Текст книги "Geschenk (СИ)"

Автор книги: Traum von Katrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Потихоньку продвигаюсь в сторону спальни, так и атакуемый своими невесёлыми мыслями, вызванными словами отца. Он прав, как и всегда. Ей не место среди Змей, так почему же тогда в моей постели она смотрится, как родная? На тёмном покрывале светлые волосы рассыпаются, как золотая корона. И чем же не принцесса… Для меня – так уж точно. Маленькая и соблазнительная, излучающая ауру тепла, столь необходимого, что первоначальная идея самому устроиться на диване с треском подожжённого фитиля петарды покидает голову. Следом летит на стул мой скомканный свитер, но вот джинсы я предусмотрительно оставил – не стоит совсем уж испытывать свою выдержку, это хоть какая-то защита от неизбежного. Осторожно ложусь на вторую половину кровати, чтобы даже не касаться Бетти, но при этом ощущая её в паре десятков сантиметров от себя так остро, что все наши откровенные переписки последних трёх ночей мелькают перед глазами яркими всполохами.

… я прижмусь грудью к твоей спине, обниму и буду вести пальчиками по твоему торсу всё ниже и ниже…

… прекрати играть, детка, иначе получишь ещё один засос на свою шейку…

… не надейся, что я буду послушной девочкой…

… не надейся, что я позволю тебе чувствовать себя главной…

Зажмуриваюсь, стараясь дышать глубже. Её наивность и невинность – лишь внешнее, а вот внутри точно сидит коварная змейка, ничуть не менее ядовитая, чем моя. Бетти явно знала, как свести меня с ума, причём ей для этого не нужно было прилагать никаких усилий. Сложно поверить, что она до сих пор была одинока, но я понимал причины. Когда вместо школьных занятий и нормальной жизни подростка озадачена подработками в дешёвых кафешках, тут уж не до парней. Тем более с той трагедией, что пришлось пережить её семье, моментально заставившей повзрослеть. Она просто была морально старше всех своих ровесников, чьи переживания за отметки, тряпки и колледжи казались смешными, когда тупо негде взять денег на оплату аренды своего клоповника…

Что-то из этого нехотя и между строк рассказала сама Бетти, что-то я понял сам. Мне в своё время было проще: я учился по принципу «иногда появляться в школе», а мою домашку исправно строчила Топаз. Пока меня тренировали, как бойцовского пса, вынуждая драться на импровизированной «арене» в подвале бара. К принцу Змей были свои требования.

Два человека без детства и юности. Возможно, именно поэтому с ней было так приятно просто валяться перед телевизором и смотреть фильмы про Санту: мы оба слишком рано узнали, что чудес не бывает, а дядька в красном костюме просто актёр, у которого куча кредитов и собственных детишек, которых надо кормить. Но сейчас, глядя в потолок и чувствуя рядом дыхание Бетти, мне впервые казалось, что волшебство всё-таки есть. По-другому и не назовёшь это внезапное наваждение, нашу неожиданную встречу, ставшую судьбоносной.

– О чём задумался? – приглушённым голосом спросила вдруг она. Надо же, не заметил, что Бетти давно не спит. Я повернул к ней голову, встречая внимательный взгляд. Глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы различать её лицо.

– О том, что, похоже, чудеса случаются, – как обычно, честно ответил, тут же переводя скользкую тему, – Я тебя разбудил?

– Наверное, ты слишком громко скрипел мозгами, – улыбнулась она и придвинулась ближе, сокращая расстояние между нами до критически минимального, – Я скучала, – не обвиняюще, просто констатируя факт сорванного свидания.

– Прости, малышка. Были дела, – я приобнял Бетти за плечи, решительно прижимая к себе. Тепло её тела согревало до самого центра груди, а сладкий аромат от волос вновь закружил в водоворот навязчивых фантазий. Чёрт, я же дал себе обещание: быть терпеливым. Дать ей время. Не лететь вперёд разума, подчиняясь своим желанием, потому что я не имею права так поступать с ней.

Но все так старательно внушаемые себе «правильные» мысли медленно плавились вслед за её тонкими пальчиками, словно случайно прочертившими лёгкую дорожку из робких касаний по моему торсу. И зачем я только снял свитер… Прикрыв глаза от удовольствия, я старался лишь не вздрагивать, как пятнадцатилетний прыщавый мальчишка. Движение было невероятно нежным, становясь всё смелей, Бетти выводила какие-то узоры на моей коже, очерчивая пресс. Её голова лежала на моём плече, и лица я видеть не мог, но был уверен, что она улыбается.

– Жаль, что я в твои дела не вписываюсь, – с лёгким смешком выдохнула она, вызывая волну мурашек своим дыханием.

– Как раз ради тебя я завтра и уезжаю до самой ночи.

Бетти приподнялась на локте, напряжённо всматриваясь в моё лицо. Я абсолютно явственно ощутил её беспокойство – читать эту девочку мне не составляло никакого труда. Словно сам делил с ней каждую эмоцию, когда встречал этот сверкающий в полутьме взгляд. Сглотнув тягучую слюну чуть сжавшимся горлом, понимаю, что этот момент – первое откровение глаза в глаза, а не в глупых сообщениях. Впервые я сказал ей прямо, на что готов ради неё. Да, она не знает подтекста, но для меня это было настоящим шоком: признать вслух, что поеду завтра в логово зверей не ради банды, не ради отца, а ради девушки, которую знаю чуть меньше недели.

– Почему у меня чувство, что ты прощаешься? – она прикусила губу, переключая всё моё внимание.

– Потому что скоро ты будешь абсолютно свободна, и сможешь уехать из города, как того и хотела. Я не имею права держать тебя, как бы мне этого не хотелось, – раз уж говорим начистоту, то до последнего. Эта мысль не давала мне покоя: я считал Бетти своей с того поцелуя несколько дней назад, но что же думала она сама? По-прежнему рвётся бежать?

Она не ответила, лишь слабо улыбнулась и откинула назад волосы, обнажая шею. Что-то новое, смелое, мелькнуло в её глазах прежде, чем она перекинула ногу, садясь на меня верхом. Какое счастье, что на ней были джинсы – между нами два слоя плотной материи, и это то немногое, что способно заставить думать головой, а не нижней частью тела. Зато от следующего жеста я стиснул зубы от напряжения: её рука уверенно скользит от груди, в которой всё быстрей колотится в рёбра сердце, и вниз, приближаясь к уходящей за пояс дорожке волос. Слегка царапает ноготками, и воздух покидает лёгкие, а ладони сами обхватывают её стройные бёдра, сжимая непозволительно сильно.

– Если кому и можно держать меня в плену, то это тебе, Джагхед Джонс, – мурлыкающим тоном протянула Бетти, взрывая внутри шипящий фонтан из бескрайнего облегчения. Это не игра, не мимолётное влечение, она правда, что-то чувствует ко мне. Счастье затопляет вены, кровь превращается в плазму от слишком высокой температуры тел. Рывком приподнимаюсь, садясь на кровати, и притягиваю Бетти к себе, впиваясь в её губы поцелуем.

Ничего общего с теми робкими, полными сомнений касаниями последних дней: только открытая жажда друг друга, вырывающаяся на свободу. Сладость её вкуса пестрит на языке, а в висках стучат победные барабаны. Ничего не могу поделать со своим животным голодом, погружаясь всё глубже, до неприличия, но Бетти не сопротивляется и не останавливает это безумие, что придаёт мне смелости на следующий откровенный шаг.

Руки поднимаются к вороту её тонкой кофточки, нащупывают молнию застёжки и одним резким движением распахивают одежду. Какая лёгкая, практически символическая преграда – а не намеренно ли она надела именно это…? Чтобы дать мне эту возможность, чтобы я мог без тени сомнения спуститься рваными, влажными поцелуями к её выступающим ключицам, пробуя бархатистую кожу и упиваясь новым ощущением. Аромат ягод – понятия не имею, почему она всегда пахнет так сладко! – прописывается острым пером на самом уязвимом органе в груди, подчиняя себе каждый следующий удар пульса. Это не я её владелец, это она то единственное создание, которому хочется поклоняться, как языческий шаман своим наркотическим бредням. Пальчики Бетти вплетаются в мои волосы, приятно оттягивая пряди, словно поощряя на дальнейшие действия. Мои руки крепче сжимают её талию, а губы неизбежно приближаются к всё чаще вздымающейся груди в чёрном красивом кружеве.

Она точно это планировала, моя коварная девочка.

Её дыхание у меня над головой чуть хриплое, свистящее, когда я осторожно опускаю Бетти на кровать, нависая сверху. Освобождаю её от верхней части белья и болтающейся на плечах кофты, не торопиться теперь просто невозможно. Небольшая, аккуратная грудь молодой девушки, словно умоляющая о касаниях – слишком большой соблазн. Напряжение в джинсах и разумные доводы уже вовсю надрываются в голове, крича, что это слишком, но я отмахиваюсь от них максимально небрежно: чёрт, ещё минута, я только узнаю, насколько она чувствительна, только попробую совсем немного… Как съесть вишенку с шикарного торта, оставленного на праздник. Нельзя, но кому до этого есть дело?

Накрываю ртом ореолу соска, проходясь по нему языком, и Бетти выгибается мне навстречу со сдавленным стоном, вцепляясь ногтями в плечи. Звук рассыпается бриллиантовой сверкающей крошкой под рёбрами, и я сам едва сдерживаю рычание голодного зверя. Она не просто чувствительна, моя малышка как туго натянутая струнка, дрожащая от каждого касания. Не прерывая своих ласк, мягко сжимаю ладонью вторую грудь, краем уплывающего сознания отмечая, как идеально она вписалась в мою руку.

– Джаг… Джагги…

Чуть задыхаясь, она зовёт меня как-то совершенно иначе, как я никому не позволял называть себя, но ей можно всё. Я не спешу откликаться, выводя языком узоры в ложбинке груди и медленно поднимаясь за новым поцелуем её губ, таким отчаянным и страстным, что у меня не остаётся и малейших сомнений в том, что Бетти никто ещё не касался так, как сегодня она позволила мне. Она вжимается в меня так сильно, что контакт кожа к коже плавит нервы, превращая их в тягучую карамель. Чёрт возьми, как сильно я хочу её сейчас, что, кажется, взорвусь на пёстрое конфетти, если не окажусь внутри, если не почувствую того жара, что накаляет воздух между нами. Ещё мгновение, и я уже не остановлюсь ни за что на свете.

Слабый стон Бетти прямо в поцелуй заставляет вспомнить, что так быть не должно. Если я хочу большего, чем одна или несколько ночей, то надо заставить себя прекратить. Собирая по кускам крупицы воли, отрываюсь от её губ, едва дыша от возбуждения. Голос отказывается подчиняться, но Бетти выдыхает сама:

– Достаточно, да?

– Определённо, – сам опровергаю эти слова, не удержавшись от собственнического жеста: втягиваю в себя нежную кожу на изгибе тонкой шеи, оставляя своё клеймо. Бетти громко ахает, но не делает попыток меня остановить. Пусть пока не вся, но она уже моя.

– Боже, Джаг, пожалуйста! – мольба в её голосе всё-таки заставляет меня слегка отстраниться, вспомнив о своих обещаниях. Я должен заслужить её безоговорочное доверие прежде, чем идти дальше. Если бы она не была невинной, я бы, возможно, и плюнул на все условности. Но моя цель стать не просто её первым мужчиной, а единственным.

– Да, прости, – дышу глубже, пытаясь восстановить дыхание, – Ты просто сводишь меня с ума, малышка.

Она невесомо целует меня в скулу, словно извиняясь, но ей совершенно не за что. Я прекрасно понимаю, что ей нужно время, и не жалкая неделя. И готов ждать столько, сколько потребуется.

– Я хочу тебя, – вдруг шепчет она мне на ухо, вызывая дрожь своей неожиданной открытостью, – Очень. Просто должна быть уверена, что тебе нужно не только это.

– Глупышка, – легко целую её в носик, разряжая обстановку и вызывая тихий смех, – Ты и сама знаешь, что это не так. Давай договоримся: как только будешь готова, просто попроси.

– Хорошо.

Остаток ночи мы так и спали, прижавшись друг к другу (я всё-таки уговорил её надеть мою майку, чтобы не соблазняла меня зазря). Тесно переплетаясь ногами в так и не снятых джинсах и дыша одним воздухом на двоих. А утром я молча уехал, не став её будить и не имея ни малейшего понятия, когда снова смогу увидеть свою малышку. В надежде, что мой ход конём окажется выигрышным.

T*v*K

Это было кричаще смело, безрассудно и, абсолютно точно, продиктовано далеко не разумом. Высокий пожилой мужчина, чьё лицо избороздили морщины, расслабленно развалился за большим дубовым столом, сложив на него ноги. Его охрана кивком позволила мне приблизиться, и я положил перед ним свой презент в простой блестящей лаком деревянной коробке.

– Наградной Кольт Navy, с оригинальной гравировкой, – поясняю я на вопросительный взгляд, – Как подарок к нашему знакомству, мистер Венделл, – пришлось пожертвовать семейной реликвией Джонсов, доставшейся от какого-то прадеда. Но он всё равно служил отцу подставкой под пепельницу.

Выдерживаю на себе тяжёлый взгляд Эллиота, который со вздохом откидывает крышку коробки. Одобрительно кивает:

– Хм, даже с набором патронов и в идеальном состоянии. Что ж, ценю. Как говоришь, тебя зовут?

– Джагхед Джонс.

– Паренёк ЭфПи… – он задумчиво погладил пальцем рукоять револьвера, – Оставьте нас. У нас с этим мальчиком есть тема для разговора, – его указание тут же выполняют, и вся охрана удаляется из кабинета. Эллиот отодвигает ящик стола и достаёт пару толстых сигар, – Садись, Джонс. И почему я думаю, что речь пойдёт о неком Малахае, который задолжал мне кучу бабла?

– Интуиция у Вас отменная, – скрывая внутреннюю усмешку, я принимаю гостеприимное приглашение. Как же это оказалось до смешного просто: даже такие ублюдки любят получать подарки в канун Рождества…

Комментарий к Гроссмейстер

Осталась большая финальная глава и эпилог. Я надеюсь дописать до нового года, так что, буду рада вашим лучикам вдохновения, дорогие читатели!))))

========== Змеиный принц ==========

Однажды огни пёстрых гирлянд превращаются в обычные лампочки, сверкающая мишура в лишний мусор на полу, а живая ель только вызывает тяжкий вздох от необходимости собирать опавшие иголки. Свечи и игристые пузырьки в бокалах становятся просто источником пламени и дешёвым алкоголем. Одни и те же Рождественские фильмы по ТВ набивают оскомину, а не вызывают ностальгию. Это значит, что ты просто повзрослел. Что все символы праздника это только внешняя оболочка, за которой обязательно должно быть что-то большее. И когда поймёшь, что оно непременно есть, начинаешь относиться к Рождеству по-новому. Видеть самое главное. Поразительное единение всех окружающих тебя людей, охваченных одним духом, одними заботами. И самых близких, тех, с кем готов разделить Рождественскую ночь.

Вот, что важно в этот день: провести его с действительно дорогим тебе человеком.

Последние несколько лет мои праздники проходили по накатанной схеме. Уснуть как можно раньше, желательно, в наушниках, чтобы не слышать голосов из соседних квартир. Чтобы только не думать о том, как сестра сейчас ловит очередной глюк в своей обитой войлоком палате. А мать глушит неисчислимое количество виски, словно намереваясь основательно проспиртоваться, чтобы каждая клетка тела была в ауте. Не думать о завывающем ветре над могилой отца, не вспоминать, что семья Купер когда-то существовала, собираясь за праздничным столом.

И когда сегодня, за сутки до сочельника, Джагхед заявил, что у него большие планы на Рождество, непременно включающие меня, это была практически паника. Потому как я уже знала: мы оба знакомы с этим праздником не в самом приятном свете и оба ничерта не умеем его отмечать. Смотреть фильмы это одно, а вот представить принца Змей, украшающего елку, было по меньшей мере странно. Нет, даже смешно. Я прямо видела в своём воображении выражение его лица, когда он возьмёт в свои всегда кажущиеся чуть грубоватыми руки снежный шар: это как дать пятилетнему ребёнку считать тригинометрию. Но Джонс на то и Джонс, он всегда настроен решительно.

– Мы едем за этим чёртовым зелёным поленом, Беттс. Никаких возражений, – твёрдо заявил он, заявившись за мной на следующий день после своей таинственной поездки.

– Разве мне не опасно появляться в людных местах? – всё ещё одолевали меня страхи и сомнения, тут же убитые наповал искрами в дымчато-серых глазах:

– Ты со мной, малышка. Это во-первых. А во-вторых, Малахая и его прихлебателей скоро закатают в асфальт, и я точно не тот, кто будет этому препятствовать, – в выражении его лица мелькнуло что-то хищное, поистине змеиное. Моё любопытство разгоралось просто посекундно, с каждым шагом к машине Джагхеда. Что такого он смог предпринять, что придало ему столько уверенности?

В салоне было ещё тепло – похоже, двигатель даже не успел остыть. Последние сутки принц общался со мной лишь посредством редких сообщений, а вернулся домой уже среди ночи, но я всё равно дожидалась его обещанного предупреждения, что он в порядке. Так и не рассказал мне ничего, но теперь, впервые за долгое время оказавшись с ним в тесном пространстве и наедине, я собиралась выдавить правду.

– Итак? – я улыбнулась и окатила его максимально невинным взглядом из-под полуопущенных ресниц. Тонкие пальцы парня чуть дрогнули на ключе зажигания, ярко свидетельствуя о том, что путь я выбрала верный. Никогда бы не подумала, что так могу действовать на представителя противоположного пола, а уж тем более на кого-то вроде Джага. Всё происходящее между нами до сих пор казалось бредом. Да уж, сущий бред безоговорочно доверять человеку, с которым знакома неделю, сущий бред сейчас сидеть рядом с ним и думать только о том, какой чертовски приятный у него одеколон и как восхитительно небрежно легла на лоб чёрная кудряшка… И ещё больший бред: смотреть на эти руки и вспоминать, как дико возбуждающе ощущать их на себе, как хочется забыть про всё, что нас окружает, и просто отдаться в его власть полностью. Подарить себя? Смешно, потому как я и так уже его рождественский приз в лотерее судьбы.

– Что итак? – вздохнул Джаг, с явным усилием прерывая затянувшийся зрительный контакт и отворачиваясь к лобовому стеклу, – Если ты ждёшь доклад, то я не отчитываюсь даже перед отцом, – чуть пафосная фразочка вызвала мой нервный смешок.

– Я и не прошу отчёта, мне просто хочется знать, почему ты так уверен, что угроза со стороны Малахая осталась в прошлом, – пояснила, пока он не начал думать, будто я имею право на подобные вольности. Да, у нас было несколько поцелуев, да, между нами, определённо, существовало притяжение, которое глупо отрицать. Но я ни разу не слышала от него никаких слов о том, что Джаг планирует делать дальше, кем считает меня. А потому голос прозвучал чуть более холодно, чем планировалось.

Что меня поражало в этом человеке: он улавливал мельчайшие крупицы изменения моего настроения. Как высокочастотный радар, настроенный на ту же волну вещания, что и мой внутренний голос. Его правая рука оторвалась от руля и совершенно ничего не стесняясь легла на моё колено в тёмных брюках. Даже сквозь плотную ткань кожу моментально обдало жаром от неожиданности жеста, вынуждая прикусить губу.

– Выше нос, малышка, – он продолжал одной рукой вести машину, всматриваясь в заснеженную дорогу, – Этот идиот крупно просчитался. Давай я объясню всю ситуацию максимально ясно, хорошо?

– Мм, безусловно. Только обязательно при этом… – я многозначительно кивнула на его пальцы, словно случайно скользящие всё выше, к бедру. Думать головой вообще сложно, когда сердце стучит в горле, а в животе что-то отчаянно пульсирует от одного, на первый взгляд, невинного касания. Джаг торопливо убрал руку и сосредоточился на дороге, попутно начиная свой рассказ.

– Кхм, да. Дело в том, что в тот вечер в отеле Малахай принимал довольно влиятельного человека, главаря одной крупной банды. Собирался нанять его, чтобы создать численный перевес и уничтожить Змей раз и навсегда. Но так как денег у него на это нет, он разыграл спектакль, якобы их стащила ты, – я не удержалась и закатила глаза: какая глупость, – Эллиот поверил, что ему заплатят позже, после дела. И нападение уже готовилось, сразу после праздников…

– Но ты сделал что-то, что заставило их передумать? – начав понимать суть, я невольно восхитилась смелостью Джагхеда.

– Можно сказать и так, – невозмутимо кивнул он, не отрываясь от дороги: начался снегопад, значительно ухудшающий видимость, что требовало сосредоточиться, – Приехал к Эллиоту сам, поговорил откровенно. Что его обманули, и у меня есть свидетель, способный это подтвердить. Ну и, для убедительности, сказал, что ты его помнишь и способна узнать, рвёшься обратиться в полицию. А я могу решить эту проблему совершенно безвозмездно, – он широко улыбнулся, на долю секунды поворачивая ко мне голову и встречая мой потрясённый взгляд.

И не успел заметить, как нас резко подрезал большой внедорожник, вынуждая Джага с громким нецензурным шипением выкрутить руль. Но машину занесло на обледеневшей дороге, и я даже не успела ничего понять, слыша только визг шин и ругательства. Зажмурилась, вцепляясь в ручку дверцы, пытаясь удержаться, мир вокруг завертелся, и в салоне вдруг раздался панический визг – мой. От ужаса я прикусила щёку изнутри до крови, противной влагой проступившей во рту, но боль в ушибленном плече была сильней, когда автомобиль, наконец, остановился, воткнувшись в придорожный сугроб.

– Бетти?! Эй, ты как?! – неподдельный страх в его голосе заставил меня распахнуть глаза, но слов на ответ не находилось: приоткрыв рот, я ловила исчезающий воздух, пытаясь совладать с дрожью во всём теле, – Малышка, ты цела?

Судорожно кивнув, понимаю, что соврала: боль в плече нарастала, становясь всё острей и, попытавшись пошевелить рукой, я простонала сквозь стиснутые зубы. Чёрт, что вообще произошло?

– Дай мне минуту, иначе этот ублюдок уйдёт, – прошипел Джаг, и его глаза медленно наполнились тьмой, вынуждая меня нервно сглотнуть, – Минуту, потерпи, моя девочка, – он резко выскочил из машины, не закрыв за собой дверь, и в салон ворвался холодный воздух вместе с пушистыми снежинками.

Лобовое стекло, заброшенное снегом по самую крышу, служить для обзора теперь не могло. Но и в открытую дверь я прекрасно видела удаляющуюся спину Джонса, его дёрганную походку. Таким взбешённым принца мне ещё наблюдать не приходилось. Его цель, тот самый внедорожник, остановился всего в паре метров впереди, а водитель явно ожидал, прислонившись к капоту. И эти чёрные глаза я узнаю из сотен других: Малахай, собственной персоной.

– Ублюдок! – Джаг не стал церемониться, и с размаху двинул ему кулаком по челюсти, повалив в снег, – Скотина!

– Остынь, Джонс, я хотел поговорить!

– Ты хотел меня убить, тварь! Из-за тебя пострадала она! – ещё один удар и сдавленный стон, свидетельствующий, что силы принцу было не занимать, – Лживый, трусливый… кусок… дерьма, – пинок по рёбрам, и Малахай, скрючившись, сплюнул кровь, окрасившую снег в красные пятна.

Это была чистая, неприкрытая ярость, ярко кричащая о том, что Джагхед не зря носил свою фамилию, и что даже всегда такого спокойного и невозмутимого человека можно довести до срыва. Меня уже не на шутку трясло от страха и холода, пробирающегося под расстёгнутую куртку, но я не могла оторвать взгляда от продолжающего выплёскивать свою злость принца. Он был, как чистое торнадо, сметающее всё на своём пути. Оставив распластанного постанывающего врага харкать кровью, Джаг метнулся к своей машине и достал из багажника тяжёлую железную монтировку. Я закусила губу, боясь одного: стать сейчас свидетельницей убийства. Но Джонс обрушил своё оружие на лобовое стекло внедорожника, треснувшее, как яичная скорлупа.

Он превращал в груду металлолома машину Малахая быстро, чётко и методично, вышибая стёкла и сминая корпус, как пластилин. Его лицо становилось всё удовлетворённей, а тяжёлые, резкие выдохи я слышала и отсюда. Знаю, что должна была испугаться принца в этот момент, но я… любовалась? Любовалась, потому что была заворожена, и потому, что он был прекрасен в своей ярости. Наконец, монтировка откинута в сторону, а Джаг развернулся, ловя мой внимательный взгляд.

– И радуйся, что я не прошиб твою тупую башку, мудила, – бросил он напоследок Малахаю, направляясь к своей машине.

– Ты труп, Джонс! И твоя шлюха тоже! – последняя злая фраза упыря утонула, когда Джаг плюхнулся на водительское сиденье и захлопнул дверь.

– Нет, тварь, это тебе осталось жить совсем недолго, – пробормотал он, заводя двигатель и со всей силы выжимая газ, не без труда выруливая из сугроба, – Прости, Беттс, что видела это, но его наглость должна была быть наказана немедленно. В больницу?

– Не стоит, – наконец, обрела я дар речи. Впервые в жизни ощутила себя настолько защищённой, в полной безопасности рядом с ним, – Это просто ушиб.

Интересно, если Джаг чуть не убил Малахая за простой ушиб, что будет с тем, кто посмеет причинить мне вред, подобный тому, что планировали упыри? Выяснять как-то не очень хотелось.

T*v*K

Несмотря на то, что последний год я провёл в Толедо, помогая маме наладить бизнес и тренируя ДжейБи, в моей квартире это было не первое Рождество. Я жил отдельно от отца лет с шестнадцати, просто потому, что выносить его вечные ночные приходы-уходы, толпы Змей, приходящих по поводу и без него, да ещё и убирать потом за ними бутылки – удовольствие сомнительное. Но впервые в углу гостиной стояла маленькая, украшенная в спешке закупленными шарами ель, а по периметру комнаты висела яркая гирлянда, переливающаяся цветными огоньками. Было странно, было до ужаса непривычно, но невероятно красиво. А лучше всего среди этого праздничного безумия смотрелась она, в милом серебристом платье с открытой спинкой, с рассыпавшимися по плечам волнами белокурых прядей. Бетти задумчиво смотрела в окно, наблюдая за падающими снежинками и обнимая себя за плечи: на правом красовался живописный синяк после вчерашней аварии, за который я до сих пор чувствовал себя виноватым.

Я подошёл к ней вплотную, глубоко вдохнул чарующий аромат её кожи, пытаясь найти выход из всего этого. Но, под каким бы ракурсом не смотрел, видел только один способ не нарушить обещание: отпустить эту ни в чём не повинную девочку, не портить ей жизнь окончательно, завтра же посадить на самолёт и отправить как можно дальше из этого грёбаного города, от Змей, от упырей, от себя… Пусть я не заметил в мятно-зелёных глазах ужаса после того, что она увидела вчера – угроза Малахая была вполне реальна. И да, ему осталось ходить на своих двоих недолго, Эллиот обещал спустить с лжеца шкуру и подвесить на рождественскую ель. Но у принца, который вот-вот станет королём, всегда будут враги. И такая слабость, как любовь, совершенно непозволительна.

Моя жизнь – болото из дерьма, и засасывать в него Бетти не просто эгоистично, а до ужаса мерзко. Но как объяснить это ей? А главное, как заставить себя отпустить её? Я решил позволить себе встретить с ней Рождество. Чтобы попрощаться. Чтобы запомнить навсегда это мерцание бледной кожи в свете гирлянд, эту хрупкую фигурку в шёлковом платье и этот аромат малины и земляники, пробивающийся даже через царящий в гостиной запах хвои.

– Прости меня, – выдохом на её шейку, тут же замечая мурашки. Невесомо касаюсь синяка на плече, словно говоря, за что это извинение. Рука сама ложится на тонкую талию, обвивая в собственническом жесте – словно издеваюсь сам над собой. Считаю своей… в то время, когда планирую отпустить.

– Джагги, ты совершенно ни в чём не виноват, – Бетти вздыхает, и вдруг придвигается ко мне ещё ближе, так, что контакт тел становится слишком тесным. Вжимается в меня так сильно, что волна жара моментально окутывает каждый чёртов нерв, – Это сущий пустяк. Меня мать била сильней.

– Я должен был тебя уберечь, но знаю, что не смогу, – сцепив зубы от усилия, с которым даются эти слова, я пытаюсь начать непростой разговор. О том, что должен поступить правильно, – Рядом со мной ты всегда будешь в опасности.

Резко развернувшись, Бетти вскидывает на меня потрясённый взгляд своих невозможных, пробирающих до дрожи глаз. Поняла всё так быстро: на редкость умная девочка. И на редкость привлекательная, словно созданная для меня. Зачем, зачем было встречать её, узнать, что есть что-то лучшее, что-то столь прекрасное, а затем испытывать мою выдержку?

– Джагхед Джонс, ты что, прощаешься со мной? – её тёплая рука на моей щеке, касаясь так нежно и правильно, что я не выдерживаю. Рывком притягиваю Бетти к себе, обнимая как можно крепче, пытаясь раствориться в ней. Зарываюсь носом в её волосы, дыша этим умопомрачительным запахом, разрывающим лёгкие.

– Я не хочу. Я так не хочу тебя отпускать, но просто обязан это сделать. Ты должна жить нормально, – мои сбивчивые, сумбурные объяснения внезапно прерваны совершенно наглым образом: Бетти накрывает ладонью мой рот, заставляя заткнуться.

– Сначала узнай, от чего решил отказаться, – в её взгляде такая решимость и смелость, которой я ещё не видел, но подозревал, что она есть. Наверное, именно это является главной чертой мисс Купер, она всегда идёт ва-банк. Как в той рулетке: чтобы доказать свою позицию, готова крутить барабан удачи. И на этот раз игра гораздо опасней, когда её мягкие губы находят мои, даря удивительно яркий поцелуй, сверкающий ярче всех снежинок в мире.

Она сегодня уверена в себе, и это ощущается в каждом движении. В том, как беззастенчиво её руки притягивают меня к себе за плечи, как она впервые не сдаётся под моим напором, а пытается перехватить инициативу. Горячая лава скользит по внутренностям, нагревая тело до опасных границ от поцелуя, становящегося всё глубже и голодней. Я не могу это остановить, лишь позволяю себе наслаждаться тающим в моих руках телом, собирая атласную ткань в кулак от напряжения в животе. Пока пальчики Бетти не подбираются к заклёпкам моей рубашки, расстёгивая одну за одной без малейшего сомнения. Не прерывая сплетения губ и прижимаясь бёдрами к моему паху, она зажигает во мне гремучую смесь из одолевающих каждую клетку противоречивых желаний.

– Бетти, нет, – словно учу манерам ребёнка, перехватывая её запястья и огромным усилием разрывая поцелуй, – Я не буду настолько портить твою жизнь.

Её ответ, глядя прямо в глаза, вышибает из меня решимость с такой лёгкостью, что краем сознания я понимаю: гроссмейстеру игр с людскими пороками поставлен шах и мат:

– Ты обещал, что я могу просто попросить. И я прошу, – вот так, на выдохе, скользнув коготками вдоль уже обнажённого торса (и когда только успела расстегнуть рубашку?). Выстрелив в меня моими же приёмами. Поймав на слове. А слово принца Змей нерушимо.

Воздух со свистом покидает лёгкие, подхватываю её под бёдра, и Бетти послушно обвивает мою поясницу ногами, наплевав на неприлично задравшееся платье. Едва не рыкнув от нетерпения, словно дождавшийся попавшую в ловушку добычу, несу её в спальню, по пути отмечая шейку резкими, рваными поцелуями, слегка прикусывая кожу – вкусно до невозможности.