Текст книги "Ну, погоди! Или достать казанову. Часть вторая. (СИ)"

Автор книги: Strega

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

  За прошедшую со дня драки неделю Полянский вел себя... странно. Во-первых, его стало почти невозможно довести, что меня ужасно бесило. Он терпеливо переносил абсолютно все мои выходки, и даже на накрашенные за то время пока спал, ногти на ногах, только пару раз ругнулся себе под нос, а потом попросил! жидкость для снятия лака и ватку.

  Во-вторых, до полной картины ему оставалось обложить меня ватой, поставить на полочку и вытирать пыль раз в пару дней. Меня не отпускали от себя ни на шаг и не позволяли поднимать ничего тяжелее ложки. Ухаживание и забота были настолько нарочитыми, что мне уже хотелось взвыть и вытворить что-то опасное для своего драгоценного здоровья назло ему. Останавливали только почти атрофировавшиеся остатки здравого смысла. Судя по всему, Полянский решил сделать из меня инкубатор для собственного потомства. Намеки на свадьбу были с каждым днем все откровеннее, причем моим мнением по этому поводу никто не интересовался.

  Да вот только о чувствах не было сказано ни слова...

  Пока я не спеша провозилась со шмотками, пока приняла душ, прошло, наверно, около часа, и я решила-таки проверить, как там Полянский, и жив ли он еще.

  На кухне я застала, как ни странно, почти идиллическую картину. Артем с удовольствием пил чай, уплетая за обе щеки домашнюю выпечку, мама вела ненавязчивый допрос, а папа сидел за другим концом стола и наблюдал за беседой, почти не вмешиваясь.

  Родительница, заметив мое появление, чуть поджала губы и прищурилась, явно недовольная тем, что я оставила своего гостя так надолго, отче отодвинул для меня табуретку рядом с собой, а Полянский, окинув взглядом, улыбнулся и подмигнул.

   -Наплескалась, рыбка?

  -Не дождешься, не утону, – пробубнила себе под нос и пристроилась у папы под боком.

  Я прекрасно понимала, что веду себя глупо и по-детски, но ничего с собой поделать не могла. Меня так и подмывало учинить какую-нибудь гадость. Видимо, это отобразилось на моей физиономии, и Полянский, которому было что терять, напрягся, но его спасла мама, поставив передо мной огромную тарелку жареной картошки с грибами, от которой исходил дурманящий аромат.

  -Вы к нам надолго? – папахен задумчиво и тщательно размешивал сахар в своей чашке. – Или как всегда: приехала, пробежалась по подружкам, хвостом махнула и была такова?

  -На пару дней всего, – ответила прожевав и виновато-виновато посмотрела на родителей. – Каникулы кончаются уже.

  -Эх, молодежь..., – отложив ложку, папа прихлебнул горячего напитка и оценивающе уставился на Полянского. Тот, смело встретил взгляд, но заерзал. – Да не переживай ты так, – отче хмыкнул. – Если постараемся, то все успеем.

  -Ты о чем? – по мере того, как моя тарелка пустела, настроение становилось более благодушным.

  -Как о чем? – батя притворно удивленно приподнял брови. – Так твой жОних рвался нам антресоли переделать, еле остановил, чтобы сегодня, прямо сейчас не начал, – Артем поперхнулся, мама закатила глаза и из-под стола погрозила папахену кулаком. – Да и должен же я знать: оттель у него руки растут или не оттель? Дочка-то одна у меня. – Последнюю фразу он пробубнил уже себе под нос, а мне стало даже чуть-чуть жалко Артемку – легкого отдыха ему здесь не предвиделось.

  -Жень, ну что ты, в самом деле? Дай ребятам отдохнуть. Сам все сделаешь, – мама сгрузила в раковину грязную посуду, а я, чмокнув родительницу в щеку и поблагодарив за ужин, поднырнула под руку и приступила к помывочным работам.

  -Танюш, опять ты мне весь воспитательный момент портишь! Избалуешь нам зятя, и что делать будем?

  -Да не хочу я замуж! – возмутилась, обернувшись к теплой кампании, но на меня только рукой махнули, типа 'не бухти, тебя никто не спрашивал'.

  -Татьяна Андреевна, не переживайте, все сделаем, мне не сложно, – Артем тепло улыбнулся маме, та ответила ему тем же, по-свойски растрепав волосы на его макушке.

  -Ладно, помощник, – родительница поправила салфетку на столе и хмыкнула каким-то своим мыслям, а батя вздохнул и закатил глаза, 'поражаясь' маминой мягкотелости. – Пошли укладываться, отец, поздно уже, дай детям вдвоем побыть.

  Папа, сурово глянув на моего новоявленного жениха, нехотя вышел с кухни вслед за своей супругой.

  -Без меня меня женили, – домыв посуду, плюхнулась на табуретку напротив Полянского. – Ты мне ничего сказать не хочешь, м?

  -А что ты хочешь услышать? – Артем, протянув через стол руку, переплел наши пальцы, поглаживая большим мое запястье.

  Я не знаю почему, но меня неслабо торкнуло от этого жеста, какого-то слишком интимного что ли...

  -Ничего... – чего-то испугавшись, попыталась вырвать руку и встать, но меня не пустили, а наоборот, притянули к себе на колени, заставив обойти стол.

  -Что с тобой, мелкая? – Полянский коснулся губами тыльной стороны моей ладони.

  -Да как тебе сказать... – не став больше сопротивляться, положила голову ему на плечо. – Если скажу, что все хорошо – совру...

  -Тогда просто расскажи, в чем дело, – Полянский не видел проблемы как таковой.

  -Знаешь, исключительно из вредности, я не стану настолько облегчать тебе жизнь!

  -И именно поэтому пытаешься ее усложнить нам обоим, – он легко поцеловал меня в губы. Женщина, я тебя не понимаю! – со вздохом отстранился.

  -Меня не надо понимать, я сама себя часто не понимаю! Меня нужно любить, баловать и не обижать! – я внутренне поморщилась.

  'Вот, блин, ляпнула!'

  -А я что делаю? – парень явно удивился.

  -Что?

  -Люблю, балую и очень стараюсь не обижать. Или все-таки дело в чем-то другом, м? – он провел кончиками пальцев по моей щеке и поддев за подбородок, заставил поднять лицо и посмотреть в его глаза.

  'Так, теперь главное не спугнуть, хотя...'

  -Ну, если ты будешь продолжать в том же духе, то все у нас получится, – как не подмывало меня переспросить, решила этого не делать.

  -И ты перестанешь упираться и выйдешь за меня?

  -Ты сначала с одной разведись, а потом уж другую в ЗАГС тащи, – я фыркнула и отвернулась, тем не менее, не пытаясь разнять все еще сплетенные пальцы рук.

  -Так меньше недели осталось, – Полянский усмехнулся, – и я вместе с сердцем и рукой в полном твоем распоряжении.

  -А можно без супового набора? Мне и так не плохо.

  'Мама дорогая! Неужели уже так скоро?!'

  -Ладно, вернемся к этому вопросу позже.

  -Ага, лет так через пять.

  Артем хмыкнул и многозначительно промолчал.

  -Та-а-ак! Это что тут за разврат? Ну-ка по койкам, – папа, почесывая объемистое пузико прочапал к холодильнику, и замер, раскрыв дверь, в задумчивом созерцании его нутра. Вроде как не контролировать пришел, а покушать.

  -Уже идем, – я поднялась, потянув за собой Артема.

  Пока он плескался в ванной, постелила ему, действительно в гостиной и, как только убедилась в том, что он с комфортом там разместился, отправилась спать. Устала я за этот день адски.

  ***

  Утром, не успела я продрать глаза, как на меня напали две подруги детства и, сначала устроив допрос с пристрастием, утащили гулять. Полянский, словивший кучу комплиментов от девчонок, остался дома с мамой.

  Пробежавшись по местам боевой славы и посидев в кафешке со своей школьной компанией, я засобиралась домой, так как оставлять там надолго Артема наедине с родительницей было чревато. Кто их знает, приду, а они уже дату свадьбы назначили и обсуждают список гостей, если еще не разослали пригласительные.

  В родной квартире стоял дым коромыслом: папа, судя по всему, решил, что приезд потенциального зятя важнее, чем текучка на работе и, вооружившись чертежом, с которым смело можно было идти сдавать инженерную графику самому строгому преподавателю, 'предложил' Полянскому все-таки переделать, не дававшую покоя родительскому сердцу и чувству прекрасного, антресоль. Артем, предложив сначала нанять для этого серьезного дела специально обученных людей, но тут же устыдившись под суровым папиным взглядом столь малодушного и неэкономного порыва, приступил к воплощению в жизнь батиного дизайнерского гения.

  Мама носилась по коридору с влажной тряпкой, протирая и без того чистые вещи, снятые с неугодной и безвременно почившей полки, то шикая на папахена за эксплуатацию парня, то предлагая чаю или борща трудящимся товарищам. Полянский, наперевес с дрелью балансировал на стремянке где-то под потолком, делая отверстия в стене в отмеченных местах. Функция папы была самая важная: он стоял рядом в позе римского патриция и, сурово обозревая поле деятельности, руководил процессом.

  Поскольку все были при деле и увлечены, мой приход остался незамеченным, и я, дабы не попасть под горячую руку, затаилась у входной двери.

  – Так, с этим закончишь, нужно будет дюбеля поставить. Артем, руку прямо держи, под прямым углом к стене, и давай быстрей, а то мы так до второго пришествия тут возиться будем, а нам еще нужно мебель в гостиной переставить.

  Мама, поджав губы, укоризненно покачала головой и вздохнула, на что папахен мимолетно улыбнулся и подмигнул, а Артем, вместо того, чтобы внять указаниям, выключил инструмент и, оставив его на последней ступеньке, спустился вниз.

  -Дядь Жень, у меня к Вам пара вопросов, – подхватив с тумбочки папин чертежный шедевр, Полянский подошел к папахену. Не прошло и минуты, как мужчины, почти интимно склонившись над схемой о чем-то увлеченно шушукались, изъясняясь исключительно специфическими терминами, затем папа, хлопнув Артема по плечу, от чего тот чуть поморщился, но устоял, объявил:

  -А идея-то хорошая, ты прав, так надежнее будет.

  -Вот и славно, давайте я этим займусь, а вы пока подумайте, как мебеля переставлять будем, – Артем попытался сплавить папу.

  -Хитер, жук! – батя хохотнул и прищурился. – Как же ты тут справишься, без моего чуткого руководства?

  – А меня Василиса контролировать будет, – все-таки рассекретил меня Полянский, и, пока папа отвлекся, показал мне кулак. – Правда, дорогая?

  -Коне-е-ечно, ми-и-илый, уж я-то проконтролирую, – протянула я, а папа хмыкнул и, подхватив маму под локоток, потопал на кухню.

  – Молодец, чертенок, моя школа.

  Я, опершись на косяк двери, скрестила руки на груди и сумрачно посмотрела на Артема.

  -Вась, давай ты сейчас займешься своими делами и не будешь мне мешать, а я тебе потом куплю блестючую цацку с брюликом, – Полянский устало потер шею и сделал жалобные-жалобные глаза.

  -Подкуп? – я фыркнула и презрительно задрала нос.

  -Попытка, – Полянский присел на ступеньку стремянки. – Похоже, что неудачная. А что ты хочешь?

  -Желание. Любое, без условий.

  -А не много? – похоже, что он начинал злиться.

  -В самый раз. Как я могу продешевить, когда на кону возможность всласть попить твоей кровушки?

  -Ладно, – Артем вздохнул и стал карабкаться обратно.

  -Что?

  -Я согласен, о свет очей моих, исполнить твое желание, только не доставай.

  -Как-то ты подозрительно быстро согласился, – я наблюдала за Полянским, примерявшимся сделать новое отверстие в стене.

  -Вась, ладушка, давай мы как-нибудь в другой раз поприпираемся, а? – тоска во взгляде Артема была такой искренней, что мне его аж жалко стало.

  Я уселась в коридоре на пуфике с таки расчетом, чтобы на меня не летела бетонная пыль, наблюдая за точными движениями парня. Без папиного руководства дело пошло быстрее. Как-то само собой незаметно получилось, что вместо контроля и надзора я стала помогать, потому что Полянскому перманентно требовалось что-то подать, где-то поддержать, принести воды, вытереть трудовой пот с высокого чела, почесать спинку...

  Мама с папой о чем-то тихонько шушукались, не обращая внимания на мою беготню.

  -С-ш-щ-о-рт, – когда водружение замысловатой конструкции было уже на заключительном этапе, Артем умудрился уронить себе на ногу дверку от антресоли.

  Все страдание мира отражалось в поднятых на меня карих глазах, складка невыносимой муки появилась во лбу, а сам парень дрожащей рукой отставил к стенке вероломную деревяшку. Весь его вид так и говорил: 'Как же ты теперь будешь, одна, без меня...?'

  -Я, наверно, ногу сломал, – тихий шепот, преисполненный трагизма, дополнил картину 'травмированный мужчина почти при смерти'.

  -Может, подуть? – теперь к страданию во взгляде примешивалась укоризна, судя по всему, он рассчитывал на то, что я должна, как минимум, вызвать скорую.

  -Нет, не надо, – пострадавшая конечность была бережно извлечена из носка и дотошно осмотрена, к полному разочарованию страдальца, вместо травмы несовместимой с жизнью, на ноге красовалась только едва заметная розовая полоска.

  -Давай йодную сеточку сделаю, поможет, – я с сочувствием потрепала пострадавшего при исполнении по плечу, еле сдерживая хихиканье.

  -Не надо, – снова отказался Полянский, с обиженным выражением мордашки покосившейся на сиротливо стоящую у стены так и не пристроенную на место деталь, – само пройдет.

  -Ну, смотри...

  Артем умудрился полезть на стремянку хромая, с тяжелыми вздохами, адресованными, наверно, к моей беспробудно дрыхнувшей, если не безвременно почившей, совести.

  Как только работа была завершена, явился папахен и с воистину еврейской скрупулезностью начал досмотр сооружения, хмыкая, щелкая языком, и испытывая нашу с Полянским выдержку полным отсутствием каких-либо вербальных комментариев.

  -Ну, что... – едва ли не попробовав на зуб и не повисев на пресловутой антресоли, папа воззрился на нас с недовольным видом, выдерживая театральную паузу, – пойдет пока. Молодец, Артем, возьми с полки пирожок, – отче фыркнул и проказливо улыбнулся, – там два лежат, крайний не бери.

  Полянский, который был очень горд результатом своей работы, дождавшись, пока папа отвернется, закатил глаза и покачал головой.

  Мама же, в отличие от родителя, разохалась, едва взглянув на конструкцию, и расщедрилась на цветастые комплименты умелым рукам парня, из-за чего тот едва ли не засверкал от удовольствия. Я, задрав нос, протопала мимо них на кухню, тем не менее, намотав на ус такой легкий способ манипуляции.

  Вечер прошел в дружеской обстановке, мамуля, как всегда пыталась закормить всех до состояния, когда из-за стола нельзя выйти, только выкатиться, папа фыркал и экзаменовал Артема на хозпригодность. А я со стороны наблюдала за ними, что оказалось весьма занимательным.

  Отче разыгрывал из себя строгого инквизитора, Полянский, то почти искренне устрашаясь, то рапортуя, как на партсобрании ему вовсю подыгрывал, и оба, на мой взгляд, были страшно довольны собой.

  -Так, это все хорошо, но молодежи пора по койкам, вам еще ехать завтра, – папа, по-дружески потрепав по плечу Артема, встал из-за стола.

  Я удивилась, взглянув на часы. Совершенно незаметно ужин перетек в семейные посиделки за рюмкой чаю, а большая стрелка, между тем, уже подползала к полуночи.

  -Как скажете, Евге..., – не успел парень договорить, как его перебили.

  -Эх, черт с тобой, зови папой, – сделав сенсационное заявление, родитель подмигнул мне, и удалился, оставив нас троих подбирать с пола челюсти.

  Мама, всплеснув руками, расцвела в улыбке, чмокнула Полянского в щеку и понеслась за мужем.

  -Мои родители – ренегаты, – я, насупившись, посмотрела на крайне довольного Полянского.

  -Ничего подобного, просто они знают, что для тебя лучше, – Артем придвинулся ко мне и, подхватив за талию, пересадил к себе на колени. – Никуда ты от меня не денешься, смирись.

  -Угу, уже бегу, спешу и падаю, – я заерзала, устраиваясь поудобнее, а парень приглушенно охнул.

  -Вредина, – Артем фыркнул и прижался губами к моей шее, но почти сразу отстранился, строго взглянув. – А я, между прочим, сегодня пострадал, а ты меня даже не пожалела! У меня, кстати, нога до сих пор болит. Срочно нужен твой поцелуй!

  -Это что за альтернативная медицина? Я о таком и не слышала, – изобразила удивление.

  -О, это очень действенный способ от любого вида травм, – он склонился так, что теперь мы касались друг друга лбами. – Ну?

  -Ладно, так уж и быть.

  Запустив пальцы в густые волосы, я коснулась его губ полуоткрытыми своими, провела по ним кончиком языка, но тут же отстранилась, только раздразнив. Артем тихо взрыкнул, но перехватить инициативу не попытался.

  -Хулиганка.

  -Уж какая есть, – я хмыкнула, проводя по его шее подушечками пальцев, склонившись, слегка прикусила чуть колючий от пробившейся щетины подбородок, вдыхая уютный, немного пряный запах своего мужчины, чувствуя как скользят его теплые ладони по моей спине.

  -Самая лучшая, – не получив желаемого, Полянский, по привычке стал подлизываться.

  -Бес лукавый, – сама не ожидая от себя такого почти кошачьего мурлыканья, я на мгновенье замерла, но потом, махнув на все рукой, сделала то, чего мне хотелось не меньше, чем Полянскому.

  -Я кому сказал по койкам?!

  Меня с колен Артема как ветром сдуло, причем, скорее от неожиданности, чем от страха перед отцом.

  -Кхе-кхе, – Полянский, глядя на нас из-под ресниц, только шкодливо улыбнулся, ничуть не устрашась новоявленного 'папу'. – Мы уже идем.

  -Надеюсь, вам не нужно напоминать, что койки разные?

  -Нет, – я мышкой проскользнула мимо папахена и устремилась в ванную.

  ***

  -Арте-е-е-ем? – благополучно проспав первую половину пути, я взбодрилась и возжаждала бурной деятельности и потому уже битых полчаса канючила и действовала Полянскому на нервы.

  -Нет, Василиса. Сколько можно, а? – парень полоснул злым взглядом и снова уставился на дорогу.

  -Пока ты не сдашься или мы не приедем домой, – я, чуть оттянув ремень безопасности, повернулась всем корпусом к упрямцу, – но и это не дает полной гарантии. Вот объясни мне, почему нет? Дорога пустая, не гололед. Идеальные условия для моего обучения.

  Полянский с силой выдохнул, скрипнул зубами, пробормотал что-то нецензурное и затормозил у обочины.

  -Вот так бы сразу! – я отщелкнула ремень, но из машины выходить не спешила, ибо не была уверена в том, что он решился-таки посадить меня за руль, а не просто оставить на обочине доставшую до печенок личность.

  Поскольку последние несколько дней выдались не по-зимнему теплыми, дорога действительно, радовала глаз. С чего мне приспичило покрутить баранку, я и сама толком не поняла, обычно моя душа оставалась безразличной к этому занятию, но сегодня прямо-таки тянуло порулить.

  Артем, прежде чем выйти, с полминуты пытался гипнотизировать меня предупреждающим взглядом. Но, то ли внушитель из него так себе, то ли моя персона слишком стойка к подобным воздействиям, в общем, особого впечатления это не произвело и, сочувственно улыбнувшись да похлопав его по плечу, я глазами показала на дверь. Полянский качнул головой, но подчинился.

  Пока он обходил авто, перебралась за водительское сиденье и, с умным видом подергав рычажки, настроила сиденье под свой рост.

  -Где какая педаль знаешь? – Артем, усевшись рядом, тут же пристегнулся. Судя по его глазам, он бы и каску с удовольствием надел, и бронежилет. На всякий случай.

  -Обижаешь, начальник, – на моей физиономии расплылась предвкушающая улыбка. Полянский выдохнул, стараясь сделать это незаметно, но расслабляться не спешил. – Нет, не знаю.

  -Ты издеваешься? – парень прищурился.

  -Ага, – закивала головой и попыталась нащупать ключи.

  -Ты их ищешь? – Артем подбросил на ладони связку с брелоком.

  -Ладно, хорошо, уговорил, – я вздохнула и сложила ладошки на коленях, как пай-девочка. – Чего хочешь?

  -Выяснить. С кем-нибудь уже за рулем ездила? – кивнула. – Скорости переключать умеешь? – снова кивок. – Ну, ладно...

  Артем, уже в который раз, тяжко вздохнул и протянул мне нечестно изъятый предмет, который был мною подхвачен с тем же энтузиазмом, с которым обезьянки в индийских храмах выхватывают еду у незадачливых туристов. Зажав в кулачке ключи, я попыталась изобразить сатанинский хохот, но замолчала, почувствовав на себе его взгляд. Вот теперь точно достала.

  Если исключить то, что я в самом начале забыла снять машину с ручника, сеанс вождения прошел неплохо. Артем, изначально сидевший в напряженной позе и готовый в любой момент подхватить руль, под конец почти расслабился и только изредка раздавал Ценные Указания.

  -Вась, возьми левее, мы не будем давить прохожего, – я мельком взглянула на мужичка, какими-то судьбами забредшего на федеральную трассу, причем до ближайшего населенного пункта было километров пятнадцать. Бомжеватый дядька, слегка покачиваясь, едва переставлял кривоватые ноги и, в общем и целом, представлял собой весьма унылое зрелище.

  -Ты посмотри на этого бедолагу. Зачем ему жить? Я уверена, что он не обидится.

  -Надеюсь, ты не собираешься выступать в качестве длани фортуны? – Полянский на всякий случай придвинулся ближе.

  -Нет, я не столь великодушна, чтобы ценой своей свободы облегчить его страдания.

  Мужик был благополучно обрулен, но после этого Артем очень быстро и аргументированно убедил меня в том, что я безумно устала, и вернул в свои руки 'бразды правления' повозкой.

  Не став в очередной раз нарываться – наверно, где-то в глубине моей души все-таки дремлет совесть – я легко уступила.

  Полянский с заметным облегчением вернулся на законное место, бережно погладил руль, бурча что-то себе под нос. Может быть, мне показалось, но среди прочих слов, которые я не разобрала, фигурировали: 'бедная ласточка' и 'не бойся'.

  Тихо хмыкнув, я расслабилась и откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза. Несмотря на то, что мама пресекла на корню папины попытки заставить Полянского тягать мебель по квартире, утро выдалось суматошным. Нас нагрузили таким количеством съестного, как будто мы отправляемся в голодный край, а отче, к тому же, нагрузил не меньшим количеством наставлений. Добило меня то, что нас принудили клятвенно пообещать, что мы пригласим моих неугомонных родителей на свадьбу и не будем расписываться 'втихомолку'. Поскольку без этого никто не собирался пускать нас за порог, пришлось уступить, впрочем, Артем и не сопротивлялся, чего не скажешь обо мне.

  ***

  -Верунь, ты куда? – от невинного на первый взгляд вопроса девушка, находящаяся уже на пороге квартиры, вздрогнула. И в этот раз не от того, что мама назвала этим почти ненавистным сокращением.

  -По магазинам, – не задумываясь соврала Ника, поправляя кокетливо выбившуюся из-под берета прядь, но так и не обернувшись к матери. – Может, в кафешке посижу.

  -Дочка, ты сама не своя в последнее время. У тебя все хорошо? – Вероника невольно увернулась из-под руки матери, которая пыталась коснуться ее плеча, неловко замаскировав жест тем, что наклонилась поправить шнуровку на высоком сапоге.

  -Да, мам, – натянуто улыбнувшись, девушка послала воздушный поцелуй нахмурившейся женщине и вышла из квартиры.

  Нике было страшно. Но откладывать поход в женскую консультацию дальше было просто некуда.

  Решив, что от того, что спустится не в лифте, а по лестнице, никому хуже не станет, Вероника, стараясь думать о чем-то незначительном, например, о предметах, которые у них будут в следующем семестре, не спеша цокала по ступенькам тонкими каблучками, но, проходя мимо окна между этажами, замерла. На заснеженной лавочке возле ее подъезда, сгорбившись и став от этого как будто меньше, сидел Максим.

  Ника отступила подальше от окна, в тень, пытаясь придумать, как бы проскочить мимо незамеченной. Встречаться с бывшим другом не хотелось по многим причинам, первой из которых был стыд, как бы не хотела она себе в этом признаваться.

  Парень, тем временем, поднял голову и посмотрел вверх, как раз в то окно, где пряталась Вероника, запустил пальцы в неприкрытые шапкой волосы и поднялся.

  Девушка скрестила пальцы, сама не зная, чего хочет больше: то ли того, чтобы он ушел, то ли, наоборот, чтобы остался, выяснил правду, и... наверно, простил.

  Максим, еще раз пристально посмотрев на темные окна, медленно побрел прочь...

  Вероника, на глаза которой от чего-то набежали слезы, с досады, совершенно по-детски топнула ногой, но тут же взяла себя в руки.

  'Забудь. Просто не судьба. Сколько можно надеяться?'

  Тем не менее, несмотря на здравые мысли, Ника еще несколько минут стояла в стылом подъезде, надеясь, что парень вернется, но оправдывая себя тем, что хочет убедиться, в том, что он ушел.

  ***

  'Обнаружена беременность, срок 4-5 недель, состояние плода – N'

  Пальцы, сжимающие небольшой грязно-желтый четырехугольник бумаги мелко дрожали, а написанные и без того неразборчивым подчерком строчки вдруг отчего-то помутнели, став совсем нечитабельными.

  Ника не сразу поняла, что плачет. От чего бы? Сомнений как таковых, она уже не испытывала, но держать документ, подтверждающий, что скоро все сильно-сильно изменится было... пожалуй, тяжело.

  Пожилая, сухонькая старушка, дежурившая в регистратуре, на несколько минут задержала прищуренный взгляд на молоденькой пациентке и, заранее осудив, отвернулась, поджав губы и жалея, что девица сидит слишком далеко, чтобы услышать ее мнение о безнравственной современной молодежи.

  -Что значит 'N'?

  -Нормальное, – девушка ответила на автомате, не задумываясь о том, кто задал вопрос.

  -Я... рад, – несмотря на слова, особого счастья в голосе не чувствовалось.

  Вероника, опомнившись, подняла глаза.

  Максим. Хмурый, какой-то взъерошенный. Смотрит напряженно, как будто ждет удара, если не материального, то словесного.

  Почему-то именно этот взгляд остановил Нику, собиравшуюся снова нагрубить, то ли из-за того, чтобы выместить свою обиду на сложившуюся ситуацию, то ли просто из упрямства. Вместо этого девушка подвинулась на оббитой дерматином лавке, молчаливо приглашая парня сесть возле себя.

  -Я..., – Макс запнулся, как будто решая, что сказать дальше, – случайно тебя увидел, и вот... – он неопределенно кивнул, рассчитывая жестом компенсировать куда-то улетучившиеся из головы слова.

  -Ясно, – Ника совсем по-детски шмыгнула носом.

  -И... – парень честно пытался вспомнить заранее заготовленную речь, но у него не получалось, да и глупыми сейчас казались ранее выглядевшие стройными фразы, – вот...

  На клочок бумаги, который выдали Нике в кабинете УЗИ, легло тонкое золотое кольцо с маленьким прозрачным камнем.

  Вероника с усилием втянула в себя воздух и замерла, резко побледнев, как будто увидела перед собой не ювелирное изделие, а привидение.

  -Ника, Ник, – Максим не на шутку перепугался реакции девушки. – Послушай, так будет всем лучше. Прости, оно не дорогое, да. Если нужно другое – заработаю. Но я буду рядом. Ника, слышишь? Не отказывайся.

  -Ты простишь меня? – Вероника сжала в кулачке кольцо, как будто боялась, что его могут отнять.

  Макс, молча, подсел чуть ближе притянул ее к себе и обнял.

  Решение далось не просто, и до последнего момента парень сомневался в своей правоте, но сейчас, прижимая к себе всхлипывавшую девушку, он чувствовал облегчение, даже несмотря на то, что полностью осознавал огромную ответственность, которую только что взвалил себе на плечи.

  Чуть отстранившись, Максим, впервые за последние несколько дней, улыбнулся.

  -А тебе уже сказали кто там? – парень смешно скосил глаза на пока еще абсолютно плоский живот.

  -Еще рано совсем, – казалось, что Ника испытывает вину еще и за свое незнание.

  -Ну, тогда подождем, – чмокнув девушку в покрасневший нос, Макс поднялся и подал ей руку. – Пойдем?

  ***

  -Доброе утро, – теплая ладонь пробралась под одеяло, пропустив с собой прохладный воздух, и принялась поглаживать мою спину вдоль позвоночника от поясницы к затылку, слегка разминая мышцы. – Вставай, мелкая.

  -Мр-р-р, – непроизвольный звук меня выдал, но подниматься я не спешила, зато перевернулась на живот, чтобы дать больше пространства для маневра. – И плечики, пожалуйста.

  -А больше ничего? – конечность, вместо того, чтобы подняться к вышеозвученным частям тела, опустилась ниже и принялась поглаживать попу.

  Протестовать было лень, да и не хотелось. Зевнув и положив под щеку ладони, повернулась лицом к уже облаченному в деловой костюм Артему, пристроившемуся на краю кровати.

  -А ты на работу не опоздаешь, если продолжишь в том же направлении?

  Полянский тяжко вздохнул и переместил руку ближе к шее.

  -Ва-а-ась? – протянул жалобно-просительным тоном.

  -Нет меня, я спю! – уткнулась носом в подушку.

  -И ты сможешь отправить своего мужчину на трудовой подвиг умирающим от голода? – дрогнувший голос, в котором слышалось неимоверное страдание.

  -Тиран и эксплуататор! – я приподнялась на руках и, укоризненно глянув на не успевшего принять подобающе скорбный вид Полянского, села. – Отравить тебя что ли, чтоб не мучился?

  -Из твоих рук хоть яду, – меня чмокнули в губы.

  -Не подлизывайся, – зевнув, настолько сладко, что аж челюсть хрустнула, потянувшись и накинув халат поверх ночнушки, потопала кашеварить.

  Полянский устроился за столом с ложкой наизготовку.

  -У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

  -Нет, – я пожала плечами и обернулась к парню, отвлекаясь от турки с кофе, стоящей на плите. – Есть предложения?

  -Есть, – Полянский кивнул и усмехнулся. – Будь готова к половине седьмого, форма одежды – парадная.

  -И куда мы пойдем? – как не пыталась, скрыть заинтересованность не удалось.

  Бурное воображение тут же стало подкидывать картинки, подобающие разве что героям из любовных романов – огромные букеты алых роз, буханье на колени, пылкие признания в нежных чувствах и прочая романтическая мишура. И что меня больше пугало я сама не поняла: то ли то, что это возможно на самом деле, то ли то, что это не вызывало у меня отторжения и желания сбежать куда глаза глядят.

  -Сюрприз, – Артем остался доволен моей растерянностью, а калейдоскоп из сердечек, амурчиков и тому подобных атрибутов завертелся перед моим внутренним взором еще быстрее.

  -Ладно, – я пожала плечами и попыталась изобразить poker face, но, судя по всему, немного с этим опоздав. Довольство не покидало физиономию Полянского до самого ухода на трудовой подвиг.

  Закрыв за Артемом дверь, прищурилась.

  'Полный парад, говоришь? Что ж, это можно'.

  Быстренько погоняв пыль по квартире и на скорую руку приготовив обед для Ильи, я с воодушевлениям принялась за наведение красы ненаглядной.

  Подсчет скромного количества грошей, накопленных потом и кровью, энтузиазм пригасил, но не затушил окончательно. Женское тщеславие требовало приложить все усилия для того, чтобы предстать вечером перед Полянским во всем великолепии, поэтому, цыкнув на жабу, пытавшуюся задушить на корню столь неэкономный порыв, я записалась к парикмахеру и принялась за наведение лоска на собственную шкурку, предварительно распотрошив косметичку, полочку в ванной и кухонные шкафчики.