входу, жадно вылизывая его там, наслаждаясь сдавленными стонами и готовностью, с которой тот подавался навстречу.
Стив беспокойно пошевелился, а потом открыл чуть затуманенные со сна, но вполне разумные глаза.
– Бак? – спросил он хрипло, в его голосе отчетливо было слышно возмущение. – Что ты…
– Дурацкий… вопрос, – простонал Баки в ответ. – Трахаюсь.
– Я что-то не понял, – с холодком произнес Стив, складывая руки на груди, и Брок вдруг увидел происходящее его глазами: проснулся в незнакомом месте, а твой любовник с удовольствием подставляет зад непонятно кому. Прямо у тебя перед носом.
Поэтому, как ему ни хотелось продолжить начатое, он утер рот и с ухмылкой сел, ища глазами полотенце. То нашлось на тумбочке у кровати, и Брок потянулся за ним, улегшись на блаженно застонавшего Баки.
– Представляться повторно несколько глупо, – заметил он, вытирая Баки, который разлегся с самым довольным видом и шевелиться, похоже, не собирался. – Имя напомнить?
– Брок, – пораженно выдохнул Стив и уставился на свою метку. – Мы…
– Да. Мы пара. Ну, то есть тройка, – он хлопнул Баки по заднице, заставляя его подвинуться, и улегся с краю, радуясь, что когда-то пожадничал и от безделья соорудил себе кровать просто королевских размеров, думая, что будет спать на ней один всю оставшуюся жизнь и, наконец, в ней же и помрет. И дай бог, если его обнаружат не через месяц или следующей весной.
– Баки, – с осуждением произнес Стив, и тот, рассмеявшись, потянул его к себе, чтобы поцеловать.
– Да. Прости. Ты был прав, а я – эгоистичный мудак.
– Я тебе ничего не говорил, – Стив снова посмотрел на свою метку и, наконец, спросил, обращаясь к Броку: – Что случилось? Мы упали вам на голову?
– Во-первых, «ты» логичнее, – он протянул Стиву термокружку с глинтвейном, – можем выпить на брудершафт для верности, если хочешь. А во-вторых, ты мог если не умереть, то сильно пострадать. Метка была в ужасном состоянии.
Стив посмотрел на Баки, и у того стал до смешного виноватый вид.
– Я же не знал. Правда, Стив, ты вообще собирался мне что-то говорить?
– А ты был готов слушать?
– Нет, блядь, я бы оставил тебя подыхать. «Так не доставайся ж ты никому» и все такое прочее! – возмутился Баки.
– Я уже раз потерял тебя. Не хотел вынуждать.
– И в результате отключился от любовной горячки прямо посреди того пиздеца, что творился в лесу.
– Язык, Баки.
– Мечтаю тебе в зад засунуть, говорил же, – Баки ухмыльнулся, а Стив, опустив взгляд, смутился, но ненадолго, когда он снова взглянул на Баки, от смущения не было и следа. Он смотрел пристально и тяжело, а Брок, который старался не вмешиваться, снова осознал, что совершенно не знает этих двоих. Стивом можно было камни колоть – твердости хватит. – Прости, – Баки подался к нему, обнял за плечи и поцеловал в шею. – Ты же знаешь, как я тебя… как я тебя люблю, – договорил он, кинув быстрый взгляд на Брока. – Прости, я должен был заметить, что тебе плохо. Я ревнивый мудак.
Стив, вздохнув, обнял в ответ и поверх его плеча изучающее посмотрел на Брока.
– Так мы уже закрепили связь? – спросил он, поглаживая Баки по спине, как большого кота.
– Нет, – ответил Брок, – хотя соблазн был, – он усмехнулся и пощекотал Баки пятку, от чего тот смешно дернул ногой – действительно ревнивый. – Любовная горячка оттого так и называется. Но связь со мной вы оба признали, – он вытянул руки, открывая темные, но не воспаленные метки.
Стив чуть порозовел, но моментально справился с собой.
– Спасибо, – произнес он, не отводя взгляда каких-то совершенно невозможных голубых глаз. – Вы… Ты имел полное право не принимать нас.
– Я похож на идиота? – в лоб спросил Брок. – Или на самоубийцу?
– Мы обидели тебя.
Брок криво усмехнулся. Обидели. Чуть сами не сдохли и его не угробили.
– В этом прелесть чисто мужского союза – обиды остаются за его пределами. Я ж не баба ломаться.
Стив выпустил Баки и потер свою метку.
– Я когда-то верил, что встречу девушку, – задумчиво признался он. – До метки. Но потом понял, что девушка, при встрече говорящая «Здрасьте», вряд ли сможет меня заинтересовать.
– Ну, извини, что разочаровал, – рассмеялся Брок, – и иди уже сюда, я хочу свою награду за выдержку и терпение. Когда ты в горячке прижимался ко мне своим голым задом, я едва богу душу не отдал от желания тебя трахнуть.
Стив вспыхнул, как маков цвет, но одним коротким броском оказался сверху, прижимая всей тяжестью к постели.
– А если это я хочу тебя… поиметь? – спокойно спросил он, глядя на губы Брока.
– Ничего не буду иметь против, но вынужден предупредить – давать в жопу в пятьдесят совсем не то, что в семнадцать или даже в тридцать, особенно не имея за плечами богатой практики. Так что тебе придется постараться, чтобы мне понравилось. Очень постараться.
– Я сделаю все от меня зависящее, – пообещал Стив. – И даже больше.
– Я помогу, – Баки пристроился сбоку и принялся целовать в шею, в плечо, пока Стив коснулся губ Брока. Сначала нежно, а потом неожиданно властно, голодно, и тут же обхватил ладонью член. Брок застонал ему в рот, раздвигая колени, стараясь засунуть подальше воспоминания о своем единственном разе в относительно пассивной роли. Об ужасном трахе по пьяни, о котором он очень, очень старался забыть, но так и не смог.
Забыть, как отчего-то ждал к себе внимания и терпения, а наутро ощутил только отвращение, брезгливость и растянутость, щедро приправленную отголосками ночной боли. Как потом блевал и клялся завязать с экспериментами. Ему было двадцать, и он был идиотом.
Теперь ему пятьдесят, для экспериментов поздновато, но с кем, если не с ними? С теми, кого он так ждал?
– Я буду стараться, – прошептал Стив ему в шею. – Для тебя я сделаю все, я столько времени тебя ждал.
И он сделал. Они сделали. Ласкали в четыре руки, зажав между собой, целуя по очереди, слаженно, четко, будто всю жизнь только этим и занимались. Потом вылизывали с двух сторон. Баки при этом брал до самого горла, постанывая, прикрывая почти прозрачные глаза, а Стив кружил языком у входа, толкался внутрь, заставляя выше поднимать ягодицы и позорно скулить на какой-то немыслимой, высокой ноте. Слова, всю жизнь застревавшие в горле, будто прорвали в душе прочную плотину и лились, лились теперь бессвязным потоком просьб и признаний, выдавая самые низменные желания и самые светлые, затаенные ожидания, которые он предпочел бы оставить при себе.
Когда Стив вошел в него, перед глазами уже все плыло от возбуждения, от желания, от какого-то совершенно блядского желания быть натянутым, трахнутым, вылюбленным до дна, до немого крика с пересохших губ. Сердце частило, как сумасшедшее, обгоняя первые, очень осторожные толчки. Хотелось умереть на месте от переизбытка ощущений, когда, кажется – еще немного и тебя просто разорвет.
Брок не помнил ничего, кроме ослепляющего удовольствия, на краю которого он замер на короткое головокружительное мгновение, а потом ухнул в него, как с огромной высоты – вниз, вниз, до дна, до самого последнего предела.
Он кончился. Разбился на мелкие осколки и теперь заново складывался из них, перемешиваясь с любовниками, создавая себя заново, как цветную картинку в калейдоскопе.
Когда он с трудом пришел в себя, Стив прижимал его к себе и нежно касался губами щеки, скулы, лба, будто никак не мог поверить в его существование. Баки лениво целовал в плечо и поглаживал по бедру, и Брок впервые в жизни ощутил это – спокойную уверенность в том, что все будет хорошо. Что все самое страшное: пустые одинаковые дни, полные неизбывной тоскливой пустоты – остались в прошлом.
На столе в гостиной зашипела рация – реальный, большой мир давал о себе знать, и Брок, с трудом оторвавшись от любовников, тяжело поднялся.
– Вы кому-то сказали, что направляетесь ко мне? – спросил он.
– Да, – отозвался Баки, поднимая лохматую голову с подушки. – Сообщили на базу, что застряли, нам дали координаты твоей сторожки, как ближайшего жилья, сказали, пришлют вертушку, как только утихнет.
– Хоть на что-то ума хватило, – проворчал Брок, наклоняясь, чтобы поцеловать одного и второго. – Скажу, чтобы не торопились, я вас не съел и не закопал.
Баки, насмешливо фыркнул, глубже зарываясь в меховое одеяло, и заметил:
– Возвращайся. Холодно. И Стив все еще девственник.
– Подбрось дров в камин, – усмехнулся Брок, натягивая халат. – Или подожди, пока я вернусь. И с девственностью тоже… решим. Покормим только, – он насмешливо подмигнул расслабленному Стиву и вышел.
По рации из МЧС интересовались, добрались ли до мистера Рамлоу двое лесорубов с участков, находящихся в пределах его обходов. Брок подтвердил, назвал имена и фамилии, заверил, что додержит гостей до установления летной погоды и отключился.
