Текст книги "Врата славы (СИ)"

Автор книги: Тиамат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

45. История Иринео из Архизы

Когда королевское войско под началом Ашурран вступило в Архизу, простой народ встретил его ликованием, радуясь, что избавится от набегов варваров и произвола чиновников. Особенно радовались королевским воинам торговцы, хозяева таверн и обитатели веселых домов. Всем известно, что воины тратят деньги только на вино и развлечения, да еще на оружие. Князь Архизы с приближенными, однако, был очень недоволен, ведь пришел конец его планам объединиться с варварами и начать мятеж. К тому же приходилось ему кормить и поить войско во время его пребывания в Архизе, как того требует королевский закон. Боялся он также бесчинств, которые могли учинить воины в городских стенах. Однако на словах князь был очень приветлив с Ашурран и ее сотниками. Он устроил в их честь большой пир в своем замке, на котором присутствовали все богатые и знатные люди Архизы с женами и детьми.

На пиру рекой лилось дорогое вино, подавались изысканные закуски, зажаренные целиком кабаны и олени. Гостям прислуживали красивые юноши и девушки, а развлекали их искусные музыканты и танцоры. Но Ашурран никак не могла преодолеть скуку. Сказала она своим сотникам с досадой:

– Что за провинция! Не вижу я среди благородных семейств ни одного красивого мальчика, словно бог отказал этой земле в благословении.

Тут один сотник усмехнулся и ответил:

– Я думаю, что они своих юношей попрятали на женских половинах, так же как и девушек. Не по сердцу им мысль, что их сыновья и дочери станут путаться с королевскими воинами. Захотят еще сбежать с нами в столицу или в войско вступить! А еще опасаются они, что ты захочешь взять заложников.

И еще он добавил вот что:

– Был я несколько лет назад в Архизе и видел старшего княжеского сына. Тогда он был похож на нераспустившийся бутон, а сейчас, верно, прелесть его достигла расцвета.

Глаза у Ашурран так и загорелись. Ускользнула она с пира под каким-то предлогом и пробралась в сад, избежав встречи с охранниками и слугами. Говорили про Ашурран, что она ловка и хитра, как змея, и запертая дверь для нее не преграда. Верно, стать бы ей королевой всех воров, если бы это занятие было ей по душе. И на войне нередко удавалось ей пройти во вражеский лагерь незамеченной и вернуться обратно. Что по сравнению с этим замок князя Архизы!

Шла Ашурран по саду, и вдруг из высокого окна донесся до нее голос, поющий любовную песню под звуки лютни. Был этот голос так красив, что дыхание в груди замирало, и слезы на глаза наворачивались. Не теряя времени даром, Ашурран взобралась по стене и заглянула в окно. В роскошно обставленной комнате сидел юноша дивной красоты и пел, подыгрывая себе на лютне.

Воительница сразу догадалась, что это и есть старший сын князя Архизы, потому что был он одет в дорогие шелка, и весь его облик дышал благородством. Прелесть его затмила бы и луну шестнадцатой ночи! Кожа его была нежнее лепестков жасмина, глаза в обрамлении черных ресниц сияли, как звезды, а губы напоминали полураскрытый бутон розы в лучах вечерней зари. Каштановые кудри юноши были собраны на затылке серебряной заколкой с аметистами. Ашурран показалось, что заколка его воткнута ей в сердце. Желание разгорелось в ней, подобно лесному пожару. Не медля, толкнула она створки окна и впрыгнула в комнату.

Увидев ее, юноша удивился, но не испугался. Спросил он с достоинством:

– Кто вы такая, сударыня, и что вы делаете в покоях князя Архизы?

– Я пришла украсть его самую большую драгоценность, – усмехнулась Ашурран и схватила юношу в объятия.

Княжеский сын был юноша благонравный и кроткий, во всем послушный родителям. А ведь говорили они, что королевские воины – люди развратные и дурные, следует избегать общения с ними! Поэтому попытался он оттолкнуть Ашурран, но не тут-то было. Была она сильной, как барс, и без труда увлекла его на ложе. Поцелуи ее растопили бы горный ледник, а княжеский сын был по натуре юноша пылкий, хоть и воспитывался в строгости. Поначалу он смущался и краснел, но вскоре забыл о скромности и ответил на страсть Ашурран со всем жаром юности. Всю ночь они предавались любовным утехам. На рассвете воительница покинула юношу, узнав на прощание его имя – Иринео. Когда пожелал он узнать, с кем провел ночь, она ответила так:

– Я скажу тебе свое имя, если откроешь мне окно сегодня вечером.

И с этими словами выпрыгнула в окно и выбралась из сада, никем не замеченная.

До вечера юноша Иринео был сам не свой от волнения. Долго он терзался сомнениями: открыть ли окно синеглазой женщине или рассказать все родителям? Если все раскроется, не миновать ему сурового наказания. Вряд ли достойно юноши из знатного рода путаться с женщиной старше себя, да еще из королевского войска. Но когда он вспоминал ее синие глаза и жаркие поцелуи, кровь бежала быстрее в жилах, и по всему телу разливалось сладкое томление. Решил он, что не будет вреда, если он еще несколько раз с ней встретится. А потом, должно быть, она сама его забудет.

Сказавшись больным, Иринео ушел в свою комнату пораньше и стал готовиться к приходу любовницы: наряжаться да волосы укладывать. Облачился он в серебристо-серый шелк, который был ему очень к лицу, надел жемчужные ожерелья и браслеты, расчесал волосы. Волнистые пряди ниспадали по обе стороны его лица, придавая ему неизъяснимую прелесть, глаза и губы были подведены перламутровой краской. Никогда еще юноша Иринео не заботился так о своей внешности. Если подумать, то к чему все эти ухищрения, ведь все равно красивые одежды будут сорваны в порыве страсти, локоны растреплются во время любовных утех, а краска сотрется под жадными поцелуями. Но разве помнит об этом тот, кого сжигает любовная горячка!

Охваченный нетерпением, юноша никак не мог дождаться темноты. Вот и село солнце, однако женщина все не появлялась. Иринео не находил себе места. Он уже забыл, как сомневался, следует ли ему продолжать эту связь. Наоборот, теперь он ничего так не хотел, как снова познать объятия своей любовницы. В тоске принялся он наигрывать на лютне, но петь не мог, потому что голос срывался. Чуть не плача, оставил он лютню и закрыл лицо рукавом, уверенный, что Ашурран не придет. И тут же рука ее скользнула ему за пазуху. Иринео не смел поверить своему счастью. Снова они сплелись в объятиях и наслаждались друг другом до самого утра.

В эту ночь Ашурран открыла юноше, кто она такая. Он был поражен и обрадован. Подарила она ему перстень с сапфиром и сказала так:

– Если тебе потребуется помощь, пришли мне этот перстень, и я тебя выручу.

Стали они проводить ночи на одном изголовье, и страсть их друг к другу становилась все сильнее. Но все же не могло это продолжаться долго. Отец Иринео узнал обо всем и решил отправить сына под надежной охраной в свой летний замок Фарлонг. Велено было посадить его под замок и никого к нему не впускать.

Вечером Ашурран пришла, как обычно, к окну Иринео. Глядь, а оно закрыто, и света нет. Стукнула она в него пару раз, но никто ей не открыл. И не ведала она, что Иринео в это время уже сидел в башне княжеского замка и лил слезы у решетчатого окошка. А тут и шум в саду поднялся, залаяли собаки, замелькал свет факелов, и пришлось ей уходить, несолоно хлебавши. Разозлилась Ашурран и решила забыть неверного мальчишку. Однако не покидали ее сомнения, ведь до сих пор Иринео был с ней нежен и уступчив. Утром Ашурран облачилась в парадную одежду, препоясалась мечом и отправилась в дом князя Архизы.

– Где ваш старший сын Иринео? Я хочу с ним поговорить, – сказала она.

Глаза у князя забегали. Раньше не верил он, что Иринео и вправду встречается с Ашурран. Думал, врет мальчишка, чтобы его напугать. Но тут, похоже, было чего опасаться. Стал он юлить и отнекиваться, пока Ашурран не потеряла терпение.

– Сударь, если вы сейчас же не дадите мне с ним увидеться, то лишитесь моей милости навеки. И если вдруг кому-то вздумается сжечь ваш дом и похитить вашего сына, я еще подумаю, прийти ли к вам на помощь, – в ярости произнесла она.

Перед лицом столь откровенной угрозы князь признался, куда отослал юношу. Ашурран потемнела лицом и сказала так:

– Вы хотели спасти его от меня, а сами ввергли в опасность куда худшую! Разве вам не известно, что сегодня к вечеру в Фарлонге будет войско Шайенны!

Услышав это, князь побледнел, как покойник. Ведь Шайенна был предводитель варваров, которые разоряли границы Архизы. Был он известен своей воинской доблестью, но больше того – своей жестокостью и распутством. И не знал князь, что лучше: чтобы Шайенна убил его сына или чтобы вернул его опозоренным. Но все же был он отец Иринео, а поэтому стал умолять Ашурран спасти юношу.

Скрипнув зубами, он сжала рукоятку меча и сказала так:

– Вы сами распорядились судьбой своего сына. Теперь никто не сможет ему помочь. Мое войско не готово к походу. Но даже если я выступлю сейчас, без припасов и снаряжения, то буду в Фарлонге только завтра. К тому времени варвары уже захватят замок, несмотря на все ваши с ними переговоры. Шайенна вел их, чтобы выиграть время и усыпить вашу бдительность. Он не нуждается в вашей помощи, чтобы захватить Архизу. Вы по своей глупости и жадности потеряете не только сына, но и все княжество.

Как громом пораженный, князь упал на колени и зарыдал, умоляя Ашурран о милосердии.

– Покарайте меня со всей жестокостью, но спасите Иринео! Он слишком юн, чтобы расплачиваться за грехи своего отца!

Ашурран молчала, преисполненная гнева, и взгляд ее был мрачнее тучи.

– Сударыня, не жалеете меня, пожалейте моего сына! Ведь он так вас любит! Не по доброй воле он покинул мой дом, я приказал увезти его силой. А он не переставал плакать, говоря, что умрет в разлуке с вами! И просил передать вам вот этот сапфировый перстень с его прощальным приветом, да только я этого не сделал.

Увидев перстень, Ашурран побледнела, выхватила его из рук князя и выбежала вон.

Не теряя времени даром, она собрала своих сотников и сказала:

– Нужно мне три десятка верных людей, чтобы отправиться в Фарлонг. Предприятие это опасное, и мало кто вернется из него живым.

Сотники ответили:

– Ты наша предводительница, и все войско пойдет за тобой, куда ты прикажешь. Все равно нам придется сойтись в бою с варварами, почему бы не сейчас? Пройдем путь налегке, а припасы отобьем у противника.

Так и порешили. Королевское войско двинулось в путь, а Ашурран с тридцатью воинами поскакала впереди на самых быстроногих конях, и не одного им пришлось загнать в этой скачке. К вечеру они были в Фарлонге. Сражение уже закончилось, к небу поднимался дым пожарищ и варварских костров. Цветущий край был разорен и разграблен. Варвары встали лагерем у развалин княжеского замка и праздновали победу.

Ашурран оставила своих людей в засаде, надела поверх кольчуги одежду из кожи и меха, какую носят варвары, и тайно пробралась в лагерь. Потребовалось для этого все ее умение, и не раз казалось, что вот-вот ее задержат часовые. Однако удача сопутствовала ей, и никто ее не остановил. Без труда нашла она шатер Шайенны, потому что был он самым большим и красивым. Перед шатром сам предводитель пировал со своими воинами, а на коленях у него сидел юноша Иринео, бледный и в разорванной одежде. На шее у него был надет ошейник с цепочкой, а другой конец цепочки варвар не выпускал из рук.

Ашурран видела, что юноша испуган до крайности, и в глазах у него блестят слезы. Верно, пришлось ему натерпеться страху! Да только ждала его этой ночью гораздо более горькая участь. Предводитель варваров посматривал на юношу похотливо и шарил по нему руками, а временами целовал. Хоть Иринео дрожал от отвращения, а приходилось ему покоряться. Прошло немного времени, и Шайенна повел юношу к себе в шатер, чтобы натешиться с ним вволю.

Сказала себе Ашурран: "Не раз мне приходилось отдавать мальчиков на забаву воинам; видно, пришла пора хотя бы одного избавить от такой участи".

Она обогнула шатер, прорубила шкуры и ворвалась внутрь. Шайенна уже сжимал юношу в объятиях и распускал завязки на его одежде. Увидев Ашурран, он вскочил и выхватил меч, а юноша Иринео громко ахнул и разрыдался.

– Я вызываю тебя на поединок, Шайенна, и призом в нем будет этот мальчишка, – сказала Ашурран.

Варвар засмеялся.

– Вокруг тысячи моих воинов. Если я прикажу, они изрешетят тебя стрелами, женщина. Лучше убирайся отсюда подобру-поздорову. Мальчишка мой, и я собираюсь с ним как следует позабавиться.

– Этот мальчишка – старший сын князя Архизы и мой любовник, а я – королевская военачальница Ашурран. Я стану драться за него с тобой один на один, как велит обычай. А если ты прикажешь меня убить, твои воины скажут, будто ты испугался женщины. И еще скажут, что тебе сладкие губки дороже честного поединка.

Шайенна заскрежетал зубами от злости, но делать нечего, пришлось ему согласиться. Вышли они из шатра и приготовились к поединку. Воины окружили их кольцом, издавая боевой клич и стуча мечами по щитам. Один из воинов держал Иринео за цепочку на шее, чтобы тот не сбежал в суматохе. Но юноша и не думал бежать, он не сводил восхищенного взгляда со своей любовницы и молился о том, чтобы она победила варвара в поединке. Что будет потом, бедный юноша не думал. А ведь ясно было: даже если Ашурран убьет Шайенну, то им обоим не выбраться живыми из лагеря.

Поединок начался. Могучий варвар теснил воительницу, нанося ей удар за ударом, но она ловко уворачивалась и отбивала его клинок, двигаясь легко, будто танцуя. Говорили, что в бою Ашурран не было равных, ни среди женщин, ни среди мужчин. Играючи избегала она самых коварных приемов и сама наносила удар с быстротой молнии. Но все же был Шайенна сильным противником, и порой приходилось ей тяжко. Через какое-то время притомились оба и все чаще вытирали пот со лба. У каждого одежда уже окрасилась кровью в нескольких местах, но раны были незначительны.

– На что ты надеешься, женщина? – сказал Шайенна. – Если ты меня убьешь, мои воины тут же тебя прирежут, а мальчишку твоего замучат до смерти. Откажись от поединка, и я верну его тебе через неделю, живого и здорового, с богатым выкупом.

– Не нужны мне объедки с твоего стола, варвар, – ответила она с насмешкой. – Отдай мне мальчишку сейчас, и я оставлю тебя в живых.

Шайенна взревел и бросился на нее, она же парировала удар с превеликим искусством. Стали они драться дальше, и начал варвар одолевать королевскую военачальницу. Вот меч его задел бедро Ашурран, и она пошатнулась. Сердце у Иринео замерло, руки-ноги похолодели от страха. Но Ашурран собрала последние силы, и тут увидели все, как меч ее запылал раскаленной сталью. Ударила она варвара в грудь, так что острие клинка прошло сквозь кольчугу, как сквозь масло, и вышло из спины на две пяди. Шайенна, предводитель варваров, упал на землю и умер.

Воины закричали и подняли мечи. Однако никто не решался напасть первым. Все видели мастерство Ашурран, к тому же вид ее казался им страшен. Глаза ее сверкали грозным блеском, и напоминала она обликом богиню войны с огненным мечом в руке. Но все же преодолели воины страх и начали подступать ближе. В это время вдруг раздался шум, и небо прочертили горящие стрелы.

– Королевское войско! – закричали все.

Тогда юноша Иринео выхватил у варвара кинжал из-за пояса и полоснул его по рукам. Так ему удалось освободиться. Он подбежал к Ашурран и поддержал ее одной рукой, а другой с воинственным видом выставил клинок.

– Мы умрем вместе, – сказал он.

Однако улыбнулась Ашурран и ответила:

– Я проделала такой длинный путь не для того, чтобы умереть. И сегодня мы с тобой не умрем, мой серебряный.

А кругом продолжали падать стрелы, и несколько шатров запылало. Воины бросились к границе лагеря, собираясь отразить атаку королевского войска. Никто не подозревал, что это воины Ашурран, которых она оставила в засаде, числом не более трех десятков. Скрываясь в лесу, они обстреливали лагерь, и казалось, что их тысячи. В поднявшейся суматохе Ашурран с Иринео выбрались из лагеря, убивая варваров направо и налево, и никто не мог их остановить. Когда же наступил рассвет, к Фарлонгу подошло королевское войско. Встав во главе его, Ашурран нанесла варварам сокрушительный удар. Обратились они в бегство, бросив обозы с провиантом и награбленной добычей.

Так Ашурран одержала очередную победу, и не только над варварами, но и над сердцами горожан. Хоть и не хвасталась она своим подвигом, однако все узнали, как спасла она юношу Иринео от участи худшей, чем смерть. Он же после освобождения из плена влюбился в нее без памяти и тосковал, когда случалось ему не видеться с ней хотя бы день.

Вернувшись в город, Ашурран властью, данной ей королем, лишила князя Архизы княжеского сана и всех имений, передав их его старшему сыну Иринео, а было ему тогда всего лишь шестнадцать лет. Нашлось, конечно, множество недовольных этим решением, но воительница только смеялась.

– Отец его чуть не сжег Архизу в огне мятежа, вы думаете, что сын его будет хуже? Уж он-то никогда не станет заключать союза с варварами.

В конце концов жители Архизы смирились с юным князем, тем более что Иринео был рассудителен и достойно справлялся со своими обязанностями. Часто он обращался за советом к городским сановникам, и не было у него недостатка в учителях и советниках. Годы его правления были мирными и счастливыми. Варвары больше не решались угрожать Архизе, помня урок, которым преподала им Ашурран.

Проведя в Архизе год, королевское войско двинулось в обратный путь. Тяжело было Иринео расставаться с Ашурран, и немало он пролил слез в тоске и печали. На прощанье он подарил ей свою серебряную заколку с аметистами, которая была на нем в ночь их встречи, и сказал так:

– Если ты попадешь в беду, я приду к тебе на помощь, где бы ты ни находилась, даже если придется мне выступить против Древнего народа или магов Фаннешту. И нет нужды подавать мне знаки, это сделает мое сердце.

У Ашурран слезы выступили на глазах. Обняла она Иринео и сказала:

– Желаю тебе счастья, удачной женитьбы и долгой жизни.

И пожелания ее сбылись все до единого. История Иринео навечно осталась в памяти людей, как пример того, что суровая воительница Ашурран была способна совершать безумства во имя любви.

46. История принца Хасидзавы

Король Огинта был человек суровый, но справедливый. Правил он железной рукой, и если принимал какое-то решение, никто не мог его отговорить. Казалось, не ведает правитель страхов и сомнений, однако было это не так. Страшился король умереть бездетным, ибо долгое время все его жены и наложницы оставались бесплодны. Только в возрасте пятидесяти лет стал он отцом. И передать невозможно, как любил он своего единственного сына и как беспокоился о нем. Были приставлены к нему бесчисленные няньки, слуги, охранники, которые следили во все глаза, чтобы мальчик не ушибся и не поцарапался. Так тряслись над ним отец и мать, что даже не выпускали за дворцовую ограду.

И не думал король Огинта учить принца военной науке или управлению государством. Вначале полагал он, что рано сыну его забивать себе голову премудростями. А потом стал король опасаться, что теперь, когда у него есть законный наследник, захотят противники от него избавиться. Отравят втихомолку, а на престол посадят принца Хасидзаву и станут править от его имени. Принц юн и неопытен, легко отравить его сердце его уговорами и посулами. Поэтому по приказу короля не пускали к юноше никого из королевских министров и приближенных, чтобы избежать дурного влияния. Пуще же всего не доверял король собственным военачальникам. Льстивых и обманных речей от них ждать не приходится, другим они опасны: пробудят в принце вкус к распутству и рискованным развлечениям, развратят, а может, и приведут к гибели.

Так и подрастал принц Хасидзава, не видя никого, кроме слуг да воспитателей. Ни меча в руках ему держать не доводилось, ни в седле сидеть. Из всех развлечений оставалось ему книжки читать и гулять в саду, слушая пение птиц да речи наставников. Наставников отец подбирал ему из числа людей пожилых, не думающих уже о радостях плоти. А прислуживали ему с детских лет только евнухи. Конечно, не видели ничего дурного в Кассандане в том, чтобы вступать в связь с управляющими и секретарями, и не один знатный господин грешил со слугами или служанками. Однако король боялся, что умный человек соблазнит принца и станет вертеть им, как хочет. Поэтому в наложниках у принца были только очень юные мальчики и девочки, искусные в науке любви, но неискушенные в дворцовых интригах.

В слепоте своей король полагал, что уберег принца от всех возможных опасностей. Все же плохо знал он своего сына, потому что видел его редко, занятый делами государства. Не подозревал король, что юный принц все сильнее тоскует в своей золотой клетке и только ждет возможности от нее избавиться.

Когда исполнилось принцу шестнадцать лет, красота его расцвела, как распускаются по весне цветы на вишневом дереве. И хоть никто его никогда не видел – ни народ, ни придворные, ни войско – все же слухи о его красоте неведомыми путями разошлись по стране. И вошло в привычку у людей говорить о привлекательных юношах: "Красивее него только принц Хасидзава!"

Как-то сидела королевская военачальница Ашурран на террасе таверны "Золотой фазан" и, по своему обыкновению, пировала с сотниками и прочими воинами рангом пониже. Пили они много вина, шутили и смеялись, обсуждая свои приключения, в том числе любовные. Зашла у них речь о том, кто самый красивый юноша в королевстве. Каждый хвастался своими любовниками, не отставала от них и Ашурран, и было ей что рассказать. Вино ударило в головы спорщикам, и чуть дело не дошло до драки, но тут сказал один из сотников:

– Не о чем тут спорить. Каждый знает, что самый красивый юноша в королевстве – наследный принц. Говорят, он так прекрасен, что цветы распускаются при его приближении, а райские птицы умолкают от стыда за свое оперение.

И Ашурран ответила ему с хмельной улыбкой:

– Правда твоя, приятель. Ах, ничего бы я не пожалела, чтобы хоть одним глазком увидеть принца Хасидзаву. А если бы пришлось мне разделить с ним ложе, то, верно, могла бы я после этого умереть счастливой.

Случилось так, что слова ее услыхал один из посетителей таверны, купец по имени Иэясу. На следующий день пришел он в ее дом и сказал так:

– Сударыня, если кто и может устроить вашу встречу с принцем, то только я. Часто прихожу я к его наставнику, продаю ему книги и свитки, рассказываю столичные новости. И сдается мне, что ни одной этой встречи принц Хасидзава не пропускает. Стоит он по другую сторону узорной решетки и прислушивается к нашим разговорам. Принесу я несколько книг про войну, про ваши подвиги расскажу, посею в душе принца любопытство, а там уж как судьба распорядится.

– Что же ты хочешь за это? – усмехнулась Ашурран.

Иэясу поклонился и сказал:

– Разве доблестная Ашурран пожалеет золота, чтобы наследный принц узнал о ней?

Воительница рассмеялась:

– Должно быть, это новый способ просить милостыню. Но мне нравится твоя наглость, купец. Ты меня развлек, поэтому на вот, держи, – и бросила ему пригоршню монет.

Не верила она, что у Иэясу что-нибудь получится. Может, он и пытаться не станет. Поэтому, как только он вышел за порог, забыла о нем Ашурран и больше не вспоминала.

А купец Иэясу купил книг, и еще взял из своих товаров красивый меч, изукрашенный драгоценностями. Давно он не мог его продать, потому что ни у кого не находилось денег на столь дорогую вещь. Пришел он к наставнику принца, и стали они пить зеленый чай из фарфоровых чашек и вести беседу. Глядь – из-за узорчатой решетки опять за ними кто-то наблюдает. Показал тогда Иэясу наставнику меч и сказал, что принадлежал он-де раньше самой воительнице Ашурран. И давай рассказывать про ее приключения и любовные победы. Так он соловьем разливался, что даже евнухи-стражи пришли послушать. И пару раз показалось Иэясу, что из-за решетки доносятся тяжкие вздохи.

Ушел он домой, потирая руки, и через неделю снова принес книжки про военные подвиги с чудными картинками. Совсем Иэясу не удивился, когда старенький наставник отдал ему за меч прекрасную золотую шкатулку с жемчугом. Тут любой бы догадался, что это принц заплатил за меч тем, что у него было. Видно, семя упало на благодатную почву. Иэясу снова завел разговор о военных утехах, о бранной славе да о вольной жизни королевских воинов. И опять послышались ему вздохи за решеткой. Пришел он к Ашурран и доложил о своих успехах. Задумалась она, и хоть по-прежнему недоверие было в ее сердце, все же провела она ночь в мечтах о королевском сыне.

А через несколько дней пришел к ней какой-то человек, в котором без труда можно было признать евнуха, и сказал так:

– Сударыня, один знатный господин желает тайно с вами встретиться и послушать о ваших сражениях с эльфами и врагами короля.

Сердце у Ашурран затрепетало, и сразу подумала она о принце, хоть евнухи служили во многих богатых домах Кассанданы и порою помогали своим хозяевам устраивать встречи с любовниками.

Глубокой ночью села Ашурран в паланкин с завязанными глазами. Пронесли ее по улицам столицы, петляя беспрерывно, чтобы нельзя было определить направление, и провели в роскошно обставленную комнату. Горели в ней светильники в виде драконов, пол был устлан коврами, стены расписаны цветами и птицами. Евнух накрыл для нее столик с яствами и ушел. Тут заметила Ашурран, что за узорной решеткой, прикрывающей арку в стене, кто-то есть. Виден был лишь смутный силуэт, но сердце подсказало Ашурран, что это юноша, высокий и стройный. Когда он заговорил, стало ясно, что она права. Ашурран была очарована его голосом, звучащим, как струны арфы, и благородным обхождением. Не сомневалась она уже, что это принц Хасидзава. В первое мгновение даже ощутила прославленная воительница робость, хоть этого давно с ней не случалось.

Юноша стал ее расспрашивать жадно, и она все рассказывала ему без утайки. Много приключений пережила Ашурран за свою жизнь, и наделена она была умением вести приятную беседу и нравиться людям. Так что не заметили они за разговорами, как прошла ночь. Сожалели оба, что приходится им расставаться. Ашурран так же вывели из дворца с завязанными глазами и доставили к ней домой. Удивлялись воины ее задумчивому виду, но она никому ничего не рассказала, только собрала, не считая, золотых монет и украшений и отправила в дом купца Иэясу.

Через два дня на третий евнух снова провел ее во дворец, и снова она всю ночь напролет занимала принца военными байками да рассказами о сражениях. Юноша едва дышал от волнения, внимая ее речам. Стали они встречаться таким образом чуть не каждую ночь, и никто не знал про их встречи, кроме главного евнуха, которого щедро одаривали оба. Но все же до сих пор юноша боялся показаться из-за решетки, и Ашурран не видела его лица, он же ее видел хорошо.

Мало-помалу привык принц Хасидзава к Ашурран, и захотелось ему пить с ней вместе чай и обмениваться свитками и картами. Так они порешили: поставили в комнате расписную ширму, Ашурран села по одну сторону, а принц по другую, закрыв лицо покрывалом. Увидев его белую руку в широком рукаве, показавшуюся из-за ширмы, Ашурран чуть с ума не сошла. Больше всего ей хотелось схватить юношу в объятия, но смиряла она свои порывы. Все же через несколько дней не удержалась она и поцеловала изящное запястье, и юноша не сразу руку отнял и не выговаривал ей за это слишком сурово. И решила Ашурран, что в следующую ночь овладеет им, и будь что будет.

Пришла она снова к принцу, и поговорили они какое-то время. Тогда взяла она юношу за руку, и он не отнял руки, только спросил нерешительно:

– Правду ли говорят, сударыня, будто ни один мужчина не может вам отказать?

– А вот это мы сейчас и проверим, – сказала Ашурран.

Отшвырнула она ширму в сторону и сорвала с принца покрывало.

Закрылся он в ужасе рукавом, а она знай его обнимает и целует, распуская на нем пояс.

– Вы же дали мне честное слово, сударыня! – пролепетал принц. – Неужели лгут люди, что нерушимо слово воительницы Ашурран?

Та засмеялась:

– Верно, дала я вам честное слово, что не стану заглядывать за ширму и просить вас снять покрывало. Так я этого и не делаю.

Увлекла она его на ковер, расстегнула на нем одежды и залюбовалась на его красоту. И то правда, что не нашлось бы юноши красивее принца Хасидзавы во всем королевстве. Ни одно перо не в силах описать прелесть его лица и телесное совершенство. Охватило Ашурран вожделение, и совсем она забыла о почтительности, покрывая поцелуями и ласками его прекрасное тело.

Попробовал было принц ее оттолкнуть и сказал:

– Оставьте меня, сударыня, или я закричу.

– Кричите, – усмехнулась Ашурран. – В тот же час сбегутся сюда охранники, и тайна наших встреч станет известна по всему городу.

С этими словами припала она к его алым губам, и покорился ей принц Хасидзава, и больше ничего не говорил, только стонал и вскрикивал тихонько, Ашурран же делала с ним, что хотела. Истомленный ласками, уснул он на ее груди, а она до утра держала его в объятиях и наглядеться на него не могла.

На рассвете разбудила воительница принца и сказала ему так:

– Что вы прикажете мне, сударь? Прийти ли мне еще, или вы больше не захотите меня видеть? Готова я принять любое ваше решение.

Юноша зарделся от смущения и шепнул тихонько:

– Приходите завтра.

Ашурран не смела поверить своему счастью. Сердце ее пело от радости.

– Скажите мне ваше имя, сударь, – попросила она, – чтобы я знала, кому обязана наслаждениями этой ночи.

Принц опустил голову.

– Запрещено мне видеться с такими, как вы, и лучше не знать вам, кто я такой, чтобы опасность для вас была меньше.

– Разве мне бояться опасности, ваше высочество? – сказала Ашурран и поклонилась, как подобает кланяться особе королевской крови. – Давно я уже подозревала, кто вы, а сегодня убедилась окончательно. Уж очень вы похожи на вашего царственного отца, да пребудет над ним божье благословение. Не бойтесь, никогда я вашу тайну не раскрою и стану выполнять все ваши приказания. Все же хочется мне знать ваше первое имя, данное родителями при рождении.

И открыл ей принц, что зовут его Харуна.

С той поры чуть каждую ночь предавались они любовным утехам, и время пролетало для них незаметно, а взаимное желание только сильнее разгоралось. Понемногу стала Ашурран учить Харуну владеть мечом и кинжалом, и не знал он, что нравится ему больше, уроки военного мастерства или нежного искусства. Ашурран на все была ради него готова, он же томился в разлуке с нею и не мог дождаться новой встречи.

Однако мало было этого принцу, и стал он просить Ашурран вывести его за стены королевского замка. Не могла она отказать своему прекрасному любовнику. Придумали они тайный план, подкупили нескольких охранников и ранним утром ускользнули из дворца вдвоем. Оделись они как купцы с Юга, закрыв лица узорчатыми платками, так что видны были только глаза, и до полудня гуляли по столице, а потом принц вернулся во дворец. Так и пошло между ними – то ночь проведут на одном изголовье, доставляя друг другу удовольствие, то вместе выедут на охоту или на военные учения. И не мог нарадоваться принц такому повороту в своей жизни.