Текст книги "24/76 (СИ)"

Автор книги: Тай Вэрден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ты опять за свое? – слабо возмутился Джек.

Но возмущался он не особенно убедительно, что Двадцать Четвертый понял, приподнял его за подбородок и все-таки поцеловал. Джек застыл, потом высвободился из объятий, размахнулся и впечатал кулак в нос соседу.

– Недотрога! – прогнусавил тот, зажимая нос ладонью.

На пол падали красные капли.

– Сам все замоешь, – прошипел Джек, хватая из шкафа плавки.

Кипел он так, что был бы не удивлен, если бы бассейн вокруг него испарился.

Хотя перед бассейном стоило заглянуть в медблок, узнать, как там Пятнашка. Вряд ли его выведут за сутки из комы, но все-таки, а вдруг? Да и в коме ли он вообще или просто на каких-то своих процедурах?

– Номер семьдесят шесть, – медсестра кивнула, узнав в лицо. – Пятнадцатый номер про вас спрашивал.

– Он в норме?

– Завтра переведем в комнату, пока что лежит под присмотром врачей.

– А я могу его навестить?

К отказу Джек был готов, потому немало удивился, когда медсестра поднялась.

– Следуйте за мной.

Пятнадцатый валялся в палате, укрытый одеялом до подбородка. В саму палату Джека никто не впустил, медсестра велела стоять у стекла, зашла в палату и что-то сказала пациенту. Пятнадцатый повернул голову в сторону стекла и расплылся в улыбке. Джек приложил к стеклу растопыренную ладонь.

– Все будет хорошо, – сказал он, надеясь, что Пятнадцатый сможет прочитать по губам.

Тот, видимо, сумел это сделать, потому что закивал. Джек подышал на стекло, вывел на нем смайлик. Пятнадцатый выпростал руку из-под одеяла, показал большой палец. Медсестра неодобрительно нахмурилась, вернула руку обратно под одеяло.

– Все, номер семьдесят шесть, можете идти, у вас есть свое расписание, – сказала она, выйдя из палаты.

Джек убрался в сторону бассейна, уже успокоенный и счастливо улыбающийся. Настроение, скакавшее от подавленного до эйфорического, наконец-то установилось на отметке “все хорошо”.

– Ты в порядке, Счастливая Семерка?

– В полном, Пятерка. Пятнашку навещал, он очнулся, в сознании, даже шевелится немного.

Радовались за товарища все, кто присутствовал. Кроме хмурого Двадцать Четвертого с пластырем на носу, видимо, все-таки перелом. Джек ощутил прилив стыда, его все-таки успокоить пытались, а он повел себя как нервный семинарист.

– Извини, – сразу сказал Двадцать Четвертый. – Сглупил. Больше тебя трогать не буду, Солнышко.

Почему-то внутри стало холодно при этих словах. Но пока Джек подбирал слова, чтобы в свою очередь извиниться, Двадцать Четвертый уже бултыхнулся в бассейн и поплыл прочь. Делал он это красиво, Джек засмотрелся на темное тело, рассекающее воду.

– Он неплох, – одобрила Пятая.

– Что?

– Плывет, говорю, неплохо. А ты так и будешь изображать из себя спасателя?

Джек поспешил прыгнуть в воду. Плыть, просто плыть, ни о чем не думать. От бортика к бортику, пока дыхание не собьется. Доплыть, оттолкнуться, развернуться, повторить.

– А Пятая, между прочим, тут успела семнадцать кругов намотать, – сообщил Девятнадцатый.

– Что, суперсила проснулась? – хмыкнул Джек.

– Что-то вроде.

– Двадцать Четвертый, а у тебя, как, пробудились какие-нибудь способности?

– Ага, лицом ломаю стены, вон, видишь, нос уже свернул, – Двадцать Четвертый выбрался из бассейна, встряхнулся, потянулся.

– А я думал, ты на чей-то кулак наткнулся.

– Ну что ты, кто мне может вломить?

Девятнадцатый покосился на Джека, сидевшего на скамейке.

– Ну что ты, Солнышко меня никогда не обидит.

Джек вздохнул. Да уж, психованное Солнышко.

– Давай наперегонки? – предложил ему Двадцать Четвертый.

– Давай.

– Выигравший что-нибудь получит?

Джек закатил глаза, с намеком посмотрел на пластырь. Двадцать Четвертого это не проняло.

– Проигравший ему принесет с кухни что-нибудь вкусное.

– А я рассчитывал на что-нибудь, более интересное.

– Хорошо, поцелуй. Выигравший получит право поцеловать проигравшего. И не факт, что им воспользуется.

Солдаты их окружили, принялись подбадривать обоих, смеяться, хлопать по плечам. Джек постепенно тоже развеселился, перспектива целоваться с Двадцать Четвертым перестала казаться такой уж страшной. К тому же, может быть, он еще и выиграет, так что соседа целовать не придется.

– На старт, внимание, марш! – Пятая дала отмашку.

Плыл Джек быстро, однако то ли то, что у Двадцать Четвертого руки были длиннее, то ли желание урвать с губ Джека поцелуй, то ли просто усталость Джека свое дело сыграли – стенки Двадцать Четвертый коснулся раньше.

– Я выиграл.

– Я вижу, – Джек пытался отдышаться. – Целуй.

Он поднялся. Двадцать Четвертый подошел к нему вплотную. Джек затаил дыхание, глядя в его глаза. Затягивали они, как омуты. Двадцать Четвертый приблизил лицо к лицу Джека. И запечатлел нежный поцелуй на кончике носа того под дружный смех присутствующих.

– Мерзавец и шут, – буркнул Джек.

– Обещаю исправиться в комнате, – на ухо сказал ему Двадцать Четвертый. – Носа не пожалею. А еще у меня зубы есть. И оба глаза не подбитые.

– Сейчас исправлю.

– Ты уж определись, Солнышко, то ли я мерзавец, что тебя не засосал при всех, то ли опять кулаком получу.

Джек огляделся. Свидетелей разговора не было, в сердечные дела этой парочки никто встревать не собирался.

– Я тебя не то чтобы сильно тороплю, но у нас осталось четыре дня. И две попытки Программы нас угробить. И я хочу хоть что-нибудь, что поможет мне удержаться во время процедуры, – Двадцать Четвертый был серьезен.

– С чего ты вообще решил, что мои поцелуи тебе помогут?

– Помогут. Я просто знаю это. Эй, Солнышко, я же не прошу тебя сходу падать в постель и заниматься со мной сексом. Я прошу всего лишь один дружеский поцелуй.

Джек посмотрел на коммуникатор. До обеда оставалось еще двадцать минут, как раз можно успеть переодеться. И поцеловать Двадцать Четвертого под условие больше к Джеку не приставать.

– Идем, надо успеть кое-что сделать.

– Что?

– В комнате узнаешь.

– Ммм, я получу что-нибудь приятное? – оживился Двадцать Четвертый.

– Возможно.

Сейчас Двадцать Четвертый напоминал ему бойцового пса, которому внезапно пообещали дать кость просто так, не за выигрыш, ничего не требуя. Это немного пугало, такая горячая привязанность. Двадцать Четвертый выглядел опасным, даже не из-за внешности. И как в нем умещается столько терпеливой нежности? Джек только сейчас начинал сознавать, что дальше шутливых подколок и того единственного поцелуя в комнате Двадцать Четвертый так и не зашел, даже после признания о своих намерениях насчет Джека.

========== Глава 7 ==========

– Так что это будет? – уже в комнате уточнил Двадцать Четвертый. – Ты принесешь мне печенье?

– Почти, – неуклюже сказал Джек. – Стой спокойно.

Поцеловать его оказалось легко, Джек даже удивился тому, что никакого внутреннего сопротивления не испытывает. А потом думать стало некогда – Двадцать Четвертый ответил на поцелуй так, что ноги у Джека подкосились, так что он ухватился за плечи Двадцать Четвертого.

– Солнышко, не вздумай в обморок упасть от одного поцелуя. Солнышко?

Комната вокруг закружилась.

Очнулся Джек на своей койке с мокрым полотенцем на лбу. Двадцать Четвертый сидел напротив, смотрел.

– Что?

– Тебя снова накрыло, перенес тебя на кровать. Смотрел. Ты такой умиротворенный, когда в отключке.

Джек слабо усмехнулся.

– И долго ты тут меня созерцаешь?

– Минут двадцать где-то. Доктор сказал, что это нормально, нас всех могут накрывать такие вот обмороки. Поэтому настрого запрещено ходить поодиночке, вообще рекомендовано все время быть на виду друг у друга. Чем больше народу, тем меньше шанс, что накроет невовремя. В бассейн вообще заходить всем вместе запрещено, только по десять человек, пока другая десятка дежурит около воды и зорко смотрит на всех.

Джек пошевелился, приподнялся.

– Наверное, нам надо на обед сходить.

– Идем.

Двадцать Четвертый выглядел слегка хмурым. Джеку показалось, что он уже научился его читать.

– Кто? – коротко спросил он.

– Девяносто Пятая. Не выдержала, кровоизлияние в мозг. Пятая переехала к Двадцать Восьмой. Я подумал, что ты захочешь это узнать.

– Почему когда меня нет в этом мире примерно с четверть часа, все умирают? Может, мне спать перестать?

– Точно не вариант. Она умерла, пока мы в бассейне плескались. Пятая говорит, что все было нормально, соседка просто уснула.

– Почему ее привезли в комнату, а Пятнашку продолжают держать?

Двадцать Четвертый пожал плечами.

– Не знаю. Может быть, посчитали ее здоровой?

Джек поднялся, отложил полотенце на стол.

– А ты как себя чувствуешь?

– А как я могу себя чувствовать? В ушах звенит, а так вроде бы все нормально. Идем, пообедаем. Кстати, вот твои таблетки, я взял для обоих.

Джек посмотрел на капсулы с ненавистью, потом все-таки проглотил, запил водой.

– Никогда бы не подумал, что так сильно буду хотеть кофе. Когда отсюда выйду, первым же делом рвану в кофейню и там вдоволь напьюсь всех сортов, – мечтательно сказал Двадцать Четвертый.

– А я хочу колы. Просто смерть как хочу ощутить снова этот вкус. Никогда ее не любил, если подумать, а сейчас вот все бы отдал за мармелад со вкусом колы.

Двадцать Четвертый вздохнул, ничего не сказав.

В столовой Джек взял поднос, уселся за стол, вскоре к нему подсели Пятая, Девятнадцатый и Восемьдесят Пятый. Обедали в молчании, никто не знал, что сказать. Двадцать Четвертого нигде видно не было. Джек пожал плечами про себя.

– Держи, – встретили его в коридоре.

– Что держать? – не понял Джек.

Двадцать Четвертый протянул ему раскрытую ладонь, на которой лежали два слипшихся меж собой светло-коричневых мармеладных червяка. Джек ахнул, торопливо сунул одного в рот, прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.

– Но как ты их добыл?

– Пошел и попросил, делов-то. Ну что, я заслужил еще один поцелуй?

– Заслужил, – бездумно согласился Джек.

– Там их двое вообще-то, – намекнул Двадцать Четвертый.

Второго червяка Джек тоже сунул в рот, вернее, зажал меж зубами, отошел в соседний коридор и оттуда улыбнулся в сторону Двадцать Четвертого. Тот моргнул, потом расплылся в сумасшедшей улыбке, подошел, наклонился, подбирая губами половинку червяка. Губы соприкоснулись, порождая у Джека внутри целую волну ощущений.

Руки Двадцать Четвертого поползли под футболку Джека, задирая ее все выше. Прерваться заставило покашливание из динамика.

– Солдат просят заниматься активными физическими упражнениями исключительно в предназначенных для этого местах.

Джек торопливо отстранился, жуя червяка.

– Это было отлично, Солнышко, – пробормотал Двадцать Четвертый. – Знаешь, а такой способ разгонять кровь мне очень даже нравится.

– Не думай, что я это повторю, – предупредил Джек.

– А если я тебе принесу пакет мармелада с колой, ты мне сразу отдашься, я смогу рассчитывать на небольшой минет или все-таки хотя бы поцелуешь еще разок?

Джек торопливо пошагал прочь. Ну что за придурок?

Коммуникатор сообщил, что сегодня будет день повышенной физической активности, потому солдат просят отправиться в тренировочный зал и повытирать друг другом пол. Не в таких выражениях, разумеется.

– Поспаррингуешь со мной? – предложила Пятая.

– Малышка, у нас слишком разный вес.

– Так и скажи, что боишься позорно проиграть.

– Боюсь, – сознался Джек. – Ого… Вы на Третьего гляньте.

– Суперспособность пробудилась! Ура! – Пятая подпрыгнула, чмокнула Третьего в щеку.

Тот растерянно разглядывал выдранную с мясом из креплений секцию шведской стенки. Джек подошел, похлопал его по плечу.

– Поздравляю, в наших рядах пополнение.

Программа понемногу начинала действовать, почему-то Джеку казалось, что теперь все будет получше, часть солдат уже приспособилась к изменениям. Может быть, следующие два этапа они тоже переживут. Немного тревожило то, что Двадцать Четвертый пока что никаких способностей не проявлял. Впрочем, может быть, у него все уйдет не в физическую силу, а в мозг, например? Будет гением тактики.

– Солнышко, – окликнул тот от входа в зал. – Уделишь мне немного времени?

За спиной он что-то прятал. Джек нахмурился, направляясь к Двадцать Четвертому. Хотя сердце забилось в предвкушении – неужели пакет мармеладок? Что является причиной этого, наличие сладостей с любимым вкусом или то, что придется за них расплачиваться, он сказать не мог.

– Уделю, если немного, – согласился он.

Двадцать Четвертый с улыбкой победителя протянул ему горсть конфет в красно-белой упаковке. Джек широко раскрыл глаза, глядя на это богатство.

– Фирменная карамель? Да где ты…

– Просто забирай, Солнышко.

– И что я тебе буду за них должен?

Двадцать Четвертый хитро прищурился.

– Пять минут будешь терпеть все, что я с тобой делаю.

– Минуту.

– Полторы…

– Ладно, полторы минуты. Но ничего, выходящего за рамки разумного.

– Разумеется.

Джек раскрыл одну конфету, посмотрел внутрь, поморщился.

– Что такое? – Двадцать Четвертый удивился.

Джек молча вытряхнул на ладонь содержимое – выцветшее крошево, покрытое белой коркой. Двадцать Четвертый внимательно изучил его.

– Это несъедобно?

– Я бы не рискнул пробовать.

Остальные конфеты тоже не порадовали.

– Скажи честно, где ты их взял?

– У медсестры в вазочке, она сказала: “Не жалко, берите, сколько надо”. Мои полторы минуты обламываются?

Джек посмотрел на него, стряхнул в ближайшую урну конфеты и обертки.

– Нет. Все честно, ты хотел меня порадовать, ты меня порадовал. Я тебя тоже порадую…

– Чем именно?

– Терпеливо вынесу полторы минуты твоих домогательств и не двину тебе в нос в конце.

Двадцать Четвертый счастливо улыбнулся. Джек вздохнул и двинулся в зал, следовало все-таки поразгонять кровь и проверить, может, у него еще что-нибудь прорежется из сверхспособностей.

Вопреки мнению Джека о шкафах и их громком падении, в обморок Двадцать Четвертый рухнул бесшумно. О том, что это случилось, Джек узнал, только когда его окликнули.

– Семьдесят Шестой, тут твоя пара копыта откинула.

Навык телепортации на короткие расстояния Джек освоил моментально, несмотря на то, что он не был заложен в Программе.

– Не слушай его, просто обморок, – сказал Шестидесятый. – Оттащи в комнату, ну или уложи в углу и дай отлежаться.

– Помочь? – осведомился Третий. – Могу отнести его, куда скажешь.

– Тут полежит, просто оттащим его в угол на маты.

Третий поднял Двадцать Четвертого так, словно тот весил как тот серый полосатый котенок из зоны релаксации, отнес в угол. Джек проверил пульс напарника, убедился, что тот более-менее ровно отслеживается. И решил на всякий случай посидеть рядом.

Его не трогали, тем более, что вскоре в обморок рухнули еще пятеро, так что на матах образовался ряд бесчувственных тел.

– Принесите воды, что ли, – опомнился Джек – И пару губок. И стаканов.

Водные процедуры с последующим отпаиванием принесли свои плоды, все пришли в себя.

– Надеюсь, это будет не слишком часто, не хватало еще во время ответственного задания вот так упасть, – Двадцать Четвертый поморщился.

– Проконсультируемся завтра у врачей, тем более, что после завтрака у нас как раз встреча с ними, – отозвался Джек. – Будем жаловаться на свое самочувствие и все такое. А теперь я все-таки немного потренируюсь, надо же кровь разгонять. Может, в обморок вы поэтому и падаете, что двигаетесь мало?

– Очень смешно, Солнышко, ну ладно, тренироваться так тренироваться. Спарринг?

– Спарринг.

Испытать Двадцать Четвертого хотелось весьма. Джек оглядел его с точки зрения бойца. Неплох, весьма неплох. С ним будет трудновато, Двадцать Четвертый производил впечатление обманчиво малоподвижного, но Джек прекрасно знал, как быстро тот умеет двигаться.

На этот раз ставки никто не делал, все были заняты своими упражнениями. Пятая азартно пыталась достать Двадцать Первую, со стороны это напоминало драку двух воробьев за зерно. Третий отжимался, Девятнадцатый сидел у него на спине и о чем-то размышлял.

Атаковал Двадцать Четвертый сразу же. Джек едва увернулся, сопроводил его ударом в корпус, скользнувшим по плечу, попытался достать, но тут же получил пару ударов, заставивших отскочить. Бил Двадцать Четвертый не в полную силу, но этого вполне хватало, чтобы оценить, на что он способен. На многое.

– Давай, Семьдесят Шестой! Обходи его.

– Двадцать Четвертый, не поддавайся!

Джек мысленно хмыкнул: вот заняться некоторым совершенно нечем, кроме как все бросить и устроиться глазеть на занимательное зрелище того, как двое бьют друг другу морды. За лишние размышления он поплатился прямым ударом в челюсть, ответил таким же и отскочил.

– Хорошо танцуешь, Солнышко.

– Угу.

– А драться умеешь?

Джек вместо ответа врезал по наглой морде.

– Так, коммуникаторы просят всех свалить по комнатам и приготовиться к ужину, – с сожалением прервала их Пятьдесят Первая.

Пришлось разойтись. Джек с удовлетворением слушал, как приятно гудят все мышцы.

– Как ты? – поинтересовался Двадцать Четвертый.

– Это я должен спрашивать, ты ведь в обморок упал.

– Уже нормально.

В комнате Джек первым делом присосался к воде, жадно ее глотая.

– Отлично потренировались, – заметил Двадцать Четвертый.

– Куда уж лучше. Так, ужин и дальше все время наше.

– Звучит великолепно.

Двадцать Четвертый все-таки не сдержался, снова положил ладони на бедра Джеку.

– Мне вычесть это из твоего времени? – сердито спросил тот.

– Не будь злым, Солнышко, я сегодня очень испугался, когда в глазах потемнело.

Джек повернулся, обнял его за шею.

– Это просто обморок, не о чем волноваться. Ты будешь в порядке.

– Если ты так говоришь, – Двадцать Четвертый положил голову ему на плечо.

Джек принялся гладить его по затылку, утешая.

– С нами все будет хорошо, мы пройдем через это, выберемся отсюда.

– И ты скажешь мне свое имя?

– Да.

– И мы пойдем пить кофе?

– Да.

– И ты позволишь мне тебя угостить?

– Да.

– И мы поженимся?

– Да. ЧТО?

Двадцать Четвертый отстранился и довольно улыбнулся.

– Попался, Солнышко.

Джек зло глянул на него, сделал пару шагов вбок, разрывая объятия. И почему как только он пытается проявить участие к этому клоуну, тот сразу же все начинает портить?

– Извини, – покаянно сказал тот. – Рановато я про “поженимся”, да?

Джек вздохнул, садясь на кровать.

– Для свадьбы требуются, кроме обманом вытащенного согласия, еще и чувства друг к другу. Чувства, Двадцать Четвертый, а не желание облапать и завалить в койку.

Двадцать Четвертый печально посмотрел на него.

– А может, у меня они есть, эти самые чувства?

– У меня их нет, – отрезал Джек.

В комнате воцарилось молчание. Двадцать Четвертый смотрел на свои руки, не поднимая головы, Джек мучительно подбирал слова, чтобы хоть как-то сгладить сказанное, злился на себя, что вообще их ищет, на Двадцать Четвертого и его клоунаду про любовь.

– Пора на ужин, – наконец, смог сказать он.

Надо было сказать хоть что-то нейтральное.

Двадцать Четвертый не шевельнулся. Джек поспешил выйти из комнаты, отчего-то чувствуя себя так, словно поругался с женихом накануне свадьбы. Ну не с женихом, с любовником. Глупое чувство, иррациональное, замешанное на лекарствах.

========== Глава 8 ==========

В столовой к нему никто подойти не посмел, видимо, выглядел он слишком уж жутко с кривой улыбкой, словно приклеенной к лицу. Пятая приподнялась было, но тут же уселась обратно, дернутая за край футболки Девятнадцатым.

Двадцать Четвертый явился уже, когда Джек покинул столовую. Ничего не сказал, посторонился, пропуская его. Джек направился в душевую, привести себя в порядок перед сном, заодно подумать, что же будет завтра.

Странно, но никаких особых чувств он не испытывал. Будь что будет уже. Он или покинет Программу вперед ногами или на них выйдет за ворота, одно из двух.

– Привет, – Пятая бесцеремонно сунулась под душ.

– Это мужское отделение, – напомнил для порядка Джек, машинально прикрываясь ладонями.

Сейчас, когда они оба были в состоянии полной бодрости, голую девушку проигнорировать было невозможно.

– Я вижу, – Пятая в открытую сосредоточила взгляд на том, что он прикрывал. – Руки убери.

– Что ты делаешь? – Джек нахмурился.

Маленькие проворные ладони заскользили по его плечам и груди. Джек попытался перехватить Пятую за запястья.

– Завтра будет чертовски сложный день. Почему бы нам не снять напряжение?

– Но…

– Правила не запрещают. Давай, Счастливая Семерка. Я помогу тебе прийти в нужное состояние, а потом мы развлечемся.

Джек несколько раз моргнул. Идея ведь и в самом деле отличная, что с ним не так? Почему ему хочется аккуратно вывести Пятую отсюда, завернуть в полотенце и отправить спать. Они взрослые люди, которые прекрасно знают способ приятно провести время.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – наконец сказал он.

– Неужели лекарства так влияют на тебя? О, бедолага… Какой удар по мужскому самолюбию.

– Эй, – Джек ощутил, что неумолимо краснеет.

– Давай, просто закрой глаза, а я немного поразвлекаюсь с той штукой, которая, между прочим, уже почти готова приподняться мне навстречу.

Джек с досадой глянул на Пятую. Потом попытался пробудить в себе интерес. Девушка ведь красивая, все на месте, все весьма привлекательно выглядит, округлости в нужных местах.

– Ну так что?

Но никакого возбуждения Джек не испытывал, вернее, какие-то смутные отголоски промелькнули, потом исчезли. Пятая улыбалась, глядя на него, поглаживала по бедру.

– Может быть, в другой раз, – сформулировал Джек отказ.

Пятая хмыкнула и уселась прямо на мокрый кафель, привалившись спиной к стене. Джек последовал ее примеру.

– Ты красивая, – неловко сказал он. – Просто… В мозгах какой-то туман.

– И Двадцать Четвертый?

– И Двадцать Четвертый, – Джек запрокинул голову навстречу потокам воды из лейки, опустил ее, чувствуя, как струи льются по макушке. – И туман. И сам себя за это все ненавижу.

Пятая толкнула его коленом в бедро.

– Завязывай с этой херней.

– С какой именно?

– С ненавистью. Может, тебе стоит побольше думать о том, чего хочешь ты сам, а о том, чего от тебя хотят окружающие?

Джек хмыкнул.

– А я не знаю, что я хочу вообще. И что испытываю. Все так быстро происходит, что я не успеваю соображать.

Пятая вздохнула, вытянула ноги, почесала колено.

– А ты никогда не испытывал влечения к другим парням?

– Нет.

– Так… Вообще никогда? В душе на чужие пенисы не косился? В раздевалке взглядом симпатичные мужские ягодицы не провожал?

Джек захохотал, отрицательно мотая головой.

– Ладно… А как выглядит голый Двадцать Четвертый?

Джек задумался, вспоминая тот момент, когда видел соседа по комнате обнаженным.

– Ну… Нормально выглядит. Как в одежде, только без одежды.

– А какая часть его тела наиболее симпатичная?

Над этим ответом Джек долго не раздумывал.

– Глаза. Очень приятный цвет.

– Ладно… Ты бы мог с ним переспать? Вот выйти сейчас отсюда, пойти в комнату и там подружиться организмами?

– Нет, – мгновенно ответил Джек. – Я не гей, Пятая.

– Я не говорю, что ты гей. Я спрашиваю, мог ли ты переспать с Двадцать Четвертым?

Вода успокаивала, почти как дождь. Джек молчал, мысленно вызывая в памяти все детали пойманного образа: темная кожа, кое-где тронутая шрамами; крепкие мышцы, развитые как раз в той мере, чтобы это было все еще красиво. Ну, на вкус Джека красиво. Может ли он коснуться этого тела, не просто ухаживая после возвращения с процедур?

– Думаю, что смог бы… Может быть.

– Но желания пойти и проблеваться от омерзения не возникает? – уточнила Пятая.

– Нет вроде бы.

– Вот и отлично, – она поднялась на ноги. – Давай забудем этот разговор и все, что ему предшествовало. Я просто ошиблась коридором. когда шла в душ. Спокойной ночи, Семьдесят Шестой.

– Спокойной ночи. Пятая.

Избегать встречи с Двадцать Четвертым было и впрямь глупо. Джек поднялся, наскоро ополоснулся, вытерся и пошел в комнату. Сосед сидел на койке и молчал, все то время, пока Джек раздевался, вполголоса чертыхаясь на завернувшуюся футболку. Потом подошел, бесцеремонно запустил ладони на грудь Джеку. Тот дернулся было, потом вспомнил про полторы минуты, которые были обещаны в обмен на конфеты, замер, опустив руки, закрыл глаза.

Прикосновение горячих губ к плечу стало неожиданностью. Джек вздрогнул. Его успокаивающе погладили по груди, потом Двадцать Четвертый приник поцелуем к шее. По телу пробежали мурашки, Джек снова вздрагивал, пытаясь не сбиться со счета. Переползшие на живот ладони ничуть сосредоточению не помогали.

– Ахххх, – вылетело из груди Джека, когда поцелуй пришелся меж лопаток, заставляя их свести.

Двадцать Четвертый обошел его, опустился на колени, целуя в живот. Джек на ногах устоял с трудом, пытаясь вспомнить, что там идет после семидесяти пяти по счету. Двадцать Четвертый, видимо, тоже про себя считал, потому как на последних пяти секундах обласкал горячим поцелуем напрягшийся член Джека сквозь белье. И поднялся.

– Все, – спокойно сказал он. – Можешь открыть глаза, Солнышко, а потом завопить о поруганной чести.

Джек выдохнул, попятился к койке, опустился на нее, пытаясь прийти в себя. Ощутимо потряхивало.

– Свет на четверть, – Двадцать Четвертый улегся на койку, развернувшись спиной к Джеку.

– Свет в ноль, – Джек еле совладал с голосом.

Пришлось улечься и закусить подушку, пытаясь прийти в себя, пока рука сама пробралась в трусы. Да уж, Пятая была в чем-то права… Хотя вроде ничего такого она не говорила. дальше Джек перестал пытаться мыслить связно.

– Может, хоть постонешь? – попросил Двадцать Четвертый. – А то как некрофил тут лежу: член на тебя стоит, а ты не то что звуков не издаешь, даже не дышишь.

– Ааа? – поинтересовался Джек.

– Ага, – согласился сосед.

Мир катился куда-то в пропасть. В чудесную теплую пропасть, полную огней. И Джек катился с ним вместе.

В конце концов, что плохого в том, что он получит немного удовольствия? Может, завтра его уже не станет. Или Двадцать Четвертого не станет. И после Программы они попросту разбегутся в разные стороны, чтобы потом никогда не встретиться. И он не гей, просто как-то получилось так, что стояк ему обеспечила пара невинных поцелуев от малознакомого парня, а не бесцеремонность красивой девушки.

– Лечь с тобой спать? – спросил он, немного помедлив.

– О… Да, если ты хочешь.

Джек перебрался и улегся, обняв соседа за пояс, вполне целомудренно.

– Спокойной ночи. И, Солнышко…

– Да?

– Я Гэбриэл.

– Что? – Джек приподнялся.

– Гэбриэл. Меня так зовут.

– Джек.

– Красивое имя. Теперь хотя бы знаю, как тебя звать обратно из мира мертвых, если завтра ты снова решишь умереть. Джеки. Мой Джеки.

За такое обращение захотелось вломить, но было откровенно лень совершать какие-либо физические действия, так что Джек улегся обратно. Лежать вот так было приятно, особенно, когда никаких сексуальных поползновений со стороны Гэбриэла не было. Просто контакт кожи к коже, успокаивающее тепло чужого тела. И смутная благодарность за то, что все-таки удалось возбудиться.

– Спокойной ночи, Габи.

– Спокойной ночи, Джеки. Эй!

Джек злорадно посмеялся.

Утро принесло с собой теплые объятия. Джек улыбался, нежась в этом тепле. Вставать не хотелось. Чужая ладонь, скользившая по груди, затем по животу, затем все ниже, казалась продолжением сна. Ласки были вполне невинными, просто поглаживания, призывающие поскорее проснуться, но от них было лучше, чем если бы у них двоих все-таки случился нормальный полноценный секс.

– Доброе утро?

– Мгм. Не пора вставать?

– У меня не по часам стоит, – хмыкнул Джек.

Ответом на шутку послужил смешок, потом его с кровати спихнули. Достаточно мягко, чтобы Джек просто сменил теплый матрас на прохладу пола. Зато проснуться получилось.

– Иди, – тихо сказал Гэбриэл, не поднимаясь с койки. – Если что случится, я тебя вытащу. Теперь уже точно вытащу.

– Буду думать о тебе, постараюсь не забыть на этот раз твое лицо и имя.

– Удачи, Солнышко.

– Спасибо, Котик.

О том, что стоило бы поцеловать Гэбриэла Джек успел подумать перед тем, как в руку вошла игла капельницы. Больше он ни о чем думать не мог, было снова больно. Но в этот раз уже не так сильно.

“Гэбриэл… Его зовут Гэбриэл… Я должен к нему вернуться”.

А потом нахлынула темнота, пахнущая чем-то горьким, вроде тех маминых лекарств, которые она давала маленькому сыну, в очередной раз простудившемуся на весеннем ветру. Джек лежал, пытаясь совладать с тем, что его окутывает вязкая слабость.

– Джек… – звал чей-то голос.

Джек тихо хныкнул и попытался потянуться к нему.

– Возвращайся ко мне, ну же, открой глаза.

Джек отчаянно пытался это сделать, но не мог. По лицу его гладила чья-то ладонь. Джек смутно помнил, что как-то связан с этим человеком, что нужен ему, но не мог вспомнить, кто это.

– Солнышко, тебе пора проснуться. Давай, ну же. Ты сможешь.

По лицу провели мокрой губкой, аккуратно стерли с ресниц все, что мешало их разлепить, Джек наконец-то смог открыть глаза.

– Гэбриэл, – узнал он и улыбнулся.

Его потрепали по волосам.

– С возвращением в мир живых. А теперь у тебя есть примерно час, чтобы очнуться и начать голосить надо мной как плакальщица на похоронах.

– Я все проспал? – ужаснулся Джек, садясь.

Двигаться было легко, не как вчера, только немного кружилась голова.

– Ага, – весело подтвердил Гэбриэл.

Сейчас, когда Джек знал его имя, называть соседа по номеру – по крайней мере, в мыслях – уже не хотелось.

– Я принес тебе ужин, поешь, перед тем, как начать вытаскивать меня с того света.

– Может, ты даже своими ногами придешь. Номера перечисляли?

– Я все записал. Из твоих никого не задело.

Что ж, хоть одна хорошая новость. Джек поднялся, проводил взглядом быстро вышедшего Гэбриэла, принялся за ужин. Надо за час немного пробежаться, быстро выяснить, как там Пятая, может, успеет к Пятнашке заскочить.

– Столько дел, как все успеть, – сказал он и засмеялся.

Настроение было прекрасным. Он выжил, остался лишь один этап. О том, что вскоре они расстанутся с Гэбриэлом, думать не хотелось. Джек натянул чистую футболку и помчался прочь от комнаты, ища цифру пять.

– Хэй, как дела?

– Отлично, – Пятая энергично бегала на месте, высоко вскидывая колени. – Как сам?

– Недавно только очнулся, но вроде как все хорошо. Наши вроде в порядке все?

– Если только Третий не загнется вечером, а так все в норме пока что. А как вы двое?

Джек вздохнул, поняв, на что намекает Пятая.

– У нас все хорошо. И я все еще не вскрыл в себе гомосексуальные наклонности.

Пятая перешла на прыжки.

– Ага, смысл вскрывать незапертое.

Джек покраснел и попятился прочь. Продолжать этот разговор пока что сил не было, так что он направился к медпункту. Стоило завернуть за угол, как у него на шее повисло нечто лохматое донельзя.

– Привет, здоровяк.

– О, Пятнашка. Выпустили?

– На пробежку только. У меня какая-то индивидуальная программа.

– А чувствуешь ты себя как?

– Нормально вроде.

Джек улыбнулся, снова взъерошил ему волосы и выпустил, наблюдая, как Пятнашка удаляется, сверкая пятками.

– И все у нас будет хорошо, – вслух сказал он.