Текст книги ""Авантюристы" (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Т-ты? Охренел?! Люц, тебе что, жить надоело?! Ты в своём уме?! Только маг о двух головах или полный отморозок попытается наставить рога правой руке Главы Аврората!!! Если хочешь сдохнуть, лучше заавадься сам! Какого хрена ты полез к Констанце Шеклболт?!

– Так и знал, что ты догадаешься. Расслабься, Сев, меня вряд ли могли узнать или выследить, ты же меня знаешь.

Не успел мой друг договорить эти слова, а я – приступить к лечению его «боевых» ран, как во всю мощь заверещали Сигнальные чары поместья, а перед нами материализовался перепуганный насмерть доверенный домовой эльф Люциуса:

– Хозяин! Хозяин!!!

– В чём дело, Терри? – вновь напуская на себя маску надменного аристократа, процедил Люц.

– Там… там авроры. Они говорить, у них ордер на обыск дома и допрос хозяина!

– Моргана их прокляни! Оперативно работают, сволочи!

– А кто-то тут хвалился, что его не могли узнать! И что теперь делать, Казанова хренов?!

Люц развернулся ко мне и «тем самым» голосом, которому так сложно противостоять, заговорил проникновенно и убеждающе:

– Северус, у меня сломаны рёбра и рана от «Сектусемпры» на щеке, вряд ли ты сможешь залечить всё это за те несколько минут, что у нас остались до визита авроров, и…

– Ты мне прописные истины не рассказывай, это я и сам понимаю! Чего мне от них ждать? Вот что меня интересует.

– Этот Мордредов аврор вернулся домой, когда его уже и не ждали – часа в три ночи…

– И где тебя после этого два часа носило?

– Следы запутывал. Шеклболт не мог чётко разглядеть меня в темноте, а Констанца его задержала криками о том, что в дом пролез грабитель.

– Твоих вещей там не осталось?

– Нет, я, прежде чем выскочить на балкон и аппарировать, успел уничтожить все следы «Тергео максима».

– Значит, доказательств у них нет?

– Нет, – заволновавшийся было Люц буквально светился удовольствием.

– Ладно, выметайся в своё убежище, я пошёл с аврорами разбираться. Кстати, у нас тут тоже без приключений не обошлось, нам надо будет потом серьёзно поговорить.

Выпроводив друга через потайной ход, я остался в кабинете. Дожидаться авроров долго не пришлось. Не успел стеллаж, за которым скрылся Люциус, встать на место, а я – уничтожить все следы грязи на ковре, как раздался уверенный стук в дверь, и на пороге появился… Кингсли Шеклболт собственной персоной.

– Мистер Малфой.

– Лорд Малфой. Что привело вас сюда в столь ранний час, мистер Шеклболт? Произошло что-то глобальное, или просто мои бывшие соратнички что-то устроили? Право, не понимаю, к чему такая срочность, почему бы вам было не дождаться утра?

– Не заговаривай мне зубы, Малфой! – аврор, зло посверкивая тёмными глазами, шагнул мне навстречу, встав почти вплотную; от него так и веяло аурой агрессии и охотничьего азарта. Чёрт! Я с трудом заставил себя стоять на месте и безразлично-недоумевающим взглядом смотреть в лицо высокопоставленного рогоносца. Пара недель воздержания, крышесносный поцелуй с незнакомкой или незнакомцем, и волна животного магнетизма, всегда исходившая от этого человека, заставили моё тело отреагировать соответствующим образом. К тому же прецеденты уже были: пару лет назад нас связывали не только дела Ордена Феникса. Но всё это было давно и неправда, а сейчас стоило взять себя в руки, иначе Кингсли мог что-то заподозрить: по-своему, он был не менее догадлив и проницателен, чем Хмури.

– Мистер Шеклболт, я не понимаю, о чём речь.

На, подавись, Кинг! Я абсолютно холоден. Ты что, мужик, и вправду думал, что сможешь взять нахрапом меня или Люциуса? Гриффиндорец, блин!

– Где ты был сегодня ночью, Малфой? – он почти уткнулся носом в моё лицо – нас разделяет каких-то десять дюймов. Не люблю вторжения в моё личное пространство – это меня напрягает.

– В своём поместье. Если господин аврор не запамятовал, сегодня Рождественская ночь, а её все нормальные люди проводят в кругу семьи. Кроме того, на праздничном ужине присутствовали наши друзья – лорд Паркинсон с женой и дочерью.

– И гости, разумеется, подтвердят ваши слова?

– Разумеется.

Следующая пара часов прошла в беседах с взявшим себя в руки аврором. Придя в себя и успокоившись, Кингсли профессионально допросил разбуженных эльфами Нарциссу и Джорджиану Паркинсон, а также побеседовал с Драко. Не найдя несоответствий в наших рассказах (о неудавшейся помолвке мы ему ни слова не сказали) и дождавшись, пока колдомедики освидетельствуют моё здоровье на предмет полученных проклятий, он, одарив напоследок меня предостерегающим взглядом, предупредил ничего не выражающим голосом, прежде чем его команда окончательно покинула менор:

– Лорд Малфой, советую вам быть крайне осторожным. Видите ли, маги не любят тех, кто посещает их дома без спроса, особенно по ночам. С такими незваными гостями часто случаются большие неприятности.

Ах ты ж, Кинг-Большая-Зараза! Ну, ничего, твоя фраза, между прочим, работает в двух направлениях. Поэтому я цепляю на лицо самую язвительную улыбочку Люца и его излюбленным, «тем самым» пробирающим всех существ, не страдающих импотенцией, тоном почти мурлычу:

– Вы совершенно правы, господин аврор.

Похоже, до моего бывшего любовника дошло, что он только что сказал. Черты темнокожего лица заострились, чёрные глаза полыхнули огнём, и, едва заметно склонив голову, будто намечая поклон, прошипев: «Мы друг друга поняли», аврор вылетел из кабинета.

Успокоив Нарциссу, Драко и почти впавшую в истерику леди Паркинсон, я уговорил их вернуться в постели и хоть немного отдохнуть, а сам отправился лечить нашего «страдальца». Пока пробирался по закоулкам путаного потайного хода, вспоминал все события сегодняшней ночи и удивлялся: вот уж воистину – Рождественская ночь: столько чудес разом. Сначала – намёк на избавление от нежеланного для моего крестника брака, потом – волшебный поцелуй возле камина. Кстати, я всё больше и больше сомневаюсь, что с самого начала в Малфой-меноре появилась Панси, а не этот неизвестный или неизвестная. И, наконец, поведение Кинга. Что-то я не заметил в нём огромной ревности и возмущения по поводу покушения на честь любимой жены. Скорее… Да-а!!! У аврора такая манера заигрывания. Он по натуре охотник, как, впрочем, и Люц. У-юй-юй, какие вырисовываются перспективы! Интересно, мой «скользкий друг» в курсе? Вряд ли. Хе-хе-хе! Но… не я буду тем, кто просветит его в этом вопросе. Похоже, наш аристократ нашёл-таки свой постоянный источник адреналина. Только он ещё не подозревает об этом.

Когда я, наконец, добрался до хитро замаскированного убежища Люциуса, о котором в своё время не знал даже Лорд, мой друг уже успел вымыться, переодеться и залечить свои рёбра, только глубокая царапина от «Сектусемпры» никак не желала заживать.

– Кой Мерлин ты придумал это мордредово заклинание?!

– Для защиты от врагов. Стой спокойно, я сейчас залечу его.

Раны от «Сектусемпры» тем и опасны, что требуют особого подхода к своему лечению. Во-первых, обычные Заживляющие заклинания на них не действуют, а во-вторых, произносить специальную формулу должен кто-то другой, иначе она не сработает, иными словами, сам себя не исцелишь.

Я был настроен серьёзно поговорить с другом и по поводу срыва помолвки, и о его приключениях в доме Шеклболта, но, как только я убрал следы своего изобретения с его лица, прямо в комнате убежища материализовался Фоукс и передал мне записку, написанную витиеватым почерком Дамблдора:

«Северус. Ты срочно нужен в замке. На твоём факультете ЧП».

Пришлось срочно отправляться в Хогвартс. Где меня ждало очередное потрясение в виде верещащей на грани ультразвука семикурсницы… Пенелопы Паркинсон, вызволенной домовыми эльфами замка из какой-то кладовки для швабр и мётел в Подземельях. Данная студентка всегда обладала просто выдающимися способностями по закатыванию истерик, и мне стоило огромного труда успокоить её и выяснить-таки, что произошло на вверенном мне факультете в ночь под Рождество. И вот спустя почти час, пять флакончиков Успокоительного и две оплеухи (два флакона и воспитательное воздействие – Панси, остальное – её экзальтированным подружкам, уже почти отправившимся портключами по домам, но вернувшимся по приказу директора), мне удалось выяснить следующее. Вчера после бала немного перебравшие шампанского Паркинсон, Булстроуд и Гринграсс возвращались после ночной прогулки по коридорам. Панси, как обычно, расписывала своим подругам предстоящую помолвку с Драко и порядком им поднадоела. Правильно, ведь это не им выпала такая удача, чего радоваться-то. Оставив позади подвыпившую Паркинсон, они вернулись в гостиную и пошли спать. Больше они однокурсницу не видели, справедливо предполагая, что она отправилась через камин в Малфой-менор. А в это время на отставшую от подруг девушку напали двое (или трое) неизвестных и, приложив к её носу пропитанный чем-то платок, запихали бессознательную тушку Панси в кладовку неподалёку от кабинета Зельеварения, заперев дверь на довольно необычные чары. Кстати, устроили её там со всеми удобствами, наколдовав кровать с мягкой периной, пуховое одеяло и даже ночной горшок. Девица проспала в этой импровизированной спальне больше суток, а когда проснулась, обнаружила себя в одной сорочке, запертой в тёмной комнате без окон. Одежды и обуви, в которых она была на вечере, тоже не было. Неудивительно, что после этого она своими воплями разбудила ползамка. Уж как может вопить Паркинсон, я знаю: баньши с зависти удавится. Вызволенная из заточения сбежавшимися эльфами и преподавателями девушка впала в неконтролируемую истерику, а её одежда и украшения, причём те самые, в которых она присутствовала на ужине в Малфой-меноре, обнаружились тут же, в изножии импровизированной кровати.

А вот это было уже совсем интересно. Получалось, кто-то воспользовался обликом Паркинсон, чтобы проникнуть в поместье, а затем преспокойно вернул тряпки и драгоценные побрякушки их владелице. Хм-м, этот маг или ведьма были либо очень честными и глупыми, либо… достаточно хитрыми и умными. В первом случае это могли быть и гриффиндорцы. Если бы близнецы Уизли всё ещё учились в школе, я подозревал бы их в первую очередь, причём по смешанным показателям – честные и хитрые. Во втором это могли быть только слизеринцы, и тут на память приходил Блейз Забини, преследовавший Драко весь шестой курс. Но… как бы это объяснить? Губы того, кого я целовал в тёмном кабинете Люца, были неумелыми, а на Забини пробы ставить негде, так что вряд ли это мог быть он. А потом мне было не до размышлений – вызванный в Хогвартс Алекс Паркинсон, немного повеселевший, когда ему сказали, что это не его дочь устроила представление в Малфой-меноре, потребовал немедленного разбирательства по поводу нападения на свою наследницу. Пока авроры несколько часов выясняли, что же произошло в Подземельях и чем-таки была одурманена девушка, я пытался отбиться от Алекса, настаивавшего на немедленном завершении ритуала помолвки, и его доченьки, требовавшей предоставить ей её «Дракусика». Мерлин великий! Она оказалась ещё хуже, чем я думал! Крестнику крайне не повезло. Спровадив из замка ничего не выяснивших авроров и заверив бывшего соратничка, что обговорю всё с Люциусом, я, поставив в известность директора, смылся в Малфой-менор. Можно было, конечно, связаться с Люцем через камин или отправить сообщение, но я почему-то подозревал, что мои рождественские приключения ещё не закончены, и, как всегда, оказался прав. В поместье меня ждала встревоженная Нарцисса и принявший зелье Сна-Без-Сноведений Люциус, так и уснувший в своём убежище. Помянув непечатным словом всех его предков до седьмого колена, а в особенности – затесавшихся туда вейл, я выдернул у него волосок и, найдя основу для Оборотного зелья, отправился изображать из себя «лорда Малфоя в кругу семьи». Спать после бессонной ночи хотелось неимоверно, но «игра» ещё была не закончена, и приходилось терпеть. Нет, Люц всё же полная скотина! Заварить такую кашу и увильнуть от расхлёбывания последствий, напившись снотворного, это надо додуматься. Хорошо, хоть Алекс не стал ходить вокруг да около, а сразу «взял быка за рога», потребовав немедленно завершить ритуал. Его доченька за широкой спиной папеньки чуть от предвкушения не повизгивала. М-да, «попал» крестничек, ох как «попал». Эта истеричная девица с полным отсутствием представления о благоразумии его в гроб вогнать может… или он её… раньше времени. Мне ничего не оставалось делать, как принести пергамент с Брачным договором и предоставить Пенелопе поставить свою подпись, завершая ритуал…

Того, что произошло потом, даже я не ожидал. При первой же попытке девицы прикоснуться к пергаменту её отшвырнуло от него футов на пять, крепко саданув о стену. А я лихорадочно попытался просчитать причину такой бурной реакции магического контракта на прикосновение девушки. Постепенно в моей голове начало кое-что складываться.

– Алекс, та… самозванка касалась пергамента?

– Д-да, по-моему, – Паркинсон пребывал в шоке и не сразу среагировал на вопрос. – Может быть, повторить ещё раз?

– Ты хочешь, чтобы твою дочь по стене размазало? Договор не принял её.

– Но почему?!

– Вот это я и пытаюсь понять. Постой! Как ты тогда к ней обратился?

– Моя красавица… Мордред! Я не назвал имени!!!

– Вот именно! А самозванка коснулась пергамента. Теперь Договор воспримет только её. Ты же сам своими руками отдал пергамент в её руки, а значит, признал, что кем бы она ни была, ты подтверждаешь эту помолвку.

– Мерлин великий!!! – Алекс был сражён.

А его доченька завопила пронзительным фальцетом:

– Я не позволю никому отнять моего Дракусика!!! – заставив всех, включая Нарциссу и Драко передёрнуться от неприятного звука.

– Пенелопа, прекрати! – внезапно спокойно и решительно вмешалась её мать. – Ты позоришь нас и себя.

Джорджиана подтянула дочурку к себе и что-то быстро зашептала ей на ухо, заставив готовую к скандалу девицу взять себя в руки.

– И что теперь делать? – Паркинсон смотрел на меня, дожидаясь ответа. Несмотря на свою слепую любовь к дочери, он великолепно понимал, что они свой шанс упустили, точнее, собственноручно подарили кому-то неизвестному.

– Ждать. Если за полгода контракт не будет завершён, он просто самоуничтожится. И вот тогда мы поговорим.

– Я думаю, ты помнишь мои аргументы, Люциус?

Ага, а вот и угрозы пошли. Ничего, мой милый Алекс, мы с Люцем очень постараемся, чтобы у нас через шесть месяцев появились контраргументы. Ты далеко не ангел, а твоя доченька – не пара моему крестнику.

В общем, за взаимными светскими извинениями и болтовнёй, которую я органически ненавидел, хоть и умел поддерживать, прошёл ещё час. А потом лорд Паркинсон вместе с дующейся, как мышь на крупу, но, к счастью, помалкивавшей наследницей благополучно отправился домой. А его вновь потерявшая сознание от переживаний жена ввиду крайней слабости была отлевитирована в гостевую спальню Малфой-менора. Едва сдерживающий радость и облегчение Драко ретировался в свои комнаты, а мы с Нарциссой, обсудив пару организационных вопросов, под ручку, как положено паре любящих супругов, шли по коридору в сторону спальни хозяина поместья. Как я ни пытался сослаться на дела, красавица блондинка меня каждый раз удерживала, всё ближе и ближе подводя к двери в спальню. А я не знал, как себя с ней вести. Никогда не вникал в подробности их с Люцем семейных отношений. За что, похоже, меня и ждала сейчас неминуемая расплата. Ну, не подозревал я, что они настолько близки! А Нарси, игриво прижимаясь ко мне всем телом, буквально втащила меня в свой будуар и вовлекла в довольно откровенный поцелуй. На мгновение я замер, а потом, мысленно послав Люциуса к Мордреду за вечное втягивание меня в истории, ответил на вторжение её язычка со всей страстью, на которую был способен. Как ни странно, умелые губы признанной светской красавицы не вызвали во мне даже десятой доли того волнения, что я испытал в объятиях таинственной самозванки или самозванца всего лишь сутки назад. Но я постарался не ударить в грязь лицом и показал всё, на что был способен. Опыт – тоже великое дело. Нарси первой разорвала поцелуй и, довольно улыбнувшись, легонько оттолкнула меня от себя:

– Меня всегда интересовало, насколько ты страстен, Северус.

– Что-о?!

– Ты полагал, что я не замечу подмену? Я слишком хорошо знаю своего мужа, Сев…

Она, возможно, сказала бы ещё что-то, но тут в дверях её спальни в неглиже, с бокалом шампанского в руке и с распущенными по плечам в прекрасном беспорядке длинными блестящими чёрными волосами появилась… Джорджиана Паркинсон собственной персоной.

– На-арси-и, мне так одиноко без тебя… где ты так долго задержалась?

Я едва не расхохотался в голос. По знойному виду матушки Пенелопы было вовсе не похоже, что она пребывает в глубоком горе от сорванной помолвки. Только сжавшаяся на моём плече рука Нарциссы и её едва слышный шёпот удержали меня от подобной реакции:

– Ш-ш, я не хуже тебя знаю, что с выбором невесты для Драко мы с Люцем ошиблись, но Джорджи здесь ни при чём… Если ты только не собираешься присоединиться к нашим играм? Не-ет? У тебя другие интересы? Какая жа-алость! Кстати… ты целуешься лучше моего мужа. Это, между прочим, комплимент.

Она ещё раз провоцирующе прижалась к моему телу и, не дождавшись положительного ответа, повернулась к подруге и уже громче пропела:

– Джи, дорогая, эти мужчины так предсказуемы. Иди в спальню, я сейчас приду. И не вздумай пить без меня, а не то… последует наказание.

Джорджиана восторженно взвизгнула и умчалась в комнату, Нарцисса решительно проследовала за ней, а я остался стоять, в полной прострации уставившись на захлопнувшуюся перед моим носом дверь. Через минуту меня разобрал хохот.

Да-а, супруга Люциуса стоила своего мужа.

====== Глава 3. Открытия удивительные и не очень ======

Гарри:

– Что-о?

Не в силах поверить в только что услышанное мною, я в недоумении переводил взгляд с одного одинакового лица на другое. За моей спиной возмущённо пыхтел Рон, как всегда, готовый поддержать меня в споре. Даже если это означало потасовку с собственными братьями.

– Ну, ты же едва не спалился.

– Я же вам всё рассказал. Никто не сможет меня узнать. Подумают, что у Паркинсон от долгожданной радости крыша поехала, и дело с концом. Она же по жизни взбалмошная дура.

Про поцелуй у камина и слова Люциуса об Оборотном зелье я им, конечно, ни слова не сказал.

– И правда, чего вы до Гарри докопались? Сутки в этом гадюшнике провёл? Провёл. Никто не узнал, что он Гарри Поттер? Не узнал. Какого Мордреда вам ещё надо?

– Э-э, погоди, Ронни. Уговор был на сутки, а Гарри примчался к нам за… час до окончания срока.

– И что? Пари было на то, что я проведу 24 часа в шкуре Панси Паркинсон, и меня никто не узнает. Так я и выполнил свою задачу. О каком должке речь?

– Но мы-то тебя узнали.

– Ну-у, вы совсем на всю голову больные, парни!!! Вы же сами мне это зелье подсунули, как же могли не узнать?!

– Теперь ты должен нам…

– … Что бы такое…

–… придумать?

– О!!!

– Поединок!!!

– С вами, что ли? А что, я согласен.

И впрямь, после этого «безобидного» рождественского приключения я вовсе был не прочь их приложить чем-нибудь из списка условно-допустимых в определённых обстоятельствах заклинаний. Хотите – верьте, хотите – нет, но есть и такой. И, что самое смешное, ещё сотню лет назад в него входили «Империус» и «Круциатус». Их перевели в разряд Непростительных только после поражения Гриндевальда.

– Не-ет, не с нами.

– А с кем?

– Это пока тайна.

– Мы и сами слышали кое-что…

–… только краем уха.

– Вот как узнаем точно…

–… так скажем…

– Не бойся, тебе понравится.

Большего из них ни я, ни Рон с Невиллом тогда вытянуть не смогли.

В «Норе», куда съехались все многочисленные представители семейства Уизли с подружками и бой-френдами, было весело и многолюдно. Мы строили снежные крепости и устраивали грандиозные осады, катались на коньках и лыжах, запускали привезённые близнецами фейерверки. Это было первое настоящее Рождество без гнетущей угрозы Волдеморта, нависшей за плечами, и именно поэтому все веселились, как могли. Защита дома всё ещё была усиленной: по лесам бродило немало ускользнувших от авроров приверженцев Тёмного Лорда, но большой угрозы они не представляли. Все самые опасные и одиозные личности из Внутреннего Круга либо сложили головы в битве за Хог, либо поцеловались с дементорами. Впереди нас ожидала свободная от былых страхов и полная новых приключений жизнь. Всё было просто замечательно.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, как-то незаметно пролетели и рождественские каникулы. И вот Хогвартс-экспресс привёз нас в ставший родным за семь лет учёбы замок, и потекли учебные будни. Слава Мерлину, за прошедшие с момента Битвы четыре с половиной месяца ажиотаж вокруг моей персоны значительно уменьшился, и теперь мне хотя бы можно было ходить по школе без сопровождения. Я по-прежнему проводил много свободного времени в библиотеке, где заодно и выискивал полузабытые боевые заклинания, ни на одну минуту не забывая об обещании, данном близнецам. За годы общения с ними я давно уже понял, что их отношение к приключениям приблизительно такое же, как у Хагрида – к соплохвостам. Для последнего эти твари – милые зверушки, а для Фреда с Джорджем – чем приключение опаснее, тем интересней. Попадать впросак во второй раз не хотелось, да и Боевая магия меня всегда интересовала – ведь как-никак я хочу стать аврором – вот и разучивал всё, что посчастливилось найти. А библиотека в Хогвартсе была бога-атая. Время летело незаметно.

Постепенно я стал замечать то, чего не видел раньше. К примеру, что Рон неравнодушен к Лаванде, а Невилл – к Джинни. Дин Томас, насколько я знал, встречался с какой-то шестикурсницей с Хаффлпаффа, а Симус, наш вспыльчивый, порывистый синеглазый ирландец, стал пропадать куда-то ночами из башни. И только мне по-прежнему не везло. Стоило только перемолвиться парой фраз с кем-нибудь вне нашей обычной компании, как по Хогвартсу немедленно разносилась волна слухов о моих предпочтениях. А журналисты типа Риты Скитер тотчас же бросались брать интервью у предполагаемого избранника Победителя-Того-Кого-Лучше-Всё-Же-Не-Называть. С некоторыми из них после их самодовольных заявлений мне даже в одном зале обедать не хотелось. И откуда из них эта грязь пёрла? Нормальные же вроде пацаны и девчонки, если посмотреть. В общем, личная жизнь как понятие у меня отсутствовала полностью. И только ночами, когда прочь уносились старые кошмары, почти под самое утро, мне снился ТОТ поцелуй, отблески огня в камине и… родной, любимый человек рядом. Я никогда не видел его лица, но почему-то мне казалось, что это не Люциус Малфой. Снова и снова в моей голове прокручивались события, произошедшие на Рождество, и я каждый раз пытался просчитать, кем же был мой таинственный незнакомец.

Если тот, кто целовал меня, а до этого участвовал в подписании Брачного Контракта, был не лорд Малфой, а только обеспечивающий ему алиби человек (о переполохе в доме и охоте на таинственного «грабителя» Кингсли я знал от всезнающих близнецов), тогда возникали вопросы: «Кто это был?», «Кому Люциус мог доверить свою жизнь и судьбу сына?» и, наконец, «Почему этот кто-то целовал меня так яростно, как будто от этого зависела его жизнь?».

Если же это всё-таки был Люциус Малфой, то за каким лядом хитрожопый лорд подставлял свой едва выпутавшийся из неприятностей служения Волдеморту зад под расследование, покрывая воспользовавшегося его внешностью и явно вовлекшего его в неприятности мага?

И чем больше я над этим размышлял, тем больше склонялся к первому варианту. В основном по двум причинам. Первая – что-то слабо верилось, что Малфой способен на такое самопожертвование. Вторая… ну, не переваривал я папеньку Хорька, хоть убейте, и представить себя целующимся с этим лощёным гадом без содрогания не мог.

В общем, с каждым днём в моих снах прибавлялось всё больше подробностей. А мои «утренние проблемы» вызывали беззлобные шуточки всех моих товарищей по спальне. Приходилось даже накладывать Заглушающие чары на полог кровати ночью. А днём в голову лезли посторонние мысли, сводившиеся к одному короткому вопросу: «Кто он?» Сколько я ни думал, ответа на него найти не сумел. Так прошла зима, минул март. Первой о причинах моей задумчивости догадалась Гермиона, и я, измученный ночными эротическими фантазиями, зашедшими уже Мерлин знает куда, выложил ей всё как на духу.

– Хм-м, я думаю, ты не прав. Судя по твоему описанию ритуала, это был полный и самый древний из вариантов Магической Помолвки. Разорвать её невозможно, но подписать контракт со стороны жениха могут только отец и крёстный, который в отсутствие кровного родителя становится равным ему во всём. Чужак просто не смог бы прикоснуться к зачарованному пергаменту.

– Но зачем Малфою покрывать подставившего его под контру с Кингсли незнакомца?

– Не знаю, на него это не похоже.

Тут мне кое-что пришло в голову.

– Слушай, Герм, а кто крёстный Хорька?

– Это ты меня спрашиваешь? – моя подруга была до глубины души удивлена моим вопросом. – Не знаю. Думаю, ты можешь поинтересоваться у него.

– Как ты себе это представляешь? Подхожу это я к Малфою и интересуюсь: «Дракусик, а кто твой крёстный? Признайся, лапушка!»

Гермиона, визуально представив себе такую картину, не выдержав, расхохоталась весело и заразительно. Мы ещё немного пошутили, придумывая небылицы, как можно вытянуть информацию из Хорька, а потом пошли спать. Но идея с крёстным не давала мне покоя. К сожалению, имена крёстных не вносятся в Генеалогические древа, и их невозможно отыскать в «Энциклопедии Чистокровных Родов». Поэтому-то мне так ничего и не удалось выяснить. Была уже середина апреля, на седьмом курсе вовсю шла подготовка к Тритонам, а меня мои эротические фантазии не хуже, чем когда-то кошмары с участием Волдеморта, выгоняли по ночам из башни в накинутой на пижаму мантии-невидимке и заставляли бродить по спящему замку, распугивая своим присутствием привидений. К моим постоянным поискам подхода к Хорьку присоединилась ещё и тревога за Симуса, напрочь переставшего ночевать в нашей спальне, но, в отличие от предыдущего месяца, ходившего всё с более и более мрачным и понурым видом. Друга явно что-то угнетало, но на любые вопросы он отвечал только: «Со мной всё в порядке».

Вот и в этот раз я брёл по коридору восьмого этажа, с меланхоличным интересом разглядывая видневшуюся в окна луну, живописно прикрытую облаками, когда увидел бегущую мне навстречу Миссис Норрис. Кошка завхоза мгновенно замерла, уставившись на меня, и я с ужасом вспомнил, что забыл свою мантию в башне. Наша дуэль взглядов продолжалась почти целую минуту, а потом полосатая бестия на полной скорости рванула в сторону лестницы, на которой уже раздавались шаркающие шаги её хозяина. Филч меня не любил… Вернее, не так: наш завхоз не любил студентов вообще и меня в частности, а это могло быть чревато потерей до сотни баллов и сползанием Гриффиндора за два месяца до конца учёбы на второе место после Слизерина. Этого я допустить не мог. К счастью, как раз неподалёку находилась Выручай-комната, и мне оставалось только три раза туда-сюда пробежать мимо неё, чтобы спрятаться от завхоза, да и вообще от всех на свете. Видимо, такой коктейль из желания найти убежище от всего мира, тревоги за Симуса и необходимости выяснить у Малфоя, кто его крёстный, и крутился у меня в голове, когда я бегал по коридору, потому что, влетев в проявившуюся в стене дверь, я захлопнул её за собой и, развернувшись, чтобы пройти дальше, обнаружил … что все три мои желания сбылись. В комнате стояла огромная кровать, на которой, запутавшись в скомканных простынях и обнявшись, спали обнажённые… Драко Малфой и Симус Финиган.

Стук захлопнувшейся за моей спиной двери разбудил бы даже мёртвого, и через пару секунд мне в лицо были нацелены две палочки.

– Поттер???!!!

– Гарри… – Симус отвёл горевшие лихорадочным блеском глаза и опустил палочку, по-видимому, ожидая от меня обвинений в предательстве, но я только поражённо молчал, не в силах сказать ни слова. Да и кто я был такой, чтобы осуждать друга, потерявшего родителей в этой войне и пережившего тяжелейшее ранение и полмесяца магической комы. А вот с Малфоем я бы с удовольствием побеседовал по душам. Если этот слизеринский гад – виновник того мрачного настроения, в котором пребывал Сим весь последний месяц, то одним расквашенным носом он не отделается.

– Доброй ночи.

Опомнившись, я отвёл глаза, не выпуская всё же возможного врага из поля бокового зрения и держа палочку наготове, пока парни лихорадочно натягивали брюки.

– Что ты здесь забыл, Поттер? – знакомый холодный голос издевательски растягивал слова.

– О, к Хорьку вернулся дар речи.

Ответная колкость сорвалась с языка автоматически, но я тут же пожалел о ней, увидев какой тенью омрачилось лицо всегда весёлого ирландца.

– Симус, что этот змей подземельский тебе сделал? Да я его…

– Гарри, нет!!! – Финиган остановил меня на подлёте, заслонив собой Малфоя. – Никто мне ничего плохого не делал, успокойся. Никто… кроме меня самого.

Мой друг уселся на край разворошённой кровати и почти неосознанным жестом привлёк к себе слизеринца. Они оба были высокими, почти одного роста, но хрупкий, тонкокостный Малфой казался фарфоровой статуэткой в обнимавших его загорелых руках занимавшегося какими-то маггловскими единоборствами Симуса. Хорёк ещё пару раз пронзил меня убийственным взглядом, а потом, успокоенный ласковыми объятиями своего бой-френда, как-то внезапно сник и, пристроив голову на плече гриффиндорца, устало и обречённо прикрыл глаза. Похоже, ему тоже приходилось несладко.

– Симус, объясни, что здесь происходит?

– А ты, Поттер, слепой?

– Я не к тебе обращаюсь, белобрысая немочь!

– Ах ты! – Хорёк было дёрнулся кинуться в ставшую уже привычной драку, но кольцо сильных рук не позволило ему подняться с постели.

– Ш-ш-ш, Драко. Гарри, если ты посчитаешь меня предателем, я пойму, но не смей оскорблять человека, которого я… люблю.

Перед последним словом Сим, на секунду запнулся, но закончил фразу с глубокой уверенностью в своей правоте.

– Любишь? А-а он?

Ну, конечно, вопроса тупее на тот момент с моего языка сорваться не могло, и Хорёк уже набрал в грудь воздуха, чтобы сказать в ответ что-то злое и оскорбительное, когда Симус, уткнувшись носом в его шею, всей грудью вдохнул его запах. Запал Малфоя поцапаться с извечным врагом мгновенно пропал, и он как-то тоскливо и безразлично прошептал:

– Ты всё равно мне не поверишь.

– Почему же, поверю! Очень даже поверю, если ты, «Дракусик», предоставишь мне хоть одно доказательство этой твоей «любви»!