Текст книги "Кодекс (СИ)"

Автор книги: Т. Флорео

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Кодекс

1

Напряжение в воздухе нарастало. Наемники, что до этого тихо переговаривались и даже посмеивались, теперь замолчали и выглядели на взводе. Лица, покрытые шрамами, стали серьезнее. В ожидании боя, они снимали оружие с предохранителей, внимательно прислушивались к тишине – не выдаст ли себе приближающийся враг. Изредка они бросали короткие взгляды на Никиту.

Ему передавалась их нервозность, но он старался этого не показывать. Да и не было смысла волноваться. Его судьба уже была предопределена – он станет мучеником за правое дело. Правда, мысль эта утешала слабо. Стоило бы прогнать из головы все, не относящееся непосредственно к делу, сосредоточится на выполнении миссии. Но он даже приблизительно не знал, какой защиты стоит ожидать, с каким цербером предстоит столкнуться в метареальности. Нечего было планировать, не о чем было думать.

Потому он просто смотрел на падающий из разбитого окна косой солнечный луч, в котором танцевали пылинки, на облупившуюся краску стен пустой квартиры в заброшенном районе города.

На краю зрения, в графическом интерфейсе нейроимпланта, возникло уведомление. Арахнобот проник наконец в закрытый комплекс корпорации Акасама-Стар и теперь требовал указаний. В любой момент он готов был присоединить тонкую стеклянную паутинку к оптоволоконному каналу их внутренней сети, установив контакт между их сервером и декой Никиты. Но в тот же момент ожила бы иммунная система, захлопнулись бы файрволы и ожили бы программные демоны, начав охоту на вторгнувшегося чужака.

Они не были главной проблемой. Никита считал себя одним из лучших декеров, и мало что в метареальности представляло для него настоящую опасность. Но вот что касается мира тварного… Тут не питал иллюзий. Два десятка наемников могли только задержать, но никак не остановить то, что их ожидало.

Никита помедлил, вздохнул. Отряхнулся.

“Перед смертью не надышишься”, мрачно подумал он, набираясь решительности. Вслух же произнес:

– Я начинаю. Будьте наготове. Засекут нас в любом случае, но я постараюсь запутать следы. Может быть, удастся уйти до того, как нас найдут.

Сам он в сказанное не верил.

Из внутренностей деки Никита размотал метр кабеля, увенчанный тонким, похожим на иглу штекером. Приблизил его к пустой правой глазнице, кончиком пытаясь найти гнездо нейроразъема. Нащупав углубление, вогнал штырь до упора, до влажного щелчка. Глазной нерв отозвался короткой белой вспышкой, затем красноватой темнотой, из которой скоро проступила схематичная абстракция метареальности – черная равнина, расчерченная в клетку пересекающимися линиями, что сходились в точку у далекого горизонта, фосфоресцируя скудным зеленым светом, как экраны старых компьютерных терминалов.

Минимальным, миллисекундным усилием воли он отдал приказ смиренно ожидавшему ответа арахноботу.

Реальность раздвоилась. Одним глазом он все еще видел все тот же косой солнечный луч и облупившиеся стены, чувствовал свое тело, сидящее на неудобном стуле. И одновременно – чувствовал второе тело, свой аватар в киберпространстве и видел…

Он не сразу смог осознать, что же именно он видит. Подобные прямые соединения с метареальностью больше всего напоминали горячечный бред, нечто явившееся из темной пропасти между сном и явью. Невозможные ощущения, невозможные действия и невозможные видения – порождение человеческого разума и воображения, столкнувшихся с холодной логикой машины.

Тьма. Густой рой белых мух, суетливый, хаотичный, приближался, издавая низкое электрическое гудение. Мухи облепили его, забивая ноздри, рот, уши. Не оставляя другого выбора, кроме как вывернуть себя наизнанку, смирившись с тяжелым жужжанием в животе.

Всадник скакал на него, занеся для удара скимитар. Никита наклоном головы передвинул фигуру на доске. Шах.

Твердый куб воздуха рассыпался у него в руках на радужные осколки, что собрались шариками ртути в круглое зеркало в котором виден был длинный коридор.

Свечи шарахнулись от порыва невидимого ветра, что принес его к нужной двери. Никита отправил желтый бумажный сверток в распахнутую пасть почтового ящика…

И вынырнул из кошмара. Метареальность нехотя отпустила его, видения в несуществующем правом глазу сменились чем-то совсем простым – медленно растущим индикатором загрузки. Никите все еще приходилось почти неосознанным напряжением поддерживать соединение, но его миссия была почти выполнена. До конца загрузки файла оставалась минута, не больше.

На кофейном столике перед ним, рядом с декой, лежал пистолет. Никита положил ладонь на рукоять. Холодная тяжесть металла успокаивала.

Рация командира наемников коротко зашипела помехами. Когда декер впервые увидел, что его стражи пользуются подобным антиквариатом, он почувствовал нечто вроде снисхождения. В двадцать втором веке передавать аналоговые сигналы. Смешно. Но призадумавшись, он осознал мудрость в использовании безнадежно устаревшей технологии – никому ведь и в голову не придет прослушивать радиоволны в этом диапазоне.

Не чтобы это имело значение в итоге. Командир сейчас пытался по очереди связаться с часовыми, что стояли на посту внизу, их первой линией обороны. И каждый раз ответом ему было зловещее потрескивание белого шума.

– Долго еще? – бросил он Никите.

– Тридцать две секунды.

По хмурому лицу командира видно было, что каждая лишняя секунда была теперь отдельной вечность, но он ничего не сказал. Только жестом отдал команду своим людям. Те рассыпались по квартире, так, что всякий, кто попытался бы войти в единственную дверь, тут же оказался в шквальном перекрестном огне.

По виску Никиты покатилась капля нервного пота. Индикатор казалось застыл на месте, хотя цифры на счетчике переданных мегабайтов сменялись так быстро, что сливались в размытую массу.

В коридоре, у входа в квартиру, едва слышно прошуршал чей-то неаккуратный шаг. Наемники напряглись, как будто даже сжались.

Стена в дальнем конце комнаты взорвалась, осыпая людей внутри фонтаном бетонной крошки. Высокая, смутно видимая в клубах пыли фигура – нечто вроде ожившего доспеха под стать гиганту – ворвалась в пролом. Огромная механическая ладонь, походя, сомкнулась на голове одного из наемников, увлекая его вслед за киборгом. Не замечая расплескавшихся на груди пуль, тот вышел, как и вошел, не сходя с прямой. Проломив стену напротив, он исчез в цементном тумане.

Оставив за собой россыпь поблескивающих металлических шариков размером с виноградину.

Светошумовых гранат.

Никита успел закрыть единственный глаз, и все равно сияние было ослепительным. Еще хуже был звук – он ударил как молот, почти вытряхнув декера из сознания. Но за годы проведенные в метареальности, он привык к дезориентации, и еще раньше он привык к боли. Пока наемники трясли головами и пытались проморгаться, пока входная дверь слетала с петель, впуская поток полицейских в тяжелой броне, он выдернул кабель из разъема в глазнице – еще одна белая, слепящая вспышка протестующего глазного нерва – и в пару рывков оказался у окна. Мелькнула мысль, что, пожалуй, стоило открыть его заранее. Но теперь не оставалось ничего, кроме как смирится с последствиями собственной непредусмотрительности. А именно с прыжком через раму, ощерившуюся острыми клыками стеклянных осколков, глубоко секущими тело даже через плотный кожаный плащ.

Декер едва не промахнулся мимо пожарной лестницы, в последний момент ухватившись одной рукой за перила, предотвратив падение на асфальт далеко внизу. Чем пытаться вскарабкаться обратно, где его уже ожидала полиция, он разжал хватку, только чтобы долю мгновения снова ухватится за обжегшее пальцы железо площадки, и, качнувшись как маятник, отпустил уже окончательно, приземлился пролетом ниже. Оттолкнулся от стены, чтобы не терять скорость и загрохотал вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступени за раз.

Погони не было. Никита поглядывал вверх на поворотах, ожидая увидеть топочущие ботинки вслед за ним ботинки полицейских. Ничего. Шум наверху тоже как будто утих, насколько он мог слышать сквозь назойливый комариный писк в ушах. Ни выстрелов, ни криков.

Прыжок с нижнего пролета лестницы выстрелил болью в коленях. Никита стоял в замусоренном переулке, с трех сторон сомкнутым глухими стенами. Впереди – спасительный лабиринт узких улиц, в котором так легко было затеряться. И никого вокруг, кто мог бы его остановить. Декер сделал шаг.

Асфальт перед ним вмяло ударом невидимой силы. Паутина тонких трещин разлетелась от эпицентра. Никита покачнулся, как от землетрясения. Человеческий силуэт, почти совершенно прозрачный, преграждал его путь к свободе. Только моментные, едва заметные искажения, похожие на марево в горячем воздухе, выдавали его. Декер вдруг осознал, что все еще держит в руке пистолет, до этого совершенно забытый.

Где пули находили цель, термооптический камуфляж вспыхивал цветными помехами. Призрачная фигура наклонилась вперед, стремительным движением оказалась рядом с Никитой. Руку с оружием пронзила резкая боль, и пистолет выпал из ослабевших пальцев. Мягкое, неумолимое давление опрокинуло его лицом на землю и на запястьях сомкнулись кольца наручников.

Краем глаза декер увидел, как силуэт нападающего теряет свою прозрачность. Темная волна растеклась от центра груди, к животу, рукам и лицу. Женскому лицу, обрамленному короткими синими волосами, на котором читалось неподходящее ситуации выражение заботы. Присев на колени рядом с поверженным противником, девушка отщелкнула с пояса короткий тактический нож и разрезала им одежду вокруг пробитых стеклянными осколками ран на теле Никиты. Уверенными, быстрыми движениями, обработала их быстрой застывшей кровоостанавливающей пеной из баллончика. Осмотрев его снова и убедившись, что декеру ничего не угрожает, она встала и сказала куда-то в пустоту.

– Дюрандаль на связи. Операция выполнена успешно.

2

Пока Мари Дюрандаль, майор полиции Цивитас Магна, вела арестованного декера к фургону, тот не отрывал от нее взгляда. Несколько раз он споткнулся, так что майору пришлось удержать его от падения. И все же он отказывался смотреть под ноги, вместо этого глядя ей прямо в лицо, словно пытаясь найти в нем ответ на какой-то неведомый вопрос. Мари стало не по себе. Странным образом, сейчас, побежденный и скованный, он словно представлял большую угрозу, чем когда держал ее на прицеле. Бой был чем-то простым, хорошо знакомым. В этом же пристальном внимании таилось что-то загадочное и зловещее.

Спеша создать преграду между собой и этим сверлящим серым глазом, дверь фургона она закрыла с лязгающим грохотом. Стоявший рядом водитель даже поморщился:

– Майор, поаккуратней. Ты же знаешь, как сложно выбить бюджет на ремонт.

Мари только кивнула, пытаясь изобразить раскаяние.

Из ближайшего подъезда остальные полицейские уже выводили обезоруженных наемников. Пропустив их, майор поднялась на десятый этаж, в разгромленную перестрелкой квартиру. Пыль уже оседала, но острый запах жженого кордита еще стоял в воздухе. Ее напарник стоял в центре комнаты, спиной к Мари, внимательно глядя на опрокинутую на пол деку.

– Роланд, – окликнула она.

Тот ответил не сразу. Хотя поза его походила на задумчивое созерцание, сейчас он был занят анализом содержимого компьютера по беспроводному соединению. Наконец, он пробормотал что-то неразборчивое, хмыкнул и обернулся:

– Два месяца слежки, и мы все равно опоздали.

– Так, это подождет. Скажи сначала, что с людьми.

– С нашей стороны потерь нет. Серьезных ранений тоже. Обошлось парой царапин.

– А с их стороны?

– Все живы, и некоторые даже здоровы, – Роланд пожал плечами, – У одного сломана шея – Эмир, как всегда, перестарался. Но ничего непоправимого. В целом все было чисто сработано.

– Хорошо. А теперь рассказывай, чем ты так недоволен.

– Недоволен я тем, что декер успел сделать все, что задумал. А еще больше – тем, что не понимаю, что именно он сделал. Вот, смотри.

Мари почувствовала легкую щекотку запроса на входящее соединение и одобрила его. Нейроинтерфейс создал иллюзию текста перед ее правым глазом. Строки мелькали слишком быстро, чтобы она успела что-то прочитать.

– Лучше объясни мне кратко.

– Кратко? Ладно. Судя по логам, он загрузил какой-то файл на сервер Акасама-Стар. Внутренний сервер закрытой сети. Назначение файла мне неизвестно. На деке его нет. Причем нет записей об удаленных файлах, зато есть о переданных данных. Объем которых намного, намного больше, чем в принципе мог бы уместиться в память этой модели. Я подумал сначала, что он просто ретранслировал информацию, полученную из другого источника. Но на тот момент был открыт только один внешний канал связи, тот, что использовался для соединения с Акасама-Стар. И это оставляет один единственный вариант.

Временами Роланд напоминал майору то ли университетского профессора, который изложив предпосылки, ожидает, что студенты сами скажут ему верный вывод. То ли шоумена, который знает, когда нужно держать аудиторию в неведении и напряжении. В любом случае, он имел привычку делать драматические паузы.

– А именно? – подыграла ему Мари. Ее на самом деле не так уж интересовал ответ. Свой долг она уже выполнила. Преступник пойман с поличным, дело можно закрывать. Остальное – просто лишние детали.

– А именно, что данные он каким-то образом держал в уме, – тон Роланда подразумевал, что это нечто из ряда вон выходящее.

– И это необычно?

– Это невозможно, – решительно отрезал напарник, но тут же призадумался, – Ну или точнее… Это достижимо в принципе. Но это потребовалась бы технология, на данный момент не существующая. Во всяком случае, официально она не существуют, хотя эксперименты проводились со времени появления нейроинтерфейсов. Проблема в том, что имплантация цифровых данных в человеческий мозг могла бы, в теории, повлечь за собой непредсказуемые физиологические и психологические изменения, так что каждый раз эксперименты прекращали из этических соображений. Черных декеров не слишком волнует этическая сторона вопроса, и прямая связь с цифровым миром им не в новинку, но у них просто не хватило знаний и ресурсов, чтобы создать нечто подобное.

– Ну хорошо, значит вам будет что обсудить во время допроса. Ты закончил здесь? Пора возвращаться в участок. Нам еще рапорты писать.

– Не уверен, что допрос вообще будет.

– То есть? – Мари совсем не понравилось, как это прозвучало.

– То есть еще не сказал тебе самое худшее. Я связался со службой безопасности корпорации. Не особо ожидая, что мне ответят, потому что сейчас они должны быть страшно заняты устранением последствий атаки. Но, как оказалось, никаких последствий нет. Они засекли неавторизованный контакт, но кроме этого – ничего. Вирус, если переданный файл был вирусом, не детектируется сканами и, насколько можно судить, вообще ничего не делает. И пока он не нанесет какой-нибудь ущерб, наш декер, по сути, не совершил ничего противозаконного.

– Мы взяли его с поличным.

– Как бы да, но попытка взлома и даже успешный взлом не считается преступлением. Работа белого декера состоит как раз из таких попыток обойти меры безопасности, с разрешения работодателя. Но черные декеры тоже не всегда пользуются уязвимостями во вред. Они точно так же могут связаться с корпорацией, описать прореху и получить за это гонорар, если посчитают, что такой путь выгодней. Поэтому сам по себе взлом не является чем-то противозаконным. И раз у нас нет файла, который можно было бы проанализировать, и никаких заметных последствий, то…

– Ясно. Но мы, по крайней мере, можем забрать его за нападение на офицера при исполнении служебных обязанностей. Но если дело в таком виде дойдет до суда, то это может выглядеть так, будто мы без предупреждения напали на законопослушного цивуса с целым отрядом специального назначения, и его действия могут сойти за допустимую самозащиту. Тогда он сможет подать встречный иск и потребовать компенсации.

– Законопослушные граждане редко проводят время в заброшенных районах, окруженные бандой наемников, – напомнил Роланд.

– Допустим. Но это тоже не считается чем-то преступным. Так или иначе, нам нужно будет найти способ пришить ему что-то серьезное.

– Нужно ли? – напарник поднял бровь.

– То есть ты допускаешь возможность, что он действительно не делал ничего предосудительного?

– Хм, нет, пожалуй. Но, мне кажется, мы сейчас слишком увлеклись необходимостью отправить за решетку человека, который может, чисто в теории, быть невиновным.

Мари несколько секунд молчала, опустив глаза, затем сказала, нехотя:

– Да, ты прав. Предвзятость только помешает в расследовании. Просто я ожидала, что в этот раз все пройдет без осложнений.

– И сколько дел без осложнений было в твоей карьере?

– Ноль. Но знаешь, все когда-нибудь случается впервые.

Комната для допросов была просто ящиком с голыми стенами, разделенным пополам прозрачной плексигласовой перегородкой, которая отделяла подозреваемого от следователей. Никита сидел на жесткой скамье, безучастно глядя в одну точку, когда Мари и напарник вошли. Он никак не отреагировал на их появление. В жестком белом свете, который заливал комнату, майор вдруг осознала, что он был намного старше, чем ей показалось поначалу. То как он был одет, его акробатический побег и просто стереотип декера, как человека молодого, помешал ей заметить налет седины на висках и морщины в уголках глаз. Глаз, к слову, теперь было два, провал глазницы, на дне которого поблескивал обнаженный нейроразъем, теперь был скрыт почти нормально выглядящим киберпротезом. Разве что цвет искусственного глаза не совпадал с естественным серым цветом глаза Никиты, но полицейский лазарет не мог предложить ему слишком обширный выбор в этом плане.

– Давай перейдем сразу к делу, – начал Роланд, не тратя времени на приветствия, – Я знаком с твоей биографией, и знаю, что у тебя есть уже опыт в общении с полицией.

– Не такой обширный, как у тебя, Роланд, – арестант слегка улыбнулся.

Мари бросила удивленный взгляд на напарника. Подозреваемый знал его имя и обращался как к старому товарищу. При этом Роланд ни разу не упоминал, что они знакомы, даже несколько минут назад, когда за чашкой синтетического кофе они решали, кто будет вести допрос.

– Меня арестовывали не чаще чем тебя, Никита. А если ты имеешь в виду мое нынешнее трудоустройство… Что я могу сказать, мне хватило мудрости принять сделку, которую мне предлагали. Надеюсь, хватит и тебе. Итак, если будешь сотрудничать со следствием, тебе светит пара лет в комфортной камере. Если нет – десять в лагере, где ты будешь заниматься очисткой пустоши. Исполнитель нас интересует мало, нам нужно выйти на заказчика. Так что будь добр, расскажи, кто тебя нанял и что именно ты пытался сделать.

Декер, услышав последние слова, оторвался от созерцания угла комнаты и посмотрел прямо на следователя.

– То есть, вы до сих пор не знаете? Хорошо. Это хорошо, – Никита заметно расслабился.

Майор снова оглянулась на напарника. Он проговорился, раскрыл карты, дал преступнику знать, что у них недостаточно улик. И что-то еще. Никита до этого, был, судя по всему, не уверен в успехе своей атаки. И Роланд только что развеял его сомнения. Это можно было бы списать на неопытность, конечно, но если принять во внимание, что они знакомы, факт, который он скрыл…

В конце концов, что она знает о нем? Они были напарниками всего три месяца, и редко говорили о чем-то, кроме дел насущных. Мари читала его личное дело – бывший черный декер, после несколько арестов ставший на путь исправления. Но он солгал Никите – он работал в полиции не в результате какой-либо сделки со следствием. Нет, несколько лет после того, как Роланд покончил с преступным прошлым, он работал в службе кибербезопасности одной из корпорации. После чего неожиданно уволился и подал прошение принять его на службу в полиции. Куда, после нескольких месяцев тренировки, был принят. И вот, в ходе первого же расследования он ведет себя весьма подозрительно.

Пока майор думала об этом, Никита продолжил:

– Ну что ж, отпираться действительно нет смысла. Насчет того, что должен сделать вирус… Я пожалуй, не буду усыплять вас скучными техническими деталями. Достаточно сказать, что это бомба замедленного действия, которая нанесет Акасама-Стар многомиллионный урон. Заказчик… В данном случае, заказчик и исполнитель – это одно лицо, то есть я. Действия мои мотивированы были, ну, допустим, личной неприязнью. Я был ужасно разочарован одним из их продуктов и бесполезной службой поддержки. В любом случае, я готов подписать чистосердечное признание.

Роланд задумчиво постучал пальцами по столешнице, сделал едва заметное движение головой. Плексигласовая перегородка потеряла прозрачность, превратившись в матово серую стену, поглощающую звук.

– Он издевается, – объявил он.

– Возможно. Но в чем-то он говорит правду. Ты видел, как у него сверкнули глаза, когда ты проговорился, что вирус не был найден? Его действительно волнует, добился ли он успеха. Если бы это была просто наемная работа, его бы это уже не волновало. Тут действительно что-то личное.

– Пожалуй. Пойманному декеру нет смысла демонстрировать лояльность и жертвовать собой ради заказчика. Они все равно в большинстве случаев анонимны. Когда я был в его положении, мне достаточно было передать логи сообщений, покаяться, и пару месяцев отдохнуть в одиночке. А он, хоть и поддается, явно пытается что-то скрыть. Если не заказчика, то что?

– Рано строить догадки. Еще нечто странное. Поправь меня, если это стереотип, но декеры же обычно работают поодиночке, из скрытых локаций?

– Ммм, обычно да, хотя исключений тоже хватает.

– Зачем тогда он нанял чуть ли ни целую армию? Зачем занял квартиру в заброшенном районе, где банда наемников гарантированно привлекла бы внимание?

– Тут как раз все логично. Ему нужно было установить прямой контакт с замкнутой сетью, потому что переданную таким образом информацию невозможно отследить Почему прямой, а не через десяток распределенных прокси, где отследить его было бы сложнее – не могу сказать, но вероятно это как-то связано с особенностями вируса. Это означало, что он должен был быть где-то физически близко к серверу, где-то, где ему никто не помешает. Что касается наемников… Декеры, в большинстве своем, – параноики, уверенные, что полиция следит за ними двадцать четыре часа в сутки. Он исходил из предпосылки, что подготовка к атаке не останется незамеченной, но мы не сможем действовать, пока он не совершит что-то конкретно злонамеренное, или во всяком случае, достаточно подозрительное. Вооруженная охрана призвана была задержать нас достаточно долго, чтобы он успел обойти защиту и загрузить вирус. Что в итоге и случилось.

– Понятно.

– Но ты права, тут все же действительно есть нечто странное. Наемники обошлись бы ему недешево, подготовка заняла несколько недель и тоже, скорее всего, потребовала серьезных трат. Забыл сказать, сисадмин Акасама-Стар снова связался со мной. Они нашли бота, физического бота, с помощью которого он подключился к их сети. Интересная игрушка, дорогая, и которую не так уж легко достать. Почти антиквариат. Такими раньше пользовались службы разведки, когда еще был смысл заниматься подобными глупостями. И все это он сделал без всякой явной выгоды для себя.

– Если без выгоды, и мотив неприязни можно отбросить как абсурдный, то что остается?

– Хотел бы я знать, – Роланд развел руками, – Предложил бы спросить у самого Никиты, но не думаю, что мы от него еще что-то добьемся.

– Увидим. Ничто не мешает нам попытаться поговорить. Пожалуй, допрос я продолжу сама. Только вот еще одна вещь. Откуда вы знаете друг друга?

– Я бы не сказал, что мы действительно знакомы, – начал напарник осторожно, – Но мир тесен. Магна – еще теснее. Особенно для представителей некоторых, не вполне законных профессий. Мы пересекались на форуме для черных декеров. Я видел его, он видел меня, но не думаю, что мы когда-то говорили один на один. Меня удивляет, что он знает меня по имени и в лицо. Хотя… Я-то его знал, почему бы обратному не быть правдой? Из всех смертных грехов декеры больше всего подвержены гордыне. Каждый считает себя умнее остальных.

С минуту Мари обдумывала этот ответ. Стоило бы отступить, не давить на напарника. С другой стороны, проще было бы выяснить как можно больше прямо сейчас, чем тратить время на догадки.

– Роланд, почему ты стал полицейским?

– Ты меня в чем-то подозреваешь?

– Да, – просто ответила майор.

– В чем, если не секрет?

– Я сама еще не знаю.

– В таком случае я буду вести себя безупречно, пока не придет время привести в исполнение мой дьявольский план, – хмыкнул Роланд.

– И все-таки?

– Почему я стал копом? Знаешь, я мог бы задать тебе тот же вопрос. Раз уж мы решили наконец узнать друг друга получше.

– Можешь, но я спросила первой, – против воли Мари улыбнулась.

– Сложно сказать, – напарник откинулся на стуле, положив руки за голову, некоторое время собирался с мыслями, – В Динатек, где я работал раньше, произошел определенный инцидент, который я не имею права разглашать. Инцидент настолько неприятный, что я не видел выбора, кроме как тут же уволиться. Но это только половина ответа, это только причина ухода. Почему полиция, а не, например, другая корпорация? Мне как-то не приходилось раньше говорить вслух, потому сложно подобрать слова. Пожалуй, мне надоело быть пешкой. Защищать финансовые интересы людей, у которых намного больше денег, чем ума и совести. И с моими умениями, у меня было не так уж много вариантов. Любо снова стать черным декером, может даже поизображать революционера, взломать счета Динатек и раздать деньги нуждающимся. Опубликовать манифест: “землю – крестьянам, заводы – рабочим, офисы – менеджерам”. Хех. Нет, для этого я уже староват. Да и подозрение пало бы на меня сразу. И раз нарушитель закона и низвергатель порочного общества из меня не вышел, то оставалось стать кем-то ровно наоборот.

– И в итоге ты сейчас снова защищаешь интересы корпорации, только теперь тебя платят за это в четыре раза меньше.

– Может быть. Но здесь я хотя бы могу убеждать себя, что работаю во благо общества. Так что насчет тебя? Почему ты решила надеть форму?

– Потому что она хорошо на мне сидит и мужчинам нравится. Хм. Тебе ведь не слишком срочно нужен ответ?

– Нет. Что, опять не знаешь?

– Просто никогда не думала об этом. С самого раннего детства, раньше чем я могу вспомнить, я хотела стать полицейским. И стала. Конец истории.

– Надо же. Как обыденно. Во всяком случае лет триста назад это было бы обыденно. А в наши дни ты, наверное, совершенно уникальна.

– Это такой комплимент?

– Если ты хочешь, чтобы это было комплиментом, то да, – Роланд очаровательно улыбнулся.

Фыркнув, майор легко ткнула его кулаком в плечо. Затем вдруг резко посерьезнела.

– Так, отставить комплименты. У нас еще допрос не закончен.

Перегородка снова стала прозрачной. Никита сидел, закинув ногу на ногу, с терпеливо-скучающим выражением.

– Подозреваемый, ваша готовность сотрудничать с полицией будет внесена в протокол, – начала Мари, – Тем не менее, нам хотелось бы прояснить некоторые детали.

– А, майор. Вы не представляете, с каким нетерпением я ждал возможности поговорить с вами. Жаль только, что беседа выйдет столь односторонней. И не думаю, что я смогу предоставить больше информации, чем вашему коллеге. Однако же, я полностью в вашем распоряжении.

Если с Роландом декер говорил прямо, с саркастичными нотками, то теперь его голос звучал вкрадчивой, бархатисто. И снова этот изучающий, неотрывный взгляд. Никто еще так раньше не смотрел на Мари, отстраненно, и в то же время с безграничным интересом. Так критик в музее мог бы смотреть на исключительно любопытное полотно.

Никита покладисто отвечал на вопросы, но обещание свое сдержал, и ничего нового майору узнать не удалось. Все сказанное им было либо бесполезно, либо очевидно ложно. Декер отмалчивался и отшучивался. Спустя полтора часа, Мари пришлось смириться с тем, что она ничего от него не добьется. После того как декера увели, она обратилась к Роланду.

– Итак, что у нас есть? Вещественные доказательства, показание свидетелей, взятый с поличным преступник и его чистосердечное признание. Чего нет? Состава преступления, мотива и даже приблизительного понимания происходящего. Что будем делать?

– Копать? Что еще остается. Я бы начал с Акасама-Стар. Должна же быть какая-то причина, почему он атаковал именно их. Найдем причину – вот он и мотив.

– А что насчет группы декеров, которой вы принадлежали? Готова биться об заклад, что там хватает ценной информации.

– Мысль интересная, но получить доступ было бы проблематично. Для меня туда дорога закрыта после того как я стал белым, по очевидным причинам. Вход – только по приглашениям, плюс некоторые, кхм, технические сложности. Но я посмотрю, что можно будет сделать.

Мысленной командой нейроинтерфейсу, быстрой и почти не осознанной, Мари отобразила часы. Иллюзорные цифры возникли у нее перед глазами. Девятнадцать ноль семь. Рабочий день только что закончился. Роланд словно прочитал ее мысли.

– Можешь идти домой. Я тут закончу с отчетами.

Майор благодарно кивнула. Спустившись на первый этаж, она приняла короткий душ, переоделась в гражданскую одежду. Вышла из здания через подземную парковку – артефакт времен, не таких уж давних, когда в Цивитас Магна еще были разрешены личные автомобили. Теперь же она была пустынным пространством бетона, покрытого поблекшей разметкой. Только непосредственно у лифтов ряды были заполнены техникой. Два десятка патрульных машин, угловато-квадратные воронки, бронированные фургоны, почти танки, отрядов быстрого реагирования. Двери одного из фургонов были открыты. Внутри, прямо на рифленом дюралюминиевом полу, скрестив ноги сидел Эмир. Его бритая голова, с полузакрытыми глазами, казалась слишком маленькой на фоне темного, откровенно кибернетического тела, занимающего почти все пространство кузова… В одной металлической руке он держал испускающую пар пиалу чая.

– Суточное дежурство сегодня?

– Мммм, да, – протянул Эмир, не открывая глаз, – подменяю человека на больничном. Кроме меня, оказывается, некому. Придется спать на ходу и надеяться, что вызовов не будет. Слушай, ты расскажи своим знакомым, как хорошо работается в полиции. Бесплатные кибермоды, приключения, дружный коллектив, уважение и любовь публики. Ври, в общем. Нам люди нужны до зарезу.

– Обязательно, – Мари решила умолчать о том, что, кроме коллег, у нее не было знакомых.

Асфальт влажно блестел после дождя. Мари быстро открыла в нейро уведомления метеорологического центра – никаких предупреждений об опасности. Затем, на всякий случай, включила дозиметр. Девяносто микрорентген в час, в рамках нормы. Дождь был чистым, и прохладный, пахнущий свежестью воздух можно было вдыхать полной грудью. Улицы горели движущейся, переливающейся, громогласной рекламой. Дети – почему-то это всегда были дети – схематично изображенные в пастельных тонах, с тщательно подобранным, нейтральным цветом кожи и без всяких культурных маркеров. Они либо извергали радость, по поводу нового продукта, вызывающего зависть всех сверстников. Либо разыгрывали сценки, напоминая лишний раз прохожим о новых социальных нормах и напоминая о строгости, ждущей граждан непослушных. Определение непослушания было обширно, постоянно обновлялось и распространялось на всех. К примеру, с недавних пор гражданам города рекомендовалось сохранять на лице выражение спокойного, уверенного оптимизма, потому что кислые или злые мины могли причинить моральный ущерб особо эмпатичным окружающим. Возмутителей спокойствие ожидал штраф на работе, обязательные сессии с психотерапевтом или увольнение, в зависимости от серьезности и частоты проступков.