Текст книги "Мальчик-который-попал-на-Слизерин (СИ)"

Автор книги: TimurSH

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Пробуждение было резким. Вскочив с кровати, Гарри огляделся. Он был в своей комнате, глубоко в подземелье под замком. Никакого больше дома Дурслей, никакого чулана. И главное – никаких Дурслей! Но мысль, что он обучается на факультете, выпустившем убийцу его родителей, не давала ему покоя, тяжким грузом лёжа на сердце. Может, Волан-де-Морт спал именно в этой комнате? Такие мысли не придавали ему душевного спокойствия. Хотя с другой стороны никаких тёмных искусств он пока ещё не увидел. Да никто не заставит его их изучать! Успокоив себя, он пошёл умываться. Собравшись, он поднялся в гостиную.

Было ещё рано, и тут сидели всего два шушукающихся старшекурсника, которые замолкли при виде Гарри. Вдруг он новый Тёмный Лорд? Нежданно эти слова, сказанные вчера, вспыхнули ярким пламенем у него в голове. Неужели все опасаются его, потому что думают, что он обладает какой-то тёмной магией, которой сокрушил Волан-де-Морта? Да он даже не помнит его! И никакой силы у него нет! Пройдя поближе к камину, – с утра было холодно – он плюхнулся в кресло. Но говорить об этом никому ведь не обязательно? В магловской школе его бил и устраивал охоту Дадли. А все боялись Дадли, поэтому с Гарри никто не дружил. А здесь он начнёт новую жизнь, к тому же уже нашёл нового друга. Рон!

Он вскочил на ноги. И тут же сел обратно. Рон на Гриффиндоре. Интересно, что он там делает и как отнёсся к тому, что Гарри попал на Слизерин? Вспоминая объятое ужасом лицо Рона, его ошарашенные глаза, Гарри загрустил ещё больше. Да, Рон явно рассчитывал на то, что его друг поступит на Гриффиндор. Гарри со злостью стукнул по ручке кресла. Да и он сам думал, что поступит на факультет, где учились его родители! Да эта Шляпа ему даже и сказать ничего не дала, почти сразу определив на Слизерин. «Имеется весьма похвальное желание проявить себя», – передразнил он мысленно Шляпу. Да какое тут себя проявить?! Он здесь чужой. Даже поговорить не с кем. Вспомнилось выступление Малфоя, как все его внимательно слушали. А ведь Малфой явно дружит с этим Ноттом. У него и вправду влиятельный отец. По словам Хагрида, этот Корнелиус самый главный в Министерстве. И с ним общается отец Малфоя. А ведь сам Гарри явно теперь не друг тому.

Гостиная тем временем наполнялась людьми. К Гарри подошёл Забини и, поздоровавшись, протянул расписание.

– Фарли сказала передать. Пошли на завтрак, что тут сидишь?

Во время завтрака Гарри обратил внимание на то, кто с кем сидит. И если Малфой пришёл чуть позже вместе с Крэббом и Гойлом, то Пайк с Ноттом уже сидели за столом. Девочки появились почти все вместе – спустя короткое время подоспела и Дэвис. Однако на занятие они пошли все вместе. Гарри заметил, что встречающиеся ученики таращатся на него, перешёптываются, а некоторые даже показывают пальцем. Это злило и отвлекало. Неужели все думают, что он тёмный маг, раз учится на Слизерине? Да он даже ни одного заклинания не знает, какой из него тёмный маг?!

Гарри с лёгким волнением вошёл в кабинет заклинаний. Он в жизни никогда не держал палочку, за исключением, конечно, её покупки в Косом Переулке. Гарри волновался. Его первый урок в Школе магии! Казалось, что только он не сможет ничего сделать. Живот скрутило от волнения, прямо как перед распределением. Поттер подумал, что будет лучше, если он не пойдёт на свой первый урок, но быть пойманным за прогул в первый же день учёбы не хотелось. Равно как и подставлять свой факультет.

Гарри с Блейзом уселись с левой стороны, у входа. Гринграсс села сзади с Харли, Булстроуд с Паркинсон, Нотт с Малфоем устроились на втором ряду. Крэбб сел вместе с Гойлом, а Пайк подсел к Дэвис. Раздался звон колокола, объявляющего о начале первого занятия.

Преподаватель по чарам был небольшого роста, с длинной бородой, чем-то напоминающей бороду директора Дамблдора. Профессору приходилось стоять на стопке книг, для того чтобы ученикам было его видно. Своё занятие он начал с переклички, а, дойдя до фамилии Поттер, свалился со своих книг.

После этого вводного занятия Гарри осознал, что на уроках будет весьма непросто. Оказалось, магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких странных слов. Для каждого заклинания нужны были определённые слова и правильные движения волшебной палочкой. Но с другой стороны никто не требовал от него колдовать прямо сейчас.

После занятия он замешкался, дожидаясь, пока все уйдут. И если Блейз лишь бросил на него косой взгляд и молча ушёл, то остальные вовсе не обратили на него внимание. Дождавшись, пока все выйдут, он отправился на поиски Рона. Но тот сам нашёлся, идя навстречу с группой гриффиндорцев на урок чар. Рон при виде Гарри словно на невидимую стену напоролся. Остальные гриффиндорцы прошли мимо него к кабинету, Уизли тоже хотел двинуться за ними, но Гарри перекрыл ему дорогу.

– Привет, – первым нарушил молчание Гарри. На всякий случай оглянулся, проверив, нет ли рядом его однокурсников. Рон, помедлив, тоже сказал:

– Привет.

Неловкая пауза затягивалась. Сначала Гарри хотелось столько сказать, а сейчас, стоя перед Роном, который явно тяготился компанией и тоже не знал, что говорить, не мог вспомнить ничего из того, что же он хотел ему сказать.

– Как там на Гриффиндоре?

Рон, быстро подняв голову, нахмурился. И сквозь зубы ответил:

– Нормально.

Гарри хотел спросить, где находится их гостиная, как его там встретили, что говорили, узнать кучу всего. Но в голове билась мысль, что нельзя рассказывать другим студентам о чужих гостиных. И наверняка Рону тоже нельзя.

– А я вот попал на Слизерин. Даже не знаю, как так получилось.

– Зато я знаю. Что, небось посмеялся со слизеринцами надо мной?

– Что? О чём ты?

– О том, что ты хорошенькую сцену разыграл в поезде. Слизеринцам верить нельзя, вы все хитрые и лживые.

– Подожди, – Гарри хватал ртом воздух. – Ничего я не разыгрывал! Как ты такое можешь говорить?

– Так я тебе и поверил. Я со слизеринцами не дружу, так и знай!

Рон, поправив свою сумку, быстро обошёл по широкой дуге застывшего Гарри. Вот так, был друг и нет друга. Гарри обернулся, но коридор был уже пуст.

Так и повелось дальше. Гарри в основном сидел с Забини, с которым начал общаться. Малфой явно возглавил их класс, а его друзья-телохранители всюду его сопровождали. Но конфликтовать с Мальчиком-Который-Выжил он пока не решался, хотя Гарри часто ловил на себе его враждебный взгляд. Может, Малфой принял всерьёз те слухи о том, что Поттер – тёмный маг, а поступление на Слизерин явно эти слухи укрепили? Или на него так повлияли слова Снейпа, чтобы не было никаких конфликтов между слизеринцами? Как бы то ни было, Гарри всегда держался настороже, а перед сном дверь в свою спальню закрывал на ключ.

Пайк явно предпочитал одиночество и почему-то боялся самого Гарри, а вот Нотт был не против пообщаться как с Малфоем, так и иногда перекинуться словами с Гарри. Причём Гарри часто слышались в его интонации угодливые нотки. Девочки все ходили вместе, кроме Дэвис. Как сказал ему по секрету Забини, Дэвис – полукровка, поэтому не вписывается в остальную компанию. Оказывается, если ребенок родился от волшебника и магла, то его называют полукровкой. А бывают ещё и маглорождённые волшебники, родителями которых являются маглы, но на Слизерин им, по словам Забини, дороги нет. Также Гарри узнал, что программы факультетов не отличаются, и немного успокоился.

Раз в неделю ночью они поднимались на башню для занятий по астрономии, изучая ночное небо через телескопы с профессором Авророй Синистрой, которая любила надевать мантии со звёздами. Потом эти мантии слизеринки подробно в деталях обсуждали после уроков, тихонько хихикая. Трижды в неделю у них проходили занятия по травологии в оранжереях, расположенных за замком, где низкорослая полная дама – профессор Стебль – рассказывала, как надо ухаживать за волшебными растениями и для чего те нужны. Самым нудным предметом оказалась история магии: это был единственный урок, который вёл призрак. Он говорил ужасно монотонно, и Гарри приходилось быстро записывать за ним. К концу урока рука очень уставала, а кисть болела. Как ему рассказал Блейз, профессор Бинс однажды умер, а на следующее утро пришёл на занятия просто в виде привидения.

А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Очень строгая, она сразу же произнесла суровую речь, как только первокурсники в первый раз пришли на её урок и расселись по местам.

– Трансфигурация – один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, – начала она. – Любое нарушение дисциплины на моих уроках – и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернётся. Я вас предупредила.

После своей речи профессор МакГонагалл перешла к практике, превратив свой стол в льва, а потом обратно в стол. Такие мощные чары поразили Гарри, как и остальных слизеринцев, хотя все старались не показывать этого. Потом профессор МакГонагалл продиктовала им несколько непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть, и дала каждому по спичке с заданием превратить их в иголки. Однако к концу урока ни у кого не получилось, поэтому профессор приказала к следующему уроку тренировать эти чары.

Гарри с нетерпением ждал урока профессора Квиррелла по защите от Тёмных искусств, однако занятия Квиррелла его разочаровали. Сам кабинет, где проходили занятия, насквозь пропах чесноком, которым, как все уверяли, Квиррелл надеялся отпугнуть вампира, которого встретил в Румынии. Профессор очень боялся, что тот явится в Хогвартс, чтобы с ним разобраться. Тюрбан на голове Квиррелла тоже не прибавлял его занятиям серьёзности. Профессор уверял, что этот тюрбан ему подарил один африканский принц, которому он помог избавиться от очень опасного зомби. Но в это слабо верилось. По слухам, под одеждой Квиррелл был весь обвешан дольками чеснока и в тюрбане его тоже был спрятан чеснок, поскольку профессор, боясь вампиров, желал быть полностью защищённым. И даже спал в том, в чём ходил по школе, чтобы вампир не застал его врасплох. Да и сам учебник по защите от Тёмных искусств тоже разочаровывал. Вместо защитных заклинаний шло описание мелких вредителей, меры им противодействия, как пускать искры из палочки и много такого, что Гарри было не особо интересно. Хотя мысль, что Малфой тот ещё вредитель, заставила улыбнуться, но, скорее всего, искрами того вряд ли напугаешь. Да и ещё есть Крэбб с Гойлом. Нужно что-то более серьёзное.

Однако за первые несколько дней учебы Гарри с облегчением убедился в том, что он не хуже, чем другие слизеринцы. А многие школьники с других факультетов родились и выросли в семьях маглов и, как и он, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса.

– Какое занятие у нас сегодня? – спросил Гарри, поедая свой завтрак. Он уже знал ответ, но ему казалось важным поддерживать общение с этим немногословным мальчиком, по сути единственным его постоянным собеседником во всей школе.

– Два занятия по зельям, – ответил Забини.

– Их ведёт наш декан. Думаешь, будет сложно? – Гарри больше беспокоил не предмет, а то, что занятия будут с гриффиндорцами. А значит там будет Рон Уизли. С момента той встречи они больше ни словом не обменялись.

– Зелья – непростой предмет, – прожевав овсянку, ответил Забини, – но ведь наше занятие будет с гриффиндорцами. И я думаю, что будет сложно им, а не нам.

Пока они завтракали, прибыла почта. Теперь Гарри уже привык к этому, но в своё первое утро в школе он даже испугался, когда во время завтрака в Большой Зал с громким уханьем влетело не меньше сотни сов. Они начали кружить над столами, высматривая своих хозяев и роняя им на колени письма и посылки. Кто-то получал посылки, кто-то газету. Часто за столом после прочтения обсуждали безопасность Гринготтс, про ограбление которого Гарри слышал ещё в поезде. Его сова Букля не принесла Гарри ни одного письма. Да и кто ему будет писать? У него больше нет друзей в волшебном мире. Разве что только Хагрид напишет. Но тот явно поменял мнение насчёт Гарри или просто у него не было времени на это, как никак наверняка у него тоже есть работа и свои обязанности. Кто ещё ему мог написать? При мысли, что сова может принести письмо от Дурслей, Гарри развеселился. Единственное, что его могло связывать с Дурслями, так это радость от того, что они друг друга не видят.

Поэтому сова лишь иногда залетала в зал вместе с другими, чтобы посидеть у него на плече и ласково похватать его клювом за ухо. А потом, съев кусочек тоста, улетала в совятню – так называли в школе домик, где жили совы. Гарри иногда думал, что Букля и есть его единственный друг. По крайней мере самый верный. Пару месяцев назад у него и этого не было. Забини был себе на уме и явно пока не тянул на друга.

Кабинет Снейпа, профессора зельеварения, находился в одном из подземелий. Тут было очень холодно: куда холоднее, чем в самом замке или в тёплой гостиной. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Слизеринцы и гриффиндорцы расселись отдельно. Мрачный Рон сел с темнокожим брюнетом. Гарри старался не смотреть на своего бывшего друга. Он обратил внимание на девочку с густыми каштановыми волосами, которая сидела одна за партой. Грейнджер. Все расселись по партам, но к ней так никто и не подсел.

Снейп начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. И, как и Флитвик, он остановился, дойдя до фамилии Поттер.

– О, наша новая знаменитость, – негромко произнёс он. – Гарри Поттер.

Его чёрные глаза скользнули с самого лица Гарри на зелёный галстук на шее. Губы скривила презрительная ухмылка.

– Пэнси Паркинсон. Вижу.

Закончив знакомство с классом, Снейп обвёл аудиторию внимательным взглядом.

– Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, – начал он.

Снейп говорил почти шёпотом, но Гарри слышал каждое слово, потому что в кабинете было очень тихо.

– Глупое махание волшебной палочкой к искусству зельеварения не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, – продолжил Снейп. – Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

После этой короткой речи царившая в классе тишина стала абсолютной. Гермиона Грейнджер нетерпеливо заёрзала на стуле – судя по ее виду, ей не терпелось доказать, что уж её никак нельзя отнести к стаду болванов.

– Поттер! – неожиданно произнёс Снейп. – Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

«Измельчённый корень чего с настойкой чего?», – хотел переспросить Гарри, но не решился. Он покосился на Блейза, но тот не отрывал взгляд от преподавателя. Почему он спросил первым его? Он не знает ответ. Зато рука Грейнджер взметнулась в воздух.

– Я не знаю, сэр, – ответил Гарри. На лице Снейпа снова появилось презрительное выражение.

– Так, так… Очевидно, известность – это далеко не всё. Но давайте попробуем ещё раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гермиона продолжала высоко тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. Неудивительно, что с ней никто не сидит. Гарри раздраженно бросил на неё взгляд, мучительно вспоминая, что такое безоаровый камень. По правде говоря, он перелистывал свои новые учебники, пока жил у Дурслей, да и после уроков ему не с кем было общаться и он делал домашние задания или готовился к следующему уроку, но неужели Снейп рассчитывал на то, что он наизусть выучит «Тысячу волшебных растений и грибов»? Он старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха. Что-то было про этот камень в книге. Он точно читал про него пару дней назад, в разделе противоядий.

– Это противоядие, сэр, – ответил он.

– Я не спрашивал, что это. Я спросил, где вы будете искать его, так, Поттер?

– Да, сэр, – Гарри заставил себя не отводить взгляд и смотреть прямо в эти холодные глаза. – Простите, я пару раз прочитал учебник, но не заучивал определения.

Снейп продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку Гермионы, смотря прямо на слизеринца.

– А стоило бы, Поттер. А в чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Долгопупс?

Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, вскочила, вытягивая руку к потолку. Гарри перевёл дух. Хоть декан остался недоволен его ответом и его презрение было явно ощутимым, но теперь пусть отвечают другие.

– Я не знаю, – очень тихо промямлил разом побледневший гриффиндорец.

– Неужели? Хотя иного я и не ожидал. Тогда запомните: из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар – это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха – это одно и то же растение, также известное как аконит. Поняли? Так, а почему вы не записываете то, что я сказал?!

Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снейпа перекрыл поднявшийся шум.

– А за ваше незнание ответа, Долгопупс, я снимаю балл с Гриффиндора.

Затем профессор разбил учеников на пары и дал им задание приготовить простейшее зелье для исцеления фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной чёрной мантией, и следил, как они взвешивают высушенные листья крапивы и толкут в ступках змеиные зубы. Гарри работал вместе с Забини. Снейпу не понравилось ни одно зелье, в каждом он отмечал неправильный цвет или состав, пока не дошёл до Малфоя. У раздражённого Гарри мелькнула мысль, что всё это из-за отца Малфоя. Наверняка Снейп боится его влияния или хочет польститься ему через сына. В тот момент, когда Снейп призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зелёным дымом и громким шипением. Долгопупс каким-то образом умудрился расплавить свой котёл, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье растеклось по каменному полу, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Долгопупс, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились отвратительные красные волдыри.

– Идиот! – прорычал Снейп, одним движением ладони сметая в угол пролившееся зелье. – Как я понимаю, прежде чем снять котел с огня, вы добавили в зелье иглы дикобраза?

Долгопупс лишь плакал от боли.

– Отведите его в больничное крыло, – скривившись, произнёс Снейп, обращаясь к другому гриффиндорцу. – И минус балл за такое зелье, Долгопупс.

Покидая класс, Гарри размышлял о том, почему профессор возненавидел его. Ведь его интонация да и то, что он спросил его первым, явно говорили об этом. Хорошо, что хоть баллы не снял. Наверное, потому что он слизеринец. Говорят, что своим Снейп симпатизирует, зато на гриффиндорцах отрывается. Интересно, как бы к нему относился Снейп, если бы Гарри поступил на Гриффиндор?

========== Quidditch and its aftermath ==========

Как оказалось, будь он гриффиндорцем, то ему пришлось бы туго, особенно на уроках зельеварения. За прошедшие уроки Гарри понял, что Снейп сильно недолюбливает факультет львов. Теплые отношения с однокурсниками у него так и не сложились. Конечно, был Блейз, с которым он проводил много времени, но вряд ли это можно было бы назвать дружбой. Скорее, они были хорошими знакомыми. Более того Гарри понял, что на Слизерине ничего не бывает за просто так. Блейз охотно делился слухами или какой-то информацией, но и сам хотел узнавать что-нибудь взамен. Или начинал просить помогать ему с уроками. Гарри волей-неволей пришлось рассказывать о себе, о своей жизни в мире маглов, изрядно приукрашивая или меняя факты. Ему не хотелось, чтобы гордые и независимые слизеринцы знали о том, как он жил у Дурслей. Как слуга работал по дому, а спал вообще в чулане. Если они об этом узнают… Это спустит в унитаз все их опасения по его поводу, а репутация Гарри упадет ниже плинтуса.

Злость на Дурслей удушающей волной поднялась в нем. Это они виноваты, что он жил так, именно они скрывали от него правду о волшебном мире! А теперь ему приходится обманывать, придумывая своё несуществующее прошлое, в нормальной семье, внутренне трясясь от страха при мысли, что его поймают на лжи или нестыковках в его рассказе. Он станет как старшекурсница Лиз, которую ни во что не ставил не только ее класс, но и добрая половина Слизерина, и которая была на побегушках у старосты, да и не только у неё. А уж какие оскорбления для него придумает Малфой! Поэтому он будет держать рот на замке, рассказывая только то, что не навредит ему. Сейчас все приглядываются к нему, составляя своё мнение. Даже тот же Забини, расспрашивающий о всяких подробностях жизни Гарри. Хотя о своей семье Блейз ведь тоже рассказывал довольно-таки скупо, хотя и обмолвился, что отец его давно умер, а живёт он с матерью. Это подкупало Гарри, потому что у него не было родителей и он считал, что Блейз в чем-то понимает его. Может, его отца тоже убили тёмные маги? Мальчик как-то стеснялся спрашивать об это своего приятеля.

Вечерами ребята устраивались вместе и делали домашние задания. Гарри иногда думал, что Малфой просто не принимал Забини в свою компанию или что Блейз слишком независимый и не хочет попадать под влияние Малфоя, которое тот бесцеремонно пытался распространить не только среди их одноклассников, но и на другие курсы. Хотя, по какому критерию отбирал друзей Малфой, оставалось загадкой. Остальной факультет жил своей жизнью, однако, когда Гарри чувствовал на себе чьи-нибудь взгляды, создавалось впечатление, что все чего-то от него ожидают. Будто в любой момент Поттер мог превратиться в Тёмного Лорда или проклясть окружающих. А может, у Гарри просто разыгралась паранойя?

В доме Слизерина, прямо перед выходом из гостиной, висела доска объявлений. Круглая, с некоторыми потёртостями от постоянного использования и кучей различных листков с объявлениями. После ужина в пятницу однокурсники заметили на ней большой и явно официальный лист, который сразу выделялся на фоне остальных. У первокурсников во вторник будут полёты! На метлах! Эта новость сразу лишила слизеринцев покоя на все выходные.

Сегодня вторник, значит, у Гарри Поттера будет первый урок полётов на метле. К слову сказать, научиться летать было бы чудесно, однако его пугала мысль о том, что придется летать прямо перед Малфоем. Блондин же за завтраком рассказывал Нотту и всем желающим о том, как превосходно он летает. Гарри уже порядком надоело выслушивать все эти истории в выходные, но высказывать свое мнение он не торопился, постепенно привыкая к тому, что на него не обращают внимания. В школе с Дадли было куда хуже.

Хотя бесконечные разговоры про квиддич порядком набили ему оскомину за пару дней. Ещё в прошлую субботу Гарри разжился в библиотеке книгой по контрзаклятиям и защитой от сглазов, которую ему рекомендовала суховатая и строгая библиотекарь мадам Пинс. Тот учебник по защите от Темных искусств, что он купил в Косом Переулке, его не удовлетворял. В нем не было ничего такого, что помогло бы защитить себя в случае чего. Неожиданно в библиотеке оказалась и Грейнджер. Девочка сидела одна, обложившись книгами, и что-то сосредоточенно записывала в толстой тетради. Гарри почувствовал глухое раздражение. Эта девочка на уроке зельеварения так стремилась дать ответ на вопросы его декана, что аж подпрыгивала на своём стуле, а ведь её никто даже не спрашивал! А он стоял и твердил, что не знает ничего, как дурак. Как и на уроке, она сидела совершенно одна. Гарри вдруг отчетливо осознал, что та явно не нашла друзей на своем факультете из-за своего несносного характера, который она ярко продемонстрировала в поезде. Развернувшись, он отправился обратно в гостиную. Про Азкабан, который упомянул в Снейп в гостиной факультета, у библиотекаря он спросит в другой раз. Не хотелось ему позориться перед этой всезнайкой вопросами, на которые все знают ответы, кроме него.

Устроившись в удобном кресле, он начал листать страницы книги, стараясь не слушать рассказы однокурсников про их крутые приключения верхом на метле. Хотя не слушать было невозможно. Больше всех рассказывал Малфой, сбиваясь, иногда тараторя и забывая свою манеру говорить медленно и высокомерно. Однако и другим было что сказать. К удивлению Гарри, даже неразговорчивый Пайк рассказал про то, как он добирался с просто невероятными приключениями на метле к своему дяде, который жил где-то очень далеко, а все внимательно слушали. В итоге Гарри и сам отложил книгу и стал слушать вместе со всеми, наблюдая за говорившими.

Изначально, Гарри полагал, что Драко мало чем напоминает Дадли, но чем больше он наблюдал за ним, тем больше приходилось признавать, что с Дурслем-младшим у блондина всё же есть общие черты характера. Несмотря на то, что Малфой не бьет беззащитных и девочек, ведёт себя куда более изысканно и отличается большей сообразительностью, чем Дадли, Гарри чувствовал, что есть что-то похожее между ними. Хотя худощавого Малфоя, которого Гарри прозвал про себя хорьком, так как он чем-то напоминал ему это животное, и жирного, похожего на свинью, Дадли было сложно поставить в один ряд, ведь более разные внешности и представить сложно, но Гарри видел, что они оба эгоисты до крайности, которым плевать на других. Он понял, что страх Малфоя – это быть не в центре внимания, быть не оригинальным. Даже его птица была не сова, как у всех, а филин. И Малфой с огромным удовольствием, получая письма во время завтрака, жалел тех, кому утром почты не пришло. Гарри знал, что эти уколы направлены в его сторону, но никак не мог отреагировать. Что поделаешь, если у него нет никого, кто ему бы написал?

Погода во вторник была замечательной для полётов. Ветра почти не было, грело солнце, возвращая ученикам крохотные дни лета. Гарри с остальными пришлось стоять и ждать опаздывающих гриффиндорцев, вместе с которыми проходило занятие. Урок проводила мадам Трюк. У неё был командный голос, и она напоминала Гарри его школьного учителя по физкультуре.

– Вытяните руку и скажите «Вверх»! – скомандовала мадам Трюк, оглядывая всех учеников.

Студенты Гриффиндора и Слизерина стояли друг напротив друга. Одновременно вытянув руку, десятки юных магов крикнули: – Вверх!

Гарри сразу поймал в руки метлу, ощущая с ней некое единение. У большинства учеников не было успехов. Метла Блейза лишь слегка поднималась, Пайк явно нервничал и отдавал команды дрожащим голосом, а его метла лежала совершенно неподвижно. У слизеринок тоже особых успехов не наблюдалось. Гарри радостно улыбался, ощущая в руке жёсткий черенок метлы. Несмотря на все разговоры в гостиной, на всё их хвастовство, никто не смог призвать метлу, а у него получилось с первого раза! Кстати, а как там хвастун-хорек справляется? Покрутив головой и найдя Малфоя, Гарри с раздражением увидел, что тот тоже держит метлу в руке. Он победно улыбался, с превосходством глядя на остальных, но наткнувшись взглядом на Гарри с метлой в руке, не смог сдержать удивленный возглас. Гарри очень старался сдержать улыбку и распирающий смех, увидев гневное выражение одноклассника. В конце концов, послушав рекомендации профессора, все смогли поднять мётлы. Затем Трюк показала, как правильно садиться на метлу и держаться, чтобы не упасть во время полёта. И в пух и прах раскритиковала то, как сидит на метле Малфой. Слушая её причитания о том, что Малфой не умеет сидеть на метле, и оправдания того, Гарри всё же не смог сдержать улыбки, переглядываясь с Забини и Ноттом. Первый ему в ответ подмигнул.

Закончив проверять остальных, Трюк оглядела ряды учеников.

– Великолепно! – радостно произнесла профессор, при этом не теряя командного тона. – Сожмите метлу двумя ногами… Долгопупс?

Невилл резво поднимался в воздух, явно не управляя полетом, а затем, не удержавшись на метле, рухнул на землю. Профессор бросилась к нему, на ходу доставая палочку. Пока та что-то колдовала над рукой ученика, ученики взволнованно перешептывались. Мадам Трюк резко распрямилась, отряхивая грязь с мантии, а затем, развернувшись, повела его в медпункт, бросив на ходу остальным:

– Я отведу его в больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Метлы оставьте на земле. Тот, кто в мое отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич».

Гарри было жалко неуклюжего гриффиндорца. Часто ему доставалась от Дадли, и он знал, что такое боль. При этом Долгопупс упал с немалой высоты.

Внезапно Малфой расхохотался. Гарри в недоумении уставился на него.

– Вы видели его физиономию? Вот неуклюжий – настоящий мешок!

Гарри с изумлением заметил, что остальные слизеринцы присоединились к смеху Малфоя. Профессор Трюк была уже далеко и не могла их услышать.

– Заткнись, Малфой, – оборвала его Парвати Патил, миловидная гриффиндорка с индийскими чертами лица. Хотя сейчас её лицо неприятно исказилось в гневе.

– О-о-о, ты заступаешься за этого придурка Долгопупса? – спросила Паркинсон. – Никогда не думала, что тебе нравятся такие толстые плаксивые мальчишки.

Гарри был на стороне Патил. Малфой просто изнеженный мальчик, неспособный на сочувствие. Вот если бы он был на месте Невилла, то небось рыдал вдвое громче, зовя своего папочку. Но свои мысли Гарри благоразумно оставил при себе.

– Смотрите! – крикнул Малфой, метнувшись вперед и поднимая небольшой шарик с земли. – Это та самая дурацкая штука, которую прислала ему его бабка.

Воцарилось молчание, все смотрели, как шарик ярко сверкает, отражая солнечные лучи.

– Лучше отдай ее, Малфой, – вдруг произнес Рон. – Я верну его Невиллу.

Все замерли и повернулись к нему. Рон немного побледнел, но ещё решительнее сжал губы, не отрывая взгляда от Малфоя, который открыто ухмылялся.

– Да ну, Уизли? А я вот думаю, что ты хочешь её продать кому-нибудь, выручить для себя пару сиклей. Давай-ка я положу её куда-нибудь, чтобы Долгопупс потом мог достать ее, – например, на вон то дерево.

– Не смей! – заорал Уизли, бросившись к Малфою, но тот уже вскочил на метлу и взлетел на высоту пятиэтажного дома. Девочки дружно вздохнули то ли от испуга, то ли от восхищения.