Текст книги "Вызов принят (СИ)"

Автор книги: Торговец деревом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Конец рабочего дня, заполненные до отказа улицы, дороги, пестрящие огнями, пробки в самом разгаре. Казалось бы, среди суетящегося, вечно спешащего куда-то потока людей сложно найти пару-тройку желающих остановиться хотя бы на минуту, позабыв о своих неотложных делах и заботах. Сложно, но, благодаря моей магии, у меня это получается…

В самом центре Лос-Анджелеса среди вечных и бесконечных делегаций туристов, обычных прохожих, не скованных железным трудовым графиком, и бестолково слоняющихся без дела людей вновь удается собрать небольшую аудиторию, члены которой не прочь наполнить своим присутствием смысл моих выступлений, скрасить своим заинтересованным видом на пару мгновений сольный концерт уличного музыканта…

Полуакустическая подключенная к комбоусилителю гитара в руках, губы в паре сантиметров от микрофона, пальцы бегло перебирают струны, зажимают лад, а глубоко из груди вырываются слова заученной наизусть небезызвестной песни – мой личный кавер на «Arctic Monkeys».

Звон мелочи, упавшей в раскрытый чехол на земле – благодарный взгляд от меня и легкая улыбка.

Вспышки камер телефона, одна за другой: то прямо по центру, то откуда-то сбоку – мало кто хочет просто насладиться моментом, впитать, ведь еще нужно обязательно оставить мою физиономию на память, чтобы выместить в соцсеть под очередным хештэгом «музыкаулиц».

Музыка улиц…

Подумать только, сколько лет я отдаю этому искусству свою юность? Семь? Восемь? Наверное, около того.

Позабыв о каких-то дополнительных жизненных бонусах вроде вечных тусовок с друзьями; прожигания жизни в нескончаемых, беспорядочных, но не обязательно, отношениях; баловства различными запретными ништяками и прочие хобби. Я променял все на музыку, без каких-либо сожалений посвятив ей себя без остатка. Все свободное время, все мысли двадцать четыре на семь.

Нет, не подумайте, никакого уклона в отшельнический образ жизни с нотками аутизма и интроверсии. Как бы не так… Просто это никогда не наскучит, просто с грифом в руке всегда интересней!

– Лекс!! – раздается где-то на периферии сознания, пока с головой погружаясь в текст песни, перед глазами одна за другой проецируются картинки.

Поднимаю веки, бросая взгляд в сторону источника звука – пара одногруппниц в компании своих кавалеров приветливо машут руками. Широко улыбаюсь, заметно кивая в ответ. Слишком восторженный вид одной из девушек, кажется, начинает напрягать ее парня, и без каких-либо просьб, он просто утягивает ее из толпы, продолжая свой путь. Что же… Похоже в универе придется повторить специально для нее на бис. А сейчас все внимание к тем, кто остается в импровизированной фан-зоне.

Песня за песней, один взрывной берущий за душу куплет за другим, и минуты сменяют часы, а лица – друг друга.

«Я сел на мель в этом городе-призраке,

Стоп-сигнал мигает, а телефонные линии оборваны,

Снег хрустит от холода.

Она забрала мое сердце, я думаю, что она забрала мою душу.

Под лунным светом я бегу

Подальше от кровавой бойни пламенного солнца…

Ведомый удушьем вен,

Не показывая милосердия, я сделал бы это снова.

Открой свои глаза,

Ты продолжаешь плакать.

Малышка, я буду истекать кровью, пока твои слезы не высохнут.

Небеса закрывают на меня глаза,

Я вижу, что шторм поднимается из моря…

И он приближается все ближе,

Он приближается все ближе…

Твой танец шимми – встряхнул мою лодку,

Выбросив меня, одинокого и влюблённого, на берег…

Думаешь ли ты обо мне?

Где я теперь?

Малышка, где я сплю?

Чувствую себя так хорошо, но я уже стар,

2000 лет преследования берут свое…

Шторм всё приближается,

Он всё приближается»*, – гитарное соло завершает песню, эхом отлетая от зданий, множится, волной убегая в узкие улочки.

– Спасибо за ваше внимание, всем приятного вечера, – снимаю гитару, не выгребая со дна мелочь и купюры, зачехляю, тут же принимаясь за стойку и микрофон.

– Отличное исполнение, мне понравилась твоя импровизация, – слышится сбоку приятный мужской голос. Не первый и не последний раз в конце выступления ко мне подходят слушатели, чтобы поделиться своими впечатлениями. И узнавать о них всегда приятней брошенной «благодарности» на дно чехла.

– Рад, что понравилось, надеюсь, у меня получилось скрасить твой путь до дома, – пожимаю протянутую руку, после вновь возвращаюсь к сборам.

Подошедшего мужчину я заприметил, стоило ему появиться: на фоне остальных легко одетых слушателей, его выделяли из толпы черная шляпа с прямыми полями и бежевый плащ.

– Часто выступаешь на улицах?

– Почти каждый вечер.

– Оно и видно. У тебя неплохие данные, не сочти за дерзость, но вот, – мужчина протягивает белый прямоугольник. – Моя визитка, на ней адрес концертного холла, в эту среду в двенадцать состоится закрытое прослушивание, если тебе интересны различные музыкальные проекты с уклоном в альтернативу, рекомендую там появиться и прихватить с собой инструмент.

– Спасибо, – странно, что визитка не именная – только номер телефона и адрес, но хрен с ней, прячу в карман, возвращаясь к разговору. – Что за проект и почему прослушивание «закрытое»? Если честно, не склонен наивно верить таким предложениям, еще и тому, что поступило от мужчины, одетого столь таинственно.

Добро смеется, позволяя гусиным лапкам в уголке глаз углубиться и расползтись дальше к вискам. Интересно, сколько ему? Хотя, впрочем, нет, не интересно.

– Да, и вправду звучит странно. Закрытое… Наверное, я не совсем точно выразился, больше ограниченное на вход, считай, что это был первый этап, и ты его успешно прошел. Проект? Новая альтернативная рок-группа, больше, за неимением достаточной информации, ничего не могу сказать, лишь посоветовать: не упускай шанс, кто знает, может ты тот, кто нам нужен?

– Что же, спасибо за приглашение, приму к сведению.

– Главное, не откладывай в долгий ящик. В среду в двенадцать, – мужчина махнул рукой на прощанье и, затянув туже пояс на плаще, удалился.

***

В итоге, совершенно логично, в свой далеко не выходной день, в среду, я топчусь за кулисами концертного холла «El Rey» на Бульваре Уилшир. И пускай ввиду своей особенности, к назначенному времени я опоздал, я все же успел вполглаза оглядеть здесь все. Местечко, скажу честно, не из дешевых, пышущее лоском и дороговизной. И заметить это успел не я один: Двенадцать и Тринадцать (без каких-либо дополнительных знакомств, я решаю называть участников по присвоенным нам порядковым номерам) уже с полчаса трутся у стены, то и дело выглядывая из-за приоткрывающихся кулис, парни комментируют каждый вздох судей, не переставая восхищаться здешней обстановкой, отчего-то придавая ей явно куда большее значение, чем следовало.

Дабы не слушать их весьма громкие перешептывания, я собираюсь отвлечься на музыку, но, как назло, в спешке оставил наушники дома. Делать нечего, невольно я продолжаю быть третьим безучастным участником их беседы. Через пару минут оказывается – не зря.

– Вон тот слева из судейской коллегии, видишь его? – обращается Тринадцать к Двенадцати. Складывается впечатление, познакомились они отнюдь не сегодня. – Он тебе никого не напоминает? Покрути шестеренками в голове и скажи, что мне не одному кажется. Это то, о чем я думаю? – с надеждой спрашивает участник.

Сидящих перед сценой за столом отсюда мне не видно, поэтому о ком говорит Тринадцать, мне остается только гадать, но факт лицезрения судьи не так уж и важен, важна сама суть, и произнесенное позже Двенадцатью повергает меня в немой шок:

– Не кажется, я точно его видел, знакомое лицо, так сказать, весомая шишка на дереве музыкальной индустрии! – я делаю незаметно пару шагов, чтобы в самый нужный момент быть ближе, потому что оба вдруг убавляют децибелы в голосе, и когда Двенадцать продолжает, оказываюсь совсем рядом. – Генпродюсер лэйбла «Sumerian Records» собственной персоной, я же говорил тебе, что тут не все так просто, только представь, каких бабок стоит арендовать для прослушивания этот холл, да и с группой все встает на свои места, «под крышей» этого мерча захочет быть даже уже прославившийся «бойз-бенд».

Осознавая всю необычайность заварившейся каши, я буквально прилипаю к стене. В раздумьях над сказанным, не замечаю, как номера сменялись один за другим.

Так что же это получается?

Организатор прослушивания – известный музыкальный лэйбл, так почему же из желающих попасть в новую группу хотя бы на правах чувака, гремящего на фоне в маракасы, здесь не выстроилась целая очередь? Возможно, слова мужика с визиткой были взаправду – первый этап уже пройден, и сейчас стоит как следует собрать все силы и порвать напоследок жопу, но выложиться на все двести?

Не понимая до конца, как поступить и каким способом привлечь внимание судей, я решаю все же послушать внутренний голос, перед тем как над ухом звучит:

– Семнадцатый, твой выход!

***

Оказавшись на сцене, вдруг неожиданно понимаю, что даже не подумал, какую песню хочу исполнить. Треклятое, невесть откуда взявшееся волнение тремором отдает в руки. Хватаюсь крепче за гриф, наконец обращая внимание на сидящих за столом судей, среди незнакомых мне четырех человек в центре ожидаемо находится и уже известный мужчина – тот самый, что пригласил сюда. Интересно, какая же роль во всем этом «спектакле» отведена ему?

– Представьтесь, – начинает один из судей, и я, взяв себя в руки, раскрываю рот.

– Меня зовут Алекс, близкие друзья называют Лексом.

– Сколько тебе?

– Двадцать два.

– Как долго занимаешься музыкой?

– На улице играю около восьми лет, в двенадцать родители отдали в музыкальную школу, я окончил ее с отличием, из инструментов владею навыками игры на фортепьяно, но основной упор последних лет исключительно делаю на эту красотку, – приподнимаю за гриф свою слегка потертую «Yamaha».

Мужчина-шляпа наклоняется к тому самому генпродюсеру и что-то шепчет на ухо, дождавшись короткого согласного кивка, обращается ко мне:

– Не мог бы ты начать с песни, которой завершил свое выступление в тот вечер? А после можешь исполнить любую на свое усмотрение.

У каждого уличного музыканта своя философия и свой стиль игры. Не будь у меня моего собственного, в этот день и в эту минуту я бы мог попасть впросак, потому что просто бы не вспомнил из своего репертуара ТУ САМУЮ, но, к счастью, этого не случилось: финальная песня, которой я завершал выступления, менялась достаточно редко, не чаще раза в пару месяцев.

– Если готов, приступай, – командует мужчина-шляпа.

И я приступаю.

Перебором по струнам, зажимая лад за ладом, бегло, невесомо, почти нежно, словно это прелюдия. На полшага ближе к микрофону. Медленный вдох и… Реальный мир меркнет перед глазами.

«Я сел на мель в этом городе-призраке,

Стоп-сигнал мигает, а телефонные линии оборваны,

Снег хрустит от холода.

Она забрала мое сердце, я думаю, что она забрала мою душу.

Под лунным светом я бегу

Подальше от кровавой бойни пламенного солнца…»*

Не закрываю глаза, совсем не хочется, не опускаю взгляда, без опаски пробегаюсь по пустым местам концертного зала, представляя на месте обитых красным кресел наполненный живыми людьми холл, я могу вообразить какая энергия сконцентрировалась бы от самого партера до vip-зоны, и фан-зона, несомненно, была бы самой горячей, возможно, многие не побоялись обжечь руки и вытащили зажигалки, озарив светом темное помещение, превратив все в поле со светлячками.

Следующая песня обязательно будет энергичной, чтобы на контрасте, чтобы впереди сидящих снесло волной, чтобы «то, что нам надо» оказалось мной! Главное, в процессе не разойтись и не забыться, на радостях прыгая в толпу из четырех человек – сомневаюсь, что они поймают.

И следующая – взрыв, как Атомная война несется неизбежной лавиной на четырех всадников моего личного Апокалипсиса, что в эту минуту, возможно, вершат всю мою судьбу.

«Я клянусь, этот самолет падает!

Приготовься, это не учебная тревога,

Это тот выход, о котором я мечтаю.

И в этот момент я увидел, как моя жизнь пронеслась перед моими глазами,

Перед моими глазами!

И лучше я буду мертв, чем они увидят,

Что я тратил время изо дня в день!

На высоте десять тысяч футов над землей,

И чем быстрее мы падаем, тем больше я начинаю думать о тебе»**

Короткие отрывистые хлопки судей и вердикт генпродюсера:

– Очень даже впечатляет, оставь свой номер здесь, пожалуйста, – на протянутом листе оказалось всего четыре имени с набором цифр напротив, я был пятым. Неплохой результат, если учесть, что после меня должно выступить еще три человека.

Надеюсь что-то из этого да выйдет!

***

Через неделю мне позвонили, вызвали на одну из рабочих студий лэйбла и предложили записать уже готовый текст на музыкальную дорожку, предупредив перед началом:

– До тебя здесь побывали предыдущие четыре участника с прослушивания, ты последний, выложись на сто процентов и покажи класс, а еще… Импровизируй.

И я так и сделал.

***

Первые мои слова через две недели, когда я прибыл на «тет-а-тет» со всеми членами судей:

– Пиздос, – синонимичные «вот это я попал, ребята». – Простите, просто это слишком шокирует, – вовремя опоминаюсь я, глядя на генпродюсера, которого, впрочем, мой выпад ничуть не смутил.

И с чего, спрашивается, я тут так распаляюсь, подумаете вы, прекрасно понимая логичность событий: конечно же, среди пяти участников, прошедших в третий этап отбора в группу, именно я оказался тем самым счастливчиком, кто все-таки занял вакантное место. Иначе не я бы рассказывал всю эту забавную историю, не о моей жизни вы бы узнали и уж точно не мои высеры тут звучали. Но все оказалось куда сложнее, куда прозаичней, чем виделось на первый взгляд. Поэтому последние пару минут я усиленно пытался контролировать сбившееся дыхание:

– То есть как группа не новая и уже существует? – во второй раз задаю я вопрос, соответствующий уровню «посмотрите на этого имбецила».

– В прямом смысле и значении, – снисходительно пожимает плечами генпродюсер, как он недавно представился, Роберт Хьюз.

– Лекс, мы понимаем, что за последние дни мы успели тебе потрепать нервы: стресс на прослушивании и томительное ожидание, как в итоге оказалось, не совсем того, на что ты подписывался изначально, но хочу тебя заверить, эта группа – лучшее, что может случиться с начинающим, в широком смысле, музыкантом, который готов выйти не на улицу, а подняться на сцену и предстать перед многотысячной публикой. Я менеджер этой группы и, надеюсь, небезызвестное название «Slow Poison» подтолкнет тебя принять верное решение, – вступает в диалог самый молчаливый мужчина из всех присутствующих.

– «Slow Poison», вы шутите? Сформированный давно и зарекомендовавший себя состав, их вокалист не только в музыкальном мире известен, но и за его пределами. И вы хотите мне сказать, что им понадобился новый участник? А не тесно ли будет, причем я даже не могу сказать кому из нас больше, – сердце бешено колотится, заглушая половину собственных слов, на лбу выступают крупные капли пота.

– «Slow Poison» нужен не дополнительный участник, «SP» нужен вокалист.

Я давлюсь собственным возмущением.

– А где же Марс?

– Он больше не участник группы, – с какой-то озлобленной досадой заявляет Фэрри – продюсер группы.

– Два раза «пиздос», уж простите, – мотаю головой. – А что же случилось с Марсом?

– Мы не можем разглашать всей информации, в СМИ еще не опубликовано, но вокалист покинул группу, почти, по собственному желанию.

– Ключевое слово здесь «почти»?

– Ключевое слово здесь «возникли разногласия», – словно отмахиваясь, без интереса добавляет Роберт, складывается впечатление, что тема экс-участника волнует его меньше всего.

Его, но не меня.

– Нельзя просто так прийти и занять чье-то место, до конца не разобравшись в ситуации. На меня, на группу, на лэйбл свалится фанатское возмущение, они потребуют объяснения причины, и, если оно им не понравится, критичность восприятия меня, как нового участника, возрастет в разы, в десятки, – паника начинает нарастать волной.

Еще день назад я был готов отказаться от всего, что имею и что мог бы иметь, продолжи я вести свой привычный образ жизни. Но рисковать всем ради однозначной потери всех нервных клеток, потому что вынужден буду продолжить не свой предназначенный путь, а завершить уже вытоптанную дорогу другого человека, я не могу.

– Лекс, расслабься, и просто подумай логично, впервые что ли группа меняет состав, не данная, а любая другая? Некоторые популярные бенды насчитывают с десяток смен всего состава или конкретных участников, и каждый раз этот процесс протекает по-разному. Мы не можем спрогнозировать вариант с твоим участием в «SP», но мы обещаем приложить все усилия, гарантированно обеспечить необходимым со всех сторон и сфер жизни группы, чтобы твой запуск стал максимально успешным.

Не скажу, что после слов Фэрри стало отпускать, но, определенно, кислорода в легких прибавилось.

– И что я должен сделать в таком случае?

– Ознакомиться как можно скорее с условиями контракта, подписать и приступить к работе, – добавляет генпродюсер.

– Я могу взять немного времени, чтобы подумать?

Все четверо непонимающе переглядываются, глубоко в душе, видимо, уже жалея, что остановились на моей кандидатуре. Но через мгновение Фэрри с доброжелательной улыбкой на губах добавляет:

– Постарайся не затягивать с этим.

***

И я не затянул насколько смог.

Вычитав контракт с другом и его отцом адвокатом, подбодренный словами последнего «У «Sumerian Records» все чисто, свои обязательства они выполняют надлежащим образом», я расставил все точки над «i».

«Была не была, все же такой шанс, и вправду, выпадает раз в жизни и то не каждому», – крутя педали энтузиазма, на колесах воодушевления и с рулем героизма я примчался в студию, с подписанными бумагами на утро следующего дня. Осадили меня довольно быстро. Прямо с порога. Не успел я открыть дверь звукозаписывающей студии, в которой с час назад уже собрались участники группы, как сочащийся дружелюбием и теплотой голос гитариста изверг:

– И хуле так долго, не мог выкинуть слюнявчик и подобрать яйца с пола еще вчера?

– И вам всем доброе утро! – махнул я рукой, проследовав внутрь. – Я так понимаю знакомство отменяется, начинаем сразу с выписывания порционных тумаков, и в каком виде они у вас: прилюдная порка или что поинтересней? – решил я свести все на юмор, внутри понимая, что ожидал я совсем не этого и, честно говоря, поджилки тряхнуло от приветствия всего коллектива не слабо.

Умеют же одним взглядом в дерьмо макнуть.

– Говорил же, нужно было того блондина брать, у него на лице написано «готов танцевать на задних лапах двадцать четыре часа в сутки», – не обращая на меня никакого внимания, раскачиваясь в кресле, язвительно продолжал (спасибо, что не Сайлент) Хилл.

– Ладно, посижу здесь, подожду, пока вы самоутвердитесь за мой счет, я же сюда за тем и пришел, – появилось жуткое желание ретироваться из помещения, но собственная гордость не позволила – они так просто меня не нагнут, я так просто не освобожу это место. В конечном итоге, работа встанет и группа, включая каждого ее члена, не сдвинется с места.

– Ребята, что за атмосфера в воздухе? – в комнату вошел Фэрри – моя личная капля воздуха, его благосклонный настрой к себе я почувствовал еще в первую встречу.

– Приветствуем новичка, как положено, ковровую дорожку забыли в трейлере, поэтому не обессудь, – вступил в дискуссию Хилл, все остальные пока продолжали отмалчиваться, не позволяя прочесть эмоциональный настрой и определить всеобщий же он или имеются в этом коллективе более разумные индивидуумы. Как оказалось, имеются – ударник Кэмерон, напялив форму доброго полицейского, решил все же внести и свою лепту:

– Такое ощущение, что не мы сидим без вокалиста месяц, и не мы не можем вылезти из глубокой жопы примерно тот же период. Парень оказывает нам неоценимую услугу, поэтому…

– Все тут же бросаемся лизать ему подошвы? Тебе мало его вида супергероя, с которым он сюда заявился? У него же на лице написано «спаситель пришел, всем встать», а ты еще выгораживать его принялся. Парень знает себе цену и знает, на что идет, поэтому моя реакция – уместный ответ на его довольную рожу, – вторил своим предыдущим словам Хилл, продолжая соответствовать своему Интернет-образу «кожаного подонка». Данное прозвище парень получил за свой неизменный стиль, как не трудно догадаться, за кожаные обтягивающие штаны, косуху или жилетку – незаменимые атрибуты повседнева и концертных вылазок, а «подонка» за отношение ко всему по жизни. И не смотря на все это «кожаный подонок» умел торговать лицом, подкупая им любую реакцию на свои выходки. Все девочки тащатся от плохих мальчиков. А от красивых плохих мальчиков просто текут.

«Спасибо», – одними губами произнес я, глядя в глаза Кэмерону – его легкая улыбка в ответ, еще больше помогла облегчить напряжение.

– Что же, вынести друг другу мозг вы еще успеете, поэтому поспешу забрать Лекса с собой и передать в руки стилисту, раз уж согласился стать членом группы, то и соответствующе выглядеть должен, – Фэрри проигнорировал нападки Хилла и просто увел меня из студии.

И чего, спрашивается, я сюда приходил?

Вот так знакомство – ничего не скажешь.

***

И вот за два часа, сидя в крутящемся туда-сюда кресле, практически прилипая взмокшей задницей к кожаному сиденью, я узнал о себе много нового и «интересного»: стилист Эмма, порхая вокруг меня с ножницами, завершая отрывистыми размашистыми движениями «чик-чик» мой образ, охотно комментировала каждое изменение, поспешно, с видом матери настоятельницы раздавая советы направо и налево. Так я узнал, что мой природный цвет глаз вовсе не подходит моему лицу, к слову, созданному той же самой природой, поэтому с лёгкой руки мне зрячему в оба глаза были выписаны линзы-нулевки, меняющие цвет с серо-зелёных на кристально-голубой. В итоге после, совершенно волшебным образом, оказалось, что былую актуальность утратил и цвет моих волос: «Слишком серо, к арийским глазам нужен соответствующий оттенок на твоей голове», -помешивая светлую краску в миске, Эмма принялась придавать перегидроленным мгновенье назад цыплячьим прядкам «благородный» блонд. Выравнивая пинцетом брови (какие-то пару секунд показались мне сущим адом, кажется, я уже начал забывать, что стал участником мужской металкор-группы), стилист посвятила меня в очередные огрехи, допущенные в процессе моего создания: заметная только ей асимметрия глаз, горбинка на носу, совершенно негармонично смотрящаяся с высокими скулами и, на минуточку, женская форма губ. Но зато подбородок (представить только) удостоился гордого звания «сексуальный и волевой».

В итоге, без предварительных подглядываний, как в шоу «из чудовища в красавицу» (как минимум по словам Эммы это звучало именно так, и плевать, что для половины своих знакомых женского пола я был «очень даже ничего!») меня повернули к зеркалу. В этот момент, конечно же, лицо Эммы передавало истинно-верный смысл ее мыслей «поклоняйся мне, нищеброд, я сделала из тебя конфетку, отработаешь после». Но никаких разительных перемен я в зеркале не увидел. Да, блондином я смотрелся немного эффектней, и пускай к этому цвету я не успел привыкнуть, трезво оценить, что он мне шел, как никакой другой, я мог. И глаза, не сказал бы, что мои на фоне голубых смотрелись, как грязные колеса от внедорожника, но отполированные диски легковушки оказались в более выигрышном положении. А все остальные манипуляции стилиста остались мной не замечены. Волосы укоротила не сильно, только пару сантиметров у висков, а затылок и вовсе оставила не тронутым – по-прежнему прикрывали шею. Но оттюнингованный с ее легкой руки я себе определенно нравился.

***

– Ты только сильно не зацикливайся на своих обновках и внешнем виде, не забывай, что работа – первоочередная задача, а легенду и образ мы тебе позже придумаем, еще есть время, так что сейчас берись за групповые тренировки и слушай нашего звукача, он плохого не посоветует, – Фэрри скрылся за дверью, оставив нас с группой наедине, и меня с дополнительным ощущением того, что вырез на майке слишком глубокий – соски так и норовят ненароком показаться на свет Божий.

Мужчина за стеклом в представлении не нуждался, именно он присутствовал на всех этапах прослушивания (кроме первого) и пока относился к нейтральному лагерю, в чьи интересы входила фактическая проверка моих навыков.

– Текст на стойке, давай попробуем начать с этой песни, – послышался голос Стивенса из динамиков.

Я согласно кивнул и, оглядевшись по сторонам, по инерции двинулся в сторону гитары, припаркованной на стенде с инструментами. Хлесткий удар по кисти, заставил резко поднять ошарашенный взгляд и столкнуться с Хиллом.

– Руки прочь, пиздуй к стойке, теперь твой удел – напрягать голосовые связки.

Минуточку.

А вот этого я не понял.

– То есть? А как же моя игра?

– Ха. Роберт и остальные тебе ничего не объяснили, или ты сам такой тугой, что не допер до очевидной мысли? Оглядись по сторонам и посмотри на участников группы, как видишь, все вакантные места уже зарезервированы.

Слов для ответа не нашлось – сердце ушло в пятки, оставив в ребрах колотиться фантом.

Именно по этой причине через десять минут на меня уже орал звукач.

– Опять лажаешь, соберись и давай сначала!

***

– Вот держи, – после окончания репетиции, если ее можно было так назвать, потому что все происходящее маскировалось под видом «замочи Лекса в первый же день», ко мне подошел ударник Кэмерон с папкой в руках. – Тут все тексты песен, которые ты должен выучить, мы выбрали те песни, которые хотим оставить в репертуаре группы. Послушай в Интернете исполнение Марса, говорят, ты неплохо импровизируешь, позже сравним предложенные тобой вариации данных песен с тем, что хотелось бы получить на выходе нам и поклонникам.

– Спасибо за поддержку, – я утрамбовал папку в сумку, уже на выходе из помещения получая в спину насмешливое Хилловское «Ночью разбуди – должен знать каждый, как мантру».

***

Позабыв об универе и игре на улицах, пахал как проклятый третью неделю, а ощущение, словно подвис в воздухе – с места не сдвинулись ни работа, ни отношения в коллективе. Вернее, последние покачивались над моей головой, как Дамоклов меч в лице Хилла и басиста Стоика, что подключился к моему унижению неделей позже, но задевать меня у него удавалось куда реже, чем у гитариста.

– У тебя получается все лучше, ты привнес новый дух в игру ребят, – подбодрил голос из колонок.

– Дух дементоров из Гарри Поттера, высасывающий душу, – тут же добавил Хилл.

– И то с седьмой попытки, – вторил Стоик.

– За твою бы душу я принялся в последнюю очередь, фальшивки меня не интересуют, – едва слышно комментировал я сквозь сжатые зубы, сдерживая глубоко в душе порыв запульнуть микрофоном в башню сначала одному, а потом другому.

Интересно, на сколько хватит еще моего золотого терпения?

Дни сменяли друг друга, а я так и не предпринимал попыток стать ближе к группе. Хотя, однажды все же жгучий интерес во мне переборол желание совершить бунт на корабле, но ничего дельного на выходе не получилось:

– И все же, почему Марс покинул группу? Или ваши вечные подъебы вынудили его сменить лодку?

Кажется, мои слова резанули самолюбие всех членов группы, без исключения.

– Советую поменьше о нем расспрашивать, – предложил барабанщик.

– Я бы с радостью, но в последнее время с помощью аудио и видео как-то проникся этим парнем и его талантом, хотелось бы знать больше, чем получилось выведать у начальства, – настаивал я.

– А не совать нос не в свое дело не учили? – Хилл появился прямо за мной, заставив вздрогнуть.

– Я с тобой не разговаривал. Мне интересней мнение других, а не твое.

– Мине интирисний мниние других, а ни твае, – передразнил меня Хилл. – Если уж на то пошло, я был тем, кто выпроводил Марса, и на то были свои причины, о которых тебе знать не дано.

– Что, наркота, подсел на иголочку? – упорствовал я.

– Треть альтернативщиков проходила через это, мог бы и получше тренировать фантазию.

– Прогуливал репетиции и слал тебя на кожаный хер чаще, чем тебе бы хотелось?

– Зубы лишние?

– Что, попал в точку?

– Если ты такой ограниченный, то хоть в кружочек.

– От рук отбился и вступил в ряды голубых беретов? И даже после этого не согласился тебе присунуть?

– Индустрия развлечений голубее на дцать процентов, чем ты думаешь, за такое сейчас никого не выгоняют и не тыкают лицом в чужой анус, как собачку, мол, «нехорошо». И то, что Марс гей, знает половина фанатов или хотя бы догадывается. Еще варианты будут или мы преступим к работе?

– Не будет, следующее твое соло, так что валяй.

– Не командуй, хер!

Так я и оставил свои попытки выведать на счет Марса, прекрасно понимая, что правды мне никто не расскажет… Ну да ладно, не очень-то и хотелось. Или нет?

Рабочая карусель набрала обороты, не давая передышек и даже выстраивая расписание для туалета. Все к чему-то готовились, совершенно позабыв посвятить в коварные дела-делишки меня.

***

Марс. Марс. Марс.

Дни берут мое и отдают свое. Полтора месяца я живу, как белка в колесе, перед носом которой одно единственное фото. И как ты это колесо не крути, в какую сторону не поворачивайся, оно не перестанет преследовать тебя. Даже закрывая глаза, в сгустках тьмы будет один единственный образ.

Мне казалось, за это время я успел насытиться и пересытиться экс-вокалистом «Slow Poison», но каждый раз ничтожно ошибался в собственных доводах. Я просыпался по утрам и начинал с прочтения интервью с ним. Во время коротких перерывов и за обедом, я один за другим прокручивал ролик с концерта или пост-отчет, в котором мелькало Его лицо. Когда без сил едва переставляя ноги по пути домой, в наушниках продолжала играть музыка группы, в голове звенел его голос.

Голос… Грубее чем мой, мужественней, так легко берущий ноты, до сих пор не поддавшиеся мне.

И эта харизма. Как он ведет себя на сцене и за ее пределами, цепляет, берет, заставляет проникаться им и позволяет ему проникать в тебя.

Вечная улыбка на лице, довольная рожа, не перестающая давить из себя восторг, приправленная фирменным жестом на камеру – Fuck! Харизматичный персонаж из мира металкора с мощнейшим голосом. Не без преувеличения красивый и стильный подонок, с цепляющим выразительным взглядом, россыпью татуировок на тренированном теле и сексуальной улыбкой. И на него я должен ровняться? Им я должен стать?

«Мы взяли тебя не на замену, не для отвода глаз, а потому что, стоя на сцене, ты приковал наше внимание, смог убедить, что мы выцепили не простого поющего мальчишку, а нечто большее, со своим стержнем, со своей искрой, со своим характером. Не разочаруй и не заставляй нас усомниться в нашем выборе. И помни ты – не замена детали, ты – составляющая для работы всего механизма», – повторял Фэрри, когда в редкие моменты нам удавалось побыть наедине.