Текст книги "Второй шанс (СИ)"
Автор книги: Sumya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Сойдет?
Вольфрам придирчиво пощупал ткань, приложил к себе и кивнул.
– Давай ложиться? – предложил Гюнтер.
Не хотелось идти в купальни, чтобы мыться. Не хотелось никого видеть. По обоюдному негласному решению они переоделись, не глядя друг на друга, и легли под одеяло. Очень хотелось спать, большой выброс эмоций, произошедший этим вечером, вымотал все силы. Но Вольфраму что-то мешало. Робко взглянув на другую половину постели, он обнаружил, что Гюнтер свернулся комочком и дрожит.
– Эй, ты чего? Что с тобой? – в тишине спальни собственный шепот показался ему чересчур громким.
«Только бы он не плакал. Истинный! Только бы не плакал». Он ведь совсем не умеет утешать! Что говорят в таких случаях?
– Все в порядке, – дрожащий голос Гюнтер свидетельствовал об обратном. – Я сейчас согреюсь и перестану дрожать.
– Так ты замерз? – хлопнул себя по лбу Вольфрам. – Иди сюда.
Юноша перекатился по кровати и прижался к советнику со спины.
– Ты и правда ледяной, – изумился он.
Сам Вольфрам был горячим, даже жарким, его тепло, как и до этого на балконе, обволокло и согрело Гюнтера за считанные минуты. Убаюканный этим уютным коконом, советник и сам не заметил, как уснул.
Почувствовав, что Гюнтер расслабился и задышал ровно, Вольфрам чуть улыбнулся и, устроившись поудобнее, позволил и себе отправится в царство снов, не выпуская своего неожиданного жениха из объятий.
***
Гюнтеру было тепло. Хотя за окном уже занялся рассвет. Это странно. Потому что обычно в эти часы он просыпался, дрожа от холода, ведь разожженный с вечера камин уже потух. Он лежал на чем-то очень мягком и теплом. Приоткрыв один глаз, Гюнтер понял, что лежит на груди у Вольфрама, а тот обнимает его и прижимает к себе. Гюнтер смутился и покраснел. Ситуация была очень неловкой. За ночь рубашка распахнулась на груди у Вольфрама, и теперь Гюнтер прижимался щекой к горячей, как будто солнцем нагретой коже юноши.
Заключая помолвку, он вообще не думал об этой стороне их отношений. А думал ли Вольфрам? Вряд ли. Даже рассматривать жениха с этой точки зрения как-то неправильно. То есть, Вольфрам, конечно, очень привлекательный, но вот как быть с тем, что он брат его любимого мадзоку? Да и вообще, воспитание, полученное Гюнтером, не позволяло ему вступать в близкие отношения без чувств. В пору буйной юности он сполна отдал дань развратным вечеринкам и беспорядочным связям, но с годами научился ценить настоящие чувства. Соблазнить Вольфрам при его опыте не составит труда, а горячая кровь фон Бильфельдов сыграет ему на руку. Вот только он не захочет этого делать. Потому что это неправильно, потому что Вольфрам любит другого. Не забывает о нем даже во сне. Вот и сейчас, прижимая к себе советника, он шепчет «Юури».
Отбросив невеселые размышления, Гюнтер решил насладиться внезапно свалившимся на него счастьем спать в тепле и покое. Ничего страшного не случится, если он украдет у судьбы несколько счастливых часов. Ведь это такая мелочь против многих лет холода. Прижав руку к груди Вольфрама и поведя плечами от удовольствия, Гюнтер позволил себе снова уснуть.
***
Вольфрам проснулся спустя пару часов. Плечо оттягивала тяжесть чужой головы, примостившейся на нем. Юури, как и обычно ночью, подкатился к жениху и устроился в его объятиях. Сейчас проснется и начнет скандалить. Не обнимай его, не трогай, а уж о том, что у Вольфрама стоять на него не должно, Мао даже заговорить не решался, хотя это и так висело в воздухе. Вольфрам опустил голову, чтобы позволить себе украсть один маленький поцелуй в макушку. Вот только макушка была нежно-фиолетовой! Мадзоку вздрогнул. События прошлой ночи калейдоскопом пронеслись у него перед глазами. Истинный! Только бы Гюнтер не проснулся! Как же так вышло? Попытавшись выбраться из-под прижавшего его к кровати фон Криста, Вольфрам добился обратного, советник открыл глаза, зевнул и улыбнулся:
– Доброе утро.
Вольфрам замер, оставалась еще надежда, что Гюнтер просто не чувствует его утреннего стояка, упирающегося ему прямо в живот.
– Доброе.. – осторожно ответил фон Бильфельд.
– Я проспал на тебе всю ночь, – извиняющимся тоном продолжил Гюнтер, внимательно вглядываясь в испуганные глаза жениха и пытаясь понять причину испуга. – Надеюсь, тебе было не слишком тяжело. Я интуитивно тянусь к источнику тепла, а ты очень жаркий.
Вольфрам залился краской, наглядно демонстрируя, каким жарким он может быть.
– Я-я не против, – промямлил он, пытаясь придумать, как бы сбежать из кровати и скрыть свое утреннее возбуждение.
Гюнтер откатился в сторону и, отбросив одеяло, встал. Вольфрам поспешил последовать его примеру и, перекатившись на другую половину кровати, резво вскочил на ноги. Это и сыграло с ним злую шутку: слишком просторная ночная рубашка, не завязанная с вечера у горла, соскользнула на пол, оставив лорда абсолютно обнаженным.
– Если ты не хочешь спать со мной в одной постели… – начал Гюнтер, поворачиваясь… и увидел обнаженного Вольфрама, пытающегося прикрыть пах руками. Юный лорд так смутился. Он присел на корточки и спрятал лицо в ладонях.
Истинный, как же стыдно! Гюнтер все видел и все понял. Не мог не понять… В эту секунду на плечи ему легла ткань. Вольфрам поднял голову и увидел, что это фон Крист, улыбаясь, укрывал его плечи халатом.
– Все нормально, – заверил он Вольфрама. – Мои рубашки и правда имеют тенденцию соскальзывать с плеч.
– Ты же мерзнешь все время, – возмутился юный лорд. – Почему ты не спишь в чем-то более теплом, чем шелк?
– Потому что это подарки от дочери и леди Шери. Я не могу просто класть их на полку – это неуважение.
Вольфрам закатил глаза.
– Иногда ты бываешь чересчур деликатным, – возвестил он, вставая, закутываясь в халат и плотно завязывая пояс. К счастью, Гюнтер ничего не заметил. И он не опозорил себя неуместной реакцией.
– Увидимся в купальнях? – спросил фон Крист.
– Да-да, – подтвердил фон Бильфельд, – я пойду, отдам распоряжение слугам, чтобы они перенесли мои вещи к тебе, если ты не передумал?
– Я не передумал, – заверил его советник. – А ты?
– И я нет, – ответил Вольфрам.
– Знаешь, – слова Гюнтера нагнали его уже у самой двери, – утренняя эрекция – это нормально. Её не надо стыдиться. Тем более, что тебе всю ночь снился хейка.
Вольфрам вспыхнул как маков цвет, но все же нашел в себе силы ответить:
– Спасибо. Я знаю. Я рад, что ты на меня не сердишься…
– Разве на это можно сердиться? – с улыбкой спросил фон Крист.
– Можно, – тяжело вздохнул юноша, – очень даже можно…
Он ушел, оставив Гюнтера размышлять о том, на что же на самом деле была похожа их с Юури-хейка помолвка, и откуда только Вольфрам брал запасы терпения, чтобы сносить унижения от жениха?
***
С утра в купальнях было пусто. Выбрав, по обыкновению, зал с горячей водой, Гюнтер разделся и с тихим стоном удовольствия погрузился в бассейн. Проплыл немного, наслаждаясь теплом. В самом глубоком месте воды было по грудь, жаль, что не по шею. Поплавав, он выбрался на тот край, где оставил свои вещи, вода там доходила только до середины бедра, и принялся намыливаться. В этот момент неожиданно из пара появился Конрад.
– Я хотел поговорить с тобой, – начал он без предисловий.
– Я тебя слушаю, – вежливо ответил фон Крист.
– То, что произошло вчера – это плохо. Ты же и сам понимаешь? Вы с Вольфрамом действовали сгоряча. Лучше замять эту историю с помолвкой.
– Конрад, – Гюнтер мягко прервал мечника движением руки, – позволь это решать нам с твоим братом, я имею в виду Вольфрама.
– И тоже думаю, что это только наше дело, – возвестил фон Бильфельд, выходя из пара и садясь на край бассейна рядом с Гюнтером.
– Вольфрам, – изумился Конрад, – ты что здесь делаешь? Ты же предпочитаешь более прохладную воду.
– Я буду мыться вместе со своим женихом. Если он, конечно, не против.
Осторожный и немного испуганный взгляд, брошенным им на Гюнтера, подсказал тому, что предыдущий жених фон Бильфельда всегда был «против».
– Конечно, оставайся, – улыбнулся советник приветливо. – Потрешь мне спину.
Вольфрам дернулся и растеряно посмотрел на него, а потом вдруг улыбнулся как-то по-озорному.
– Видишь, Веллер, – возвестил он, – у нас все в порядке. Не нужны нам твои советы.
– Вольфрам, – Гюнтер строго одернул жениха, – не смей так разговаривать с братом.
– Не учи меня жить, – огрызнулся Вольфрам, растеряв все свое хорошее настроение. – Ты мне не мать.
– Не мать, – фон Крист постарался, чтобы его голос звучал строго и твердо, – но я твой жених, и отныне твое безобразное поведение будет позорить нас обоих. А значит, я буду его пресекать. Извинись!
– Не надо, Гюнтер, – Конрад попытался улыбнуться. – Все в порядке.
– Нет, не в порядке, – вообще-то советнику давно хотелось поставить Вольфрама на место в отношении среднего брата, но повода не было, а тут их помолвка давала ему такие полномочия. – Вольфрам, твое поведение недопустимо для мадзоку с твоим статусом. И я не люблю повторять дважды.
Фон Бильфельд с силой втянул в себя воздух. Ситуация была патовой, он мог не подчиниться Гюнтеру и продолжить вести себя с братом по-свински, но тогда он рисковал потерять своего новоявленного жениха, а после двух разорванных помолвок он уж точно станет объектом жалости и насмешек. Или он мог поступиться своей гордостью, подчиниться жениху и начать примирение с братом. Вольфрам аж зарычал от злости. Ну кто просил Гюнтера вмешиваться? Из двух зол выбирают меньшее. Сжав кулаки, он сквозь зубы выдавил:
– Извини меня за грубость, Веллер… Конрад, – поправил он себя.
– Ничего страшного, – кажется, его извинения доставили Конраду еще меньше удовольствия, чем ему самому. – Я пойду. Увидимся за завтраком.
Когда брат ушел, Вольфрам с трудом подавил в себе искушение последовать за ним. И какого Соши он предложил Гюнтеру вместе мыться? Невыносимо хотелось сбежать отсюда, скрыться, пережить свое унижение в одиночестве. В этот момент рука жениха легла ему на голову и ласково потрепала по волосам. Вольфрам обернулся, фон Крист улыбался ему, но не надменно и насмешливо, как следовало ожидать после того, как он подчинил волю Вольфрама себе, а совсем наоборот, почти по-отечески.
– Молодец, Вольфрам, – Гюнтер потянулся и поцеловал жениха в висок, – я горжусь тобой. Вам с братом давно следует примириться. И сегодня ты сделал первый шаг. Ты – молодец.
От этих слов на душе потеплело. Вольфрам даже почувствовал сожаление, он мог бы попросить прощение у брата и более искренне. Гюнтер сказал, что им гордиться. Какое приятное чувство. Ему такого еще никто не говорил…
– Ну что? – голос жениха заставил его очнуться от мечтаний. – Потрешь мне спину, как обещал?
– Конечно, – улыбнулся Вольфрам. – А потом ты мне. Кстати, я сказал, что переезжаю к тебе. Думаю, к вечеру мои вещи уже перенесут.
– Отлично, – отозвался фон Крист, проверяя, все ли волосы убраны со спины, и поворачиваясь ею к жениху. – Я распорядился, чтобы для них освободили место в шкафу.
– Спасибо, – сказал Вольфрам и принялся мягко водить мочалкой…
***
В столовую на завтрак они шли вдвоем. Совместное мытье как будто бы сблизило их. А предчувствие скорого противостояния с родственниками Вольфрама сплотило еще сильнее. Оба понимали выгоду от их союза. Спокойная жизнь на несколько десятков лет и взаимное уважение. Не много, но и не мало. За это стоило побороться. Их уже ждали. Нейтрально-сдержанный Веллер, угрюмый Гвендаль, выглядевший так, будто бы не спал всю ночь, встревоженный и бледный Мао и леди Сесилия, нервно комкающая салфетку в руках.
– Доброе утро, – улыбнулся Гюнтер, стараясь выглядеть естественно.
– Доброе утро, – вторил ему Вольфрам. – Гвендаль, ты не мог бы поменяться со мной местами? Я бы предпочел сидеть рядом с женихом.
«Вот это выпад!» – подивился про себя фон Крист. Посадка за столом не менялась со времен появления Мао. И Гвендаль с Гюнтером, как супруги, всегда сидели рядом, как и Юури с Вольфрамом. Но вчера все изменилось. У них теперь другие статусы, и сидеть они должны рядом. Маршал нахмурился пуще прежнего. Но Вольфрам не отступил, и Гвендалю, уважавшему правила и традиции, все же пришлось встать со своего места.
– Милый, как твой синяк? – первой нарушила молчание за столом Шерри.
– Какой синяк? – не понял Вольфрам, разрезая бекон.
– Боюсь, я вчера был слишком несдержан, – пояснил Гюнтер, – и когда делал тебе предложение, ударил слишком сильно.
– А, этот синяк, – фон Бильфельд потер скулу. – Не болит совсем, думаю, сойдет за пару дней.
Он отложил со своей тарелки пирожное с кремом на тарелку Гюнтера. Юури робко подал голос.
– Вы что, серьезно? Вы не передумали?
– Нет, Ваше Величество, – мягко возразил фон Крист, – мы не передумали. Возможно, наша помолвка была несколько поспешной, но мы оба серьезны в своих намерениях и не собираемся её разрывать.
Взяв из блюда в центре стола еще пару пирожных, Вольфрам снова положил их на тарелку Гюнтеру.
– И когда же свадьба? – язвительно спросил Гвендаль, устав притворяться, что все в порядке, и отбросив столовые приборы на тарелку.
– Мы еще не думали об этом, – откликнулся Вольфрам. – Пока нам нужно получше узнать друг друга. И мы используем на это столько времени, сколько нам потребуется.
Он перехватил кусочек лимонного торта с подноса проходившей мимо Эффи и снова положил его не себе, а жениху.
– Какой бред ты несешь! – тут же возмутился Гвендаль. – И, может, хватит уже кидать Гюнтеру в тарелку сладости?
– Почему? – изумился Вольфрам. – Он же любит сладкое.
Фон Крист кротко кивнул, отравляя очередной кусочек пирога в рот.
– Любит? – маршал недоуменно посмотрел на бывшего супруга.
– Конечно, – фон Бильфельд, подложил жениху еще кусочек. – Он же всегда кладет себе по три-четыре ложки сахара в чай. Неужели ни разу не замечал?
Гвендаль вздрогнул. Он и правда не замечал. То есть, замечал, конечно, но не придавал значения. И уж, конечно, не связывал это поведение с любовью к сладкому в целом.
– Такая глупая слабость, – смутился Гюнтер.
– И ничего не глупая, – бросился оправдывать его жених. – Нет ничего ужасного в том, чтобы любить сладкое.
– Я слышал, что сладкое хорошо влияет на деятельность мозга, – добавил Юури.
– Правда? – советник смутился еще больше.
– Конечно, правда, – фыркнул Вольфрам. – Раз уж так твой любимый Мао говорит.
И он подложил жениху на тарелку еще одно пирожное.
– Кстати, Юури, ты опять забыл надеть ленту. Неужели так и жаждешь сделать кому-нибудь предложение?
Теперь уже пришла очередь Мао смущаться и краснеть.
– Не такой уж я и вспыльчивый…
– А то я не знаю. Мы же больше двух лет были обручены, – отмахнулся от его возражений Вольфрам. – После завтрака пойдем к тебе, и я привяжу тебе руку.
Юури тяжело вздохнул, но возражать не стал. Он ни за что бы не признался, но он немного скучал по Вольфраму. По их перебранкам, по ссорам и примирениям, по бою подушками в постели, по тем сказкам, которые жених рассказывал на ночь их дочери, по теплому телу, прижимающемуся к нему во сне. Ему просто не хватало жениха, без причин и следствий. Не хватало, и все тут.
– После того, как вы закончите с лентой, я жду вас в библиотеке, Ваше Величество, – напомнил Гюнтер. – Нам сегодня предстоит восхитительное путешествие в эпоху правления 15-го Мао.
Юури мысленно застонал – когда историк садился на своего любимого конька, то мог разглагольствовать часами, похоже, он до вечера сегодня не освободится.
– В эту эпоху были приручены кохи, – подал реплику Вольфрам. – Это интересно. Тебе понравится. Я уверен.
Гюнтер благосклонно глянул на жениха, похоже, не все знания, получаемые фон Бильфельдом, проходили мимо него, что-то все же осело в его голове.
– Не забудь, у нас сегодня во второй половине дня должен быть разбор жалоб, – напомнил Гвендаль бывшему мужу, глядя, как тот ест еще одно маленькое пирожное.
– Да-да, я все помню, – откликнулся Гюнтер, не поднимая глаз.
Юури мысленно ликовал. Вторая половина дня у него будет свободна! Можно потренироваться с Конрадом или сходить в город. И все же за столом атмосфера была довольно напряженной. Никто не хотел начинать серьезный разговор о скоропалительной помолвке, но эта тема так и витала в воздухе.
***
После завтрака и визита в королевскую спальню Вольфраму было нечем заняться. Раньше он часто сидел на уроках Гюнтера вместе с женихом, просто чтобы быть к нему поближе. Но с разрывом помолвки это стало невозможно, да и бессмысленно. Он вышел во двор. Средний брат точил свой меч. Первым желанием было скрыться, сбежать, поступить так, как он поступал обычно. Облить презрением и уйти. Но слова Гюнтера не давали ему покоя. Он подошел поближе.
– Привет.
– Привет, – Конрад немного подобрался, ожидаю какого-то подвоха. – Мы ведь уже виделись сегодня.
– Виделись, – Вольфрам присел на скамейку рядом с ним, не глядя на брата, – но я не поздоровался, вот, здороваюсь сейчас.
Вам с братом давно следует примириться.
– Знаешь, – юный мадзоку тяжело вздохнул, – я… то есть, мне… ну, то есть… Соши! Да почему же так сложно!
– Что случилось? – Конрад всполошился на не шутку. – Это из-за вашей с Гюнтером помолвки?
– Да при чем здесь это!? – Вольфрам вскочил и вцепился себе в волосы. – Ты мой брат! Вот! Я всегда так считал и восхищался тобой!
Выкрикнув эту фразу, он бросился прочь, не разбирая дороги, оставив за спиной ошеломленного Веллера и не менее ошеломленного Йозака, который подслушивал весь разговор.
– Интересно, какая это муха его укусила? – спросил шпион, выходя из укрытия.
– Похоже, это влияние Гюнтера… – Конрад задумчиво убрал меч в ножны.
– Если это результат одной ночи, что же с ним будет через неделю? – попробовал пошутить Йозак.
– Не знаю, – мечник пожал плечами, – но я все равно против этой помолвки. Она – это что-то противоестественное, построенное на собственном несчастье. Так не должно быть.
– А что им еще оставалось? Твой брат бесчувственный политик. Ты не подумай, начальник он прекрасный. Беспристрастность – чудесное качество в начальнике. Но вот в муже или любовнике оно ужасно. Фон Крист слишком много лет страдал молча. А юный Мао отказывается встречаться с мужчинами, отдавая предпочтение, пусть и чисто теоретически, женскому полу. Твой младший брат тоже жил с ним и мучился. Возможно, эти двое отогреют друг друга в объятиях или хотя бы залечат раны, полученные за многие годы нелюбви.
– И в кого это ты у меня такой умный? – Конрад нежно обнял любовника.
– Ты был хорошим учителем, – заверил его шпион, возвращая объятие.
***
Уже третий час, сидя в кабинете маршала и разбирая с ним жалобы, присланные изо всех уголков Шин-Макоку, Гюнтер чувствовал скрытую агрессию Гвендаля. Тот явно до сих пор не смирился с внезапной помолвкой бывшего супруга, и его глодало желание все обсудить. Но он сдерживал себя, видимо, боялся, что если начнет говорить, то сорвется на крик, и они поругаются. В дверь постучали.
– Войдите, – бросил маршал, не поднимая головы.
На пороге появился Вольфрам с подносом в руках.
– Чай и печенье, – неуверенно улыбнулся он.
– Я что, об этом просил? – все сдерживаемое фон Вальде напряжение буквально рвалось наружу.
– А это и не тебе, – огрызнулся его брат.
Лгал, конечно. На подносе было две чашки. Он поставил его на стол между Гвендалем и Гюнтером и улыбнулся жениху.
– Дай руки.
Фон Крист бездумно протянул ему ладони.
– Опять ледяные, – покачал головой Вольфрам.
Снова, как и в тот раз на балконе, прижал их к своей груди и накрыл сверху своими горячими ладонями. Как и вчера, руки согрелись за считанные секунды.
– Вот так-то лучше, – кивнул сам себе фон Бильфельд. – Не засиживайтесь долго. Ужин через час.
Он молча вышел из кабинета.
– Что это сейчас было? – раздражение все же преодолело стену ледяного спокойствия.
Гюнтер принялся разливать чай.
– Он всего лишь проявляет заботу о нас.
– О нас?! – маршал вскочил со своего места и принялся расхаживать по кабинету. – Что-то он раньше её не проявлял! Или это ночь в твоей постели так на него повлияла?
– Гвендаль, – фон Крист встал и твердо посмотрел в глаза бывшему супругу, – тебе недостаточно того, что произошло вчера из-за твоей неприятной привычки делать излишне поспешные выводы?
Фон Вальде как-то резко притих.
– И все равно, мне это все не нравится, – буркнул он, садясь и беря свою чашку. – Да, вчера я погорячился. Но то, что выкинул ты… вы с моим братом – это тоже ни в какие ворота не лезет.
– Что сделано, то сделано, – пожал плечами Гюнтер, кладя третью ложечку сахара в чашку. – Теперь мы уже не сможем разорвать помолвку, не причинив вреда своей репутации. Думаю, придется подождать лет пятнадцать-двадцать. Возможно, за это время мне удастся повлиять на твоего брата и внести коррективы в его излишне экспрессивное поведение.
– То есть ты вызвался быть добровольной нянькой при этом инфантильном ребенке? – Гвендаль трактовал его слова по-своему. Злость уже прошла. Возможно, этому немало способствовало завуалированное заявление Гюнтера о том, что Вольфрам не привлекает его физически.
– Я бы не был столь категоричен в оценке ситуации, – мягко возразил советник. – Мне тоже есть чему поучиться у твоего брата.
– Скандалить и безобразничать? – съязвил фон Вальде.
– Отстаивать свои интересы и бороться за то, что тебе дорого, а также вовремя отступать, – отрезал Гюнтер.
Дальнейшее чаепитие протекало в полной тишине. Каждый из них думал о чем-то своем.
***
За ужином повторилась та же ситуация, что и за завтраком. Гвендаль сел на свое привычное место, и ему пришлось пересаживаться. Общая напряженность витала в воздухе. Конрад хмурился и кусал губы, Юури не понимал, что происходит, Шери объявила о своем скором отъезде в места, где все ведут себя нормально и предсказуемо, Вольфрам, не моргнув глазом, скормил свой десерт Гюнтеру. Последний хоть и покраснел от смущения, отказываться не стал, тем более, что фруктовый мусс в этот день Эффи особенно удался. Поздним вечером, когда пришло время ложиться спать, Гюнтер, вернувшись в свою комнату, застал там жениха, кружащего вокруг постели.
– Что-то случилось? – уточнил он, глядя на морщинки, перечертившие лоб молодого мадзоку.
– Ты с какой стороны спать любишь? – Вольфрам ответил вопросом на вопрос. – Я просто привык слева, но если захочешь, то я и справа лягу.
– Мне все равно, – пожал плечами советник, раздеваясь. – Я привык спать один.
– Я тебе, наверное, сильно мешаю? – расстроился Вольфрам.
– Ты меня греешь, – отмахнулся Гюнтер. – Ради этого я готов изменить своим привычкам.
Фон Бильфельд смутился. Он так мило покраснел, что его жених просто не мог не умилиться. Сегодня на Вольфраме было его собственное ночное одеяние. Штанишки длиной чуть ниже колена, отделанные рюшами, и маечка на бретельках из тех же рюшей, едва прикрывавшая пупок. Комплект был того же очаровательного розового цвета, что и щечки Вольфрама в этот момент.
– Ложимся? – спросил Гюнтер.
– А тебе разве не надо почитать какой-нибудь важный документ на ночь или написать письмо? – Вольфрам хорошо помнил привычки своего старшего брата.
– Нет, я предпочитаю все делать в специально отведенное для этого время, – фон Крист скользнул под одеяло и вздрогнул, когда его тело коснулось холодных простыней.
– Я сейчас, – Вольфрам тут же оказался рядом, обнял Гюнтера и, как и этим утром, притянул его к своей груди, согревая и убаюкивая.
– Спокойной ночи, – шепнул советник, засыпая.
– И тебе спокойной, – ответил его жених, с трудом дотянувшись до свечи на ночном столике. Затушив её, он еще какой-то время смотрел в потолок, думая о чем-то своем, сокровенном, а потом обнял Гюнтера покрепче и тоже уснул.
***
Этот образ жизни очень быстро вошел у них в привычку. Просыпаться в одно время, вместе идти мыться. Вольфрам поступился своими предпочтениями относительно температуры воды и теперь ходил в одну с Гюнтером купальню с самой горячей водой. Потом завтрак, во время которого Вольфрам, ни мало не стыдясь, откровенно ухаживал за женихом, подкладывая тому самые вкусные и сладкие кусочки. К этому, оказалось, очень легко привыкнуть. К тому, что о тебе кто-то заботится. Потом они расходились по своим делам. Фон Бильфельд мог навестить Гюнтера в библиотеке или кабинете брата и принести ему чай с печеньем, а мог и уехать на весь день в дозор. За ужином они сидели рядом, и опять все сладкое доставалось советнику. Казалось, это доставляет Вольфраму особое удовольствие – кормить жениха кусочками именно из своей тарелки.
Юури и Гвендаль смотрели на это и вздыхали. Один завистливо, второй раздраженно. Юури устал быть один и очень огорчался невниманию со стороны бывшего жениха, ведь теперь тот все свое свободное время проводил с Гюнтером. Их дочь тоже получала свою долю заботы со стороны отца, вот только для Юури у него больше времени не было. Точнее, Вольфрам просто больше не навязывался. Звали – приходил, не звали – мог и весь день не появляться в королевских апартаментах. Гвендаля же наоборот раздражали все эти знаки внимания, которые его младший брат оказывал его бывшему мужу, и которые тот принимал с видимым удовольствием. Он даже в мыслях, по пришествие почти четырех недель, не мог назвать Гюнтера женихом Вольфрама. Почему это его так раздражало, он вопросом не задавался. Раздражало, и все тут.
Вместе с тем окружающие признавали в Вольфраме и Гюнтере вполне гармоничную пару. И даже редкий циник Вальторана фон Бильфельд сказал, что, похоже, это союз был заключен на небесах. Гюнтер положительно влиял на Вольфрама, смягчая и контролируя его буйный нрав, Вольфрам отогревал советника в прямом и переносном смысле этого слова. Многие при дворе были уверены, что до свадьбы недалеко.
***
Вольфрам злился. Конрад опаздывал на их ежедневную тренировку вот уже на двадцать минут! А ведь обычно всегда приходит вовремя. Как это началось, фон Бильфельд и сам не знал, но как-то так вышло, что они со средним братом почти каждый день упражнялись на мечах. Конечно, в те дни, когда одного из них не было в Замке Клятвы на Крови, никаких тренировок не было. И Вольфраму доставало мужества признаться, что в такие дни ему не хватает брата и их общения, но сегодня-то Конрад был здесь, что же его задержало? Мадзоку всплеснул руками, но все же удержался от желания что-нибудь поджечь и просто продолжил нервно расхаживать по двору.
Юури шел по галерее первого этажа. Конраду срочно пришлось покинуть Шин-Макоку. Он вместе с Йозаком направились в Дай Шимарон, похоже, проблемы с этим государством еще впереди. Мао был в кабинете у Гвендаля, когда маршал отдал брату приказ немедленно отправляться в путь. Конраду даже вещи собрать не удалось. Единственное, что он успел сделать – это попросить Юури сообщить его младшему брату, что их тренировки сегодня не будет.
– Заодно и поговорите о том, что тебя волнует.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – ответил Мао.
Но это не совсем правда. Его действительно мучили смутные переживания касаемо Вольфрама. Хотелось поговорить. Но он не знал, о чем. Хотелось вернуть все как было, до разрыва помолки, но без самой помолвки. Почему они не могут быть просто друзьями? Почему Вольфрам от него отдаляется? А самое главное, почему он снится Мао по ночам? Интересно, а сам он Вольфраму снится? Раньше часто снился. Юури иногда просыпался от того, что Вольфрам прижимал его к себе, делал всякие недвусмысленные телодвижения и шептал его имя. Мао неизменно будил жениха и отодвигался от него подальше. Вольфрам обижался или злился. А как у них с Гюнтером? Неужели так же? Или… Мысль о том, что Вольфрам и Гюнтер могут делать это, совершенно выбила юного Мао из колеи. Он так и замер на месте, шевеля губами, пытаясь сообразить, что же могло быть правдой, а что плодом его воображения. Именно из-за того, что он задержался, Вольфрама первым нашел Гюнтер.
– Ты что здесь делаешь? – удивился советник, застав жениха расхаживающим взад вперед около фонтана.
– Жду Конрада, – раздраженно огрызнулся тот. – Он, видимо, просто забыл обо мне.
– А разве Его Величество? – фон Крист растерянно оглянулся. – Видимо, нет… Дело в том, что Гвендаль отправил Конрада из замка со срочным поручением. Он просил, чтобы тебе передали, что он не придет, но, видимо, что-то этому помешало.
Деликатный как всегда, Гюнтер не позволил себе и намека на то, что тем, кто не передал сообщение, был Мао-хейка, он просто не хотел расстраивать Вольфрама. Но его предыдущая оговорка позволила юноше связать ситуацию воедино. У Юури опять нашлись дела поважнее, чем он. Давно пора было привыкнуть, но в сердце все же кольнула боль. То, что Вольфрам расстроился, было видно невооруженным взглядом. Глаза потухли, плечи ссутулились, руки опустились. Гюнтер почувствовал себя виноватым в его состоянии, хотя на самом деле винить ему себя было не в чем.
– Хочешь, я с тобой позанимаюсь вместо Конрада? – внезапно, даже для себя самого, предложил он.
– А ты сможешь? – скептически оглядел его одеяние почти до пят Вольфрам.
– Я бы попросил без намеков, – притворно обиделся советник. – Между прочим, я много лет преподавал в Военной Академии и даже учил твоего брата, если ты помнишь! Так что, снимай мундир и готовься к бою.
Разоблачались они быстро и молча, просто покидали лишние предметы одежды в кучку и, оставшись в рубашках, встали друг напротив друга. Вольфрам подивился фон Кристу, на нем была такая тонкая, белоснежная рубашка, что она почти просвечивала на солнце, рельефно обрисовывала мускулатуру его жениха, практически не оставляя места для фантазии. Крохотные кружевные оборочки по вороту и рукавам заставляли Советника выглядеть почти кокетливо.
– Пижон, – поддразнил юноша Гюнтера, беря меч двумя руками и становясь напротив него.
– А за это ты еще поплатишься! – возмутился фон Крист и начал атаку.
Несколько первых выпадов Вольфрам, пусть и не без труда, отбил. Но когда советник провел особенно хитрый прием, пришлось развернуться и отскочить подальше. Чем и не преминул воспользоваться Гюнтер, успевший повернуть меч и чувствительно шлепнуть плоской стороной лезвия жениха по заду.
– Ай! – возмутился Вольфрам, потирая ушибленное место. – Ты что творишь?
– Это тебе за пижона, – рассмеялся фон Крист. Как же давно не держал он в руках меча, приятное, почти забытое ощущение. – И урок на будущее. Никогда не поворачивайся к противнику спиной!
Фон Бильфельд обиженно засопел, не любил он, когда его, пусть и в шутку, шлепали по попе, слишком много воспоминаний из детства. А что поделаешь? Да, он не был самым воспитанным ребенком на свете, и спать часто приходилось на животе…
– Продолжим? Или тебе хватит? – Гюнтер действовал как заправский змей искуситель.
– Ну вот еще! – юноша, наконец, прекратил тереть ушибленное место и снова взялся за меч.
