Текст книги "Вызов принят (СИ)"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Но мне было мало…

Потому что с первого дня работы со «Slow Poison», я жил с выжигающим все внутри желанием узнать ответ на один единственный вопрос «почему Он ушел?».

И когда я вовсе не ждал новых подношений, судьба повернулась ко мне во второй раз!

***

POV Марс

– Или все провалится в бездну или я собственноручно затолкаю эту бездну в это «все», – день не задался с самого утра, когда припаркованный у входа «BMW» не обнаружился на своем законном месте. На все звонки по различным инстанциям был один ответ, как под копирку – «у нас не значится, будете оформлять угон?», думал, сдохну, если услышу это еще раз, но к седьмому повтору все же решил проехаться на казенном до ближайшего отделения полиции.

Сказать, что я заебался – ничего не сказать.

За проведенные там часы, сложилось ощущение, что я сам у себя украл авто, и теперь на допросе давал показания, убеждая всех в обратном.

– Перед вами сидит какой-то хер моржовый? Так почему вы пытаетесь мне втереть какую-то дичь, какая разница закрывал я авто или нет, в каком месте парковал и что делал, после того как покинул пределы стоянки? Моей машины нет и это неоспоримый факт!

В итоге спустя какое-то время более мозговитые сотрудники отдела, выполнив все формальные процедуры, все же сошлись на том, что скорей всего это угон. И явно он – не дело колес эвакуатора. Взяли видео с ближайших камер (почему бы не сразу так?) и окончательно удостоверились, что случай не инопланетного происхождения.

На второй записи отчетливо видно, как один хер стоит на карауле, а второй в это время разбивает боковое стекло машины и за пару секунд вырубает сигнализацию. А после, к моей малышке подъезжает еще один побитый фраер и увозит ее без разрешения папочки в закат.

– Заебись приплыли! – только и смог выдать я, когда рассказал всю эту историю другу-бармену, в заведение которого завернул по дороге до дома.

– Твоя черная полоса оставляет на твоей жизни резиновый грязный след и, поверь, латексом он точно не пахнет! Как думаешь, чьих рук дело? Фанаты или мелкая шушера?

– Судя по тому, как профессионально все было сделано, если и шушера, то далеко не мелкая. Фанаты или анти? Даже думать боюсь, но, если бы желающие среди них нашлись, угнали бы явно не тачку и разбили бы явно не стекло, – с озлобленной досадой отвечаю, продолжая попивать из низкого глубокого стакана свой виски.

– Не завидую я тебе. Слушай, а хочешь поработать у меня? Отбоя от клиентов не будет, выпивку начнем продавать за баснословные деньги, а если ты еще в нее плюнешь или…

– Достаточно твоих несбыточных фантазий, куда я сейчас и готов плюнуть, так это в твое лицо – слишком довольное. Я тебе тут душу изливаю, а ты, язва, моментом пользуешься.

– Я же бармен, подтирать сопли клиентам и выманивать незаметно бабло – моя задача, – пожимает шатен плечами, поправляя на стойке бокалы.

– Перфекционист недобитый, – хмыкаю я, переключаясь на неожиданно появившегося в поле зрения гостя за барной стойкой, водрузившегося на стул в метре от меня.

– Эй, Джим, – обращаюсь я к бармену. – Плесни несчастному, а то, видать, у него посерьезней и поэффектнее моего день прошел, раз с таким помятым видом в паб завалился, – без стеснения громко скомандовал я – гость меня не слышал, оба его уха были заткнуты наушниками.

– Сколько раз тебе повторять, у меня есть имя, – шипит парень.

– Какая разница? Джим, Бим? Чем торгуешь, тем и зовись, а имя оставь для знакомств во время пробежки, – широко улыбаюсь я.

– А чем торгуешь ты теперь? Скажи, и я тебе соответствующее имечко подберу.

– Не привилегированный, не имеешь права, – высовываю язык, наблюдая, как бармен удаляется, чтобы принять заказ.

– Бутылку Джим Бима, пожалуйста, – вынимая наушник, говорит блондин, и я чуть не прыскаю со смеху, вовремя прикрывая рот рукавом.

Бармен предоставляет к заказу нарезанный лимон и возвращается к нашему диалогу, попутно наполняя мой бокал старым добрым Джеком. Гость тем временем опрокидывает одну рюмку, вторую, третью, тем самым вызывая к себе жгучий интерес.

– Нууу, – протягиваю я, – или тут катастрофа или ты просто еблан, кто же так хлещет бурбон?

Блондин поднимает на меня голубые глаза, столкнувшись с моим лицом, резко меняется во взгляде, произнося с каким-то нескрываемым похуизмом шокирующую фразу:

– Опять ты? Неужели я так быстро надрался?

– Я! Не припоминаю, чтобы уже встречались. Сегодня? Когда-то? Не напомнишь? – спрашиваю, находясь в легком замешательстве.

Нет, я, конечно, мировая звезда, но чтобы реакция на неожиданную встречу со мной была ВОТ ТАКОЙ, вижу впервые.

– Всегда. Последнее время всегда, – как-то скомкано отвечает, отворачиваясь от меня.

Секунда.

И как показывают в фильмах, немного комично и даже в замедленной съемке, поворачивает голову обратно и смотрит уже более осознанным взглядом.

– Марс? Правда, ты?

А, ну все ясно, пришибленный ты наш, запоздалый шок от встречи с кумиром? Понимаю-понимаю.

– Я!

– Ну, тогда понятно, – произносит с таким видом, словно не он с секунду назад пялился на меня, как на божество. Снова отворачивается и опрокидывает в себя стопку.

– Эй, ты бы пил полегче, в баре ночлежку не предлагают, а домой тебя никто не потащит, – продолжаю разговор на чистом любопытстве и потому что скучно. Все равно от Бима ничего нового не услышу.

Игнорируя меня, меж делом накидывает еще пару стопок и, слишком вовремя, когда мой бокал успел опустеть, перемещается на соседний стул.

– Выпьешь со мной? Признаться, не сразу поверил своим глазам, подумал, не взаправду все, – щенячьи глазки напротив и янтарная жидкость, плещущаяся в бутылке.

– Почему бы и нет, – двигаю ближе стакан и жду, когда ощутимо трясущиеся руки наполнят его на треть.

Настолько пьян?

– За что пьем? – спрашиваю, когда он берет в руки свою рюмку.

– За тебя, мой бывший фронтмен, – и, не дождавшись меня, вновь опрокидывает внутрь.

А я подвисаю, так и не донеся до губ.

– Откуда? – вылетает раньше, чем успеваю сообразить, но парень оказывается куда проворнее.

– В сети давно слухи среди фанатов гуляют, и я склонен им верить, – пожимает плечами, бросая взгляд на бармена, и тот, стушевавшись, решает оставить нас.

– В сети всегда всякого говна навалом и что, всему веришь?

– Не всему. Просто данный факт не упустил из внимания. И, похоже, не ошибся, раз тебя так задело.

Задело? Кого? Меня?

– Пусть так, – не решаюсь оправдываться. Зачем наталкивать пьяного компаньона на еще большее подозрение и ненужные мысли?

– И что же стряслось? Почему же ты – Великий Марс, решил оставить группу?

– Потому что ебал я их всех в рот, покатит причина? – начинаю жалеть о том, что вообще полез к этому парню, мало мне было сегодняшних проблем? Теперь еще нужно оправдываться перед Этим?

– Думаешь, правильно сделал?

– А чего нет?

Белобрысый вновь наполняет свою рюмку, соприкасается с моим бокалом, разнося звон, и спрашивает:

– Выпьем?

– Почему бы и нет! – осушаю до дна, стараясь не сильно хмурить лицо.

– Группа так достала тебя? – не унимается, продолжая заваливать вопросами и, видимо, повышенный градус в крови начинает играть свою роль: становится похер, и я уже не считаю за «слабо» перекинуться парой фраз с этим любопытным типом, пусть и говорить об этом сейчас не стоит.

Я все еще жду, когда Фэрри со своими прохвостами приползет, чтобы позвать обратно.

***

Три месяца назад.

Генрепетиция перед последним отчетным концертом, который через пару-тройку месяцев должен был плавно перетечь в длительный тур, начинала все больше видоизменяться, меняя на лицах людей маски, словно тасуя колоду карт. И Джокер был явно не в моих руках.

– МАРС! – орал на меня звукач, заставляя каждый раз дергаться от пронзительного треска динамиков.

– Прикрой ротик, дорогой, и просто делай свою работу, а еще раз вякнешь в мою сторону, и я вообще уйду со сцены. Что тебе опять не нравится? – раскачивался я на своих двоих, крепко сжимая в руках микрофон.

– Не попадаешь в ноты, твой голос – что за канализационное шварканье? Ты вообще распевался перед выходом на сцену? – не сбавлял обороты тот.

– А оно мне надо? Я и так надрываю связки каждый день, какая к черту разминка?

– Сил моих на тебя нет, соберись и давай последний раз, иначе…

– Последний раз будет тогда, когда я скажу. Или ты забыл на ком тут все вертится? – закатил глаза, получая неожиданный тычок в спину грифом гитары – Хилл схватил за руку и оттащил меня от микрофона.

– Ебу дал? Ты что тут несешь, падла? Незаменимых нет, ты, говно! Ты вообще слышишь себя со стороны? Ты сдулся, Марс, сколько еще будешь вылезать на заслугах прошлых лет?

Злость подступила прямо к горлу, но выбраться наружу не дал, перекрыв ей выход до ушей натянутой довольной улыбкой.

– Долго еще будешь мне мораль читать? Давай продолжим репетицию, иначе я уйду спать, сегодняшняя ночь выдалась слишком тяжелой, – делано зевнул, выбесив Хилла еще больше.

– Ты! Кажется, звездная болезнь, как кислота, выела тебе весь мозг. Еще один косяк с твоей стороны, и указатель в сторону выхода загорится специально для тебя. На тебе здесь ничего не держится и вокруг тебя ничего не вертится. Только проблемы, ты – магнит для них. И, если не удается ослабить его силу, от него нужно избавиться.

***

– Где эта скотина? – раздался приглушенный, словно в вакууме голос. Топот и крики лавиной снесли, когда открылась дверь гримерки. Не смог разглядеть, кто вошел, не узнал даже по голосу, пока тот не начал вопить фальцетом – Фэрри.

– Вы посмотрите на него, да он уже в стельку, когда ты успел так налакаться?

Неправильный вопрос «не когда», а «с какой целью».

– Говорите незаменимых нет? – я едва связывал слова в предложение. – Я посмотрю, как вы выкрутитесь на этот раз! – зло выплюнул напоследок, перед тем как отключиться.

***

– Марс, на этот раз ты все же перегнул палку, – когда я пришел в себя, Хилл сидел рядом со мной с таким видом, словно я умер и попал в Ад, и теперь гитарист зачитывал мне смертный приговор, в красках расписывая мою агонию и предстоящие муки.

Вот только почему было так плевать?

– Посмотри на себя, в кого ты превратился. Надувная кукла была слишком большого о себе мнения, когда, не задумываясь, бросилась в огонь и взорвалась. Марс, твоя звезда на небе разлетелась на мелкие кусочки. Осталась только пыль. Тобой недовольны все, включая фанатов. Ты зарвавшийся козел, ты, как заезженная пластинка, с каждым разом звучишь все хуже и хуже. Ты выдохся. С этого дня можешь больше не возвращаться в группу, тебя никто не ждет!

«Не ждет» – эхом пронеслось в голове.

Ха. Это мы еще посмотрим. Как давно у меня не было отпуска? Пожалуй, стоит взять небольшой перерыв, пока кони не вернутся в стойло.

***

– Эти суки зажрались. Самое время поставить их на место, – отвечаю на вопрос парня, вновь прикладываясь к стакану. На закуску только любезно предоставленный Джимом сыр.

– Ты – лицо группы. Они очень быстро опомнятся, когда поймут всю суть проблемы, уверен, сейчас они себе места не находят и грызутся по чем зря!

– А ты не такой глупый, – моя фирменная улыбка вдогонку комплименту заставляет его лицо стать пунцовым, а губы расплыться в довольной дуге.

Любишь, когда тебя хвалят?

Да кто этого не любит.

– Вообще не представляю на хер они тебе сдались, открой свой сольник, пусть грызут локти вместо того, чтобы пользоваться твоим именем!

А парень дело говорит. Да и думал я уже об этом, наверное, даже больше, чем думал. Но пока ни слова – не люблю бросаться раньше времени, поживем-увидим, как пойдет дело.

– Подожду, пока мои оболтусы нагуляются, а там уже отчитаю за все провинности, – довольно хмыкаю, подмечая, что блондин стал пить гораздо реже, в полглотка. – Как звать-то тебя?

– Лексом, – протягивает руку и, дождавшись, когда я сделаю то же самое в ответ, уделяет на рукопожатие куда больше времени, чем следовало. С каким-то потаенным азартом в глазах.

Наслаждайся, малыш. Мне не жалко.

– Неплохой псевдоним бы вышел из твоего имени. Лекс-секс, да и выглядишь соответствующе.

– Даже представить не могу, случись такое, я бы сошел с ума, – жмурится, как кот, наевшийся сметаны, вновь плещет бурбон мне в стакан.

– И не жалко все на меня тратить?

– Не жалко, это ведь Ты. Да к тому же чувствую, что мне уже хватит – перед глазами все плывет.

– Ты не слабо влил в себя до этого, что же, можешь составить мне компанию и таким образом, – аккуратно касаюсь ребром стакана его лба и делаю глоток.

– Я только рад.

Диалог идет своим чередом – вскользь про группу, едва ощутимо про творчество, поверхностно про вдохновение и вдоль по философии, с моим новым знакомым время практически не ощущается. Бар продолжает пустеть, атмосфера становится куда интимнее, пьяные парочки по углам вовсю жмутся друг к дружке, и я запоздало ловлю себя на мысли, что в эту минуту немного завидую им.

Но вновь переключая внимание на Лекса, понимаю, что не так уж и сильно.

Его жадный взгляд обволакивает, он не контролирует его, без стеснения наблюдая, как подрагивает кадык, когда я делаю глотки, провожает взглядом скатывающуюся от уголка губ каплю упущенного бурбона.

И я разгадываю мотив, а возможно, просто подменяю пьяные факты на свою истину.

Ведь здесь и сейчас Лекс находится со своим кумиром, так легко и просто без лишних формальностей ведет беседу со мной… И волнение. Интересно, скрывает или и вправду так быстро свыкся со своей удачей, что просто расслабился и плывет по течению?

– Эй, и как долго ты мой фан?

– Достаточно, чтобы узнать твой голос с первых нот или текст интервью с первой фразы.

– И многим байкам в Интернете обо мне веришь? – постепенно склоняю разговор к тому, что мне необходимо, украдкой наблюдая за реакцией.

– Только проверенным источникам, – лукаво улыбается, заставляя думать, что мы с ним на одной волне, что он понимает, к чему я это.

– Значит и насчет предпочтений моих в курсе?

– А то.

– И? – бровь изгибается дугой, ожидание начинает нервировать.

– Ничего не имею против них!

Подсобка оказывается чересчур тесной, а его тело чересчур близко, когда налетая на какие-то коробки, со звоном бутылок вминаю Лекса в преграду. Я за язык его не тянул, только за руку, когда он (без сопротивлений) волочил за мной ноги, прекрасно понимая, что не ради экскурсии я притащил его сюда.

Рукой провожу по его лицу, достаточно красивому, чтобы в копилке моих первых встречных оказаться изумрудом, убираю светлые волосы назад, наблюдая, как одна прядка налипает от пота на другую, так и оставаясь в таком положении. Дергаю выключатель, чтобы яркий свет не слепил глаза – я больше не нуждаюсь в нем, и так прекрасно разглядев Лекса за стойкой бара, запомнил самое примечательное и необходимое.

Не налетает на меня с поцелуями, как это часто бывает, словно дорвался до желанного, но и не уворачивается, когда мои губы вскользь касаются его шеи. Податливо приоткрывает рот, осторожно пробует мои губы на вкус, втягивает внутрь, едва сжимая. Отстраняюсь на мгновение, чтобы хоть как-то разъяснить для себя ситуацию и понять, что же ждет меня впереди: неподатливая мышка или же дикий зверь, которому нужно только помочь сбросить овечью шкуру.

– А в зале при свете ламп ты был куда настойчивее и острее на язык, так почему же тушуешься сейчас, словно я тебя насиловать собрался? Или ты всегда такой скованный?

Резко подается в сторону, сшибая плечом пару коробок, и те с оглушающим треском приземляются на пол. Что же в них было? Явно не бутылки.

И куда же ты собрался, неужели моя фраза задела тебя?

– Кажется, мой мозг просто не хочет отключаться, вместо того, чтобы дать мне насладиться процессом, начинает взывать к рассуждениям, а реально ли все происходящее или это просто плод моего воображения?

– Если это отговорка, то достаточно неплохая, я почти поверил. А если… Да плевать. Мозг не мозг. Даже если это и плод твоего воображения, неужели в своих фантазиях ты позволяешь оставаться себе настолько скованным и ограниченным?

– Ха, а так можно? – произносит это с таким энтузиазмом. А через секунду этим же энтузиазмом сшибая меня с ног, заставляет приземлиться на коробках – не самая мягкая постель. Но разве это так важно? Когда тумблер выключен, когда цунами несется волной и накрывает тебя с головой. Происходящее без снятых штанов становится все больше похоже на секс. Шальной. Страстный. И желанный. Его ноги между моих. Трется ширинкой о мое бедро, втискиваясь так рьяно, что джинсы трещат от напора, готовые вот-вот разойтись. Царапает руками спину через ткань рубашки, сминает ее вместе с кожей, волной мурашек подпирая под самые ребра. Я и не догадывался, что с ним это может быть так. Не ожидал. До конца не верил. Но то, что получается на выходе, мне жутко нравится. Горячим языком по щеке, к губам, проникает внутрь, глубоко целует, до капли высасывая ману, словно вот-вот готов уничтожить противника, не оставить шанса на спасение. И я отключаюсь от всего.

Да. Вечер определенно стоит свеч.

Сминаю его задницу в руках, прогибается в пояснице, склеивая, как пластилин, наши ноги. Щекочет волосами кожу. Без нежностей сковывая в мертвой хватке пальцев мои волосы, оттягивает, заставляя опрокинуть голову, вдавливает в картонную гладь. И целует, целует, целует. Сколько я так позволяю насиловать свое тело, прежде чем предпринимаю попытки показать, кто тут всем заправляет, не знаю. Но когда инициатива переходит в мои руки, он настолько разогрет, настолько раскрепощен, что усиль напор, и Лекс растает прямо на мне.

По спине стекает пот, заползая под резинку трусов. Скользко. Горячо. Долгожданно.

Посасываю его язык, плотнее сжимаю зубы на середине, ловя до дрожи опьяняющий полустон. Ерзает все больше, ширинкой к ширинке, ткань к ткани, а за ней кожа к коже.

Не говоря, всем телом просит о большем. И, о боже, он этого дождется.

Вновь перекатываемся, собирая всю грязь с пола. Теперь он подо мной, с широко разведенными ногами, осталось только скрестить на моей спине, но он не спешит этого делать, а я довольствуюсь тем, что получаю. Представить не могу, насколько красная сейчас его шея, сколько на ней алых засосов. Как малолетки, ей богу, впервые дорвавшиеся до чужого тела.

Тянусь к молнии на его штанах и прежде, чем слышу долгожданный звук, он отстраняется, вылезая из-под меня.

– Прости, – глубоко дышит, задерживает в легких воздух надолго, а после продолжает. – Кажется, я перебрал бурбона, мне срочно нужно на воздух, – и зажимая рот рукой, без каких-либо прощаний, вылетает из подсобки.

– Вот так облом!

***

POV Лекс

Никакая жуткая головная боль не помеха, когда тебе ложкой выедают мозг снаружи и изнутри: с одной стороны Хилл со своими вечными язвительными фразочками, а с другой стороны внутренний голос, который на утро просто неугомонно вопит в сумасшествии, осознав, что именно вчера произошло…

Марс. Он был так близко. Руку протяни и хватай, а после либо души, выгрызая себе путь на вершину, либо позволь ему овладеть собой, пока есть такая возможность. И я не знаю, чего в тот вечер хотел больше. Сидя рядом с ним, еще в первые минуты в голову забралась гениальнейшая идея, но ее плод оказался слишком мал, чтобы созреть за такой короткий срок, поэтому ничего толком и не вышло.

– Лекс, мать твою, очнись, где ты витаешь? – пихает меня под ребра Хилл, кажется, пытаясь вызвать еще и утренний приступ тошноты.

– Да хорош меня дергать, я тебе не игрушка, а лучше отойди на пару метров, а то мало ли…

– Ты о чем? – непонимающе спрашивает, но все же отступает на пару шагов, чтобы начать свою партию.

– Соберись и пой уже. Иначе можешь забыть о предстоящем концерте!

– Концерте? – ошарашено кричу громче положенного прямо в микрофон, отчего звукарь дергается и угрожающе тычет своим кулаком в стекло.

– Вообще-то ему нельзя было о нем говорить, – упрекает Кэмерон Хилла, но тот клал на его упреки.

– Вообще-то нет никакой разницы, когда он о нем узнает, а вот на качество исполняемых им песен мы можем повлиять уже сейчас. И вообще, ты, – обращается он ко мне, – ты думал, что мы тут собрались ради того, чтобы слушать тебя? Заняться нам больше нечем? Одним концертом ты явно не отделаешься, группа всего лишь проводит его перед началом длительного тура, на котором впервые засветится твоя рожа.

– Как бы у тебя что не засветилось, – добавляю беззвучно сквозь зубы.

– А у нас никакого продвижения! Нам нужна фишка, нам нужен хороший старт, чтобы фанаты в панике не разбежались, поэтому, пожалуйста, возьми себя в руки и поднажми.

Ого, разительные перемены Хилла заставляют напрячься. Пожалуйста? И это вместо привычных обзывательств. Возьми себя в руки?

Неужели все настолько серьезно?

Наверное, стоит что-то придумать.

Стоит внести свою лепту!

Но голова забита совсем не командной работой…

***

POV Марс

Через неделю я сидел в том же самом баре темнее тучи. Бим, вовремя поняв в чем дело, лишний раз даже не смотрел в мою сторону, чем-то ради дела занимая себя у полок с посудой.

– Рехнуться можно, это шутка?

Я не верил своим глазам, раз за разом, словно по новой, перечитывая доставленную еще днем курьером посылку – неплотный конверт, значение содержимого в котором оказалось весом с мою недолгую жизнь.

«Расторжение контракта на основании обоюдного соглашения сторон» гласило первое предложение, все подписи членов группы и все необходимые печати стояли на листе. Кажется, моя подпись оставалась простой формальностью. Записка, приложенная к договору, гласила: «Подпиши до завтрашнего утра и отправь обратно с курьером» и приложенный номер телефона.

– Это какая-то шутка, они серьезно? – я вытащил телефон, в самый последний момент останавливая себя от порыва высказать Фэрри все, что я о нем думал.

Но. Какой теперь в этом смысл?

***

– До утра, говоришь? Хочешь, сделаю тебе вечерний подарок, дорогой менеджер? – набираю номер телефона с листа, диктую адрес бара курьеру и, оставив свою подпись, прячу листок в конверт, а после оставляю бармену, чтобы тот передал нужному человеку.

– Это то, о чем я думаю? Они все-таки совершили ошибку? – из-за спины неожиданно высовывается мой недавний знакомый, щекоча шею своими выкрашенными в блонд волосами.

Ты как раз кстати, мне нужны свободные уши, потому что ведро с этим дерьмом переполнилось и, прости, малыш, но я вынужден на кого-то его вылить, чтобы негатив не перекрыл кислород, и я не задохнулся от собственного негодования и злости.

– Именно то!

– Что будешь делать с этим?

– Забью большой и толстый.

– А если серьезно?

– Не думал, – вообще мысли имелись и уже очень давно, но, как я уже говорил, озвучивать пока их я не собирался.

***

Еле переставляя ноги, плетемся по направлению к моему дому, почти в обнимку, чтобы не сшибать своими телами прохожих, как кегли. Только бы не упасть. И как же я так быстро нажрался? За час? Два? Меньше? Сколько сейчас вообще?

Хлопаю по карманам в поисках телефона, но его нигде нет, не оставил ли в баре? Как оказалось, нет, нашелся припаркованный в заднем кармане. Не успеваю разблочить, как раздается звонок – номер неизвестный. Поднимаю трубку, а из динамиков раздается очередная досадная инфа: «По поводу машины никакой информации пока не поступило, но мы продолжаем искать». Отключаюсь, не посылая раньше к хуям сотрудника правоохранительных органов. Еще штрафа или срока мне не хватало в придачу.

– Что такое? – наводя поплывший взгляд, спрашивает Лекс, покрепче сжимая руку на моем плече.

– Это Ад!! Какой-то чертов Ад, – я перестал себя контролировать при нем еще с первой рюмки, послав все далеко и надолго, иначе зачем он мне, собственно, сдался?

Слушай, слушай, малыш.

В сердцах дергаю резко рукой и телефон вылетает из рук, всем корпусом на метров пять проезжаясь по земле вперед.

– Сука! – взвываю я, когда поднимаю агрегат – по экрану пошли трещины. – Группы нет, чертовой машины нет, еще и телефона, треклятая жизнь, теперь нет, когда все окунулось в такое отборнейшее дерьмо?

Лекс догоняет не сразу – кажется, он нажрался порядком сильнее меня.

– Эй, ну, если тебе так хочется проораться – кричи, чтобы все слышали, не сдерживайся! – советует он, когда оказывается рядом. И вновь опускает руку мне на плечо. Вот это поддержка. Вот только сдалась она мне? Хотя сейчас, пожалуй, все же сдалась. Отыграюсь на нем, как доберемся до дома, вомну пару раз лицом в матрас, а после посмотрим.

– Повторяй за мной, – и Лекс срывается на крик. – ВСЕ ПИДАРАСЫ!

Надрывает голосовые связки, что есть мочи. Уверен, на утро останется без голоса.

– Ну, же, кричи! ВСЕ МУДАКИ!

– ГОНДОНЫ, ТРЕКЛЯТЫЕ МУДОЗВОНЫ! – добавляю я во все горло – вот-вот и пар из ушей повалит. – КАК ЖЕ Я ВАС ВСЕХ НЕНАВИЖУ.

– И мы тебя, вали домой, уебок! – кричит мне кто-то с балкона, пуляя в мою сторону окурок, но он не долетает.

Эх. А я заселялся в приличный район.

– ДА ИДИ ТЫ НА ХУЙ! И УЖ ТОЧНО НЕ НА МОЙ, – кричу ему вдогонку, салютуя символичной комбинацией Fuck.

Всем вам Fuck!

Срываюсь на бег, насколько получается, насколько остаются силы, утягиваю за руку Лекса, пока у того еще хватает мощи – тот продолжает попутно орать.

***

Пьяными руками пытаюсь открыть дверь, не слушаются, и Лекс снова приходит на помощь, копошится в замке, и как тот поддается, пропускает меня вперед, вваливаясь следом. Размещаемся в зале: я на полу, Лекс на диване. Разговор продолжается сам собой. Меня все еще не отпускает. Не может. Не сейчас. Не так рано.

– Господи, какие же они гондоны. «Незаменимых нет»? Я посмотрю на это! Посмотрю!

– Они пожалеют об этом, вот увидишь! Фанаты сотрут в порошок того, кто попытается встать на твое место. И кастинг. Ты слышал? Лэйбл уже организовывал кастинг, пара фанатов в сети писали, что принимали в нем участие, но так и не прошли, а как обстоят дальше дела – пока тихо.

– Кастинг? – слова Лекса заставляют кровь вскипеть. Вскакиваю на своих двоих, словно отрезвел за раз, но меня несет в сторону, едва получается устоять на ногах. – Так быстро? Вот твари!

– Марс, ты должен ответить им. Ты должен показать кто главный, утри нос этим выскочкам. Участники группы давно зарвались, они развалят то, что вы когда-то создали. Вот увидишь. С таким настроем и подходом к делу им никто не захочет помочь.

– Ответить? – шарю взглядом по комнате. – Да я… Да я… Да они мне на хуй не нужны, я сам все сделаю. Говорили, что я сдулся? Что иссох? Что перестал чувствовать то, о чем пою? Мол, мне не верят ни группа, ни фанаты. Так я посмотрю на их лица, когда они услышат мою новую песню. Я сделаю себе сольник. Этот проект задавит их группу, и через месяц Роберт их всех распустит.

Лекс стоит рядом, не трогает, но всем видом показывает мне, как сильно сопереживает, словно Хилл, Стоик, Кэмерон и Штефан успели достать не одного меня, будто все фанаты в курсе, каким говном может быть каждый участник «Slow Poison»!

– Сольный? Я же тебе говорил, так и нужно сделать. Но в недавнем интервью ты упоминал, что очень давно не писал текстов…

– Что упоминал, то и «отпомню»… Песня готова, я уже думал на днях показать ее знакомому спонсору, но над ней еще требуется работа, она суховата, – взгляд натыкается на листы, лежащие на столе. – А ты… хочешь… могу спеть ее тебе? Будешь первым, кто услышит. Так сказать vip-концерт на одну персону.

– Думаешь? А не слишком ли это для одного скромного фаната? – отводит взгляд. И почему сейчас он выглядит так растерянно?

– Только я так сильно перебрал, что сомневаюсь, что пальцы будут меня слушаться и получится нормально сыграть, – снимаю со стены гитару и сажусь на диван, оставляя лист с табулатурой и текстом на коленке.

Первые аккорды и сразу сбиваюсь.

– Черт!

– Эй, спокойно, – заглядывает в лист Лекс. – О, табы. Умею их читать, если напоешь мотив и скажешь, с какой скоростью играть, смогу помочь.

Через пару минут объяснений, комната на мгновение погружается в мертвую тишину, а после только перебором струн льется чистый гитарный звук и мой голос.

«Потерянный во времени, на пути,

Ушедший, но не забытый.

Новое таинственное преступление ради награды,

Теперь стены разрушены.

Итак, сейчас или никогда…

Я делаю вдох, я делаю выдох,

Я разорву узы, которые удерживают меня.

Я делаю вдох, я делаю выдох,

Я стану врагом.

Оказавшегося во власти зыбучих песков, меня засасывает внутрь,

Нашептывая веру в болезнь.

Скоро миф будет опровергнут,

Я стану первым свидетелем.

Итак, сейчас или никогда…

Я делаю вдох, я делаю выдох,

Я разорву узы, которые удерживают меня.

Я делаю вдох, я делаю выдох,.

Я стану врагом!»***

Лекс сидит какое-то время ошарашенный, не пытаясь связать и двух слов, я смог его задеть и на душе от этого стало как-то спокойней, появилась надежда, что все получится, что я смогу. Но когда все же блондин раскрывает рот, поток его эмоций уже не остановить.

– Господи, да это же бомба. Меня просто снесло, расплющило. Давно такого не было. Марс, невооруженным взглядом видна перемена, ты писал этот текст на эмоциях, ты пережил каждую строчку. Припев рвет. Смысл просто забивается в голову и остается там. У меня просто нет слов, точнее они есть, но я не знаю, как выразить все, что сидит внутри.

– Ты, главное, дыши спокойней, не теряй сознание, а то не хватало еще опять копов вызывать, – усмехаюсь я.

Лекс часто дышит, зрачки заметно увеличились. В его лице я вижу толпу, в его лице я вижу то марево, тот экстаз, в котором зашлись бы фанаты, будь я на сцене. Как бы взревела толпа. Как бы она скандировала мое имя. Эти бешеные лица внизу, с каждой минутой концерта постепенно все больше и больше сходящие с ума, обретая одну на всех нирвану, одно на всех забвение, одно на всех желание.

Я скоро буду стоять там.

Я стану Фениксом, и мои острые когти вонзятся в самое сердце тех, кто был мне неверен. Кто ошибался во мне.

– И все-таки, ты нереально охуенен. И ты. И твоя песня!

– Так пользуйся случаем, раз подвернулся, – подмигиваю, а довольная улыбка с лица так и не сходит. Слишком возбужден. Слишком взбудоражен. Я показал кому-то то, что было настолько дорого мне, и получил достойную отдачу.

– Вообще-то я за этим сюда и пришел, в прошлый раз с моей стороны было как-то некрасиво, ушел, не прощаясь, да и нажрался так, что контролировать меня стал не мозг, а желудок. Хорошо, что это оказалась наша не последняя встреча, – уверенный шаг вперед, по пути сбрасывает гитару к подножию дивана и стягивает с себя майку.

Прохладная постель принимает обнаженные тела. Вещи дорожкой разбросаны до кровати. Лекс молча вцепляется в мои волосы, лихорадочно кусает мои губы, терзает зубами без капли жалости. Прижимается ближе, постепенно распаляя тепло наших тел, словно в печи, заставляя трещать под напором, заставляя огонь внутри разжигаться…

И во мне огонь бушует диким пламенем, еще с того самого момента, стоило только раскрыть рот, чтобы строчки песни полились изнутри, чтобы рвало душу. Чтобы рвало души. Резко поднимаю его своим телом, привставая на локтях, высвобождаю из его объятий свою руку, чтобы железной хваткой сковать в кольце на шее парня. Хрипит, но не вырывается. По горящим глазам понятно – ему нравится и такое. Ниточка слюны тянется от его губ к подбородку, продолжая держать его за горло, ловлю ее языком, не спеша заползаю вглубь его рта, дразню ожиданием, вслушиваясь в ритм его колотящегося в бешенстве сердца. Я знаю, как надо… Ты будешь доволен…