Текст книги "Людям нравится мечтать (СИ)"

Автор книги: thewestwindchild

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== – Dennis – «january» ==========

Мы все насладимся шоу, когда твои стены падут, как Иерихон.

По мнению Денниса, Кейси была обладательницей потрясающей способности оказываться в неподходящем месте в самое неподходящее время, тем самым попадая в неприятности чаще остальных.

Того же мнения он был про выбор друзей и род деятельности.

Девчонка не должна была оказаться в машине, не должна была сопротивляться, и возможно, не попытайся она сбежать, было бы решено посвятить ее в мощь зверя и благородные намерения. Но Деннис не умел принимать синхронные благоразумные решения, и действовал исключительно в интересах семьи. Из-за одной девчонки операция не должна была сорваться, и шоу обязано продолжаться.

Тогда в машине она не пыталась закричать, ударить или сопротивляться обстоятельствам. Взгляд загнанного животного попавшего в капкан охотника, смирившегося со своей судьбой. Слезы не были проявлением слабости перед тем, кто сильнее.

Первобытный страх смерти, столь же жестокой как была вся земная жизнь.

Ее можно было поселить отдельно, но тогда были бы вопросы, а отпустить теперь представляло риск. Патриция сказала, что нужно оставить все как есть и преподнести зверю трех нечестивых дев.

Все шло не по плану.

Кейси была самой умной и смиренной из трех или наоборот практичной, привыкшей сносить боль и выживать из последних сил, вопреки всем.

Она нравилась Хедвигу, немного симпатизировала Патриции, и полностью противоречила представлениям Денниса, то и дело, не нарочно ставя его в неловкое положение. А он ненавидел чего-то не понимать и чувствовать, как уверенность в контроле над ситуацией постепенно исчезает.

«Зверь идет за вами. За всеми тремя. У тебя вся рубашка в каких-то крошках. Сними ее»

Все, как одна неряшливые.

Деннис смирился с тем, что она позволила пачкать обувью постельное белье, забравшись с ногами на то, что должно было походить на кровать. Тяжело выдохнув, он делал тщетные попытки не выйти из себя, усмиряя стук крови в висках и гул голосов в голове. Девчонка смотрела на него с какой-то жалостью, хотя в сложившейся ситуации надо было думать о собственном спасении, а не о проявлении сочувствия, в котором Деннис нуждался меньше всего.

Сломленный Кевин, но не он.

«Просто сними рубашку»

В какой-то момент показалось, что сейчас она попробует дотронуться до него и успокоить, как ребенка, не отдающего отчета своим поступкам, но, по всей видимости, вовремя одернула себя от опрометчивого шага.

Жалость – последнее, что он хочет вызывать в окружающих.

«Зверь – высшая форма разума. Ты станешь свидетелем великих событий»

Если бы Деннис выстроил стратегию, как когда-то учил Оруэлл и следовал пунктам плана, то эти слова можно было сказать девчонке в начале и отпустить, но все зашло слишком далеко. Патриция подпитывала зверя мыслями о трех нечестивых девах, а Кейси знала многое, чтобы разболтать первому встречному. Деннис не мог доверять даже этой милой женщине, доктору Флетчер, опасаясь быть непонятым и высмеянным.

Кейси внимала каждому слову, а затем вновь во взгляде проявилась жалость. Чертова жалость.

Она сломленная, ее сердце чисто.

«Как ты мог ошибиться, Деннис?» – Патриция недовольна таким явным промахом и чувствует вину перед девочкой, которая ни в чем не виновна, в отличие от двух нечестивых. Особенно той, что посмела ударить стулом. И это после всего, что она для нее сделала!

Он сам не знал ответа на этот вопрос, позабыв о том, что нахождение Кейси было нелепой случайностью.

«…И чувствуешь себя таким мудрым,

Ты так впечатлён своей собственной ложной скромностью

Но небеса опускаются,

И земля поднимается,

Несчастливый конец твоему чувству богоподобия»

Ее жизнь была обыкновенной, скучной. Школа сменилась колледжем – реабилитационный центр – 7-Eleven – пансион.

Деннис следил за ней день ото дня. Вначале, с целью обезопасить семью и понять, что девчонка ничего не сделает из ряда вон выходящего, и не бросится с нарядом полиции обыскивать каждое заброшенное здание. Затем стало одним из увлечений сопровождаемое чувством вины.

У стен всегда есть уши, а также злые языки и болтливые девушки-диспетчеры из участка, раскрывшие завесу тайны с родственником, которого упекли за решетку чуть меньше чем на четверть века.

Жизнь Кейси Кук была еще утомительнее мартышкиного труда в зоопарке. Она не изменяла маршрут, брала один набор продуктов, не глядя в список и носила одни и те же вещи, разделенные по дням недели.

Удивительно, что она не свихнулась.

Глядя на повседневность, которую Барри заклеймил «унылой бытовухой» не было нужды следить за ней ночами или караулить у дома, ожидая, что сейчас она точно переступит через образ домашней девочки и совершит побег.

Это было в годовщину, как позже вспомнила Патриция смерти тех нечестивых, и видимо Кейси разделяла чувство вины.

Одному Господу известно, что побудило ее искать спасение в бывшем заточении, нарушая правила неприкосновенности частной собственности, устроившись в окружении диких зверей. Тигры, как и ночные кошмары, приходят под покровом ночи.

Деннис понятия не имел, где был его рассудок, когда он решился вновь забрать ее в убежище все еще формально опечатанное. Она кажется, куда легче, чем в прошлый раз, и пальцами можно просчитать каждую кость.

У хитрого кролика три входа в нору.

Случайный импульс жалости и желания вернуть долг, и непременно защитить, предоставив кров, будто дом, там, где приложишь голову. Вновь никакого плана, которого нужно было придерживаться, чтобы не натворить новых непоправимых ошибок. Деннис не собирался быть для нее нянькой, и ему с лихвой хватало заботы о Кевине, который становился слабее с каждым днем, и при владении разумом был готов прострелить себе висок или добежать до полицейского участка с повинной.

У Кейси должны были быть основательные причины, для объяснения того, зачем она вернулась сюда, будто бы намеренно, ожидая встречи. Зверь больше не нуждался в ней.

Патриция попросила свет, пытаясь загладить вину прошлого, приготовлением завтрака и пробуждением единственной гостьи. Девчонка растеряла чувство самосохранения и былую грациозность, шумно цепляя табурет, кажется, намеренно преследуя цель быть замеченной.

Не притронувшись к завтраку, она мертвой хваткой вцепилась в кисти рук Патриции, привлекая внимание к нескольким неглубоким порезам – неудачной попытки суицида и изящным запястьям.

Несносный мальчишка, в который раз перехватил свет, и когда Деннис вернул себе тело, то ощутил под пальцами ее лопатки и длинные волосы, спутанные ото сна.

Неприятно? Терпимо.

Затянувшееся объятие, которое Кейси не спешила прекратить, и случайно затронула прошлое ранение в плечо. Кратковременная вспышка физической боли от криво наложенного шва, заставила дернуться и выпрямиться.

– Тебе что-то нужно?

Она долго молчит, осматривая обувь, кажется, не заметив, что Деннис вычистил поношенные ботинки – пародию на «Dr.Martens», придав им презентабельный вид. Он непоколебимо уверен, что сейчас Кейси придумает банальную глупость, так и не научившись правдоподобно лгать за год, хоть практики было предостаточно.

Вновь этот взгляд, смешанный с сочувствием и жалостью. Она шевелит губами, будто бы читая молитву или переговариваясь со своими личностями в голове. Шепот становится уверенней и громче.

– Можно я тебя поцелую? Ты не против?

Хедвиг торжествует, просясь на свет, потому что ему уже повезло однажды поцеловать Кейси, а еще она сказала, что у него это выходит неплохо, если тот кивок головы принять за похвалу.

Внутренний зверь точит когти о душу, разрывая, словно материю на мелкие клочья, искушая, нашептывая непристойности и ненавязчиво намекая, о том, что они оба сейчас сидят на кровати. Отчаянное и страстное желание попробовать ее на вкус.

Кейси не дождалась ответа, и сухо прикоснувшись к уголкам губ, отстранилась и в непривычной для себя манере начала говорить о кафедре психологии в городском колледже Нью-Йорка и всех днях, что прошли, как она наивно полагала без его участия.

«Ты научишься его сдерживать», – ободряюще произносит Патриция, предлагая забрать свет.

Зверь неудовлетворенно впивает заточенные когти в сознание, натягивая внутренние струны до предела.

«Ты чувствуешь себя в такой безопасности,

За стенами, которые ты возвёл

..Но ты упадёшь,

Когда твои стены падут, как Иерихон.»

Комментарий к – Dennis – «january»

* – Celldweller – Jericho

========== – Dennis – «february» ==========

Она была розой в окне,

Он – ветром ночных холодов.

– Роберт Фрост. Ветер и цветок на окне.

– Есть ли надежда, что я когда-нибудь увижу тебя вновь?

В трещинки на губах въелась кровь, глаза красные и заплаканные, а веки припухли. Кейси переминалась с ноги на ногу, кутаясь в тонкую куртку Хедвига, и закусив согнутый большой палец, вызывала новую волну боли.

«Ты все правильно делаешь, Деннис, – Патриция все утро заливалась соловьем о преимуществе жизни в Коннектикуте, а именно Бриджпорта, граничащего с Лонг-Айлендом и всего в часе двадцати минутах до Нью-Йорка. – Ей нужна спокойная и размеренная жизнь»

– Да.

– Хорошо, – Кейси хотела верить ему, хотя прекрасно понимала, что все надежды – сладкий самообман. – До встречи.

Это объятие несравнимо с первым. Оно не обязывающее, а она ничего не просила и, разворачиваясь на каблуках, удалялась в противоположную сторону, помня о предупреждении, что к часу следует ждать гостей в лице доблестной полиции.

«Все правильно, Деннис. Кейси проживет прекрасную и долгую жизнь, лишенную всех сомнительных радостей побега. Возможно, встретит прекрасного юношу и выйдет за него замуж, и обзаведется настоящей семьей» – Патриция знала, что Деннис прислушается к ней, как к женскому голосу разума, несравнимого с Джейд, вопящей о несправедливости и глуши. Столь красочные перспективы будущего Кейси были ее собственными мечтами, и они должны были реализоваться, хоть у кого-то.

Ему хотелось возразить, но все личности впервые разделяли единую точку зрения. Разве, что Джейд была согласна принять любую выгодную для нее сторону, лишь бы остаться в приличном городе, а не вернуться в мечты домохозяйки.

«Кто теперь будет беспокоиться о Кейси?»

«Найдутся желающие»

Задетое собственническое чувство по отношению к другому человеку захлестывало и измывалось хуже зверя.

Люди друг другу не принадлежат, и пора бы это запомнить.

Кевин – мальчик, неожиданно принявший тело взрослого мужчины, но по-прежнему, нуждающийся в защите старших. А Кейси зачастую справлялась сама. Ей не нужна орава тех, кто бросится грудью закрывать дуло пистолета, направленного на нее.

Она сама в состоянии выбить оружие у противника и защитить себя. Если девчонка смогла бросить вызов зверю – высшему существу и выжить, то сразить простого человека для нее не составит труда. Что такое человек? Ничто, пустое место.

Подобные убеждения сдерживали месяц, а затем поездки до Нью-Йорка стали единственным вариантом обрести спокойствие, что Кейси не наложила на себя руки и справляется. Как только Деннис поймет, что его защита больше не нужна, то обязательно оставит ее в покое.

Девчонка была такой же слепой, как и раньше. Смотрела лишь под ноги и по сторонам, переходя дорогу на зеленый свет светофора, как в принципе, и все остальные жители города.

Он видел ее с подругой, сокурсниками и потом на практике в школе Элеоноры Рузвельт. Кейси вела размеренную жизнь, как прежде, будто бы послушалась и вычеркнула личностей Кевина из памяти навсегда.

Время слишком быстро ускользало сквозь пальцы.

Кейси сменила десяток фланелевых рубашек и удобные черные джинсы на брючные костюмы, когда посещала городскую библиотеку или клинику, но в свободное время, она не изменяла своему стилю вчерашнего подростка. Иногда, Деннис узнавал в ее нарядах то, что было сшито Барри или выбрано Джейд в онлайн-каталогах.

На третий год все дошло до абсурда, что он знал, какое из окон пансиона принадлежит ей, и мог вслепую указать на него с точным временем, когда зажжется свет и будут задернуты шторы. Деннис был уверен, что Кейси позабыла их или просто перестала вдаваться в прошлое, живя фразой: «кто старое помянет».

Однажды он задумался над тем, существует ли вообще. Может, за бесконечными побегами и слежкой, они не заметили, как наступила зима, и умерли под толщей февральского снега? Или тот мальчик-волшебник из глупых детских фильмов, которые были просмотрены пятничными вечерами с Кейси, в самом деле, одолжил мантию невидимости?

Он чуть было не столкнулся с ней в супермаркете поздней ночью, когда Кук бездумно сновала между отделов в поисках кофе, но ничего не произошло. Погруженная в свои мысли и музыку, доносившуюся из дешевых наушников, она не обратила внимания, что в круглосуточном магазине была не единственным полуночником.

Кейси редко снилась ему, хотя бы потому, что сновидения всегда были темнотой, словно скрытые ширмой, и ее появление было вскользь, и вероятно, складывалось из грязных фантазий и воспоминаний.

Даже в этой безнадежной ситуации была стабильность, пока не появился этот мальчишка, который все чаще стал мелькать рядом с ней.

Ревность.

Деннису абсолютно не подчинялись собственные мысли и день ото дня, он чувствовал, как скользкий эгоизм тесно сковывал здравый смысл, твердя о собственническом отношении к девчонке. Он сам подарил ей свободу выбора и отдал карты в руки для следующего хода, но пророческие слова Патриции сбывались – Кейси нашла хорошего юношу и скоро ступит под венец с ним, оставив все позади.

Не этого ли он хотел и добивался?

Деннис попросту не ожидал, что это случится так скоро, и зверь будет впиваться когтями в позвоночник от разочарования.

«Даже здесь ей повезло», – брюзжала Джейд, видя Кейси с очередным букетом цветов от новоиспеченного кавалера.

«Я уверена, что она будет красивой невестой», – Патриция говорила с таким восхищением, будто бы это на ее руке несколько дней назад появилось обручальное кольцо.

Она не умеет выбирать друзей, род деятельности и мужа.

Деннис видел его смазливым, кичащимся своим статусом, напыщенным… Он мог сыпать в его адрес сколько угодно оскорблений, скрываясь за сугубо здравым взглядом, которым увидел мелочную ущербную душонку за красивой личиной.

Нельзя было назвать влечение к девчонке порывами чистой любви и проявлением рыцарского благородства. Скорее очередной забавой искушенного недосягаемым зверя, желавшего быть единственным владельцем. Всегда проще списать грязь на кого-то еще, чем принять поражение.

Кейси словно была его тенью, и забравшись под кожу, пустила корни и собственную кровь по венам, смешивая два резуса. Ничем не лучше внутреннего чудовища, она наравне с ним сводила с ума.

Можно было вынести насмешки, унижения, побои в раннем детстве, но не то, как Кук наигранно широко улыбалась своему жениху, как если бы дубль за дублем снималась в рекламе, демонстрируя эффект зубной пасты «Крест».

Она притворялась, что живет счастливой жизнью, и что живет вообще, наряжаясь в эти яркие платья и делая самый стойкий макияж, который выходил слишком грязным, еще больше подчеркивая никчемность бытия покрытого блестящей мишурой.

Кейси не любила украшения, но надевала тяжелую бижутерию, царапающую шею, порой выполняющую роль удавки. Рубиновые стекляшки в свете ослепительных огней ночного города в сочетании с белой кожей напоминали кровь.

Говорят, можно и черта обсахарить.

Патриции и Джейд нравилась другая сторона Кейси Кук, воплотившая в одночасье все пороки и сокровенные мечты.

Кейси, не скрывающая изобилие женского шарма, надевающая лучшие платья, обильно подводящая большие лживые глаза, ходящая, точно канатоходец по тонкой грани нечестивости и сломленного духа, и сияющая, словно наполированная золотая фигурка – статуэтка киноакадемии, доставшаяся киноману в награду за чувственно рассказанные строчки знаменитого драматурга.

Она превратила свои пятничные ночи в произведение искусства, и для полной картины не хватало настоящих «Тиффани», мундштука, а также нотки уверенности в том, что французы готовы умереть за любовь.

Фальшь – родная сестра мертвого Голливуда и близкая подруга роскоши, за которой следует неминуемый конец.

Деннис ненавидел притворство и женское кокетство. Кейси больше походила на безликую куклу, когда имитировала искусство богемной жизни, ломая себя, и обманывая всех, что веселится.

Невинность потеряна.

Ее разум был подобен алмазу, но никак не рейнским камешкам, как она пыталась преподнести миру.

Если бы Кук была такой, как хочет показаться, погруженная в пары химического веселья, то по возвращению домой, не выдыхала бы сизые облачка дыма, и с растёртым по лицу макияжем, как способом маскировки, не возвращалась в обычную жизнь, где смешивалась с толпой людей, становясь одним голосом из миллионной толпы. Лгать самому себе сложней, чем окружающим.

Чужая среди своих.

И она нужна ему именно такой: белой голубкой среди стаи воронья.

Комментарий к – Dennis – «february»

В начале я бы хотела поблагодарить человека, который сделал это прекрасное видео: https://www.youtube.com/watch?v=a2xBW-s2N7Y

У меня была сумасшедшая реакция, когда я случайно наткнулась на это. Еще раз вам огромное спасибо.

___________________

Отсылка к событиям глав VI и VII.

========== – Casey – «march» ==========

«О временах, когда деревья были большими, а мечты маленькими и исполнимыми»

Все люди в той или иной степени придаются мечтам, даже те, кто говорит, что это бездарная трата времени, и они таким не увлекаются. Не верьте ни единому слову.

Человек по своей натуре готов стремиться к лучшему, даже если это ограничивается реальностью, но не имеет никаких границ в сознании.

Каждый находит время для того, чтобы отдаться сладким грезам, отделяющим от действительности. Возможно, не мечтай человек вовсе, его жизнь была бы пресна и однообразна, и не было бы ни тепла, ни света в этом жалком существовании.

В детстве мечты маленькие и легко исполнимые нашими верными волшебниками – родителями, но чем старше человек, тем больше его мечты зависят от него самого. Не зря говорят, что многие мечты и цели всей нашей жизни легко можно исполнить к концу недели или концу месяца.

Мы мечтаем повзрослеть, но позже хотим вновь стать детьми, когда деревья станут большими, а цена денег и страшные слова как прожиточный минимум будут лишь заботой старших.

***

Кто-то проводил параллели между Ирландией и Сиэтлом, считая, что это уголок Изумрудного острова на американском побережье.

Кейси нравится Сиэтл, и то, что три тысячи миль и двенадцать штатов разделяли от прошлой жизни, в которой не было ни тепла, ни света, ни воздуха. Штат Вашингтон не стоит на костях знакомых, не утонул в крови и не кричит о розыске Потрошителя. Здесь ей не удастся встретить друзей по колледжу, бывших сокурсниц и просто тех, кто когда-то был готов бросить в нее камень. В такие моменты, она чувствовала, что жизнь начиналась сначала, а на остальное попросту закрывала глаза.

Ей нравилась монотонность и размеренность жизни, хоть акклиматизация играла свою злую шутку, то и дело, награждая мелкими простудами, что побудило орду принять решение к концу лета перебраться к югу.

Кук не разделяла общего восторга от мысли оказаться там, где столбик термометра не опускается ниже пятидесяти трех градусов по Фаренгейту*. Ей придется носить открытые вещи, оголяя свежие рубцы и то, что напоминало о прошлом, ведь при девяноста пяти градусах нет нужды носить несколько кофт одновременно.

Ощущение незащищенности.

Кейси придется распрощаться с полюбившимися за последние месяцы прогулками на побережье – единственное место, где можно было обрести долгожданный покой.

Чаще всего отдавалось предпочтение парку Discovery и пляжу Алки, откуда был лучший вид на город, но в основном, Кук наблюдала за окружающими. Семейными парами, маленькими детьми и пожилыми людьми, разделявшими с ней поиск свободы и умиротворенности. С возрастом потребность в семье ощущалась острее, чем раньше, когда Кейси была уверена, что всю жизнь проживет отшельником после университета.

Мечта о семье была одной из нереальных и приземленных одновременно. Если бы она могла пересилить себя, то с легкостью бы вышла замуж за представителя офисного планктона, обзавелась детьми и большим домом. Но это бы привело к тому же исходу, что и в прошлый раз с помолвкой. Кук бы сбежала на поиск Денниса или, следуя его примеру, устраивала слежку, которая завершилась разводом и новыми неприятностями.

Было бесчеловечно ломать жизни еще не рожденным детям и мужу.

Можно было бы усыновить ребенка, но тогда пришлось бы иметь дело с органами опеки и проверять их семью, а это значило поставить под опасность остальных, а позже объяснять, почему один из приемных родителей ведет себя слишком странно и примеряет женскую одежду, отзываясь, день ото дня на разные имена.

Кейси хотела бы найти каких-либо родственников, которые просто обязаны быть по линии матери, но за все время смогла обнаружить лишь школьных приятелей отца, удивленных известием о кончине старого друга. Один из них, живший неподалеку от Вашингтона уже несколько месяцев кормил обещанием переслать старый ежегодник, в котором должна быть фотография отца и матери с выпускного бала.

Первые недели Кук завороженно гипнотизировала почтовый ящик по возвращению с работы, и каждый раз с замиранием сердца поворачивала ключ в замке, вновь разочаровываясь. Пару раз она напоминала старику о его обещании, но вновь слышала, что сейчас не подходящее время.

Кейси уже смирилась со многим и тема семьи была одной из тех, что даже не затрагивалась. В конце концов, когда они переедут вновь, то можно будет завести домашнего питомца, о котором то и дело скулил Хедвиг, жалуясь, что не хочет вновь иметь грызунов, от которых было много мусора, а мечтает, как и мисс Патриция об ирландском сеттере.

Кук нельзя жаловаться на судьбу. Сейчас у нее была семья, хоть и абсолютно сумасшедшая и не вписывающаяся в каноны. Был и вечный ребенок в лице Хедвига, который порой вытворял страшные глупости и заставлял смотреть с ним фильмы про супергероев, были и подруги, о ней заботились и любили ее, а о большем она не могла мечтать.

Иногда ранним субботним утром ей удавалось уехать в одиночестве на один из заброшенных пляжей за городом, где людей можно было пересчитать по пальцам, и никто не обращал ни на кого внимания.

Уставшие от жизни и рабочей недели искали забвение именно здесь, где волны обрушивались на берег и холодный ветер пробирал до костей.

Сейчас здесь не было ни единой живой души, и Кейси позволяла себе кричать до боли в горле, словно глупая чайка, пытающаяся заглушить шум океана. Порой это помогало и наступало некоторое облегчение, как когда-то от длительных пробежек, после которых хотелось выхаркать собственные легкие.

Кейси и теперь хотела сделать это, но заметила вдали женскую фигуру, скитающуюся по берегу. Подол ее тонкого белого платья, то и дело поднимался в воздух, но неизвестную, кажется, это волновало в последнюю очередь. Она будто бы что-то искала на земле, боясь, что следующей волной предмет навсегда безвозвратно унесется прочь.

Кук ускорила шаг, то и дело, спотыкаясь о влажную гальку, позволяя ногам соскальзывать вниз.

«Вам помочь?»

Мама.

Она никогда не видела ее, даже во сне. Женщина из фантазий и каких-то нелепых набросков Барри, которые Кейси попросила сделать, опираясь на собственные домыслы.

Ее волосы с медным отливом и каким-то старомодным начесом, как у Присциллы Пресли в день свадьбы. Застывшая навсегда во времени, она не имеет даже мимических морщинок, когда тонкие губы расплываются в широкой улыбке, обнажая ряд белоснежных зубов.

«Мама»

В последний раз Кейси снился отец, будучи в заточении больше десяти лет, будто голос разума, диктовал, как действовать дальше, и в воспоминаниях становился расплывчатым с каждым днем. Мама – другое дело. Мечты о ней не утихали никогда, подпитываясь бессонными ночными размышлениями.

Позабыв, что дурной знак, когда покойники тянут к тебе руки во сне, Кейси протягивает в ответ, уверенная, что сейчас ее рука столкнется с воздухом или пройдет сквозь нее. Но этого не происходит.

«Не уходи. Пожалуйста, не уходи»

Кейси не спит. Ей не может все это сниться, иначе, почему она чувствует человеческое тепло на своих руках? Рыдания душат, и Кук готова отдать всю свою жизнь, чтобы этот момент длился вечность. Умиротворение, спокойствие, чувство защищенности, которого временами так не хватало.

«Ты такая взрослая, Кейси. Я так горжусь тобой»

Гордится. Мама гордится ей, хотя Кейси была уверена, что вся ее реальность одно сплошное разочарование и пример того, как нельзя жить, который нужно показывать подростком во время классного часа.

«Забери меня к себе»

Пронизывающий ветер заставлявший стучать зубами уходит, забирая с собой штормящий океан. Безмятежность.

Кейси не хочет разрывать объятий, но просто обязана рассмотреть лицо человека, давшего эту жизнь. Мягкие линии, вздернутый нос, тонкие губы и ямочки на щеках при улыбке, не сходящей с лица.

Разрезом глаз она пошла в мать, но с одним отличием. Карие Кейси почти всегда влажные, будто бы вот-вот расплачется, а у Розалины, словно океан или лед, в котором отражается миллиард сияющих звезд.

Кук прекрасно знала, у кого еще такие глаза и не забыла бы даже на смертном одре.

Деннис.

Кейси не сможет уйти сейчас, да и вообще когда-либо.

Мама стирает с ее лица слезы и говорит что-то успокаивающее, но Кейси не разбирает ни слова. Голос звучит лучше пения дивной птицы, будто колыбельная океана или шелест листвы от теплого апрельского ветерка.

«Кейси. Кейси. Кейси»

Образ женщины блекнет, рука растворяется в руке и приходит пустота.

– Кейси, проснись, – знакомый голос вырывает из черной пучины, заставляя распахнуть глаза, и мгновенно сощуриться от яркого света. – Кейси.

Горячая рука растирает ее предплечье в попытке согреть и разбудить.

Она часто моргает, чтобы согнать сонливость, ощущая, как собственное тело содрогается от рыданий. Вся наволочка влажная и ситцевая ткань неприятно холодит щеку.

Кейси снова кричала во сне, что было не новостью, но рыдания… Она редко плакала во сне, лишь проснувшись, могла стереть несколько непрошеных слезинок. Обычно не составляло ни малейшего труда разбудить ее одним лишь прикосновением или шорохом, но не сейчас.

На душе скребут кошки от одной мысли, что встреча с матерью была лишь смутным сновидением, которое может никогда больше не повториться.

Рыдания душат с прежней силой, и ей необходимо утешение, которое Кейси, как и всегда, находит в объятиях старого похитителя.

– Перестань плакать, – слишком нежно, как если бы это был отец. После ночных кошмаров или дурных снов, она всегда приходила в комнату родителя, где и оставалась до рассвета. – Перестань, иначе будут морщины.

Интонация изменилась на более женскую, а руки будто бы становятся мягче – Патриция.

Женщина укачивает ее словно младенца, расплакавшегося от постороннего шума грозы и вспышек молний. Кейси и есть ребенок: своенравный и непослушный как Хедвиг и беззащитный и сломленный как Кевин.

Дочь, которой у нее никогда не будет.

Некоторым нашим мечтам не суждено сбыться, как бы мы этого не хотели. Мертвых не воскресить, как и не вызволить всех личностей из единого плена.

Но некоторые наши заветные желания становятся реальностью, и Кейси готова поклясться, что ее сон был знаком свыше, когда утром курьер привозит потрепанный временем и немного засаленный ежегодник тридцатипятилетней давности, обернутый в грубый пергамент.

Ее фантазии не так сильно разнились с действительностью и с тринадцатой страницы в левом верхнем углу на нее смотрела девушка, совсем как она, разве что волосы не такие длинные и на лице россыпь веснушек.

Мисс улыбка 1988 года.

Кейси обвела пальцем контур фотографии, а затем прикоснулась к волосам, будто бы чувствуя их мягкость сквозь ламинированную бумагу и ушедшие годы.

Мама. Ее мама. Ее настоящая мама.

My clothes still smell like you

Моя одежда все еще пахнет тобой

All the photographs say, that we’re still young.

Фотографии говорят, что мы такие же молодые.

– Body electric, Lana Del Rey

Комментарий к – Casey – «march»

* – 53 по Фаренгейту = ~12 градусов Цельсия

95 по Фаренгейту = 35 градусов Цельсия

========== – Kevin – «april» ==========

я люблю тебя снами и грёзами,

и несмелыми воспоминаньями,

я люблю тебя стоном, вопросами,

умирая, засыплю признаниями…*

– Люблю. Владимир Соколов

Есть вещи, которые должны принадлежать только нам.

Прикосновения, воспоминания, ощущения, чувства и мысли, которые должны течь лишь в нашем сознании, оставаясь тайным и сакральным, а не разноситься шумным гулом по ушам всех двадцати трех личностей.

У Кевина никогда не было свободы. Абсолютной или навязываемой американской мечтой. У него нет выбора, собственно как и выхода. Он слишком долго жил под колпаком и покровительством двадцати трех личностей, взявших на себя ответственность за его жизнь, как за нечто ценное и хрупкое, точно хрустальное.

Даже, если бы ему захотелось поднять бунт и воспротивиться опеке Денниса или схлестнуться с Барри за счет владения светом, этот раунд был бы обречен на проигрыш. Самое крошечное желание чувствовать собственное тело, не слыша мыслей советчиков, пресекалось на корню.

«Ты слишком слаб»

«Этот мир убьет тебя»

Никого не заботило то, что в глубине души Кевину давно хотелось умереть, но каждая попытка была иррациональной. Без уведомления Барри и одобрения Денниса любое действие, слово, шаг не было бы допущено к исполнению.

Кевин никогда не представил бы и на минуту, что однажды, открыв глаза в своем собственном теле, он увидит рядом с собой девушку, которая до сих пор не ушла и не сбежала с криками о помощи. Он каждый раз забывал ее имя, которое то и дело было на слуху. Нельзя не знать о том, кого все любят и презирают одновременно.

«Кейси»

Он произносит ее имя шепотом, боясь, что одно неловкое движение испортит всю идиллию раннего утра.

Кевин произносит его снова и снова, пробуя на вкус, теряя уверенность, что делает это так же тихо, как и в первый раз. Не справедливо то, что она все еще здесь, и не удивился бы, если за иллюзией ее добровольного нахождения скрывался террор.

Он не помнит, когда в последний раз просыпался в своем теле и слышал утреннее пение птиц за окном или как мотылек бьется крыльями о ночник и где-то вдали разбивались волны о берег.

Кевин не может вспомнить, когда видел рассвет и видел ли вообще когда-либо.

Сегодня словно все, как по волшебству располагает в его пользу. После каждой самой темной ночи приходит рассвет, и сейчас он стал свидетелем того, как светало, а затем алое марево расползалось по всему небосводу, проводя параллель с тем багровым подтеком на ее белоснежной спине.