Текст книги "Обжигающее солнце (СИ)"

Автор книги: Taeriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Молчаливый и терпеливый – этими качествами должны обладать все охранники в нашем доме; подчинённый, которого прислал управляющий Чхвэ, такой же. Молодой мужчина подъехал к университету Кёнхи, вежливо открыл для меня заднюю дверь авто, а затем сел обратно и уехал в сторону Инсадонга.

Если честно, у меня нет желания учиться, поэтому мои посещения этого учебного заведения могут желать лучшего. Ынсон хорошо заплатил, чтобы я поступила сюда, даже не спросив, чего мне на самом деле хочется. Для него я ничтожество, бездарность, грязное пятно на репутации, и папа даже не скрывает своего ко мне отвращения. С его решениями не хватит сил бороться в одиночку, это я уже себе доказала.

– Вы только посмотрите, кто наконец явился. Ненормальная дочь семьи Гу или, вернее, сумасшедшая невеста моего парня. Как настроение? Помереть не хочешь? Я могу помочь. – злая Джена явно поджидала меня, ибо мы с ней учились в разных корпусах кампуса.

– Спасибо, но не сегодня.

Утром в студии, замазывая тональным кремом синяки, и по пути в университет всё, о чём я могла думать, так это о том, что случилось вчера посреди ночи. Сможет ли Намджун простить себя, ведь он намного человечнее всех моих знакомых, меня в том числе? Я признаю, что вначале испугалась, и это немного неправильно защищать его в такой ситуации, но иначе не получается.

– Йаа! Чокнутая, я ещё не закончила. – старшекурсница снова преградила мне путь, а её двое подруг только наблюдали со стороны. – Ты и твой папаша, отстаньте от Сону. Найди себе кого-нибудь другого, не разрушай мои отношения. – вначале обзывала и угрожала, а теперь будто умоляет.

– Может, прекратишь унижаться? Выглядишь жалко. – эта девчонка раздражала меня. Она влюблена, поэтому не замечает настоящих чувств Сону и то, как отвратительно он к ней относится, но я ей открывать глаза на реальность не собираюсь.

– Это кто ещё из нас двоих жалкая? Мне-то не приходилось лечиться в больнице для душевнобольных. Что так повлияло на тебя? Самоубийство старшей сестры или всё-таки безразличное к тебе отношение родителей? – Джене было больно, и она пыталась причинить мне такую же боль.

– Лучше тебе не трогать смерть онни, иначе сильно пожалеешь об этом. – я могла бы в два счёта унизить студентку Пак, процитировав высказывание Онг Сону по поводу их отношений, но почему-то продолжала молчать.

– Из-за тебя я теряю любимого парня. Что ещё ты можешь сделать? Напишешь предсмертную записку, обвинив меня в своей гибели, как Муён обвинила вашего отца за то, что задыхалась его опекой? Ну давай. – Джена любила Сону больше, чем саму себя, на протяжении долгого времени, и, кажется, она знала обо всём, что было связано с ним.

– Какая ещё записка? О чём ты говоришь? – старшекурсница уже намеренно упоминала о том, что от меня скрывали, поэтому, не удержав своих эмоций, я схватила девушку за грудки.

– Спроси у отца или Сону, ведь это именно он первым нашёл твою сестру. И как-то раз по пьяни проболтался мне о том, что видел предсмертную записку, а ещё успел прочесть её. – с улыбкой ответила Джена, освобождаясь от моей хватки. – Всё, во что ты веришь касаемо гибели Муён, – сплошная ложь, но у тебя нет права на правду, потому что ты такая же, как и Ынсон, – бессердечная тварь. – самодовольно сказала студентка Пак, а затем кивнула своим подругам, и они вместе ушли, оставив меня в растерянности.

Предсмертная записка? Так это правда, онни сама лишила себя жизни? Но почему, что спровоцировало её к этому неверному выбору? Я действительно до этого времени слабо верила в её самоубийство, а услышав о том, что это всё-таки правда, внутри меня всё до боли сжалось, было трудно дышать. Как я могла не заметить тревог своей сестры? Как не обратила внимание на её грусть, которую чувствовала в наших телефонных разговорах?

В ночь моего отъезда в Лос-Анджелес Муён была слишком растеряна, и вместо того чтобы возмущаться бессмысленному указанию папы отправить меня в другую страну, та просто согласилась. «Так будет лучше. Мне станет спокойнее», – это последнее, что сказала онни, перед тем как я пошла на посадку вместе со своим охранником.

Вначале мне приходили в голову мысли о том, что Муён уже устала от меня и моих выходок, а затем я свалила её состояние на волнение из-за предстоящей свадьбы. Если бы тогда мне удалось воспротивиться указанию папы улететь, онни осталась бы в живых? Увы, этот вопрос останется без ответа. Всё, что я сейчас могу – обвинять себя за то, что была такой невнимательной к близкому сердцу человеку.

Муён оставалась рядом со мной в самые трудные моменты моей жизни. И как я ей за это отплатила? Даже не смогла спасти от самой себя. Вот почему сестра самовольно ушла из жизни? Что или кто заставил её это сделать? Задаваясь вопросами, я уже чувствовала, как земля под ногами становилась мягче, поэтому ступила несколько шагов в сторону стенки и опёрлась на неё, чтобы не упасть.

Этой осенью сентябрь был очень жарким, поэтому под лучами солнца мой рассудок сыграл глупую шутку, я как будто в мираже увидела онни с глазами, полными слёз и разочарования. Муён при жизни редко улыбалась и ещё реже плакала, чтобы не волновать родителей. Так почему этот её облик всплыл в моей голове?

Я просто отвернулась от здания корпуса, в котором уже начались занятия, и уверенным шагом пошла к выходу из территории кампуса. Поймав на улице такси, я села в него и назвала адрес дома, который считаю адом. Мой день должен был начаться со скучных занятий, но он начался с волнительных звонков Намджуну и истерики, которую я собираюсь устроить родителям. Увы, это не сбылось. По приезде в Инсадонг мне сообщили о том, что Ёнын сейчас на встрече с подругами, а Ы́нсон улетел по делам в Китай.

– Извините, госпожа, но господин Ынсон запрещает посторонним входить в его кабинет. – горничная, которая убиралась на втором этаже, сразу обратила внимание на то, куда я уверенно шла, поэтому догнала меня и преградила собой путь.

– Чо-лига (уйди – на кор.). – сдержанно сквозь зубы сказала я.

– Но госпожа, он будет ругаться… – она начала оправдывать свои действия, и этим только злила меня.

– Пошла вон!!! – мне пришлось закричать во всё горло, чтобы спугнуть одну из верных дворняжек своего отца. Хорошо зная меня, девушка уступила.

Оказавшись в кабинете отца, я не знала, с чего начинать свои поиски предсмертной записки сестры, поэтому просматривала всё, что попадалось под руку. Меньше часа понадобилось на то, чтобы перетрясти все документы и книги, которые были в кабинете Ынсона, правда ничего из этого я не поставила на место. Папа, должно быть, хорошо спрятал то, что может навредить репутации компании, и, к сожалению, код от его сейфа мне был не известен.

– Санни, что за бардак ты устроила? – остановить меня горничная не посмела, но маму всё-таки предупредила о том, что я без позволения вошла в кабинет Ынсона.

– Уже наябедничали? Но хорошо, что пришла, скажи мне код от папиного сейфа. Уверена, ты должна его знать. – я проигнорировала вопрос матери и сделала вид, мол, ничего серьёзного сейчас не происходит, но нервы у меня сдавали.

– Успокойся и вначале объясни, что ты здесь делаешь? Зачем устроила погром? – Ёнын хотела спокойно разобраться в происходящем, но из-за этого я ещё больше злилась.

– Мама, скажи пароль. Пожалуйста. – мне было трудно сдерживаться, ещё один её отказ, и я сорвусь.

– Думаю, нам лучше уйти отсюда, пусть горничные уберут все вещи на их места. Давай не будем расстраивать папу? – терпению Ёнын можно позавидовать, но она никогда не умела справляться с моими истериками.

– Я, сказала тебе, назвать пароль!!! – последнее слово я воскликнула на весь дом, швырнув со стола сундучок с кубинскими сигаретами отца, и тогда мама вздрогнула от испуга. – Плевать я хотела на то, расстроится он или нет. Мне нужно знать правду, как погибла онни. И ответ на мой вопрос может лежать в этом чёртовом сейфе в виде предсмертной записки Муён. Поэтому прошу тебя, назови мне пароль, чтобы я открыла его. Умоляю, хотя бы раз, поступи как мать. – ещё один шанс для Ёнын перейти на мою сторону, но ответ оказался тем же.

– Милая, твоя сестра мертва уже полтора года, прекрати искать в её гибели то, чего нет. Из-за этого моё сердце и сердце твоего папы очень болит. – уже не просто избегала ответов, мама откровенно врала, смотря мне в глаза.

– Ха. – резко выдохнула я, а затем улыбнулась и уже за несколько секунд у меня начался истерический смех. Он всегда спасает меня от разрывающей боли внутри, и Ёнын знает об этом. – Как может болеть то, чего нет? Вы с Ынсоном – два бессердечных создания. И ты ещё хуже папы, он хоть не притворяется добреньким. – дальше нашему разговору не суждено было зайти, поэтому мне больше нечего делать в доме моих родителей.

– Санни, послушай… – Ёнын хотела ещё что-то сказать, но мне вполне хватило предыдущих её высказываний.

– Да пошла ты… – фыркнула я, а затем вырвала свою руку из рук матери. Эти люди зовутся родителями, но ведут себя хуже скота, ведь даже для того собственное чадо всегда остаётся на первом месте.

Уже ближе к обеду я покинула дом в Инсадонге на белой Ауди, которая успела запылиться в большом гараже, а ещё на всякий случай прихватила клочок бумаги, на котором был указан адрес охранника Кима. Управляющий Чхвэ удивился моей просьбе, но всё-таки её исполнил.

Я понимаю, что дала Намджуну выходной не только из-за его простуды, но если мне станет слишком невыносимо, я поеду к нему – единственному человеку на моей стороне. Сейчас же я направлялась в центральный морг, где нам с Кимом так и не удалось найти свидетельство о смерти Муён.

Не так давно мной владело чувство гнева, и вот снова оно подступало, но увы, сегодня мой предохранитель спокойствия отсутствует. Средь белого дня я с требованиями ворвалась в кабинет главного патологоанатома, и мне уже было плевать на камеры в коридоре. Мужчина долго отпирался от того, что у него припрятано свидетельство о смерти Муён. Но когда я пригрозила пойти в полицию с предсмертной запиской сестры, которой на самом деле у меня не было, патологоанатом струсил и начал говорить всё подряд.

Он на словах передал результаты вскрытия и своё заключение, которым вытягивал с моего отца деньги. Но в конце мужчина поклялся своей жизнью о том, что свидетельство не так давно украли во время фальшивой пожарной тревоги, когда в морге отключился свет. После патологоанатом стал умолять меня, чтобы я не обращалась в полицию, ведь с его провинностями можно надолго сесть за решётку.

Я была немного не в себе из-за того, что домыслы о гибели Муён подтвердились, поэтому не обратила внимание на остальное, сказанное этим незнакомцем. И только уходя из его кабинета, я снова повернулась к мужчине лицом, чтобы задать ещё один вопрос.

– Источником пожара было помещения архива? – этот вопрос буквально слетел с моих уст, и только после того, как спросила, я пожалела, ведь на самом деле не хотела услышать ответ.

– Да. А откуда ты знаешь? – с удивлением переспросил патологоанатом, даже понятия не имея, как он ранил моё сердце своим ответом.

Неужели и Намджун соврал мне? Но зачем? Ведь именно он предложил пойти искать свидетельство о смерти онни, и в его лжи нет смысла. Быть может, Ким скрыл правду, пытаясь защитить меня от боли, зная, насколько я боялась разочароваться в Муён. И всё же почему тогда он уговаривал меня возобновить нашу помолвку с Сону? Ммм… Слишком много вопросов, я уже окончательно запуталась, не имея на них ответов, только куча предположений, в которых пытаюсь оправдать Джуна.

Возможно, мне не стоило впускать в свою жизнь этого парня, толком не имея представления, какой он человек. Но сейчас уже поздно ругать себя за беспечность. Я приняла его со всеми скелетами в шкафу, поэтому дам Киму шанс назвать свои причины и только потом решу, осуждать его или нет.

Район Инсадонг, дом семьи Гу…

После того, как разъярённая Санни ушла, Ёнын ещё час простояла в кабинете своего мужа, нервно бегая глазами по бардаку, который устроила её младшая дочь. Уже не впервые женщина винила себя за то, что плохо справляется с обязанностями матери. Но правда, которую госпожа Гу скрывает, может сильно ранить Санни, ведь та психологически нестабильна.

Глубоко вдохнув, Ёнын с горечью выдохнула, а затем подошла к стене, в которой был спрятан сейф. Прикрывающая его картина уже валялась где-то на полу среди других вещей Ынсона благодаря его младшей дочери. Дрожащими пальцами женщина стала вводить пароль, который знала наизусть, ведь это была дата дня рождения Муён. Открыв сейф, забитый важными документами и ценностями, Ёнын достала знакомую коробку, в которой её муж держал предсмертную записку своей старшей дочери.

«Простите меня, но я так больше не могу…» – прочтя всего одну строку, женщина не сдержала своих слёз. Она не впервые читает эту записку, но с каждым разом душевная боль только усиливается, как и чувство вины. Госпожа Гу до самой смерти будет винить себя за то, что позволила мужу защитить дочь от правосудия так, как он умеет – ложью и угрозами. Но эту тайну она унесёт с собой в могилу, чтобы уберечь младшую дочь от разочарования, что может стоить ей лишения рассудка.

– Чего тебе? У меня нет времени, поэтому говори кратко. – Ынсон не сразу ответил на звонок своей жены, но проигнорировать его он не мог.

– Кто-то рассказал Санни о существовании предсмертной записки. Прошу, сделай так, чтобы она не узнала, почему Муён это сделала. Наша девочка не переживёт такого. – у Ёнын было очень много причин терпеть мужа-предателя, а вот одна из них.

– Я же просил тебя приструнить эту ненормальную. Чем ты занималась? Хочешь погубить меня и компанию? Я тебе этого не позволю. – за считанные секунды ярость господина Гу овладела им.

– Ынсон, ты знаешь, что мне плевать на твою компанию, но если из-за тебя я потеряю ещё одного ребёнка, тебе и всему, чем ты так дорожишь, придёт конец. Ты меня понял?

Безответные чувства Ёнын к своему мужу иссякли уже очень давно, но она придерживалась убеждений Санни в противоположном, чтобы та не искала причины противоречивым решениям своей матери. Госпожа Гу считала, что таким способом защищает свою дочь, но она не понимала, какой одинокой делает собственного ребёнка.

Секрет хороших отношений

Район Намдэмун…

Сидя в белой Ауди, принадлежавшей моей сестре, я с интересом рассматривала обычный жилой дом, в одной из квартир которого проживала семья охранника Кима. В сей раз мне наконец удалось выяснить, как погибла Муён, а ещё я уверила себя в том, что абсолютно все люди из моего окружения потенциальные вруны. И не столь важно, из плохих или хороших побуждений они обманывали меня, бесит то, что я до сих пор остаюсь такой доверчивой.

Сегодня, когда я уходила из центрального морга Сеула со слезами на глазах и горечью на душе, мне было очень больно из-за разочарования в двух близких мне людях. Как это возможно? Неужели я так неразборчива в чувствах и эмоциях, что были выражены ими в мою сторону? Ладно Намджун, я обещала себе, что не буду осуждать его, не зная причин. Но какие были причины у онни, раз та самовольно покинула эту жизнь, не попрощавшись? Я долго оставалась уверенной в том, что мы с сестрой две родные души, что открыты друг другу, но, как оказалось, она тоже часто врала.

Муён не умела жаловаться, и она ни разу не упоминала при мне о своём бессилии из-за давления общества, в котором жила, в особенности о давлении отца. Эта образованная девчонка лучше других справлялась с разрешением проблем, какими бы они ни были, чего бы ни касались. Я всегда гордилась тем, что она моя сестра, гораздо больше того, как гордился Ынсон. Любима мной и родителями, Муён не назвать одиночкой, если, конечно, нас ей не было мало.

Поглаживая кожаный руль автомобиля, я размышляла обо всём, но уже больше не плакала. Как вдруг дверь из подъезда открылась настежь, и оттуда вышел высокий парень в комнатных тапочках, который пытался застегнуть свою спортивную куртку. Это был Намджун. Он направился вниз по улице, чихая и кашляя, а дойдя до ближайшего магазинчика продуктов, Джун всё-таки сломал эту застёжку на куртке. Я проследила за ним взглядом, прячась в припаркованной машине, и то, как Ким закатил глаза из-за того, что оторвал застёжку, заставило меня улыбнуться.

Выглядит милым, когда делает вот так, похож на неуклюжего ребёнка, в котором много излишней силы. Но только Намджун оглянулся, я тут же утонула в водительском сидении, чтобы он меня не заметил, а после того как парень вошёл в магазин, снова села ровно. Сквозь большие панорамные окна магазинчика я видела, как Джун блуждал между рядов, выбирая полуфабрикаты, при этом он постоянно прикрывал рот из-за кашля. Всё же охранник Ким не соврал мне о том, что приболел, и, возможно, на другую его ложь тоже найдутся серьёзные причины.

Странно, но я так хочу оправдать его, пусть и собственноручно поймала парня на лжи. Интересно, Джун действительно столь хорош? Или я так сильно в него втрескалась?

Из магазинчика Намджун вышел, придерживая в руках свои покупки, но даже в этом он казался неуклюжим. Я снова сползла вниз, сидя на водительском сидении, и незаметно продолжала наблюдение за тем, как Ким возвращается домой. Это было дно моей гордости – следить за своим парнем, словно я его сасэн-фанатка. И всё же так непривычно видеть Джуна в спортивной одежде, но даже в ней он чертовски привлекательный.

Сейчас мне нужно было с кем-то поговорить обо всём, что я узнала. И вроде охранник Ким хороший собеседник, но на сегодня с меня хватило двуличной Ёри, ревнивой Джены и безразличной матери, из-за чего его лжи я не выдержу. В сей раз мне лучше остаться незамеченной. Но уже разворачиваясь на узкой улице района Намдэмун, я увидела вывеску аптечки в конце улицы.

– Джун ведь принимает лекарства? Он не может долго болеть.

Волнение о здоровье парня захлестнуло меня в один миг, поэтому я остановила авто уже на обратном пути возле аптеки. Прикупив много лекарств от простуды, витаминов и ещё чего-то, я поймала незнакомого мальчика на улице, а затем попросила донести целый пакет в квартиру семьи Ким.

– А что мне за это будет? – малец оказался пронырливым.

– Налички у меня нет, но я могу рассчитываться карточкой. У вас есть магазины поблизости с терминалом? Я куплю тебе столько сладостей, сколько не съешь за целый месяц. – папа не доверяет мне, поэтому никогда не даёт наличные, вместо них безлимитная карточка, которой я могу расплатиться за покупки в больших магазинах или ресторанах. Ведь только так он уверен в том, что у меня не появится пристрастие к наркотикам или же азартным играм.

– Заметь, я много ем. – недоверчиво сказал мальчик, поэтому вначале я всё-таки завалила его сладостями, и только потом он отнёс лекарства Джуну.

Район Намдэмун, утро…

Намджун как раз вышел из ванной, когда услышал сигнал звонка своего телефона, но заметив на экране имя «Гу Санни», он не торопился ответить. Как только экран погас, Ким разблокировал свой гаджет и тогда увидел четыре пропущенных от того же абонента, вдобавок батарея телефона оказалась почти на нуле. Вдруг гаджет снова завибрировал в его руке, и парень решил поднять трубку, ведь на пятом безответном звонке эта настойчивая девчонка не остановится.

Джун думал, что ему удастся игнорировать свою вину перед Санни, но даже в телефонном разговоре с ней он чувствовал себя неуверенно. Вдобавок всё тело парня ломило от простуды, которую он подцепил под холодным дождём, и разнёс по всему организму горячей ванной. Поэтому предложение своей начальницы о выходном дне охранник Ким принял сразу же.

– Ладно. Увидимся завтра. – укутываясь тёплым одеялом, торопливо сказал Джун. – Но пообещай, что не будешь пить спиртное и сходишь на занятия. Санни? – спрашивал он в тишину, но ответа не получил, ведь телефон парня уже отключился.

Из-за температуры, которая успела подняться до тридцати девяти градусов, к обеду Намджун уже бредил, а в своём бреду он видел только одного человека – напуганную младшую дочь семьи Гу. После выпитых лекарств Киму стало легче, но затем проснулся голод. Одет по-домашнему, он спустился на первый этаж дома и направился вниз по улице к небольшому магазинчику.

Мама парня очень редко занимается готовкой, чаще всего она проводит свой день в больнице с Дженмин, чтобы у той не возникали пролежни. Джун и его отец питаются полуфабрикатами, ведь у них из-за работы также нет времени для готовки, разве что Юна принесёт домашней еды, которую приготовил её отец. Но сегодня, пусть парень и имел время для готовки, у него не оказалось ни сил, ни желания заниматься ею.

Вернувшись в квартиру, он включил чайник, чтобы залить кипятком лапшу быстрого приготовления, и всё же съесть её у охранника Кима не получилось. Звонком в дверь какой-то мальчишка прервал его скромную трапезу, а ещё удивил Намджуна посылкой, которая на словах была адресована именно ему. Больше никакой информации из незнакомого мальчика парень не вытянул, а пакет с лекарствами всё-таки забрал. Высыпав на кровать всё его содержимое, Джун офигел от того, сколько всего было в пакете. С таким набором лекарств можно спокойно болеть каждый месяц на протяжении года. Ему даже гадать не нужно, кто мог купить всё это.

– Глупая, ты ведь должна злиться на меня. Не надо быть такой, иначе я не смогу тебя ранить, когда получу доказательство твоей вины. – вслух сказал младший Ким, разглядывая лекарства на своей кровати.

Кладбище Сеула, вечер того дня…

– Молчишь, потому что чувствуешь вину за свою ложь? Ну и правильно, молчи, а я выскажусь. – сидя на земле возле могилы сестры, я допивала уже вторую бутылку красного вина и продолжала вслух жаловаться на ложь, которая меня окружает. – Ты в курсе, что была ещё той лгуньей? Нет? А я да… теперь да. Так ответь, зачем? Знаешь же, что у меня была только ты. Ну и как тогда посмела оставить меня одну? Стыдилась меня? Или, быть может, ненавидела? Аууу! Онни, ты слушаешь свою сестрёнку, которую обещала защищать? – пьяная я никак не умолкала. – Слышишь, слышишь… Теперь от этих нудных разговоров ты не сбежишь на свою учёбу или работу, в которых не было смысла. И каково тебе сейчас? Ибо мне тошно, так тошно, что хочется кричать и плакать навзрыд. Я чувствую, как это разъедает меня внутри, и даже кислое вино за двести долларов не заглушит эту боль. А ведь мне так больно, онни, мне очень, очень больно.

Плевать на глухую тишину вокруг и то, что я сейчас нахожусь на кладбище. Мне нужно было выпустить свои обиды, иначе снова сорвусь и сделаю глупость. Солнце уже почти зашло, когда я вернулась к припаркованной машине, что одолжила из гаража отца без его позволения. Но здесь меня ждал сюрприз в виде двух охранников, которых отправила Ёнын, и одним из них был управляющий Чхвэ. Он хотел посадить меня на заднее сиденье чёрного Мерседеса, но я отказалась и с трудом высказала своё желание ехать в машине онни.

По пути из кладбища, меня стошнило прямо на заднее сидение, и только тогда я вспомнила, что за весь день ничего не ела, а вот напиться ещё как успела. Сейчас моё физическое состояние равно душевному, поэтому я окончательно расклеилась.

– Аджоси, сколько лет вы у нас работаете, девять или десять? – мир кружился вокруг, и чтобы не потерять сознание, мне нужно было продолжать говорить.

– В марте будет двенадцать лет, а что? Почему вы интересуетесь, госпожа? – управляющий Чхвэ видел, в каком ужасном состоянии я была, но всё равно соблюдал со мной формальность.

– Двенадцать минус два – десять. Вы десять лет присматривали за онни и лучше всех должны знать, каким человеком она была. Я права? – все охранники и горничные нашего дома избегают разговоров со мной, и только Чхвэ Юджин ведёт себя в меру сдержанно.

– Неполных десять лет я присматривал за вашей сестрой, но да, мне хорошо была знакома эта девушка. – даже будучи пьяной, я заметила изменения в голосе своего сегодняшнего водителя, когда он начал говорить об онни.

– И какая настоящая Муён? Ведь судя по тому, что я узнала после её смерти, она не была столь сильной, какой хотела казаться для своих родных. – неуклюже мямлила я.

– Нет, вы ошибаетесь. Ваша сестра была сильной, да ещё какой. Единственный недостаток госпожи Муён – это её безумная любовь к вам, Санни. Вы всегда были уязвимым местом своей сестры, но она всё равно брала за вас ответственность. – то, что управляющий Чхвэ считает меня пустышкой, я знаю наверняка, и всё же сейчас он как будто обвинял меня во всех тревогах онни. И отчасти мужчина не ошибался в этом.

– Вы правы, аджоси, я уязвимое место членов семьи Гу. Может мне, как и сестре, покончить жизнь самоубийством? Скажите, это больно – тонуть? – рассматривая потолок Ауди, спросила я, чем вызвала удивление управляющего Чхвэ.

– Что вы такое говорите, пусть и пьяны? Госпоже Муён стало плохо во время плаванья, это не было самоубийством. – мужчина возмущался так же, как и я недавно, впервые услышав эту правду.

– Выходит, я не одна дура, вас, аджоси, тоже за глупца считают. Да чтоб им всем повылазило… – сейчас мне было всё равно на то, что вылетало из моих уст.

– Госпожа Санни, вы что, серьёзно? Ауу, Санни! – воскликнул управляющий Чхвэ, но сил ему ответить у меня уже не было.

Следующим утром я проснулась в своей комнате, в родительском доме из-за ужасного похмелья. Голова раскалывалась, а воды в кувшине не хватило, чтобы утолить мою жажду. Ох, и зачем же я столько пила, да ещё и на голодный желудок? Воспоминания о вчерашнем дне, всего его события будто мелькали огоньками в моей голове. Хорошо, что хоть со склерозом не дружу. Приняв душ и одевшись в то, что первым под руку попалось, я спустилась в холл первого этажа с огромным желанием покинуть этот дом. Внизу меня встретил управляющий Чхвэ, но сегодня обошлось без его фальшивой улыбки.

– Доброе утро, госпожа Санни. Как себя чувствуете? – поинтересовался он.

– Словно вчера я сдохла, а сегодня меня силой вернули к жизни. Поэтому обойдёмся без вопросов, лучше отвезите меня домой в Каннам, не хочу здесь находиться. – после вчерашнего я даже смотреть спокойно на родителей не смогу.

– Я бы с радостью отвёз вас, но уже опаздываю в компанию, ибо задержался, ожидая вашего пробуждения. Послушайте, Санни, вы ведь помните, что сказали мне вчера по поводу гибели своей сестры? Это действительно правда? Она убила себя? Или вы как всегда дурачились из-за того, что много выпили? – управляющий Чхвэ задал свои вопросы очень тихо, чтобы никто кроме меня не услышал.

– Дурачилась я или нет, вас, аджоси, это не касается. Вы, как и все другие работники, – чужаки для нашей семьи. – я не могла позволить, чтобы кто-то насмехался над слабостью онни, но мне было неведомо, как этот мужчина относился к моей старшей сестре.

– В вашей семье все друг другу чужаки, но Муён заслуживала лучшего. Видимо, не судьба, а всё потому что она с юных лет пыталась соответствовать требованиям вашего отца. Стоило ожидать того, что такое давление сломит добрую сердцем девушку. Но, как бы ни было, мне её очень жаль. – с некой обидой управляющий Чхвэ выразил своё то ли мнение, то ли соболезнование, а ведь он обычно в таком сдержан.

– Как и мне. – вряд ли этот мужчина мог горевать по Муён больше её родных, больше меня.

– Разве вы умеете кого-нибудь жалеть, кроме себя? – снова во взгляде управляющего я заметила презрение.

– Конечно, нет. Куда мне, сумасшедшей, до хороших качеств человека? Ведь для всех я была и буду монстром. Вы, аджоси, тоже так считаете. – в отличие от сестры, у меня не было дружеских отношений с работниками или же охраной нашей семьи, не беря во внимание Намджуна. Поэтому мой ответ и оказался сплошным сарказмом.

– А я не прав? – спросил мужчина, словно хотел услышать достойное опровержение, но я не знала, что на это ответить.

У некоторых есть причины ненавидеть меня, и всё же какие они были у абсолютно чужого человека, что ни разу не работал на должности моего личного телохранителя? Я давно не удивляюсь предвзятому отношению ко мне, но в словах управляющего Чхвэ присутствовало нечто большее, чем просто недопонимание.

В художественную студию я вернулась без проблем с одним из подчинённых Ёнын. Было странно уйти из родительского дома без скандала после того, как моё бессознательное тело занёс внутрь управляющий Чхвэ. Папа ещё не вернулся из Китая, а мама решила избегать меня, чтобы не пришлось отвечать на колкие вопросы. И когда в моей жизни хоть что-нибудь изменится?

Хотя припаркованный Мерседес у входя в студию, тот, на котором ездит охранник Ким, заставил меня улыбнуться. Он ещё не назвал причину, из-за которой скрыл от меня правду, но я была почему-то уверена в том, что Джун это сделал мне во благо. И только после возвращения домой я вспомнила, что одета во что попало, а пройти незамеченной к спальне мимо большой гостиной, где ожидал парень, мне не удалось.

– Это твой дом. Зачем крадёшься, как воришка? – грубым голосом спросил он, после чего сидя повернулся ко мне лицом, и тут я остолбенела на месте. – Как себя чувствуешь? Слышал от сонбэнима, что ты вчера отлично провела время в компании алкоголя. А ведь кто-то обещал мне, что не будет больше пить? – поднявшись со стула, Ким направился ко мне, а по пути застегнул одну пуговицу на своём пиджаке. – Благодарю за пополнение аптечки, но в большинстве купленных тобой лекарств я не нуждаюсь. Зачем ты приезжала, раз не зашла в гости? Проверяла меня? – с милой улыбкой продолжал он.

– Вот же мальчишка, всё-таки сдал меня. Но никакой проверки не было, я всего лишь волновалась о твоём самочувствии. Ты говорил, что мама чаще в больнице, а папа на работе, я подумала, что о тебе будет некому позаботиться. Ну, хотя бы элементарное – сходить за лекарствами. И всё же я не хотела казаться навязчивой, ведь вроде как дала тебе выходной. – после всего, что вчера случилось, мне было сложно вести себя спокойно, но я старалась, а ещё решила оставить за Джуном шанс оправдать свою ложь.

– Ты вовсе не навязчивая, но спасибо, что дала мне время прийти в себя. Я всё-таки уговорил родителей подождать ещё три месяца с отключением аппарата, пусть этот шанс будет не напрасным для Дженмин. – с надеждой продолжал он. – До сих пор не верю в то, что пытался сделать. Наверное, я очень напугал тебя, и этому нет оправдания. Но прости, а если до сих пор злишься, я готов принять любое твоё наказание. Только скажи, какое? – Ким уже не вёл себя со мной так холодно, как раньше, и из-за этого мне было легче закрыть глаза на то, что он скрывает свидетельство о смерти Муён.

– Всё в порядке, я не злюсь, просто немного устала. – это не было ложью, но и полноценной правдой мой ответ не назовёшь.