Текст книги "Полевые испытания везучести (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Сжимавшая грудь, словно стальной обруч, тоска со слышным только мне звоном лопнула, дав наконец вдохнуть полной грудью:

– И каковы же твои планы сейчас? – … – Поттер, потерявший дар речи, это – нонсенс. – Я мог бы сказать, что собираюсь любой ценой соблазнить тебя, и это было бы чистой правдой, но… не всей. Я развернулся в его руках, прижимая к себе тёплое тело и внимательно вглядываясь во всполохи, мелькавшие в зелёных глазах: – Не хочешь соблазнять? – Не умею. – Не страшно, зато я умею, – высвободив руку, я приподнял его подбородок, едва касаясь мягких губ лёгкими поцелуями. – Так чего же ты хочешь? – Всего… – выдохнул он в ответ едва слышно. – Твоих прикосновений, твоего смеха, твоей язвительности… Тебя любого… Только бы ты никогда не надевал со мной ту маску, что носишь для других. – Это называется странным словом… – А мне плевать, как это называется! Чего хочешь ты?! – Гарри вдруг вжался в меня всем телом, перехватывая инициативу и возвращая поцелуй. В его поспешности мне ясно виделся страх… Страх потерять. – Дай-ка подумать… м-м-м… Ершистое, двуличное, наивное, циничное, честное и хитрое зеленоглазое чудо, – я прижал его к себе, приподнимая над полом, и продолжил, почти касаясь ещё влажных после поцелуя губ: – Только если это чудо никогда не будет лгать мне. – Замётано… – Принимаю…

Белая магическая вспышка на мгновение охватила наши тела, принимая самую странную партнёрскую клятву, которую мне только приходилось слышать. Но думать о странностях Силы не было ни времени, ни желания.

Поцелуй за поцелуем, и мы, позабыв про дожидавшийся нас на столике возле камина ужин, сами не заметили, как добрались до спальни. И только край постели, внезапно сделавший подсечку уже избавленному мною от халата Гарри, на секунду привлёк моё внимание, да и то лишь затем, чтобы я, перехватив инициативу, смог подмять под себя отчаянно льнувшее ко мне юное тело. Сознание плавилось и отключалось, уступая место всепоглощающей страсти, и только отчаянная нежность к мальчишке да расцветавшее огненным светом в душе странное щемящее чувство, которое я с удивлением нарёк Любовью, сдерживали мой темперамент, не давая выплеснуться наружу моему порой весьма негативному опыту. Нет!!! Может быть, когда-нибудь между нами и настанет время для подобных игр, но только не теперь. Здесь и сейчас место было только для нежности и любви. И я изо всех сил сдерживал свой темперамент и яростные поползновения ускорить события со стороны Гарри, раз за разом лаская метавшееся подо мной тело. Мерлин великий, помоги мне не сойти с ума и не сорваться! И только когда взгляд зелёных глаз подёрнулся жемчужной дымкой, а из горла моего чуда раздались только слабые стоны вместо криков, я позволил своей страсти захлестнуть себя с головой, погружаясь в плавившееся от моих прикосновений тело. Утро застало нас вымотанными, но довольными. Сначала я не понял, что же могло разбудить меня и сонно заворочавшегося у меня под боком Гарри, но потом, когда со стороны гостиной явно послышался шум, характерный для земляных работ, осторожно потряс любимого за плечо, вынуждая окончательно проснуться: – Гарри, вставай, скоро у нас будут гости. – Чёрт! Так рано?! – юноша взметнулся с постели, словно смерч, и, поморщившись на мгновение, унёсся в ванную. А я, не торопясь наложив на себя на всякий случай ещё одно Очищающее, взмахом палочки привёл в порядок кровать и отправился на инспекцию гардероба в поисках подходящей одежды. Та, что была на нас во время путешествия, уже не годилась даже на ветошь. Оперативно приведший себя в порядок Гарри вернулся через пять минут и присоединился к моим поискам. Гардероб у покойного декана был обширным, но слишком уж… по нынешним временам… вычурным. Жабо, кружавчики, вышитый атлас. Но нашлась и пара комплектов вполне приемлемых чёрных бриджей с чёрными же рубашками. На всём остальном был переизбыток украшений. Правда, мы с партнёром не устояли-таки против ботфортов. Ностальгия по прочитанным в детстве книгам Дюма, наверное, дала о себе знать… Пара взмахов палочкой, простенькие бытовые чары, подгонявшие одежду по размеру – и вот уже у зеркальной стены стояли отнюдь не вчерашние оборванцы. – Северус, а тебе идёт. Ещё бы чёрную мантию с серебряным шитьём и тёмно-зелёным подбоем… М-м-м… Ой! Боюсь, это теперь мне будет сниться.

Гарри кое-как пригладил руками непослушные волосы и попытался встать в героически-небрежную позу, характерную для старинных портретов, но тут же расхохотался, успокоившись только после моего поцелуя… А что? Да ничего… Только не одному мне тут, как оказалось, шла средневековая одежда. Да уж, присмотревшись к ТАКОМУ Поттеру, сложно было уже увидеть наивного светлого Героя Спасителя. Ну-у, каждому своё. Как говорится: «Имеющий глаза – да увидит, имеющий уши – да услышит, а имеющий мозги… будет молчать в тряпочку».

В общем, к тому времени, как геройские спасатели во главе с ругавшимся в головной пузырь Шеклболтом пробили тоннель в убежище «несчастных потеряшек», мы уже сидели за столом возле камина и чинно вкушали огневиски с печеньем… То ещё сочетание, надо сказать… Особенно на голодный желудок и после бессонной ночи. А затем были охи-ахи, похлопывания по плечу, восклицания «ну вы даёте» и путь по узкому тоннелю, во время которого Гарри ухитрился, прижавшись к моему уху, шепнуть всего одно слово, заставившее меня с идиотской улыбкой замереть посредине пути, не обращая внимания на ругавшегося за спиной Кингсли. «Люблю…» «Я хочу верить тебе, Гарри…» «Я… верю тебе…»

====== Глава 4. Своя игра. ======

Разверещавшийся на тумбочке будильник визгливым голосом покойницы Беллы доложил, что в подлунном мире наступило-таки утро и ублюдочному профессору пора идти третировать дебильных недорослей. Давно было пора выбросить подаренную когда-то Каркаровым верещалку, но почему-то рука никак не поднималась это сделать. Наверное, в душе я всё же немного мазохист. Спустив ноги с кровати, я с силой потёр лицо, прогоняя остатки цветного и яркого предрассветного сна, хмурым взглядом окинув окружающую меня серую действительность. Забавно, всегда считал, что вижу мир в его реальном цвете, и только три ярких, словно фейерверк, дня, проведённых в заброшенных подземельях, показали мне, насколько же я был слеп. Три дня… самое счастливое в моей жизни воспоминание и… самое болезненное. Нельзя показать человеку все краски мира и потом забрать их обратно. Нельзя… это слишком жестоко. Поднявшись с постели, я отправился в ванную, автоматически выполнил все гигиенические процедуры и, привычно натянув одежду, невольно задержал взгляд на своём отражении в зеркале. Из зазеркалья на меня смотрел хмурый мужчина с гладкими неопрятного вида волосами, горькими складками, залегшими вокруг рта, и потухшими чёрными глазами. Месяц. Сегодня ровно месяц, как мы вернулись из нашего путешествия по заброшенным подземельям. Сначала я, окрылённый воспоминаниями о ТОЙ ночи и признанием гриффиндорца, которое он шепнул мне на ухо, ждал разговора, или хотя бы взгляда с его стороны, но мальчишка, словно растеряв свою независимость и порывистость, всеми силами избегал встречи со мной. Почти неделю я, словно страус, пряча голову в песок, считал, что он просто осторожничает, опасаясь привлечь к нам внимание директора, но время шло, и в моей голове зрело понимание: случилось то, чего я и боялся: он стыдился своего порыва, бросившего его в объятия ненавистного профессора. И с этого момента моя жизнь с каждым днём превращалась в ад. Единственным, что меня спасало, была так ненавидимая Поттером «маска», словно щит, скрывавшая все мои чувства. Не помогала ни работа, ни третирование студентов, которые стали шарахаться от меня, как от самого дьявола во плоти. Однажды, не выдержав неизвестности, я даже спустился в Тайную комнату, надеясь застать в ней очередное собрание заговорщиков, но и в зале со змеями, и в лаборатории царили пустота и запустение, явно говорившие о том, что это место покинуто не менее двух недель назад. Эх, если бы у меня ещё оставалась Карта Мародёров! Но, увы, поисковый артефакт, видимо выпал из кармана во время взрыва зелья, и мне не удалось обнаружить никаких его следов. Привычно отогнав тоскливые мысли, я заставил себя собраться и отправиться на завтрак в Большой зал, но по дороге наткнулся на укрывшихся в нише чем-то встревоженных Драко и Блейза: – Мистер Малфой, мистер Забини, почему вы до сих пор не на завтраке? Напоминаю, что занятия начнутся через полчаса. Вы должны успеть поесть. – Профессор… – неуверенно начал Блейз и замолчал, поглядывая на Драко и не решаясь продолжить. – Крёстный, нам надо поговорить… – «Муфлиато», – установив вокруг нас Заглушающие и Отвлекающие внимание чары, я повернулся к крестнику. – Говори. – Наше с Грейнджер зелье нестабильно и действует только в свежеприготовленном состоянии. А вчера Поттера за ужином траванули чем-то, что даже мы не смогли определить. Пока она сварила зелье, пока напоили, он едва сам себя не убил, – заметив мой ошарашенный взгляд, Драко затараторил: – Мне раньше никогда не доводилось видеть, как они с этим справляются, троица всегда успевала скрыться в каком-то своём убежище… Это страшно, крёстный! А если мне подольют подобную гадость? Зелье готовится два часа и хранится всего двадцать минут. И мы ничего с этим не смогли сделать, как ни пытались! – С Поттером всё в порядке? – я едва сдержался, чтобы не кинуться бегом в больничное крыло. – С Поттером? – Драко непонимающе посмотрел на меня. – А-а, с Поттером… Да что ему сделается? На этом Бессмертном заживает всё, как на собаке. Они его связали, потом влили зелье, он отлежался часок, и всё… Крёстны-ый… – заканючил этот эгоистичный мальчишка, умильно глядя мне в глаза, – я не хочу, чтобы со мной или с моими партнёрами произошло что-то подобное… – Ты так не веришь в свой талант зельевара? – При чём тут мой талант?! Стабилизирующие добавки не описаны ни в одной книге! – А поэкспериментировать в голову не приходило? – Со всякими самоубийственными глупостями – это не ко мне, это к Грейнджер… – Понятно… – я всегда догадывался, что в этом тандеме мозг – именно гриффиндорская заучка, а не мой, хоть и неплохо разбирающийся в Зельеварении, но для настоящего зельевара слишком безынициативный крестник. Поднимавшийся в душе страх за Гарри, требовавший немедленно бежать куда-то и искать упрямого парня, был задавлен мною на корню. Сейчас было не время и не место для паники. Пусть человек, которого я впустил в свою душу, больше не хотел ничего обо мне слышать… Пусть… Это были его проблемы. Но я не собирался больше самоустраняться от партизанской войны против Охотников на Героя. – Так. Первыми двумя уроками у вас стоят Высшие Зелья. Проследи, чтобы ВСЕ гриффиндорцы явились на них, в каком бы они ни были состоянии. Там и разберёмся. – Но там же будут Голдстейн со Смитом? – Это я беру на себя. – Но Рон… – подал, было, голос Забини, но замолчал, наткнувшись на мой взгляд. – Передай своему любовнику, чтобы разыграл какое-нибудь отравление и отпросился в мой кабинет ко второму занятию. Всё поняли? – Да. – Тогда марш в Большой зал! – сам я на завтрак не пошёл, надо было подготовить кое-что для предстоявшей операции. Несмотря на полученное сегодня неприятное известие, сейчас я чувствовал себя более живым и собранным, чем за весь предыдущий месяц. Оставалось только вернуться в свои личные покои, захватить один редкий фолиант из моей библиотеки и… небольшую брошюрку, содержание которой мне хотелось освежить в памяти. Возле кабинета меня уже ждали: с удивлением поглядывавшие на словно пришибленных гриффиндорцев Закария Смит и Энтони Голдстейн, прикидывавшиеся шлангами Малфой с Забини, встревоженно зыркавшие по сторонам близнецы Уизли и Грейнджер, поддерживавшая под руку едва державшегося на ногах бледно-зелёного Гарри: – Проходите в кабинет и занимайте свои места. Сегодня нас ожидает проверочная работа. Того, кто напишет ответы на теоретическую часть и сварит заданное зелье правильно, я отпущу со второй половины занятия. Остальные останутся исправлять ошибки. Задания были в должной мере сложными для седьмого курса, но хорошо им известными, а зелья – быстрыми в приготовлении. Поэтому уже через сорок пять минут я, раскритиковав в пух и перья зелье Грейнджер и близнецов Уизли и поставив «О» за теоретическую работу своим слизеринцам вместе с Гарри, выпроводил довольно ухмылявшихся «орлят» из кабинета. Оставалось только втащить в него прятавшегося под мантией-невидимкой Рональда, слонявшегося под дверью, и можно было начинать серьёзный разговор. Сидевшего на задней парте Гарри я при этом старался в упор не замечать, чтобы не сорваться либо на ненужную ему нежность, либо на язвительные комментарии. – Господа студенты, вам не кажется, что вы заигрались в конспирацию? Особенно, если учитывать, что я в курсе ваших проблем. – Профессор, мы не хотели вас подставлять, – Грейнджер удивлённо взглянула на протянутую мною книгу и, прочтя название, что-то восторженно выдохнула и «ушла в астрал», полностью погрузившись в чтение. – Ну вот, теперь мы её потеряли, – преувеличенно горестным голосом выдал Фред Уизли. – Герми-и… Герми! Вернись к нам, не покидай убогих, – его братец потеребил девушку за плечо, но, прицельно получив локтем в нос, поостерёгся от дальнейших поползновений. – Почему вы сразу не пришли ко мне, когда работа над противоядием застопорилась? – мой вопрос был обращён к Гарри, но он только отмалчивался, пряча от меня глаза. – Не были уверены, что вы согласитесь нам помочь, – вместо моего персонального кошмара, мне ответил его рыжий дружок. – Ну, что ж, в таком случае, официально заявляю, что назначаю всей вашей компании отработки со мной три раза в неделю до конца учёбы… Скажем, за идиотское поведение, – я левитировал любимому флакон с Укрепляющим моей личной модификации и, стараясь не коситься постоянно в его сторону, продолжил разговор по душам с его приятелями-заговорщиками. Оказалось, за прошедший месяц они значительно продвинулись в «обработке» Катарины Забини, но вот с Люциусом у них возникли проблемы. Надеясь на мою помощь, мой старинный друг умело тянул время. Для того чтобы его «дожать», не перегнув палку, необходимо было предложить достойную альтернативу браку с Виктором Крамом. Внезапно упоминание известного всему Магическому Миру болгарина заставило зазвенеть колокольчик интуиции в моей голове, и я с новым уважением посмотрел на сидевших рядом Рональда Уизли и Блейза Забини: – Хмм, а скажите-ка мне, господа манипуляторы, из каких таких соображений вам помогает проворачивать ваши комбинации молодой Крам? – Я попросила Вика помочь Фреду и Джорджу, – карие глаза гриффиндорки глядели на меня честно и открыто, и если бы я сам, своими глазами не видел её ухмылки тогда, в лаборатории Слизерина, то вполне бы мог поверить в искренность девушки. – Только не надо мне тут вещать, что он делает это из чистого альтруизма. Этого понятия не проходят в Дурмстранге. Ответом мне было настороженное молчание, но я уже и сам просчитал поистине гениальную комбинацию, затеянную этими гроссмейстерами. Оставалось только уточнить пару деталей: – Скажите, мистер Забини, какая сумма хранится в банковском хранилище Лордов Забини? …. – Я жду. – Они пусты. После репараций, выплаченных за участие в рейдах против магглов моего кузена-УПСа, и денег, отсуженных у Рода моей… матушкой, пока я был несовершеннолетним, у меня остался только титул Лорда, который я смогу принять после окончания школы, и… долги на сумму пятидесяти тысяч галлеонов, – юный аристократ стиснул зубы и отвернулся, пряча лицо на плече обнимавшего его Рыжика. – А ваша матушка? – Предложила мне денежное содержание и брак по её выбору, если я передам ей права Главы Рода. Мне приходилось сталкиваться с её деловыми партнёрами, и они намекали на возможность будущих близких отношений, одобренных моей маменькой. – Профессор, оставьте его в покое! Вы разве не видите, что Блейзу неприятен этот разговор? – младший Уизли загородил любовника собственным телом, воинственно посверкивая глазами и готовясь к нешуточному сражению со мной. Но я уже выяснил то, что касалось Забини. – А вы, мистер Рональд Уизли, младший сын в большой магической семье, не отличающейся особым достатком. Билл Уизли делает неплохую карьеру в Гринготсе. Чарльз – известный драконолог. Персиваль – незаменимый секретарь Министра Магии. Фредерик и Джордж – богатеющие на глазах владельцы процветающего бизнеса. А вы? Что можете предложить моему студенту вы? – видя, что гриффиндорец набычился и вовсе не собирается поддерживать дальнейший разговор, я продолжил: – Не думаю, что вы собираетесь висеть на шее у партнёра… Тогда что? Вы лучший в Хогвардсе шахматист… М-м-м… На память приходит только одна таинственная личность, имени которой никто не знает, имеющая талант побеждать самых лучших шахматистов Магического Мира. Я прав, господин «Маска»? Ни одного проигрыша за последние… пять лет с денежными ставками не менее двадцати пяти тысяч галеонов за каждую победу. Рыжий гриффиндорец открыто встретил мой взгляд, даже не пытаясь опровергнуть предположение: – Допустим. – И что же мы имеем в итоге? Юного безденежного лорда, неплохо ориентирующегося в Высшем обществе и его интригах; незнатного талантливого мага, обладающего даром просчитывать многоходовые комбинации и имеющего неплохое, но нигде не афишируемое состояние. Не хватает только известного человека, за которым стояла бы влиятельная семья, которая с удовольствием бы породнилась с талантливым магом и юным лордом… Крамы. – Вы говорите это так, как будто мы заманили Вика в свою компанию хитростью. Это вовсе не так, – Рональд заметно нервничал, раскрывая свои секреты перед чужим человеком. – Мы сблизились год назад, когда Виктор приехал навестить Герми, и… в общем, и сами не поняли, как это случилось. Словно притяжение какое-то! А Блейз присоединился к нам уже после… – Я случайно наткнулся на них в Хогсмиде, когда удирал от поползновений очередного свинообразного партнёра матери. Я смотрел на этих двух любящих друг друга людей, пытавшихся объяснить мне свои чувства, и с ужасом думал: что же такое происходит в нашем обществе, если только-только достигшие совершеннолетия мальчишки, которым бы своей любовью наслаждаться, пытаются отстоять своё право на неё, доказывая «полезность» этого союза «на языке» циничных взрослых. Ведь всё же просто – они любят друг друга! Так нет же! Катарина Забини костьми ляжет, но не даст исчезнуть из своих загребущих ручек титулу лорда. Крамы с подозрением отнесутся к «нищему семейству». А Артур с Молли явно будут против брака с одним из «тёмных» Забини. И никому, кроме Поттера, не пришло в голову взвалить на себя их проблемы: ни директору, ни правильной до оскомины Минерве, ни мне… слепому идиоту. – Я и не собирался вас в чём-то обвинять, просто хотел поинтересоваться, на каком уровне у вас находится «обработка» всех несогласных сторон? – Леди Забини припугнули призраком мужа. Это, конечно, не отвлечёт её от намеченных планов охоты за титулом, но даст нам время до окончания школы, – Рональд подмигнул Блейзу и продолжил рассказ: – Моих я постепенно приучил к мысли, что уйду в «свободное плаванье» после Хогвардса. Ну, а отца Вика обрабатывала Гермиона. – В каком смысле? – В очень простом, – девушка оторвалась от чтения фолианта, – Крамы – древний чистокровный род. Брак с «грязнокровкой» для них страшнее конца света… Мы с Виктором просто обрисовали им альтернативу. Ага, понятно. Долго водили несчастного Александра за нос, периодически подводя его к мысли устроить покушение на нежеланную потенциальную невестку, но не переходя границы, за которой он бы это сделал в обязательном порядке. А потом показали «морковку» в виде аппетитной перспективы получить английский титул вкупе с чистокровным младшим партнёром для сына и… ещё одним партнёром не менее чистых кровей, вполне доказавшим свои умственные и магические способности, как небезызвестная «Маска». – И на какой стадии находится дело? – Отец Виктора вчера подписал разрешение на Тройственный Союз. – Но он пока не знает имени «Маски»? – Зато мы уже смогли поговорить, и Вик сказал, что мы с Блейзом произвели на его отца очень хорошее впечатление. – Это хороший знак, – я перевёл взгляд на надувшегося, словно мышь на крупу, крестника, явно недовольного, что его обошли вниманием в беседе. – А насчёт вашего дела… Я постараюсь как можно осторожнее подкинуть идею с Тройственным Союзом Люциусу. Только не ждите быстрого эффекта, лорд Малфой – существо крайне осторожное и, пока «не попробует на зуб» все плюсы и минусы данного предложения, будет делать вид, что ничего не слышал. Не спугните его неосторожными действиями. Он должен быть уверен, что сам, собственным умом нашёл этот выход. – Так что, нам так и изображать на людях холодную отстранённость? – близнецы не возмущались, близнецы просчитывали свои действия на шаг вперёд. – Ну-у, думаю, пару заинтересованных взглядов в Большом зале и во время встреч в коридорах допустить можно. Только не перегните палку: у Люциуса наверняка имеется осведомитель помимо меня, он не должен догадаться о близости и длительности ваших отношений. Несмотря на тихие разговоры Блейза с Рональдом и довольно шумное выяснение отношений в «тройничке» моего крестника, мне казалось, что в кабинете повисла давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц фолианта, который с огромной скоростью ухитрялась читать Грейнджер и шевелением периодически кидавшего на меня хорошо замаскированные взгляды Поттера. Смотришь, значит? В груди поднялся злой кураж, отогнавший мою уже въевшуюся в кровь осторожность и сдержанность, и я поймал себя на том, что ноги сами несут меня в сторону парты, за которой сидел избегавший меня гриффиндорец. Какого Мордреда?! В конце концов, я имел право задать ему парочку прямых вопросов… Но мне не суждено было достигнуть места назначения. «На подлёте» я был перехвачен загородившими проход Грейнджер и Рональдом Уизли: – Профессор, не надо… – У меня есть к мистеру Поттеру пара вопросов, которые вас не касаются. – Профессор Дамблдор наложил на Гарри какое-то заклинание, принятое в его Роду. Мы пытались определить, что это, но ничего, кроме того, что это разновидность Сигнальных чар и снять их может только наложивший маг, выяснить не смогли… – И эти чары ориентированы на ваше приближение, профессор, – Рыжик стоял в проходе словно скала, не позволяя мне приблизиться к Гарри. – И на какое расстояние они рассчитаны? – Мы не знаем. – И когда же наш драгоценный директор успел их наложить? – На следующее утро после вашего возвращения. – Это всё, что он сделал? – Не совсем. Профессор Дамблдор ещё прочёл нам лекцию по «Правилам и законам Хогвардса» с особенным упором на раздел второй, пункт четвёртый. Я, конечно, давненько не имел дело с этим двухсотлетней давности фолиантом, но о каком пункте шла речь, кажется, догадывался: «За не соответствующую званию преподавателя связь со студентом оный преподаватель подлежит заключению в Азкабан, а жертва его притязаний – стиранию памяти для пресечения дальнейшего падения нравов среди студентов». – Кажется, я догадываюсь, о чём идёт речь, – с души словно упала каменная глыба, не дававшая мне дышать. Ну, Альбус, ну старый… манипулятор! А я-то тоже хорош, дурак, напридумывал себе всякого-разного на ровном месте. Мог бы и сам догадаться, что Дамблдор, что-то заподозрив, примет меры. – Гарри и так нелегко, а тут ещё вы со своей травлей.

Каюсь: поняв, что Поттер решил меня игнорировать, я действительно попытался вывести его из себя, хоть таким образом спровоцировав на ответный разговор:

– Он мог бы написать мне записку. – Любая переписка в замке контролируется действующим директором…

Они говорили ещё что-то, но я их уже не слышал, впервые за этот долбаный месяц встретившись взглядом с вечно ускользающим от меня гриффиндорцем. И столько невысказанного чувства было в этих зелёных глазах, что я с трудом удержался от того, чтобы не разорвать контакт.

«Я пытался мысленно достучаться до тебя, но ты не хотел меня слышать». «Я не знал о планах директора и не сообразил, что ты попытаешься это сделать». «Я чувствовал твою боль…» «А я – нет. Прости…» «Чары директора властны надо мной только до окончания школы… Осталось двадцать восемь дней». «Двадцать восемь дней, тринадцать часов и сорок минут. Потерпим?» «А куда мы, нафиг, денемся? Ты поможешь Герми «довести до ума» зелье? Для неё это важно». «Конечно, но, вообще-то, я придумал кое-что получше…» «Что?» «Увидишь, это сюрприз». «Забыл предупредить, у меня идиосинкразия к сюрпризам». «Потерпишь», – я послал ему ехидную улыбку, собираясь продолжить мысленный диалог, но чья-то настойчивая рука, теребившая рукав моей мантии, уже вывела меня из состояния сосредоточенности на объекте, необходимого для ментального общения. – Профессор… Профессор… Занятие закончилось. Нам надо спешить на Трансфигурацию. Можно мне оставить у себя книгу? Я хотела бы внимательней её изучить. – Разумеется, мисс Грейнджер. Кстати, это касается всех здесь присутствующих: хватит прятаться по таинственным убежищам. С сегодняшнего дня у вас по понедельникам, средам и субботам официальная отработка в лаборатории с восьми и до одиннадцати вечера. Так что будем работать с антидотом в нормальных рабочих условиях. Да-а, – протянул гриффиндорке листок с написанными на нём названиями пяти зелий, – это ваше персональное задание к следующему занятию. – Но, профессор, они же не входят в программу! – А вы имеете что-то против этого? Если так, то я отменю задание. Выбор за вами… – Нет-нет! Это даже интересно, всегда хотела… Ой! Простите, профессор. Я подготовлюсь. – Вот и отлично… И начались наши легально-нелегальные посиделки. Кроме работы над антидотом, наконец-то сдвинувшейся с мёртвой точки, почуявшие свою выгоду в общении со мною семеро заговорщиков очень быстро превратили Ужас Подземелий в своего персонального репетитора для подготовки к Т.Р.И.Т.О.Н.ам, и мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы соответствовать оказанному ими доверию. Ведь, в конце концов, я не был Мастером Чар и Трансфигурации. Пришлось срочно обновлять «подзаржавевшие» знания. Две недели я спал по четыре часа в сутки, разрываясь между работой над заказами Министерства и Аврората, преподаванием, поисками в библиотеке, тестированием очередной модификации приготовленного Грейнджер антидота, ненавязчивым натаскиванием юной ведьмы в искусстве Зельеварения и копанием в библиотеке. Доходило даже до того, что засыпал прямо за проверкой сданных семью курсами четырёх факультетов опусов. Дамблдор пытался, было, отменить наши дополнительные занятия-отработки, но тут уж за них горой встали «мои» семеро студентов, и он вынужден был оставить нас в покое. В конце концов, его Сигнальные чары я ни разу не нарушал, общаясь с любимым парнем только ментально во время наших вечерних посиделок. Кстати, ребята сами же и решили проблему проверки домашних заданий младшекурсников, оставив мне лишь пятые-седьмые курсы. Вы бы видели, с каким непередаваемым удовольствием слизеринцы издевались над сочинениями 1 – 4 курсов Гриффиндора и Пуффендуя, а близнецы Уизли – над аналогичными произведениями Слизерина и Райвенкло. Иногда это было даже забавно, но в любом случае избавляло от лишней работы, освобождая время для общения с Гарри и «натаскивания» Грейнджер. Единственным, что напрягало гриффиндорцев, было моё довольно жёсткое давление на их подругу, которую я за две недели заставил сварить мне почти сорок зелий повышенной сложности. Девчонка ходила вымотанная и похудевшая, но я упорно отмалчивался, не желая раньше времени объяснять остальным мотивы своего поведения. Кризис, конечно, назревал, но я надеялся, что буря не разразится до сдачи юной ведьмой последних тестов. И оказался прав… почти… Скандал произошёл аккурат после их сдачи, когда я после пятидесяти девяти зубодробительных заданий теста задал Грейнджер последний вопрос: – Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему я дал вам программу, отличающуюся от заданий ваших друзей? – Я… не знаю, профессор… – Ай-яй-яй, единственный неверный ответ из всех полученных…

Но мне не дали вдоволь посмаковать ситуацию. Молчавшие два последних дня заговорщики, с большим неодобрением поглядывавшие в мою сторону, словно сорвались с цепи, заговорив все разом:

– Да сколько же можно над ней издеваться?!

Признаться, я был удивлён, что в хоре защитников девушки был даже голос моего крестника.

– Столько, сколько надо, – положив на парту перед вымотанной насмерть ведьмой найденную мною в своих «закромах» брошюру, я снизошёл для пояснений: – Я действительно никогда не брал Учеников, хоть и являюсь Мастером Зельеварения. Потому что не нуждаюсь в присутствии надоедливых, вечно лезущих куда не надо детей. Так что все зелья, которые я заставлял варить мисс Грейнджер, и сегодняшние тесты нужны были для прохождения ею экзамена на звание… – Подмастерья??!! – юная ведьма наконец-то вчиталась в строки заглавия, написанного на брошюре. – Но… но для сдачи этого экзамена необходимо не менее трёх лет Ученичества?! – Где это написано? Весь смысл Ученичества состоит в том, чтобы подготовить соискателя к экзамену. У простого студента не хватит знаний и умений, чтобы сдать его. – Но я… – Но вы не простая студентка. Завтра же в Гильдии Зельеваров мы подпишем соответствующий контракт, и вы будете официально признаны моим Подмастерьем. – И каковы же будут мои обязанности? – Для начала – довести до ума антидот, – я знал, что работа над стабилизацией зелья уже подходит к концу, и продолжил, нацепив на лицо преувеличенно-скорбную мину. – К тому же, вам придется взять на себя приготовление экспериментальных зелий для Аврората. К сожалению, в связи с предстоящими экзаменами у меня совершенно не остаётся на них времени. Да, кстати, контактировать по этому вопросу вам придётся лично с начальником Отдела Быстрого Реагирования Кингсли Шеклболтом. Девушка метнула подозрительный взгляд на Гарри, потом вгляделась в моё лицо, но мы ответили ей практически одинаковыми недоумённо-непонимающими гримасами, что ей не оставалось ничего другого, как только неуверенно улыбнуться: – Да. – Что “да”? – Да, я согласна на ваше предложение, сэр.

Гарри ухитрился незаметно мне подмигнуть:

«Классно разыграно. Даже я чуть не поверил в третирование. Из тебя получилась неплохая сваха». «Молчи, детёныш демона…» «М-м-м…»

Молчать-то он, конечно, молчал, но через ментальный канал в моё сознание полились яркие картинки, одна другой зрелищнее и горячее.