Текст книги "Горящее дерево (СИ)"

Автор книги: Стоик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Я решил все это выложить Атуху, но без имён и подробностей. Может как-то это повлияет на планы.

– А ты откуда это знаешь, – Удивило меня недоверие вождя.

– Оттуда, – Головой и глазами показал наверх.

Мне думалось, что их вера в богов поможет мне. Оказалось, что рациональное не чуждо ветхому человеку. Так я и не понял, поверил мне Атух или нет. Войдя в транс увидел, что не поверил, но решил на всякий случай на совете предпринять меры для подстраховки.

Я же решил действовать самостоятельно. В первую очередь я резко усилил ветер путём изменения интенсивности солнца, которая оказалась достаточно вероятностной величиной. Нужно было днём разогреть поверхность земли выше, чтобы создать большую разность зон давления и легкий ветерок превратился в сильный, с порывами, ветер. Усилил этот эффект с помощью пригнанного атлантического циклона. Это было сложнее. Пришлось залезть в недельную давность и изменить на время трансокеанское течение типа Гольфстрим. В итоге ветер со скоростью более двадцати метров в секунду ворвался во вражеский лагерь и разнёс их костры по полю и трава загорелась. На западном берегу костры не жгли, как раз в целях маскировки основных сил. Разгоревшаяся степь смешала планы захватчиков, нужно было унять взбесившихся лошадей и уйти от огня. Мы выиграли день, а я опробовал свои возможности.

Может показаться, что я приблизился к божеству, управляю погодой. На самом деле нет. Нельзя что-то изменить просто так, волюнтаристски, нужно уловить всю последовательность взаимовлияющих объектов и выбрать те, вероятность которых максимально вариативна, тогда изменение будет существенным, довлеющим на всю дальнейшую цепь событий.

16

Мы отсрочили планы врага на один день. Так себе результат. Но на самом деле циклон, который я вызвал к жизни ещё должен оказать эффект, пока я не знаю какой точно, ведь будущее я не вижу, я же не бог.

К вечеру я направился к тому месту, где будет ложный прорыв. Для своей работы я выбрал высоту чуть в стороне от позиций. Я ещё увеличил силу ветра, рассчитывая, что циклон усилится и пойдёт ливень. Если не пойдёт, вернусь назад и скорректирую погоду снова.

Солнце зашло уже часов пять назад. Я уже вижу в трансе, что всадники Ханум тихо начали форсировать Танаи на центральном броде. Хотя с нашего берега их еще не наблюдается.

Вот они, показались, прямо на фоне отсвета восточного неба, где загоралось утро. Наши зажгли костёр, но он был уже не нужен. По моему совету тут дежурило уже часть наших воинов, но не основные силы. Послушал таки меня Атух и союзников убедил.

Отвлекающий манёвр Ханум – это около трёх тысяч воинов. С нашей стороны здесь были только двести лучников и пятьсот человек пеших. Но выход из брода предварительно оградили частоколом справа и слева, оставляя только узкий проход с пляжа метров двадцать, таким образом, нивелируя преимущество врага.

Стремительно выскакивая из воды, войны Ханум ринулись на пологий западный берег. Это были и всадники-лучники и всадники-копьеносцы. Засвистели стрелы с обеих сторон. Засека не давала врагам развернуться. Передовая часть вражеских конников врезалась в пеший заслон, вооруженный пиками и топорами. Началась сеча. Видел такое в кино в режиме slow mo, достаточно спокойно воспринимал. Но тут меня вырвало. Душераздирающие крики от боли заглушались лязгом оружия и конским ржанием.

Я ждал момент. Когда я увидел, как последний всадник с той стороны вышел на наш берег, то начал мониторить в режиме транса другие два брода. После прошло около часа, затем увидел, как с севера и юга от моего места нахождения двинулась настолько огромные по числу массы войск, что я уже почти трухнул. Потом отмотал назад и включил грозу с проливным ливнем, как раз к этому моменту. Для обычного солдата гроза уже безусловно была, она не возникла вдруг, а сначала собиралась, и он не помнил реальность с чистым небом. Только я помню. И самое странное, это то, что я помню обе реальности, но продолжаю себя ощущать только в изменённой.

Ливень полностью лишил возможности переправы, так как уровень воды резко повысился, сильное течение сбивало с прямого пути, гроза слепила и пугала лошадей. Ханум так и не смогли перевести основные войска на западный берег.

Передовой отряд для отвлекающего манёвра был полностью вырезан с помощью подошедших подкреплений, но, может, какие-то отдельные войны смогли обратно пересечь реку. У нас тоже были потери, но не такие серьезные.

Когда солнце взобралось на небо повыше – воцарилась тишина. Промежуточная победа подарила нам ещё один день, отсрочила все ещё неминуемое поражение, по моим соображениям. В трансе увидел, что Ханум не планируют до вечера атаковать, поэтому завалился спать прямо где стоял.

17

Как проснулся, нашёл Атуха в нашем лагере. Спросил о потерях среди Самих. Оказывается, их не было у центрального брода, поэтому все целы.

– Знаешь, Атух, мы в любом случае проиграем, и наши мужчины могут не вернуться домой.

– Ты что говоришь! – Взбесился Вождь, но его гнев тут же улёгся.

Понимает, что я может знаю то, что ему не ведомо.

– Ты знаешь сколько их, Атух? Ещё вчера их было в пятеро больше. Сегодня они зализывают раны, а вечером или завтра их войска все сметут.

– И что нам делать? Я знаю что у тебя есть какая то сила. Удей говорил мне, но я не понял его россказней.

– Мало что. Могу немного управлять погодой, могу читать мысли, знаю, что происходит вдали от нас.

Атух завороженно смотрел на меня.

– Ты все это можешь? Значит ты можешь остановить варваров?

– Не значит. Какие-то мелочи могут задержать, может даже где-то позволят победить временно. Но остановить историю нельзя. Это как на охоте на Зуя. Когда стадо несётся, можно лишь слегка его перенаправить, но остановить – нет. Даже если я найду способ в корне изменить прошлое, где-то очень давно, чтобы империя Ханум перестала существовать, вы тоже можете исчезнуть, как будто вас и не было.

Атух видимо мало что понял из моего монолога. Я продолжил.

– Завтра будет решающая схватка. Они перейдут реку выше по течению, больше они не будут рисковать. С этим мы ничего поделать не сможем. У них очевидный перевес в коннице, силы явно не равны. Я бы предложил сразу сейчас уйти, не дожидаясь, но думаю, ты не согласишься.

Атух кивнул, подтверждая мою догадку.

– Тогда поступим так, – начал я излагать план, – Когда сражение будет на исходе, мы будем разбиты, ты дашь команду отходить оставшимся войнам Самих. Вы как можно быстрее вернётесь в деревню и будете готовиться уйти всем племенем дальше на юг или на запад. Я буду прикрывать, как сумею отход твоих воинов с поля боя.

– Ты можешь сражаться с ними?

– Нет, вождь. Как вы я не умею. Но попробую кое-что.

Главный Самих верил мне. Было видно по его осунувшимся плечам. Но он не мог отступить без боя.

Атух ушёл проверять готовность своего отряда. Да и мне необходимо было подумать. Я просидел у лагерного костра до самого отбоя. Было зябко. В воздухе чувствовалось приближение осени. Вспомнилось о доме, как там было привычно и удобно. Здесь же нужно было постоянно бороться за выживание. На что ты меня обрекла, моя Принцесса.

Один вопрос, связанный с моими новыми способностями, у меня возник и стал все больше донимать меня. Если я изменяю реальность, то почему не происходит развилки? Развилки существуют, но не в случае моих вмешательств. От чего это зависит? И ещё одно в связи с этим: если я изменю значительно что-то, как это изменит меня? После вмешательства в метеоусловия, я помню и чистое небо и ливень, и то что день был ясным и то, что тучи сгущались, и ту реальность и эту. Это слегка обескураживает. Если, предположим, я изменю события так, что даже не встречусь с Самих, а, например, меня подберут другие люди, то как это будет для меня? Я буду помнить обе своих версии меня? Одно знаю – не хочу таких экспериментов.

18

На следующий день я, уже привычно войдя в транс, видел, как переправляются ханские конники. Уже злые от случившихся неудач, они быстро приближались к одной из деревень Ари с севера. Я предупредил нашего командира. Он сразу дал команду выдвигаться навстречу врагам. Союзники тоже получили информацию от гонца и начали сбор.

После нескольких часов пути наши коалиционные войска приблизились к месту будущего сражения. Дозорные полчаса назад наткнулись на авангард Ханум и вернувшись доложили.

Я привычно уже устроился на высоте подальше, что бы быть готовым применить сегодня мое новое оружие.

В центре большой поляны в долине между холмов уже стояли конные войска противника. Вернее только их часть. Войны союза племён после короткой паузы атаковали их всеми силами: сначала лучники вышли на дистанцию обстрела и сделали несколько залпов, затем конные части, рванули на противника, крича что-то типа «Ура», за всадниками шли пешие, держа в руках топоры и пики.

Это была приманка. Всадники Ханум были лучниками и сразу сделали ответный залп в нашу сторону, выбив много людей и лошадей. Первые ряды попадали, а следовавшие за ними спотыкались. Создалась толчея. Стрелы все сыпались на сгрудившихся наших воинов. Затем справа и слева из-за холмов показались и остальные Ханум с пиками. Они брали армию в кольцо.

Захватчики с востока, обладали явным преимуществом в числе, и старались просто окружить наши отряды и затем перебить. Силы обороняющихся таили. Помощи ждать было не откуда, кроме как от меня. Я планировал применить новую тактику при отходе наших. Но, если я не использую ее сейчас, поддерживать будет некого.

Я снова запустил процесс с грозой и ливнем. Только секунду назад надо мной было ясное небо и солнце, вдруг все стало чёрным и ветер гнал грозовые тучи прямо ко мне. Этот резкий переход видел только я. Но и процесс созревания непогоды я тоже видел.

Молнии сверкали внутри туч. Я приготовился к тонкой работе. В режиме транса я погрузился в микроуровень, рассматривал связи между молекулами. Нужно было взять под контроль механизм образования атмосферного электричества. И механизм разряда. Мне стали понятны процессы внутри дождевых облаков, где отрицательные ионы накапливались в каплях воды. Я начал воздействовать на динамику капель летящих к земле, чтобы направление разряда между небом и землей происходило по мною заданному направлению, которое, по сути, должно быть путём наибольшей электропроводимости.

Наверно я очень странно выгляжу со стороны. Непонятного вида человек с закрытыми глазами совершает пассы руками. Я отметил пять ключевых целей на ближайшую минуту и вышел из транса, чтобы увидеть все своими глазами.

Необычайно сильный разряд молнии ударил в одного из вражеских конников. Из-за того что войска намокли под дождем, всадник просто сгорел заживо. Следом каждые пятнадцать секунд удар молнии повторялся четыре раза подряд. Ещё четыре ханумских война были сражены насмерть. Я снова вошёл в транс и снова отметил ещё десять целей. Снова десять трупов.

В процессе работы по сбору и аккумуляции заряда заметил, что влиять на электроны в атомах легко, все они чрезвычайно вариативны. Видимо, в микромире уже заметны законы квантовой механики, с ее принципом неопределенности и суперпозиции. Источником моих возможностей как раз и является неопределенность.

Что-то начало происходить в рядах противника. Сначала эпизодически по одному, затем по два-три человека бросались наутек вражеские войны. Вот это правильно. Паника в стане врага – наш самый главный союзник. Хотя и наши тоже нервничают. Дурни! Не видите что ли, что только по ханумцам лупит гроза.

Я откатывался в прошлое на короткий миг и проводил манипуляции, словно заряжал боекомплект в РСЗО и отмечал на карте цели. Каждые две минуты – залп из десяти разрядов. Может я сейчас похож на Зевса или Перуна, но образ Тора все же ближе.

Паника у сражающихся нарастала. Победы конечно быть не могло, ведь я не мог произвести десять тысяч грозовых ударов, но те что падали врагу на головы – неимоверно пугали стоявших рядом с испепелёнными товарищами. Битва закончилась ничем. Воины обеих сторон расходились в разные стороны, унося ноги от жуткого зрелища. А я все продолжал, пока видел противника.

Войска союза племён, изрядно потрёпанные отходили на юг. Их осталось не более полутора тысяч. Ханум бежали на восток, обратно пересекая реку вплавь.

Я уже тоже собирался догонять своих как произошло неожиданное: на мой холм вбежали несколько Ханумских солдат, видимо где-то потерявших лошадей. Один из них сразу быстро достал лук и всадил мне стрелу чуть выше левой части груди. От фонтана неожиданной боли я отключился.

19

Когда очнулся, пока не открывал глаза. Тошнило. Видимо я на чем-то ехал, и от подпрыгивания на кочках адски болело плечо.

Наконец осмотрелся. Лежал я на дне повозки, сверху которой был короб в виде клетки из переплетенных деревянных прутьев. Клетка на колёсах, которую везла лошадь. Со мной лежали и сидели люди, по виду Ари. Раненые бойцы, женщины и дети. Человек десять.

Я взглянул на плечо. Стрелы не было, рана туго перетянута тканью, оторванной от моей же рубахи. Только кровь из раны слегка проступила. Интересно, кто пожалел доходягу?

Походу я в плену у Ханум. Если не убили сразу, значит, продадут в рабство.

На секунду вошёл в транс. Перебирая мысленно охрану, обнаружил носителя информации. Мы едем в Ашту. Это был крупный город гораздо восточнее Мармиса, на перепутье торговых караванов. Чей это был город раньше я не понял, а сейчас контролируется Ханум. Там был крупный невольничий рынок.

Травянистые холмы исчезли и до самого горизонта степь представляла собой абсолютно ровную поверхность, покрытую трещинами, серую землю без единой травинки. Похоже было, что мы едем по пустыне, но без песка.

Меня сейчас ничто не интересовало кроме того, чтобы придумать: когда и где совершить побег. Я думал, с моими способностями легко найду способ удрать и добраться до Самих. Только если я сейчас убегу, как мне в этой пустыне одному? Если бежать, то только туда, откуда можно самостоятельно добраться до своих.

Справа от меня сидела девушка, по виду Ари, лет двадцать пять. Спутанные волосы, под глазами круги. Рядом с ней мальчик пятилетний. Может это она меня перевязала?

– Привет, меня зовут Андрей, а тебя? – Язык у Самих и у Ари был один и тот же.

– Эля, а сына Эдгар, – Вяло и подавленно отвечала она.

– Это ты меня перевязала?

– А что, тугая повязка? – Обеспокоено уточнила Эля.

– Нет, спасибо большое, – Искренне был я благодарен тому, кто просто помог незнакомому человеку.

Мне сразу подумалось, что убегать, оставляя их на съеденье, нельзя. Тем более, после того, что Эля для меня сделала.

Рана очень беспокоила. При отсутствии антибиотиков, мои шансы пятьдесят на пятьдесят.

Родилась одна мысль. В трансе я погрузился в собственное тело, нашёл место раны. Уже по опыту зная, что мелкие объекты легче поддаются воздействию, решил попробовать на себе. Я хотел быстрее заживить место ранения.

Для начала стал изучать взаимосвязи, ведь я очень слабо разбираюсь в анатомии и биологии человека. Выделил два основных процесса – регенерация новых и очищение отмерших тканей. Путём воздействия на клетки костного мозга и лимфоузлов надо было ускорить выработку лейкоцитов. Напрямую конечно не могу воздействовать на производство. Это не вариативный процесс, а строго обусловленный качеством и количеством, ответственных за выработку, клеток. Для воздействия надо было погрузиться в своё прошлое и усилить процесс их деления, чтобы к текущему моменту выработка была на максимуме. Оказалось, что не слишком эффективен был мой способ. Ускоренное омоложение тканей незначительно увеличивает производство лейкоцитов. Пришлось все-таки спуститься на уровень ниже, в глубину самой клетки. После долгого наблюдения пришел к выводу, что усилить выработку любого фермента возможно, изменив генную структуру, опять же в результате деления клетки, используя вариативность при копировании днк. То есть, под моим воздействием обновлялся геном новой клетки в результате деления, и новая ткань помогала мне выздоравливать быстрее. Можно было конечно также изменить геном для ускорения синтеза самих тканевых клеток, но это могло, на мой взгляд, привести к неконтролируемому росту тех же лимфоузлов.

После обдумывания новых возможностей до меня дошло, что я могу не только лечить, но и калечить. Если я буду воздействовать на геном любых клеток, вызывая их задержку роста или, наоборот, не контролируемый рост вместе с повышенной выработкой ферментов, то полученный дисбаланс может убить. Я не могу на расстоянии пережать сонную артерию, но могу вызвать остановку сердца, блокировав выработку определенных веществ, изменив геном органа, который их вырабатывает. Я даже не знаю их названия, но процессы мне видны.

Ехали больше недели, останавливались по дороге по расписанию в туалет и вечером на ночевку. Кормили только на длинной остановке: чарку воды и хлебную лепёшку. Я уже привык к постоянному чувству голода, но всеравно иногда делился с соседкой хлебом.

Я потихоньку начал учить язык Ханум. Залезал в мыслеформы, когда они что-то говорили на своём. Сопоставлял произносимые звуки и смысл, пытался их повторять шёпотом. К концу поездки у меня был запас наверное из ста слов.

Приехали в Ашту под вечер. Город встречал нас тишиной на фоне заката. Дома в восточном стиле, двухэтажные, с ровными белыми стенами и маленькими окошками, похожими скорее на ласточкины гнезда. Нас разместили в огромном сарае, прямо рядом с площадью, которая видимо и была невольничьим рыком. Он представлял собой пустое помещение без окон и внутренних перегородок. Стены, видимо, были сделаны из необожженого кирпича буро-желтого цвета. На земляном полу была разбросана сухая трава, как подстилка для животных. В сарае сидели люди по периметру стен. Это были всех возрастов мужчины, женщины и дети – около ста человек по моим прикидкам. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – вспомнил цитату из известной книжки, глядя на удручающее состояние пленников. Плач какого-то ребёнка, тихая ругань мужчины. Хотелось бежать прямо сейчас.

Бежать конечно в Мармис, но нужно было найти тех, с кем бы я мог это осуществить. В одиночку я потеряюсь или вовсе погибну.

Утром нас вывели на площадь и посадили в своеобразный загон, огороженное забором место. Забор был низкий. Это позволяло потенциальным покупателям видеть своих будущих рабов. Нас охраняли по периметру люди с копьями, внешности Ханум, но не солдаты регулярного войска, так как были одеты скорее как пираты. Если кто-то подходил заинтересованный, сразу подбегал маленький человек, в длинном восточном халате, монгольской наружности, с тонкими чёрными усами и такой же тоненькой бородкой.

– Приветствую, господин! У нас рабы на любой вкус, для любой работы.

Приценивались к нам явно не бедные представители самых разных национальностей и рас. Сложно было судить, кто они по статусу и целям покупки, а в голову каждому лезть не хотелось. Потенциальный покупатель проходил мимо сидящих и внимательно рассматривал. Когда какой-нибудь тип начинал пялиться на мою соседку или мальчика, я не осознанно напрягался.

В какой-то момент подошла богатая и знатная, судя по чванливой роже и украшениям, женщина лет пятидесяти. Интуиция подсказывала, что ищет слуг. После сканирования ее мыслей так и оказалось. Особа остановилась напротив девушки, оценивая. Думал, что их все равно кто-то заберёт, уж лучше эта, а не какой-то развратный пень.

Вроде оформили сделку. Охранник жестом показал Эле, что пора вставать. Когда она с сынам поднялась я вскользь бросил ей:

– Я за вами вернусь.

– Хорошо, – Ответила Эля, но по ее виду было понятно, что она мне не верила.

Начали потихоньку разбирать остальных. Сначала были проданы бывшие солдаты, хоть и с ранениями, – они годились для тяжелых работ. Потом женщины и дети тоже потихоньку вставали и уходили за новыми хозяевами, надеюсь только в качестве слуг. Остались только непойми кто, типа меня и двух уже практически пожилых мужчин. Не котировался я на этом рынке.

Но в конце дня нас всех забрал купец, похожий на марокканца или бедуина. Из мыслей я прочёл, что он хотел заработать на нас, перепродав в портовом городе на галеры. Здесь мы ему достались по цене новогодних игрушек второго января.

20

На следующий день из Ашту формировался караван, и наш новый хозяин планировал принять в нем участие вместе с покупками.

Этот вонючий бедуин решил экономить, и мы шли пешком, связанные общей верёвкой: трое мужчин, в ком желающие купить рабов не заметили достойной физической формы. Помимо нашей группы в караване были и другие купцы, которые вели своих груженых верблюдов, были и пешие, видимо слуги, охрана или какой-то рабочий персонал, входивших в состав челяди этих купцов.

Как можно было догадаться, идти пешком по пустыне связанным, меня не вдохновляло. Я конечно рад был, что меня выведут туда, откуда я могу дойти морем до империи Латин, соответственно я легко попаду в Мармис, а там где-то найду Самих. Но оценивая риски и минусы, побег из сарая в Ашту теперь выглядел предпочтительней. Жаль, что не решился.

У марокканца был один охранник, он замыкал отряд идущих пешком, а впереди был на верблюде сам марроканец Исул, который конечно не был из Морокко. От Исула я узнал не много, но достаточно, чтобы представить путь до Бейту, города-порта на восточном берегу Южного моря, в составе уже гигантской империи Ханум. Через месяц ходьбы мы должны были туда прибыть.

Если проводить аналогии с географией моей Земли, то Танаи – это Дон или Волга; Только не было здесь Каспийского и Чёрного моря отдельно, а было одно большое Средиземное море, называвшимся Южным. И полуострова Анатолия, где в моем мире находилась Турция, и Кавказских гор – не было. Соответственно, Мармис – это Астрахань или Ростов-на-Дону, но на берегу Южного моря, больше напоминавшего океан. Ашту – город в степях Казахстана или Кыргызстана, а Бейту – порт на восточной окраине Южного моря в районе условно Ирана, который в этой географии омывался солеными водами с запада. Так что путь нам предстоял совсем не близкий.

Я теперь твёрдо решил бежать. Можно было вернуться в Ашту, но у меня был более амбициозный план.

На второй день пути наш караван проходил мимо деревни, но мне на язык больше подходило слово «аул». Каменистые склоны холмов скрывали несколько домов, выложенные из плоских известняковых лепёшек под крышами из прутьев и соломы. Одинокий аксакал с пространным взглядом и длинной палкой провожал нашу процессию, идущую по дороге, по центру аула.

В начале своей спецоперации по освобождению я резко снизил порог боли охраннику, идущему сзади, путём сокращения производства естественного обезболивающего и он мог сгибаться в судороге даже от моего прикосновения. Через пару часов как печень модифицировалась, я повернулся к монголоиду и сжал его плечо. Охранника перекосило от боли. Я ему на языке Ханум однозначно намекнул, что или он просто остаётся в ауле вместе с хозяином или он будет чувствовать боль всегда. Первый вариант, я думаю, ему показался более приемлемым.

После я легко изменил Исула. Он все чувствовал, но не мог ничего сделать или сказать. Убивать его точно не за что было. Поэтому произвёл над ним действия с нервно-паралитическим эффектом. Его печень благодаря моим генным модификациям перестала блокировать вещество, разрушающее специальный гармон, который влияет на состояние сосудов и нервов, но ровно на столько, чтобы не привести к летальному исходу. Все названия мне попросту не известны, но я же не учился нигде, просто вижу.

Обездвиженного Исула я выгрузил в ауле прямо на обочине. Он там очнётся завтра, и я верну потом его состояние к норме. Далее я переоделся в марокканскую одежду: это свободный цветастый халат и белая чалма, частично намотанная на шею в виде шарфа и сел на верблюда вместо Исула. Двух других рабов я просто развязал, и те ломанулись по дороге в сторону Ашту.

И вот, я один остался из всего отряда, переодевшись и пересев на верблюда. Другие участники каравана абсолютно проигнорировали происшествие. Поэтому я спокойно отправился в Бейту уже свободным человеком.

21

Пейзаж вокруг постепенно менялся. Холмистые степи упирались в скалистые невысокие горы. Наш путь проходил через перевалы, по узким тропам вдоль обрывов и каньонов, местами встречалась буйная растительность, даже хвойные деревья, если рядом был источник влаги. На стоянку мы обычно спускались вниз, где, если не пересыхал, был небольшой ручей. Вообще, в целом, это была засушливая территория.

***

В один из вечеров, когда пора было искать место для ночлега, караван спускался к изгибу воды, текущей с шумом по дну ущелья. В какой-то миг верблюд оступился, и несколько камней скатились из-по д копыт с грохотом вниз. В это время я дремал. А что прикажете делать целый день, сидя верхом?

Потеряв равновесие из-за качнувшегося верблюда, я слетел вниз. Резкая боль дернула мой локоть на левой руке. Перелом, подумал я. Вспоминал ругательства на испанском зачем-то. С усилием воли я залез обратно на животное, хотя только с одной рукой было сложновато.

Отдышавшись, я погрузился в транс и отследил все события последних пятнадцати минут. Оценив причины и следствия, решил укрепить суставы у верблюда путём влияния на производство вещества, находящегося в соединении костей.

***

В один из вечеров, когда пора было искать место для ночлега, караван спускался к изгибу воды, текущей с шумом по дну ущелья. В это время я дремал. А что прикажете делать целый день?

Сладко зевая, я смотрел вниз. Вдоль тропы было много мелких камней. Не долго и оступиться, подумал я. Вспоминал испанские названия окружающих предметов зачем-то, наверно от скуки

***

Я ясно осознал перелом руки из другой версии реальности, но мой локоть был в полном порядке. Спустились к ручью. Я с моим верблюдом напились. Припасов Исула хватало для комфортного потребления без тени экономии. Люди разводили костры и готовились к ночлегу. Я, положив свою подстилку на землю, устроился возле своего очага и смотрел в темнеющее небо, где зажигались постепенно светлые точки.

На следующий день к полудню мы вышли из ущелья. Горы остались позади. Сразу за скалами мы вошли в пустыню, белые пески привалились к каменным стенам. Видимо тут были не слабые ветры. Верблюды спокойно шли по одним им видимой тропе среди барханов. Наверное, гигантская пустыня! Что-то вроде нашей Сахары. Я не сомневался, что главный проводник каравана нас выведет.

По пути в Бейту мы два раза попадали в песчаные бури. На этот случай, оказывается, существовала в поклаже просторная накидка. Нужно было прижаться к песку, накрывшись с головой, но не плотно, чтобы не задохнуться.

Наконец, тридцать пять дней пути из Ашту в Бейту закончились, и я увидел мелькающие вдали постройки и огромное разлитое щедро море.

22

После того, как караван зашёл внутрь города, он перестал существовать, рассосался. Мои глаза с интересом рассматривали абсолютно белые жилые дома. Может, их все время подкрашивали? Большие шумные купеческие подворья стали попадаться в глубине Байту. Я со своим новым двугорбым другом двинулся в сторону порта. Море давало о себе знать непередаваемым запахом и криками чаек. Но, все же, дышать в этом климате было тяжеловато. Песчаная пыль рядом лежащей пустыни поднималась высоко даже слабым ветерком. И шарф, будучи вторым концом чалмы, почти всегда закрывал мое лицо.

На рейде стояли несколько кораблей, назначение которых мне не известно. Главным образом это были гигантские галеры, с торчащими с бортов вёслами, и, при этом, с большим квадратным парусом. Два корабля находились пришвартованными к длинному причалу, далеко выдающимся в море. Я решил узнать о возможности пересечь море на этих суднах.

По причалу бегали босые чернокожие парни в легких хлопковых штанах и рубахах. Они катали бочки с чем-то с берега до одной из галер. Оказалось, что шла погрузка купеческого торгового корабля, идущего в Анкор, столицу империи Латин и центр мира, как его называли местные, не смотря на то, что тут был контроль Ханум. Видимо, независимо от того, кому принадлежит власть, для оценки величия имеет значение больше достижения культуры и цивилизации, а лидерство в этом местные признавали за Латинами.

Хозяин судна, купец Левин, был с черными вьющимися волосами и такой же бородой. Темное от загара лицо с орлиным профилем подозрительно выражало радушие и благожелательность к моей просьбе взять меня на борт. Для укрепления уверенности в моей платежеспособности я потряс перед Левином мешочком с латинскими монетами, которые раньше принадлежали Исулу.

– Отправляемся завтра, – Показав пробелы в зубах, улыбаясь, Левин

– Отлично!

– Мы тут на берег идём, перед завтрашним отплытием выпьем вина и поиграем в кости. Идёте с нами?

– Не вопрос, – Уже предвкушая застолье, ответил я.

Под словом «Мы» Левин имел ввиду себя, а также старшего помощника, по-сути являвшегося капитаном, и ещё боцмана. Почему они решили взять меня с собой? Но без задней мысли окунулся в атмосферу разврата злачных портовых заведений.

Мы зашли в одно из таких мест, очевидно хорошо знакомое моей компании. Сразу к нам подскочил человек в белой хлопковой одежде, видимо являвшейся местной морской униформой, со спитым лысым светлым лицом.

– Как всегда?

– Да, Салах, сделай четыре, – Сказал Левин, проводя взглядом по сидящим за столом.

Вино было приличным. Даже не ожидал. Также нам вынесли жареной рыбы, каких-то моллюсков. Мы сидели, сначала молча, затем мои товарищи слегка разговорились: травили морские байки. Салах не однократно подходил к нам и подливал вино из кувшина по керамическим чашкам. Люди постепенно хмелели, я тоже не отставал. Дело уже дошло до очень неприличных анекдотов и я рассказал пару известных мне, услышав в ответ дикий гогот.

В какой-то момент я отключился.

23

Очнулся я от дикой головной боли. Открыв глаза, не увидел ничего. Тьма абсолютная. Руки и ноги тоже ломило. Я слегка ощупал окружающую действительность. Это какое-то маленькое помещение, в котором я лежал на полу.

К моему ужасу я не смог войти в транс, что-то мешало.

Дверь каморки неожиданно отворилась, впустив дневной ослепляющий свет.

– Очухался? Давай сюда! – Сказал кто-то, кого я не разглядел из-за не привыкших к яркому свету глаз.

Он зло ругаясь вытащил меня за шкирку и толкнул перед собой, типа я должен был куда-то идти.

– Вперёд! – Нетерпеливо орал человек.

Потом по голосу узнал боцмана, одного из тех троих, с кем вчера я пил. Меня привели к Левину, который вальяжно расселся в своей каюте.

– Как ты посмел явиться сюда со своим свиным рылом? Мало того что оделся в одежду Исула, забрал его деньги, так и имеешь наглость просить чего-то.