Текст книги "Полевые испытания везучести (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

XVI

веке… Правда он был зашифрован и написан наполовину на латыни, а наполовину на древнегреческом, но нам-таки удалось его расшифровать… – глаза мальчишки лучились гордостью за себя и своих друзей. – Так вот, в нём и приводилось описание зелья. Правда, не очень точное. Но Герми поэкспериментировала и смогла приготовить териаку. Вот только для её воздействия на магические зелья необходимы были кое-какие компоненты, а подобные сведения хранились в библиотеке Малфоев. Фред с Джорджем обещали нам помочь и… В общем, ситуация вышла из-под контроля. – Понятно. А каков в этом деле интерес Грейнджер? Кроме, разумеется, научного. – Если антидот будет «доведён до ума» и запатентован, то она сможет привлечь к себе внимание мастера Стерджиса и добиться, чтобы он принял её в качестве своей Ученицы. Ведь, насколько я знаю, вашей профессии не учат в Магическом Университете, а значит, ей нужно найти наставника. – Но почему, во имя Мерлина, Зоран Стерджис?! Он же ненавидит магглорожденных! – такая глупость, казалось бы, умной студентки не укладывалась в моей голове. – А кто? Вы учеников не берёте, а если проходить весь путь в одиночку, это займёт больше пятнадцати лет! – И к чему такая спешка? – Это не моя тайна, – парень было отвёл глаза, но подумав, неохотно продолжил: – Герми хочет стать зельеваром Аврората. А-а-а, кажется, я догадываюсь, откуда ветер дует… Один наш общий друг… нездешней наружности, как-то проболтался за бутылкой коньяка, распитого нами по поводу какой-то его личной драмы, что не хочет портить жизнь девушке, почти ребёнку… Ну-ну! А почему бы, собственно, и нет? Вот выберемся из подземелий, тогда и посмотрим… Лениво переговариваясь, мы вошли в какой-то огромный зал… Я настолько расслабился и потерял бдительность, что насторожиться меня заставило только чувство ужаса, появившееся в глазах Поттера: – Что? – но мне уже не нужен был ответ на сорвавшийся с губ вопрос, задремавшая было интуиция заорала благим матом, едва только глаза засекли приближавшиеся со всех сторон многолапые тени: «Акромантулы!!!» Тело среагировало само, со всей силы толкнув застывшего на месте Поттера к единственному свободному проходу ведущему… к рассыпавшемуся под ногами мосту через ревевший в тоннеле поток. И мы помчались, словно два метеора, обрубая тянущиеся к нам конечности и уворачиваясь от щёлкавших над головой жвал. Вот и последний… полностью обрушенный пролёт моста. Семь футов пустоты и ревущий поток под ногами. Етитская сила!!! Да что ж нам так везёт-то?! – Прыгай, Поттер! Я их задержу! – Нет!!! – мальчишка замер рядом со мной, выставив нож в сторону приближающихся тварей. – Прыгай, Гарри! – Нет! Один я отсюда не уйду! – А-а, Мордред с тобой! – зная, что провал не остановит умеющих плести паутину насекомых, я обхватил вцепившегося в меня мальчишку и, набрав в грудь побольше воздуха, нырнул в поток: «Будь что будет, лучше уж утонуть, чем быть сожранными акромантулами…» «Только бы Гарри выжил…»

====== Глава 3. Незваное чувство. ======

Головная боль, радужные круги перед глазами и… шевелящееся под боком тело. Дежа вю… – Профессор… Профессор! Северус!!! – моё бренное тело трясли чьи-то руки. – М-м-м? Поттер, какого Мордреда? – Ну, слава Мерлину, уже и Поттер…

Глаза выхватили физиономию склонившегося надо мной абсолютно мокрого и взъерошенного гриффиндорца, по лицу которого почему-то текли слёзы… Слёзы?!

– Гарри, с тобой что-то случилось? Ты ранен?! – не обращая внимания на боль в избитом теле, я кинулся ощупывать конечности парня. – А я уж думал… мне показалось… – зеленоглазое наваждение, не обращая внимания на ощупывавшие его тело руки, внезапно наклонилось ко мне, накрывая мои губы неумелым поцелуем и шепча сквозь едва сдерживаемые рыдания: – Я думал, что ты захлебнулся. – Не дождёшься… – я прижал к себе это лохматое чудо и зарылся лицом в мокрые волосы, вдыхая ставший родным за эти сутки свойственный только ему одному аромат. – Как ты мог подумать? – расслабленное тело активно завозилось, вырываясь из моих рук, и я нос к носу столкнулся с возмущённо сверкавшим глазами гриффиндорцем. – Ну, прости, прости. Ты же знаешь, что у меня специфический юмор… – разрывать объятия не хотелось, как не хотелось и вспоминать, что я всё же на двадцать лет старше, преподаватель, а он мой ученик… и прочую связанную с искусственными запретами, принятыми в обществе, муть. – Куда нас занесло-то? – Точно не знаю, но из одной узкой расселины здесь видно Чёрное озеро. – Мы всё-таки под замком. А как магия? – Пока нет, но я уже чувствую её отголоски. – Это хорошо, – мы, поддерживая друг друга, поднялись и, шатаясь, словно пьяные, стали подниматься по выбитой в скале едва заметной лестнице, с каждым шагом ощущая, как нас окутывает такое родное, потерянное сутки назад, тепло Магического источника. Завалявшуюся у меня в кармане сюртука небольшую фляжку я на всякий случай наполнил водой из подземного источника. В этих катакомбах чёрт ногу сломит, а страдать ещё и от жажды, помимо всё чаще напоминавшего о себе голода, в наши планы не входило. Вот только, как говорят в школе магглорожденные студенты, нас посетила птица обломинго… Такой надёжный, казалось бы, путь наверх закончился отсутствующей лестницей наподобие тех, что так ловко умеют менять направления в основной башне Хогвардса. Противоположная площадка располагалась двумя этажами выше, на расстоянии футов шестидесяти от нас. Даже если наша многострадальная верёвка и достигала бы подобной длины, то всё равно у нас бы не хватило сил забросить её так далеко. Возвращаться назад и искать другой путь было уже поздно, свет, проникавший сквозь расселины в скале, с каждой минутой тускнел всё больше, погружая заброшенное подземелье в полумрак. К тому же, после экстремального побега от акромантулов в подземный поток болело всё – даже то, что в принципе болеть не могло. – Будем возвращаться или устроим привал? – мой спутник откинул мешавшую ему полу сюртука, чтобы подтянуть сползшие джинсы, и вдруг, нашарив что-то в заднем кармане, вытащил свою находку на свет. – Чёрт! Ну, надо же, уцелела! А я-то, дурак, совсем про неё забыл! – на его ладони голубым пластиком поблескивала обычная маггловская зажигалка. – Эх, если бы я про неё вчера вспомнил, нам не пришлось бы мёрзнуть прошлой ночью… – Это вряд ли. В той нише, где мы спали, не было ничего, что могло бы послужить дровами… В той нише-то, конечно, не было, но не здесь. В неверном вечернем полумраке мой взгляд выхватил вход в какую-то заброшенную комнату, заваленную полурассыпавшимися от ветхости деревянными шкафами: – А вот и топливо… – Ура! Я сейчас обустрою нам костерок. Эх, жаль, что еды нет… Кстати, о еде. Мне показалось, или я действительно слышал хлопанье крыльев устраивавшихся на ночлег голубей? Убедившись, что Гарри… Вот же Мордред побери, после нашего побега от восьмилапых тварей у меня почему-то даже мысленно язык не поворачивался назвать его Поттером… В общем, убедившись, что в комнате, в которой начал обустраивать привал мой не по годам самостоятельный и взрослый спутник, нет других выходов и подозрительных вещей, я подобрал себе палку поудобнее и как можно тише, ориентируясь больше на слух, чем на зрение, стал подбираться к стайке голубей, расположившихся на ночлег возле расселины, располагавшейся двенадцатью футами левее и выше меня. Шаг. Другой. Под ногой зашуршали обломки камней, и я на пару секунд замер, прислушиваясь к птичьему курлыканью. Уф! Пронесло! Не спугнул. Ещё парочка шагов… Попытался примериться к потенциальному ужину импровизированной битой… Н-нет… Далековато, можно промахнуться и спугнуть добычу. Осторожно переставляя ноги, я подкрадывался всё ближе и ближе к беспечным птахам. Всё! Достаточно. Рука привычно отошла назад в сильном замахе… Теперь только бы не спугнуть. Фиксация. Бросок. Испуганный птичий гомон… и три тушки, упавшие с карниза прямо мне под ноги. Есть!!! Есть ещё порох в пороховницах! Три резких движения рукой и оглушённые голуби перестали дёргаться, обвисая в моих ладонях. На шум, устроенный в панике разлетавшимися птицами, из нашего будущего убежища выскочил Гарри и поражённо уставился на мою добычу: – Это что такое? – Наш ужин. Смерив взглядом расстояние от меня до карниза и разглядев приземлившееся неподалёку орудие охоты, он на моё удивление не стал задавать глупых вопросов: «Как?», да «Каким образом?». А просто улыбнулся своей задорной улыбкой, которая почему-то перестала меня бесить с момента нашего с ним совместного путешествия и восхищённо выдохнул: – Вау! Классный бросок! Я бы так не смог… В ответ на этот комплимент, мои губы сами собой растянулись в ответ, заставив напрячься отвыкшие от улыбки мышцы: – Перефразируя высказывание одного моего знакомого гриффиндорца, отвечу: «Если не хочешь сдохнуть с голоду, ещё и не тому научишься». – Это вы в рейдах так пропитание добывали? – Нет, – я не хотел вдаваться в подробности моего не слишком-то радужного детства, но что-то не дало мне промолчать: – Чтобы добраться до еды в холодильнике, надо, чтобы она там хотя бы была. А мой отец порой ухитрялся пропить все деньги, какие были в доме. Так что, сам понимаешь, в моём случае твой вариант добычи пищи не срабатывал. Приходилось искать другие… – И долго он над вами так издевался? – в голосе Гарри не было удивления, или недоверия, а только понимание. – Скажем так, после третьего курса я нашёл уже известное тебе заклинание. – Х-ха! Так им всем и надо! – Ладно уж, мститель, пошли готовить ужин. Надеюсь, ты умеешь ощипывать птиц? – У-у, да после жизни в доме тёти Петуньи, я ещё и не то умею… – парень забрал у меня одну из тушек и ловко принялся избавлять её от перьев. От разведённого им костра шло приятное тепло. Маленькие тушки, уже ощипанные и выпотрошенные, вертелись на импровизированном вертеле над огнём, распространяя по комнате божественный аромат, заставлявший урчать наши желудки, а мы сидели на подобиях табуретов, собранных из наиболее крепких обломков мебели и лениво болтали обо всём и ни о чём. Окружавшая нас тьма враждебного подземелья становилась уютным полумраком… и я внезапно поймал себя на мысли, что счастлив. Впервые за Мордред его знает сколько лет банально, тупо, великолепно, замечательно СЧАСТЛИВ. И совершенно не хочу в ближайшие сутки лицезреть кого бы то ни было из преподавателей или студентов возвышавшейся над нашими головами школы. А потом был ужин. За тридцать восемь лет жизнь успела изрядно помотать меня по свету. Приходилось едать и шикарные деликатесы с золочёных тарелок, и простую похлёбку, и тюремную баланду, но ничего вкуснее этих зажаренных над огнём без соли и специй птичек, я припомнить не мог. Сытый желудок наполнял тело расслабленностью и покоем, а перемазанная мясным соком физиономия напротив вызывала никак не желавшую сходить с лица улыбку. – Что? – Гарри, поймав мой смеющийся взгляд, развёл руками с зажатыми в них не до конца обглоданными косточками в попытке разглядеть на себе что-то, что вызвало моё веселье. – Ты сейчас похож на дорвавшегося до золота нюхлера: такой же взъерошенный и перемазанный, – смочив водой из фляги найденный в кармане брюк платок, я осторожно вытер чумазое лицо, не отказав себе в удовольствии пропустить сквозь пальцы взлохмаченные волосы парня. – М-м-м… А ты – на демона-искусителя, – мальчишка потёрся щекой о мою руку, в одну минуту уничтожил остатки ужина, и забросив птичьи кости в костёр, прижался ко мне тёплым боком… Надо ли говорить, что в эту ночь мы, забаррикадировав вход в комнату обломками мебели, спали у костра в обнимку, и никакого дискомфорта и неловкости это обстоятельство у нас не вызывало. Наступившее утро дало о себе знать солнечными лучами, проникавшими через многочисленные расселины в скале и пронзавшими пещерный полумрак, словно огненные пики, и… гомоном вернувшихся голубей. Мда-а, этих птах, похоже, ничто не могло научить осторожности. Правда, в этот раз приблизиться к себе они не дали, мгновенно срываясь с карниза, стоило только нам подойти к ним ближе, чем на пару десятков ярдов. Так что с мыслью повторить вчерашний банкет нам пришлось расстаться. Но ничего, сытый желудок и длительный сон сделали своё дело, подняв настроение и укрепив нашу веру в собственные силы. Так что возвращение к бурлившему на дне потоку заняло в два раза меньше времени, чем подъём, а через полчаса интенсивных поисков мы обнаружили ещё одну выбитую в скале лестницу, ведущую наверх. Лестницей, это, правда, назвать было сложно. Скорее уж нагромождение плит, которым явно с помощью какого-то великана была придана форма ступеней. Вот только и размер у них был великанский. Ладно бы ещё длина… В конце концов, пройти три фута по прямой не составляло для нас особой проблемы, но вот постоянное преодоление двухфутовой высоты, напрягало и заставило быстро вернуться к состоянию позабытой после сытного ужина и сна усталости. Кроме того, ещё и кажущаяся хаотичность направления подъёма заставляла задуматься: а верным ли путём мы движемся? Нам то и дело приходилось возвращаться, натыкаясь на тупиковые ответвления «лестницы». Но спустя три-четыре часа тренировки в скачках по горам и пару коротких привалов, этот хаос всё-таки обрёл систему. Надо было только правильно просчитать алгоритм: десять «ступеней» подъёма – поворот направо, ещё восемь – налево. Затем – наоборот. И к концу дня мы удалились от бурлившего под замком потока настолько, что его рёв теперь напоминал только журчание небольшого ручейка. Усталость всё сильнее давала о себе знать, привалы становились всё продолжительнее и чаще, заканчивалась вода во фляге, а конца и края нашему путешествию так и не предвиделось. Бурлившая где-то совсем рядом Магия, хоть и ощущалась с каждым часом всё явственней, но так и оставалась недостижимой мечтой, к которой мы с таким упорством пытались прорваться. Сквозь расселины в стене было видно, как спускается к озеру солнце. Вот оно уже коснулось водной глади… Как бы нам ни хотелось добраться до конца импровизированной «лестницы», а приходилось отложить достижение этой задачи до следующего дня. – Будем искать место для ночлега? – голос Гарри был хриплым от усталости. В последние два часа он шёл молча, не отпуская даже так забавлявших меня комментариев. – Наверное, придётся, – я осторожно привлёк его к себе, разминая руками уставшие плечи парня. – Прости, но спать нам сегодня придётся без ужина. – Обойдёмся… М-м-м… – видимо, мои пальцы нашли какой-то особо болезненный триггер, заставив Гарри чуть ли не мурлыкать после массажа, откинув голову на моё плечо. Чёрт! Вот казалось бы, чего организму надо?! За день я устал так, что ноги ныли при каждом шаге, подгибались и тряслись, а тело желало только одного – рухнуть на относительно гладкую поверхность и растечься безвольной лужицей. Желало… пять минут назад. Но никак не в данный момент. Стоило только мальчишке прижаться ко мне спиной, как оно захотело чего-то совершенно противоположного. Прекращать массаж не хотелось: это означало бы расписаться в полном провале контроля моей воли над вполне обычными физиологическими потребностями организма. Да и касаться расслабленного тела вечно настороженного и колючего парня было… просто приятно. А уж довольное тихое постанывание, срывавшееся с губ Гарри, и вовсе… кхммм… Я всё-таки нашёл в себе силы отстраниться и, чтобы не сталкиваться глазами с полным невысказанных вопросов взглядом гриффиндорца, сделал вид, что с великим тщанием разглядываю окружавшие нас остое…чертевшие за почти целый день подъёма каменные развалы и осыпи. Как будто в них можно было одним мысленным приказом открыть дверь в сказочный дворец, в котором… Умный вид – умным видом, а когда я поднял взгляд на следующий «виток» нашей импровизированной лестницы, то действительно узрел что-то, в чём явно чувствовалось вмешательство человека. – Северус? – Что? – я только в этот момент понял, что Гарри уже не первый раз зовёт меня. – Смотри, во-он там, на следующем витке «лестницы», мне изменяет зрение, или это… – Вырубленная в стене арка! Мы одновременно переглянулись и, позабыв про сковавшую мышцы усталость, чуть ли не наперегонки кинулись к померещившейся нам двери. Десять «ступенек», поворот. Ещё восемь и снова поворот… Ещё пара минут – и нам должна была открыться цель нашего забега по пересечённой местности. Только бы это не оказался очередной обман зрения… Только бы… Е-е-есть!!! Это действительно была арка, за которой начинался небольшой выбитый в скале коридор, упиравшийся в массивную дубовую дверь, напоминавшую ту, что мы так удачно вынесли на выходе из колодца. – Вот, Мордред побери! Она открывается в эту сторону! – добежавший первым до цели парень тотчас же оценил преграду намётанным взглядом. – Такую не выбьешь. – Угм… «Аллохомора!» – с кончика палочки сорвалась едва заметная искорка и, не долетев до преграды, погибла смертью храбрых в сражении со сквозняком, ощутимо дувшим со стороны замочной скважины. – Та-ак, похоже, за этой дверью прекращают действие блокирующие магию чары. – Думаешь, дело в чарах, а не в нашем магическом истощении? – Если бы дело было в нас, мы бы не почувствовали присутствие магического источника, – я молча протянул свой кинжал парню, признавая его лучшим специалистом по вскрытию немагических замков. И он, достав из крепления своё собственное оружие, приступил к возне с запором. Минут пять это сопровождалось только тихим сопением, потом чертыханием себе под нос, и наконец, выданными вполголоса выражениями из маггловской непечатной лексики. Похоже, в этот раз дверь не оценила приобретённых им в жизни умений. – Что? – Да не пойму никак, в чём дело! Вроде нахожу нужную пружину и правильно поддеваю язычок замка, но… Ощущение такое, как будто меня что-то отталкивает. – Гарри вновь попытался сразиться с упрямым механизмом, в этот раз уже не осторожничая и налегая на кинжалы всем телом, но добился только того, что, не выдержав длительного напряжения мышц, сорвался и до крови оцарапал руку о массивные заклёпки на пластине замочной скважины: – Мордредова зараза! – царапина не была глубокой, и юноша быстро отдёрнул руку, старательно зализав ранку, но я успел заметить, как на мгновение засветилась замочная скважина, когда на неё попала капля его крови. А вот сам он, занятый повреждённой ладонью, этого, похоже, не заметил. – Постой-ка… дай мне кинжал. – Зачем? – Как сказал один невоспитанный мальчишка, «За надом», – протерев платком, смоченным остатками воды, левую ладонь, я сделал на ней осторожный надрез, обильно смазав замочную пластину выступившей кровью. – Зачем, здесь же не действует ма… гия…

В этот раз замок засветился уже вполне заметным зеленоватым магическим светом, что-то в нём громко щёлкнуло, заскрежетало, и массивная дверь бесшумно открылась, словно приглашая нас посетить таинственное помещение, что лежало за её порогом.

Но мы застыли на месте, словно оглушённые вернувшейся к нам Силой, упиваясь ею и дрожа от потоков Магии, пронзавших, казалось, каждую клеточку наших стосковавшихся по ней тел. И только подозрительный шорох, раздавшийся со стороны недавно покинутой нами «лестницы», заставил меня, преодолев навалившуюся эйфорию и слабость, втолкнуть покачивавшегося, словно в трансе, Гарри в располагавшееся за дверью помещение, шагнуть следом и… надёжно запереть за собой дверь на все известные мне заклинания. – Вау! Да тут настоящий рай! Это ж какой силы надо было наложить чары Консервации, чтобы это чудо смогло сохраниться здесь в течение… – юноша подошёл к висевшему на стене календарю и, присвистнув, продолжил: – … двухсот шестнадцати лет. Посмотреть и впрямь было на что. Огромная комната неправильной формы, оформленная со сдержанной роскошью в стиле конца восемнадцатого века, словно бы разделялась на две зоны. Гостиная с камином, двумя «вольтеровскими» креслами и стоявшим между ними круглым резным столиком расположилась на толстом турецком ковре зеленовато-стального оттенка; другой же угол занимал кабинет с книжными стеллажами, массивным письменным столом и кабинетным креслом. И всё это великолепие освещалось двумя иллюзорными окнами, за одним из которых открывался вид на Чёрное озеро, а за вторым – на Диагон аллею… такую, какой она могла быть более двух столетий назад. Душу на мгновение кольнула игла привычной зависти. Похоже, у прежнего владельца этих покоев не было проблем со вкусом. Я бы не отказался от подобного интерьера в собственном доме… – А это что такое? – вслед за послышавшимся за моей спиной скрипом двери послышалось разочарованное чертыхание. – Так вот почему про эти комнаты никто не знает. Здесь обвал. Похоже, коридор по какой-то причине обвалился, и хозяин покинул их в спешке, успев только наложить Консервирующие чары. За открытой Гарри дверью и впрямь начиналось то, что когда-то было, судя по всему, школьным коридором, теперь почти до самого свода заваленным обломками кирпича, камня и засыпанным песком вперемешку с глиной. Что-то смутное зашевелилось в сознании, воскресив в памяти услышанную ещё на первом курсе историю, которой наш декан, профессор Слизнорт, пугал особо непоседливых «змеек» из слизеринского гнезда: – Да-а, когда я ещё сам учился на начальных курсах Хогвардса, Гораций рассказывал нам что-то об обвале, поглотившем два века назад почти треть территории Подземелий. Кажется, тогда завалило старую лабораторию, хранилище и личные покои декана факультета. – Наверное, это они и есть. А если это личные покои…

Мы переглянулись, и на наших лицах почти одновременно появились предвкушающие улыбки.

– … то здесь просто обязаны быть ванная комната и спальня, – закончил я начатую мальчишкой фразу. Одновременно, не дожидаясь действий друг друга, мы кинулись в противоположные стороны, чтобы проверить комнату на предмет замаскированных дверей, и через пару минут поисков мне улыбнулась удача в виде скрытой за стенной драпировкой двери в уютную спальню с массивной широкой кроватью под бархатным балдахином, двумя огромными платяными шкафами, зеркалами, покрывавшими одну из стен, в которых внезапно отразились два жутко грязных оборванца, диссонировавших с идеально сохранившейся обстановкой. – Это что, мы? – Нет, наши бренные останки, – взглядом отыскав дверь в ванную, я решительно двинулся к ней, старательно обходя по дороге красивый бежевый ковёр, лежавший на полу. Видеть себя оборванным, лохматым, грязным и с трёхдневной щетиной на лице не входило в мои планы. – Э-э-э! А я? Гарри метнулся, было, следом, но я захлопнул дверь в ванную прямо перед его носом, посоветовав: – А ты поищи в гостиной что-нибудь из съестных припасов, под чарами Консервации они вполне могли сохраниться. Не самое достойное поведение, понимаю, но после утраты самоконтроля, предавшего меня не далее как час назад, мне с трудом удавалось представить наше совместное мытьё в этом грандиозном сооружении, лишь по недоразумению названном ванной вместо бассейна. Вернее, представить-то как раз получалось… во всех подробностях. Но… Гарри влекло ко мне, я это прекрасно чувствовал. Так же как и меня к нему. Однако я сам великолепно помню, как в его возрасте, рассорившись в пух и перья с лучшей… да что там, единственной подругой, поверил, что по гроб жизни влюблён в… не буду упоминать его имени. Скажу только, что этот человек был старше меня на тридцать лет, харизматичен, магически силён, и влюблённость полукровки-зельевара ему была нужна только для завлечения в свою «команду» нужного ему специалиста. А кончилось это татуировкой на левой руке, разбитыми вдребезги иллюзиями и горечью двойного предательства, преследующей меня по сей день. И если в собственной привязанности я был совершенно уверен – была у меня такая дурацкая и совсем неслизеринская особенность: если уж ненавидеть, то до упора, а если «принимать в семью», то до конца моих дней – то в чувствах не знавшего ласки парня я сомневался. Да и с чего бы симпатичному, неглупому, знаменитому и состоятельному юноше влюбляться в некрасивого, склочного мужика, на двадцать лет старше себя, да ещё и с нелестной славой Упивающегося за плечами? Так что моей первостепенной задачей теперь было самому взять себя в руки и, не допустив дальнейшего сближения, перевести всё «на дружеские рельсы». Конечно, вызвать вражду было бы гораздо легче: пара язвительных фраз в моём прежнем стиле – и горячий парень начал бы ненавидеть меня так же яростно, как до этого тянулся. Но от одной мысли о подобном в груди рождался такой тугой комок смертной тоски, что я ни за какие сокровища мира не согласился бы на возобновление старых отношений. А вот стать для него другом и учителем… это, за неимением желаемого, было хотя бы приемлемым суррогатом. А как же мои собственные чувства? А никак. Даром, что ли, я в течение пятнадцати лет был шпионом? Как-нибудь вывернусь… Не самые приятные размышления о будущей жизни не помешали мне избавиться от останков порванной акромантулами и «добитой» подземным потоком рубашки, основательно повреждённых ботинок и брюк, к которым и прикасаться-то не хотелось. Оставалось только снять бельё и, постанывая от боли в царапинах и удовольствия, влезть в душистую пенистую воду, наполнившую сделанный в виде морской раковины бассейн в полу, способный принять одновременно пятерых таких, как я. Тёплая вода омывала избитое тело, снимая боль и усталость, это обстоятельство заинтересовало меня, заставив принюхаться и улыбнуться. Однако! Прежний хозяин этих покоев был отнюдь не неженкой и Мастером своего дела. Это же надо было, навести на помещение Распознающие чары, определяющие повреждения в ауре и физической оболочке объекта! Вот и ещё одна идея, которую стоило перенять у предшественника-зельевара. Под действием Укрепляющих и Заживляющих зелий (а также при отсутствии самой зеленоглазой причины душевных терзаний), смотреть в будущее оказалось проще и оптимистичнее, что ли, но я не позволил себе долго расслабляться, помня об уставшем мальчишке, ожидавшем своей очереди за дверью. Промыв три раза непослушные пряди, которые без привычного защитного зелья норовили встать дыбом не хуже волос Гарри, я, не обращая внимания на боль в не до конца заживших царапинах, до покраснения, тщательно отдраил кожу, вновь благословив покойного коллегу за автоматическую замену грязной воды на новую, и, поднявшись из ванны по небольшим ступеням, насухо вытерся большим мягким полотенцем, обнаружившимся неподалёку от двери. Оставалось только замотаться в него на манер римской тоги и выйти в согретую пламенем камина спальню. – Гарри? Я освободил ванную, можешь идти мыться. – Сейчас, – голос раздался откуда-то из гостиной, но я не рискнул идти туда в своём импровизированном одеянии. Всё же для осуществления моего плана мне нужно было соблюдать некоторую… отстранённость. А как её сохранить в полуголом виде, я не знал. Хорошо, что и содержимое гардероба, оставленного прежним хозяином, сохранилось не хуже всего остального. В первом же открытом мною шкафу со стороны ванной комнаты обнаружился чёрный шёлковый банный халат вполне подходящего мне размера. Весь настрой портило только непрошеное видение, на мгновение возникшее в голове: плечо ещё мокрого после мытья Гарри, выглядывавшее из большого для него халата, его пахнущие шампунем вьющиеся волосы и чуть тронутая загаром нежная кожа… Нет!!! Богатое воображение – это не всегда благо. Найдя в шкафу ещё один халат, на этот раз бархатный шлафрок, скрывавший тело своего носителя гораздо лучше тонкого шёлка, я, выкинув из головы непрошеные мысли, отнёс его в ванную и, нацепив на лицо доброжелательно-нейтральную маску, отправился в гостиную. Словно почувствовав моё появление, Гарри, подкидывавший дрова в камин, довольно произнёс: – Ты был прав. Нашлось вполне неплохое огневиски и какое-то сухое печенье, – закончив возню с огнём, юноша обернулся ко мне, и тотчас же задорная улыбка пропала с его лица, оставив настороженность в глазах: – Что случилось? – Ничего, – я старался вести себя как можно естественней, – просто пришёл сказать, что ты можешь идти принимать ванну. Получишь море удовольствия, даю тебе слово. Пару секунд юноша недоверчиво смотрел в мои глаза, но потом всё же скрылся в спальне. Послышался стук двери в ванную, и я наконец-то смог перевести дыхание. Кажется, пронесло! Оставалось только расстелить постель, старательно отгоняя подальше мысли о том, что на этом великолепии нам придётся спать вдвоём, и устроиться отдыхать в кресле у разожжённого в гостиной камина, наслаждаясь отдыхом и ничегонеделаньем. Как бы не так!!! Нет, конечно, я убрал бархатное покрывало с кровати и, откинув крытое шёлком пуховое одеяло, взбил и на всякий случай прошёлся «Очищающим» по даже на вид мягким и таким притягательным подушкам… Но на этом моё спокойствие и закончилось. Я, словно тигр, заключённый в тесную клетку, метался из угла в угол гостиной, пока со стороны спальни не послышался звук приглушённых ковром шагов. И мне ничего не оставалось, как стремительно плюхнуться в кресло, приняв вид задремавшего человека, чтобы хоть как-то сохранить лицо. Авось, он не станет выяснять отношения на ночь глядя. Мог бы на это и не надеяться, как будто первый раз в жизни имел дело с наследниками безбашенного Годрика. Хотя… чего уж пальцем показывать? Сам такой… – Что? Случилось? – стоявший передо мной парень вновь напоминал известного мне ранее зверёныша-Поттера. – О чём ты? – На твоём лице снова «маска». Что случилось? Снова акромантулы? Или директор вышел на связь? Против кого нам придётся «дружить»? – Я… тебя не понимаю. Мы выбрались из передряги. Учитывая, что здесь нам доступна магия, нас найдут максимум за десять-двенадцать часов. Всё в порядке… – я старался говорить со всей доступной мне уверенностью, но в груди росло неприятное ощущение, что здесь и сейчас я совершаю непоправимую ошибку, пытаясь обмануть этого привыкшего ко лжи взрослых парня. – Хорошо! Никаких акромантулов нет. А вот директор и правда засечёт наши ауры в ближайшие час-два. Учитывая невозможность аппарации в пределах Хогвардса и антиэльфийские чары, почему-то стоящие на данном помещении, спасателям понадобится восемь-десять часов, чтобы проделать в завале лаз и вытащить нас отсюда. – Тогда в чём дело? – В тебе… и во мне. Ты потянулся к первому же взрослому, который стал обращаться с тобой не как с несмышлёным ребёнком и марионеткой. Это чувство называется привязанностью и товариществом, а вовсе не… – Любовью? – Любовью, сексуальным притяжением, называй как хочешь. Это не меняет сути. Ты просто принимаешь желаемое за действительное. – А если нет? – А если да? Пойми, мне не нужны подачки. – А кто здесь о них говорил? – зелёные глаза, сейчас не скрытые очками и прищуренные, метали молнии, но в остальном парень был удивительно спокоен. Я бы даже сказал – убийственно спокоен. – Ты хочешь разговора начистоту? Хорошо. Ты его получишь, – я решительно поднялся с кресла и остановился в каком-то футе от гриффиндорца, до этого воспринимавшегося моим зрением при свете камина некой абстрактной тенью… И в тот же момент понял, что напрасно впустил его в своё личное пространство. «Бархатный шлафрок скроет его тело лучше тонкого шёлка…» Как бы не так! Нифига он не скрывал! Ни стройной шеи с ямочками над ключицами, ни прямого разворота довольно широких для такого невысокого юноши плеч, ни тонкой талии, ни гордо вскинутой, чтобы смотреть мне прямо в глаза, головы, ни… этих самых пытливых зелёных глаз, сейчас полных боли и горечи от очередного предательства… Встретившись с ним взглядом, я не выдержал и невольно отшатнулся. – Что, так неприятно иметь дело с сопливым задохликом? – Ты о чём? – сначала я даже не понял, о чём он спросил злым насмешливым голосом с оттенком так знакомой мне… моей собственной издёвки, а когда понял, то чуть не кинулся доказывать, насколько же он был неправ, так уничижительно относясь к себе и своей внешности. А что я хотел? Парню с детства вдалбливали в голову, что он никчёмный урод… Это я на своей шкуре знаю, сам через это прошёл… А тут ещё человек, единственный взрослый, которому он доверил себя настоящего… со своей рефлексией и тараканами. А значит, побоку дипломатию. Будем говорить начистоту. С примерами из собственной жизни. – Ты уже видел в моих воспоминаниях, как я обозвал твою маму грязнокровкой. Так вот, это было мгновенным порывом загнанного в угол зверёныша… И ещё я не хотел, чтобы Мародёры ополчились и на Лили за мою защиту. На самом деле… мы дружили с девяти лет… – Я знаю, мне Дамблдор всё рассказал. – Тогда представь: ты по стечению обстоятельств и собственной глупости обидел единственных друзей. Потом попросил прощения, но тебя не простили, – чтобы собраться с мыслями и не наговорить лишнего, я стал мерить шагами гостиную: – Ни друзей, ни семьи. Изгой в школе и недостойный внимания полукровка на факультете, которого все игнорируют. Один Люциус периодически «забегал» поболтать, когда нас выпускали в Хогсмид. Он-то и свёл меня с… Лордом… Ты же видел, каким он был до того, как начал практиковать совсем запретную магию? Юноша, не сводивший с меня глаз, только молча кивнул. На тонком лице не отразилось ни одной эмоции. Осуждает? Презирает? Понимает? Ни намёка… – Тридцать лет разницы, искренняя заинтересованность в голосе, греющее душу и гордость внимание такого сильного мага… и семнадцатилетний идиот вообразил, что встретил своего единственного и неповторимого Партнёра. А на самом деле нарисованный моим воображением образ оказался лишь иллюзией… мифом. Я буду для тебя другом и наставником, только… не повторяй моих ошибок, Гарри… – я заставил себя повернуться, чтобы открыто взглянуть в глаза парню (никогда не любил выворачивать перед кем-то свою душу), но впившиеся в мои плечи пальцы остановили движение. – Зачем ты поворачиваешься, ведь тебе легче придумывать ещё один миф, не глядя мне в глаза? – Миф? – Конечно, – юноша уткнулся лбом в мою спину и невесело рассмеялся. – З-забавно. Только появился человек, прикосновения которого не вызывают во мне параноидальных мыслей о зельях и чарах, подавляющих волю… А знаете ли вы, профессор, что я даже не целовался ни с кем после пятого курса? И не то, чтобы не пытался наладить отношения… Просто пару раз нарвался на «охотников за Героем». Скажите, профессор, вас когда-нибудь друзья запирали в лишённой магии комнате, вдвоём пытаясь отбиться от озверевшего из-за приворота обученного уличной драке мальчишки? Я ведь ломал конечности и выбивал зубы не только себе. Да после такого при одной мысли о встречах с очередным вешающимся на шею воздыхателем или воздыхательницей хотелось не затащить партнёра в постель, а банально заавадиться от всего этого фарса… А ты… ты настоящий… – тихий надтреснутый голос юноши пробирал до костей. – Гарри, ты придумал себе кумира. Я гнобил тебя пять лет только потому, что ты сын не того человека. Злопамятность отнюдь не рыцарская черта. И если ты думаешь, что я, пусть и заманенный в ряды Упивающихся сладким обманом, не участвовал в том, что они совершали, то ты ошибаешься: чистеньких среди нас не было. Были и карательные рейды, и яды, и пыточные зелья… – Знаю, после того скандала, последовавшего за смертью Воландеморта, я корил себя за несдержанность, и директор решил мне «помочь», взяв у Кингсли полное досье на Упивающегося Северуса Тобиаса Снейпа. Только вот вместо возмущения возникло… понимание. – Значит… тот фантом улетел в покои Слизнорта вовсе не по ошибке? Ты обманул своих друзей? – догадка заставила отойти на второй план покаянные мысли, предчувствие неприятностей, вину и прочую муть. – Не обманул, а не поставил в известность. К тому же, это их не касалось. – А ночные прятки зачем устраивал? – Хотел привлечь внимание, и ещё… – Что? – Когда ты думаешь, что рядом никого нет, ты снимаешь маску… – И? – Мне понравился настоящий Снейп. – И что бы ты делал, если бы мы не провалились в это Мордредово подземелье? – «всякая муть» испарилась в неизвестном направлении. Гарри отнюдь не был беспомощной жертвой моих чувств и инстинктов. Он вообще не был жертвой. – Ну-у, эта часть плана ещё требовала доработки, но у меня было целых два месяца в запасе.