Текст книги "Не будите ведьму в женщине (СИ)"
Автор книги: Sveta Bel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Нам местная целительница все рассказывала и я все знаю про беременность. Но вот по отношению к себе…
Я даже напугалась, когда поняла, что я могу быть беременна.
А потом обрадовалась.
Но решила, что надо еще понаблюдать на собой, чтобы убедиться наверняка.
Теперь у меня каждое утро начиналось с тошноты.
И я на утро стала ставить себе стаканчик морса рядом с кроватью. Проснусь, выпью и вроде как тошнота проходит и вставать легче.
Когда в моей голове эта радостная новость укрепилась, так захотелось поделиться ею с Трофимом!
Я представляла себе, как он обрадуется, как целовать меня начнет, как на руках со мной по комнате кружить будет.
Представляла и улыбалась своим мыслям. Радовалась за нас обоих.
И ждала его.
Какое же нетерпение я испытывала в этот раз!
Так хотелось быстрее с ним поделиться радостью. А он, как нарочно, в этот раз задерживался дольше обычного.
Я ждала.
В то утро в дверь постучали. Я не сильно удивилась, потому что ждала молочницу.
Накинула шаль и вышла в сени. Открыла дверь.
На пороге стоял молодой парень и улыбался мне во все свои зубы
– Доброго утречка Марфа Васильевна! – приветствовал он меня – Меня зовут Кузьма. Я сын молочница Людмилы. Она приболела. Спина у нее не разгибается. Вот попросила меня своим клиентам молоко отвести.
– О! И вам доброго утра, Кузьма! Надеюсь с Людмилой Семеновной все хорошо будет? – поняла я кто мой утренний гость
– Да, она чуть сорвала спину, но пару дней отлежится и все будет хорошо!
– Передайте ей от меня пожелание скорейшего выздоровления – попросила я
– Непременно передам! Скажите, Марфа Васильевна, что вам принести из молочного? У меня телега через дорогу стоит. Мама сказала, что сначала спросить надо, что брать будете.
– Дайте мне молока крынку, сметаны и творога. Только я ваши крынки не освободила. Можно я в следующий раз вам все сразу и отдам? Или освободить?
– В следующий раз и отдадите. Не переживайте! Сейчас вам все принесу.
Тут он умчался к телеге. Потом вернулся с двумя крынками в руках и свертком творога. Я попросила его поставить все в сенях на скамейку. Тут прохладно, потом все в чулан уберу. Он поставил.
Распрощались и парень бегом кинулся к телеге и поехал к следующему клиенту.
Я стояла на пороге в одних носочках, поэтому выходить не стала.
Нельзя мне сейчас простужаться.
Потом обуюсь и все внесу в дом. Постоят молочные продукты чуток в сенях, ничего с ними не случится.
Закрыла дверь, сняла и аккуратно сложила красивую шаль, что Трофим подарил. Вот накину его подарок на плечи и словно он сам меня обнимает.
Погладила рукой по шали и пошла положить шаль на полочку.
Положить не успела, как за спиной дверь распахнулась.
Оглянулась и радости моей не было границ. На пороге стоял Трофим.
Кинулась было к нему, но услышала
– И кого это ты с утра в красивой шали встречаешь?
Посмотрела на шаль в руках. Ничего не понимаю
– Тебя! – улыбнулась мужу
– Ах меня! – и я получила такую оплеуху, что меня развернуло и я упала на пол со всей силы
Шаль отлетела в другую сторону
– Муж за дверь, а она уже молодчика привечает!
Я и сказать ничего не успела, как получила удар ногой прямо в живот.
От боли и выбитого воздуха меня согнуло пополам. Я машинально свернулась калачиком постаравшись закрыть живот.
Стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Мужней любви тебе не хватает? Шалава! – зло прорычал Трофим
Меня резко подняли, перекинули через стол лицом вниз, прижали так, что я и пошевелиться не могла и я почувствовала всю силу злости моего мужа.
Все нутро отдалось болью ему причиняемою.
Когда он закончил сползла на пол и осталась лежать под столом, как побитая собака, не в силах даже шевельнуться.
Только слезы водопадом текли из моих глаз.
Дождалась!
А муж ушел в баню.
Кое как поднялась, пошатываясь добрела до лавки под окном и опустилась на нее.
Сгорбилась, скукошилась и сидела так неподвижно, чтобы не причинять телу новую боль.
Я вообще не понимала, что это сейчас было?
За что опять гневается мой муж?
Чем я так провинилась?
Опять чувствовала себя грязной половой тряпкой.
Было огромное желание одеться и уйти.
Но куда?
В этом большом городе мне даже пойти некуда! Я тут одна!
Сидела на лавке в полном отупении. Только слезы продолжали бежать по щекам.
Муж помылся и переоделся. Опять появился в столовой.
А я сидела и не хотела ничего.
Ни-че-го!!!
Просто сидела, как кукла, которую оставили на лавке.
– Кормить меня будешь? – муж уселся за стол
Я встала, прошла на кухню, принесла ему еду, ложку, хлеб и опять села на скамейку, откуда встала.
Муж ел молча, а когда поел отложил ложку и спросил
– Ничего мне рассказать не хочешь?
И что я должна ему рассказать? Меня и так уже побили.
А радостью делиться расхотелось.
От слова «совсем»!
И поэтому я просто отрицательно помотала головой.
– Так! Хорошо. Давай начнем сначала – я слышала, что муж злился, но мне было как то все равно.
– Расскажи ка мне, дорогая – он выделил голосом это «дорогая», что сомневаться в своей репутации гулящей особы я даже не должна – Скажи ка мне: кто это выскочил из моего дома и так быстро уехал?
Вот как интересно «из моего дома».
То есть я тут просто так….
Не знаю даже как!
– Молочник. Молоко, сметану и творог привез. Они все еще в сенях стоят – ответила без всяких эмоций.
– Молочник? Вот как? А Людмила где?
– Дома. Болеет. Спина у нее болит.
– Вот как? – повторил насмешливо муж
– Да так. Сходи посмотри в сенях крынки стоят, а у соседей можешь про молочника спросить.
Как то было очень противно, что он мне не верит. И на пустом месте оправдываться приходится…
Поняла, что муж мне не верит, со всей откровенностью, на какую только способно прозрение.
Это что получается: он подъехал к дому, увидел убегающего молочника и решил, что от меня убегает мужчина?
Как ему могло такое в голову придти?! Что же он обо мне вообще думает?
Ну что думает – он мне уже озвучил…
Допустим, что в его фантазиях есть доля (с маковое зернышко) здравого смысла так что спросить меня ни о чем не надо, а надо сразу бить?
Боги!
Ну как так можно?!
А муж между тем встал, выглянул в сени. Мало того, он оделся и пошел на улицу.
Я сидела все на том же месте, когда он вернулся и так же смотрела в пустоту. Внутри было погано.
Он подошел ко мне, у меня внутри все сжалось, но я постаралась просто остаться в той же позе.
Униженнее чувствовать себя уже больше некуда.
Он присел передо мой на корточки. Взял меня за руки. Я не шолохнулась.
– Птичка моя!
Меня аж передернула от этого обращения. Но я постаралась не шелохнуться.
– Прости меня, дурака ревнивого! Я так соскучился! Подъехал к дому, а тут из дверей выскакивает молодой парень и бегом к телеге и сразу уехал. А ты тут такая красивая, да в шале… Прости, что не сдержался! Прости, прости, прости меня!
Он прижал мои руки к своим губам.
И все?!
Так просто «прости»?!
Я сморщилась и выдернула руки.
Этот мужчина опять убил во мне все теплые чувства к нему.
Было огромное желание встать, одеться и просто уйти.
В никуда…
11
Я встала и пошла на второй этаж.
Зашла в комнату, где ночевали мои родители, застелила кровать и легла.
И не важно, что еще только-только день перевалил на вторую половину. Мне сейчас вообще ничего не важно.
Уснуть не удавалось, слез тоже больше не было.
Была пустота внутри.
Такая огромная бездонная яма с запахом нечистот…
Сколько времени я провела в этой комнате – не следила.
Однако, когда раздался легкий стук в дверь, я как будто вынырнула из под воды. Даже вздохнула так же судорожно, как будто долго без воздуха была.
Но промолчала.
Дверь приоткрылась и Трофим спросил
– Марфушка, можно войти?
– Твой дом – что хочешь, то и делай – глухо ответила я
Он вошел, подошел к кровати и присел опять передо мной на корточки.
– Ты кушала?
– Нет
– Тебя покормить?
– Нет
– Марфуша, так нельзя. Ты мне здоровенькая нужна
– Зачем?
– Прости, птичка моя! Ну как мне искупить свою вину?
КАК?!
Думать?
С женой поговорить? Спросить?
Вот что я ему должна на это ответить?
Стукнись головой об угол?
Засунь хотелку в щель в заборе?
Окунись в отхожее место?
И еще кучу гадостей хотелось сказать. Но сказала я просто
– Оставь меня в покое!
На удивление молча встал и вышел.
На улице уже потемнело.
Я продолжала лежать.
Мне даже поворачиваться не хотелось.
Стало темно и в комнате. И я не заметила сама, как уснула. Я провалилась в какой то тягучий и тяжелый сон.
И во сне мне было плохо и больно. Эта боль нарастала и нарастала.
А я вдруг проснулась и поняла, что я даже стону от боли. А болел у меня живот. Так тягуче и то отпуская, то боль нарастала снова.
Когда меня отпускало, я могла спокойно дышать, а когда нарастала и достигала такой высоты, что я даже дышать не могла. Я застонала от очередного приступа боли.
И тут открылась дверь и в комнату ворвался Трофим. Так получилось, что он попал на самый пик боли.
– Марфушка, что случилось?
Я зажала зубами губу и не то что сказать, вздохнуть не могла.
– Что болит?
– Живот – слабо пискнула я, когда чуть отпустило
– Что сделать? Чем помочь? – и он протянул ко мне руки
– Не трожь меня! – выдохнула я и отпрянула от него
– Я позову целителя – озабочено сказал муж и выскочил из комнаты.
А я осталась в комнате со своей болью. А она меня отпускать, судя по всему, не собиралась. На этих болевых качелях мое сознание уже даже не отмечало, что твориться вокруг.
То что в комнате кроме меня еще кто то есть поняла по холодной руке на моем лбу.
– Она горячая – сказал женский голос – Что случилось?
– Мы поссорились и она ушла спать в эту комнату – сказал Трофим – А потом я услышал, что она стонет и прибежал к ней. Она пожаловалась, что болит живот. Не разрешила мне до себя дотрагиваться. Но ей очень больно и я решил сбегать за Вами.
– Понятно. А она не может быть беременной? – опять женский голос
– Не знаю. Она не говорила ничего… – такой растерянный голос Трофима
– Понятно. Принесите тазик с холодной водой и полотенце. Попробуем сбить жар, а дальше посмотрим
И через какое-то время я почувствовала на голове холодное полотенце. И опять болевые качели.
– Девочка – услышала я добрый женский голос – попробуй расслабиться и дай мне возможность тебя осмотреть. Иначе я не смогу тебе помочь.
Постаралась кивнуть. И она уловила мое желание сделать все, как она просит.
– Хорошо. Давай попробуй перевернуться на спину и начни дышать, чтобы расслабиться и тогда будет легче переносить боль.
Я легла на спину и старалась дышать, как мне советовали и попыталась расслабиться.
Получилось. Не очень, но получилось.
– Умница! Дыши, дыши! Давай я покажу, а ты улавливай ритм и присоединяйся.
И она задышала часто часто. Постаралась повторить. Не сразу, но получилось.
И правда немного отпустило.
А потом она задышала более глубоко и медленнее.
Я повторила.
– А теперь так и делай. То глубоко, когда отпускает, и часто, когда болит.
Я кивнула.
– И еще скажи ка мне девонька: ты беременна?
– Думаю да – выдохнула я
– Ясно! Позволишь мне осмотреть тебя?
– Да
Осматривала она меня молча. Ничего не сказала.
– Я дам тебе снадобье
Я кивнула.
Она вышла из комнаты и позволила войти Трофиму. Он кинулся ко мне
– Как ты? – спросил он меня озабоченно
Я промолчала. Да и боль вернулась…
– Я сейчас приготовлю ей снадобье. Оно снимет боль. Дайте мне воды. – вместо меня заговорила целительница
Трофим вместе с ней вышел за дверь, а я закрыла глаза и продолжала дышать, как научила меня эта женщина.
И вроде и правда немного легче.
Потом пришел Трофим и принес мне стакан со снадобьем.
– Марфушка, милая, выпей. Тебе станет легче – и правда переживает.
Я выпила снадобье и опять легла и закрыла глаза продолжая дышать.
Через какое-то время меня и правда отпустило и я смогла полностью расслабиться.
– Марфуш, тебе полегче? – озабоченно спросил Трофим, когда он услышал, что я задышала ровнее.
Я кивнула.
– Ты беременна? – задал он вопрос, который его очень волновал
– Думаю да
– Почему мне не сказала?
– Не успела – криво ухмыльнулась я
– Прости! Можно я перенесу тебя в нашу спальню
– Нет. Я здесь буду
– Тогда я останусь с тобой
– Тебе завтра на службу. Иди в свою комнату ложись отдыхай. Мне уже лучше
– Нет, родная! Я тебя не оставлю. Тем более целительница сказала поить тебя снадобьем через каждые два часа.
– Оставь здесь. Сама пить буду.
– Нет уж! Я обязан о тебе заботиться и буду заботиться.
– Спасибо. Уже позаботился.
– Прости! Давай ты сейчас отдохнешь, а поругаешь меня, когда тебе станет легче.
Он меня побьет, а я его поругаю!
Какая прелесть!
Я закрыла глаза и постаралась не видеть больше Трофима.
Мне стало легче и я уснула. Но сон опять был тяжелым.
Потом была опять боль внизу живота, потом я чувствовала горячий поток, потом не помню.
И опять я проснулась от прохладной руки на лбу.
И опять этот мягкий голос с сочувствием
– Прости, девонька, не смогла я спасти дитя твое! Но будут у тебя еще дети. Будут!
А меня опять волна жара накрыла. Так я всю ночь и пропрыгала то в забытье, но в явь. Ничего я не соображала. Боль прошла, но жар держался.
Помню Трофим меня поил чем-то и опять забытье.
Окончательно пришла в себя я уже в нашей спальне.
Все случившееся казалось дурным сном.
Вот только в голове фраза всплыла: «Не смогла я спасти дитя твое». Руки сами на живот легли, а из глаз потекли горькие слезы.
Моя такая большая радость лопнула, как мыльный пузырь.
Чем же я так перед Богами провинилась?
Трофим меня поддерживал, выхаживал и поднял на ноги.
Он даже со службы отпросился на несколько дней. Потому что целительница сказала ему, что мне как минимум седьмицу желательно не вставать с постели. Тогда есть вероятность, что дети у меня будут.
А если рано встану, да еще и надорвусь, то точно ни о каких детях больше и речи нет.
Вот Трофим меня и выхаживал.
Да только мне сейчас жить не хотелось.
Однако не зря говорят: время лучший лекарь.
Жизнь продолжалась.
Мне вроде как и легче стало, однако жизнь как-то померкла что ли. Вроде и краски кругом яркие, а мне все как то тускло кажется.
Трофим, после того как я начала вставать, отвез меня на пару дней к родителям. Я решила им ничего не рассказывать. Зачем еще и их расстраивать? Видеть их я была рада.
– Девочка моя, у тебя правда все в порядке? – провожая меня все таки не выдержала мама – Грустная ты какая-то?
– Все в порядке, мамочка! – попыталась улыбнуться ей
– Хорошо! Любим тебя!
– И я вас очень люблю!
12
В отношениях с Трофимом тоже стало все как-то…
Не знаю, как сказать.
Все от головы, а от сердца – ничего. Не таяло больше мое сердце.
А еще во мне родилась стойкая уверенность, что я никогда не рожу Трофиму ребенка. Я не хотела.
Ребенка я хотела очень, а вот от Трофима и Трофиму – нет.
Спросите, как нормальная женщина так может думать? Не знаю. Наверное я ненормальная.
Год с той трагедии прошел и как-то быстро.
Беременность так больше и не настала.
Целительница осматривала меня через месяц, после выкидыша и сказала, что я полностью здорова и дети у нас будут.
В постели у нас с Трофимом было все, вроде, нормально, но вот душевного единения больше не было. Думаю это и моя вина – не подпускала я в сердце его больше.
Дом я содержала в порядке, как и подобает. Но своим настоящим домом его не чувствовала. Не могу объяснить, но чувствовала себя тут, как временного жильца. Это что-то сродни, как в гости в родственникам приезжаешь: вроде и у родственников, и тебя просят быть, как дома, но… Не дома!…
Трофим любил меня и вместе с тем, иногда мне казалось, что временами ненавидел с такой же силой, как и любил.
Он начал позволять себе приходить домой нетрезвым.
Бить не бил, но пихнуть меня мог знатно. Не раз налетала на мебель, падала и ранилась. Синяки и ссадины посещали мое тело все чаще.
После очередной вспышки гнева Трофим вымаливал прощение. Он ухаживал за мной, сводил синяки и ссадины, водил гулять и покупал дорогие подарки.
Я ходила всегда нарядная, на зависть всем всем матронам. Посторонние мужчины оглядывались мне в след, а я просто проходила мимо.
Муж на людях пылинки с меня сдувал, да и дома был внимательным и заботливым до поры, пока очередная вожжа не переклинивала в его мозгу.
И тогда закручивалась очередная спираль унижений для меня. Слов в этот момент он не слышал и не собирался слышать, как я понимала. Мои слезы его начинали раздражать еще больше. В начале он кричал на меня (повод находил сам), тряс, как грушу или мог сильно толкнуть, а заканчивалось все просто изнасилованием.
Ну и как в такой семье растить детей? А если он и при них не постесняется все это проделать? Нет! Такого я своим детям не желала.
Да я и себе такого не желала… Никому не желала.
Полюбить своего мужа я уже не смогу никогда. И поэтому я жила просто по инерции. Утром встать, накормить мужа, проводить на службу, прибрать дом. Ульяна и Дарья уже больше не приходили к нам, я сама справлялась. Потом встретить мужа со службы – повечерить и спать.
А когда он уезжал – не сильно моя жизнь менялась. Только что утром его на службу не провожала и вечером не встречала.
Трофим мне всегда радовался, а я просто выполняла свои обязанности.
И радовалась все меньше и меньше.
И это тоже Трофима злило, но с собой я ничего не могла поделать.
А в душе у меня как будто гас свет жизни.
Прошло уже три года, а мне исполнилось девятнадцать.
И вот муж решил сделать мне подарок и повез меня на ярмарку.
Ярмарка проходила в соседнем городке. Добираться нам туда часов пять. Поэтому выехать мы решили рано утром, походим по ярмарке, по городку, переночуем там и завтра вернемся домой.
Вот и выехали на рассвете. Дело было в конце лета, погода еще теплая. Проехали часа три и решили передохнуть, перекусить и размяться в лесочке. Нашли очень милую полянку с кустиками и ручейком, чтобы можно было умыться и освежиться.
Расположились на старом одеяле, которое Трофим расстелил под кустиком.
Я достала корзинку с пирожками и бутылками кваса. Перекусили. Я сидела, а Трофим прилег ко мне на колени. Я бездумно перебирала его волосы, а он прикрыл глаза и просто отдыхал.
– Птичка моя, а ты что бы в подарок хотела?
– Не знаю – я и правда не знала.
Вернее ничего и не хотела. У меня шкаф от вещей ломится. Все у меня есть.
– Давай тебе серьги золотые купим?
– Зачем? У меня есть серьги
– Так еще будут. У всех женщин не по одной паре серег – он смотрел на меня снизу
Я просто пожала плечами – серьги так серьги
– Или сарафан бархатный хочешь?
– Так куда мне в нем ходить?
– Ну что ты у меня, как старушка? Выходить в город будешь.
Я опять пожала плечами. Серьги… Сарафан…
Трофим поднялся и прошелся перед одеялом на котором я сидела теперь одна.
– Марфа! Ты можешь мне четко сказать что ты хочешь в подарок?
– Не могу – честно ответила я
– Может зря мы поехали?
Я пожала плечами.
– Может вернемся?! – он был уже злой
– Давай вернемся – согласилась с ним
– Ты мне все нервы вымотала! – заорал он на меня, нагнулся, схватил за руку и дернул на себя. Затем схватил за плечи и так тряхонул, что голова чуть не оторвалась.
– Долго ты будешь надо мной издеваться?
– Так я же не издеваюсь
А он опять меня тряхонул так, что у меня чуть голова не оторвалась, а потом ударил наотмашь, я не удержалась на ногах, но зло глянула на него.
А он, как с цепи сорвался…
Так я от него еще ни разу не получала!
Отлупил он меня и до синяков и до ссадин. Разбил мне губу до крови, под глазом синяк будет знатный, потому что уже сейчас глаз заплыл.
Я лежала под кустом на земле и мне было тяжело вздохнуть и пошевелиться.
Боги! Уж прибил бы он меня уже, что ли! Освободил от себя!…
А мне еще по ярмарке ходить.
Вот и как я на ярмарку в таком виде покажусь?
А вот зря я по этому поводу переживать стала, так как муж вскочил в дрожки, которые мы наняли для поездки и заявил:
– Да пропади ты пропадом! Оставайся же в лесу, раз жизнь со мной тебе не в радость!
И укатил.
Что я испытала? Что почувствовала?
НИ-ЧЕ-ГО!
Я лежала и просто дышала.
Та форма дыхания, которую мне в свое время целительница показала, стала моей палочкой-выручалочкой.
Отдышалась, отлежалась, с кряхтением, как старая бабка поднялась и шатаясь пошла в лес.
Боялась ли я?
Нет
Ждала ли, что Трофим вернется и будет меня искать?
Нет
Обиделась ли я на него?
Нет
Я бездумно брела в глубь леса и при этом в глубине души даже радовалась. И чем дальше в лес я забредала, тем радостнее мне становилось.
А еще выбирала почему-то именно глухие места с валежником и непроходимостью особенно дремучей. И чем дремучее и непролазнее становился лес, тем легче было у меня на сердце.
Брела, брела, брела…
В один момент вдруг почудился мне голос Трофима:
– Марфушка, птичка моя! Где ты? Прости меня, сердце мое! Вернись ко мне!
И столько боли мне в этом звуке слышалось…
И не понятно откуда.
Толи стон, толи вздох, толи вой, толи просто почудилось.
Привыкла я к нему, даже сроднилась. Вот и слышу теперь не пойми что.
А может с ума схожу?
Да мне теперь все равно.
Не мое это все теперь, не мое!
Отказался от меня Трофим.
Значит я теперь свободная.
И мысль эта не обиду в сердце принесла, а чувство свободы.
Да, так для нас обоих лучше будет.
Он найдет себе достойную женщину и будет счастлив. Пусть он будет счастлив! А я…..
А я свободна! СВОБОДНА!
И сейчас это самое главное.
А что потом будет?
Поживем – увидим!
Сколько шла – не имею никакого понятия.
Тело болело, ноги подгибались, а душа радовалась.
«Наверное так смерть и приходит!» – почему-то подумалось мне.
И все равно я упорно стремилась вперед. Как будто сам лес звал меня и я с радостью шла, шла и шла на этот зов.
По моему день уже пошел на убыль, а я все шла. Еле волочила ноги, тело горело от боли и усталости, а я упорно шла.
И вдруг я оказалась на такой чудесной полянке, что аж дух захватило от той тишины, покоя и светлой радости, которую я здесь ощущала.
Мои ноги подогнулись и я просто упала. Встать я и не пыталась.
Сознанием того, что я пришла, была наполнена каждая клеточка моего измученного тела.
Мозг вообще отказался со мной общаться и вместе с моим сознанием они покинули меня.
13
Мне было тепло, уютно и очень спокойно
Почти детское состояние счастья и родного дома.
Давно, очень давно не ощущала я такого душевного покоя и вместе с тем свободы.
Открыла глаза и увидела совершенно незнакомую, светлую комнату. И вместе с тем было чувство, что я дома.
Вот что значит дома? Я никогда здесь не была – это точно.
– Ну что, девонька, пришла в себя? – голос старческий раздался откуда то слева и над головой.
Повернула туда голову и увидела сгорбленную фигуру старой женщины. Женщина что-то делала и даже головы в мою сторону не повернула.
– Где я? – знаю, что не хорошо на вопрос вопросом отвечать
– В домике Моровской ведуньи. Страшно? – хрипло захихикала женщина
– Так Вы Ведьма?
– Считай как тебе приятнее. Мне больше Ведунья нравится. Но как тебя кликать будут – сама выбирай.
Совершенно не удивилась такому повороту событий и такой постановке вопроса. А просто задумалась
– Мне тоже Ведунья больше нравится – зачем-то ответила я
– Я так и подумала – спокойно согласились со мной
Странный разговор получается.
– Ладно, это мы все и потом обсудить сможем. А сейчас скажи мне как себя чувствуешь. – продолжила спокойно разговаривать со мной спина женщины
– Спасибо. Хорошо – прислушалась к себе и поняла, что тело такое отдохнувшее и опять молодое, каким я его давно не чувствовала – Можно даже сказать замечательно!
– Вот и славненько! Ссадины и синяки твои я подлечила. Душевные раны со временем сами затянутся. Да мне, почему-то, кажется, что не так и болит твоя душа по разлуке…
– Откуда Вы знаете?
– Так Ведунья же я – прокряхтело совсем рядом
Я оглянулась, а рядом со мной стояла такая древняя старушка, что и описать сложно. В руках она держала чашку с каким-то напитком
– Выпей – протянула она ее мне – Это поможет тебе уснуть нормальным сном и придаст сил.
Даже мысли не возникло отказаться. Я взяла чашку и выпила травяной настой весь до последней капельке.
– Спасибо – поблагодарила я и протянула чашку обратно.
– Вот и славно! А теперь спи! Проснешься – тогда и поговорим.
Это было последнее, что я услышала.
А во сне я была дома у мамы и папы. Да только радоваться было нечему: дом наш я видела сгоревшим, мамы с папой нигде не было, но вот в душе чувствовала, как оборвалась ниточка связывающая меня с ними.
Больно!
Очень больно!
А по селу нашему движутся какие-то странные воины в кожаных доспехах, широких штанах и коротких сапогах.
Головы у всех лысые, а вот бороденки неприятно редкие и длинные.
Они движутся от дома к дому и после их ухода дома вспыхивают яркими кострами. Смотреть на все это – душа кровью обливается.
А потом все пропало…
Тягучая боль еще ныла глубоко во мне, но уже не была такой острой.
Мое пробуждение было подобно чуду. Я особенно глубоко и свободно вздохнула, улыбка расплылась сама собой от наполняющей меня радости.
Не знаю с чем сравнить.
Просто радостно и все!
Вот уже и не помню, когда я с такой улыбкой просыпалась. В детстве, наверное. Дома у мамы с папой.
Мамочка и папочка – внутри что-то защемило…
Что-то было…
Во сне?
Или на яву, а я забыла?
Как они там?
Давно их не видела.
Даст Бог поправлюсь и навещу!
Обязательно!!!
А что навещу?
К ним перееду. Они у меня не молодые, им помощь в хозяйстве ох как пригодится.
А я за них!…
Люблю их! Сильно! Самые родные люди – были, есть и будут!
– Ну проснулась? И что опять хандришь? Давай поднимайся. Дел у нас ой как много, а времени как раз и не так много – опять этот старческий ворчливый голос.
Но я совсем не обиделась, а наоборот даже улыбнулась. Чувствую нет в нем злобы и недовольства. Так, манера говорить такая.
Встала.
На спинке кровати перекинут сарафан, рубашка и полотенце. И все новое.
– Бери белье и пойдем покажу, где помоешься.
– Спасибо, бабушка! – улыбнулась в ответ и наконец разглядела ее получше.
Старушка маленькая, сухонькая. Сказать старенькая – ничего не сказать. Древняя. Но живая, сильная и … светлая, добрая и родная, что ли.
Она семенила впереди меня. Я шла за ней, как за родной бабушкой. А она вывела меня из комнатки и по коридору провела к баньке.
Примерно к такой же, как у Трофима. Маленькая, уютная, теплая и светлая. Светлая, потому что все ее помещения располагались по одной прямой и в каждой было оконца. Не большие, хорошо пригнанные и открывающиеся.
То есть совершенно спокойно можно проветрить помещение или просто свежего воздуха пустить. Никаких занавесок на оконцах не было, но за окнами лес. Красивый, светлый, дремучий и спокойный.
У меня даже мысли не возникло, что тут нужно кого-то стесняться.
Бабуля показала мне все.
Я аккуратно сложила все чистые вещи на кушетке в предбаннике, сняла с себя все старое и оставила на полу.
Бабуля хмыкнула, глядя на мои действия, но комментировать ничего не стала.
– Парься, мойся, а потом приходи в комнату. Там и поговорим. Не заблудишься. И не торопись, спокойно мойся.
Сказала, развернулась и ушла.
А я пошла в парилочку.
А там! Воздух горячий, мягкий и хвоей пахнет! Вкуснотища и красотища!
Села на полочку, окунулась в тепло, как в одеяло!
Как же хорошо!
По спине пробежали морозной змейкой все мои былые переживания и тревоги и ушли…
Расслабились даже мизинчики на ногах! Легла, потому что так хорошо сидя уже не выдержать, надо полежать.
Напарилась, водой отмылась, венечком напарилась, опять ополоснулась…
Вышла из баньки обновленная и не просто с хорошим настроением, спокойными нервами, а еще и спина распрямилась, плечи расправились.
Одела чистую рубаху и сарафан и такой лебедушкой себя почувствовала! Даже походка изменилась, вот и поплыла лебедушкой в комнату. Полы везде деревянные чистые, ступать босыми ногами одно удовольствие.
– Носочки одеть хочешь? – спросила бабушка
– Нет, спасибо не надо!
– А то вот у меня уже не те ноженьки! Я без шерстяных носочков даже летом теперь почти не хожу!
– Хотите навяжу вам новых?
– Навяжешь, навяжешь! А то мне спицы в пальцах тоже держать уже трудно.
Боги! Вот такое чувство, что всю жизнь с ней живу!
Этот разговор ни о чем и в то же время такой домашний, родной, что прямо то ли плакать, то ли смеяться хочется.
А сама бабушка стоит ко мне спиной к печке передом и что-то там хозяйничает.
– Бабушка, давайте помогу – обратилась я к ней
– Помоги! – так просто, как будто так и должно быть ответила она– Вон там в серванте, в ящичке возьми скатерку, да на стол накрой. Потом посуду с полочки достань. А я сейчас обед нам в мисочку выложу. Вот и пообедаем. Да, там внизу хлеб. Нарежь.
Только сейчас рассмотрела я комнатку.
Комната эта как кухня, столовая и гостиная одновременно. С одной стенки печь большая беленая, рядом с ней стол для готовки, я так поняла, дальше по центру стол обеденный.
Не большой человек на шесть, со стульями.
Спинки у стульев высокие, а сиденья мягкие. Красивые такие и стол красивый с ножками резными. Можно даже сказать богатые.
А дальше, у большого и чистого окна, диван стоит. Большой, но удобный. Между прочим на нем я и спала, получается. Сейчас он прибран и вязаной накидушкой накрыт.
Вокруг все так светло, чисто, уютно!
У Трофима дома я тоже уют навела, но тут все по другому.
И мне так хорошо, что не перестану это повторять!
Накрыла на стол.
Бабушка в горшочке глиняном поставила на подставку по середине стола наш обед. Крышки на горшочке не было, а была большая деревянная ложка-поварешка. И ручка у ложки-поварешки расписная. Бабушка села, подвинула себе тарелку.
– Ну что замечталась? Давай накладывай и кушай. И мне положи. – и протянула мне тарелку
Взяла из горшка ложку и подчерпнула хорошую порцию тушеных овощей с мясом и положила бабушке. Хотела еще добавить, но она меня остановила
– Хватит, хватит! Себе клади, а мне и этого много!
Положила себе. Не поверите, не постеснялась и навалила огромную порцию.
– Правильно! Не стесняйся! – тепло подбодрила меня бабушка – Ой, милая! Я же морсик налить забыла. Али кваску хочешь?
– Морсик будет замечательно – ответила я
– Ага! Тогда возьми крынку на кухне какую и налей вооон из той кастрюльки – она мне рукой указала направление
Сходила на кухню, нашла кастрюльку с ягодным морсом, на полочке на стене стояла разные кувшинчики расписные. Выбрала такой, чтобы нам двоим хватило и не бегать за каждым разом.
Налила и отнесла на стол. Потом достала чашки из серванта и поставила перед нами.
Пока я хозяйничала бабушка сидела и ждала меня.
Я села за стол и бабушка взялась за ложку.
– Приятного нам аппетита! – сказала улыбнувшись мне
– Приятного и спасибо! – ответила я
Боженьки!
Как вкусно!
И как я наелась!
Такое чувство, что неделю не ела.
– Ну, девонька, есть силы поговорить, али отдохнуть хочешь? – спросила бабушка, когда мы сидели и попивали морсик
