Текст книги "24/76 (СИ)"
Автор книги: Тай Вэрден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
– Переставляй ноги, давай, Солнышко, вот так.
Джек смутно удивился тому, что он, оказывается, что-то там переставляет. Ног, равно как и рук и прочих частей тела, он не ощущал совершенно.
– Когда у тебя…
– Еще три часа. Все нормально, мы успеем, ты очнешься как раз вовремя, чтобы за мной поухаживать. А завтра у нас “белый” день, тренировки, проба новых тел и все такое. И никаких инъекций.
И много полупустых столов, но об этом Джек говорить не стал. Не сейчас. Пока что не время оплакивать умерших, ругать Программу или орать в небо, потрясая кулаками. Уходят не всегда лучшие, иногда уходят самые слабые. Какой-то скрытый дефект организма, не выявленный обычной медициной, какая-то давно перенесенная эпидемия, внезапно вылезшая и повернувшаяся боком…
Ощущение тела вернулось внезапно, так что Джек застонал, едва не повалившись на пол.
– Тише-тише, – Двадцать Четвертый придержал его. – Вот так, Солнышко.
– Напомни мне, сколько времени это все займет?
– Приведение тебя в порядок? Часок, думаю. Сейчас снова ходить научишься, все будет в порядке.
Джек, преодолевая слабость, медленно пошевелил руками, потом сделал первый шаг, опираясь на Двадцать Четвертого.
– Отлично. И я буду таким же… А ты меня удержишь? – внезапно заволновался Двадцать Четвертый.
– Я тебя вообще не стану таскать, – мрачно ответил Джек. – Я просто сделаю тебе массаж, чтобы разогнать кровь.
– О…
Джек сделал еще пару шагов. Тело ощущалось так, словно Джек его все отсидел и отлежал: тяжелая колода, которую с трудом получалось ворочать.
– Отпусти меня, я сам попробую пройтись.
Двадцать Четвертый отступил на шаг, готовясь ловить его. Джек сделал пару шагов, взмахнул руками, кренясь, затем все-таки выровнялся.
– Ладно, все не так уж плохо, – решил он.
– Как ощущения?
Джек подумал, потом все-таки честно ответил:
– Ужасно. Под кожей словно огненные муравьи бегают, хочется сорвать с себя кожу и почесать все кости. Но я держусь. Я могу немного посидеть?
– Нет. Солнышко. Давай, ходи, скоро станет лучше. А ты правда мне сделаешь массаж?
– Не уверен, что я тебя удержу, – честно признался Джек. – Обещаю поить водой, обтирать…
– Убирать за мной…
– Меня тошнило?
Двадцать Четвертый хмыкнул.
– Не то слово, все твои внутренности пытались вырваться на свободу. Но это вполне нормально, твой организм борется с тем, что в нем оказалось.
Джек сделал еще несколько шагов. От ходьбы и впрямь становилось лучше, о чем он поведал соседу.
– Отлично, – обрадовался он. – Солнышко продолжит освещать мою жизнь.
Джек хмыкнул, потом взгляд зацепился за листок на столе. Номера. Он взял его, пробежался глазами. От ровного перечня становилось плохо, выпитая вода запросилась наружу, удержал ее Джек внутри огромным усилием воли.
– Восемь, – глухо сказал он. – Восемь из пятидесяти. Это даже не лото, это какая-то стрельба по тарелочкам.
– То ли еще будет. Наши пять десятков тоже вскоре уйдут.
– Но ты вернешься, – твердо сказал Джек.
– А куда же я денусь? Не останавливайся, Солнышко, ходи. Можешь еще попрыгать.
Джек прыгать не стал, вышел в коридор. Двадцать Четвертый последовал за ним, отставая ровно на шаг, так, чтобы успеть подхватить в случае чего.
– Привет, – глухо сказало какое-то бледное привидение с черными кругами под глазами.
По номеру на майке, надетой наизнанку, Джек смог определить, что это Двадцать Первая.
– Привет. Как ты?
– Нормально вроде. Хожу вот, кровь разгоняю. Слышал про Семьдесят Вторую?
– Слышал. Как ее соседка?
– Пока что нормально. Мы тут стараемся особенно ни с кем не сближаться, знаешь ли. А когда умирает чужой человек, тебе это, в сущности, безразлично.
Джек кивнул, потом пришлось справляться с головокружением. Двадцать Первая пошла дальше, сопровождаемая своей соседкой, которая все-таки подставила руку, потом обхватила Двадцать Первую за пояс. Джек мимоходом подумал, что все, кто переживет этот день, все-таки вынужденно сблизятся. И потом будет еще тяжелее терять.
– По какому принципу они нас вообще отбирали для первой волны? – заинтересовался Джек, чтобы хоть о чем-то поговорить, молчание тяготило чересчур сильно. – Не каждые четные, не вторая половина сотни.
– Хер их знает, – отмахнулся Двадцать Четвертый. – Хочешь в саду посидеть?
– Хочу. А я так же выгляжу? Как живой мертвец?
– Ты прекрасен, Солнышко.
Джек сильно пожалел, что не может врезать по этой наглой морде.
В саду он уселся на скамейку, вытянул гудящие ноги и попытался оценить свое состояние. Близко к приемлемому, если вдуматься. Некоторая слабость все еще присутствовала, однако снять с себя кожу уже не хотелось. Джек внимательно посмотрел на внутреннюю сторону руки. Ничего особенного, вены не почернели, видимая мутация не началась, чешуя не поползла.
– Я в комнату воды натаскал, так что с этим проблем не будет, – нарушил молчание Двадцать Четвертый.
– Хорошо. Спасибо, что позаботился о нас обоих.
– И ляжешь со мной спать, если я не очнусь вовремя?
– Что значит “не очнусь”? – вздрогнул Джек.
– Ну, ты провалялся на час дольше положенного, знаешь ли. В общем, думаю, что живое тепло на меня подействует весьма благотворно.
На взгляд Джека, сломанный нос подействовал бы на Двадцать Четвертого еще лучше, но устроить его пока что не было сил.
– Ладно, – согласился он. – Лягу с тобой спать, надеюсь только, что не проснусь, обнимая твой труп.
– Солнышко, в состоянии трупа я не смогу оценить всю теплоту твоих объятий. Не говоря уж о дальнейшем нежном взаимодействии.
– Звучит ужасно, – мрачно сказал Джек. – Так, стоп, ты меня, что, клеишь?
– Нет, что ты, – совершенно ненатурально возмутился Двадцать Четвертый. – Как бы я мог… посмел… А уж учитывая твое нынешнее состояние и мое грядущее…
Джек вздохнул. Точно, клеит. Хотя время выбрано совершенно неподходящее.
– Надо возвращаться обратно в комнату. У меня голова кружится. Если хочешь, чтобы я за тобой поухаживал, мне стоит немного отдохнуть и прийти в себя окончательно.
– Хорошо, Солнышко, – покладисто согласился Двадцать Четвертый.
В комнате Джек свалился на кровать и почти мгновенно отрубился, заплетающимся языком попросив выставить будильник на час после начала процедур соседа. Двадцать Четвертый что-то еще говорил, но слушать его уже никто не собирался.
========== Глава 5 ==========
Трели будильника подняли Джека отдохнувшим, не таким разбитым, как раньше, зверски голодным. На столе нашлась тарелка печенья с запиской.
– “Моему Солнышку”, – прочитал вслух Джек. – Хм…
Печенье он прикончил, сразу же ощутив себя намного лучше. Хотя душ принять ему бы точно не помешало. А заодно перестелить постель, пропитанную невесть чем. Благо, что Программа не поскупилась на комплекты постельного белья для солдат.
По дороге в душ он наткнулся на Пятую, которая брела, едва держась за стену. Джек подставил плечо.
– Спасибо.
– А соседка где была, почему не проводила в душ?
– Подремать упала на полчасика, со мной задолбалась сидеть. Я как-то тяжеловато все переносила, очнулась вот недавно, решила, что надо взбодриться, а то за ней не смогу поухаживать.
Майка Пятой была вся в пятнах желудочного сока. Джек вздохнул, глядя на эту маленькую девушку. Она напоминала ему мутантку Джубили из комиксов, которые он читал в детстве, такая же милая, озорная и смешливая. Сейчас, правда, усталая и не особенно бодрая.
– Могу я немного ускорить наше продвижение?
– А как? – Пятая привалилась головой к его плечу.
Джек обнял ее за пояс, приподнял и пошагал вперед. Пятая сопротивляться не стала, обессиленно повисла.
– Я могу помочь и с мытьем. Если что…
– Помоги.
Стеснительность в Программе могла стать помехой, которая стоит жизни или здоровья. К тому же, нет ничего сексуального в помощи боевому товарищу. Конечно, разделение на мужские и женские душевые сохранялось строго, хотя бы в силу того, что физиология разнилась. Но сейчас Джеку совершенно не хотелось тащить Пятую в женское отделение, а там искать кнопку вызова медсестры или ждать помощи от кого-то еще. Проще было раздеть и сунуть с собой рядом под одну лейку.
– Спасибо за помощь, – хрипло сказала Пятая, ловя губами струи воды. – Твоему соседу с тобой повезло.
– Мне с ним тоже. Подозреваю, что я все еще жив только благодаря Двадцать Четвертому.
Душ обоих привел в порядок, во всяком случае, Пятая выглядела достаточно бодро. Джек пожертвовал ей свою майку, которая вполне сошла за сорочку, повиснув на девушке до середины бедра.
– Удачи там, – пожелал Джек, вытираясь. – Если смогу, загляну к вам, посмотрю, как у вас дела.
– Ага, но не перенапрягайся, в приоритете все-таки твой сосед.
Джек вернулся в комнату, содрал грязные простыни, взял чистый комплект из ящика. Двадцать Четвертого привезли как раз к моменту, когда Джек закончил расправлять простынь.
– Получите, распишитесь, – хохотнул один из санитаров, пока перегружали с каталки тело.
– Живой?
– Конечно. Мертвых мы по комнатам не развозим.
Санитары удалились. Джек подошел к Двадцать Четвертому, прижался ухом к его груди. Сердце билось слишком медленно.
– Ладно…
Выглядел Двадцать Четвертый неважно, осунувшийся, посеревший, черты лица заострились как у мертвеца. Потом он как-то слабо дернулся. Джек раньше, чем успел сообразить, что делает, перевернул его. Тошнило соседа и впрямь фонтаном. Джек подумал немного и швырнул на пол свою и без того испачканную простынь.
Странно, но отвращения это не вызывало, то, что рядом с ним рвет того, кто за ним ухаживал. Джек бездумно гладил его по голове, успокаивая.
– Воды…
– А?
Кажется, их процедуры и впрямь были разными, Двадцать Четвертый уже очнулся. Джек улыбнулся ему как можно более солнечно, помогая приподняться.
– Прополощи рот и сплюнь туда же, я специально тряпку бросил.
– Предусмотрительное Солнышко.
Джек подтащил поближе ведро с водой и губку.
– Ложись, надо тебя обтереть, это немного взбодрит. А потом…
– Массаж? – с надеждой спросил Двадцать Четвертый.
– А потом ходи, Котик, лапами своими. А то ты такой возмутительно бодрый, что аж смотреть противно.
– Злое Солнышко.
Джек толкнул его в плечо, призывая улечься, потом принялся обтирать. Почему-то водить мокрой губкой по телу Двадцать Четвертого было на порядок стыднее, чем мыть голую Пятую.
– А чего это ты так покраснел? – с подозрением спросил Двадцать Четвертый.
– В комнате жарко.
– Правда?
– Это ты ничего не чувствуешь, потому что тебя от лекарств трясет.
Джек как раз добрался губкой до его живота.
– Между прочим, я тебя раздевал, мыл целиком и переодевал.
– Ты меня так мыл, что пришлось в душ идти… Точно. Пятая!
Двадцать Четвертый тихо застонал.
– Солнышко, пожалуйста, побудь со мной, никуда не уходи. Пусть Пятая, Десятая и прочие тихо сами себе загибаются, если не смогли договориться с соседями по комнате или хотя бы вызвать медперсонал.
– А почему мы, кстати, его не вызвали? – с подозрением спросил Джек.
– Я вызывал, между прочим. Когда не смог тебя разбудить. Но ты же слышал, главная забота о ближнем своем… Ай!
Джек стащил с него трусы и приступил к дальнейшей помывке соседа. Просто тело, вот и все. Отмыть, вручить чистые трусы и пусть разгоняет кровь, пытаясь их натянуть.
– Злой ты, бесчеловечный прямо, – грустно сказал Двадцать Четвертый.
– А ты думал, что я милейший лапочка?
– Что-то в этом духе я и думал.
Ладонь Двадцать Четвертого легла на голую ногу Джека, устроилась на середине бедра. Джек с досадой врезал ему по лбу губкой.
– Как ты можешь, – возмутился Двадцать Четвертый. – Я тут из последних сил держусь за тебя, а ты…
– Вставай и ходи, – сухо сказал Джек. – Я помогу.
– Предлагаю компромиссный вариант, мы сейчас в обнимку идем в комнату твоей новой подружки, ты убеждаешься, что там все в порядке, потом навещаем твоих дружков, затем идем в медблок к Пятнашке. А потом ты будешь со мной спать.
– А вот можно как-то без последнего варианта?
– Никак нельзя, он входит в комплект.
Джек вздохнул. Он никак не мог понять, чего добивается сосед. Переспать? Но Джек не давал никаких поводов думать, что вообще интересуется мужчинами. Просто от скуки упражняется в подколках? Да, скорее всего, именно такова причина. Что ж, можно подыграть.
– Ладно, буду спать с тобой, прижмемся друг к другу и найдем утешение в тепле соединенных тел.
У Двадцать Четвертого глаза округлились настолько, что Джек испытал легкое моральное удовлетворение от маленькой мести за все подколки насчет ухаживаний.
– Что ты сейчас в виду имеешь, Солнышко?
– Что буду крепко тебя обнимать, – ответствовал Джек. – А ты о чем подумал?
– Ну…
– Нет, сексом с незнакомцами не занимаюсь.
– А если бы я сказал тебе свое имя? – с надеждой поинтересовался Двадцать Четвертый.
– Все равно. Мне требуется период длительных ухаживаний, узнать друг друга получше. В брак вступить, наконец.
Двадцать Четвертый пытался смеяться, получалось это у него плохо. Джек наконец тоже рассмеялся.
– Все, вставай. Сейчас найду твои трусы. На какой они там полке?
Фотография в руки выскользнула сама, Джек действительно не хотел трогать вещи Двадцать Четвертого, потому на фото глянул лишь мельком и сунул его обратно, надеясь, что тот ничего не заметит. Но память у Джека была цепкой, так что он заметил все, что было изображено. На фотографии подросток Двадцать Четвертый стоял на баскетбольной площадке в обнимку с мальчиком чуть помладше.
– На другой, – сказал Двадцать Четвертый.
– Вижу уже. Ну что, готов попытаться одеться?
– Давай попробуем.
Трусы Двадцать Четвертый натянул с третьей попытки и с помощью Джека.
– Похоже, тебе все-таки придется сделать массаж, иначе ты не встанешь, – решил Джек.
Двадцать Четвертый воздержался от шуток на тему того, что Солнышко просто жаждет его всюду ощупать и потрогать, чему Джек был весьма рад и признателен.
Тело под руками казалось сделанным из камня, проминалось плохо. Джек и опыта особенного в массаже не имел, просто растирал, надеясь, что это поможет хоть как-нибудь.
– Внимание, солдаты, сегодня нас покинули номера… – ожил динамик.
Двадцать Четвертый стиснул руку Джека, оба вслушивались в перечисление, Джек зачем-то записывал их. Но Девятнадцатый и Пятнадцатый там не мелькнули. Стало немного легче.
– Ладно, попробуем меня поднять, – решил Двадцать Четвертый.
Джек подставил ему плечо, помог принять вертикальное положение в пространстве. Двадцать Четвертый кривился от боли, на лбу выступили капли пота, но он упрямо шагнул вперед.
– Как ты себя чувствуешь?
– Словно я огромный кусок ваты, причем несладкой.
– А весишь ты совсем не как вата.
Двадцать Четвертый хрипло хохотнул, затем сделал еще шаг. Ноги у него ощутимо подгибались. Однако Джек помнил, что ему самому стало лучше после прогулки, так что упрямо тащил соседа вперед, попутно растирая все, что под руку попадалось.
В коридоре над комнатами на табло виднелись номера солдат, проживающих внутри. Сердце Джека болезненно сжалось от вида полупустых табло с одним номером. Над одной из комнат табло и вовсе не горело.
– Где у нас там твоя подружка…
– Умерла, – глухо сказал Джек.
– Вторая подружка. Глупый ты, Солнышко, такой глупый, словно в Программу прямиком из рая свалился. Зачем ты с ними вообще общаешься? Теперь тебе тяжело из-за их смертей.
– Потому что я не могу иначе, понимаешь? Я должен разговаривать, общаться, чтобы потом они знали на процедурах, что хоть кому-то в Программе не все равно, что с ними случится и кто-то их ждет.
– А ты помнил, что я тебя жду? – с любопытством спросил Двадцать Четвертый.
Джек подумал, стоит ли солгать, потом решил сказать правду.
– Нет. Я даже не узнал тебя, когда меня вернули в комнату, никак не мог понять, какие числа там бормочут надо мной.
– А я вот о тебе думал всю процедуру, представлял, как ты меня ждешь, как будешь ухаживать
– Врешь, – буркнул Джек.
– Вру. Но, согласись, тебя так приятно согрело на минутку, когда ты это узнал?
– Ты неисправим, Двадцать Четвертый.
– Что есть, то есть.
Над комнатой 5-95 горели оба номера. Джек прислонил Двадцать Четвертого к стене, постучал. Дверь открылась под рукой сама.
Пятая отчаянно пыталась поднять потерявшую сознание соседку, которая время от времени вздрагивала. Джек бросился на помощь, легко развернул Девяносто Пятую лицом вниз, встряхнул. Изо рта той полилась желтоватая жидкость.
– Спасибо, Счастливая Семерка. Без тебя она бы у меня на руках умерла.
– Ничего, с ней все будет в порядке.
– Ну и бардак у вас тут, – присвистнул Двадцать Четвертый, доковылявший до комнаты. – Солнышко, вода на кухне, сразу за дверью стоит огромный бак. Принеси, я присмотрю за девочками.
Джек кивнул и бросился за водой. Почему-то он не сомневался, что сосед приглядит за Девяносто Пятой, и что сил у него хватит, чтобы ту поднять.
Это все не походило на то, что он рисовал себе в мыслях: чистые палаты, вежливый медперсонал, улыбчивые красивые медсестры. Бросили сотню щенков в реку и смотрят, кто как выберется. С одной стороны, это даже оправдано в чем-то, чем поможет медсестра, когда здоровенного солдата типа какого-нибудь Третьего, начнет бить судорога? С другой стороны, санитары тоже немаленькие, могли бы хоть за девочками приглядывать. С третьей… А что с третьей?
Около бака с водой стояли пластиковые ведра, специально для разноса по комнатам, видимо. Джек набрал воды в два ведра и поволок их в комнату Пятой.
– А где воду взял? – спросил Третий.
– На кухне. Могу дать одно ведро.
– Давай.
Скорость передвижения Третьего доверия не внушала, то, как вода расплескивалась через края ведра – тоже. Джек проводил его взглядом, зашел в комнату Пятой.
– Вот вода. Как у вас тут дела?
– Паршиво, – бросил Двадцать Четвертый.
Девяносто Пятую рвало кровью, ее худое тело сотрясалось в неостановимых судорогах. Пятая отчаянно давила на кнопку вызова персонала. Примчавшийся доктор окинул комнату взглядом, что-то сказал в коммуникатор. “…реакция третьего типа”, – успел уловить Джек.
Явились парни с носилками, Девяносто Пятую перегрузили на них и увезли.
– Минус, кажется, – сказала Пятая отчаянным шепотом.
Она сидела на кровати, обнимая себя за плечи, все еще в майке Джека. Та задралась, обнажая краешек милых голубых трусиков.
– Не переживай так, выживет, – Двадцать Четвертый наматывал круги по комнате. – Солнышко, ты куда опять собрался?
– Обход по комнатам сделаю. На всякий случай.
– Я с тобой, – сказала Пятая.
Двадцать Четвертый промолчал, покачал головой и побрел к выходу. Пятая быстро натянула штаны, заправила в них майку и побежала, подпрыгивая. Джек пошел быстрым шагом, проходя мимо Двадцать Четвертого, коснулся его руки.
– Все нормально?
– Все отлично. Солнышко, если ты будешь держать меня за руку, готов хоть Землю обойти.
Джек взял его за руку, решив, что сейчас не самое лучшее время спорить и фыркать. Двадцать Четвертый выглядел не особенно хорошо.
Пятая стучала во все двери, распахивала их бесцеремонно.
– У вас все нормально? Отлично. Все нормально? Супер. А вы как?
На ее голос подтянулось еще несколько номеров, принялись обходить комнаты вместе с ней. Кое-где приходилось помогать, оставаться рядом с обоими солдатами, которые не могли позаботиться друг о друге.
– А ты отлично их воодушевил, – хмыкнул Двадцать Четвертый. – Начинаю думать, что у нас есть надежда, что мы это все переживем.
– Надо на прогулку выйти! – повысил голос Джек. – Солдаты, выстроиться!
Командовать он привык, голос, правда, немного срывался и хрипел. Но что-то в сознании всех щелкнуло, они стали выстраиваться.
– На прогулку шагом марш!
– Какую прогулку? – слабо запротестовал кто-то.
– БЕГОМ МАРШ! – рявкнул Двадцать Четвертый так, что Джек сам дернулся вперед.
Остальные от этого окрика тем более стартовали куда-то вперед, кто-то уверенно, кто-то не очень, поддерживаемый соседом. Но из комплекса выбрались все.
– Ого, – Джек с уважением посмотрел на соседа.
– Старший офицер, – хмыкнул тот.
– Солдаты, ходим, бегаем и прыгаем, – Джек оглядел всех. – Кто как может. Главное – физическая активность.
Никто не стал спрашивать, с чего это Семьдесят Шестой взвалил на себя командование, подчинились, выстроились и слаженно замаршировали.
– Взвод, бе-гом! – Джек еле сдерживал смех.
Это было слишком сюрреалистично – марш мертвецов под луной. Хотя бег тоже выглядел не лучше: толпа зомби гонится за подпрыгивающей на бегу Пятой.
– А что это наш бравый командир не бегает? – поинтересовался Двадцать Четвертый.
– Потому что командование должно ходить плавно и медленно, – высокомерно изрек Джек.
Двадцать Четвертый фыркнул и рванул следом за всей толпой, сразу же обгоняя нескольких товарищей. Пятая оглянулась, прибавила ходу, поняв, что ее настигают. Джек вздохнул, дождался, когда она поравняется с ним и припустил во весь дух. В лицо свистел ветер, под ногами отсчитывалось расстояние.
Чья-то спина возникла перед носом неожиданно, Джек еле успел обогнуть препятствие. перешел на медленный бег, затем на быстрый шаг, затем встал.
– А что вы так на меня таращитесь?
– Солнышко, ты носишься так, словно тебе плеснули керосина в трусы. Ты нас догнал, между прочим… Мы тут полкруга проковыляли.
– Получается, что процедуры и правда действуют? – спросил Девятнадцатый.
– Получается, что действуют, – растерялся Джек. – Честное слово, раньше я бегал не особенно быстро. Я все-таки служил… – он осекся. – В общем, бег у меня был не самой нужной способностью, больше физическая сила требовалась.
Судя по всему, это известие многих порадовало. Солдаты стали выглядеть получше, на лицах появлялись улыбки.
– Молодец, Солнышко, у тебя получилось их вдохновить. Знаешь, даже я теперь верю, что Программа все-таки нас не угробит, а сделает что-нибудь хорошее.
– А до этого не верил? – уточнил Джек.
– Не особо.
– Солдаты, отрадно видеть, что вы выполняете все рекомендации, – завел динамик. – Но не забывайте, что здоровый сон тоже способствует восполнению сил. Просьба разойтись по своим комнатам.
Все потянулись в комплекс. Двадцать Четвертый шагал рядом с Джеком, ухмыляясь.
– Осталось пережить не так уж многое, Солнышко.
– Надеюсь на это. Что у нас там? Завтра “белый” день и проверка того, как мы будем себя чувствовать. Послезавтра – второй этап. Потом день отдыха. Третий этап. Проверка.
– И свобода. Адская неделя, что и говорить.
– Не сказал бы, что свобода, – вздохнул Джек. – Просто из комплекса выпустят, распределят по разным научным центрам, где нас будут проверять медики.
– Но ты ведь скажешь мне свое имя, когда нас выпустят? Чтобы я мог тебя найти.
– Конечно.
В комнате Джек собрал грязные простыни, принялся перестилать постель Двадцать Четвертого, решив, что тот выглядит все еще недостаточно живым для подобного. Удивительно, но никаких комментариев сзади не следовало. Оглянувшись, Джек понял, что сосед уже спит, вытянувшись на его койке.
Оставалось только улечься на единственную свободную постель. Спать в компании с Двадцать Четвертым Джек не собирался, хотя дремал вполглаза, чутко прислушиваясь к звукам с соседней койки.
========== Глава 6 ==========
Через какое-то время Джека из дремоты вырвали стоны. Он подскочил.
– Свет на половинную мощность.
Двадцать Четвертый стонал, выгибался на койке, словно в приступе эпилепсии. Джек огляделся в поисках кнопки вызова медперсонала, нажал ее, потом вернулся к койке, принялся гладить Двадцать Четвертого по груди.
– Тише. Сейчас придет доктор. Я здесь, Котик, я здесь.
Его голос словно успокоил Двадцать Четвертого, он ненадолго затих, затем с утроенной силой принялся биться в судорогах. Джек навалился на него всем весом, пытаясь удержать. Вбежавшая заспанная медсестра быстро воткнула в плечо пациенту иглу, укол мигом погрузил Двадцать Четвертого в бессознательное состояние.
– С ним все будет в порядке?
– Конечно. Просто согревайте его. Сейчас ему нужно побольше тепла.
Джек выволок со шкафа спальные мешки, раскатал их, накинул оба на Двадцать Четвертого, которого снова заколотил озноб.
– Сейчас ты согреешься. Свет выключить.
Двадцать Четвертый снова застонал. Джек вздохнул, скользнул в койку, прижался к соседу. Тот резко развернулся, сгреб Джека, прижал к себе.
– Тихо-тихо, я здесь, все хорошо.
Двадцать Четвертый снова застонал, но уже тише. Джеку было жарко, но освобождаться он не посмел, так и лежал, пытаясь хотя бы задремать. Двадцать Четвертый постепенно стонать перестал, затих, слегка расслабился. Джек приказал себе расслабиться. Тепло – это хорошо, пусть даже утром они проснутся все в поту. Зато согретые и здоровые.
Как именно удалось заснуть, Джек толком и не понял, просто в какой-то момент он закрыл глаза, а в себя пришел уже от того, что в комнате стало светло. А еще от того, что его поцеловали, в щеку, правда.
– Это что за нежности с утра пораньше? – проворчал Джек.
– Спасибо, Солнышко, что ночью так славно согревал.
– Я же Солнышко, – огрызнулся Джек.
Потом его еще и обняли, после чего последовало еще несколько поцелуев, быстрых и торопливых, в обе щеки.
– Ты такой с утра… Похож на сердитого кота, которому хочется валяться, а его гонят мышей ловить.
– А ты с утра похож на надоедливую лабораторную мышь.
– А я и есть лабораторная мышь. Хотя, учитывая габариты, я лабораторный бобер.
Джек все-таки открыл глаза, тут же об этом пожалев, Двадцать Четвертый сидел на краю койки, смотрел на него как голодный пес на кость, только что не облизывался.
И тут Джек сообразил, в каком виде он перед ним лежит: без одеяла, раскинувшись на спине. И с утренним стояком.
– Смотрю, у кого-то организм вовсю адаптируется, – Двадцать Четвертый руку держал на бедре Джека, в опасной близости от того, что приподнимало ткань трусов, натягивая.
– Руки убрал, пока я тебе их не оторвал, – рыкнул Джек.
– Что, даже платы не попросишь? За то, что ночью меня спас.
– Ты меня тоже спас, вообще-то.
– Значит, поцелуй заслужил?
Джек с досадой застонал.
– Да что тебе от меня вообще надо, а? Я не гей.
– Я тоже. Я пансексуал. Не ограничиваю себя ни в чем, знаешь ли. При моей работе глупо упускать шанс провести время в приятной компании, основываясь на предрассудках.
– Так от меня-то тебе что надо?
Двадцать Четвертый всерьез задумался над этим вопросом, руку, правда, так и не убрал. Джек терпеливо ждал ответа, мечтая, чтобы сосед уже куда-нибудь свалил, хоть на кухню, хоть в обморок.
– Тебя, – наконец, ответил тот.
– В каком это смысле? – оторопел Джек.
– В прямом. Тебя всего, целиком. Можешь называть это как-нибудь романтично вроде любви с первого взгляда.
– А что это на самом деле?
Двадцать Четвертый пожал плечами.
– Удар молнии, скажем так. Никогда раньше так ни к кому не влекло.
– И ты уверен, что это не из-за Программы?
– Не знаю. Знаю, что до приезда сюда я такого не испытывал.
Джек нащупал одеяло, дернул его на себя, спихнув руку Двадцать Четвертого. Это просто обычное влечение, наверное, гормоны сбоят, вот и кидается этот придурок на всех, кто оказывается в зоне досягаемости.
– Ладно, не мешаю, – покладисто сказал тот, поднимаясь.
Из комнаты он тоже ушел, что позволило Джеку без проблем избавиться от возникшего неудобства. Чертова Программа, от которой у всех едет крыша. Не хватало еще поссориться с этим озабоченным кретином всего лишь из-за того, что на того лекарства как-то странно действуют.
Вернулся Двадцать Четвертый с тарелкой печенья, поставил ее на стол. Джек бросил взгляд на коммуникатор. Тот сообщал, что через пять минут начинается завтрак.
– Там узнаем, все ли пережили ночь, – бодро сказал Джек.
– Ага.
На него Двадцать Четвертый не смотрел, что внушало некоторую неловкость, которая злила. Как будто бы это Джек виноват в том, что у Двадцать Четвертого член и язык на привязи не держатся.
– Надо после завтрака Пятнашку навестить, – попытался он завязать разговор еще раз.
– Навестишь, если надо.
Джек неловко постоял на пороге, но так и не придумал, что еще можно сказать, вышел, направляясь в столовую.
– Все нормально? – поинтересовалась Пятая, пристраиваясь рядом с ним в коридоре. – Выглядишь каким-то подавленным.
– Все нормально, ночь была тяжелой, утро ничуть не легче. Как твоя соседка?
– Вернули под утро, пока что отсыпается. О, смотри, Сорок Третья скачет бодрой козой, аж светится.
– Хоть кто-то все легко переносит.
– Ага.
В столовой Джек взял мясо, на рыбу смотреть сил не было совершенно, сразу вспоминалась Семьдесят Вторая, которая так ловко ее разделывала. Еда как-то странно загорчила от этого воспоминания. Джек отодвинул тарелку и стал смотреть в потолок, пытаясь загнать обратно слезы. Бассейн с цветными шариками, батут, рыба здесь отличная. А потом деревянный ящик, могильные черви и заплаканная семья. И пара строчек в чьем-то медицинском отчете.
– Ты в порядке. Солнышко?
– Да. Кажется, да. Не могу перестать думать о Семьдесят Второй. О том, как и почему она умерла.
– Наверняка быстро, – уверенно сказал Двадцать Четвертый.
Джек вспомнил собственные мучения.
– Просто думай о том, что у нее отказало сердце до того, как ввели лекарство. Она даже ничего не успела понять.
– Тебе-то откуда знать?
Двадцать Четвертый потрепал его по волосам.
– Немного самообмана не повредит, Солнышко. В любом случае, твоя подружка сейчас наверняка уже на небе плавает счастливой тучкой, а вот мы тут на грешной земле и мучаемся. И то, что ты не ешь и моришь себя голодом, никак не поможет ни тебе, ни ей, ни кому-то из всех присутствующих здесь.
Джек решил, что стоит прислушаться к голосу разума, вернулся к еде.
– Удивительно, что армия не вышибла из тебя способность так сострадать всем вокруг.
– Она ее и привила.
– Тебе стоило родиться на сотню лет пораньше, был бы хиппи, любил всех вокруг, ходил босиком и нюхал цветочки. И дарил любовь и позитив окружающим.
Джек усмехнулся, представив себя в наряде тех лет.
– Но ты родился здесь, во второй половине двадцать первого века. Так что ешь, а потом мы идем плавать.
– Опять в расписание посмотрел?
– Ну хоть кто-то из нас должен это делать.
Столы почему-то были заняты все. Джек мысленно пересчитал их, сглотнул. Восемь столов из десяти. Они просто убрали лишние.
– Поел?
– Вроде как да. Идем в бассейн?
– Сперва в комнату все-таки.
В комнате Двадцать Четвертый сразу же его обнял. Джек сперва замер, потом все-таки дал волю слезам.
– Наглотался воды в столовой, вот и выходит, – Двадцать Четвертый гладил его по спине.
Джек всхлипывал, давясь слезами. Было страшно, грустно, – все разом. Да и сам Двадцать Четвертый как-то слишком неровно дышал. Джек принялся и его гладить по спине.
– Все нормально, Солнышко, – срывающимся голосом пробормотал Двадцать Четвертый. – Это все химия, которой нас напичкали.
– Ага. Как же это все глупо – стоим посреди комнаты и рыдаем друг в друга.
– По-моему, это не глупо, а весьма романтично.
