Текст книги "24/76 (СИ)"
Автор книги: Тай Вэрден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Какое еще пари?
– Забились с народом, крашеный ты блондин или натуральный.
– У меня все натуральное, – высокомерно изрек Джек и ускорил шаг, пока Двадцать Четвертый не решил проверить все прямо посреди коридора, с этого психопата станется.
Проводили его хохотом. Джек старательно хранил равнодушное выражение лица, потом и сам заржал, уже за дверью комнаты. Послал же Господь придурка в соседи по комнате.
– А вообще-то, мог бы посмотреть на мои брови и ресницы, – сообщил он вернувшемуся Двадцать Четвертому. – Они светлые.
– Они коричневые.
– Как у всех пшеничных блондинов, знаешь ли. К тому же, у меня и на руках растительность имеется, тоже светлая. Или по-вашему, я старательно крашу все вообще?
– Да кто тебя знает, – Двадцать Четвертый развеселился. – Вот поживем с тобой шесть дней, тогда и посмотрим, какого ты цвета будешь на седьмой. А может, вообще седой или лысый, неизвестно, как твой организм отреагирует на Программу.
“Обед”, – спас Джека от придумывания ответа коммуникатор.
========== Глава 3 ==========
В столовой было многолюдно, сотня вовсю обменивалась впечатлениями. И сидели уже кто где, видимо, стихийно сплотились на занятиях. Джек подумал немного, оглядел столовую, потом уселся рядом с Двадцать Четвертым, благо, место было свободно.
– Что-то тут не так, – пробормотал Двадцать Четвертый. – Пустое место.
Джек покосился за соседний стол. И впрямь, там сидели лишь девять человек.
– Опаздывает?
– Хотелось бы верить.
Джек в процессе еды то и дело косился на дверь. Но никто не пришел занять это место.
– Солдаты, Программа начала свое действие, как вы уже догадались, должно быть, – ожил динамик в конце времени обеда.
Джек так и застыл, приподнявшись над скамьей. Тон сообщения ему не нравился.
– И, как мы и обещали, не все из вас смогут пройти ее до конца. Номер Шестьдесят Четыре нас покинул. Помолимся за его душу.
По столовой прошел тихий шепот, похожий на шелест ветра в кукурузе. Тридцать Шестой опустил голову, кивнул в ответ на слова сочувствия. Теперь о нем некому будет позаботиться, когда начнутся лабораторные испытания, во всяком случае, если скоропостижно не умрет еще кто-нибудь.
– Началось, – тихо сказал Двадцать Четвертый.
Джек опустился обратно.
– Но что могло случиться?
– Не знаю. Аллергия на препараты. Остановка сердца. Что угодно. Они никогда нам это не скажут, смирись. И идем на занятия.
Послеобеденное время посвящалось занятиям по тактике и стратегическому планированию. Здесь солдат не разлучали, вся сотня занималась вместе. На колледж это похоже не было, просто выдали всем изначальные условия задачи и велели за час все продумать и расписать в деталях. Джеку задача попалась несложная: освобождение заложников на семнадцатом этаже бизнес-центра. Однако все мысли были сейчас о Шестьдесят Четвертом, которого больше не существовало. Джек его толком и не помнил, он из всей сотни знал слишком мало народу.
– Как думаешь, это может быть еще одна психологическая проверка? – тихо спросил он Двадцать Четвертого. – Сообщить нам об его смерти и посмотреть, как мы отреагируем.
– Вряд ли это проверка. Куда-то он ведь девался.
– Не подошел по каким-то параметрам и был отправлен домой.
– Ага, а твоих заложников сейчас спасет отряд эльфов верхом на крылатых единорогах, почему бы нет.
Джек вернулся к задаче, принялся чертить схемы, хотя в голове царил хаос. Значит, кто угодно из них в любой момент может погибнуть. Семь дней…
– Больше физической активности. Может быть, это поможет, – тихо сказали сбоку.
Джек кивнул. Больше физической активности, конечно. Движение – это жизнь. Двадцать Четвертый погрузился в решение своей задачи. Джек отринул все мысли, сосредоточился на том, как бы обезвредить террористов с наименьшими потерями. Решение не давалось, он смотрел на развертку схемы этажа и бесцельно водил по нему глазами.
– Переживаешь так, словно это твой родственник. Никогда никого не терял в бою?
– То было в бою.
– Перестань так переживать. Ты его даже не знал.
– А что, если завтра не станет Пятнадцатого? Или Девятнадцатого? Или Семьдесят Второй? Или…
– Или?
– Неважно. Точно, вот же решение.
Двадцать Четвертый похмыкал, но мешать не стал.
Джек отправил задачу на проверку, вышел из зала в коридор, прислонился лбом к стеклу, глядя на плывущие облака. Они уже теряют солдат, а ведь Программа толком и не началась. Что будет потом? Завтра? Он сверился с коммуникатором, надеясь, что ошибся. Но нет. В расписании четко стояла фраза “Явиться в лабораторию семь-джей к восьми утра, не завтракать”. Интересно, а вернется ли он к обеду в свою комнату или динамик провещает о том, что номер Семьдесят Шесть их покинул.
Джек поднял голову, вздрогнул. В стекле отражался Двадцать Четвертый.
– С тобой все будет в порядке, Солнышко, – сказал он.
– Что…
Двадцать Четвертый поднял руку, показывая свой коммуникатор. Парное расписание, вспомнил Джек.
– Я не могу умереть на какой-то полулегальной Программе улучшения, – сказал он.
– Сбежать отсюда не получится.
– Значит, остается только пережить ее.
– Одобряю боевой настрой, – Двадцать Четвертый похлопал его по плечу. – Вернемся? Там пришли ответы на задачи. И новые задачи.
– Я сейчас, – Джек направился к питьевому фонтанчику.
Вода была все той же минералкой с голубоватым отливом. Жажду утоляла хорошо, пусть даже в нее и подмешивали какие-то лекарства. Хотя, может быть, она бралась напрямую из скважины под комплексом? А голубая она потому что… Просто потому что она хочет быть голубой.
Двадцать Четвертый ждал. Джек посмотрел на него, выпрямляясь.
– Как думаешь…
– М?
– Я правильно решил задачу?
– Сейчас узнаем. Но я надеюсь, Солнышко, что ты все-таки блондин исключительно по цвету вороньего гнезда на голове.
Сам Двадцать Четвертый стригся коротко, по-военному. Джек показал ему средний палец, решив не размениваться на слова. Потом направился в учебный класс, чувствуя, что настроение слегка улучшилось. Эти словесные пикировки все-таки позволяли чувствовать, что жизнь продолжается.
Задачу он решил вполне верно, что слегка порадовало. Зато следующая заставила всерьез задуматься. Все то же освобождение заложников, только вот уже силами того, кто решает задачу. Наверняка, тут есть какой-то подвох, например, Программа желает знать, насколько верно солдат оценивает свои силы.
– У тебя сейчас такой вид замученный, словно ты на самом деле ползешь сейчас освобождать этих заложников, – посмеялся Двадцать Четвертый.
– У тебя сейчас станет вид такой, словно я тебе в морду дал, – огрызнулся Джек.
– Спарринг? После ужина в “белый” промежуток? – сразу же предложил Двадцать Четвертый. – Мы примерно в одной весовой категории, так что это будет даже интересно.
– Почему бы и нет? А теперь не мешай мне, я должен сосредоточиться над чертовой задачей. Застрял на пятнадцатом этаже.
Сдал задачу Джек, промучившись над ней примерно с полтора часа. Мозг отказывался работать, мир вокруг как-то странно расплывался, словно ему снова проводили проверку зрения и залили какие-то капли, расширяющие зрачки. Было в его жизни такое событие. Родители немало посмеялись над безумным видом сына. И то, что Джек собирал лбом все дверные косяки, ничуть дела не улучшало.
– Ты в порядке, Солнышко?
– Кажется, да, но не уверен. А ты что тут делаешь?
– Да вот, сижу, смотрю, как ты над задачей маешься.
– Уже не маюсь. Сколько там до ужина осталось?
– Есть пара часов, можно чем-нибудь заняться поинтереснее скучного шевеления мозгами.
– А что нам говорит коммуникатор? – мрачно буркнул Джек.
Двадцать Четвертый посмотрел на расписание.
– Решение конфликтных задач в коллективе. Не создание, так что даже не косись так на меня. Идем. Наверное, это будет весело, будем разыгрывать различные сценки из жизни, решать их и все такое.
– Спорим, посадят с компьютерами опять, – Джек поднялся. – Дадут ситуацию и будем расписывать, как идиоты, что бы мы сделали. Все то же скучное шевеление мозгами.
– Ну не скажи, Солнышко, это будет очень весело, вот увидишь.
Джек в этом сильно сомневался, но все-таки решил посмотреть, на что похоже это решение конфликтных задач. Может быть, это и впрямь будет нечто, не настолько нудное, как нелепые задачи по тактике. Заложников он раньше уже освобождал, так что трудной задача не показалась.
– А вот и наши опаздывающие, – весело улыбнулась девушка в голубом халате. – С вас и начнем. Итак, вот ваше задание, – она вручила Джеку карточку. – А вы будете решать возникший конфликт, – она кивнула Двадцать Четвертому.
Джек перевернул карточку.
“Вы – солдат-первогодок после первого боя. У вас истерика”.
Это его развеселило. Любопытно, как именно Двадцать Четвертый такое решит. У самого Джека такое в отряде уже было, оставалось только скопировать поведение того парня, которого он успокаивал.
– Готовы, Семьдесят Шестой?
Джек обхватил руками голову и тихо заныл на одной ноте, раскачиваясь взад и вперед. Двадцать Четвертый пару мгновений его разглядывал, потом подошел вплотную.
– Что случилось, солдат?
– Я хочу домой, сэр! Мне здесь не место, сэр!
Все присутствующие посмотрели так, что Джек сразу уверовал в свои актерские способности. Надо было как-то вырулить на ту ситуацию, которая была задана. Интересно, почему Двадцать Четвертому не дали карточку, которая поясняла бы происходящее. Впрочем, это даже логично: в реальной жизни никаких карточек с подсказками не существует.
– Успокойтесь, солдат, – голос Двадцать Четвертого был необычайно мягок. – Расскажите вашему командиру, что именно произошло?
– Я не рожден для войны, сэр. И я… Я стрелял в людей! – Джек захихикал, правда, голову он перед этим опустил, так что вышло вполне похоже на рыдания.
На плечи ему легло одеяло.
– Присядь, рядовой, – все тем же мягким тоном сказал Двадцать Четвертый. – Итак, это был твой первый бой?
Джек кивнул, все так же не поднимая глаз.
– Садись. Прямо на пол.
Джек уселся. Двадцать Четвертый плюхнулся рядом, бок о бок с ним, взял одеяло, накинув его таким образом, чтобы они были там вдвоем.
– Итак, рядовой Райан…
Из образа Джек не вышел только чудом, заскулил, утыкаясь лбом в плечо Двадцать Четвертому. Остальная сотня откровенно хихикала, впрочем, вежливо скрывала это в ладонях.
– Достаточно, – сказала, улыбаясь, девушка-психолог. – Итак, Семьдесят Шестой, вы чувствуете успокоение?
– Да, мэм. Еще как.
– Спасибо. Итак, конфликтная ситуация, когда после первого боя…
Джек поднялся, перебрался на стул. Двадцать Четвертый уселся рядом, ухмыляясь. Разговаривать они пока что не разговаривали, девушка-психолог очень образно и занимательно рассказывала какие-то психологические приемы и трюки, то и дело вытягивала кого-то из сотни, усаживала на стул и демонстрировала то или иное, просила состроить гримасу, изобразить какую-либо эмоцию. Тормошила она и ближние и дальние ряды, так что до ужина время пролетело незаметно.
Ужинать Джек шел, все еще погруженный в размышления о том, каким открылся Двадцать Четвертый на занятии. Сложно было поверить, что он умеет вообще быть вот таким: понимающим, спокойным, ничуть не язвящим.
– Все еще удивлен, Солнышко? – хмыкнули сзади.
– Есть такое.
– Брось, это лишь игра, я прикинулся милым, только и всего.
На пороге Джек немного помедлил, потом вздохнул и решительно направился в зал. Перед ужином никаких таблеток никто не получал, так что глупо думать, будто не станет еще одного номера.
– Сядешь со мной? – сразу попросил Пятнадцатый. – Мне что-то нехорошо, а Восемьдесят Пятый как в бассейн ушел, так и не вернулся.
– Двадцать Четвертый присмотрит. Скажи, что я попросил, – выпалил Джек, разворачиваясь.
– Куда ты? – поинтересовался Двадцать Четвертый, с которым Джек едва не столкнулся.
– В бассейн.
– Решил вместо ужина поплавать? – удивился Двадцать Четвертый.
– Решил поискать там кое-кого. Пригляди за Пятнадцатым, ему что-то нехорошо.
Больше ничего сказать Двадцать Четвертый не успел, Джек уже метнулся к выходу.
Указатели замелькали мимо, Джек еле успевал отмечать путь, ориентируясь по ним. Бассейн, где же этот чертов бассейн? Наконец, нужная стрелка вывела на правильный маршрут. Джек влетел в раздевалку.
– Что-то случилось? – удивился Восемьдесят Пятый, глядя на него.
– Ты жив?
– Ну вроде как да, а что?
– Пятнадцатый тебя потерял.
Восемьдесят Пятый слегка смутился, кивнул назад.
– Очень люблю плавать, совсем забыл о времени. Коммуникатор присылает только текст, я совсем забылся, так спокойно и тихо, все ушли, вода такая прохладная. Можешь передать Пятнашке, что я в полном порядке и сейчас явлюсь. Хотя я уже готов, так что идем вместе.
Джек перевел дух. Все-таки приятно иногда ошибиться в своих предположениях.
– Просто после того, что случилось утром…
– Я понимаю. Все нормально, идем.
Около столовой Джек увидел Двадцать Четвертого, быстрым шагом идущего к ним. Изнутри летел какой-то странный шум, словно солдаты были чем-то взбудоражены.
– Уже поел? – удивился Джек.
– Не совсем. Не успел.
– Что-то случилось? – забеспокоился Джек.
Двадцать Четвертый аккуратно положил руки ему на плечи, потом внезапно стиснул в объятиях так, что дыхание вылетело. Джек трепыхнулся, но держали его крепко.
– Может быть, с ним все еще будет хорошо, Солнышко.
Джек смотрел на него, не понимая, что происходит. Постепенно в мозг стала пробираться мысль о том, что могло случиться, пока он как последний идиот бегал тут по этажам, оставив мальчишку одного.
– От…пус…ти…
Двадцать Четвертый слегка разжал руки.
– Пятнашка? – выдавил Джек.
– Он потерял сознание сразу после того, как ты убежал. Медики его забрали, так что, надеюсь, что, – Двадцать Четвертый мощным рывком пресек попытку Джека сбежать в сторону медпункта, – он скоро очухается.
– Но он…
– Перетренировался, перекупался в бассейне, перегрел мозг над задачами, – отрезал Двадцать Четвертый. – Не факт, что это связано с Программой, мальчишка в принципе выглядел той еще бледной тенью нормального человека. Так что идем, сейчас ты сядешь и нормально поужинаешь.
Джек силой потер ладонью лоб.
– И тебе стоит отучиться сочувствовать всем подряд, – безжалостно заметил Двадцать Четвертый. – Ты поговорил с Пятнадцатым три раза в жизни, а сейчас выглядишь так, словно это твой младший брат сейчас в реанимации.
– А тебя, похоже, вообще ничто в мире не трогает, да? – огрызнулся Джек. – Кроме трупов детишек.
– Не неси ерунды, от той куклы все цепенели.
Джеку хотелось еще очень много сказать, но он решил, что ругаться с тем, от кого вскоре будет зависеть его жизнь после лаборатории – идея не самая здравая. А вот поесть будет совсем нелишне, вряд ли тут есть круглосуточный буфет. Не говоря уж о том, что денег ни у кого из солдат нет. Зачем нужны деньги там, где нет никаких магазинов.
– Так что, Солнышко, успокойся и иди ужинать.
– А ты, я смотрю, полон противоречий. То я не должен волноваться за Пятнашку, то ты за меня так переживаешь, что аж из-за стола вскочил и помчался утешать.
Двадцать Четвертый пожал плечами и хладнокровно ответил:
– С Пятнадцатым нас ничего не связывало, а вот с тобой мы с завтрашнего дня будем друг перед другом наизнанку выворачиваться. И ты мне нужен здраво соображающий, чтобы вовремя просечь, когда мне станет плохо.
– А ты уверен, что я к вечеру вообще очухаюсь?
– Конечно, ты же здоровый и полный сил парень, военный вдобавок.
Джек махнул рукой и направился в столовую. Поесть – это вполне здравая идея, выпить еще воды, гордо и напоказ. Вот, пью я вашу водичку, ничего со мной не происходит. И не произойдет.
Настроение в столовой было все-таки бодрым, потеря сознания еще не смерть, обмороки тут многие видали, а то и в них сами падали после переутомления.
– Кстати, рыба тут на удивление вкусная, – сообщила Семьдесят Вторая.
– Предпочитаю мясо все-таки, – ухмыльнулся Джек.
Он должен быть веселым и бодрым. Солнышком.
– Какие планы на “белое”?
– Бить морду соседу. Узаконенно. И навестить Пятнашку.
Семьдесят Вторая кивнула, одобряя план.
– А я думала прогуляться в саду или навестить зону релаксации.
– А что там, кстати? – заинтересовался Джек.
– Суперпрочный батут, бассейн с цветными шариками и все такое прочее.
– Серьезно? – изумился Джек, ставя поднос на стол. – И что, это правда кому-то помогает?
Семьдесят Вторая посмотрела на него так, словно он только что сообщил ей, что Санта-Клауса не существует.
– Ладно-ладно, это классно, – согласился Джек. – Цветные шарики, что может быть лучше?
– Это ты сейчас издеваешься?
– Я серьезен, милая, а то ты выглядишь так, словно хочешь убить меня вилкой. А я бы предпочел втыкать ее в мясо, а не вытаскивать из себя.
Семьдесят Вторая рассмеялась, подняла обе руки и оставила его в покое. Джек быстро поел, почти не ощутив вкуса еды, влил в себя воду и поднялся.
– Спарринг? – тут же поинтересовался Двадцать Четвертый.
– Нет, релаксация в цветных шариках.
– Но ты же мне обещал…
– Вот такие мы, блондинки, ветреные, смирись, дорогой, – Джек изобразил поцелуй рядом с его щекой и вышел.
Идиотская выходка немного подняла настроение, будет о чем Пятнашке рассказать.
– Я с тобой, – его догнал Восемьдесят Пятый. – Ощущаю себя немного виноватым. Может, если бы я раньше увидел, что он себя плохо чувствует…
– Я тоже себя неважно ощутил на решении задач, потом прошло. Это краткие приступы, когда мир вокруг слегка темнеет, а голова кружится. Повезло, что тебя не накрыло в бассейне таким.
Восемьдесят Пятый кивнул, соглашаясь.
В медпункте медсестра внимательно изучила их взглядом из-под очков, словно недоумевая, кто это такие и что им надо, затем сообщила, что номер пятнадцать в данный момент посетителей принять не может по причине того, что находится в лекарственном сне.
– Но я передам ему, что вы заходили, номера семьдесят шесть и восемьдесят пять, думаю, его это немного обрадует.
– А что с ним? – спросил Джек.
– Переутомление.
Джек очень хотел уточнить, как надо было напрячься, чтобы затем оказаться в лекарственной коме, но все-таки благоразумно рот открывать не стал.
– Ладно, – в коридоре Восемьдесят Пятый вздохнул. – Спрошу у кураторов, можно ли пока поселиться вместе с Тридцать Шестым. Если у нас разнится расписание, поухаживаем друг за другом. Да даже если и совпадает, все равно, вдвоем загибаться веселее будет.
Джек промолчал. Это уже не будет сто. Хотя, кто знает, когда распадутся все пары, пересоберутся потом заново, чтобы распасться со смертью очередного напарника. Танец смерти, мать их. Раз-два-три, смена партнеров.
Двадцать Четвертого, видимо, сапожное шило в мягкие ткани ягодичной мышцы кололо, стихая лишь в присутствии Джека. Иначе объяснить то, что сосед по комнате возник рядом, Джек не смог.
– Я же сказал, что не хочу сегодня спарринг.
В глазах снова стало слегка темнеть, так что пришлось опереться на вовремя подставленную руку Двадцать Четвертого.
– Вообще-то, я хотел тебя пригласить в зону релаксации, порелаксировать немного.
– Бассейн с цветными шариками?
– В зону номер два, там всякие пушистые твари.
– Там есть кошки? – слегка оживился Джек.
– Массаж кошачьими лапами, по крайней мере, так написано. Надеюсь, это не означает, что тебя примутся херачить по спине тапками в виде тигриных лап.
– Тогда идем.
В зоне релаксации их встретила пара девушек все в тех же голубых халатах, приветливо улыбнулась и предложила укладываться на низкие кушетки.
– Главное – не издавайте, пожалуйста, громких звуков, не гладьте животных слишком сильно. И приятного вам отдыха.
Свет слегка пригас, затем в комнату шерстяным клубком хлынули кошки, сразу же замурлыкали, принялись прогуливаться по обоим, тереться о них головами и совершать прочие приветственные ритуалы.
– На мне пятеро свернулось, – негромко сказал Джек.
– А у меня температура поднялась, так что я весь в этих тварях. Хотя что-то есть в этом. Они приятно вибрируют, я успокаиваюсь.
Джек уже задремал, когда кошки внезапно спрыгнули с него и помчались на чей-то неслышный зов.
– Кажется, нам тут больше не рады, – хмыкнул он, садясь.
Двадцать Четвертый не ответил, спал. Джек протянул руку, провел кончиками пальцев по его щеке. Просто потому что на него нахлынул внезапный приступ нежности при виде сурового военного, примостившегося на кушетке. С полосатым котенком на голове. Котенок выглядел очень довольным этим соседством.
Вошла девушка, извинилась, унесла зверька. Двадцать Четвертый потянулся и уселся.
– Это правда было круто. Я так давно не отдыхал. Только теперь шерсть счищать.
– Насчет этого не волнуйтесь, – зажурчали сотрудницы зоны, появляясь рядом. – Сейчас мы вашу одежду почистим.
От приведения штанов и футболки в порядок Джек не отказался, умелые ручки девушек, снующие по всему телу, были весьма приятны даже сквозь одежду.
– Все сняли, – промурлыкала одна.
– Тогда мы с напарником уходим. Двадцать Четвертый?
– Ага, идем.
========== Глава 4 ==========
В комнате Двадцать Четвертый сразу же разделся до трусов и забрался под одеяло.
– Знобит немного, – пояснил он. – Организм адаптируется к введенному веществу.
– Но ты в порядке?
– В полном. Надо просто немного поспать. Кстати, на коммуникаторе есть какие-то игры. Нам же не разрешили брать с собой ничего развлекательного, так что позаботились о том, чтобы мы не слишком скучали.
Джек открыл игру, представляющую собой простейшую пожираловку времени в виде цветных шариков, которые нужно было выстраивать в линию, погрузился в нее, отвлекшись лишь, когда коммуникатор напомнил, что наступило время отбоя.
По вечерам всегда нападает странная тоска по дому, когда ты от него далеко. И неважно, где находишься: в скаутском лагере среди друзей, в грязном окопе среди боевых товарищей или в Программе улучшения солдат в одиночестве на жесткой койке… В груди всегда щемит, мир кажется серым, на глаза наворачиваются слезы и хочется оказаться за много миль отсюда, на маленькой ферме среди кукурузного поля, обнять мать, слушать шутки отца, есть золотистые тыквенные пироги, наслаждаться теплым семейным вечером.
И на Джека эта тоска нахлынула сразу же, стоило ему соскользнуть на кровати пониже, занимая горизонтальное положение, придавила до невозможности дышать и до слез из глаз.
– Ты в порядке? – поинтересовался проснувшийся Двадцать Четвертый.
– В полном, – буркнул Джек, отворачиваясь к стене. – Я просто вспоминаю дом, только и всего.
Койка за спиной скрипнула, потом его обняли за пояс, сзади прижалось горячее крупное тело.
– И что ты творишь, Двадцать Четвертый?
– Успокаиваю тебя. Во-первых, завтра тебе нужно быть спокойным с утра, во-вторых, если ты будешь себя изводить идиотскими мыслями, то непременно заплачешь. А я не переношу вида слез, я сразу начинаю себя чувствовать глупо. Ничего так в мире не ненавижу, как глупо себя чувствовать.
Джек немного помолчал.
– Может, сказать тебе свое имя? Меня зовут…
Жесткая ладонь надежно закрыла рот.
– Меня не интересует, – бросил Двадцать Четвертый. – Так будет проще, если один из нас загнется. Имя – это слишком личное, а я ничего личного с тобой иметь не собираюсь. Не в Программе.
Что ж, это звучало здраво, Джек и сам понимал уже, что едва не сглупил, поддавшись моменту. Двадцать Четвертый, немного помедлив, убрал ладонь от его рта, переместив ниже, на грудь. Джек вздрогнул было, но тепло чужого тела было слишком уж успокаивающим, глаза сами собой стали медленно закрываться.
– Спи, Солнышко, – Двадцать Четвертый погладил его по груди.
Джек ничего не ответил, скатываясь в теплую полудрему.
– Ты был прав, – сказал он в наступившую тишину.
– Что?
– Это лото на выбывание. У нас уже нет одного, один в коме. Что дальше?
– Дальше кто-то не переживет эту ночь. Это же вполне логично, Солнышко. Нам уже дают лекарства, уверен, что они не одобрены официально. И побочные эффекты у них самые неприятные.
Джек вздохнул, не зная, что сказать.
– С тобой еще полежать? – немного помедлив, спросил Двадцать Четвертый.
– Нет, не стоит, я уже почти заснул.
– Кстати, раздеться ты не хочешь? Или думаешь, что ночью нам перед первым днем процедур устроят неприятности?
Вообще-то Джек ничего такого не думал, но не хотелось признаваться, что у него просто был момент позорной слабости, когда раздеться он даже не подумал. Так что он решил слегка слукавить.
– Именно. Лучше уж выскакивать в коридор полностью одетым.
– Тогда спокойной ночи.
– И тебе.
В комнате воцарилась тишина. Джек перевернулся на спину, уставился в потолок. Дремота отступила, теперь хотелось просто лежать, смотреть на то, как на потолке колышутся тени.
– Подвинься, – его бесцеремонно пихнули в бок.
– Это моя койка.
– И ты в ней, да-да, я знаю. И что приличные мальчики не пускают в койку малознакомых парней – тоже.
– Я ведь даже имени твоего не знаю, – развеселился Джек.
– Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, – пафосно провозгласил Двадцать Четвертый.
Джек рассмеялся.
– Ладно, давай спать… роза. У меня завтра будет трудный день.
Сосед словно только этого и ждал, мгновенно задремал, все так же обнимая Джека. Странно, но какого-то особого отвращения это не вызывало, хотя опыта валяться в обнимку с практически незнакомыми парнями Джек не имел. Оказывается, это даже приятно в чем-то.
Додумать мысль он не успел, его сморило сном, долгим и темным, но принесшим с собой отдых и какое-то подобие покоя, хотя в последнем Джек склонен был все-таки винить своего драгоценного соседа.
– Проснулся? – хрипло поинтересовался тот, не открывая глаз.
– Вроде как. Руки убери, мне пора вставать.
Двадцать Четвертый подождал, пока Джек поднимется с койки, перекатился на нагретое им место, разлегся еще более вольготно.
Джек потер подбородок, решил, что стоит побриться, благо, что щетина у него была малозаметной, так что бриться можно было всего лишь один раз, с утра. Но пока что неизвестно, каким будет завтрашнее утро.
– Я буду тебя ждать, – пообещали ему в спину.
– Жди-жди, я всего лишь совершать гигиенические процедуры.
Коммуникатор деликатно помалкивал до самого момента возвращения Джека в комнату, после чего одарил сообщением о том, что номер семьдесят шесть ожидают в лаборатории.
– Удивительно, что нас не поприветствовали с утра сообщением с перечнем номеров тех, кто не пережил ночь, – хмыкнул Джек, раздеваясь.
В лабораторию прибыть следовало в одних трусах.
– Наверное, все из нас ее пережили, ну или просто в Программе решили не пугать первую волну.
Джек вздохнул и вышел из комнаты. По ногам потянуло сквозняком, взбирающимся все выше, на спину. Из соседних комнат выходили другие номера, которым не повезло попасть в утреннюю смену.
– Привет, – кивнул Восемьдесят Первый.
– Привет. Ничего нового не случилось?
– Да вроде бы нет. Ну или мы проспали объявление всей сотней… почти всей сотней.
Постепенно их сонная толпа редела, солдаты сворачивали в лаборатории по номерам. Джек остался последним, когда добрался до семь-джей.
– Входите, – пригласили его изнутри.
Джек перешагнул порог, зажмурился от ослепительного света, бьющего в лицо. Босые ноги холодил пол. Вокруг пахло так, как обычно пахнет в подобных кабинетах, лекарствами, безнадежностью и чем-то сладковатым.
– Садитесь вот сюда.
Проморгавшись, Джек заметил кресло, весьма похожее на пыточное приспособление, во всяком случае, ремни на подлокотниках доверия ему не внушали.
– Это просто капельница, ничего страшного, номер семьдесят шесть. Вы ненадолго уснете, а когда проснетесь, сможете уйти, если организм отреагирует на все адекватно, – пояснил доктор.
– Что, прямо вот так? – удивился Джек. – А зачем мне засыпать под вашей капельницей?
– Не хотите, не засыпайте, но вам быстро наскучит лежать в тишине и темноте. Мы выключим свет.
Джек уселся в кресло, милая медсестра быстро, демонстрируя немалую сноровку в использовании этого кресла, пристегнула его руки и ноги ремнями, потом попросила откинуть назад голову, зафиксировала ремнем через лоб. Потом в руку что-то кольнуло.
И наступила темнота, пронизанная болью. Джек корчился, не в силах пошевелиться, орал, не имея языка и, кажется, пару раз умер. Но боль не прекращалась, нарастала, растекалась по всему телу. И все прибывала, словно волны на берег, только вот волны могут отхлынуть, а боль не могла.
– Все, – услышал он сквозь туман.
Прибывать боль перестала, осталась лишь жгучими осколками внутри, вызывая нестерпимое желание вырезать их из-под кожи. Джек радовался, что не может пошевелиться, иначе он непременно кинулся бы раздирать себе грудь ногтями в попытке выцарапать боль.
– Идти можете?
– Нет, – просипел он.
Его положение в пространстве как-то изменилось, он никак не мог понять, как именно, кажется, он потерял всякую связь с реальностью. Потом рядом раздался голос, от которого словно дохнуло холодом, частично остудив эти осколки. Понять обращенные к нему слова Джек никак не мог, однако интонацию улавливал, вопросительную и обеспокоенную. И, кажется, там были какие-то числа. Одно число, повторяющееся раз за разом на все лады, потом еще что-то про солнце. Джек негромко застонал, показывая, что, если это адресовано ему, то он прекрасно все слышит.
Его тело коснулось что-то мокрое и холодное, принялось обтирать. Когда оно добралось до лица, Джек попытался высунуть язык и лизнуть эту штуку, чтобы немного охладиться.
– Пить? – спросили наверху.
Джек что-то промычал, хотя не представлял, как сможет глотать, гортань напоминала пылающий ад.
– Вот так.
На губы упала пара прохладных капель, затем еще и еще. Джек смог высунуть кончик языка, когда вода попала на него, жить сразу стало легче. Потом его голову приподняли, к губам прижался край стакана. Первый глоток был мучительнейшей пыткой, вода словно испарилась, второй скатился куда-то внутрь, словно по промасленной бумаге. И лишь третий глоток Джек смог ощутить и распробовать.
– Вот так, Солнышко, пей.
Джек сделал еще пару глотков, открыл глаза. Все плыло, покачивалось и двоилось, даже Двадцать Четвертый.
– Я жив, – прохрипел Джек.
Собственный голос казался каким-то чужим и скрипучим.
– Жив, – его снова погладили мокрой тряпкой по лицу.
– Долго я тут валялся?
– Четыре часа агонии. Я думал, что ты отъедешь, но доктора в один голос твердили, что это нормально, твой организм должен перестроиться. Вставай.
– Что?
– Давай, я поставлю тебя на ноги. Шевелись.
Джек вспомнил, что шевелиться здесь – единственный способ выжить. Даже если тело не подчиняется.
– А было объявление об умерших?
– Я записал номера, – лгать Двадцать Четвертый не стал даже сейчас. – Твоя маленькая подружка скончалась.
– Семьдесят Вторая?
Почему-то сейчас это воспринималось весьма отстраненно. Да, она умерла, но что с того, если вскоре Джек к ней присоединится, судя по всему. Душа казалась куском тряпки, непрочно прибитой к рейке тела.
