Текст книги "Демон (СИ)"

Автор книги: Тара Роси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Не вопрос, – ответила я, оседая на стул.

Быстрая река мелодии, переплетаясь голосами инструментов, стремительным потоком накрыла меня с головой, расплескав радужные капли высоких нот по моему лицу. Я поймала одну из них подушечкой пальца и растёрла по щеке, взгляд мой был прикован только к клавишнику, не упуская ни одного его движения.

– Видела, как он смотрел на тебя? – неожиданно вспыхнул голос в моём сознании. – Как обнял? Он явно запал на тебя.

– Ты бредишь? – шепнула я, резко обернувшись в сторону колючего хлада. – Он меня сегодня впервые увидел.

– Ну и что? – ухмыльнулся Дярго, приближая ко мне своё чёрное нечитаемое лицо. – Вы с ним давно переписываетесь, вы знаете друг друга. Вы сблизились, физический контакт лишь подтвердил это.

– Я не отдам его тебе, – прорычала я, понимая, к чему клонит нежить.

Холодный смех рассыпался по моему телу, вызывая дрожь и страх. Я выхватила из сумки ручку и принялась чертить на запястье руны:

– Уходи.

– Ты лишь отсрочиваешь неизбежное, – прошептал он перед уходом.

========== Ягоды на снегу ==========

Комментарий к Ягоды на снегу

органза* – тонкая жёсткая прозрачная ткань.

пюпитр* – наклонный столик или подставка для поддержания в наклонном положении бумаги, книг, нот.

Густой вечерний дым обволакивает розовеющее небо и сжимает тонкие пальцы на его нежной груди, запутываясь в облаках и прогоняя прочь солнце. Тёмно-синие углы фиолетовых гор утопают в седой дымке и издали буравят меня своим суровым взглядом. Плотная серая лента асфальта волнистой змеёй бежит по нарядному городу. Тёплый морской ветер раздувает паруса золотистой органзы*, ниспадающей с ярких голов робких фонарей. Приятное мурчание мотора арендованного мной автомобиля ласкает слух, и я крепче сжимаю руль, скользя глазами по аккуратно сложенному листу бумаги, мирно покоящемуся на пассажирском кресле. Я помню каждую строчку, написанную его рукой, десятки раз прочтённую мной вслух, пропущенную через огрубевшее сердце и впущенную глубоко в душу. Гостеприимный Сочи раскрыл мне свои объятия и рассыпал по капоту миллионы искр. Уголок моих губ блаженно потянулся вверх, впервые я получаю такое наслаждение от служебной поездки. Может быть, потому что в этом городе сейчас находится он?

С каждым месяцем мне становится легче дышать, ведь дышать мне помогает Саша, мы стали встречаться всё чаще, правда, всегда в компании, но и от этих моментов приятное тепло всегда тягуче расползается по телу. Как ни странно, Виктор с лёгкостью отпускает меня на все репетиции группы моего брата и записи их альбомов. Он очень сильно изменился со дня Таниной смерти, я знаю, он винит себя во всём произошедшем… не без оснований. Я бы могла поддержать его и попытаться снять бремя, но не хочу. Он растворился в нашем ребёнке и стал частью его жизни, что одновременно и радует меня, и пугает. Но сегодня я спешу в «мастерскую» своего гения, оставив позади и тяжёлое совещание с заказчиком, и не менее тяжёлые мысли о происходящем. Яркая стрелка навигатора извещает меня о том, что путь мой пройден, и вызывает в руках волнительную дрожь. Каблуки моих туфель отсчитывают шаги до трепетного момента, а разум решительно настаивает сесть в машину, рвануть в гостиницу, а из неё в аэропорт. Прозрачные двери впускают меня в офисное здание, охранник, нахмурив брови, подозрительно всматривается в мой паспорт.

– Вам на третий этаж, – бурчит «приветливый» секьюрити, возвращая документы.

С каждым шагом кровь по капле покидает мои пальцы, а шаги теряют уверенность, моя ладонь ложится на глянцевый пластик и робко толкает его, надеясь, что дверь заперта. Но податливая преграда предательски пропускает меня, и первое, что я вижу, – это глубокая каряя бездна, она поглощает меня и подавляет мою волю. Ноги делают шаг, ещё один.

– Ну, здравствуй, Алекс, – звучит приятный тенор.

– Привет, – улыбаюсь я. – Вот я и приехала. Ты обещал мне, на правах твоей самой преданной фанатки, предоставить возможность первой услышать новую композицию.

– Как всё сложно у тебя, – ухмыляется Саша. – Присаживайся.

Он жестом указывает мне на стол, и только сейчас я понимаю, что это единственная мебель в комнате, не считая стула возле фортепьяно. Мой растерянный взгляд пробегает по стеллажам, забитым пластинками и нотными тетрадями, стройные пюпитры* важно хранят на себе записи мастера, а глянцевые гитары, закреплённые на стойках, яркими пятнами притягивают моё внимание.

Звонкий бисер переливистых нот откликается сотней искр в моей душе и моросит прохладным дождём по коже, заставляя мурашки в панике метаться по телу. Картины прошлых событий яркой гирляндой окутывают моё сознание и заставляют стаи тяжёлых мыслей спешно покидать свои убежища. Горячие солёные капли, дрожа, срываются с ресниц и разбиваются об алую эмаль броши на моей блузе. Тонкие пальцы впиваются в узкую юбку, но, не удержавшись, скользят по коленям. Я и не замечаю того, как трепетные аккорды стихают и тихие шаги приближаются ко мне. Широкая ладонь касается моего лица и собирает блестящие бусинки. Я поднимаю глаза и встречаюсь с его обеспокоенным взглядом. Мы впервые оказались наедине, и как мне быть, я не знаю. Если я скажу, что его прикосновение ничего не вызвало во мне, то это будет самая бесстыдная ложь в моей жизни.

– Почему ты плачешь? – шепчет вкрадчивый тенор. – Алекс, что с тобой? Ты ведь так ничего мне и не рассказала, сколько бы я ни пытался достучаться до тебя.

Завернувшись в свой колючий кокон, я спрыгиваю со стола и подхожу к окну, чтобы не видеть его глубоких глаз.

– Что с тобой происходит? – стучится в моё сознание голос композитора.

– Не надо, – выдавливаю я, и воздух встаёт комом в горле.

Горячая ладонь ложится на мою талию, и поглаживающие движения вызывают во мне совершенно не тот эффект, на который рассчитывает Минориум. Хотя… А чего он добивается? Я поднимаю на него взгляд и в недоумении, а может, с надеждой, пытаюсь найти ответ в карем омуте. Тепло его тела робко окутывает мою спину, и животный жар широкими волнами врывается в грудь. Время «симбиоза» с Дярго сильно поменяло моё восприятие происходящего, постепенно оставляя всё меньше человеческого и всё сильнее подчёркивая потребительские желания. Но сейчас давно позабытые мной чувства смешиваются с природным инстинктом и бушующим ураганом воют в голове. Малахит моих глаз приобретает хищный оттенок и отдаётся пульсацией на поглаживание его ладони. Сохранять спокойствие становится всё сложнее, его вторая рука, как назло, ложится на мои волосы и тонет в золотисто-красных локонах. Я закрываю глаза, мои ладони скользят по его плечам, и желание прижаться к каменной груди берёт верх, невзирая на то, что реакция его может быть негативной. Но крепкие объятия сжимают меня стальной хваткой, и горячее дыхание обжигает моё ухо.

– Всё хорошо, – шепчет чарующий голос, и дрожь куда-то уходит, грусть и боль отступают, давая мне возможность спокойно вздохнуть.

«Что же ты со мной делаешь?» – крутится рециклом в моей голове.

Желание впитать всё тепло его души берёт надо мной верх. Я едва смею коснуться губами небритой щеки, повторяя про себя: «Не прогоняй меня, пожалуйста».

Растерянный взгляд окидывает меня холодным ливнем, и я понимаю, что этот порыв был ошибкой. Медленно отстраняясь, я ищу глазами выход, эту пластиковую белую дверь, но широкая ладонь обвивает мою кисть.

– Постой, – шепчет мелодичный тенор.

Мелкая дрожь вновь пробегает по телу, я не могу оторваться от его глаз. Как мне быть? Желание остаться тяжёлыми кандалами сковывает щиколотки, заставляя замереть на месте. Саша подтягивает меня к себе, его свободная рука ложится на мою талию, он совсем близко, я чувствую его дыхание, оно сводит с ума, и сил противостоять больше нет. Моя ладонь скользит по его щеке, что бы он ни сделал, я не хочу отстраняться. Горячая рука ложится поверх моей, удерживая её на лице, я вижу колебание в карих глазах. О чём же ты думаешь? Но что-то меняется в его взгляде, и нежные губы касаются моих. Эмоции бьют меня током, не могу дышать, может, когда-нибудь я пожалею об этом, но точно не сегодня, не сейчас. Я жадно отвечаю на его поцелуй, сдавливая пальцами жёсткие плечи.

«Не останавливался, умоляю» – эта мысль бешеным пульсом бьёт в виски, и сердце заставляет кровь гнать адреналин по телу.

Его руки скользят по моей спине и прижимают к себе ещё крепче. Я знаю, что про меня скажут люди, но мне плевать на их мнение. Может, я больше его никогда не увижу, поэтому мне не важно его место в социуме и семейное положение, сейчас он только мой. Маленькие пуговки его рубашки охотно поддаются мне, забавно… Я не намерена останавливаться, для меня точка невозврата уже пройдена.

Музыкальные пальцы, попадая в золотистый плен моих медно-змеиных волос, приказывают запрокинуть голову, обнажая шею и делая меня лёгкой добычей для этого хищника. Я чувствую пламя жадных поцелуев, и его зубы аккуратно сжимают пульсирующую плоть, не оставляя никаких шансов на спасение, вынуждая с упоением капитулировать. Мои руки скользят под рубашку, впитывая жар его тела, она не нужна, прочь, ненужная ткань. Ответный жест не заставил себя ждать, мой пленитель с силой срывает с меня блузу, и стая глянцевых шариков с треском летит в стороны, ударяясь о белоснежный кафель и жалобно стуча по его холодной поверхности. Они замирают на этом керамическом снегу, подобно красным ягодкам кем-то обронённой рябины, но я не обращаю на них внимания, я растворяюсь в животном взгляде своего любовника, боясь лишь одного – остановиться.

Крепкие руки задирают мою юбку, подхватывают, словно пушинку, и несут к столу. Холодная жёсткая крышка касается спины – пускай, мне жарко. Его прикосновения заставляют меня жадно ловить воздух, я прижимаюсь всё крепче, боясь, что он исчезнет, словно видение. Грубая хватка собственнически сжимает мою грудь, и утробный рык срывается с его губ, заставляя моё тело извиваться и самому предлагать себя. Исполинский жар выжигает меня изнутри, отчего я закусываю костяшки рук и зажмуриваю глаза, протяжно вбирая в себя воздух. Мой затылок касается стола, и медные струны волос расползаются по скрипящему дереву: «Только не останавливайся».

Это хрипловатое рычание, оно ласкает мой слух, и я начинаю стонать всё сильнее, не думая о том, что нас могут услышать. Мои пальцы рисуют на широкой спине безумные узоры, я прижимаюсь лбом к его плечу и задыхаюсь от страсти. Горячая лава разливается по моему телу и сотнями искр пронзает каждую клеточку. Я, наслаждаясь своим дурманом, пытаюсь передать ему весь огонь чувств… весь без остатка. Моё дыхание учащается, с упоением ощущаю себя его жертвой, хочу проиграть, ибо в противостоянии нет такой сладости… Я жадно впиваюсь в сладкие губы, и мой разум растворяется в бурлящем потоке. Гамма эмоций невидимым маревом застилает глаза, моё тело сжимается в едином порыве, и я чувствую, как внизу живота вспыхивает ледяное пламя, растекается по телу и заставляет его пульсировать. Миллионы искр пронзают меня, высвобождая из груди протяжный стон. Блаженная слабость окутывает нас, и я пытаюсь восстановить дыхание.

Тёплая улыбка согревает моё дрожащее тело, нежные губы касаются лба, крепкие, такие надёжные руки помогают мне подняться и прижимают к груди, продлевая нашу близость. Я не хочу думать о том, что будет, хочу ещё немного прожить в этом мгновении, остаться в этом облачном замке… ещё немного. Саша ловко подхватывает с пюпитра свой пиджак и накидывает на мои плечи.

– Всё хорошо, малышка. Всё хорошо, – шепчет бархатный голос, словно почувствовав мой душевный трепет.

Реальность по каплям возвращается ко мне, мой взгляд падает на чёрную шёлковую лужу блузы и красные ягоды на керамическом снегу, в голове вспыхивает мысль: «В чём же я поеду в гостиницу?».

Дикий холод пронзает иглами подушечки пальцев, зрачок в ужасе сужается в крошечную точку, я поворачиваю голову и вижу Дярго. Он ухмыляется, направляя к моему любовнику чёрный дым.

– Нет, нет, не надо, – мысленно умоляю я, окутывая своего гения энергетическим куполом. – Я не отдам его тебе!

– Я наконец-то нашёл его слабость, – звучит в моей голове ледяной хохот. – Эта слабость – ты.

========== Договор с демоном ==========

Точёные ножки томной красавицы ступили на водную гладь, на что море ответило чернью. Прохладный ветер, словно настойчивый любовник, подхватил её длинные волосы и раскидал по небу. Бриллианты звёзд венчают её голову, а лунный серп сияет серебряной брошью на девичьей груди. Она грациозно садится на иссиня-чёрную кромку горизонта и окидывает властным взором свои владения. Ночь любит тишину, поэтому даже птицы не решаются нарушить покой царицы и спешно прячутся по своим гнёздам. Острые зубы гор грозятся изранить нежное небесное тело, но чародейка не может допустить этого и своим холодным дыханием окутывает их каменные головы пушистой дымкой. Владычица чинно следит за порядком и никому не даёт поблажек.

Я ощетинившимся волком врываюсь в замерший мир и бегу по холодным ладоням пляжа. Тонкие каблуки со скрежетом впиваются в пёстрые тела каменных рыбёшек, заставляя их подпрыгивать на сухих волнах остывшего берега. Шёлковая блуза, более не имеющая пуговиц, беспомощно скользит по кружеву бюстгальтера, пытаясь хоть как-то сохранить тепло моего тела.

– Дярго! – кричу я в ночную тишь.

Где этот демон? Где это проклятье, что забирает у меня близких? Как глупо искать тень во тьме, но, не имея намерений сдаваться, мой голос снова прорезает воздух:

– Дярго!

– Соскучилась? – раздаётся ледяной хохот.

Резко разворачиваюсь, отчего галька выскальзывает из-под моих стоп, и колени больно врезаются в грубую чешую пляжа. Пальцы судорожно сжимают гладкие тела каменных рыбок, глаза наливаются гневом, а отчаянье грозится вырваться наружу потоком горячих слёз.

– Какого Дьявола тебе от меня надо? – рычу я. – Зачем тебе Саша?

– Чтобы жить, – кротко отвечает он.

– Зачем нужна такая жизнь? Ради чего нужно скитаться в плотном мире, питаясь чужой энергетикой?

Облако сажи отделяется от тьмы и вытягивается в стройный мужской силуэт, он медленно приближается, всё ближе и ближе, нависает над моим лицом и окутывает ледяным взором.

– Не зачем, а почему, – чеканит Дярго.

– Почему? – едва слышно спрашиваю я.

– Что ж, моя девочка, – хохочет демон, – тебе я могу рассказать, за эти триста лет ты единственная, с кем я могу разговаривать…

– Тебе триста лет? – не веря в услышанное, спрашиваю я.

– Нет, – стелется колкий голос, – я умер тысячу лет назад… с небольшим. Просто каждое столетие всё меньше людей слышат глас Богов, и число моих собеседников неумолимо убывает. Последние триста лет были особо одинокими, пока твоя сестра не «познакомила» меня с тобой.

– Кто ты? – хриплю я, вглядываясь в пустые глазницы.

– Был человеком когда-то, – спокойно отвечает Дярго. – Боги даровали мне силу, я служил им, исполняя их волю. Я лечил людей, карал людей, предупреждал катаклизмы и сам же их вызывал. Меня боялись и почитали, защищали мою жизнь и никогда не скупились на дары, я имел власть над всем явным миром. Так продолжалось до тех пор, пока земной путь той, что я любил, не подошёл к концу. Уверенность в своём могуществе сыграла со мной злую шутку. Я умер ради неё, но отдав все свои жизненные силы, мой дух застрял между мирами. Я не был нужен Богам и не мог вернуться к своей женщине. Сначала мне приходилось молча смотреть на её слёзы и искать возможность сохранить своё астральное тело. Забирая у каждого живого по энергетической капле, я влачил жалкое существование, ища возможности переродиться… Искал, но так и не нашёл. А она встретила другого мужчину и прожила с ним долго и очень счастливо… Она прожила мою жизнь! С тех пор сдерживать себя в аппетитах не было смысла, и нужная «провизия» поглощалась без остатка… иначе я растворился бы в плотном мире.

– Зачем ты убил Таню? – со злостью выплёвываю я.

– Не я убил её, – улыбается нежить, – она сама загнала себя своими пороками… я лишь помог ей сделать последний шаг.

– Зачем тебе Саша?

– Затем же, что и другие. С тобой ему не получится стать сильнее, с тобой он будет лишь рушить то, что имеет. Это долго и… вкусно.

В этом холодном опустошающем голосе читается какая-то тонкая дрожащая нить, что-то ускользает от моего понимания и петляет в глумливом хаосе. Судорожно пытаюсь поймать этот скользкий змеиный хвост и… ловлю.

– Он не нужен тебе, – шепчу я, и мой голос переливается в хохот, – тебе не нужна была Таня. Тебе нужна я! Я слышу тебя, я подбираю тебе жертв, я питаю тебя своей энергетикой. Но стоит мне навечно запечатлеть на своём теле три руны, как наша связь оборвётся, и ты снова провалишься в одиночество и голод.

Чёрный лик почти вплотную приближается ко мне, и полупрозрачные веки прикрывают зияющие дыры глазниц. Иней оседает на моих волосах от свирепого дыхания демона.

– Чего ты хочешь? – шипит нежить.

– Оставь моих близких в покое, только так я позволю тебе оставаться рядом со мной.

– Договорились, – чеканит голос, отдаваясь звоном каждого слога в моих висках.

Ледяной смог беснующимися волнами растворяется в воздухе, поднимается над морем и исчезает в ночной мгле. Густое небо без предупреждения разверзается плачем, и вся его горечь неудержимо обрушивается на меня. Тяжёлые капли чёрным жемчугом скатываются с вытянутых прядей померкшего золота и, издавая последний стон, разбиваются о жёсткие тела каменных рыбёшек. Почему самым дождливым городом все считают Питер? Да, он любит поплакать и никогда не предупреждает о смене своего настроения, но Сочи не менее капризен, просто его слёзы немного теплее. Острый луч искусственного света резко бьёт по глазам, заставляя веки мгновенно сжаться. Торопливые шаги приближаются ко мне, и крепкие руки обвивают плечи.

– Алекс, – вибрирует взволнованный голос, – что с тобой? Я искал тебя.

Я жалобно цепляюсь пальцами за его рубашку и поднимаюсь с колен, с опаской озираясь по сторонам.

– Сейчас я вызову такси, – продолжает Минориум, – я живу неподалёку, милый такой домик… деревенский, тебе понравится. На месяц в аренду взял.

– Не нужно такси, – шепчу я, – у входа в студию стоит моя машина.

Саша крепко прижимает меня к себе и семимильными шагами направляется к студии, спотыкаясь и повисая на его плече, я следую за ним. Почему самым дождливым городом все считают Питер? Сочи не менее капризен.

========== Не уходи ==========

Жидкое золото воздушным шариком медленно плывёт по нежно-голубому блюдцу. Крохотные пташки ловко ныряют в кучерявые облака и вырывают из их шерсти тонкие волоски. Задорный щебет этих удивительных созданий наполняет жемчужными красками пёстрый сад, раскинувшийся перед деревянным домиком, а их невесомые пёрышки смахивают с себя солнечную пыль, даруя цветам столь необходимый для жизни свет.

Горячая пыльца падает на веки и заставляет стаи ресниц взмыть вверх. Яркий взор раннего утра ударяется о малахит глаз, отчего мой лоб снова ныряет в подушку, и пробудившийся разум принимается судорожно вспоминать события минувшего дня. Разорванная блуза быстро воскрешает воспоминания, и щёки вспыхивают пламенем. Тонкие пальцы медленно ползут по слипшимся волосам и, запутавшись в них, больно сжимают в стальной хватке. Великие Боги, что же я делаю? Как можно с такой дикой силой желать человека, о существовании которого я узнала лишь три месяца назад? Месяц как впервые увидела! Невозможно так быстро влюбиться в человека, не-воз-мож-но… ни мне, ни ему.

Протяжный скрип заставляет мысли спасаться бегством, и встревоженный взгляд прилипает к робкому гостю, сжимающему в руках футболку. Турбулентный поток смешанных, уже давно позабытых чувств принимается колотить в виски и перекрывает дыхание. Хозяин дома приближается и опускается передо мной на колени. Смотрю в его глаза, ещё вчера они казались мне молочным шоколадом, но сейчас отчётливо вижу зелёный ободок, по-моему, такой цвет называется ореховым. Русые волосы коротко подстрижены, открывая высокий лоб и прямые брови. Завышенные скулы придают его лицу мужественности, а лёгкая небритость этот эффект лишь усиливает. Тонкие губы изгибаются в ответной улыбке на мой изучающий взгляд. Согласна, выгляжу странно, но оторваться от него не могу. Только сейчас, когда никто не мешает и никуда не нужно спешить, я могу вдоволь наглядеться на этого мужчину, так дерзко и бесцеремонно ворвавшегося в мою жизнь.

– Выспалась? – разрушает тишину певучий тенор.

– Да, – киваю я и подушечками пальцев дотрагиваюсь до его широкой груди, словно убеждаясь в том, что передо мной именно он, а не утреннее видение.

– Думаю, в этом тебе будет удобнее, – улыбается Саша и протягивает мне свою футболку.

Рука соскальзывает с его горячей груди и ложится на белый хлопок, сжимая мягкую ткань. Я поднимаюсь с кровати и ловлю пристальный взгляд на своём теле. Да, наверное, после того, что было вчера, стесняться глупо, но багрянец продолжает заливать мои щёки, а пальцы нервно расправляют «обновку».

Футболка по длине вполне сошла за платье мини, и необходимость в юбке отпала. Завтрак мы встречаем молча, утопая в своих мыслях. Я вижу в нём внутреннюю борьбу и понимаю её причины, ведь обручальное кольцо на его пальце я заметила ещё в день нашей первой встречи.

– У тебя дети есть? – выпаливаю я, отчего мой любовник нервно вздрагивает.

– Есть, – кивает он.

«Отлично, женатый, с детьми! А собственно, чего можно было ожидать? – рассуждаю я. – Привлекательный мужчина, едва за тридцать, в самом расцвете сил, как говорится. С чего ему быть холостым? Мда, Алекс, ты попала, надо уносить ноги и прекращать эту переписку. Надеюсь, он к этому отнесётся легко».

Мысль о том, что парню просто хотелось слегка отдохнуть от семьи и ничего кроме этого за его порывом не стояло, больно обжигает моё сердце, заставляя свинцовую пыль ложиться на израненную душу.

– Я знаю, что у тебя есть муж и сын, – неожиданно говорит Саша, – мне Женька рассказал.

– Угу, – выдавливаю я и решаю воплотить своё бегство в жизнь. – Ладно, я в гостиницу вернусь, все мои дела в Сочи завершились, можно и домой лететь.

Резко вскакиваю со стула, отчего ветхая мебель падает на пол, ноги несут меня в комнату, где осталась моя одежда, но крепкие руки сжимают талию и припечатывают к стене. Глаза… они снова превратились в карюю бездну, снова затягивают меня своей бесконечной плотностью, а спокойное дыхание обжигает мою кожу. Руки упираются в его широкие плечи и тщетно пытаются сдвинуть с места.

– Не уходи, – шепчет Саша. – Нам нужно поговорить.

– Отпусти для начала, – недовольно фыркаю я, сомневаясь в том, что желаю своего освобождения.

Стальная хватка разжимается, и мой пленитель отступает на шаг. Смотрю на него снизу вверх и ощущаю себя маленькой и беззащитной, но продолжаю шипеть, как напуганная кошка. Не понимаю себя, почему мне так хочется быть для него единственной, откуда берётся эта ревность? Он никогда не был моим, почему же так хочется сорвать с его пальца этот золотой обод? Обида за то, что он не дышит мной одной, поднимается из глубины души и ледяным терновником окутывает меня.

– Да, мы оба несвободны, – нарушил молчание Минориум, – но я не хочу отпускать тебя. Да, я предатель и чувствую себя от этого отвратительно, но мысль о том, что не увижу тебя больше, разрушает моё сознание.

– Давай забудем всё, что произошло межу нами вчера, сделаем вид, что ничего не было, и останемся друзьями, – выпаливаю я, пытаясь унять дрожь.

– Я не собираюсь ничего забывать, делать вид и прочее, – спокойно, но при этом строго осекает он. – Ты дорога мне… очень.

– Неужели? – ухмыляюсь я, выставляя все свои колючки, какие только могу найти. – Как же так вышло, маэстро?

Его «хамелеоны» блестят раздражением, явно давая понять, что игры в этом случае неуместны, его ладонь ложится на стену рядом с моим лицом, а голос, приобретя суровые ноты, отчётливо чеканит слова:

– Это плохо?

– Нет, – сдаюсь я.

– Нам обоим нужно успокоиться и подумать, как быть дальше. Ты же можешь задержаться здесь на пару дней?

– Могу, – недовольно вздыхаю, но по неведомой мне причине жидкое тепло робко расползается по телу и дарит… надежду? На что?

Саша отстраняется от меня и, лукаво ухмыляясь, говорит:

– К тому же ты не дослушала моё новое произведение и не написала к нему текст.

– У тебя тут что, рояль в кустах?

– А то, – смеётся композитор, заставляя моё сердце таять.

– Где здесь душ? – окончательно капитулирую я.

Хозяин дома, добродушно улыбаясь, указывает мне на дверь, что в трёх шагах от меня, и я покорно следую к цели, жалея лишь о том, что этот золотой обод связывает его не со мной. Хотя зачем мне это?

Длинные тонкие пальцы бегают по широким белым клавишам и ласкают чёрные полосы, отчего цифровой инструмент поёт и плачет. Робкие нотки одна за другой выстраиваются в крошечные петли кружева и развиваются в невесомом потоке, басовые раскаты подхватывают эту вуаль и не дают упасть. Паузы сменяют звонкие голоса, и робкие звуки тихо вступают, окрашивая музыкальную основу невероятными красками и яркими искрами. Эти чарующие волны, синхронизируясь с ритмом моего сердца, заставляют откликаться на их шёпот, заставляют вспоминать то, что увлекает вперёд, что делает меня человеком. Столь тонкие вершины – вибрация тончайшей корочки льда, дрожь первой капельки, бегущей по этой прозрачной тверди, подгоняемой весенними лучами солнца. Зябкий, но при этом очень ласковый ветер провожает задорные ручейки в далёкий и сложный путь. Он не оставит их, сохранит и убережёт, а яркое светило подставит им свои широкие ладони и обогреет… так же, как и эта дивная музыка согревает мою душу. Мелодия набирает свой темп и усиливает голос, заставляя меня снова чувствовать, любить, оживать. Рождаться всегда сложно, а рождаться заново ещё и мучительно больно.

Нахлынувшие эмоции сжимают мою грудь стальной хваткой, и мысли в панике забиваются по углам. Буквы под стук несчастных клавиш покорно появляются на мониторе, но ритм не задаётся, а рифма складывается исключительно в стиле «палка-галка». Уперев локти в колени, недоверчиво смотрю на ноутбук, расположившийся между моих ног и смиренно ждущий новой атаки вдохновения. Но долгожданный натиск не появляется, и я откидываюсь на боковину дивана, прогибая спину и доставая пальцами до прохладного пола. Ноготки тонюсенько барабанят по керамическим листам, а взгляд блуждает по перевернувшейся комнате. Вдруг музыка умолкает, и чьё-то ментальное прикосновение обжигает мои бёдра. Я поворачиваю голову и ловлю оценивающую волну каре-зелёных глаз.

– И на что ты смотришь? – звучит мой насмешливый голос.

Саша молча поднимается и, оставляя фортепьяно в гордом одиночестве, приближается ко мне. Его рука ныряет под мои колени, а вторая скользит по спине. Один миг, и я уже парю над полом.

– Куда ты меня несёшь? – хмурюсь я.

– В спальню, – спокойно отвечает баритон.

– Зачем?

– Догадайся.

Дверь, получив мощный импульс, ударяется о стену и с жалобной вибрацией медленно возвращается обратно. Мягкая постель заботливо принимает меня, а широкая футболка слишком быстро покидает тело. Саша собственнически сдавливает мои колени и разводит их в стороны, в одно движение изгоняя кружево нижнего белья. Горячие губы изучающе гладят родинку на внутренней стороне бедра, а широкая ладонь сдавливает грудь. Не понимаю почему, но с ним я не могу держать себя в руках, не могу не о чём думать и, уж тем более, противостоять его воле. Лишь капля отчаяния одиноко плещется в его шоколадной бездне, предательски выдавая его душевные терзания. Он не хочет изменять жене, но и отказаться от меня не может… или попросту не желает.

Теряя голову от нахлынувшей страсти, я резко срываю с него майку и, рыча, переворачиваю с себя на спину. Возвышаясь над своей жертвой, хищно впиваюсь в этот обрамлённый бархатом ресниц омут. Тонкие пальцы, едва касаясь ногтями кожи, скользят по его груди и прижимают плечи к кровати. Моё тело с грацией дикой кошки извивается и задаёт темп нашему безумному танцу. Кончиком языка плету на широкой шее ажурную вязь, нежная кожа моего лица самоотверженно истязает себя о небритую щёку, а лёгкие пытаются вобрать в себя запах его тела. Выпрямляюсь, бросая на источник своего помешательства пристальный взгляд, он так же безумен. Музыкальные пальцы скользят по моей щеке, я хватаю их губами и удерживаю в плену, отчего карие глаза прячутся за тонкими веками и мелодичный тенор приобретает хрипловатые нотки. Саша хватает меня за волосы и притягивает к себе, впиваясь в мои губы. Мы на миг забываем обо всём, сливаясь в едином экстазе, существуя здесь и сейчас, только друг для друга. Слегка отстраняюсь, но широкая ладонь ложится на мой затылок и удерживает голову напротив его лица. Вижу, как эти глаза-хамелеоны жадно вбирают всю зелень моего взгляда.

«Да, мой милый, – думаю я, отчего уголок губ медленно ползёт вверх. – Может, ты и не станешь моим, но забыть ты меня не сможешь… никогда».

Лениво перекинув ногу через своего любовника, опускаюсь на смятую постель. Робко кладу голову на его грудь, горячая рука накрывает моё плечо и сильнее прижимает к себе. Слышу, как стучит сердце: «Тук, тук», вторит оно моему и гонит по крови сладкий ликёр бушующих чувств. Приподнимаюсь на локте и заглядываю в его глаза – зелёный ободок вновь окружил шоколадное кольцо возле зрачка, удивительное явление, такое же необычное, как и его обладатель. Снова этот печальный блеск, снова этот груз вины, но даже сейчас железная хватка не даёт мне отдалиться, а самое страшное – я не хочу бежать, хочу остаться рядом… ещё мгновение.

– Не уходи, – предательски дрожа, шепчет мой голос.

Минориум притягивает меня к себе, касается губами лба и, улыбаясь, отвечает:

– Не бойся, малышка, я рядом.

– А всегда ли так будет? – неожиданно возникает голос в моей голове, и я судорожно натягиваю на себя одеяло.

– Уходи, – крутится рециклом мысль.

– Я не ошибся в тебе, – хохочет Дярго, – ты такая же, как и я. Ты – вечно голодный хищник, которому всегда и всего мало.

Не могу слышать этот ледяной голос и утыкаюсь в плечо Саши, ища защиты… тщетно.

========== Точка невозврата ==========

Гигантская металлическая птица выпускает свои когти и впивается в тонкую серую кожу взлётно-посадочной полосы, оставив позади ватные овечки-облака, голубой океан тропосферы и сотни километров, разделяющие Сочи с Москвой. Солнце устало прячется за горизонтом, и вечерняя прохлада раскладывает капельки росы на остывающем асфальте столичного аэродрома. Пёстрые людские ручьи скользят по белым коридорам аэропорта, спешат куда-то, толкаются, рычат, у всех есть куда и зачем спешить. Мне тоже есть куда спешить и к кому, но ноги лениво шагают в неизвестность, а мысли кружатся возле печальных ореховых глаз. Вчерашний разговор на повышенных тонах рециклом звучит в моей голове и не даёт покоя ни сердцу, ни душе, ни разуму. В нём доминировали мои ледяные ноты, они и сейчас вбиваются клиньями в моё сознание.