Текст книги "Мщение (СИ)"
Автор книги: tower
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
========== 1. Вероломное коварство ==========
Ни один мужчина не в силах одержать победу
над коварством женщины.
– Маргарита Наваррская
***
Было раннее весеннее утро, когда они получили Патронус с посланием:
«На Третьей авеню труп. Причины неизвестны. Прибыть немедленно».
Альбус Северус нахмурился, ворча про себя, что вот опять их вызывают по пустякам, а более крупные дела, как всегда, достаются кому угодно, но только не им. Вообще Поттер никогда не страдал тщеславием, но иногда он действительно не понимал, по какой системе Аврорат магической Британии распределял дела.
– Скорп, поднимайся, у нас происшествие, – вяло бросил он через плечо, накидывая черную мантию. Несмотря на апрель, стоявший на улице, было прохладно, и лил мелкий дождь, который грозился стать ливнем.
Ответом ему послужил шорох и тихий шепот, и Альбус был уверен, что его друг чертыхался точно так же, как и он.
– И что на этот раз? Очередные разбушевавшиеся студенты? – весь его тон был пропитан иронией, а особый акцент на последнем слове навеял воспоминания. Да, когда они только окончили курсы и получили долгожданные «пропуска», то первое, что им поручили – успокаивать чрезмерно активных молодых людей, которые нередко выбрасывали магию в маггловских местах. И даже по прошествии двух лет они по-прежнему занимались исключительно чем-то таким: мелким и бессмысленным.
– Только на этот раз, видимо, мертвые, – проговорил, развернувшись, и увидел, как Скорпиус приподнял бровь. Особого желания вылетать у них не было.
Когда они вышли из кабинета и пошли по наполненному людьми залу, Альбус меланхолично погрузился в свои воспоминания. Каждый раз, стоило ему только пройтись по такому знакомому центральному холлу Аврората, в сердце начинало немного покалывать от разочарования – вся работа, которая в детстве казалось грандиозной, в реальности стала лишь обузой. А еще отец, который поначалу в его глазах был чуть ли не Богом и который с таким горящим взглядом отправлялся на работу… Альбус считал, что жизнь, лисица, подставила ему грабли, которые он вовремя не разглядел. Быть аврором в вроде бы мирное время, а особенно молодым и неопытным аврором, было максимально скучно и неполезно: ни тебе никаких преступлений, ни тебе никаких удачных связей и знакомств. Сплошная тоска, окрашенная порою чьими-то хладными трупами.
Они спешно подошли к специальным кабинкам и трансгрессировали. Синеватый дым окутал Альбуса, и он на мгновение прикрыл глаза, почувствовав невесомость, но из дремоты его вытащили холодные капли, которые медленно стекали по лицу – они прибыли. Прямо в центре площади, которая, надо отдать должное, была немноголюдной, лежал труп, укутанный в черные одежды, рядом – шляпа, которую носили в пятидесятых прошлого века. Тело человека распласталось на земле, левая рука неестественно была выгнута вперед, а лицо его было почти что впечатано в асфальт.
– Ну, ребятки, – весело прокряхтел мистер Джонас, аврор старой закалки, который по совместительству являлся еще и их куратором. Это был грузный широкоплечий мужчина средних лет с сединой на висках и вечно беззаботным выражением лица. Поговаривали, что оно не изменяло своего внешнего спокойствия даже во время Второй Магической Войны, – и на вас нашелся случай. Считайте, эволюционировали.
Скорпиус незаметно поморщился, но Альбус успел уловить этот мимолетный жест мимики. Он невзлюбил Ричарда Джонаса сразу же, как только тот начал бравировать фамилией Малфой. Надо отдать должное: неприязнь была взаимной.
– Опознайте личность, передайте родным и составьте протокол, – немного легкомысленно заговорил Ричард, вытащив из кармана пергамент, и что-то начал внимательно изучать. – У меня еще куча дел, поэтому некогда. Свидетелей мы уже опросили и воспоминания собрали. Дело пустяцкое: от него до сих пор перегаром несет за километр, вот бедняга и залез в пьяном бреду на крышу, а потом упал. Глянь, как лицо разнесло, никак не опознаешь, да и палочку он потерял. Хе-хе.
От этого смешка оба немного скривились, но никто возражать не стал. Это было как минимум бессмысленно: мистер Джонас был начальником, а они всего лишь его подчиненными, даже если бы у них и были мысли, их стоило скрывать. Тщательно.
Альбус внимательно наблюдал, как его куратор с ближайшим помощником исчезают с громким звуком, а потом лениво подошел к трупу. Выглядел он действительно неважно. От лица, казалось, не осталось живого места, а запах огневиски, терпкий и очень резкий, смешиваясь с запахом смерти, становился неприятным душком. Но делать было нечего.
– Его надо в Мунго для опознания, – медленно проговорил Скорпиус, который примостился с другой стороны, брезгливо отодвигая шляпу в сторону. – Запах еще тот.
– Знаешь, даже удивительно. У Джонаса и мысли не возникло, что это может быть убийством.
– Ты серьезно удивлен? Он увидел, что дело невыгодное, вот и спихнул сразу на несчастный случай. Зачем разбираться, если орден Мерлина не светит? Наивный ты Альбус, а еще со Слизерина.
Поттер невесело усмехнулся, оглядевшись по сторонам. На площади не было жилых домов: все здания, которые находились здесь, либо были в явном запущении, либо производили вид аварийных. Странная это была улочка. Людей почти не было, а те немногие, бессмысленно уперев взгляд в пустоту, проходили мимо, не обращая никакого внимания на мертвое тело. И только один бар с яркой вывеской – «Мщение» – был единственным ярким пятном. Он-то и привлек его внимание: здание было построено по-магловскому образцу с вычурными железными прутьями по бокам, а свисавшие над вывеской гирлянды, которые сверкали от капель дождя, местами были выбиты.
– Эй, Поттер, чего заснул? – проговорил недовольно Скорпиус. Альбус повернулся и заметил, что друг почти что околел – странно, он даже не заметил, что на улице было настолько холодно. – Сколько тебя, Драккл раздери, еще ждать? Отделаемся побыстрее и освободимся наконец.
Возражать было нечем, поэтому, обсудив план действий еще раз, они покинули площадь.
***
Еще когда Альбус не получил письма из Хогвартса и не до конца стал осознавать, что его отец – герой всей Британии, он стал замечать, насколько много внимания уделяется его семье. Стоило им только куда-то выйти, их фотография тут же попадала в Ежедневный пророк, а люди, на которых они случайно натыкались, извечно начинали что-то щебетать. Альбус не помнил. Ему тогда было неинтересно.
Когда же он ехал в Хогвартс и волновался, как бы его не распределили на Слизерин, Альбус заметил, с каким восхищением и ненавистью смотрят на него и всю его семью. Эмоции в их глазах были абсолютно разными, но все взгляды всегда были обращены на них. Уже в поезде многие стали подходить и пытаться подружиться, отчего он чувствовал себя абсолютно неловко: Альбус Северус не любил много общаться и предпочитал в одиночестве созидать жизнь, посматривая из окна. Другое же дело был его брат. Джеймс постоянно был с кем-то, весело смеялся и лохматил свои волосы. Даже его глаза смеялись, а стоило ему только начать раззадоривать своего младшего брата и получать от него достаточно (так считал Альбус) бурную реакцию, как тотчас заливался пестрым смехом.
Вся эта суматоха так выбила его из колеи, что когда он подходил к шляпе, то даже не обратил внимания, насколько чудесен был Волшебный зал: ему хотелось побыстрее скрыться от людских глаз и заняться анализированием собственного положения.
«Интересно», – шептала ему шляпа, а он недовольно морщился. Как же ему хотелось покинуть этот стул. – «Я вижу ум, смекалку, но все это направлено исключительно на интерес, на то, что может принести пользу. Мой юный друг, что скажете о Слизерине?»
Альбус обреченно вздохнул. За все то время, в течение которого над ним подшучивал брат, он уже принял это как должное и даже осознал, что иначе быть не может. Самая большая задача, что стояла перед ним – оценить все преимущества и недостатки своего положения, а шляпа только забирала время.
«Можно, пожалуйста, быстрее? Мне нужно как можно раньше начать осваиваться за столом. Первое впечатление и все такое, понимаете?».
– СЛИЗЕРИН!
Резонанс был страшный. Не то, чтобы все прямо так ужаснулись, но удивились точно. Однако Альбуса это не волновало: самое страшное, что было для него, это реакция семьи. Но она была достаточно…спокойной, по крайней мере, он получил письмо с поздравлениями от родителей и тотчас забыл о всех своих опасках. Даже Джеймс, в начале немного расстроенный, что не учится с братом на одном факультете, потом весело стал шутить, что он пророк и что ему пора смещать Трелони.
Труднее было проложить дорожку понимания со своими однокурсниками.
Слизерин его годов был пестрой коллекцией: остатки вымирающей аристократии и люди без голубой крови, но с нешуточными амбициями – все они были такими разными, но стоило кому-то с других факультетов хотя бы косо посмотреть на одного из Слизеринца, весь факультет это запоминал. И мстил при удобном случае. Сквозь тернии к звездам, но Альбус смог впоследствии завоевать как минимум интерес, а потом и вовсе влиться в компанию Малфоя и начать наслаждаться школьными годами.
Скорпиуса Малфоя нельзя было назвать иначе, чем противоречивым человеком. Он был брезглив и крайне язвителен, не было ни одной ситуации, которую Малфой не мог бы испортить своей иронией, а его насмешки и прищуренный взгляд, в котором всегда было превосходство, настраивали общество против него. Да, к тому же, он был сыном Пожирателя, что тоже не доставляло ему особой репутации. Но была у него удивительная особенность: какую бы гадость он ни сделал, его невозможно было поймать на месте преступления или уличить в чем-то. Хитер, как лис, Скорпиус прокладывал свой путь к цели, а она была такова – стать аврором, чтобы заткнуть все эти рты, которые так любили напоминать ему о прошлом его семьи.
И он ее добился.
Но чего желал Альбус? Он не знал. Наблюдая за другом, который, казалось бы, был явно несчастнее его по многим причинам, Поттер понимал, что намного-намного больше разочаровался в жизни.
Оторвав свой взгляд от окна, он посмотрел на Скорпиуса, который пытался получить результаты опознания, но медик упирался, недоверчиво косясь на его фамилию в пропуске. Этот мир был помойкой стереотипов, где те, кто по собственным или нет причинам однажды отклонился от общества, был вынужден быть изгоем навсегда.
– Слушайте, вы задерживаете следствие, мешаете оперативной группе, мне что сюда свой отдел вызвать? А кто вам труп вчера принес, не я разве? – Малфой уже порядком начинал выходить из себя, о чем свидетельствовал бешеный блеск в глазах.
– Ну, понимаете…сейчас такое время…документы…
Скорпиус резко развернулся, вперив взгляд в друга. Альбус все понял без слов и достал свой пропуск.
– Ах, мистер Поттер, – тут же затараторил медик, хватаясь за его руку и тряся ее. – Простите, не узнал. Конечно, держите результаты…
Убитый оказался обычным министерским работягой, о котором и сказать толком нечего было. Работал и не высовывался. Мистер Сэлинджер был абсолютно ничем не приметный мужчина, у которого была жена и единственный сын, к которым им и пришлось отправиться. Эту часть своей работы Альбус ненавидел больше всего: общаться с людьми и говорить им о горе, а потом терпеть их эмоциональные порывы и слезы. Это было невыносимо. Проще было бы работать в отделе по борьбе с опасными животными, чем с людьми.
Сэлинджеры жили в бедном районе на западе магического Лондона. Однако их дом в сравнении с другими на этой улице выглядел очень опрятно и убрано, отчего у Альбуса сразу появилось подозрение. Если у них был достаток, зачем они жили здесь, среди грязи и вони? Его гложило предчувствие. А когда им открыли дверь и авроры увидели хозяйку, это впечатление только усугубилось.
Перед ними была высокая худая рыжеволосая женщина, чьи волосы давно утратили весь цвет и будто бы поблекли, а ее глаза, серые в крапинку, были такие светлые, что будто бы терялись в этом бледном лице. Ее зрачки судорожно бегали по их лицам, а рука плотно держалась за ручку двери. Она недоверчиво косилась куда-то в сторону и всем своим видом показывала, что не рада незваным гостям.
– Здравствуйте…миссис Сэлинджер, – женщина поморщилась, а ее пальцы с такой силой сжали ручку, что костяшки стали совсем белыми, – мы авроры, которые вчера расследовали инцидент на Третьей авеню, где было обнаружено тело вашего мужа. Фельмонта Альхауса Сэлинджера.
Женщина вздрогнула, изумленно посмотрев на них, и в удивлении открыла дверь шире, непроизвольно пропуская внутрь. Комната, в которую вошли они, была захламлена и заставлена мебелью: кругом валялись газеты, книги и грязные чашки, а из-за плотно зашторенных окон в комнате было так темно, что включенный свет не спасал ситуацию. Все производило вид полного запустенья, как будто хозяйку не интересовало состояние ее дома.
– Что вы сказали? – наконец проговорила она, но не успел Скорпиус вставить и слова, как она продолжила, – неужели…
– Все в порядке? – осведомился Альбус немного настороженно. Женщина не плакала и не истерила, она лишь зловеще посматривала куда-то в сторону, заламывая пальцы.
– Карма, – с хрипотцой произнесла она, резко вперив взгляд в Поттера. – Всех настигает карма. И он не исключение.
Скорпиус тихо присвистнул, немного наклонившись ближе, и произнес:
– Вы что-то знаете?
Воцарилось молчание, женщина неестественно пустым взглядом смотрела на оппонента, пока ее руки беспорядочно перебирали подол мантии в руках. Наконец улыбка, которая была похожа скорее на оскал, озарила ее лицо, сделав его окончательно некрасивым, исказив мелкие черты лица:
– Что вы, он бросил нас чуть больше месяца назад, я его уже знать не знаю. И рада, что больше не придется.
Малфой разочарованно вздохнул. Все как всегда было слишком банально и не стоило внимания. Имеет все-таки Джонас нюх на дела, не иначе.
– Скажите… – вдруг проговорила она спустя минуту молчания. Скорпиус лениво посмотрел на нее в ответ, ожидая. – Вы сказали, он умер на Третьей авеню, но каким образом?
– Напился в баре на той улице, кажется…как его там звали…
– «Мщение», – тихо проговорил Альбус, внимательно наблюдая за тем, как на мгновение какая-то тень проскочила по лицу женщины. Он вновь окинул взглядом грязную комнату, на секунду остановившись на гобелене, где золотыми буквами были вышиты имена ее семьи. Кроме трех имен от Клариссы Сэлинджер шло ответвление, но он не успел толком разглядеть.
– А палочка? Была ли у него палочка? – лихорадочно перебирая ткань мантии, проговорила она.
– Нет, он ее потерял, – ответил Скорпиус, немного сбитый с толку. Обычно вдовы не задавали такие вопросы, а рыдали либо, поджимая губы, строили скорбную мину.
– Что ж, – Кларисса немного понизила голос и резко отдернула свои руки, – думаю, вам пора.
Скорпиус неопределенно передёрнул плечами, но промолчал.
Прощаясь, Альбус на секунду из любопытства опять окинул взглядом комнату и вновь вперил взгляд на хозяйку. Кларисса не смотрела на авроров, они явно не интересовали ее, и было что-то в выражении лица решительное, будто она что-то тщательно продумывала для себя.
Миссис Сэлинджер непонятно бормотала про себя, и, когда Альбус прошел мимо нее, направляясь к выходу, краем уха уловил:
– Ригель…
Что-то знакомое было в этом слове, но только он не мог никак ничего припомнить, поэтому, выйдя на улицу и мечтательно посмотрев на улицу, почти сразу забыл об этом.
– А все-таки интересный денек выдался, – проговорил Малфой. – То ли нас еще ждет впереди.
Альбус промолчал. Ему в это не верилось.
– Правда, как бы и нас карма не настигла, – продолжал он, и его голос понизился на последних словах. Скорпиус тоже о чем-то задумался.
Дождь, который шел второй день подряд, усиливался, отчего Альбус плотнее укутался в мантию.
Даже если карма придет, он с ней прежде поиграется, а потом уже даст захватить свою жизнь.
========== 2. Магическая мафия ==========
Некоторые из них хотят использовать тебя,
Некоторые из них хотят, чтобы ты использовал их.
***
Он проснулся с ноющей болью в виске и долго ещё пролежал в кровати. Солнечный зайчик бегал по стене, иногда бросая тень на лицо, а Альбус, внимательно наблюдая за ним, ощущал внутри странное безразличие. Он просыпался так каждый день: обречённый на бесполезно проведенное время, Поттер пытался оттянуть минуты, прежде чем встать – что угодно, лишь бы намеренно опоздать на работу.
Сегодня почему-то было совсем тошно. То ли дело было в головной боли, то ли в его настроение, но Альбус с трудом сдерживался, чтобы не взвыть от отчаяния.
Ему казалось, что он делает не то, что должен был; что вся его жизнь показное лицемерие, попытка быть таким, каким он и должен был быть – гриффиндорцем Поттером, у которого желание броситься в пекло превалировало над инстинктом самосохранения. Но проблема и заключалась в том, что, примеряя маску заранее продуманной социальной модели, Альбус забивал себя и делал все больше ошибок.
Стать аврором…было ли это его желание? Или это лишь пыль в глаза родственников, чтобы убедить их, что, смотрите, я могу находиться с вами и не ощущать отчуждения. А было ли это отчуждение? Не выдумал ли он все те мнимые упрёки в глазах, недосказанные слова?
Альбус не знал. И внутри ему было так пугающе безразлично, как бывает, когда все чувства выгорели, но мысли…мысли остались ещё с ним.
Сидеть больше не было сил, поэтому он вышел из комнаты и стал спускаться по старинной лестнице. Семья Поттеров жила на Гриммо 12, в родовом доме Блэков, где до сих пор висел выцветший противно-зеленый гобелен, а портреты, частично сложенные на чердаке, а частично висевшие на стенах, демонстративно игнорировали новых хозяев. Альбус никогда не понимал, почему отец остался в этом доме, мрачном и давящем, но что-то мелькало в его глазах, когда он иногда внимательно смотрел на гобелен. Наверное, Гарри Поттер отдавал дань чему-то внутри себя.
Если Джеймс ненавидел этот дом и почти сразу съехал от родителей, то Альбус и Лили обожали эти старинные ступени, обвитые ковром; стены в темно-синих и изумрудных тканях, натянутых настолько прочно, что когда мама попытался было поменять их на что-то светлое, то они не поддались никакой магии. Поместье Блэков тщательно оберегало свою историю.
Когда Альбус спустился в кухню, на столе уже лежали свежие тосты и банка джема, а Лили, с завязанными волосами и с самым серьезным лицом на свете, наводила порядок. Он на мгновение остановился, наслаждаясь представшей картиной, подмечая, насколько его сестра выросла и как сильно повзрослела. Почему-то раньше Поттер не видел этого; почему-то ему казалось, что Лили навсегда останется маленькой девочкой, нуждающейся в поддержке.
«Мама бы гордилась…» – промелькнуло в сознание, и его вновь затошнило.
Джинни Поттер умерла чуть больше пяти лет назад, так и не увидев, как он надел аврорскую форму и начал взрослую жизнь. Мама покинула его так неожиданно и скоротечно, что Альбус так и не смог смириться с потерей. Драконья оспа – страшная вещь, и страшнее она потому, что никогда не сможешь сказать точно: коснется тебя или нет.
А ее коснулось.
С уходом Джинни дом в начале полностью потерял домашний уют, а когда съехал Джеймс, и он остался с отцом наедине, стало совсем ужасно. Лили тогда была на седьмом курсе Хогвартса, и ее-то не хватало этому дому. Смотреть каждый день на отца, у которого все валилось из рук, а в глазах была пугающая пустота, порой было просто невыносимо. За их столом поселилось то самое отягощающее молчание, которое уничтожало быстрее слов, но Альбус ничего не мог поделать: Гарри Поттер был безутешен, его невозможно было вернуть из транса, в котором он пребывал.
С приездом Лили в их мир вновь пробился свет. Она была такая улыбчивая, светящаяся, будто бы ее вообще не волновал уход матери, и только глубокие темные круги, которые порой не выходило скрыть даже магией, выдавали ее – Лили пыталась быть сильной ради своей семьи, поэтому никогда не опускала руки и уголки своих губ.
Пожертвовав карьерой и желаниями, о которых, правда, никто толком не знал, она полностью занялась домашними делами и отцом. Пожалуй, если бы не ее постоянные напоминания о приеме пищи, сне и прочих необходимых вещах, Гарри Поттер быстро бы слег в могилу, но сила ее характера, которая пробивалась в каждом жесте и слове, не позволили семье окончательно развалиться.
И Альбус действительно любил свою младшенькую сестру, этот ласковый лучик солнца, чье тепло согревало и его.
– Доброе утро! – весело проговорила Лили, заметив его присутствие. Она устало провела рукой по лбу, надув щеки, а потом выдохнула воздух. Было видно, что Лили уже с утра на ногах и у нее не было ни минутки покоя. – Садись завтракать, у нас с тобой сегодня много дел.
– Ты-то сама ела? – пропуская мимо ушей последние слова, проговорил Альбус, отодвигая стул. Он забыл, что сегодня была суббота и ему не нужно идти на работу.
– Когда уж там. Кричер совсем постарел, ничего у него не выходит. Жалко мне его, – залепетала она, левитируя палочкой противень с пирогом, от которого заманчиво пахло вишней, – я говорю ему, что могу со всем справиться, но он не в какую, из-за чего дел у меня становится априори в два раза больше. Но сказать ему, что мешает, а не помогает…не хочется…жаль же, беднягу…
– Ты слишком добра к тем, кто это не заслуживает.
– Ты это про эльфа или про Скорпи?
Альбус на мгновение перестал накладывать себе тосты и серьезно посмотрел на сестру. О ее романе со своим лучшим другом он знал уже давно, но окончательно так и не смог в это поверить. Казалось бы, к этому не было никаких предпосылок: Скорпиус был слишком расчетливым и насмешливым, он всегда пренебрежительно относился к ней, всячески подтрунивал, зная, что она была влюблена в него почти с того самого момента, как увидела. Для нее он был недосягаемым идеалом, а ее Скорпиус старался игнорировать, и если не выходило, то очень жесткого показывал, что ему нет до нее дела.
Непонятно было, когда случился этот переломный момент, но однажды, как раз в тот год, когда умерла мама, к ним в срочном порядке приехала на неделю Лили. Он думал, что она будет плакать, биться в истерике или просто рвать и метать, но сестренка была эталоном спокойствия: она ворвалась в комнату в гриффиндорской форме и с непроницаемым лицом, полностью водрузив на себя все дела. В те дни не восхищаться Лили не мог никто, однако Альбус подумать не смел, что Скорпиус Малфой, этот холодный чурбан по определению, сможет растаять.
В общем их отношения закрутились быстро и бурно: не было ни дня, когда они не сталкивались из-за различий в характерах, но также быстро, как ссорились, Лили и Скорпиус возвращались в мирное русло. Непонятно было только одно: какие перспективы были у этих отношений, и это немного раздражало Альбуса.
– Лили, – заговорил он, – на что ты надеешься?
Она закатила глаза, плюхнувшись напротив него, и немигающим взором уставилась прямо в душу. Обоим было понятно, что никакой светлой перспективы впереди нет: рано или поздно Скорпиус женится на чистокровной волшебнице, а Лили придется улыбаться в два раза шире, чтобы хоть как-то заставить окружающих поверить в то, что ей а-б-с-о-л-ю-т-н-о все равно.
– Я уже давно ни на что не надеюсь. Я плыву по течению.
– Потом будет больно.
– Больно будет в любом случае, – очень серьезно произнесла она, и Альбус на мгновение вздрогнул. В этих словах было слишком много личного, отчего его тошнотворное ощущение внутри вновь напомнило о себе.
Как можно назвать ощущение, когда вроде бы все хорошо, но внутри тебя разрывает на части? Как можно смотреть на близких людей и понимать, что они обречены? Как можно оставаться таким равнодушным, видя, как все валится?
Альбус был ничтожным человеком, которого почему-то никогда не волновали чужие чувства, он не мог их прочувствовать, понять, что-то внутри ограждало его ото всех.
– Где отец? – наконец проговорил, чтобы хоть как-то уничтожить эту тишину. Если сегодня была суббота, то он тоже должен быть дома. И в подтверждении своих мыслей, бросив взгляд на вешалку, он заметил отцовскую мантию.
– Он пришел часа три назад и выглядел крайне уставшим, – Лили медленно протянула последнее слово, вперив свой взгляд в потолок. Она была не здесь, и Альбус догадывался, о ком ее мысли. – Не слышал? – наконец, вынырнув из дремоты, проговорила и стала искать что-то на столе. Вскоре она вытащила свежий номер Пророка и передала ему. – Он проводил операцию по ликвидации Магической мафии.
На газете был очередной броский заголовок: «Магическая мафия наконец-то потерпела полное поражение». Альбус ехидно усмехнулся, сколько он себя помнил, столько и была борьба с так называемой мафией, которая стала проблемой номер один после смерти Волан-де-Морта. Имея связи по всему аппарату правительства, она ловко манипулировала властью магической Британии и с такой же завидной легкостью вводила многих волшебников в нешуточные долги, за которые в случае неуплаты уничтожала. Борьба с ними была мнимая: его отец, конечно, был обеспокоен это группой, но в действительности для остальных они являлись отличной причиной, которой объяснялись все проблемы магического мира. К тому же, не было никакой вероятности, что само правительство не является членами мафии, просто прикрываясь так называемой борьбой.
Эта группировка отчасти была неуловима: никогда точно нельзя было сказать, не убивала ли она того или иного человека, потому что ни следов, ни каких-либо зацепок не оставалось. Единственное, что могло выдать ее деятельность, это окружение убитого, которое при допросе рассказывало про проблемы с деньгами и каких-то помощников, которые называли себя Черными Капюшонами. И, как можно было понять по названию, никто не знал ни их лиц, ни места нахождения: они появлялись сами, заведомо выслеживая жертву.
– Очередная пыль в глаза, – презрительно проговорил Альбус, откинув газету. Аппетит окончательно пропал, поэтому он отодвинул тарелку подальше, положив локти на стол и сжав свои руки в кулак.
– Отец крайне обеспокоен, он говорит, что если Министерство не будет предпринимать меры, то они перестанут даже скрываться, и тогда может нагрянуть как минимум конфликт.
– Сколько лет Черные Капюшоны существуют, и ничего не было. Правительство заинтересовано в них, возможно, все эти министры и есть мафия. Все будет как обычно: в один прекрасный день отца просто отстранят от работы, списав на его состояние или здоровье.
– Не получится. Это выльется в конфликт, ты же знаешь, как общественность обожает героя Гарри Поттера, в их глазах он выше всех.
– Ты так уверена в общественном мнение? – Поттер откинулся на спинку стула и немного насмешливо усмехнулся. – Их мыслями так легко управлять, если сегодня они и любят отца, то не значит, что завтра тоже. Вытащат какие-нибудь «факты» и все.
Лили тяжело вздохнула, молча соглашаясь с ним. После смерти жены, Гарри Поттер выглядел крайне неважно, и если сейчас это всеми возносилось, то потом они могут просто сказать, что он недееспособен. И кто может быть уверена на все сто, что этому не поверят?
– Мне всегда так сильно хочется верить в то, что наш мир после войны изменился к лучшему, что мы избавились от предрассудков и манипуляций со стороны верхушки, но чем больше я живу, тем сильнее понимаю: проблема изначально была не в Волан-де-Морте. Она заключалась в волшебниках, которые всегда жили предубеждениями и покупались на красивые лозунги, когда в реальности за ними такая фальшь, – она грустно посмотрела на брата, поджав губы.
«Предрассудки…предрассудки» – пронеслось в голове, а потом Альбус вспомнил свой факультет, к которому хоть и не показывали ненависти, но на который всегда смотрели настороженно. Будто каждый ученик там был потенциальным убийцей. Если сам Хогвартс пестрит предубеждениями, вешая ярлыки, чего можно ожидать от общества в целом?
– Ладно, оставим это, – сняв с себя фартук, проговорила Лили, – ты же не забыл, что мы сегодня втроем идем в Косой Переулок? Мне нужны специи, а тебе мантия, к тому же, надо обновить ингредиенты. Даже бадьян закончился!
– Ну, Мерлин, Лили, – вяло протянул, нахмурившись. – Почему именно сегодня?
– Я смотрю, ты уже забыл: нас завтра пригласили на званый ужин в Министерство. Отец всю неделю только об этом и напоминал. Так что собирайся, Скорпиус будет ждать нас у Гринготтса.
Обреченный, он мысленно чертыхнулся, вставая. Бросив безразличный взгляд в окно, Альбус заметил, что тучи сгущаются: ну, право, неужели эти покупки не могли подождать более приветливой погоды?
***
Он ненавидел гулять с ними. Наблюдать за тем, с каким отчаянием они сцепливают свои руки и болтают на отвлеченные темы, никогда не затрагивая самого главного вопроса: а что будет потом? Его никак не покидала мысль, что все, что Скорпиус и Лили делают, лишь игра, в которой оба заинтересованы и не искренни. Они друг друга определенно стояли: с таким усилием прятать самое важное, накидывая на все шелуху.
Но что могло быть потом? У них нет даже будущего, уже завтра Скорпиус мог бы сообщить о решении своих предков и никогда больше не подходить к Гриммо 12. Может, поэтому они так отчаянно веселились, шептали на ухо какие-то нежности и обсуждали совместные планы.
Альбус поморщился, отведя взгляд от парочки, пытаясь выбросить все эти ненужные мысли из головы. Но не мог. И Скорпиус, и Альбус, да даже Лили находились в оковах чужих мыслей и желаний, и никто из них не был собой по-настоящему: Малфой никогда бы не переступил через традиции своего рода, Лили не смогла бы перейти через него, потому что ей с детства привили благородство души и принятие любых поступков любимых. А Альбус просто не знал даже себя, чтобы понять, что именно он делает не так: то ли притворяется великодушным, когда внутри плюет на всех; то ли идет на аврора не потому, что его интересует судьба волшебного сообщества, а из-за того, что об этом мечтала мать и весь магический мир ждал очередного аврора Поттера.
И мог ли он поступить иначе? Мог ли стерпеть в ином случае все эти скользкие взгляды, которые так ненавидел и в которых так и читалось: у Гарри Поттера не может быть такого сына.
А были ли в конце концов эти взгляды?
Его опять затошнило. Грудь сдавило словно от спазма, и на мгновение Альбус подумал, что сейчас точно закричит. Он прислонился к стене, прикрыв глаза. Лили и Скорпиус уже давно вырвались вперед, у них на сегодня целый план под названием «казаться самыми беззаботными», и он не мог им мешать своим реализмом. Немного отдышавшись, Поттер вновь вернулся к реальности, поежившись от холодного порывы ветра, и почти вплотную прижался к стене. Людей было немного, что было странно, учитывая, что сегодня выходной день, но даже те, что были, могли бы, как минимум, смести его. Рисковать не было смысла, поэтому Альбус завернул в переулок, устремляясь вперед. Его не особо интересовало, куда идти, он просто шел и думал обо всем сразу: о своей жизни и о самых важных людях в ней: о Лили и Скорпиусе, об отце и немножко вспоминал Джеймса. Мысли путались, Альбус терял логическую нить, все больше углубляясь в какие-то дебри, не замечая дороги.
