Текст книги "Узоры судьбы (СИ)"

Автор книги: ste-darina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Да. Иду, – снова вставая, ответила Рогозина. Круглов подхватил её под локоть, и они под начинавшимся мелким дождём направились к ближайшей станции метро.

*

– Галь, я быстро, раз – и уже тут! Не теряй меня больше!

Дверь за Кругловым захлопнулась, и Рогозина осталась одна в новом номере – на этот раз в крошечной гостинице почти у окраины. Несмотря на отдалённость от центра, тут было куда уютнее – старинный особняк скрывался за густыми ветвями, покрытыми редкой, отливающей золотом листвой. С улицы его было почти незаметно. Несмотря на спокойный день без покушений, взрывов и какой-либо видимой слежки, Рогозина никак не могла избавиться от чувства, будто кто-то непрерывно висит у них на хвосте. Один неверный шаг – и…

Но так не хочется думать обо всём этом, сидя на широкой софе посреди разбросанных платьев и разглядывая такую новую себя в огромном трельяже у стены…Рогозина всё ещё недоверчиво провела рукой по волосам, заправила за ухо выбившуюся прядь. Уткнулась лицом в ладони и задумалась.

Всё по-другому. Как будто не я…

Где-то в глубине души вызревало необычное. Непривычное, тревожащее… Она смутно чувствовала что-то позабытое, словно из далёкого, сладкого сна. Коля. Коля, Коля, Коля… Что дальше? Ладно, сейчас, в Вене, им по легенде даже необходимо вести себя так, будто они действительно … пара. Но потом? В Москве? В ФЭС? И будет ли ещё ФЭС? Для него – конечно. Майор Круглов… Может, Султанов поставит его главой Службы, будет полковник Круглов… А для неё? От ребят никаких вестей. Конечно, полтора дня спустя рано чего-то ждать, но получится ли у них?.. Снова накатило страшное чувство неоправданного обвинения. Господи… Она и сама не помнит, как пережила эти страшные минуты в ФЭС, когда её уводили…

Мысли торопливо бежали, перебивая друг друга, а между тем главная требовала кого-то решения. И этой главной была мысль о Круглове.

Нельзя. Потому что потом не может быть никакого продолжения. Не для того, Галя, ты столько лет была одна, не для того так долго заживала рана.

Не для того, чтобы снова влюбляться…

Рогозина встала с софы, собрала платья. Поправила плед. Подошла к окну и выглянула в осенний сумеречный сад. С неба уже вовсю хлестал настоящий ноябрьский ливень. По узкой дорожке, даже не прячась от дождя, торопливо шагал Круглов, разглядывая светящиеся окна. Галя прикрыла шторы и обернулась спиной к стеклу.

Как ни старалась она не думать о Коле, он упорно стучался в мысли…

Потому что она чувствовала: среди всех этих локонов, тёмного шёлка, кашемировой помады и странных взглядов в ней медленно просыпается Женщина.

*

После лекарства сразу же стало легче. Осталась только усталость от целого дня ходьбы и мутная неразбериха в душе.

– Коль, я, наверно, уже лягу. Голова разболелась…

– Да, Галь, конечно. Завтра я уйду рано, нужно уладить кое-какие вопросы в посольстве. И потом ещё с ребятами свяжусь, узнаю, как у них дела. Пожалуйста, никуда без меня не выходи, ладно? Галь?..

Но Галя уже спала. Круглов осторожно накинул поверх одеяла плед – всё-таки ночи осенью холодные, даже в Вене…

***

С утра майор, как и обещал, ушёл ещё в семь. После его ухода Рогозина пыталась заснуть, но безуспешно. Абсолютно не зная, куда себя деть, она принялась изучать русско-немецкий разговорник. Потом долго смотрела на телефон, не решаясь позвонить отцу. Конечно, она предупредила Круглова, но всё равно беспокоилась. Кто знает, что сейчас творится в Москве вокруг этого дела с её арестом? В конце концов она схватила трубку, набрала выход на международную линию, код России, потом Москвы, и наконец номер сотового. В ухе зазвучали длинные глухие гудки.

Когда Рогозина уже решила, что к телефону никто не подойдёт, сквозь треск и шипение до неё донёсся знакомый голос:

– Алло! Кто говорит?

– Папа…

– Галочка, это ты? Всё в порядке? Ты ведь в Вене?

– Папа… – отчего-то резко перехватило дыхание, к горлу подступили непрошеные слёзы. – Ты же не поверил, правда, папа?

– Во что? В эту чепуху о том, что ты кого-то убила? Галя, за кого ты меня держишь? Как я могу в это верить? Галочка, девочка моя, ты что, плачешь?

– Нет, нет… Папа, как мне возвращаться в Москву? Что дальше?..

– Галь, ты чего? Нельзя, нельзя так. Успокойся, в жизни всякое случается. И не такое переживём. Всё образуется. Ребята твои вчера приезжали, поговорили мы. Они это дело расследуют, будь спокойна, уж тебя-то не подведут. Галя… Только ты осторожно будь, ладно? Всё-таки страшно мне за тебя…

– Папа… – срывающимся шёпотом произнесла Рогозина. – Папа, что мне делать? По-моему, я влюбилась…

В трубке послышался ласковый смех.

– Галочка, родная моя! Неужели я дождался!.. Человек не может вечно быть один, запомни.

***

Круглов возвращался из посольства. Формальности были улажены, подписи поставлены. Оставалось решить, чем же заняться сегодня. Он очень хотел сходить в знаменитую Венскую оперу, но захочет ли Галя? Или в кино? Наверное, можно найти что-нибудь на английском… Размышляя и рассматривая развешанные по городу анонсы и афиши, майор не заметил, как столкнулся с высоким, представительным гражданином.

По-немецки извинившись, он поднял глаза и изумлённо застыл. Перед ним, хмурясь, стоял не кто иной, как генерал-лейтенант Ишимов. Пристально вглядевшись в лицо, он сразу узнал майора.

– Здравствуйте, Николай Петрович. Как отпуск? – учтивый равнодушный вопрос.

– Спасибо, замечательно. Давно пора было отдохнуть – работа у нас нервная… – стараясь не выдать своего удивления, ответил Круглов.

– Нервная, нервная, – кивнул Ишимов. – Особенно в свете последних событий… Я про вашего начальника говорю. Бывшего, естественно. Очень прискорбно.

– Я понял, – холодно произнёс Круглов.

– А знаете, это ведь хорошо, что мы встретились, – как ни в чём не бывало продолжил генерал. – У меня к вам есть серьёзный разговор.

– Я слушаю.

– Это не для улиц. Я планировал поговорить с вами в Москве после возвращения, но чем раньше, тем лучше. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра в пять в ресторане «Хансен»?

– В ресторане? – переспросил Круглов. – Это неофициально?

– Вполне. Вы ведь в отпуске, а я тут на выходные. Так что встретимся не при чинах. Кроме того, я слышал, вы со спутницей?.. – тонко улыбнувшись, добавил Ишимов.

Сердце ухнуло вниз. Знает. Или блефует?

– … очаровательная мадемуазель Галлен, как говорят ваши коллеги из ФЭС. Я бы с удовольствием с ней познакомился. Она француженка?

От облегчения Круглов не сразу нашёлся, что ответить. Не знает…

– Француженка. Истинная парижанка. Правда, ни слова по-русски…

– Это не страшно, красивым женщинам ни к чему слова. Итак, я вас жду? В пять, «Хансен».

Кивнув на прощание, Ишимов удалился, быстро растворившись в толпе.

Вот это да…

***

– Плохие новости, Галь.

– Что случилось? Ребята?.. ФЭС?

– Нет. Не поверишь. Только что я встретил Ишимова.

Галя сидела молча. Потом, не глядя на Круглова, спросила:

– Он знает, что я здесь, да? Говори как есть, Коля.

– Не знаю, – честно ответил Круглов. – Судя по его словам, кто-то из наших рассказал ему, что я уехал не один, а с некоей женщиной по имени Галлен. Но мне кажется, он что-то подозревает. И ещё он сказал, что ко мне имеется конфиденциальный разговор…

– Когда? – прищурившись, спросила Рогозина.

– Завтра, в пять. Просил прийти со спутницей.

Галя усмехнулась.

– Проверка на вшивость? Если мадемуазель Галлен не явится, Ишимов явно поймёт, что тут что-то нечисто. Если он уже так не решил…

– Можно сослаться на здоровье. На занятость. Ещё на что-нибудь… Это же глупо, и опасно – встречаться с ним, когда ты от него, по сути, и скрываешься!

– Нет, Коля. Надо идти, – Галя взяла со стола футляр и надела очки-бабочки. – Скажи, я сейчас очень похожа на полковника Рогозину?

– Совсем не похожа… И тем не менее…Это слишком рискованно, Галя!

– Я всё равно не могу вечно прятаться, – твёрдо сказала Рогозина. – Пошли.

– Куда?

– Мороженое покупать. Если я всё время буду молчать, Ишимов что-то заподозрит. А хриплый голос не очень-то узнаешь… я надеюсь.

========== Встреча в ресторане. ==========

Когда Рогозина открыла глаза, за окнами было совсем темно. Тонкие, оголённые вчерашним дождём ветви били в стекло, шуршал листьями ветер… После вчерашних экспериментов с мороженым в горле неприятно першило. Пролежав в кровати ещё минут десять, Галя поняла, что уснуть уже не удастся. Она осторожно встала и тихо пошла в ванную.

– Не спится, Галь? – откуда-то из темноты прошептал Круглов.

– Не спится… – присаживаясь рядом, со вздохом ответила она.

– Из-за Ишимова, да?

– Из-за всего. Сны ещё такие бестолковые…

– Иди умойся, смой дурные сны. Мне бабушка так всегда советовала, – смущённо сказал Круглов. Рогозина улыбнулась в темноте и хотела встать, но почувствовала, как он сжал её руку.

– Не волнуйся, Галь, всё будет хорошо.

Поднимаясь, она несильно сжала его ладонь в ответ…

***

– Коля, по-моему, сегодня я поставлю свой личный рекорд по времени пребывания перед зеркалом, – в который раз перекалывая шпильки, хрипло произнесла Рогозина.

– Мне кажется, это лучше, чем рекорд по количеству вскрытых трупов, – отозвался Круглов, завязывая галстук. – Галя, тебя всё равно не узнать. Даже я временами забываюсь…

Рогозина улыбнулась отражению Круглова и встала из-за стола.

– Ну что, наверно, скоро пора выходить? Как мой голос?

– Всё в порядке. Только постарайся всё-таки много не разговаривать. Тем более я сказал ему, что ты француженка и ни слова не говоришь по-русски.

– Даже так? Коль, а если он сам знает французский? – Рогозина встревоженно посмотрела на майора. – Я ведь мало что из школы помню…

– Ишимов? Французский? Сомневаюсь, – скептически произнёс Круглов. – Хотя я вообще во всей этой авантюре сомневаюсь, как бы потом не пожалеть…

Рогозина надела очки, накинула плащ и, кинув последний взгляд в зеркало, обернулась к Круглову, уже стоявшему на пороге.

– Мадемуазель Галлен, вы великолепны!

– Коля, пожалуйста, не заставляй меня краснеть при Ишимове! -твёрдо сказала Рогозина и поспешно вышла в коридор, пряча пылающее лицо.

***

Випплингерштрассе, на которой располагался выбранный Ишимовым ресторан, оказалась невероятно красивой. Вдоль дороги тянулись невысокие дома начала девятнадцатого века, повсюду, несмотря на разгар ноября, цвели осенние карамельно-жёлтые астры и бледно-розовые настурции. Их одуряющий запах смешивался с ароматом свежевыпеченных имбирных пряников и миндальных пирожных… От неяркого вечернего солнца, шума улицы и какой-то внезапно пришедшей радости кружилась голова. Неприятности забывались, растворялись в тёплом воздухе, сырая, холодная Москва осталась где-то далеко-далеко… Хорошо, но только про Москву не надо. Нужно, чтобы мысли текли беспечно и неторопливо, не сбиваясь на то, что на самом деле лежит на душе. Беззаботная, смешливая и чуть легкомысленная – вот самое подходящее амплуа для мадемуазель Галлен.

Но чем ближе они подходили к «Хансену», тем труднее становилось придерживаться роли. Перешагивая порог ресторана, Рогозина почувствовала, как быстро застучало сердце. Так. Без нервов. Всё получится. Ваш выход, Галлен!

– Здравствуйте, здравствуйте, вы удивительно пунктуальны! – из-за дальнего столика навстречу им уже спешил Ишимов, держа в руках махровую, необыкновенно крупную розу в прозрачной посеребрённой бумаге. – Мадемуазель… – он протянул розу Гале, галантно целуя её руку. – Очаровательно выглядите!

Галлен тонко улыбнулась, принимая цветок. Галя старалась, чтобы, целуя, Ишимов не заметил, как она дрожит от омерзения.

Генерал пожал руку Круглова и широким хозяйским жестом пригласил их за стол.

– Очень рад вашему приходу. Признаться, я опасался, что м-ль Галлен не соблаговолит присутствовать при нашей беседе. Но она, как видно, очень привязана к вам, – полувопросом произнёс Ишимов.

– Да. Мы давно знакомы и, думаю, вскоре зарегистрируем наши отношения официально, – Круглов приобнял Галю, которая спрятала лицо за кожаной папкой меню – если она действительно не понимает по-русски, не с чего ей сейчас краснеть. Попросила же Круглова!..

– Прекрасная пара. Как же случилось, что вы встретились? Я не знал, что вы бывали во Франции. Быть может, по долгу службы? – пристально поглядывая на Галю, спросил Ишимов.

– Именно, – непринуждённо ответил Круглов. – Галлен по профессии криминалист, несколько лет назад – довольно давно, – я отсылал запрос во французский департамент по одному запутанному делу. Тогда мы и сошлись.

– Какое красивое, между прочим, имя – Галлен. Лёгкое, изящное… Настоящее? Или профессиональный псевдоним? – Ишимов, сощурившись, не сводил глаз с листавшей меню Рогозиной.

Круглов почувствовал, как напряглась под его рукой Галя.

Галлен, услышав своё имя, вежливо подняла взгляд на Ишимова.

– Vraiment? (Да-да?)

Генерал покачал головой.

– Скажите ей, я ничего не спрашивал. Просто понравилось имя, – буркнул он Круглову.

С грехом пополам вспоминая позабытые слова из школьных учебников, майор состряпал нелепую, практически лишённую смысла французскую фразу и прошептал Гале:

– De rien terrible, il aimait ton nom (Ничего страшного, ему понравилось твоё имя).

Ишимов, улыбаясь, переспросил:

– Ну так что? Настоящее имя-то? Знаете, Николай Петрович, начинаю завидовать, что не я тогда вёл то дело с французским департаментом…

– Да, имя настоящее. Галлен рассказывала, что его подбирали специально, по дате рождения и звёздам, – беря в руки второе меню, произнёс Круглов.

– По звёздам? Интересно. Она увлекается астрологией?

– Нет. Галлен – приверженец точных наук. Но, насколько я помню, мы встретились не для того, чтобы обсуждать мою спутницу, – несколько холодно бросил майор.

– Да-да, конечно. Что вы выбрали? – соизволил заметить подошедшего официанта Ишимов. – Мне, пожалуйста, кофе покрепче и клёцки с базиликом. А вам рекомендую Харлин. Великолепное розовое шампанское. Лёгкое, совсем не пьянит.

– Извольте, – ответил Круглов. – Бутылку Харлин и… Que tu as choisi, la mienne?(Что ты выбрала, моя дорогая?)

Галлен показала на блюдо из аппетитных утиных грудок, одарив Круглова нежной улыбкой. Галя подумала, что за такие слова лишит его премии, как только вернётся на работу.

Заказ принесли удивительно быстро. Официант бесшумно расставил на столе фаянсовые чашки, выложил обвитые салфеткой ножи и вилки и удалился.

– Какой же всё-таки у вас ко мне разговор? Не тяните, Михаил Сергеевич, сегодня вечером мы собираемся в оперу, – накалывая на вилку кусок мяса, поторопил генерала Круглов.

Ишимов усмехнулся. Повязал салфетку, аккуратно убрал с тарелки листья базилика, и только потом неторопливо произнёс:

– Я могу быть уверен, что наш разговор останется в тайне? Мадемуазель действительно не знает русский?..

Круглов кивнул, кинув быстрый взгляд на Галю.

Галлен неспешно разрезала утятину, не проявляя к разговору видимого внимания.

– Она привыкла, что часто не вникает в мои дела из-за языкового барьера. Что поделаешь, ей больше нравятся восточные, нежели европейские наречия…

Ишимов рассеянно качнул головой и после значительной паузы наконец заговорил:

– Николай Петрович, у меня к вам серьёзное предложение. Как вы знаете, в связи с арестом вашего бывшего начальника ФЭС требуется новый глава. Честно говоря, я думал, вас с ней связывают отношения… хм… несколько более близкие, чем служебные, но, как вижу, это не так. Прекрасный выбор, – указав глазами на Галлен, начал Ишимов. –Коллеги характеризуют вас положительно, те, кому приходилось с вами трудиться, также оставляют довольно лестные отзывы о вашей компетентности и профессиональной подготовке. ФЭС – структура вполне сработавшаяся, оправдавшая себя, а потому не хотелось бы что-либо кардинально в ней изменять. Но всякий новый начальник – это служебные трения, время, необходимое, чтобы понять и принять друг друга… Именно поэтому желательно выбрать на эту должность кого-то из первичного коллектива. Скажем так, из своих, – доверительно усмехнулся генерал. – И этот пост предлагается занять вам.

Круглов не торопился отвечать. Конечно, они с Галей предполагали, что этим всё и обернётся рано или поздно, но почему с ним разговаривает Ишимов, а не Султанов? И как вообще он причастен к делам ФЭС?

– Я польщён, Михаил Сергеевич, но сразу ответить будет трудно. Скажите мне, а почему этим занимаетесь вы? Кажется, Службу курирует Руслан Султанович.

– Руслан Султанович в отпуске, не думаю, что он вернётся раньше, чем через пару месяцев. Его полномочия на время отсутствия переданы мне. А глава Службе нужен уже сейчас. Кроме того… есть ещё одна причина, – Ишимов перешёл на шёпот и подался вперёд. – Можно рассчитывать на ваше благоразумие?

– Можно, – внутренне напрягшись, кивнул Круглов.

– Дело в том, – резко переходя на холодный деловой тон, заговорил Ишимов, – что ФЭС дискредитирует всю структуру МВД, вплоть до участковых отделений полиции. Бесспорно, это похвально – все эти раскрытые вами дела, новейшие исследования, точные экспертизы… Но для обывателя, смотрящего на то, как вы раз за разом обставляете рядовые органы, падает престиж полиции как таковой. Да и в верхах не многим нравится ваша успешность, как бы абсурдно это ни звучало. В этом – главная ошибка Рогозиной. Слишком много раскрытых преступлений, слишком много пойманных преступников. На фоне остальных учреждений вашего профиля ФЭС смотрится неоправданно хорошо…

– Постойте-постойте… Уж не хотите ли вы сказать, что арест Рогозиной – дело рук кого-то из верхов, недовольных слишком оперативной и успешной работой ФЭС? – позабыв обо всём, громко спросил Круглов.

– Тише, тише! – поморщился Ишимов. – Арест – не убийство! Рогозину необходимо было убрать, без неё ФЭС обезглавлена. Мы доверяем вам – и предлагаем её место. Естественно, с условием, что ваши дела перестают выходить за рамки рядовой раскрываемости. Само собой, вам будет обеспечено солидное вознаграждение…

Почти не слушая Ишимова, Коля поглядывал на побелевшую Галю. Только бы выдержала…

Галя чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

Галлен, не поднимая головы, рассматривала узор на фаянсовом блюдце.

– Я давно служу в органах, многое повидал, но такие про такие кулуарные игры узнаю впервые. Мне сложно вам что-либо сказать прямо сейчас. А как вы сами считаете, это не похоже на предательство?! – сдерживая ярость, тихо процедил Круглов.

– Предательство? Ох, Николай Петрович… Слишком честный вы человек, слишком прямой. Удивительно, как вы с таким характером дослужились до майора. Но ещё удивительнее, как стала полковником ваша Рогозина. Такая женщина – и не женщина вовсе! Железка, – со странной смесью досады и восхищения произнёс Ишимов. – Вот если б ей чуть менее рьяно работать, цены б не было…

– А почему было просто не расформировать ФЭС? Зачем все эти интриги? – незаметно находя под столом холодную Галину руку, спросил Круглов.

– Руслан Султанович не поймёт. Он очень вам благоволит. Особенно ей. Когда вернётся, и так взбесится, – помрачнел Ишимов, задумчиво глядя на Галлен. – Ну что вам ещё надо? Должность, деньги, красивая женщина, – генерал вздохнул. – По крайней мере, действительно женщина, не то что Галина Николаевна…

Его слова прервал кашель и невнятные слова Галлен:

– À moi il est mauvais… J’irai prendre l’air… (Мне нехорошо… Я выйду на воздух…) – и, выйдя из-за стола, она торопливо выбежала из зала. Круглов беспокойно проводил её глазами, а повернувшись к Ишимову заметил, что и он смотрел ей вслед.

– Что с ней? – встревоженно спросил генерал.

– Акклиматизация. Всё-таки во Франции климат мягче, а она редко выезжает, – соображая, что же делать дальше, ответил Круглов.

Ишимов промокнул лоб платком, потом подобрал хлебом остатки соуса. Вздохнул, глядя на оставленную на столе розу…

– Так что, Николай Петрович? Когда я могу рассчитывать получить от вас ответ? Думаю, недели на размышления вам хватит. В следующую субботу я снова буду в Вене. И помните – человека можно устранить не только путём публичного ареста. Есть тихие и незаметные способы…

– Это угроза?

– Нет, это простое предостережение. И ещё… Если вы или кто-то из ваших коллег как-либо свяжетесь с Рогозиной, мы узнаем, будьте уверены. Не смею больше задерживать, тем более ваша дама, кажется, нуждается во внимании, – вставая, произнёс Ишимов. – Передайте Галлен, я искренне покорён ею.

Круглов дождался, пока Ишимов покинет зал, оставил на столе деньги и бросился к стойке метродетеля.

– Вы не видели, женщина, высокая такая, красивая выходила?

– Видел, она прошла через служебный ход. Вы поссорились?.. – сочувственно произнёс служащий по-немецки и указал на тёмный коридор. – Вот туда. Ничего, не переживайте, всё наладится…

*

Прислонившись к оштукатуренной стене, Галя стояла на заднем крыльце и тёрла покрасневшие веки. Она не плакала, нет, просто от резкого ветра заслезились глаза. Всё ведь в порядке. Кажется, Ишимов убедился, что Круглов отдыхает в Вене явно не с Рогозиной. И ничего не заподозрил. Всё хорошо. А то, что её арест подстроили – ну что поделаешь, чего в жизни не бывает!.. Не бывает… За что? Что она делала плохого на своей работе? Кому перешла дорогу?.. За что?!

Чьи-то руки обхватили её сзади, ласково обняли, прижали к себе… Всхлипывая, Галя уткнулась в грудь Круглова и разрыдалась, уже не сдерживаясь.

– Галочка… Ты молодец!.. Он тварь, тварь!!! Мы всё сможем, мы его посадим, Галя, всё станет как прежде! Только не плачь, не плачь, родная моя!.. Он не достоин твоих слёз! Никто в мире не достоин твоих слёз, Галя!

Так они и стояли во внутреннем дворике ресторана «Хансен», обдуваемые холодным ноябрьским ветром. Прижавшись друг к другу.

========== Просто тишина. ==========

Ближе к концу ноября на город накатила по-настоящему осенняя, промозглая погода. Сквозь клочковатый, тяжёлый туман слабо пробивались огоньки фонарей, очертания зданий терялись в набухшей мгле. Лил бесконечный дождь, его стеклянные капли тонким бисером вышивали тротуары и крыши. Потоки воды блуждали по переулкам и подворотням, стекали широкими ручьями по промокшим, вымершим улицам, будто Вена медленно превращалась в Венецию…

Такая же серая, беспросветная грязь царила в душе.

С того вечера, как они вернулись из ресторана, прошло два дня. Всё это время Галя была необычайно молчалива. Она подолгу сидела у окна, глядя в холодное сырое небо, и порой даже не слышала обращённых к ней слов. Круглов, не в силах смотреть на неё, пытался с головой уйти в дела – ежечасно созванивался с Майским, что-то писал, сопоставлял, бормотал себе под нос, то и дело срываясь на проклятия в адрес Ишимова…

Он не мог видеть Галю такой – тихой, замкнувшейся, как будто погасшей. Это было страшно – просыпаться ночью и замечать, как она вздрагивает под одеялом.

К вечеру второго дня Круглов не выдержал. Так нельзя. Надо попытаться хоть чем-то её отвлечь.

– Галя… – подходя к ней и пристраиваясь рядом, негромко произнёс он. – Я вот подумал… Когда мы ещё вместе окажемся в Вене… Не хочешь сходить на «Симон Бокканегра» у Верди? Говорят, великолепная вещь…

Галя медленно повернулась к Круглову и с горькой улыбкой прошептала:

– Прости, Коля. Прости, что я такая… Нет сил, понимаешь? Непонятно, ради чего живёшь. Одна, одна и одна… Железка, – она криво усмехнулась. – Я слишком устала за все эти годы. Я слишком отвыкла быть … небезразличной для кого-то. Если б не ты, этот Ишимов был бы для меня ни по чём. Так, ерунда, очередная попытка вывести из себя. Знаешь, я когда бываю на совещаниях в министерстве, постоянно слышу за спиной подобные слова. Меня это давно перестало задевать, пусть говорят что хотят, моё дело – хорошо делать свою работу. И я делаю это дело. А сейчас… Ты зря поехал со мной, Коля. Зачем мучить друг друга? Мы оба понимаем, что ничего серьёзного быть не может. Не перебивай, Коль, не говори ничего… А я… я размякла… видишь ведь сам: разве могла я себе когда-нибудь позволить вот так опустить руки? Из-за каких-то слов Ишимова? Да ты понимаешь, мне даже не от того плохо, что он сказал, не от того, что арест подстроен, нет, нет! Мне плохо, потому что я чувствую: ещё чуть-чуть, и я окончательно стану слабой… Видишь, и так уже плачу… – Галя зло вытерла ладонью глаза, тяжело вздохнула. – Спасибо тебе, Коля. Извини, не обязан ты мои глупости выслушивать… Куда ты там предлагал сходить?..

*

Десять минут спустя Круглов уже шагал за билетами в оперу, плохо соображая и то и дело натыкаясь на прохожих. Заполучив две зеленоватые бумажки с гербом Венской оперы, он как можно скорее пошёл обратно – боялся надолго оставлять Галю одну, тем более в таком состоянии.

У двери он остановился, не зная, постучать или открыть своим ключом. В конце концов решил постучать – мало ли чем Галя занята, может, не хочет, чтоб он без спросу входил…

За дверью послышались шаги. Щёлкнул замок, ручка повернулась, и в коридор брызнул яркий свет.

– Ну как, были билеты? – спокойный, чуть любопытный голос.

На пороге стояла Рогозина. Не Галя, именно Рогозина. Уверенная, подтянутая и собранная, как всегда. Ни следа слёз.

– Вот, Галь, партер… Правда, поздно вечером… – Круглов протянул ей билеты, настороженно вглядываясь в лицо. Галя не отвела глаз, прищурилась только – полковник Рогозина да и только. Бесстрастная и железная.

– Коля, может, пройдёмся перед сном? После дождя посвежело…

*

В отель они вернулись поздно ночью – гуляли по прохладным, умытым влагой улицам, потом заглянули в один из многочисленных ночных кафетериев. Круглов так придирчиво изучал меню, что официанты начали поглядывать на него с подозрением. В конце концов оба выбрали кофейно-шоколадный коктейль с коричным ликёром. Он оказался на удивление вкусным – терпкий, с лёгкой кислинкой. И чуть-чуть дурманил голову…

А возвратившись в номер – уже далеко заполночь – они ещё долго сидели на подоконнике и, смеясь, вспоминали служебные курьёзы.

У обоих отлегло от сердца.

За несколько коротких дней они стали куда ближе и дороже друг другу, чем за все годы совместной работы…

========== Когда я должна идти?.. ==========

Круглова разбудил резкий телефонный звонок. Он всверлился в мозг, вырывая из неглубокого и беспокойного предутреннего сна. Интуиция подсказывала, что хорошего от этого звонка ждать не стоит.

Круглов оглянулся на Галю – нет, не проснулась. Он быстро схватил телефон и, выйдя из спальни, с недобрым предчувствием взглянул на дисплей. Майский.

– Алло… – мрачновато поздоровался майор, протирая глаза.

– Здорово, Петрович. Чего такой смурной? – не слишком бодро поинтересовался Майский.

– Ты в курсе, сколько сейчас времени в Вене?

– А, чёрт, не подумал… Извини. Ну да всё равно это срочно… Петрович, помнишь…

– Что-то насчёт Гали? – встревоженно перебил Круглов.

– Да, насчёт Гали… – тяжело вздохнул Серёга. – Насчёт Гали… Коль, мы собрали все доказательства. Дело беспроигрышное, против неё никаких улик. Кровь на ноже по резусу не совпадает, труп этого Кариотова раскопали, выяснили точную причину смерти – он умер от потери крови. Ну и время смерти не совпадает с тем, что в протоколе… В общем, мы подали апелляцию в суд. Естественно, там открещивались как могли. И нашли-таки лазейку. Заседание назначено на послезавтра, я уверен, все обвинения будут сняты. Но…

– Но?.. – замирая, переспросил майор.

– Но Галя должна присутствовать на суде.

Круглов закрыл глаза. Что ж, рано или поздно всё должно было этим кончиться…

– Нужно возвращаться?

– Да. Но есть проблема. Петрович, мы так и не смогли восстановить её российский паспорт. Ты же знаешь, без него из Австрии не выехать…

Уже догадываясь, каким будет ответ, Круглов почти безнадёжно спросил:

– И какой выход?

Майский помолчал. Слышно было, как на том конце провода, в Москве, что-то пробормотал Тихонов…

– Эх, Петрович… Сам ведь понимаешь, один только выход. Идти в российское посольство. По закону в течение суток должен быть совершён процесс экстрадиции… А там… там уже ФЭС вступит в игру.

– Что ж это такое, а, Серёга? – яростно прошептал майор. – А если…

– Никаких если, Петрович. У нас получится. Сейчас всё зависит только от Гали. Согласится или нет…

– Как я ей об этом скажу? – с болью в голосе спросил Круглов, и тут же, не слушая, что говорит Майский, бессильно опустил руку с телефоном. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стояла Рогозина.

– Не нужно мне ничего говорить, Коля. Когда я должна идти в посольство?

========== И я люблю тебя. ==========

Резная ограда российского консульства тянулась далеко вглубь Койнинштрассе. Круглов и Рогозина не торопясь шли к темнеющей впереди калитке, болтая о разной чепухе. Не было сил говорить о том, что предстояло сделать.

Чем ближе становилась калитка, тем сильнее оба замедляли шаг. Они понимали, что усыпанная гравием дорожка отсчитывает их последние минуты вдвоём. Последние минуты из этих неожиданных, необыкновенных венских дней. Кто знает, что будет дальше? Хочется верить в лучшее, но даже если всё обернётся хорошо…Что потом?

Снова ФЭС? Снова майор Круглов и полковник Рогозина, связанные сугубо служебными отношениями. Снова одинокие вечера в пустых квартирах на разных концах Москвы…

У калитки оба остановились. Помолчали. Да и что тут скажешь…

– Не на век прощаемся, Коля, – наконец выговорила Рогозина, стараясь улыбаться.

Круглов кивнул, пристально рассматривая чёрную ветку над её головой. Краем глаза он заметил, как чья-то фигура отделилась от дверей консульства и направилась к ним. Рогозина тоже оглянулась.

– Иди, Коль. Или ты хочешь, чтобы тебя обвинили в пособничестве и укрывательстве?

– Не шути так, Галя… – поморщился Круглов и, внезапно до дрожи пугаясь за неё, почти крикнул: – Я останусь с тобой!

– Не валяй дурака, – резко сказала Рогозина. А потом тихо добавила, положив руку на его плечо: – Послезавтра встретимся… До свидания.

Круглов не выдержал и притянул её к себе. Бесконечно долгое мгновение Галя чувствовала тепло его рук, горьковатый запах одеколона… А секунду спустя уже шла, не оглядываясь, навстречу служащему в форме.

Круглов оцепенело стоял на каменном пятачке у входа. А когда Рогозина уже почти скрылась за ветвями рододендрона, словно очнувшись, рванулся внутрь и закричал, срывая голос:

– Я люблю тебя!

Может быть, ему показалось. А может быть, она действительно остановилась. Но только на секунду…

***

В голове кружился бурый туман, горло раздирал мокрый, удушливый кашель. Пиная листья, Круглов шёл в аэропорт. Вот и всё.

Документы, билеты, жесткое кресло в зале ожидания. Место рядом с иллюминатором, резкий взлёт и бесконечные, глухие облака внизу.

Галя. Галя. Галя.

Посадка. Стеклянные двери. Ступени, ступени… Серое московское небо вокруг.Откуда-то появляется Майский. Да, да, Серёга, конечно, я рад тебя видеть. Да, я знаю, у нас всё получится. Да…