Текст книги "Чужой. Желанный. Мой (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Баки молча кивнул и поднял крупнокалиберную винтовку, целясь Локи в голову. Тот, казалось, ничего и никого не замечал. Скипетр, лишенный камня, был у него в правой руке. Стив, качаясь, подошел вплотную к «кокону» и подцепил негнущимися пальцами край плаща Вижна, по недосмотру оставшийся вне защищенного пространства. Едва уцепившись за прочную ткань, Стив дернул его на себя изо всех сил. Похоже, направление изнутри – наружу защищено не было, а потому их обоих откинуло к дальней стене. Видимо Камень, все еще украшавший лоб Вижна, исчез из фокуса, потому что Локи вдруг опустил руки и сумасшедше, яростно улыбнулся, глядя прямо на Стива.

– А, мидгардец, – протянул он. – Столп морали, порядочности и прочих мешающих жить ценностей. Отдай мне камень, и я сохраню твою жалкую жизнь.

Мысленно извинившись перед Вижном, Стив вытащил камень из специального крепления на лбу Вижна и убрал его в один из карманов на поясе формы.

– Возьми, – хрипло предложил он, тяжело поднимаясь на ноги.

Локи лениво отмахнулся от пули, выпущенной Баки ему в голову, и перешагнул контур своего кокона-убежища.

– Отдай добровольно. Камень не любит крови тех, кто касался его голыми руками.

– Локи, прекрати все это. Погибнут люди.

– Какое мне дело до жалких смертных? – Локи легко оттолкнул Баки, и тот проехался несколько метров по засыпанному каменной крошкой полу. Стив выше поднял кулаки, надеясь, что Тони все-таки разыщет Тора – единственного, кто может унять своего братца. – Впрочем, я знаю, до кого есть дело тебе, – он жестом фокусника будто сдернул плащ-невидимку со стоявшего рядом с ним мужчины. – Камень, который я все равно отберу у тебя, смертный, или жизнь твоего любовника?

– Брок, – позвал Стив, уже зная, что камень все равно не отдаст. – Брок!

Тот заторможено поднял голову, стараясь удобнее устроить выкрученные назад руки, но Локи провел ладонью над его головой, заставляя застонать. Видимая часть татуировки, покрывавшей спину, ослепительно вспыхнула, и Брок зарычал, сжимая зубы.

– Вот сука, – едва слышно выдохнул Баки, перетекая к Стиву, становясь с ним плечом к плечу.

– Ну так что? – Локи надавил острым концом посоха в яремную ямку Брока, и та моментально заполнилась кровью. – Камень, и он будет жить.

– Вместе, – выдохнул Стив, и они с Баки напали с обеих сторон, сдавливая Локи, как в тисках – между щитом и металлической рукой.

Брока оттолкнули подальше, и тот, перекатившись, встряхнулся и поднялся на ноги. Руки у него по-прежнему были скручены за спиной, но он с разбегу впечатался головой в живот Локи, а после произнес какое-то длинное слово, видимо, по-асгардски, и через мгновение толстая серебристая веревка, стягивавшая его руки, упала к ногам.

Брок подхватил небольшой круглый щит и с размаху впечатал его ребро в узкий стык между шлемом и доспехом Локи. Тот, захрипев, раскидал всех троих нападавших, как волк – борзых, но тут в небе громыхнуло, яркая ветвящаяся молния разорвала тучи, и в разбитое панорамное стекло влетел Тор во всем своем царском великолепии.

Он что-то пророкотал по-асгардски, и, повинуясь взмаху его руки, веревки, еще недавно оплетавшие предплечья Брока, кинулись к Локи и спеленали его, как окуклившуюся гусеницу. Отдышавшись, он хлопнул Стива по плечу.

– Друг Стивен? Как ты?

– Лучше всех, – он ощупал по очереди Баки и Брока, и если первый пережил процедуру стоически – явно привык за много лет – то Брок дернулся, будто его ударили, и покачнувшись, оперся о стену. Выглядел он ужасно: кожа на спине, там, где была татуировка, лопнула, кулаки были ссажены едва не до кости, а от виска к подбородку тянулся рваный шрам.

– Жив? – только и спросил Стив.

– Частично, – хрипло ответил Брок, а Локи, которому рот заткнуть не потрудились, расхохотался.

– Как мило, – пропел он. – Такая наивная забота. Такая поразительная слепота.

– Локи, – начал Тор. – Не начинай.

– Отчего же, брат мой? Последнее слово того, кто будет навечно пленен? – Локи усмехнулся. – Это закон.

Тор сложил руки на могучей груди и нахмурился.

– Говори, – разрешил он.

– О, я лишь хотел раскрыть глаза доблестному Капитану, – глаза Локи вспыхнули садистским торжеством. – Ведь он слеп. Даже жаль. Такие чувства, такая страсть к моему рабу. И все это – фальшивое, как улыбка блудницы на базарной площади. И его же и взяли, как блудницу, не спрашивая согласия. Заплатив сладкими речами и обещаниями. И он вспыхнул от этих речей, как факел.

– То, что творится в стенах моей спальни, не касается никого, – отрезал Стив, но Локи продолжил:

– О, меня касается напрямую, Капитан. Ведь это мой раб играл с тобой. С моего позволения оставлял дворец, чтобы усладить тебя. Он был хорош, да? Идеален. Ты, ты – желал его. Это было забавно. Это его кровь, подлитая в вино в первую ночь, так и бродит в тебе, заставляя терять голову. Ты будешь мучиться от невозможности удовлетворить эту потребность всю оставшуюся жизнь, потому что я отзываю его. В том, чтобы натягивать тебя, Капитан, нет больше необходимости. Ты сгоришь. Сгоришь от страсти, почернеешь, как дерево, подтачиваемое червем. Станешь несдержан, груб и в конце концов сойдешь с ума. Потому что привороты я делаю на века.

– Замолчи, Локи, – оборвал его Тор, который был мрачнее тучи, и по его взгляду Стив мог прочесть, что все сказанное – возможно. Хотя бы технически. – Не слушай его, друг Стивен, на то мой брат и бог Обмана, чтобы говорить такое.

– Спроси у своего любовника, – подначил Локи, – спроси у него, Капитан, правда ли то, что мы договаривались с ним накануне твоего визита, что он привяжет тебя к себе.

– Брок? – спросил Стив с надеждой, по лицу Брока понимая, что ее, надежды, и нет.

– Да, правда. Но, Стив…

– А правда ли, что я знал, что он ходит к тебе. Об этих его маленьких… самоволках, так, кажется, говорят у вас.

– Да, – хрипло отозвался Брок, – но…

– А теперь вспомни, – Локи облизал губы и жадно уставился на Стива, – вспомни, что чувствовал, пока его не было рядом. И привыкай. Так ты будешь чувствовать себя всегда. Всю свою долгую, жалкую жизнь, Капитан, ты будешь знать, что чувства – не настоящие.

– Ну, хватит, – Тор вздернул Локи на ноги, но тот вдруг легко, жадно прижался своими бедрами к его.

– Это ведь ты просил, брат мой. Настойчиво, жадно, всю ночь. Просил помочь другу Капитана избавиться от оков. Чем же ты недоволен теперь? Я сдержал слово. И даже доставил всем удовольствие. И тебе, – он лизнул шею Тора, и глаза у того затуманились, – и своему рабу, и даже Капитану. Так в чем моя вина?

– В том, что ты опять мир захватить пытался? – спросил молчавший до этого Баки, и это будто разбило какие-то чары: Тор резко схватил Локи за локоть, откуда-то появились Тони и Наташа, события понеслись с ужасающей скоростью.

Тора и Локи забрал Хеймдалль, Тони что-то вещал об очередном разгроме и миллионных убытках, Наташа присела около Вижна, и тот под прикосновениями ее ладоней вдруг очнулся, огляделся совсем по-человечески, устало прислонился к стене и потрогал пустой паз под камень у себя во лбу. А Стив смотрел Броку в глаза и видел в них горькую усмешку и вину.

– Стив! – Наташа все-таки докричалась до него. – Камень у тебя?

– Да, – Стив полез в карман и достал оттуда чертову штуку, из-за которой все это началось, подошел к Вижну и вложил камень в его раскрытую ладонь. – Пусть займет свое место, – просто сказал он.

– Спасибо, Капитан Роджерс, – начал Вижн. – Но, думаю, камню следует поискать другого хранителя.

– Нет, – устало ответил Стив. – Не спорь, пожалуйста, я совсем без сил, – он хлопнул Вижна по плечу и тяжело поднялся с корточек, опираясь на щит, и подошел к едва живому Броку. – Мне было хорошо с тобой, – хрипло признался он. – Как бы там ни было, я свои чувства к тебе считал настоящими. Я тебя… спасибо, Брок. Я не думал, что так бывает. Думал, не способен… обделен чем-то. И не ошибся, впрочем. Но теперь знаю, как бывает у нормальных людей.

– Стив, – позвал Брок. – Давай поговорим. Я объясню.

– Прости. Может, когда-нибудь…

Развернуться к нему спиной было едва ли не самым тяжелым, что Стиву доводилось делать. Сложнее было только остаться в поезде, а не спрыгнуть вслед за Баки в пропасть.

– Мелкий? – Баки как всегда оказался рядом, не задал ни единого вопроса, как-то организовал все: осмотр медиков, доставку домой, еду и сон без сотни звонков в течение трех суток.

Потом были отчеты, допросы, снова отчеты, разбор завалов, интервью прессе.

Каждый раз, выходя на люди, Стив будто натягивал на себя вместе с костюмом жесткий экзоскелет, заставлявший его ровно держать спину, двигаться, излучать силу и уверенность, которой так не хватало людям, оставшимся среди дымящихся развалин, но стоило двери их с Баки небольшой квартирки закрыться за ним, он разваливался на части.

Часами лежал, ощущая затылком твердое бедро Баки, прямо на полу, в пропыленной и порванной в нескольких местах форме, выдыхая в пожелтевший потолок дым и ощущая всепоглощающую, слепую благодарность Баки за молчание. Если бы ему пришлось еще говорить о том, что выжигало его изнутри, он бы развалился окончательно, и даже костюму Капитана Америки было не под силу собрать его в относительно единое целое.

– Надо поесть, – только и говорил Баки, а потом рывком поднимал его с пола и волок в душ, оставляя в покое только тогда, когда первые горячие струи касались расцвеченной синяками кожи.

Потом он впихивал в него еду, почти насильно, и так же волок в кровать, укрывал одеялом, заботливо убирал вторую подушку, от которой, несмотря на неоднократно смененную наволочку, по-прежнему пахло Броком.

Стив потом все равно вытаскивал ее из шкафа и, проклиная отраву в своей крови, утыкался в нее лицом, позволяя воспоминаниям обступить его.

Он не мог забыть. Потому что не хотел забывать.

Он знал, что Тор освободил Брока от магической клятвы, данной Локи, и разрешил остаться в Мидгарде, но где он, как устроился, Стив не знал. И не хотел знать. Убеждал себя, что не хочет, хотя все тело буквально выламывало от желания.

Он покорно ждал, пока окончательно рехнется, взяв с ухмыляющегося Баки обещание, что тот не допустит масштабных разрушений и человеческих жертв. Выходил курить (военная привычка вернулась удивительно легко, заставив еще раз подумать о том, что зло всегда живучее добра), долго вглядываясь в темное небо и вспоминая, как стоял так же, ощущая под босыми ногами холодный металл пожарной лестницы, и был счастлив.

Прошло уже три недели, а боль от разлуки, даже не от предательства, а от невозможности быть вместе, не стихала. Жажда день ото дня усиливалась от осознания: больше никогда.

– Стоишь, – Баки выбрался из квартиры и встал рядом.

– Стою, – хриплым от долгого молчания голосом отозвался Стив.

– Ты придурок, – вздохнул Баки.

– Я знаю, – отозвался Стив. – Только придурок мог ничего не заметить.

– О, мы говорим «об этом», – одними губами ухмыльнулся Баки. – Я все ждал, когда ты дозреешь.

– Я не дозрел. Я готов сейчас с четвертого этажа сигануть в пижамных штанах и пойти искать его. Зная, что…

– Что? – поторопил его Баки.

– Что все фальшивое.

– Ты придурок, – повторил Баки. – Но это от неопытности. Если бы ты пробовал стимуляторы, как я в юности, еще до сыворотки, то никогда бы не перепутал желания тела и свои собственные. От той же «шпанской мушки» никто не стал бы вздыхать при звездах. Под действием возбудителя ты бы проломил собой стены, нашел своего Брока и затрахал бы его до кровавых мозолей на члене.

– Локи залез мне в голову. Он… я знал, что не способен так потеряться в другом человеке.

– Со всеми это рано или поздно случается, Стив. Это называется затертым словом на букву «л».

– Локи…

– Господи, – Баки развернулся к нему лицом, оперся локтями о перила и запрокинул голову, будто просил у неба терпения. – Ты иногда удивляешь даже меня, а я каких глупостей только от тебя не слышал. Нельзя заставить любить, Стив. Свобода воли, слышал? Даже Всевышний, в которого мы верили в детстве, не может заставить людей испытывать любовь. Как к Нему, так и друг к другу. Неужели ты думаешь, что Локи может? Да ни одна религия мира не имела бы смысла, если бы все было так просто – опа! – и все друг друга любят, любят Бога. Войн нет, все счастливы. Запомни, – он посмотрел прямо на него, – тело можно заставить, я знаю, о чем говорю. Тело можно заставить делать что угодно. Разум можно изнасиловать. Почему, ты думаешь, меня обнуляли? Чтобы я не помнил всего того, что делало меня человеком. Ненавидеть можно заставить. И ничего не чувствовать. Но любить – нет.

Стив ошарашено смотрел на него, а потом длинно, с присвистом выдохнул.

– Бак.

– Я тебя тоже, – Баки прижал его голову к своему плечу и оттолкнул, взлохматив волосы. – Так что если все еще хочешь сигануть в пижамных штанах с четвертого этажа и ломануться босиком через весь город – не отказывай себе. Но на твоем месте я бы дождался завтра и порылся в базах ЩИТа. Наверняка твоего Брока восстановили в правах, учитывая его заслуги в нейтрализации угрозы в лице Локи. Найди его и выслушай для начала. Терпеть не могу, когда взрослые люди не могут поговорить.

– Спасибо, Бак.

– Обращайся. Я, в конце концов, твой отдельно живущий здравый смысл.

***

Стив долго стоял на крыльце довольно респектабельного дома и несколько раз даже брался за молоток в форме головы орла, чтобы постучать, но опускал руку. Орел смотрел с презрением. Стив и сам презирал себя за слабость. Человеческие отношения со всеми, кроме Баки, были для него чем-то сродни хождению по минному полю – никогда не знаешь, где рванет.

Дверь открылась сама.

– Не могу на это смотреть, – произнес Брок вместо приветствия. – Зайдешь?

Выглядел он помятым, небритым и с таким широкими темными кругами под глазами, будто не спал эти три недели вообще. Одет он был только в полосатые пижамные штаны и футболку, хотя было уже за полдень.

Стив молча переступил порог и прошел в полутемную гостиную: шторы на окнах были опущены, отчего в яркий солнечный день тут царил зеленоватый полумрак, как под водой.

– Я… – начал Стив, но передумал. – Прости меня, – решил начать с главного он.

Брок, хорошо видимый им в полумраке, удивленно вздернул брови, нервно провел ладонью по чуть отросшим волосам и невесело хмыкнул.

– Я-то думал, ты мне рожу пришел бить. Вообще-то, это я виноват. И мне нужно извиняться.

– Почему ты мне не сказал? – спросил Стив. – Что ничего никуда не подливал?

– Я знаю тебя… лет шесть? Ты не стал бы слушать. Пока до тебя самого не дойдет, бесполезно что-то объяснять.

Стив вспомнил стоическое молчание Баки и вынужден был согласиться: он – упрямый баран.

– Ты поднес мне кубок, но потом вдруг выплеснул вино из него на пол. И налил воды. Передумал?

Брок отошел к окну и молчал так долго, что Стив почти перестал ждать ответа.

– Я… глупо захотел по-настоящему. Чтобы ты пусть ненавидел, но от души. А тут ты ответил. Ну, или мне так показалось.

– Не показалось. Но когда Локи… в общем, у меня будто пелена с глаз упала. Я никогда ничего не чувствовал. Ни к кому, кроме Баки. Но с ним другое. Он будто я сам, только лучше. И тут меня накрыло. Я поверил Локи, потому что считал себя ущербным. Прости меня.

– Мне казалось, это я должен просить прощения. И если такое можно было простить, я бы так и сделал.

– И я бы простил. Не за Баки, конечно. Но вот за себя – да, – Стив подошел к нему со спины и уткнулся лбом в затылок. – Я не могу так больше. Приворот или нет, но я… к черту, а? Я хочу тебя. Хочу себе. Спать не могу, есть, думать, жить – ничего не могу.

– Я, как с бухлом завязал, тоже трое суток уже не сплю, – признался Брок, проводя неестественно горячей ладонью по бедру Стива. – Что ты такое, Роджерс? Как чума какая-то. Как увидел тебя тогда, в зале, когда Фьюри тебя привел, так и помешался будто. С катушек слетел. Все выебнуться пытался, чтобы ты меня заметил.

– Я ничего не замечал. И не заметил бы, прости. Людей за меня Баки видит. Я в этом полный идиот.

– Кто он тебе? Просто скажи мне сейчас.

– Я не смогу этого объяснить словами. Да ты и не поверишь.

– А ты попытайся, а? Мне нужно… чтобы понять.

– Если бы я хотел Баки… ну, физически, – Стив провел ладонью по животу Брока и едва не застонал, коснувшись горячей кожи, – то весь остальной мир потерял бы смысл. В нем бы не осталось ничего интересного, все сосредоточилось бы в одном-единственном человеке. Мы как… сиамские близнецы, сросшиеся душой. И я точно знаю, как так вышло. Мне было семь, и я так болел, что мать даже вызвала священника. Меня соборовали, мать поплакала, а потом пошла к соседям – денег занять, а Баки проскользнул в оставленную открытой дверь, сел у кровати и взял меня за руку. Он говорил о чем-то, я сейчас точно слов не помню, что-то об одной жизни на двоих, вместе, до самого конца. И что он не позволит мне издохнуть, потому что кто же тогда пойдет с ним на кладбище в ночь с субботы на воскресенье, разве я не помню, что Самайн? Разве мне на чертей посмотреть не охота? Я помню, как чувствовал: тоненькая ниточка моей жизни туго переплетается с его, толстой, как канат. Крепкой. Может, это было бредом, может, я сам убедил себя, ведь дети внушаемы. Но я не умер. Ни тогда, ни еще много раз после этого, потому что знал: он держит меня. А вот я его не удержал. Теперь думаю: если бы он действительно умер, меня не стало бы тоже. Я должен был понять. Искать. Я каждый день говорю ему спасибо за то, что он со мной. Не вслух, но он понимает. Наверное, со стороны это ненормально…

– Ненормально. Но, знаешь, я рад, что вы не настолько в симбиозе, чтобы еще и трахаться. У меня тогда не было бы ни единого шанса.

– Я бы все равно лег бы с тобой, чтобы спасти его. Я хочу, чтобы ты это понимал.

– Говорю же, – Брок развернулся к нему лицом и посмотрел чуть снизу вверх, – повезло мне, что он по девочкам. И что ты – нет, тоже повезло.

– Я вообще не по этому делу. Был.

– Хочу тебя, – выдохнул Брок, и у Стива от того, как он это произнес, что-то внутри перевернулось. – Блядские ётуны, я чуть не ебнулся за эти три недели.

– Если бы Баки меня не выпер, я бы с ума сошел, – Стив обхватил его лицо ладонями и нежно провел большими пальцами по скулам.

– Я его поблагодарю, – Брок лизнул его губы и прижался всем телом, – но, если можно, не сейчас.

Стив просто отпустил себя и будто упал с огромной высоты: в поцелуй, в жадную нежность, в отношения, в этого странного человека.

Он мял ладонями твердые мышцы, вслепую делая неуверенные, спутанные шаги к дивану, выворачиваясь из одежды, почти вырывая из тряпок Брока.

На спине по форме татуировки, казалось, был сплошной шрам-рубец. Фигурный такой, выпуклый.

– Боже, – произнес Стив, обводя пальцами очертания рун, навсегда оставшихся на теле Брока. – Боже мой.

– Зажило уже, – Брок, полностью раздетый, прижался ягодицами к его паху и вложил в руку тюбик. – Если ты мне не вставишь, я просто сдохну. Роджерс…

Стив, задыхаясь от мешанины самых разных чувств, просто накрыл его собой, проследил губами каждый рубец, вернулся к шее, чуть прикусил плечо.

Брок был горячим, и в этот раз без метафор и художественных преувеличений. Он отдавался так, будто собирался завтра умереть, сжимал в себе и выл в диванную подушку, а Стив целовал, целовал все, до чего мог дотянуться: изуродованное плечо, шею, пересохшие от стонов губы.

Он не смог бы оторваться сейчас от любовника, даже если бы мощный ураган снес крышу этого дома или читаури снова захватили бы Нью-Йорк. Он будто чувствовал в этот самый момент, как к их с Баки жизням присоединяется еще одна, вплетается в общий узор, добавляя в него красок, делая завершенным.

День и следующая ночь прошли, как дни и ночи до этого, которые им удавалось провести вместе. Они жадно соединялись везде, где могли найти точку опоры, пока не добрались до спальни.

Стив держал его. Держал так крепко, будто боялся, что это один из снов, и не мог поверить, что не нужно будет снова ехать в тот чертов лес, чтобы вернуть Брока его законному владельцу.

– Ты теперь мой, – бездумно шептал он между глубокими, почти нежными толчками, от которых Брок гибко прогибался в спине, принимая. – Мой.

– Твой. Кому я еще нахуй сдался. Я и нужен был… чтобы тебя… достать.

Стив раздвинул ладонями его ягодицы, жадно наблюдая, как Брок принимает его член, и понимая: получилось. Что бы там ни придумывал Локи, у него получилось. Достать. Потому что за Брока он готов голову свернуть, в том числе и самому Локи.

Утром Стив проснулся от того, что в окно спальни ярко светило солнце. Брок уютно навалился сверху, придавив всем своим немаленьким весом, а вот с кухни слышались характерные шорохи. Только характерны они были больше для их с Баки квартиры, это там было приятно проснуться от запаха крепкого кофе и жареного бекона.

– Ты живешь один? – спросил Стив, целуя Брока в висок.

– Нет. Мы, похоже, живем втроем.

– Втроем? – от голода Стив всегда плохо соображал, а потому растолкал Брока, надеясь добиться от него объяснений. Тот лениво открыл глаза и сыто усмехнулся.

– Ты, я и Барнс, который, похоже, сейчас разоряет мой холодильник.

– Завтрак! – заорал снизу Баки. – Давайте, поднимайтесь, Фьюри звонил. Там какой-то локальный пиздец случился, а до вас не дозвониться.

Брок со стоном засунул голову под подушку.

– Я снова делаю это, – приглушенно простонал он оттуда.

– Что?

– Снова ввязываюсь в дерьмо под названием ЩИТ. Просто чтобы видеть тебя и попытаться успеть, в случае чего.

– Теперь и я успею. В случае чего, – Стив поцеловал его в плечо и поднялся, пытаясь вспомнить, где остались его джинсы. По всему выходило, что в гостиной у дивана на первом этаже.

– В шкафу, – прочитал его мысли Брок. – Третья полка сверху, должны подойти.

Стив, улыбнувшись, натянул на голое тело найденные там штаны и, спускаясь вниз, думал о том, что, наконец, понял, о чем столько написано и сказано. Обнимая ухмыляющегося Баки, он решил, что понял, насколько разным может быть то чувство на букву «л», о котором он, может быть, когда-нибудь скажет Броку, как когда-то сказал Баки.

И тот поймет его. Поймет правильно.

Иначе и быть не может.

КОНЕЦ.