Текст книги "Не будите ведьму в женщине (СИ)"
Автор книги: Sveta Bel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Давайте поговорим! – согласилась я
– Меня зовут Серафима. А кличут Ведьмой Моромской. Правда так меня называют, когда я не слышу. Ко мне то все Ведунья Моромская али Ведунья Серафима обращаются. Знают, что не люблю кличку Ведьма. Хотя не обидная она. Ну да ладно, не о том сейчас. Живу здесь уже и не знаю сколько времени. Попала сюда еще девчонкой. Родители мои погибли при пожаре, а меня тетка по отцовской линии к себе приютила. Да не любили мы друг друга еще когда и родители мои живы были. И не брала бы она меня, да в деревне нашей ей бы житья не дали. Вот и пришлось. Только не сладко мне у нее жилось. Мне уже двенадцать годочков было, когда пожар случился. Меня первую на улицу вытолкали. А родители пытались вещи спасти. Мне на улицу выкидывали, а я их в стороночку утаскивала. Может и обошлось бы все, но в очередной раз, когда мамка с папкой в дом убежали, крыша и рухнула и накрыло их там. Не спасли их, не вытащили…. Так я у тетки Глаши в приживалках и осталась. Хотя, что там в приживалках. Все что спасли ей в дом перешло. А там и серебро было и меха разные. Дом у нас был полная чаша. Она мамкину шубу чуть не… В общем, когда меня не стало с ней и то, наверное, носила. Да, ладно! Пусть Земля ей пухом будет! Нет ее уже давно, так и смысла поминать ее нет. А ушла я от нее, потому что в четырнадцать она меня за купца проезжего замуж отдать решила. А я не согласная была. И вот собралась в ночь и ушла. Она думала я сплю, поэтому и не искали меня. А я ночь шла не останавливаясь, да все в лес и в лес поглубже забиралась. А на утро на полянку, на которую и ты пришла, вышла. Полянка эта заповедная и только истинная Ведунья может выйти на нее. Ну или кого провести решит, но только вместе с ней. Простому люду сюда дороги нет!
– Спасибо бабушка, что привели меня сюда – сказала я, пока бабушка морс пила
– И не думала я тебя сюда водить! Ты сама прошла! – ответили мне
– Как это?
– Да просто! Лес сам тебе эту дорогу открыл. Так! Подожди, не сбивай меня. Сама собьюсь! Итак! Оказалась я на этой полянке во времена, когда еще Ведунья Оляна здесь хозяйкой была. И меня лес пустил, а уже Ведунья свое искусство передавать стала. Только тогда времени много было и училась я у нее несколько лет, а вот у тебя нет столько времени. Так что буду передавать тебе все что знаю быстро, а ты не жалуйся, что трудно будет! Давно тебя жду! Долго ты шла!
– Подождите, бабушка! Но ведь я не Ведунья! А почему Вы не взяли в ученицы кого-нибудь из местных?
– Вот и я о том! Видишь сколько я тебе еще всего рассказать должна! Поэтому не перебивай меня! – однако она не ругалась – Когда приходит время Ведуньи уходить – лес сам ей замену подыскивает. Думаешь только мы с тобой в лес с отчаяния ушли? Много таких, но не все лесу подходят, не все Ведуньями стать могут. Поэтому не можем мы брать себе в ученики всех подряд. Нет, если тебе кто приглянулся, конечно ты можешь и травкам его научить и отварам каким. Но это так, мелочи! А вот лес слышать, со зверьем-птицей общаться, пути-дороги заводить-отводить… Да всего за одну беседу и не расскажешь. Учить буду. Все передам! Вижу, что огорошила тебя сильно, да нет времени на расшаркивания. Уж прости! Ну а пока успокойся, да о себе вкратце расскажи.
Да уж!
Слов нет!
Но рассказывать о себе начала. Это как то помогало справляться с эмоциями, которые во мне сейчас бурлили.
– Зовут меня Марфа. Я из села Соколки. Была замужем и жила с мужем в Тулаве – столице нашего княжества. Вроде и все ладно у нас было: и достаток, и любил он меня сильно. А вот я так и не смогла ответить ему тем же. Замуж родители выдали в шестнадцать, сейчас мне девятнадцать. Ребенка на первом году в замужестве потеряла. Про себя решила, что рожать от Трофима я не буду. Так больше и не забеременела, хотя полностью здорова.
– Ну вот! – хохотнула Серафима – А говоришь не Ведунья! Да ни одна простая девка не может запретить своему организму беременеть или нет!
– Разве?
– А то! А почему от мужа рожать не хотела, раз все хорошо было?
Было стыдно признаваться даже сейчас и даже совершенно незнакомому человеку, но я все таки сказала
– После первого дня свадьбы на селе, дома у меня, мы поехали в город. Приехали и первый вечер провели вдвоем. Трофим сказал, что пиршество будет завтра, а сегодня отдыхаем. И это был такой сказочный вечер! – рассказываю, вспоминаю и опять покраснела даже
Бабушка Серафима слушала не перебивая и, румянец, конечно, заметила, но смолчала и дождалась моего продолжения
– А на следующий день, когда его соратники с женами, кто женат был и без, кто холост, пришли к нам на праздник, он медовухи выпил. Вначале все хорошо было, а потом, к концу вечера, ему показалось, что мне внимание излишнее воины оказывают, а я им улыбаюсь излишне приветливо.
– Правда улыбалась?
– Ну а как? Я же хозяйка, должна быть приветлива. Но не более! Ложку подала, да сметанки принесла. И все! А этот уже и не знаю, что себе напридумывал. Схватил меня да в спальню уволок. А там тряхонул пару раз да толкнул так, что ударилась сильно. Синяки потом от его хваталок были, да от падения. – вспомнила и опять противно стала, но решила рассказать все как на духу – А потом снасильничал он. И не раз! Так тело и снаружи и изнутри болело. Вот так и получилось, что в первый вечер он меня до небес поднял, а на следующий в помойную яму опустил. Потом опять ухаживал за мной. Мазями синяки сводил, ухаживал, как за сокровищем. Да не могла я довериться ему и сердце свое открыть. И ребеночка по его вине потеряла.
Вспоминала всю свою жизнь с Трофимом и слезы по щекам бежали ручьями. Но я все равно бабушке все рассказала, как на духу: и хорошее и плохое.
Она слушала молча, кивала где, а где и головой крутила.
Морсика мне и себе подливала.
Я брала кружку и пила, чтобы заглушить рыдания, когда вспоминала, как мне плохо с Трофимом бывало.
А когда я закончила бабушка Серафима опять говорить стала
– Не твой он человек. Да, поняла, что любит тебя, но не твой! Любовь, правда странная. Не верил тебе. Ну как не верить человеку, которого любишь? – качала бабушка головой – Вот скажи, если бы тебе сказали, что он от тебя гуляет. Ты бы поверила?
– Нет конечно! Он же женат! – я даже возмутилась
– Вот видишь! Он тебе только нравиться и то вон как пылко его защищаешь! А он «любит», как ты говоришь! Однако и ему спасибо сказать надо. Разбудил он в тебе женщину! А это для Ведуньи очень важно! Да и вообще важно! Многие бабы всю жизнь так и остаются не разбуженными! А это и для женского здоровья вредно, и характер бабий портиться. Так что, можно сказать, повезло тебе с ним!
Вот так поворот!
Я смотрела на Серафиму округлившимися глазами, а она мне еще и подмигнула и мы обе расхохотались.
Какая же она замечательная!
– А еще, молодец, что не озлобилась на него и весь род мужской – серьезно уже продолжила Серафима – Правильно сделала, что простила его и счастья ему пожелала.
– Откуда знаете? – вопрос сам вырвался – Да, простила. Да, пожелала ему всего хорошего. Но это же я сама с собой разговаривала и никто слышать не мог!
– Глупенькая! – ласково рассмеялась Серафима – Ты не сама с собой разговаривала. Ты в ЛЕСУ разговаривала! А лес он живой. Все в лесу живое! Да он живее некоторых людей! Ты с Трофимом, когда на полянке остановилась тоже, как кукла неживая была. Только что руки-ноги передвигала. В иной старухи жизни больше, чем в тебе девятнадцатилетней тогда было! Пенек замшелый в лесу живее, потому что на нем мох кучерявится, да грибница процветает.
А вот права она! Во всем права!
– Ну ты как: устала и спать ляжешь или сделаем одно важное дело? – Серафима опять на меня хитро глянула
– Спать не хочу. Давайте дело – конечно мне было интересно, но вот верила я, что Серафима ничего плохого мне не сделает.
– Тогда пошли!
14
Она бойко встала и протянула мне руку.
Я подала свою.
Цепко меня схватили за ладошку и потянули на улицу.
Вышли мы на полянку. Ту самую, куда я и пришла. А как теперь выясняется и сама Серафима в свое время.
– Ну, можешь поблагодарить лес – шепнула мне бабушка Серафима
– Как? – растерялась я
– Да как сердце подсказывает. Хоть кричи, хоть шепчи – лес тебя услышит. А можешь просто поклониться. Али песню спеть… Сама решай! И если хочешь – я уйду.
– Нет! Останьтесь! Я хочу поблагодарить и лес и Вас.
Набрала в легкие побольше воздуха, вцепилась в руку бабы Серафимы и закричала
– СПАСИБО!!! – в крик вложила всю свою благодарность
Я крикнула, потому что хотела, чтобы мою благодарность услышал каждый кустик в самом дальнем уголке леса.
Легким ветерком побежала моя благодарность дальше.
А в ответ я услышала-почувствовала-поняла
– Добро пожаловать, Ведунья Марфа!
И вот тут я низко поклонилась на все четыре стороны и уже тише сказала при каждом поклоне
– Спасибо!
Какое то время мы еще стояли и слушали тишину этого волшебного места.
На улице уже стемнело. Луна тонким месяцем висела на небе, звезды, как небесные светлячки манили за собой, хотелось раскинуть руки и лететь к ним.
– И летать я тебя научу! Не как птица, но и на метле не плохо, поверь мне! – сказала Серафима тоже глядя в небо
– Как?! – я же только вскользь подумала о полете.
Серафима рассмеялась и хитро на меня глянула
– Ведунья я или нет? – и опять мне подмигнула – Ну что, пойдем спать?
Я кивнула и улыбнулась
– Тогда пошли, комнату твою покажу
Что?
У меня будет своя комната?
Да я о таком и мечтать не могла!
– А ты поди думала, что я с тобой в одной комнате спать буду? А вдруг ты храпишь? – и так она это серьезно сказала
Лавина чувств пролетели по моему лицу, тут уж и к Ведунье не ходи понятно, что я подумала.
А потом я расхохоталась. Громко, искренне и радостно.
А баба Серафима подхватила мой смех.
И лес присоединился пробежав шуршанием листьев и веток по макушкам деревьев и по траве одновременно.
И дом у бабушки Серафимы очень даже необычный, потому что с улицы он смотрелся одноэтажным, а вот в мою комнату Серафима меня повела на второй этаж. Там же была и ее комната. Она указала на ближнюю и сказала:
– Моя комната, если что – и повела дальше – А вот твоя.
И она толкнула дверь следующей комнаты. Комната была просторная. Опять большое окно выходящее в лес. Справа стояла большая кровать с балдахином. Я так поняла, что это можно завесится, если свет мешает, потому что окно было без занавесей.
– Прошу – предложила мне первой войти Серафима
И я вошла первая, а она за мной. Потом она подошла к полочке на стене напротив кровати и подожгла несколько свечей. Стало значительно светлее.
За полочку в темноте я приняла комод. Серафима показала мне на него и сказала тут чистое постельное белье, полотенца и твои вещи.
Матрас, подушки, одеяла на кровати – все новое. Сама застелишь или помочь?
– Застелю, конечно!
– Там – и она махнула рукой на стенку справа от кровати – Новая одежда. Все для тебя. Не стесняйся пользуйся. Пойдем покажу.
Она взяла меня за руку и подвела к стене. Положила руку на стенку и слегка надавила. Стена чуть дрогнула и открылась наружу. И это оказался большой, вместительный шкаф с полочками и перекладинами заполненными одеждой. Меня все это поражало все больше и больше.
Да, Серафима обмолвилась, что ждала меня.
Но что ТАК ждала!… Да у меня дома и у Трофима одежды было меньше.
– И банька еще теплая. Так что если захочешь перед сном попариться – иди. А я спать! Устала! Добро пожаловать домой, девонька! И спокойной тебе ночи!
– Спасибо бабушка Серафима! И вам спокойной ночи!
– Ага и последнее на сегодня: говори мне «ты». Все таки мы с тобой одного поля ягоды! – и опять подмигнула
– Хорошо – рассмеялась я – Спасибо еще раз!
– Все, спать! – махнула рукой Серафима и ушла
А я решила вначале застелить постель, потом все же сходить в баньку и тогда уж тоже спать.
– Запомни, девонька, если человеку действительно нужна твоя помощь, то ты просто обязана помочь! А определить нуждается ли человек в помощи действительно или он преследует какие-то свои цели легко. Те кому нужна помощь – будут с тобой искренними. И это ты почувствуешь сразу. А тот, кто юлит, хитрит, недоговаривает – твое решение помогать или просто на выход указать.
Это все бабушка Серафима мне рассказывала, пока мы с ней сидели на полянке около прудика и готовили травы к переработке. Часть мы связывали в пучки для просушки, а часть будем использовать свежими, чтобы приготовить отвары и мази.
К бабушке приходили люди за помощью, а еще она помогала животным и птицам. Некоторые приходили-прилетали сами, к некоторым ходили мы.
Да, я теперь, как ниточка за иголочкой всюду следовала за Серафимой и впитывала ее ученье.
Все полученные знания спокойно ложились мне в голову, как будто всю жизнь этим занималась.
А еще она мне сразу передала наруч, который я одела на предплечье. Он сел прямо как на меня. Выполнен он был в виде пружинки из плоского червлёного серебра с рунами по всему наручью. Смотрелся красиво, сидел удобно, под одеждой был не виден.
С этим наручем она передала мне часть своей силы, а я приняла ее совершенно добровольно. Так передается сила Ведуний из поколения в поколение. И если принять ее добровольно она приживается спокойнее.
А если ее навязать силой, то объект навязывания может и не выжить. Человек может сопротивляться изменениям происходящим с ним, а сила будет давить. А человек сопротивляться. А сила давить.
Так и задавит. Человека.
А сама сила еще и вред местности нанести может. Например обесплодить. И это может быть так, что плодородная почва в песок превратится или наоборот заболотиться, а на силу туда кикиморы да болотницы с баньшами подтянутся. Вот поэтому к Ведуньям особый подход и подбор.
А я подхожу. Даже очень. А главное мне здесь хорошо и меня все устраивает.
И мне очень нравится учиться всему, что показывает и рассказывает Серафима. Так вот часть силы, переданной мне Серафимой я приняла добровольно и впитала ее в себя с благодарностью. И она прижилась и я этому очень рада, потому что у меня открылись новые способности.
Теперь я прекрасно слышу искренность в голосе говорящего, как и говорила Серафима.
А еще травы – я как будто всегда и все про них знала, а что не знала, то спокойно распознаю по ходу дела.
А у меня опять вернулся интерес к жизни. Все вокруг радовало меня и знакомство с новой стороной этой самой жизни заставляли просыпаться с готовностью идти вперед.
И удивляться меня это волшебное место заставляло каждый день!
Сама полянка. Она оказалась большой. В обрамлении березок была светлой.
И лес, который за ней виднелся, тоже был светлым. На самой полянке было и земляничная лужайка и малинник.
В березках грибов было много и черничник с брусничником. Еще с одного края рябины росли вперемешку с кустами калины.
Плюс травы полезные – каждая на своем месте, но все вблизи.
Такой лесной огород под боком.
Как объяснила Серафима – так было всегда.
Дальше лес уже погуще и по дремучее, но Ведунья может даже не переживать, что заблудится. Ей только подумать стоит, что домой пора и откроются самые быстрые тропы к домику ее.
Еще в тени кустарника на краю полянки есть родник. Вода там тоже силу целебную имеет. На ней и варит все свои настойки, зелья, мази и примочки Ведунья.
А чуть в сторону за соснячком еще и озеро лесное есть. Там и рыба водиться и искупаться можно в жару.
В общем обширные такие площади занимает эта «полянка заповедная».
И никто кроме Ведуньи или гостей ею проведенных, попасть сюда не может. Гости, как только покинут пределы заповедника, самостоятельно никогда не вернуться. Закроет лес для них дороги сюда, водить будет по кругу или вообще уведет, а сюда больше не пустит.
Пока Ведунья сама опять не приведет.
15
А как же тогда за помощью к Ведунье добираются?
Ведь приходят же жаждущие помощи?
Приходят!
И Серафима это подтвердила.
Тут то еще один секрет этой замечательной, заветной полянки и избушки на ней.
А вот гости все приходят только с обратной стороны и только по одной тропинке. Кто бы откуда бы не шел, но если он идет к Ведунье, то все дороги сойдутся на тропинке, что ведет в калитке ее дома.
А теперь о доме ее заповедном.
Со стороны полянки заповедной дом крепкий с крылечном просторным да под навесом, с оконцами ясными, на солнце чистотой блестящими.
А вот с другой стороны домик выглядел старым.
Очень старым.
Не развалюшным, но темные бревна, маленькие окошечки по бокам от крылечка скрипучего. Крыша темная, хотя и крепкая. В общем домик был как день-ночь, что ли.
Ну может не ночь, а вечер, поздний.
И вот этой «вечерней» стороной он и был направлен к посетителям.
И ничего удивительного.
Уже которое поколение людское помнит, что тут живет старая Ведьма.
Ну или молодая, которая старится вместе с людьми. Кто какую застанет, одним словом.
А до нее точно старая жила. Люди не сильно задумываются как часто меняются ведьмы. Они за помощью идут. Помощь получают и счастливы!
И вот по этому крылечку скрипучему и поднимаются просители к Ведьме.
В сени полутемные входят и направо в комнатушку с печкой, столом и лавкой попадают.
Место тоже темноватое, но чистое.
Сама комнатушка пучками трав, да колбами, баночками и скляночками по полкам украшенная.
Вообще-то это кухня, где и варит свои зелья Серафима. Лаборатория ее, можно сказать.
А налево комнатушка, где тяжелых посетителей Ведьма ночевать у себя оставляет. И такое бывает. Приносят-привозят кого, кто сам добирается. Но Серафима всегда только больного у себя оставляет, остальных за калитку выпроваживает.
И как легче болящему становится – тоже восвояси отправляется.
И еще одна особенность дома есть о которой только хозяйка и знает. Калитка скрипучая, да крылечко – они скрипом только для посетителей слышны, в смысле с этой стороны дома. А с той стороны колокольчики перезваниваются, предупреждают хозяйку, что гости на пороге. Во как!
Ну а расплачивается народ с Ведьмой в основном продуктами, да другими полезными вещами.
Зачастую мужики что и по хозяйству помогают, но только с «вечерней» стороны дома.
Опять же мебель бывает справят и тоже на гостевой стороне оставляют.
А уже готовую мебель ее уж хозяйка сама расставит, где надо. Правда тяжелую мебель ей леший да домовой перетаскивать помогают.
Да, и эта заповедная живность у Ведьмы имеется.
Леший и с мясом, если что, помогает, а водяной – рыбой снабжает, русалки проворные водоросли для зелий доставать помогают.
Ну а Ведунья им завсегда чем надо помогает.
А еще у Серафимы «глаза», да «уши» свои есть. «Глазами» ей филин лесной служит, а «ушами» да сторожем дополнительным – ласка лесная.
Ежели чужак в доме ночует ласка с домовым за ним и приглядывают. А филин следит за улицей, если там чужаки останавливаются. Это те, кото Ведунья в доме не оставляет.
А еще проход в лабораторию прямиком из кухоньки, где сама Ведунья обитает, есть. Там дверь такая незаметная о которой тоже только хозяйка и ведает. Заповедных жителей не считаем.
И печка расположена так, что она одна на оба помещения приходится. И топить ее с двух сторон можно, а тепло будет греть и лабораторию и гостиную.
Вот как все умно продумано тут!
И еще один секрет имеется.
Но это, как говориться вообще на крайний случай: печь большая и как я уже сказала топится с двух сторон. Так вот – через эту печь тоже можно попасть из помещения в помещение.
Ну мало ли что…
Просто печь всегда заслонкой закрыта, если огонь в ней не горит, чтобы никто ничего не увидел.
Да и кому придет в голову в печи кроме еды чего искать?
А еще там есть перегородочка, которая перегораживает проход. Ее правда, как сказала Серафима, обычно надо закрывать, когда посторонний кто в доме. А так она открыта.
Но помнить надо всегда и внимательной быть обязательно!
Так что все рассказы, когда Ведьмы детьми питаются и в печи их жарят – сказки.
Вернее рассказ «очевидцев» перевернутая с ног на голову правда.
Серафима рассказывала, что был такой случай, когда еще Оляна старая жива была, прибежали к ней брат с сестрой сиротки. А за ними мужик, в семье которого они жили.
В лес он их повез, избавится решил.
А они возьми с телеги соскочили, да по тропинке лесной от него убежали.
Тот за ними.
Ребетня перепуганная прибежала к домику лесному, да молить о помощи стали. Понятно, что были они на гостевой стороне. Оляна их в дом впустила, рассказ сбивчивый выслушала. Видела, что дети перепуганы. Поглядывала в окно и приближение мужика не пропустила.
Хмыкнула про себя, но дети этого, конечно, не заметили.
А Оляна решила чуть развлечься за счет мужика. Она объяснила детям, что у нее за печкой есть еще одна комнатка, но попасть туда они смогут только через печь. Заслонка была убрана и дети прекрасно видели, что бабушка их не обманывает.
Да и опасность в лице мужика их подстегивала. Дети согласились на спасение, приняв это как меньшее зло.
Ну Оляна им и подставила лопатку, чтобы удобнее им было в печь залезть, да на ту сторону перебраться.
А мужик уже застал, как пацанчика в печку Ведьма подсадила, да заслонку закрыла. А он как это увидел, да еще коршун Олянин на плече ее в его сторону клюв навострил, как влетел в домик, так и вылетел тылом вперед.
Да с воем и ором за калитку и вывалился. В телегу прыгнул и до деревни своей голосил.
А в деревне страстей и понарассказывал. Рассказал, как погибли сиротки от рук Ведьмы лесной. Взвыли бабы, загомонили односеляне. Но на выручку детей никто не поспешил. Да и кого спасать, когда в печь дети были запихнуты и зажарены заживо…
Коршун Олянин вслед ему летел. Она все своими глазами видела.
Все жители лесные с Серафимой потом долго смеялись страху напущенному на село.
Однако это не повод не обращаться за помощью к Ведьме если что…
А детишек, накормили, напоили, успокоили, да через заповедный лес в семью бездетную отправили. Село, куда детей отправили было совершенно в другой стороне от родного села детей. Да и далеко оно располагалось. Заповедной тропой Оляна детей вела.
Дети приемным родителям понравились. Детям они тоже по сердцу пришлись. Хоть и были дети первое время очень напряжена. После всего, что они пережили, им было сложно довериться взрослым. Однако эта семья приложила массу заботы и проявила море терпения и доброты.
Дети постепенно оттаяли и прониклись ответными чувствами к новой семье. И у них получилась прекрасная и полноценная семья. Уж как рады были все и родители приемные и дети, конечно, тоже.
Навещала их потом Серафима несколько раз. Все у них хорошо было.
И великую радость была большая и у Оляны, и у жителей лесных, и у леса. Оляна уже не ходила далеко тогда. Посылала коршуна проведать и его глазами видела счастливые лица.
Правда пришлось детям снадобье дать, чтобы забыли они секреты Ведьмины.
А вот в родном их селе ничего из рассказа мужика того не забыли. Со временем его рассказ еще и новыми подробностями оброс… Да из в села в село гулять начали.
Я тоже смеялась от всей души, когда мне об этом Серафима рассказывала. Да, это я про этот дома теперь много знаю. А вот как представлю, как мужик, бедный увидел, как бабка старая на лопате детей в печь подсаживает…
Его лицо в этот момент, думаю, было незабываемым. Увидеть такое и так зрелище редкое (я сейчас про лопату и печь), а увидеть и не сойти с ума…
Однако мужик сам виноват – его черные помыслы ему же и привиделись…
Вот уж истинна – у страха глаза велики, а что не понял, то додумаю!
Вот в такое замечательное место меня судьба завела!
И не жалею, а радуюсь жизни.
16
Про Трофима не вспоминаю, если только в рассказе о жизни своей.
А так, как поговорили мы с Серафимой при знакомстве, так к этой теме больше не возвращаемся.
Она душу мне не теребит. Если что хочу сама рассказать – выслушает, совет подскажет, глаза раскроет.
Мы же сами, зачастую, действительно видим все очень односторонне. Поэтому посторонний человек может раскрыть нам глаза на моменты, на которые мы или не обращали внимание или смотрели под другой мыслью.
А вот если подумать, да эмоции убрать, то и ситуация по другому выглядеть начинает.
Вот этой мудрости меня Серафима тоже учила. Нельзя судить о случившемся, гладя только с одной стороны.
Да и вообще не наше это дело судить!
Наше дело – помогать. А уж как – тут по обстоятельствам. Жизнь спасать однозначно, а остальное – как сердце подскажет.
Много всего Серафима порассказывала о своей бытности Ведуньей.
Вот один случай: девка молоденькая к ней прибежала, с порога в ноги упала.
– Помоги Ведьма Лесная! Век тебе благодарна буду! Иначе отравлюсь, повешусь да с крутого бережка в буйну реку прошусь!
Влюбилась она в парня, который за сестрой ее старшей увиваться начал.
– Жить без него не могу, а сестра его все равно не любит. Да он с ней несчастлив будет. Одна я его счастливым сделаю!
И так далее и тому подобное.
А у самой глаза безумные.
Поняла Серафима, что по дурости девка точно с собой что сотворить может. Откажет ей Серафима, а она и правда пойдет от нее «отравится, повесится, а потом с бережка сиганет»!
И все именно в такой последовательности.
Смейся над этим, не смейся, а жизни себя, дуреха эта, сейчас лишить может.
Не нужна была на душе Серафиме тяжесть эта, что не отговорила девку.
Она сейчас никого не слышит и слышать не хочет. Цель у нее великая и к ее выполнению она и движется, как лось во время гона.
Напоила она тогда гостью чаем успокоительным, капелек снотворных в чай добавила, да и уложила спать в гостевой комнатке. Ласку приглядывать приставила.
А сама вышла на улицу, да кликнула филина своего. И послала его в деревню, поглядеть что да как.
Полетел филин, а она глядеть стала. И вот что увидела.
Парень этот увалень мамкин. Мамка его к сестре этой дурехи послала. Решила, что такая невестка ее вполне устраивает.
Девка бойкая, из семьи крепкой. Работящая, хозяйственная, сама справная да ладна.
Уж она от этого увальня бегает, аж огородами прячется. Совсем он ей не люб. И боится, что и правда просватают.
А увалень послушный мамкиному слову. Своего ни сказать, ни подумать самостоятельно не может. Вот кому-то такое «сокровище» в мужья достанется! Старшая сестра не такая дурочка, как младшая оказывается, понимает, что не подарок этот ухажер.
Посмотрела Серафима на все это, посмотрела. Головой покачала, да и приняла решение.
Есть зелья, которые не то что не правильно сварены, а не доделаны что ли.
То травку во время какую не дали Ведунье положить, али перестояли или не достояли… Ну по разному.
Это как суп варишь, а тебя оторвали. Только суп доварить можно, а тут начал делать и все правильно необходимо доделать, иначе просто смысла нет. Некоторые и вред принести могут от неправильной готовки, а некоторые так – водичка закрашенная травяным отваром.
Ополоски, как их Серафима называет.
Вот такой «ополосок», совершенно безвредный, она в склянку и приготовила для девицы этой заполошной.
Вреда от него никакого, а добавила туда каплю «на привлекательность».
Просто всякие зелья Ведуньи готовят.
Есть которые уже поколениями отработаны, а есть и всякие эксперементы делают. У каждой Ведуньи свои мысли в голове есть. Есть и такие, которые станут «классикой» и ими будут пользоваться из поколения в поколение.
Вот и Серафима в свое время зелье «на привлекательность» изготовила. Вреда в нем нет.
Если кто это зелье выпьет и у него перед глазами интересующий его объект будет, но его вдруг тянуть к нему начнет. И он сразу заметит, какой привлекательный человек перед ним.
Месяца хватает, чтобы они сами разобрались нужны друг другу или нет.
Это она заместо средста для привораживания изобрела. Привораживать она тоже умеет, но не береться.
– Не нужен мне грех на душу – говорит – Когда по нормальному люди между собой разобраться не могут, а тут наведенные чувства. Это и со смертельным исходом быть может. Нет, нет, нет! Сама не делала и тебе не советую. Но научить научу – задача у меня такая. Я тебе Все знания передать обязана.
Ну так вот, к девице вернемся.
Утром, когда та проспалась, отдала ей бутылочку Серафима, инструкции четкие дала: в питье подлить и чтобы, когда выпьет ее первую увидеть должен. Иначе к другой и привяжется, если не она сама перед ним будет.
Подхватила девица бутылочку да подол и понеслась козочкой прыткой парня привораживать.
Даже поблагодарить забыла.
Серафима только хмыкнула ей в след.
Позже, правда, прибегала.
Благодарила.
Кружева искусные подарила. Знатной кружевницей девка оказалась.
Да не об этом сейчас.
А Серафима через филина следила за ней. Парень перекинулся после питья на младшую сестру.
Мамка сначала повыступала малость, да в конце концов и согласилась тоже.
А девка огонь оказалась. От кавалера своего всех девок местных и нет – отгоняла. А парню льстило такое внимание: мелкая, а бойкая.
Действие снадобья давно прошло, а парень все с нею был.
Однако, то ли повзрослела девка, то ли и правда влюбленность прошла и глаза ее открылись, только надоел ей этот мамин сыночек.
Прибегала опять
– Пусть отстанет!
– Что опять травиться, вешаться и топиться будешь? – спросила ее Серафима
– Прости меня Ведунья Лесная! Глупая была. Не видела истинного лица его. Говорила мне сестра, а я как помешалась – тяжко девка вздыхала. – Я уже и не рада. И другой мне нравиться парень. Очень. – и покраснела.
– А мне что делать прикажешь? – напустилась наигранно на нее Серафима, ну марку же держать надо – Зелья мои крепкие! Сама видишь.
– Помоги бабушка! Век благодарна буду! Прошу убери его от меня! А то он уже и сватов заслать грозится!
Девка то не плохая оказалась, просто дурь в голову впустила.
– Смотри у меня! – погрозила пальцем Серафима – Еще раз с такой просьбой придешь – в зашей вытолкаю! Думай хорошенько, прежде чем чувства ненастоящие на другого человека навешивать! А ему не тяжело было думаешь? Он, между прочим, тоже мучается!
В общем отчитала ее Серафима как и положено, но средство дала.
Есть капельки, как сказала Серафима их еще и до Оляны варили, они человеку как глаза на жизнь открывают. Вреда не принесут.
А парень, если ничего в жизни своей менять не захочет после них – его дело.
А то, что взглянет на жизнь не мамкиными глазами, а своими – это точно.
И замолчала Серафима, вспоминая те события.
– Ну и чем там все закончилось? – не выдержала я
– Ох егоза, нетерпеливая! – рассмеялась Серафима – Не совсем пропащий парень оказался! Стал своей головой жить. И женился удачно. Семья у него крепкая и дружная. Детей пятерых народил. Четверо мальчишек, да дочка, любимица его, младшая. Рукастый мужик оказался, жена хозяйственная. А мамка его глупая, вначале лезла к ним все, да поставил он ее на место. Теперь радуется и с внучатами нянькается. А девица та тоже замуж вышла, но в другом селе живет теперь. И у нее все более менее. Нрав ей мешает иногда бешенный. А так кружевница знатная. К ней за кружевами из других сел и из городов приезжают. Вон и мне периодически в благодарность присылает. Помнит наказ мой!
