Текст книги "Людям нравится мечтать (СИ)"

Автор книги: thewestwindchild

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Ей стоит пересмотреть свое отношение к кинотеатрам и отбросить предубеждения.

Хедвиг совсем не понимает старших. Возможно, в этом приеме был бы смысл, если пришлось смотреть скучные сериалы Джейд или мюзиклы с Кейси, но когда на экране идет борьба не на жизнь, а на смерть и что-то взрывается с сопровождаемым шумом из колонок, разве можно отвлекаться на какие-то поцелуи?

Взрослые слишком странные.

========== – Kevin – «september» – September 18th, 2014 ==========

Комментарий к – Kevin – «september» – September 18th, 2014

Ух, сейчас бы продолжать сюда что-то выкладывать.

Это должно было быть в другом макси по Сплит на который у меня морально не хватает сил и который все еще скрыт. Возможно, даже будет когда-то закончен, но пока вот.

P.S. Кевин клянется Кейси, что он всего лишь ехал в автобусе, а больше ничего не помнит. И уточняет восемнадцатое ли сегодня сентября.

Кевин перелистывал страницы газеты, пока Кейси что-то быстро печатала на ноутбуке. Определить то, что перед ней непосредственно сам хозяин тела оказалось довольно просто. Все движения крайне медлительны, словно заторможены, да и кому еще в голову придет с таким упоением читать обычную прессу, до которой почти никому нет дела в современном мире?

Лишь тому, кто не так часто может созерцать современный мир воочию.

Кейси знала, что Кевин крайне неразговорчив. Вернее, бывало, что он мог начать говорить и потом безумолку рассказывать что-то, но это было так редко и чаще происходило, если кто-то из личностей (чаще Барри) занимал сознание тоже. И все же в большинстве случаев Кевин отдавал предпочтение роли слушателя и, наверное, хотел, чтобы на него смотрели как на обычного человека, простого собеседника, с которым решили переброситься парой-тройкой фраз.

Кейси тоже любила быть слушателем, и это в некотором роде роднило их. Хоть Денниса слушать было куда интересней, если он находил какую-то животрепещущую тему самостоятельно, а не вынуждено завлекался в разговор.

Она обратила внимание на то, что его пальцы слегка подрагивали, возможно, от напряжения, которое Кевин испытывал каждый раз, оказываясь в собственном теле, а возможно, от непривычки смотреть на мир своими глазами, давая собственную субъективную оценку происходящему вокруг. А не так словно он один из тех парней в телешоу, который вынужден покорно кивать и аплодировать по команде помощника оператора.

– М, Кевин?

Кейси облизнула нижнюю губу, следя за его почти моментальной реакцией. Она успела задаться вопросом, откликнулся ли он на ее голос или на собственное имя, но уловив некую неуверенность, и легкий испуг в глазах отрицательно покачала головой, не решаясь озвучить мысли вслух.

Моментами, особенно, такими как этот, когда они оставались в тишине, нарушаемой лишь гудением старого холодильника или уличной шумихой, Кейси вспоминала его слова о восемнадцатом сентября. О самом упоминании этого рокового (в некотором смысле) дня. Она редко задавалась вопросом, что могло произойти такого, что привело к случившемуся и рождению легенды о Звере.

– Кевин?

– Да? – его голос звучал подавленно, будто личности воздействовали и на речевой аппарат, разрешая произносить по одному слову. Кевин прочистил горло и попытался вложить в свои слова хоть толику уверенности и мужественности что ли.– Кейси.

Она нервно закусила губу, все еще взвешивая, стоит ли спрашивать об этом, ведь это нечто личное, хоть между ними и не было секретов. Да и о каких тайнах может идти речь. Это так глупо, когда все маски давно сорваны и облик истинной сущности обнажен.

– Кевин, – глупо обратилась к нему Кук, чувствуя, что будет корить себя еще долго за свою несдержанность, и она-то дипломированный специалист! – А что произошло тогда? Ну, в сентябре две тысячи четырнадцатого?

Он посмотрел на нее вначале недоумевающе, словно Кейси все это время окликала его и после спросила его имя, но учащенно заморгав, отвел взгляд.

Момент упущен.

***

Кевин хорошо помнил этот день, наверное, лишь по той причине, что не будь в календаре рокового четверга, то ничего бы не случилось. И он бы не встретил Кейси.

Эгоистично, ужасно, омерзительно, скользко, гадко. Но Кевин был рад в какой-то степени, что все-таки он ее узнал, хотя никогда в этом не признавался даже самому себе, ведь не было никакого повода вспоминать об этом.

Четверг.

Это был один из тех четвергов, когда его смена длилась до половины четвертого, а в пять проходили приемы у доктора Флетчер. Хорошая женщина. Была. Иногда ему действительно не хватало ее, хоть Кевин не мог вспомнить ни одного приема и того, что на них было, но сама мысль о времени, проведенном в ее кабинете, навевала тепло, сочилась кровью на не зажившей ране, которую сложно будет стянуть и заполнить.

Четверг.

Один из четвергов коих немало было в его жизни. А какая осень в Филадельфии? Да, во всей Америке не отыщешь места живописней штата Пенсильвания! Эти воспоминания о желтых листьях, мягкого сентябрьского ветра и поцелуях солнца казались какой-то рекламой туристского агентства.

Но Кевин видел это своими глазами, если перебирал кинопленку воспоминаний, принадлежавших ему одному. Родная Пенсильвания, родная Филадельфия. Не набор слов, а какие-то лживые представления о местности, которая во всей своей суровой действительности не похожа на то, что рисовало сознание.

Кейси тоже любила природу и шелестение золота листвы под ногами, но и это было не то.

В сентябре в Филадельфии тепло.

Середина недели, середина месяца, начало осени. Кажется, Кевин бы мог отправить этот день в копилку дней, когда он проснулся, позавтракал хлопьями без молока и следил за порядком на восточной стороне зоопарка, пока Ларри не сменил бы его.

Барри даже дал ему прозвище «мирового мужика» за полное отсутствие стиля и добродушную улыбку.

В четверг, как и в любой будний день, много учащихся младшей школы, которых вывозят на какие-то экскурсии с приличной скидкой. Детей много и в выходные дни, но преимущественно школьников переизбыток в течение рабочей недели, когда сложно наткнуться на длинные очереди в кассы. Кевин и сам когда-то мог стать участником такой поездки с классом, если бы мать не наказала его за какую-то шалость, природу которой он не смог вспомнить.

А еще нужно быть внимательным и осторожным, когда дети приближаются к клеткам с хищниками, протягивая руки сквозь железные прутья клеток. Но это кажется одно из требований, не привязанных ко дню недели.

Кевин заметил ее не сразу. Невысокая и с довольно юным лицом молодая женщина показывала, по всей видимости, своей дочери тигров, что расхаживали буквально над их головами. И в том энтузиазме, с которым она указывала пальцем, как трехлетка на диких зверей можно было почувствовать силу материнской любви, складывающейся вовсе не в этом. Женщина стояла на коленях, чтобы быть с дочерью одного роста и постоянно улыбалась, обнажая щербинку между зубов.

Как-то доктор Флетчер сказала, что одна из ее пациенток смогла завести семью, и ему тоже не помешало бы попытаться построить серьезные отношения, ведь он не какой-то отверженный или убогий, и кто-то обязательно бы понял его, вошел бы в это нелегкое положения, принял бы таким, какой он есть. Ведь в этом нет ничего плохого.

Действительно, подумаешь, всего двадцать три личности в одном человеке. Ерунда. С кем не бывает?

Кевин усмехнулся собственной шутке и принял вызов Ларри, сообщив, что все в порядке.

Та молодая женщина выпрямилась, но даже не думала отряхивать грязные колени, увлеченная лишь тем, что держит дочь за руку, она продолжала перенимать восхищение ребенка одетого на порядок лучше.

– Кого мы сегодня только не видели, – отрывки разговора долетали до него. – Львы, тигры, да, тигры, а еще зебры и, кажется, медведей. Ух ты, да? Ты не голодна?

Как-то много заботы.

– Вы не подскажите, – эта женщина обратилась уже непосредственно к нему, щурясь, и чуть приоткрыв рот, вновь демонстрируя щербинку между зубами. – У вас здесь есть хот-доги или еще что-то?

Кевин растерялся. Как и всегда когда к нему обращались напрямую, а не смотрели как на взрослого вершителя правосудия, следующего правилам зоопарка.

Молодая женщина повторила свой вопрос и в голосе была какая-то жалость, будто бы он своими руками только что разрушил прекрасный образ, созданный в своей же фантазии. Он указал куда-то вправо, будучи не совсем уверенным, что там стоял фургон с хот-догами и газировкой, и снова ощущал себя бесполезным для общества, разучившимся разговаривать и понимать речь на слух, лишь запрограммированный исполнять команды как заведенный.

Остаток настроения улетучился, а ведь Кевин в какую-то минуту даже подумал, что можно было бы попробовать как-то заговорить с женщиной, возможно, не этой, а какой-то другой и ему тоже найдется место.

Мысли спотыкались, рвались, переплетались между собой и запутывались в один трудно распутываемый узел.

Когда Ларри сменил его, а стрелки наручных часов напомнили о том, что через сорок минут его уже будет ждать доктор Флетчер, Кевин вновь заметил эту молодую женщину, что по-прежнему была весела, и активно жестикулируя, что-то рассказывала своей дочери. Наверное, доктор Флетчер права и иметь семью действительно хорошо.

Настоящую семью.

Осязаемую и смеющуюся. А не тех, кого он привык считать частью себя и семьей, сидящих на стульях в его голове.

Автобус задерживался, и Кевин занервничал, спустя годы он вновь испытывал тот невроз от мысли, что сейчас он опоздает и будет очень не пунктуальным клиентом, а это скажется на его репутации прилежного человека.

Он крепко зажмурился, словно пытался прогнать эти мысли, вне всякого сомнения, навязанные Деннисом, и взять себя в руки. Всего лишь автобус, который если и опаздывает на две минуты, ничего катастрофичного не сделает. Подумаешь, пять минут опоздания. Он платит за эти приемы деньги и сам решает, когда нужно приходить. А это невежливо опаздывать.

«Если что, – проговаривал про себя Кевин, – Я скажу, что задержался на работе и Ларри опоздал и долго искал свою рацию или форму»

А врать нехорошо. Плохо врать, Кевин Вэнделл Крамб. Твой отец тоже был отменным лжецом.

И Кевин снова увидел ее. Будто бы эта молодая женщина с ребенком тенью преследовала его. Они стояли неподалеку от остановки, и женщина выглядела чуть обеспокоено, словно разделяла переживания Кевина насчет автобуса. В ее руке уже появилась пачка сигарет, пока девочка рядом продолжала что-то твердить своей матери, потерявшей за какие-то минуты весь азарт.

Он только сейчас заметил эти багряные тени под ее глазами, которые раньше почему-то так ярко не бросались в глаза, как и эти синие вены на руках, и следы от иглы на них. Почувствовав чужой взгляд, женщина посмотрела на него, а после, приоткрыв рот от удивления или напротив сдерживая крик, попятилась назад, обронив свою зеленую зажигалку.

– Нет, Джим! – она закричала пронзительно и, выпустив пачку сигарет, схватила ребенка на руки. При своей худощавой комплекции она сделала это на удивление быстро.– Нет!

Никого не заинтересовала эта драма, а Кевин слишком медленно воспринимал получаемую информацию, чувствуя, что это все не с ним и не касается его, а еще ему надо не вмешиваться, чтобы здесь не происходило.

Этот Джим слишком быстро оказался к нему спиной, размахивая руками, набрасываясь с криками.

– Она и моя дочь тоже! Нет!

– Джессика, ты, блядь, кто такая? Что ты о себе возомнила? – он сыпал на нее ругательствами, повышая голос с каждым словом, указывая на недостойность той ходить по этой земле и вообще хоть пальцем трогать ребенка. – Чертова наркоша! В своем мирке хоть с животными сношайся, а ее ты больше не увидишь.

Кевин чувствовал, как от происходящего шла кругом голова, словно он раскручивался на какой-то карусели, и рвота подступала к горлу. А он даже не знает ее! Господи, он понятия не имеет кто это такая!

Кто эти люди вообще?!

Кто он им? Да, никто. Смотритель в зоопарке и вообще он ждал свой автобус!

Хотелось закрыть уши руками и куда-то сбежать, слишком это напоминало его собственную жизнь, словно провинился он, а не неизвестная женщина перед кем-то по имени Джим.

– Я не наркоманка! – пропищала женщина, закрывая лицо в рыданиях после полученной пощечины. Девочка была передана кому-то в руки как вещь. – Перестань! Помогите!

Кевин помнил, как в этот момент уже подъехал его автобус и как он почти приложил свою проездную карту, но почему-то решил проявить героя, сделав шаг назад и окликнув этого Джима. Тот обернулся нехотя и успел даже крикнуть Кевину в лицо что-то в духе: «Тебя еще сюда не звали, гандон», а после оттолкнуть на землю.

Это была одна из вспышек боли из прошлого.

Не столько из-за физического ущерба, ободранных локтей как в детстве или потока оскорблений. Кевин вспомнил своего отца, грубость и ложь, что всегда были основными составляющими его личности. Он, кажется, тоже носил усы как этот Джим и поднимал руку на мать.

Кевин снова почувствовал эту слабость перед старшим. Ничтожную слабость перед внешними обстоятельствами, которые давили на него сильнее любого пресса.

На удивление он успел на этот автобус и почти не опаздывал к доктору Флетчер, если верить наручным часам и все прежние опасения показались детскими и незначительными по сравнению с этим инцидентом.

Может ли так быть, что Кевин не сможет дать отпор любому, кто посмеет оскорбить его и свалиться с первого же удара? Может семья была права, и он слаб? Так ничтожно слаб, что упал с одного удара, который нельзя и ударом-то назвать?

Он посмотрел на часы, отмечая, что есть целых двадцать пять минут до начала сеанса, на котором нужно, наверное, обговорить случившееся. Возможно, это паническая атака?

И все.

Следующим, что Кевин помнил – трясущиеся и перепачканные в пыли ладони и перепуганное лицо девушки, которая не походила ни на кого из ранее виденных, а уж тем более на ту незнакомку, чей лик был рябью в потоке воспоминаний.

***

– Кевин? – мягкая и горячая рука Кейси накрыла его запястье, точно та решила просчитать его пульс и вывести из состояния шока. – Мне не стоило об этом спрашивать. Вообще не следует ворошить плохие воспоминания. Ни мне, ни тебе.

Он кивнул и в очередной раз почувствовал жгучую боль во всем теле. Как же он ничтожен.

Ничтожно слаб.

I am tired, I am weary

I could sleep for a thousand years

A thousand dreams that would awake me

Different colors made of tears

Я устал, я утомлен,

Я бы мог проспать тысячу лет…

Тысячи снов – кто бы разбудил меня?

Тысячи цветов, переливающихся, словно слезы.

– The Velvet Underground – «Venus in Furs»

========== – Dennis – «october» ==========

Money is the reason

Деньги – причина,

We exist

По которой мы существуем.

Everybody knows it, it’s a fact

Все знают это, это факт.*

Деннис не мог позволить себе первоклассный ликер, ежедневно менять дневную красавицу со смазливой мордашкой, связывающую вишни в узелки, а еще быть совладельцем ночного клуба, перебирая девушек как рубашки в гардеробе.

Он мог бы завладеть обаянием Барри в любом пабе, пользуясь любой девушкой, смеющейся с бессмысленной шутки, но нота самообладания и принцип, что любой труд должен быть оплачен, не позволял воспринимать опьяненных красавиц как предмет сношений. Но был собственный зверь, предпочитающий девиантное поведение и не следующий ни одному правилу как лучшее оправдание слабости низменной стороны души, побуждающей откладывать дела и возвращаться в дешевый клуб, переполненных «вульгарных милашек».

В дешевых клубах контингент пестрый и выделяющийся из привычной серой массы как кусочки диско-шара или бесчисленный стеклярус на облегающих платьях. Кто-то сбегал сюда от благоверных, кто-то пытался излить душу бармену, перекрикивая музыку, кто-то создавал очередную дорожку на грязной поверхности раковин общей туалетной комнаты. Здесь с легкостью можно было найти ни один десяток нечестивых и порочных дев с овечьими глазами.

«Секс без любви – не измена»

Любимое устойчивое выражение завсегдатаев публичных домов, а еще сказки о душе и теле, обращения к природе и полигамности.

Деннис не пьет. Совсем. Он осматривает публику, разделяя людей на группы, но приходя к выводу, что окружающие – примитивные животные. Ему было важно чувство собственного превосходства даже в грязных притонах как этот клуб.

Здесь танцуют девушки, а за лишние пять баксов они снимут с себя любой предмет гардероба. Некоторые из них выглядят так молодо как вчерашние школьницы готовые заработать себе на кусок хлеба любым трудом. Деннису нравится часть любого вечернего шоу, когда в его постыдных привязанностях не было ничего противозаконного.

Он никогда не просил Кейси танцевать для него, не пропуская подобной гнилой мысли. Ее сердце и душа очищено страданием: болью она расплатилась за первородный грех, заслужив жалкое подобие рая на земле.

Кто-то находил объяснение поступкам в лишней стопке текилы, а кто-то оправдывался публичными девками, кружащими, словно стервятники в поиске беззащитных жертв и обвивающими подобно питонам.

У Денниса был предлог, очищающий его репутацию в глазах других личностей – он не может принуждать сломленных.

Под этим объяснением он вытянул пять долларов из кармана рубашки, протягивая смятую купюру девушке, трущейся о бедро рядом. У нее вульгарно большой рот и глупое колечко пирсинга в носу. В лучах ламп она выглядела на шестнадцать, а ее длинные волосы, украшенные красной атласной лентой, неестественно сияли.

Ooh, yeah, baby, bow down

Ох, да, детка, наклонись вниз,

Making me so wow, wow

Приведи меня в восторг*

Деннис почти не обращал внимания на нее и с легкостью не заметил бы отсутствия, погрузившись во внутреннюю борьбу добра и зла. Он почти забыл о ней, как ее рука спустилась к пряжке ремня, отбивая красными ногтями собственный клич спасения.

– Пятьдесят час, сотня ночь,– без тени смущения отозвалась она, не дожидаясь расспросов о прайсе. – Здесь, в туалете или в номере неподалеку?

Чувство собственности, стыда и брезгливости выбрали вариант на один час.

– Предпочтения?

У него было одно лишь желание, но назови его вслух, то момент и сакральный смысл заветного был бы навсегда опошлен и испорчен.

Милашка не представилась и попросила следовать за ней к двери персонала. В обычном освещении ей не меньше двадцати пяти, а вся одежда часть дешевого образа. Она ничем не похожа на Кук и было бессмысленно искать общие черты в других женщинах. Каштановые волосы все больше походили на синтетический парик, кожа блестела от пота (или специального масла для тела), а одежда имела небрежный вид.

Деннис узнал ее имя, когда на простом брелке блеснуло нацарапанное наспех «Эшли».

Комната с наспех заправленной кроватью, пустыми упаковками контрацептивов и затхлым воздухом, смешанным с жаром исходящим из душевой.

– Нужно в душ? – спросила она, сбросив ключи на небольшой журнальный стол. – Если да, то нужно сходить за полотенцем.

Представив на мгновение, что через эту душевую проходил не один десяток людей, и никто не был ознакомлен с санитарными нормами, Деннис лишь отрицательно покачал головой, пытаясь побороть брезгливость к этой девушке, для которой уже приготовил оплату.

Она облизнула губы, а позже подойдя вплотную усмехнулась, всматриваясь в непроницаемые голубые глаза. Ей никогда прежде не приходилось встречать человека с такой необычной, как показалось внешностью в подобных злачных заведениях.

– Расслабься, – девушка фривольно хлопнула его по плечу.

На мгновение Деннис счел это угрозой и насмешкой. Непримечательная распущенная девица находила его чудаком, а значит, решила, что над ним можно смеяться. Нечестивая.

Деннис оставил ее как вариант на темные времена.

Никто не должен заметить исчезновения проститутки, за которой он следил вечерами, когда Кейси возвращалась домой засветло. Эшли (если это имя все-таки было настоящим) меняла маршрут, прически, одежду и каждый раз оглядывалась, опасаясь слежки, будто бы заранее знала его намерения или просто задумывалась о безопасности чуть чаще любого жителя мегаполиса.

– Если ты хочешь заказать ночь или час, – произнесла она в следующий раз, когда Деннис появился на пороге клуба. – То не нужно ходить следом за мной и заниматься преследованием.

Она была не Кейси Кук.

О таких типах женщин говорили, что оставь их наедине в замкнутом пространстве то шуму будет, хоть отбавляй.

Кейси могла слышать молчание, наслаждаться тишиной и умела слушать. Ее сердце было чистым, а руки нежными и белыми как душа.

Лицо Эшли было простым, и внимание притягивали не большие глаза, смотрящие сквозь тебя, а рот и непропорциональные губы, смуглая кожа без единого намека на чистоту.

Сострадания в ней было ни больше чем в его мизинце.

Она была объектом удовлетворения своих потребностей и точка. А после, возможно, пищей для Зверя.

Их обеих роднило умение чувствовать людей и подбирать нужные слова. К Кейси это пришло с опытом, но Эшли это могла делать без нудных лекций и методических материалов. Она работала телом, продавая свою красоту вначале за сущие гроши, а позже увеличивая цену, оставляя лишний процент за часть истерзанной души.

Будут ли любить Кейси, когда ее красота поблекнет? – Безусловно.

Деннису не нужно думать о том, сколько Кук лет. Сколько бы ей ни было и сколько бы чужой крови ни было на ее руках, она будет прекрасна.

Будут ли любить Эшли, когда у нее не останется ничего? – Нет.

В ее профессии важно лицо, тело, умение подобрать слова и перевоплотиться как настоящая актриса в любую мечту. Банальную секретаршу из офиса или первый поцелуй или дальнюю родственницу, которая похорошела за два лета. Или Кейси Кук.

Она всегда спрашивала о предпочтениях, считая это неким ритуалом. Барри хотел ее видеть в красном платье из струящегося шелка, но его голос был подавлен, вслед за здравым смыслом от мисс Патриции о том, что женщина не кусок мяса.

Их встречи не были регулярными, и Деннис мог с легкостью исчезнуть из ее жизни.

Ему нужна была уверенность, что такому человеку можно доверять хотя бы на оплачиваемый час, и она не навредит ни ему, ни Кевину.

Патриция настаивала узнать ее историю, пытаясь найти замену Кейси и нового собеседника, но вновь упиралась в стену недопонимания. Денниса не волнуют чужие истории, секреты, нарушенные обещания.

Он просто использовал ее, как это делали мужчины до него.

– Предпочтения? – Эшли развязывала ленты на гладиаторских босоножках, привыкнув к немногословности странного клиента записанного в телефоне не иначе как «психопат». У нее были мужчины в возрасте, вчерашние студенты, уставшие от жизни в браке, но «этот парень» (это было не самым подходящим определением для него) вызывал уйму противоречий.

– Наденешь это, – Деннис протянул сохраненную с незапамятных времен рубашку в клетку принадлежавшую Кейси и не тронутую следователями. Вещь не хранила запаха, чтобы навевать о прошедших событиях и о человеке, который ее носил, но Деннис верил, что тактильная память будет служить напоминанием о временах, когда все было иначе.

– Что-то еще? – она покрутила предмет гардероба в руке, прежде чем надеть, пропуская пару мыслей, что эти вещи, возможно, его дочери или какой-нибудь подружки.

Он осмотрел ее, понимая, что все это не то. Не тот тип фигуры, лица, не такие волосы, не тот взгляд. Кейси натягивала рукава рубашки почти до кончиков пальцев, а на Эшли рукава едва доходили до запястий. Деннис не обращал внимания на детали как рост и комплекция хотя бы потому, что и так знал об этом.

Можно было заставить ее танцевать, как ту темноволосую одноклассницу Кейси чье имя он давно позабыл, но тогда все было бы испорчено.

– Сними рубашку, – вымученно произнес Деннис, стараясь найти во взгляде страх и отчаяние. – Не плавно. Робко.

Кук снимала с себя рубашку, упираясь спиной в стену. Смущенно и нервно. Будто бы это была не рубашка, а броня, защищавшая от чужих глаз. Кейси скомкала материю в руке, а он забрал брезгливо, удерживая кончиками пальцев.

У нее это вышло в разы хуже, чем у Кейси.

Не то. Не то. Не то.

Кейси вновь ушла со своим женихом и, переминаясь с ноги на ногу у входа в какое-то увеселительное заведение, осматривала окружающих людей.

А Деннис по привычке смотрел за ней, будто бы это было его единственным занятием в течение всей жизни. Он не задумывался о том приятно ли ощущать себя под осуждающим взглядом, пока чья-то рука не хлопнула по плечу.

– За кем следишь? – протянула Эшли, изогнув губы в довольной от собственного разоблачения ухмылке.

Она ничуть не походила на саму себя, лишившись привычного образа. Короткие волосы, едва доходившие до мочек ушей были небрежно зачесаны назад, глаза густо подведены черным карандашом. Рваные джинсы и короткая черная майка не для сентябрьских прохладных вечеров.

– Ты что здесь делаешь? – Деннис задал встречный вопрос, обернувшись чтобы удостовериться, что не потерял Кук из вида. – Следила?

Эшли изогнула тонкую бровь и усмехнулась как в первый раз, заставляя все клокотать внутри от раздражения.

– У меня неподалеку парень выступает, – она махнула рукой в сторону. – Помогала ему с оборудованием и вижу, ты крадешься, думаю: «Ба! Какие люди! Нужно поздороваться». За кем следишь?

– Ни за кем.

– Я так не думаю, – равнодушно отозвалась Эшли, заглянув ему за спину на поредевшую толпу. – Ладно, мне все равно, даже если ты следишь за кем-то.

Кук ушла – момент упущен.

– Твой молодой человек не против того, что ты стоишь здесь, а не помогаешь ему? – свет перехватила Патриция и, сомкнув губы в тонкую линию, недовольно посмотрела на девушку, готовая напоминать о нормах приличия и журить за внешний вид непростительный для столь молодой девушки.

Эшли отрицательно покачала головой.

– Я его не видела полгода, да и с ним сейчас моя сестра и его банда. Он шатается по белому свету со своей музыкальной группой. Успеха нет, но и не мне его судить, верно? Мне еще его фанаток предстоит избить. Увидимся.

***

– Видела тебя с девушкой, – как бы, между прочим, для поддержания беседы, произнесла она, расчесывая искусственные локоны на парике. – Красивая.

Деннис почти смирился с пожелтевшими обоями на стенах, застиранными простынями и комочками пыли под кроватью. А еще старался не испытывать отвращения ко всему и каждый раз принимал душ по возвращению домой.

Он виделся вчера с Кейси, когда та шла с работы и рассказывала очередную порцию бессмыслицы для Хедвига.

Осознание, что кто-то может следить за ним, ударило обухом по голове.

– Красивая? Ты находишь ее красивой?

Поправляя одной рукой парик, Эшли ловко открыла зубами невидимку и промычала в ответ.

– Ну, назвать ее уродиной у меня не получится, – она посмотрела на его отражение в зеркале, чувствуя ярость, умело скрываемую за непроницаемым взглядом. – Я видела вас в метро. Не вы одни на весь город пользуетесь подземкой. Тем более если скоро мы перестанем видеться вовсе, то мне нужно это знать.

– Она мне не девушка, – отстраненно отозвался Деннис, осматривая собственные руки. Называть Кейси Кук своей собственностью в голове было проще, чем в реальной жизни. Они просто знакомые, может быть друзья, но бывшие пленницы не водят дружбу с тиранами и маньяками.

– Ты же следил за ней, да?

Возможно, этот разговор не надо было начинать и любое слово могло бы стоить ей жизни, но Эшли устала ото лжи, притворства и того, что все шло под откос каждый день. Включая ее работу и то немногочисленное количество клиентов, которое осталось в списке телефонных контактов. Она не выбирала в тесте профориентации профессию проститутки и не желала этого для своей сестры. А еще не мечтала бросить обучение на ветеринара, чтобы погасить страховку матери. И в глубине души была бы счастлива, если бы не проснулась завтра или ее самый странный клиент окажется маньяком.

Но завтра никак не наступало.

Как и не всплывала правда о клиенте, а Деннис решил, что она не самая нечестивая и об этом говорят ожоги на спине, будто бы кто-то считал забавным тушить о ее кожу фильтр сигареты.

– Она скоро выходит замуж.

– Я думала, лишь у мужчин есть тенденция иметь подруг по поцелуям, подруг на ночь и подругу для брака, – она хмыкнула себе под нос и, достав десятку из кармана, оставила на краю журнального столика. – Хотя о чем я. Десятка твоя. Можешь считать, что это скидка как постоянному клиенту.

Деннис прекратил общение, как только вновь сблизился с Кейси и перестал искать ей замену в других людях. Дело было не в чести и измене, но все казалось логичным – Кук отказала жениху, а он отказался ходить в дом под красным фонарем.

Но сейчас, когда город всполошила молва об убийстве дочери психиатра и вновь заставила людей жить в страхе смерти, а Кейси собирала документы и вещи для переезда, Деннис решил попрощаться.

Никаких последних объятий, поцелуев, стонов, а просто слова.

– Не думала, что увижу тебя вновь, – произнесла Эшли, осматривая гниющий ковер из золотых листьев под ногами. – Куда переезжаешь?

– Сиэтл, штат Вашингтон,– ему не льстила перспектива провести больше недели в автобусе и автостопом, но выхода не было.

– Со своей подружкой? – не дожидаясь ответа, она поморщила нос. – Если понадоблюсь, то звони, оплачивай билет в Вашингтон и я – твоя. Расценки прежние, правда, теперь нужна будет гостиница. Шучу, – Эшли поправила несколько выбившихся прядей из неряшливого пучка влажных волос. – Я завязала, погасила все долги и работаю в зоопарке.

– В зоопарке?

– Ага, я уже запугана историями про странного парня, у которого не было денег на оплату жилья и лет десять он жил как Гарри Поттер только в подвале. Говорят, там бродит его призрак. Поэтому, наверное, я не хожу в подвал и предпочитаю просто чистить клетки.

Она знала правду и то, кем являлся ее странный знакомый и его подружка. Тот, кто придумал интернет, был великим человеком, а тот, кто написал десятки книг по психологии, был гением. Ничего не стоило почитать о странных происшествиях, убийствах и единственной выжившей жертве.

Эшли ходила по тонкому лезвию ножа, желая увидеть, хоть малую перемену в лице и состоянии собеседника. Убьет он ее или оставит в живых? Или исчезнет из жизни навсегда, как было раньше?

– Любишь животных?

– Сложно поверить, но в средней школе на вопрос: «Кем я хочу стать, когда вырасту», я не отвечала «проституткой», – самоирония – ее хобби. – Я отвечала «идиоткой», но, кажется, справилась с поставленной задачей.

– Прощай? – неуверенно и отчасти мелодраматично отозвался уже Барри, разглядывая девушку, с которой так и не успел познакомиться.

Эшли отсалютовала, смотря на его удаляющийся силуэт, и понимая, что если ей бы хотелось послужить народу, то нужно было вызывать полицию сейчас и давать наводку на Сиэтл. Вот только когда ей нужны были деньги, то все отвернулись от нее, включая благотворительные организации, и оттого служение народу и своей стране больше не входило в ее планы.