Текст книги "Второй шанс (СИ)"
Автор книги: Sumya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Гюнтеру понравился вкус кожи Вольфрама. Чуть солоноватый, но все же изысканный. Тело такое гибкое. Волосы мягки. Губы нежные и сладкие. Солнечный мальчик, жаркий и страстный. Советник так увлекся ласками, что не сразу понял, что потенциальный любовник мало того, что не отвечает ему, так еще и зажимает себе рот рукой, давя всхлипы.
– Вольфрам? – фон Крист решил, что напугал жениха своим поведением. Он прекратил стягивать с жениха брюки и ласково провел рукой по щеке. На пальцах осталась влага. Вольфрам плакал. – Что с тобой? Я слишком напористо веду себя? Чего ты испугался?
– Не обращай внимания! – почти выкрикнул фон Бильфельд и отвернул голову. – Продолжай…
Какая странная реакция. Гюнтер и не подумал последовать непонятному требованию. Вместо этого он вытянулся рядом с женихом на кровати и прижал его к своей груди. Вольфрам разразился еще одним потоком слез. Чтобы успокоиться, ему потребовалось немало времени.
– Почему ты остановился? – спросил он, икая. – Я же сказал продолжать!
– Наверное, потому что занятия любовью с охваченным истерикой подростком не входят в десятку моих приоритетов, – с легкой насмешкой в голосе ответил Гюнтер и поцеловал жениха в макушку. – Расскажешь мне наконец, что случилось?
Вольфрам яростно замотал головой, отказываясь говорить.
– Мне казалось, мы доверяем друг другу, – сердце кольнула обида.
– Я не могу, – юноша никак не прекращал икать, – мне стыдно…
Советник вздохнул. Произошло что-то серьезное, похоже, его жених наделал глупостей и, судя по тому способу, которым он пытался все исправить, в основе глупости была измена. Глупый мальчишка. Невозможно получить прощения за измену в постели… Но ему это еще только предстояло узнать…
– С кем ты успел переспать за моей спиной? – жестко спросил фон Крист.
– Что? – от неожиданности даже икота прошла. – Да как ты смеешь? – Вольфрам подскочил на кровати и ударил жениха в грудь. – Я никогда! Ни с кем! – он снова всхлипнул.
Реакцию можно было и сымитировать, но все же Гюнтер поверил жениху на слово.
– Извини, но что еще я должен был подумать? Ты испытываешь чувство вины за что-то. И оно настолько сильно, что заставляет тебя броситься в мои объятия. Что, кроме измены, может вызывать такую реакцию?
Юноша покраснел.
– Я не изменял тебе, – шепотом признался он, – но я почти это сделал… Когда он сказал, что любит меня, когда поцеловал, я на секунду позволил себе… – он яростно затряс головой. – Но я никогда не предам тебя! Ни за что! – и снова совсем тихо, преданно заглядывая в глаза. – Ты мне веришь?
Гюнтер автоматически кивнул, пытаясь переварить то, что услышал.
– Кто признался тебе? – спросил он, снова привлекая жениха к себе на грудь.
– Юури, – из глаз опять полились слезы. – Он увел меня далеко от всех и сказал, что любит, что хочет начать все с начала… и поцеловал…
– А ты? – на губах у фон Криста появилась улыбка, Его Величество все же разобрался в своих чувствах, это было прекрасно.
– Я сказал ему, что уже поздно, и я теперь твой жених, – опять всхлипнул Вольфрам.
– Зачем ты это сделал? – изумился Гюнтер. – Ты же любишь его. Нужно было ответить «да».
– Нет, – теперь в голосе у юноши появились нотки упрямства. – Свой шанс он упустил. Я был ему не нужен. Теперь пусть живет, как знает.
– Вольфрам, – ах эта категоричность юности, такая упрямая, такая глупая, – ты поступаешь неправильно, смири гордыню и прости его. Да, он был неправ. Но мы все допускаем ошибки, желание их исправить достойно поощрения. Разве разумно лишать себя счастья из-за детской обиды?
– А ты бы простил моего брата, если бы он пришел к тебе? – спросил Вольфрам.
Гюнтер задумался, ответ лежал на поверхности, но что-то мешало ему в этом признаться. Возможно, не один фон Бильфельд страдал от греха гордыни.
– Мы оба знаем, что этого никогда не произойдет, – советник, как опытный дипломат, дал уклончивый ответ. – Так что не имеет смысла теоретизировать.
– Но ты все еще его любишь? – продолжил допытываться юный мадзоку.
– Люблю, – нет смысла лгать и притворяться.
– Но при этом был готов заняться со мной… сексом? – похоже, Вольфрам решал сейчас для себя какую-то важную задачу.
– Да, – Гюнтер не стал отрицать очевидного.
– Как же так?
– Ты еще очень юн, – принялся объяснять фон Крист издалека, – и пока не понимаешь, что в жизни есть не только белое и черное, а существует еще множество оттенков. Я люблю Гвендаля, но он мне недоступен, я всегда это знал, но глупо продолжал надеяться на чудо. Боюсь, при этом физиологию никто не отменял. Я нормальный взрослый мужчина, у меня существуют определенные потребности. И я должен их реализовывать, если не с любимым, то с кем-то еще. А ты молод, красив, сексуально привлекателен, ты мне нравишься. Телу этого достаточно… Понимаешь, о чем я говорю?
Вольфрам едва заметно кивнул.
– Но это же плохо… Любить одного, а быть с другим.
– Кто бы говорил, – поддел его жених. – Сам-то отказал Юури-хейка, променяв его на меня.
– Это другое! – яростно принялся возражать Вольфрам.
– Не будем спорить, – Гюнтер вздохнул. Желание, охватившее его, в результате попытки соблазнения, наконец, отступило, и хотелось спать. – Утро вечера мудренее. Подумай над тем, что из-за ложных понятий о гордости и самолюбии ты упускаешь свой шанс на счастье. А пока давай ложиться спать.
Вольфрам повиновался молча. Организм, измученный переживаниями, очень быстро позволил своему хозяину отправиться в царство снов. А советник еще долго не смыкал глаз, глядя в потолок и мысленно благодаря Истинного за то, что они оба сегодня не наделали глупостей. А еще он дивился крепости своих чувств. Несмотря на всю ту нежность, которую он испытывал к жениху, она не шла ни в какое сравнение с той бурей чувств, которую вызывал в нем бывший муж. Он все еще любил Гвендаля, бредил им. Похоже, двух с половиной месяцев, прошедших со времени развода, недостаточно, чтобы изжить это чувство.
***
Утром Вольфраму было очень стыдно за вчерашнее. Он прятал глаза и просил прощения. Гюнтер прижал его к груди и поцеловал в макушку. Одно огорчало советника – Вольфрам упорно отказывался идти на примирение с королем. Но, справедливо рассудив, что время все расставит по своим местам, фон Крист решил не вмешиваться в их отношения. Но все же не мог не поговорить о происходящем с Гвендалем.
Во второй половине дня, когда они пили принесенный Вольфрамом чай, советник сказал:
– Вчера кое-что произошло.
– И это имеет отношение к моему младшему брату, – агрессивно продолжил за него фон Вальде.
– Откуда ты знаешь? – Гюнтер был несколько сбит с толку таким отношением к себе.
– Хотя бы потому, что твою шею сегодня украшает знак отличия на любовном фронте.
Фон Крист дернулся, вскочил и выбежал из кабинета. Гвендаль тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Зачем он это сказал? Да не так! Зачем он сказал это так? Ведь ясно же, что Гюнтер не заметил яркого пятнышка под самым подбородком. Зато все остальные заметили. А если прибавить к этому подавленный вид Вольфрама и то, что произошло вчера между ним и Мао, то не сложно понять причины и следствия…
Его брат и его бывший муж стали близки… Теперь и до свадьбы недалеко… Кажется, у него не будет сил это пережить, придется искать повод, чтобы уехать на время торжеств.
Скрипнула дверь. Гюнтер вернулся и сел на место.
– Это не то, что думаешь.
– Тебя укусила особенно агрессивная мошка? – съязвил маршал.
– Нет, этот след действительно оставил Вольфрам. Но между нами ничего не было…
– Кому другому расскажи. Все за завтраком поняли, что вы перевели свои отношения на новую стадию… Тот же Хейка на что сообразительностью не отличается, весь с лица спал и сразу удалился к себе на родину.
Вот теперь Гюнтер действительно поверил в то, что его бывший муж серьезен.
– Гвендаль, правда, ничего не было. То есть, Вольфрам начал, но это скорее от отчаяния из-за разговора…
– Избавь меня от подробностей! – маршал стукнул кулаком по столу. – Я не желаю ничего знать! Ты мне больше не муж. И ты не обязан передо мною отчитываться. Никогда не был обязан.
– Да, – Гюнтер опустил глаза, – как скажешь.
Отношения между маршалом и советником окончательно были испорчены.
***
Мао вернулся через неделю. Бледный, осунувшийся и какой-то потерянный. Ни на кого не смотрел. Когда Гюнтер во время урока попытался было объяснить, что его отношения с женихом так и остались на стадии платонических, отреагировал так же, как Гвендаль – вышел из себя и почти выпустил Мао на свободу. Больше фон Крист таких бесед ни с одним, ни с другим не заводил. Вольфрам, узнав, что говорят о них с Гюнтером, тоже пригорюнился. Он уже начал жалеть о своем отказе. Но, глядя на холодного и отстраненного Юури, даже мысли не допускал о том, чтобы поговорить на волнующую его тему.
Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы однажды прямо во время ужина в столовую не ворвался страж и не принес весть о нападении на город призраков тени. Все, кто был в этот момент за столом, вскочили и бросились вслед за стражником. Призраки, больше всего напоминавшие Юури гусениц, мало походили на то, что он ожидал увидеть. Они не летали, а ползали по земле или по любой другой подходящей поверхности. И поедали то, что попадалось им на пути, обращая в прах. Едва Юури бросился к одному из них, как тут же был оттянут назад Конрадом.
– Это опасно, Ваше Величество. Прикосновение к призракам тени может вызвать серьезный ожог, а их слюна и вовсе растворит что угодно. Прошу Вас, оставайтесь здесь. Позвольте мадзоку справиться с этим.
Вольфрам и Гвендаль уже активно косили ряды нечисти, применяя марёку. А бедный Гюнтер крутился как белка в колесе, отдавая энергию очередному изобретению Аниссины, придуманному специально для борьбы с призраками тени. И все же Юури не мог ничего не делать. Как же он расстроился, что не захватил из замка матеки, вот где свирель была бы незаменимым подспорьем. Увидев, как горожане стараются поливать монстров водой, действующей на их тела разрушительно, он присоединился к одной из цепочек, в которой мадзоку передавали друг другу ведра.
Он ни на минуту не спускал глаз с любимого. Сердце замирало всякий раз, когда рассерженный призрак пытался плюнуть в Вольфрама кислотой. Но тренировки с Гюнтером не прошли для юноши даром, он легко уворачивался от ядовитых струй. И все же в какой-то момент он оказался зажат между двумя призраками, деться ему было некуда, оба монстра одновременно открыли пасти и приготовились полить Вольфрама кислотой, его огненный лев успел перехватить только одного. За мгновение то того, как в бывшего жениха угодила струя ядовитой слюны, Юури выпустил свой гнев из-под контроля. Водяные драконы взвились в небо, за считанные секунды его заволокло тучами, и полился дождь, настолько сильный, что вскоре все улицы были покрыты слоем воды. У призраков тени не было ни единого шанса. Мао подошел к фон Бильфельду, лежавшему на боку на земле.
– Юури, – слабо улыбнулся Вольфрам, – как ты здорово придумал.
Король демонов присел рядом с женихом, провел рукой по его лицу и обратился в себя.
– Вольфрам, – шепнул юноша, боясь снова дотронуться до жениха, – скажи, я ведь успел? Он же не задел тебя?
Фон Бильфельд слабо покачал головой.
– Мне очень жаль, боюсь, у нас всего несколько минут, может, меньше.
– Нет!!! – беспомощный крик разнесся по улице.
Конрад бросился к брату, но Гюнтер твердой рукой удержал его. Дождь почти закончился.
– Знаешь, – шепнул Вольфрам, – я так жалею, что тогда отказал тебе. Мы могли бы быть вместе эти дни. Прости меня.
– Не говори так! – взмолился Юури, подхватывая жениха с земли и прижимая к себе, чувствуя под руками опаленную ткань, которую успела разъесть кислота. – Пожалуйста, я люблю тебя, Вольфрам. Я люблю тебя!!!
– Я тоже люблю тебя, слабак, – голос юного мадзоку был все тише.
Их поцелуй был пропитан нежностью и любовью. Конрад опустился рядом с юношами на корточки. Гвендаль, Гюнтер, Аниссина и просто горожане стояли рядом и смотрели на юношей.
– Знаете, я бы советовал вам продолжить наедине в замке, а то вы грозите шокировать общественность и войти в историю как король-развратник, Ваше Величество, – изо всех сил стараясь говорить серьезно, мечник прятал улыбку.
– Но Конрад, Вольфрам же… – Юури опять притиснул к себе тело в намокшей одежде.
– А что Вольфрам? – изобразил удивление мечник. – Если место попадания слюны ночного призрака в течение первой минуты обработать проточной водой, то действие кислоты будет нейтрализовано. Ты что забыл, Вольфрам?
Вольфрам прекратил «умирать» и, высвободившись из объятий короля, сел. Он провел рукой по спине и поморщился.
– Да, – подтвердил его подозрения Конрад, – ожег, скорее всего, останется, но поверь, твоя жизнь вне опасности.
Зрелище заливающегося краской Вольфрама было воистину презабавным.
– Забудь, что я тебе наговорил, слабак, – он попытался вскочить на ноги. – Я был не в себе!
– Ни за что! – Юури дернул его вниз, и они оба опять шмякнулись в грязь. – Я тебя чуть не потерял! Ни за что на свете я тебя больше не отпущу!
Вольфрам принялся вырываться, и они оба покатились по мостовой до ближайшей лужи, забрызгав всех окружающих грязной водой.
– Не знаю как на счет короля-развратника, а вот король-грязнуля ему обеспечен, – прокомментировал пятна на своем мундире Гвендаль, стоявшей к той самой луже ближе всех.
– Не отпущу! Никогда не отпущу! – Юури подкрепил свои слова объятием.
И Вольфрам сдался, обмяк и позволил прижать себя покрепче.
– Думаю, на этом нашей помолвке пришел конец, – Гюнтер наклонился к влюбленными, говоря вполголоса.
– Гюнтер! – фон Бильфельд опять покраснел и снова принялся вырываться. – Гюнтер, нет! Я не хотел! Я не…
– Шшш, – фон Крист прижал палец к его губам, – я же не слепой, я все понимаю. Так будет лучше. Для всех, – он взял ладонь Вольфрама в свою руку, опустился на колено прямо в грязь и поцеловал. – Вот и все. Ты снова свободен.
По щекам юноши побежали слезы. Слезы счастья, что все разрешилось, и боли за друга, которого он оставлял одного.
– Прости меня… – прошептал он.
– Уже, – улыбнулся Гюнтер и взъерошил мокрые волосы бывшего жениха. – Вставайте, а то еще простудитесь оба.
Молодые люди поднялись, не размыкая объятий, только слегка ослабляя их.
– Позвольте дать вам совет, – обратился к ним фон Крист. – Не стоит торопиться с повторной помолвкой. Дайте себе немного времени. Узнайте друг друга получше.
– Хорошо, – Вольфрам был как всегда пылок.
Юури просто кивнул.
– И еще одно, – вспомнил советник. – То, о чем я говорил Вам, Ваше Величество – это чистая правда. Примите, наконец, мои слова к сведению…
Мао покраснел.
– О чем это ты? – нахмурился Вольфрам.
– Потом узнаешь, – уклончиво ответил ему бывший жених. – Конрад проводит вас в замок. Стоит обработать твои раны, даже если они неглубокие. А мы с Гвендалем и Йозаком разберемся с последствиями и причинами нападения.
Глядя в спину удаляющимся юношам, особенно отмечая, как нежно Юури прижимает к себе Вольфрама, Йозак бросил:
– Не удивлюсь, если месяца через три в Замке Клятвы на Крови будут играть свадьбу. И готов поставить на кон свое полугодовое жалование, в кое-то веки это будет не свадьба леди Сесилии.
Но желающих побиться с ним об заклад не нашлось. Похоже, все окружающие думали так же…
***
Юури не мог поверить своему счастью. Еще утром он думал, что начинается очередной безрадостный день, а сейчас он лежал на одной кровати с женихом и смотрел ему в глаза. Их руки были переплетены. Было так тепло. Так радостно. Сразу по приходу в замок Конрад и Мао потащили упирающегося мадзоку в лазарет.
– Да со мной все уже в порядке! – возмущался Вольфрам, пытаясь вырваться.
– А полчаса назад ты был готов отправится к праотцам, – напомнил ему Конрад.
– Это от шока, – возмутился юноша. – Обязательно напоминать об этом постыдном эпизоде?
Старший брат улыбнулся.
– Конечно, я об этом еще твоим внукам рассказывать буду!
– Ты не посмеешь! – выкрикнул Вольфрам, и его затолкнули в кабинет к Гизеле.
Там он уже сопротивляться не посмел и послушно позволил раздеть себе по пояс и обработать спину. Ожог был довольно большой и по форме напоминал кляксу, но, к счастью, поверхностный, покраснение и несколько неглубоких ранок там, где кислота успела прожечь кожу. Гизела смазала больное место зеленой, неприятно пахнущей жижей и велела утром прийти к ней на перевязку, а еще строго настрого запретила спать на спине.
– Пойдем ко мне, – предложил Юури, когда они вышли из лазарета.
– Слабак, ты забыл, что мы больше не помолвлены? Это неприлично, – возразил Вольфрам, но было видно, что ему очень хотелось побыть с любимым наедине.
Конрад благоразумно куда-то испарился.
– Я не предлагал ничего такого, – вспыхнул Мао. – Просто пойдем поговорим… Но если ты не хочешь…
– Ладно, пошли, – фон Бильфельд схватил короля за руку и пошел в нужном направлении.
В комнате Юури сумел уговорить Вольфрама прилечь на кровати на бок, а сам устроился напротив.
– Я так испугался, – признался он. – Не знаю, как бы я жил, если бы потерял тебя.
Мадзоку аж порозовел от удовольствия.
– То-то же! Цени свое счастье, слабак!
– Не зови меня слабаком! – тут же принялся возмущаться Юури.
Вольфрам не стал спорить, а просто очень выразительно фыркнул, намекая, что остается при своем мнении. Молчание длилось недолго. Мао покусал губку, сделал глубокий вздох и задал крайне волновавший его вопрос:
– А у вас с Гюнтером правда ничего не было?
Мадзоку пристально посмотрел на бывшего жениха.
– А если было, это что-то меняет?
Юури замялся.
– Гюнтер сказал, что не было…
– Я не спрашиваю, о чем говорил тебе Гюнтер, я спрашиваю, изменится ли что-то в твоем отношении ко мне, если я скажу, что у нас с ним что-то было?
Вот теперь Мао окончательно растерялся. Вольфрам говорил странные вещи. Имеет ли значение, было у него с Гюнтером что-то или нет? Конечно, имеет! Потому что если было, то… что? Нет, Юури ни за что его не бросит. Не отдаст! Обидится, может быть… Хотя на что? Ведь Вольфрам ему не изменял, он был женихом другого мадзоку.
– Даже если что-то и было, – твердо ответил Юури, глядя любимому в глаза, – я тебя все равно не отпущу!
– И не будешь попрекать? – на всякий случай уточнил Вольфрам.
– Не буду, – пообещал Мао.
– Не было ничего такого, – признался мадзоку и уткнулся пылающим лицом в подушку.
Юури улыбнулся. В этом весь Вольфрам – нахальный и застенчивый одновременно.
– Поспишь у меня сегодня?
– Это неприлично, – категорично возразил мадзоку. – Мы не помолвлены. Слухи всякие пойдут.
– Что нам до них? – Мао почувствовал слабину. – Мне так тебя не хватало…
– Слабак, – Вольфрам расплылся в улыбке. – Так и быть, останусь, но только на эту ночь. Но у меня нет ночной рубашки. Они все остались в апартаментах у Гюнтера.
При упоминании имени бывшего жениха юноша на глазах погрустнел.
– Я плохо с ним поступил, – Вольфрам сел на кровати и поджал под себя ноги.
– Думаю, все наладится, по-моему, Гвендаль к нему неравнодушен, – Юури соскочил с кровати и принялся ожесточенно рыться в шкафу, выворачивая половину содержимого на пол в попытке найти что-то, способное заменить юноше ночную рубашку. Оставлять любимого хоть на минуту не хотелось.
– Шутишь? – изумился Вольфрам.
– Нет, он сказал мне, что оценил то, что имел, только когда потерял это… Я верю, что у них все наладится. Вот!
Он извлек из шкафа футболку, оставшуюся после одного из визитов Шори.
– В ней будешь спать!
– Она короткая, – Вольфрам приложил футболку к себе. – Это неприлично.
– Ты меня любишь? – спросил Юури, переодеваясь в свою пижаму.
– Конечно, – горячо ответил мадзоку. – Как ты можешь во мне сомневаться?
– Тогда ради любви ко мне тебе придется пойти на жертвы, – Мао подошел, чтобы помочь бывшему жениху надеть футболку, поднимать руки Вольфраму было больно, – и потерпеть сегодня эту футболку.
– А ты на какие жертвы ради меня пойдешь? – с любопытством уточнил мадзоку. – Брюки я сам сниму, – он шлепнул расшалившегося Юури по рукам.
– Я тоже потерплю сегодня эту футболку, – Мао лег под одеяло.
– В смысле? – Вольфрам замер.
– Ну, если честно, то я предпочел бы чтобы ты спал без нее, совсем голым, – зрелище краснеющего Вольфрама стоило того, чтобы пережить пару чувствительных ударов по ребрам.
– Ах ты развратник!!! – услышали Конрад и Йозак, шедшие в этот момент мимо королевских покоев.
– По-моему, у них все налаживается, – заметил шпион… И, заливаясь счастливым смехом, они продолжили свой путь.
***
Одиночество. Оно обрушилось на Гюнтера, едва он вошел в свои покои. Холодно, горько, тошно, одиноко. Он обхватил себя руками. Как же холодно. А ведь на дворе все еще лето. Что же будет зимой? Почему-то ему стало казаться, что он уже никогда не согреется. Нужно разжечь камин. Гюнтер бросился к тому месту, где обычно лежали дрова, но на месте их не было. Как? Почему? Ах да! Он же сам (сам!) приказал их больше не приносить, признал, что Вольфрам греет его лучше любого пламени. И где теперь этот Вольфрам?
В первый раз за весь день сердце кольнуло обидой. Его бросили. И неважно, что он отпустил жениха сам, тот ведь мог и не соглашаться уйти. Какие постыдные мысли. Их нужно гнать прочь. Вольфрам счастлив, Его Величество Юури-хейка счастлив, а Гюнтер… Он как-нибудь переживет случившееся. Он сильный. Он взрослый мадзоку. Он справится. Он не будет плакать. А эта влага на щеках – это вовсе не слезы. Это просто минутная слабость.
Советник отошел к окну. В небе светила полная луна, её свет заливал сад, делая его почти волшебным. Ах, если бы он мог, как в детстве, поверить, что луна исполняет желания! Он бы тогда пожелал… Пожелал что? Вернуть Вольфрама? Это недостойная мысль, тем более, что умом он понимает, иллюзия счастья – это не счастье. Никогда больше не быть одному? Тоже глупое желание. Быть с кем-то посторонним и равнодушным еще больнее, чем быть одному. Вот если бы Гвендаль… Это желание еще глупее, чтобы его исполнить нужна не одна луна, а сотни, тысячи, да и не хочется заставлять любимого. Любовь под влиянием магии – это не настоящая любовь. О таком луну просить нельзя. Если бы у него был шанс. Один только шанс стать счастливым, быть с тем, кого он любит. Он бы его не упустил. Ни за что!
– Один только шанс… – шепнул Гюнтер, глядя на луну, – всего один…
Луна не ответила. Да он этого и не ждал. Пора было ложиться спать. Завтра будет долгий день. Нужно подтвердить разрыв помолвки с Вольфрамом, распорядится, чтобы его вещи забрали из комнат Гюнтера, уроки с Мао, заседание с Гвендалем, а потом обратно сюда, в эту одинокую, холодную постель. Только бы не заплакать.
В дверь постучали. Интересно, кому еще этой ночью не спится? На секунду мелькнула мысль, что это Вольфрам, что он все обдумал и решил остаться с Гюнтером. Огонек надежды затеплился в груди.
– Войдите, – голос был полон ожидания.
Это был Гвендаль фон Вальде, маршал Шин-Макоку и его бывший муж собственной персоной. Не Вольфрам.
– Можно? – какая странная для маршала нерешительность.
– Конечно, заходи, ты что-то хотел? – быстрей бы он ушел и оставил Гюнтера одного. Даже видеть его больно. Несбывшаяся мечта.
– Ты как? – а теперь в голосе Гвендаля звучит искреннее участие. Как это странно.
– Нормально. Со мной все в порядке, – а что еще остается говорить, не правду же? Правда никому не нужна.
– По-моему, не все в порядке, – маршал подошел близко, даже ближе, чем позволяют приличия.
– Ну что ты, – Гюнтер отступил на полшага, пытаясь обрести душевное равновесие и уверенность в своих словах, которых не было и в помине. – Конечно, все в порядке. Я никогда не рассматривал помолвку с твоим братом всерьез, ты же знаешь. То, что они с Его Величеством объяснились в своих чувствах – это прекрасно. Думаю, повторная помолвка не заставит себя долго ждать. А там и свадьба не за горами. Это позволит обезопасить будущее Шин-Ма…
– Погуляем в саду? – Гвендаль перебил его резко. – Покажешь мне свои цветы.
Гюнтер моргнул и потряс головой. О чем он? Какие цветы? Ночь на дворе. Ничего не видно, да и сами цветы закрылись до утра. А впрочем… Все лучше, чем быть здесь в этой холодной унылой комнате. Уж лучше сад.
– Пойдем, – кивнул он, беря накидку. И как наяву услышал недовольный голос Вольфрама: «Перчатки захвати, не забудь, а то опять руки ледяные будут.» Еще минута ушла на поиск перчаток.
Вместе с бывшим мужем они вышли из его апартаментов, спустились вниз и пошли по залитой лунным светом галерее в сторону сада. Гвендаль молчал. И молчание это было тяжелым. Он явно хотел о чем-то поговорить, но не знал, как, или не решался это сделать. Что же могло приключиться?
– Гвендаль, – Гюнтер, как и всегда, первым пошел на контакт, – если тебя что-то гложет, скажи мне. Не нужно держать это в себе. Я уверен, вместе мы легко найдем решение любой проблемы.
– Тебе будет не хватать Вольфрама? – не глядя, спросил маршал.
Изо всех возможных тем разговора этой Гюнтер ждал меньше всего.
– Будет, – он попытался перевести разговор в шутку, – никто не будет отдавать мне свой десерт, тереть мне спинку в купальнях, ругать за то, что я слишком легко одет, греть по ночам…
Невеселая шутка вышла. Отчего-то стало совсем тошно. Захотелось вернуться обратно в комнату, свернуться клубочком у камина, пусть и не затопленного, и расплакаться.
– Я буду отдавать тебе свой десерт, а еще лучше, просто прикажу подавать тебе двойную порцию, – неожиданно произнес фон Вальде, все так же не глядя на него и не сбиваясь с шага, – и, если захочешь, я буду приходить в купальни по утрам и помогать тебе мыть спину. Я буду следить за тем, чтобы ты всегда был тепло одет. И если ты позволишь, то я буду тем, кто станет греть тебя по ночам.
Гюнтер замер. Это просто не может быть правдой. Это какая-то жестокая слуховая галлюцинация. Гвендаль тоже остановился и, наконец, посмотрел на него.
– Пожалуйста, дай мне шанс. Всего лишь один только шанс. Я докажу, что я тебя достоин. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. В моих объятиях ты забудешь Вольфрама. Пожалуйста, Гюнтер.
И, не выдержав накала эмоций, он шагнул вперед и крепко прижал советника к груди. Гюнтер стоял как оглушенный, не отвечая на объятия, но и не отталкивая. Эти слова. Эти руки. Он мечтал о них столько лет. Неужели его мечта сбылась? Или он сошел с ума, и теперь выдает желаемое за действительное?
– Только не отталкивай меня, – шепотом взмолился Гвендаль. – Я научусь разбираться в растениях, и мы будем вместе проводить время в твоем саду. Я буду готовить печенье вместе с тобой. И ходить на конюшню. У нас много общего. Если ты только подумаешь об этом немного, то поймешь, что мы созданы друг для друга. Ты полюбишь меня. Со временем. А если нет, то моей любви хватит на двоих. Только дай мне этот шанс. Один шанс.
Руки советника робко скользнули на плечи маршала. Он уткнулся лицом в плечо бывшего мужа, пряча слезы. Слезы счастья. Кажется, ему больше никогда не будет холодно. Кажется, теперь в его жизни все будет по-другому. Кажется, все будет хорошо. Нет, точно, все будет хорошо.
Лунный свет заливал галерею, освещая две фигуры, замершие в объятиях друг друга. А потом Гюнтер поднял голову и потянулся к губам любимого. Абсолютно точно. Все будет хорошо.
***
Через три месяца в Замке Клятвы на Крови игралось две свадьбы…
