Текст книги "Офсайд (СИ)"

Автор книги: Terra 33

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Писать только для себя эгоизм чистой воды, – скривился он. – Это всё равно что купить килограмм шоколадных конфет и слопать их в одиночестве, ни с кем не поделившись.

– Ты любишь шоколадные конфеты? – удивилась сравнению Люси.

– Не очень, – признался Нацу. – Но если бы ты меня угостила, ни за что бы не отказался.

Против столь обезоруживающей честности аргументов у неё не нашлось, и единственно правильным решением показалось дать допуск к одной из своих работ на сайте, все, как одна, спрятанных в черновики.

Нацу принялся читать сразу же (благо, рассказ занимал всего три странички), точно боялся, что Люси передумает. И даже не знал, насколько был близок к истине: юная писательница загнанным в клетку зверем металась по комнате, с ужасом наблюдая за его медленно шевелящимися губами, уже сожалея о минутной слабости, позволившей прикоснуться к её творчеству конкретному человеку, из плоти и крови.

Минуты складывались в космические Чёрные дыры, затягивающие в себя и время, и пространство, и, кажется, сам воздух: в ушах тонко звенело от напряжения, перед глазами мелькали яркие разноцветные вспышки, было душно, больно, страшно. И вдруг всё закончилось, сметённое широчённой (господи, как же у него так получается-то?!) улыбкой:

– Мне понравилось!

– Правда? – счастье растеклось по языку любимым тёплым молоком с мёдом, согрело всё разом, до кончиков мелко дрожащих пальцев.

– Конечно!

Нацу сказал это так, что мельчайшие сомнения растаяли ломкими льдинками без права снова принять твёрдую форму и ранить её острыми краями нерешительности и отчаяния. Даже если он хотел всего лишь подбодрить, как это делают близкие люди, и сказанное было правдой лишь отчасти (а может, и вовсе ею не являлось). Люси испытывала благодарность за одну только попытку прибавить ей уверенность в своих силах – подчас такая поддержка ценнее всего.

Однако её оказалось недостаточно, чтобы выпросить ещё одну работу – Люси осталась непреклонна, как самая что ни на есть каменная скала, и ни тяжкие вздохи, ни обворожительные улыбки, ни просительные взгляды на этот раз не сработали. Нацу оставалось смириться и довольствоваться уже прочитанным рассказом.

Зато никто не помешал ему на следующий день делиться своими впечатлениями по поводу работ другого автора и делать это, как всегда, громко, экспансивно, мало обращая внимания на бросаемые в его сторону косые взгляды.

– Я и подумать не мог, что найду там что-то реально стоящее, – эмоции били через край, заставляя лихорадочно блестеть его и без того выразительные глаза. – Но этот парень, Король Звёздных Духов… Никнейм у него, конечно, отстой, слишком пафосный, зато пишет он нереально классно! Я за раз проглотил пару его макси и даже не заметил!

– Мне бы тоже хотелось писать, как он, – мечтательно вздохнула Люси. – С такими работами, как у него, даже в издательство обратиться не стыдно.

Нацу вдруг посмурнел, растерянно поскрёб макушку, отвёл виновато глаза:

– Люси, ты только это… не сердись, ладно?

– Нацу, что ты сделал? – сердце обмерло, застыло испуганной птахой в груди.

– Понимаешь, мой отец, он… До переезда, когда мы жили в Нью-Йорке, он работал в издательстве, редактором. Главным редактором, – тяжело сглотнул Нацу. – И-и-и… и босс не захотел его отпускать… совсем. Поэтому он присылает отцу по почте тексты, а тот… тот их читает, ну, и там, рецензию даёт, всё такое… – Драгнил-младший глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и скороговоркой выпалил: – В общем, я дал ему прочитать твой драббл, ты же меня не удалила из бет, и ему тоже понравилось, поэтому он хочет с тобой встретиться.

Что ей оставалось делать? Сердиться на Нацу не имело смысла – самое страшное уже произошло, оставалось пожинать плоды своей беспечности. А потому приглашение на ужин было принято, дядя предупреждён, наряд с грехом пополам подобран, аппетит потерян, а нервы взвинчены до предела. Немудрено, что палец, чересчур робко коснувшись кнопки звонка, заставил его лишь обрывисто тренькнуть, и если бы дверь не открыли сразу, у Люси вряд ли хватило бы сил позвонить ещё раз.

Глава дома, Игнил Драгнил, импозантный, ещё не старый мужчина, принял её весьма радушно: обрадовался новому знакомству, посетовав, что у них редко бывают гости, извинился за скромный стол, с неподдельным интересом слушал рассказы о родителях, многочисленных родственниках и бесконечным путешествиям по континенту. И только когда с ужином было покончено, наконец озвучил то, ради чего эта встреча и затевалась.

– Вчера Нацу дал мне прочитать твою работу, как я подразумеваю, не спросив предварительно разрешения, – судя по интонации, это был скорее вопрос, чем утверждение. Люси не могла отказаться от маленькой мести и согласно кивнула. – Так я и думал. Прошу, прости его – мой сын чаще сначала делает, потом думает.

– Ну, спасибо, папа, – неудержимо краснея, буркнул Драгнил-младший.

Люси едва сдержала смешок. Ей нравилось наблюдать за Нацу в минуты смущения: он мгновенно терял и свой юношеский апломб, и мальчишескую дерзость; так и хотелось потискать его за расцвеченные румянцем щёки, в довершении звонко щёлкнув по носу – для закрепления эффекта.

– Обращайся, – иронично парировал Игнил, снова переключаясь на свою гостью. – Но в этот раз я, признаюсь, даже рад такому повороту. Дело в том, что наше издательство каждый год на благотворительных началах выпускает сборник коротких рассказов молодых авторов, пока не известных широкому кругу читателей. Гонорар не выплачивается – тираж небольшой, а все вырученные деньги идут на следующий выпуск. Но это хорошая реклама – сборник ждут и критики, и наши постоянные читатели, так что всегда есть шанс быть замеченным. У тебя талант, Люси. Я говорю так не потому, что вы с Нацу друзья, а потому что это правда. И с удовольствием предлагаю поучаствовать в нашем проекте. У тебя есть ещё работы? Нужны только те, что не выкладывались в сеть.

– Да, – поражённо выдохнула Люси – она и подумать не могла о таком! Пусть и без гонорара, но её напечатают! Что может быть лучше?!

– Сбрось мне их на почту, – Игнил протянул ей визитку. – Только сильно не затягивай с этим – возможно, что-то придётся подправлять. А ещё мне нужно будет увидеться с твоим дядей, чтобы он подписал кое-какие бумаги, но это точно может потерпеть.

На этом разговор почти сразу прервался – Нацу ревниво попенял отцу, что тот слишком долго занимал внимание Люси и теперь его очередь. Игнил шутливо попросил их вести себя хорошо, чем снова вогнал сына в краску, и оставил одних. Нацу тут же потащил её за собой:

– Идём, хочу показать тебе кое-что.

Этим «кое-чем» оказался полупустой гараж, единственным обитателем которого был чёрный, матово поблёскивающий обтекаемыми боками мотоцикл.

– Как тебе? – любовно оглаживая двухколёсного монстра, спросил Нацу.

Люси абсолютно не разбиралась в мотоциклах и не могла по достоинству оценить именно этот экземпляр, но ей было достаточно увиденного, чтобы понять, насколько эта рычащая игрушка важна для её хозяина.

– Он такой огромный! – комплимент получился так себе, но Нацу и его хватило.

– Я сам его ремонтировал, – не мог не похвастаться он, смахивая с кожаного сидения несуществующие пылинки. – Нашёл на свалке, за городом, перегнал сюда. Перебрал мотор, детали заменил, покрасил. Теперь он настоящий красавец!

– А остальное ты тоже сам чинил? – Люси с интересом рассматривала висящие на стенах и стоящие на полках предметы: часы с кукушкой, музыкальную шкатулку, старые механические игрушки, фотоаппарат со вспышкой – как в фильмах прошлого века, потускневший от времени патефон. – Всё это, кстати, работает?

– Обижаешь, – Нацу, подтянув гирьки на часах, качнул маятник, откинул крышку шкатулки, заставив маленькую фигурку балерины в белой пачке медленно крутиться вокруг себя, завёл большеглазого утёнка, и тот бодро зашлёпал по верстаку пластмассовыми лапками, смешно переваливаясь на ходу. – У мистера Драгнила работает всё!

– Прямо слоган для рекламы! – засмеялась Люси. – Тебе надо открыть свою ремонтную мастерскую.

– Да не вопрос! – поймав едва не сбежавшего утёнка, Нацу сунул его в коробку, не обращая внимание на сердитое тарахтение не растратившей завод игрушки. – Я уже, честно говоря, думал над этим. Окончу университет и вернусь сюда. Отец, правда, не в восторге, убеждает, что надо остаться в большом городе – и возможностей там пруд пруди, и зарплата выше, и девчонки сексуальнее, – последнее он произнёс с такой серьёзной миной, что было не понятно, действительно ли Драгнил-старший говорил нечто подобное или это придумал его сын. – А меня, знаешь ли, здесь всё устраивает: на охоту можно осенью сходить, пробок нет, а рыбалка просто закачаешься!

– А как же девушки? – не удержалась от вопроса Люси.

– А что девушки? – пожал плечами Нацу, продолжая возиться с тихо скрипящим транзистором. – Они и здесь есть. Найду кого-нибудь. Главное, чтобы готовить умела – поесть я люблю. А что до внешности… О! – прервал он сам себя, когда вместо шипения из приёмника полилась музыка. – Кажется, я всё-таки смог зацепить волну.

– Только не выключай! – поспешила предупредить его Люси, с первых аккордов узнавшая композицию.

– Да я и не собирался, – делая звук громче, успокоил её Нацу. – Она мне нравится – мама эту песню любила сильно, часто слушала до болезни.

– Она очень красивая. В смысле, песня, – пояснила Люси смущённо, пряча за ухо прядь волос.

– Потанцуем? – неожиданно предложил Нацу.

Она не смогла отказать. Пальцы, мелко подрагивая, нырнули в широкую мужскую ладонь; вторая рука нашла приют на плече партнёра, сжала крепко, будто боясь потерять; щека заалела, согретая чужим дыханием, а своё собственное вдруг стало даваться с трудом, отчего голова начала приятно кружиться, и крепкие объятия показались необычайно нужными и надёжными.

«Как я хочу, чтобы ты был здесь,

О, мой родной,

Как я хочу, чтобы ты был здесь.

Как я хочу, чтобы ты был здесь,

Разве ты не знаешь, что без тебя так холодно,

И я по тебе очень сильно скучаю,

И мне очень грустно…» —

проникновенно пел нежный женский голос. От переборов гитары всё трепетало внутри; удивительное, необъяснимое чувство захлёстывало, жгло, рвалось наружу, скапливаясь в уголках глаз солёной влагой. И нежный поцелуй – лёгкий, робкий, сладкий – пришёлся как нельзя кстати, заставив задохнуться от чистого, ещё ни разу не испытанного доселе восторга.

– Это… это было так… так… – Нацу запутался в словах и после третьей попытки сдался, беспомощно смотря на Люси, словно прося её о помощи. Но она и сама растерялась, почти испугавшись случившегося, что ляпнула непонятно откуда пришедшее на ум:

– Классно?

– Да, точно, – облегчённо рассмеялся Нацу. – Даже я не сказал бы лучше.

Теперь уже и Люси не могла сдержать улыбки: шутка развеяла сказочность момента, но позволила им избавиться от неловкости и вернуться к привычному дружескому общению. Которое помогло им спокойно обсудить планы на субботу, выбрав в качестве приятного досуга пикник на природе.

Денёк для прогулки выдался самый что ни на есть распрекрасный: ночной туман, едва выглянуло солнце, подтаявшим мороженым скатился в лощины, дав солнцу возможность щедро вызолотить разбросанные по округе осиновые рощицы; небо, чистое, высокое, омытое вчерашним дождём, наполнилось густой синевой, вольготно раскинувшись от края до края необъятного горизонта. Птицы наперебой делились новостями, спорили, перекликались, начисто забыв о скорых сборах в дорогу. Воздух посвежел, придавая бодрости, весело дразнил обоняние то грибным вкусным духом, то тяжёлым ароматом осенних цветов, то запахом мокрой, ещё не растратившей тепло земли.

Полянка, на которую они неожиданно вышли, так и манила путников сделать привал. Нацу быстро расстелил плед, помог расставить на нём выуженные из корзинки съестные припасы, жадно набросился на бутерброды, успевая между делом что-то рассказывать. Люси хрустела зелёным яблоком, почти не вслушиваясь в оживлённую речь своего спутника. Тот вскоре выдохся, позволив, наконец, воцариться на поляне мягкой, чуткой тишине.

Люси медленно скользила рассеянным взглядом по расстилавшейся перед ней долине – они сидели почти на вершине одного из холмов, отгороженные от наивысшей точки осиновой рощицей. Мысли снова и снова возвращались к уже канувшим в лету десяти бесподобным дням. Теперь в её шкатулке лежал большой розовый камушек и россыпь его собратьев поменьше – папа обещал сделать из них подвеску и браслет. Пальцы ещё чувствовали отполированную холодность звериной мордочки – она долго гладила тонкие ниточки усов, шепча в заинтересованно приподнятое ухо заветное желание, и слегка краснела под ироничным, всё понимающим взглядом чуть прищуренных кроличьих глаз. И даже забегающее на огонёк Вдохновение вежливо расшаркивалось с ней, заметив на столе пузатую, старательно отёртую от вековой пыли чернильницу, купленную за доллар в лавке старьёвщика. Ещё никогда сказка не вторгалась в её жизнь так щедро, не накладывала так размашисто слепящие от наполнявших их счастьем краски на каждый попадающийся под руку предмет, не дарила столько подарков. Люси тянула к ним руки, бережно разворачивала шуршащие обёртки, радовалась – безоглядно, беззащитно. Иначе она просто не умела.

– Что с тобой? – тревожным эхом ворвался в мысли голос Нацу. – Устала? Хочешь, можем вернуться.

– Нет, – Люси мотнула головой, намеренно не поворачиваясь к своему спутнику – самое главное она скажет глаза в глаза, а пока в этом нет необходимости. – Давай останемся здесь как можно дольше – чем позже я появлюсь дома, тем лучше.

– Почему? Ты поссорилась с дядей? Или у него там… свои дела?

– Ни то, ни другое. Всё гораздо проще – у меня сегодня День рождения.

– И ты не сказала! – Нацу раздосадовано хлопнул себя по коленке. – Мы же могли перенести пикник. Пошли бы на следующей неделе.

– Вот поэтому и не сказала. Мне хотелось побыть здесь, с тобой, – и хочешь – не хочешь, а глаз теперь не отвести, не спрятаться за ресницами, не остановиться.

– А как же… подарки, торт со свечами, вечеринка? – голос Нацу садился с каждым словом всё ниже, прошитый насквозь тонкими ниточками неуверенности.

– У нас есть кола и бутерброды. А для вечеринки не обязательно созывать большое количество народа, хватит и двоих, если им хорошо вместе.

– Ты забыла про подарок, – шёпот ударил по ушам сильнее крика.

– Нет, – снова не согласилась Люси. – Я просто хочу, чтобы он был особенным.

Нацу отвёл взгляд, нервно облизал губы:

– Послушай, я… мне нужно…

– Ничего не говори, ладно? – тонкие пальчики пробежались по влажной от слюны коже от уголка до уголка так и оставшимся приоткрытым рта, словно считывая его на ощупь. – Сегодня ведь день моего рождения, так? Я никогда его не любила. Нет, у меня нет никакой детской травмы, связанной с ним: мама с папой всегда помнили о нём, и дарили кучу подарков, и устраивали праздник, и даже приезжали первое время, пока я им не запретила. Мне не хотелось как-то выделять этот день, делать его особенным. В чём его заслуга передо мной? Только в том, что когда-то именно этого числа я решила появиться на свет? Так глупо! Вчерашний или завтрашний дни ничем не хуже. И только сейчас мне подумалось: может, в том, чтобы каким-нибудь особым образом отметить для себя эту дату, есть всё же какой-то смысл?

Нацу молчал – то ли не знал ответа, то ли таким образом решил выразить своё согласие с её словами. Люси качнулась вперёд, прижалась своими губами к чужим – безвольным, холодным, выдохнула обиженно и просящее в глубину по-прежнему немого рта:

– Нацу, пожалуйста… Ты мне очень нравишься. Я хочу сделать это здесь, с тобой. Не ждать выпускного, как другие девчонки, не снимать номер в отеле. Ты и я, на этой поляне, сейчас.

Он словно очнулся: отстранился, взял в ладони её лицо, посмотрел пристально, с затаённой надеждой:

– Я не хочу, чтобы ты потом жалела об этом.

– Не буду! – облегчение скопилось на ресницах непрошенной влагой, заклокотало в горле звонким смехом, медленно тающим под осторожными, щедро рассыпавшимися по лицу поцелуями. – Не буду…

Нацу был нежен и по-юношески нетерпелив. Люси не ждала чего-то фееричного от первой в своей жизни близости, но, когда всё закончилось, удивлённо вздохнула: не разочарована! – забота партнёра грела лучше любого оргазма.

– Как ты? – приподнявшись на локте, Нацу пытливо всматривался в её лицо, старательно поправляя уголок пледа, которым накрыл их минуту назад.

– Со мной всё в порядке, – она невольно поёжилась от прохладного ветерка, проскользнувшего между их телами. – Холодно. Я бы хотела одеться. Отвернись, пожалуйста.

Нацу не просто отвернулся – ушёл на другой край поляны, за деревья, терпеливо дожидаясь разрешающего окрика. Потом они на перегонки доедали оставшиеся бутерброды, болтали, дурачились и даже, кажется, задремали ненадолго под тихий шелест осинок, тесно прижавшись друг к другу. Обратная дорога оказалась в два раза короче: их подвёз до города на своём раздолбанном пикапе шериф, возвращающийся от жившей на границе штата сестры. Люси, улыбаясь, смотрела в пыльное окно; Нацу поддакивал шерифу и крепко держал её за руку. Закатное солнце расчерчивало блёкнущее небо золотисто-розовыми всполохами, напоминая, что день подходит к концу.

– Увидимся завтра?

Они стояли на подъездной дорожке, так и не расцепив переплетённых пальцев.

– Прости, – Люси постаралась голосом смягчить свой отказ, – но я обещала дяде провести весь завтрашний день с ним – надо же как-то компенсировать то, что сегодня ему пришлось побыть моим секретарём и отвечать на многочисленные звонки других родственников. Мне с трудом удалось его уговорить.

– Ничего, я понимаю, – Нацу легко коснулся губами её щеки, явно нехотя отступил, давая возможность пройти. – До понедельника.

Люси обещала себе не оглядываться, но на пороге не выдержала – обернулась, подняв руку в прощальном жесте. Нацу немедленно ответил ей тем же и растворился в густых вечерних сумерках.

Комментарий к Часть 4

========== Часть 5 ==========

Почти не целясь и не сбавляя шага, Нацу отправил в мусорную корзину изжёванный, потерявший вкус комочек целлюлозы, победно хмыкнул, отметив точное попадание, и смело нырнул в копошащуюся толпу учеников, наводнивших холл старшей школы. Взгляд тут же заметался, выискивая приметную солнечную макушку – ему казалось, теперь он сможет отличить её от тысячи подобных. От разочарованного вздоха спасло дребезжание захлопнувшейся дверцы шкафчика – Люси пришла раньше и уже готовилась к уроку, доставая нужные книги. Догнать её было делом одной минуты. Рука по-хозяйски обхватила девичий стан, губы звонко чмокнули в область виска.

– Привет!

– Отпусти! – его добыча резко дёрнулась в сторону, удачно попав локтём по рёбрам.

– Хей, это же я! – Нацу предпринял новую попытку обнять, удостоившись за неё гневно-презрительного взгляда и холодного: «Я сказала: убери руки!». – Ты чего?

– Отстань от меня! – грубо бросила Люси, разворачиваясь и удаляясь в сторону класса.

– Не понял…

Нацу растерянно пялился ей в спину – пожалуй, большее удивление он испытал лишь в пять лет, когда отец объяснял ему на простых примерах законы классической механики. Мисс Хартфилия была явно посложнее законов Ньютона, но подобного рода сюрпризы пока ещё не преподносила. Нацу никогда не считал себя экспертом по части женской психологии, хотя у него имелся как собственный опыт общения с противоположным полом, так и те сведения, которыми щедро делятся в чисто мужской компании парни его возраста. Однако даже таких скудных знаний хватило, чтобы понять: он где-то крупно облажался. Выход из ситуации мог быть только один: выяснить, что он сделал не так, и постараться загладить свою вину – Люси ему нравилась, даже очень, и терять её из-за возникшего между ними недоразумения не хотелось.

Долго простоять соляным столбом посреди коридора Нацу не дали: трескучий школьный звонок и спешащий в класс учитель заставили отложить тяжёлые раздумья, целью которых было понять причину столь резкой перемены в поведении как теперь он думал своей девушки (после произошедшего в субботу он твёрдо решил предложить ей встречаться), до лучших, вернее, более свободных времён, обратившись к делам насущным – урокам. Сделать это оказалось непросто: неразрешённый вопрос висел над душой Дамокловым мечом, не давая сосредоточиться на учебном материале, да и Нацу не принадлежал к людям, откладывающим важные с их точки зрения дела на потом. Он несколько раз пытался найти возможность поговорить с Люси, но она успешно избегала его весь день, а под конец и вовсе сбежала в кабинет директора, добровольно соваться в который поостерёгся бы и менее здравомыслящий подросток. Помаявшись немного по пустой школе, Нацу вынужден был прекратить преследование в надежде добиться разговора другим способом.

Увы, и с этой идеей пришлось расстаться – Люси занесла его в «чёрный список» во всех доступных для связи местах. Социальная сеть, литературный сайт, мобильный телефон – все они то равнодушным металлическим голосом, то коротким системным сообщением оповещали о невозможности связаться с выбранным адресатом. К домашнему она тоже не подходила; взявший трубку мистер Краси сообщил, что его племянница занята каким-то супер важным эссе, посему беспокоить он её не станет, но обязательно передаст, что ей звонили.

– Хотя если это что-то срочное… – неожиданно подсказал ему лазейку директор.

– Нет, сэр, – Нацу совсем не улыбалось выяснять отношения под пристальным оком родственников, особенно таких, от которых так или иначе зависело и его будущее. – Думаю, это может подождать.

Чтобы ожидание не казалось слишком тягостным, он занялся продумыванием стратегии. Люси всё время была настороже, поэтому ей удавалось ускользать от него. Значит, нужно постараться застать её врасплох. И устраивать рандеву лучше не на перемене, а после уроков, чтобы у них было достаточно времени для разговора. Правда, завтра у него тренировка, но ради такого можно и опоздать немного.

На следующий день Люси всё также делала вид, что упорно не замечает его, при этом напряжённо замирая на малейший звук за спиной (Нацу, посвящённый в некий секрет, специально перебрался на последнюю парту на дальнем от окна ряду, чтобы дать ей возможность садиться одновременно ближе к свету и подальше от него). Однако уже через пару-тройку уроков, заметив, что никто не пытается отвоевать её внимание, она немного расслабилась, позволив Нацу осуществить свой план.

– Стой-стой-стой! – видя, как Люси шарахнулась от него в сторону, зачастил он, выставив перед собой открытые ладони. Их встреча состоялась в пустом коридоре – самое лучшее время и место для неторопливой дружеской беседы. – Мы просто поговорим, о’кей? Я что-то сделал не так? Почему ты меня избегаешь? Ведь в субботу всё было нормально. Если я в чём-то виноват, скажи мне об этом.

– Ты правда хочешь знать? – карие глаза смотрели не обиженно, а с болью и затаённой грустью. Нацу отчего-то стало страшно, но он всё же заставил себя кивнуть. – Хорошо, идём.

Люси молча потянула его за собой. Теперь к неприятному предчувствию добавилось ощущение дежавю: совсем недавно они точно так же шли по коридору в том же самом направлении! Может, та прогулка ему приснилась? Нацу даже рукой провёл по штанам, чтобы убедиться в обратном. Пальцы наткнулись на ровный, аккуратно сделанный шов. Да, всё было на самом деле: и катание на перилах, и вынужденный стриптиз, и удивительные полторы недели, пролетевшие единым, потрясающе ярким мигом. Одни из лучших недель за прожитые здесь три года.

Дробное эхо их шагов оборвалось надсадным скрежетом двери, почти потонувшем в нестройном возмущённом ропоте полуголых парней – все активно переодевались перед тренировкой. Люси, не обращая ни на кого внимания, порыскала по рядам и удовлетворённо кивнула, заприметив копошащихся рядом Эвклифа, Роуга и Фуллбастера:

– Отлично, все в сборе!

– И что это значит? – подозрительно покосился на неё Стинг.

– Только то, что вы можете дружно поприветствовать своего нового капитана! – голосом, полным сарказма, проскандировала Люси. – Нацу выполнил твоё условие. Желаешь взглянуть? – не дожидаясь ответа, она покопалась в телефоне и сунула гаджет Эвклифу под нос. Тот, торопливо мазнув взглядом по экрану, поспешно отвернулся, отчаянно краснея. – Что ты там ещё просил? Трофеи? Вот, держи, – в рефлекторно протянутые руки полетели разноцветные лоскутки, в которых без труда можно было опознать женские трусики. – С кружавчиками, обычные, шортики, слипы, стринги. Думаю, хватит на всех. Разбирайте, мальчики, – Люси сделала приглашающий жест остальным участникам команды. Те под грозными взглядами Грея и Чени зашугано ретировались за шкафчики. – А теперь простите, мне нужно идти – хочу провести вечер в более приятной компании.

– Так ты всё знала? – поражённо выдохнул Нацу. Осознание свершившейся катастрофы шло с трудом: мысли путались, обрывались жалкими ошмётками, вялые, пустые. В происходящее ещё не верилось, как в сбывшийся кошмарный сон: такого просто не может быть!

– Прежде чем что-то обсуждать, – назидательно принялась объяснять Люси, – убедитесь сначала, что вас никто не услышит, даже случайно. Открою вам маленький секрет: в пустых помещениях звук разносится далеко и чётко, так что до меня долетело каждое ваше слово.

– Ты это… прости нас, ладно? – кособоко извинился Стинг.

– Не трудись, – презрительно-насмешливое фырканье окончательно проняло всю компанию: как ни крути, а виноваты в большей или меньшей степени были все. – Я ведь тоже в накладе не осталась, да, Нацу? Знакомство с твоим отцом вышло таким… естественным. Хорошо, когда твой дядя директор школы – столько всего интересного можно узнать о тех, с кем будешь учиться весь год! Остальное – дело техники.

– Ты меня использовала, – догадался Нацу. Первый шок отступил, ему на смену пришли обида и гнев.

– Как и ты меня, – Люси шагнула ближе, зло прищурившись, посмотрела прямо в глаза. – Неприятно, правда? Зато ты теперь знаешь, каково на твоём месте было бы мне!

Хлопок закрывшейся двери осел на щеках не хуже пресловутой пощёчины – они горели столь же жарко и долго. Тренировки, уроки, еда, сон – всё оказалось забыто, отодвинутое на второй план бушевавшими внутри чувствами. Ярость, разочарование, боль, стыд, вина… Они приходили, уходили, сменяя друг друга, заставляя метаться между желанием послать Люси к чёрту и столь же сильным вернуть её расположение. Нацу и сам не заметил, что пристально следит за Люси, пока ему не сказал об этом Грей.

– Ты в ней скоро дырку сделаешь, будешь так смотреть, – не поднимая голову от книги, недовольно буркнул Фуллбастер.

Они сидели в библиотеке, готовясь к семинару. Вернее, готовился-то как раз Грей, а Нацу лишь тупо пялился на вредную блондинку, расположившуюся через два стола от них. После того памятного разговора в раздевалке прошло почти две недели, за которую обычно жизнерадостный, неустанно балагурящий друг превратился в унылое молчаливое нечто, единственным развлечением которого теперь было разглядывание светловолосого затылка некой особы. Это невероятно раздражало. Ну, что такого случилось в самом деле? Девчонка отшила? Будто других на свете нет. Нацу же сам говорил: «Приятно проведём время». Вот и провели. Теперь-то чего страдать?

– Не надоело ещё сталкера из себя изображать?

– Никого я не изображаю, – Драгнил даже не шевельнулся, продолжая буравить взглядом чересчур ровную спину Хартфилии.

– Да? А сейчас ты что делаешь? Медитируешь? – не удержался от подколки Грей. – Слушай, расслабься уже, а? Сходи на вечеринку, подцепи девчонку, трахни её как следует. Вон эта рыженькая из группы поддержки, Флёр, кажется, она же глаз с тебя не сводит. Сделай ей приятное.

– Не могу, – застонал Нацу, запуская пятерню в волосы и нещадно ероша их. – Даже думать о других противно, не то что… Флёр сама ко мне полезла, – понизив голос, продолжил жаловаться он. – На вечеринке у Джастина, в пятницу. У меня на неё не встал. А я ведь когда-то хотел с ней замутить, она мне в принципе нравилась. И такой провал… Отговорился, что перебрал слегка, и удрал. Зато стоит только наш поцелуй в гараже вспомнить…

Нацу, не закончив, громко припечатался лбом о крышку стола. Грей краем глаза успел заметить, как Люси, вздрогнув, села ещё прямее (хотя куда уж? И так словно палку проглотила).

– Похоже, друг, ты попал, – резюмировал он. – Даже не знаю, радоваться за тебя или нет.

Нацу тоже не знал. Его тянуло к Люси – пора было признать сей неоспоримый факт: он скучал по их разговорам, пешим прогулкам, ежевечерним посиделкам в сети; ему хотелось слышать её голос, видеть улыбку, чувствовать тонкие пальчики в своей ладони. Такого с ним раньше не случалось. Это не пугало, скорее, настораживало и медленно подводило к осознанию того, что нужно если не попробовать вернуть их отношения, то хотя бы извиниться.

И вот с последним-то и возникли определённые проблемы: ещё никогда его шутки не заходили так далеко, не ранили настолько глубоко, не становились обоюдоострыми – в этом Люси оказалась права, Нацу на собственной шкуре прочувствовал то, что мог бы испытывать на её месте любой человек. Ему было правда жаль, но будет ли достаточно просто признать свою неправоту и сказать пару приличествующих ситуации слов? Может, нужен какой-то материальный презент? И насколько он должен быть впечатляющим? Не решаясь обращаться за помощью к друзьям, Нацу пошёл за советом к отцу.

– Можно тебя спросить кое о чём? – потоптавшись за порогом с полчаса, он наконец сунул нос в кабинет, надеясь, что родитель не станет слишком подробно расспрашивать его о причинах столь странного интереса.

– Конечно, – Игнил немедленно отложил в сторону распечатку, всем своим видом выражая неподдельное внимание к проблемам сына.

– Вы часто ссорились с мамой? Я не помню, чтобы между вами происходило нечто такое, но, может быть, раньше, до моего рождения или пока я был маленьким?

– Случалось, – усмехнулся Драгнил-старший. – Твоя мама была довольно страстной по натуре, вспыхивала, как порох, могла раздуть скандал на пустом месте, из-за любой мелочи. Материнство очень сильно её изменило, она стала спокойнее. Да и я научился обходить острые углы в наших отношениях.

– А как вы мирились? Кто делал первый шаг?

– Обычно я, даже если инициатором скандала была она.

– Почему? – Нацу помнил принцип, которому его учил отец: кто умнее, тот уступит – и всё же хотел услышать ответ от него самого.

– Наверное, потому что я очень сильно её любил, – вздохнул Игнил. – И не хотел потерять из-за мелких недоразумений. Твоя мама это понимала, поэтому никогда не злилась долго и старалась сдерживать свой темперамент.