Текст книги "Ты или я (СИ)"

Автор книги: ste-darina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

====== Уехала без вести. ======

В половине второго в кабинете Рогозиной зазвонил телефон. Она разговаривала недолго, буквально полминуты, но с первых фраз сильно побледнела. От кого был звонок, она так и не сказала, только быстро собрала всех в совещательной и объявила, что уезжает до вечера в Подмосковье. Ребята, конечно, удивились подобной спешке, но ведь и у начальника могут быть свои дела, тем более ненадолго.

Слушая твёрдый, мерный голос, никто не обратил внимания, что под столом её пальцы нервно теребят носовой платок…

– Всё, ребята, вечером доложите, что там с этой машиной, которая числится в угоне. И отпечатки не забудьте у свидетелей снять! Все свободны.

Унёсся в лабораторию Тихонов, захватив папку с результатами экспертизы, ушла Белая, Антонова, не задерживаясь, тоже направилась в морг.

– Петрович, – Майский окликнул задумавшегося Круглова. – Пошли? У нас в допросной перец один скучает…

– Да, сейчас, Серёга, начинай без меня, подойду через минуту…

Майский понимающе усмехнулся и исчез в коридоре.

В конце концов в совещательной остались только Рогозина и Круглов. Он оглянулся на дверь, потом подошёл к ней и тихо спросил:

– Галь, что случилось?

– С чего ты взял, что что-то случилось? Звонил папа, попросил срочно приехать, вот и всё, – Рогозина бросила на него хмурый взгляд. – Коль, сколько можно? Это моя жизнь, мало ли кто мне звонит! Не обязательно всем об этом знать. Иди и занимайся своими делами.

– Галя, может быть, я могу чем-то помочь…

– Товарищ Круглов! Я сказала – идите и займитесь своими непосредственными обязанностями! – Рогозина достала сумку и начала выкладывать из неё какие-то бумаги. – По-моему, в вашу компетенцию не входит слежение за начальством!

Круглов хотел что-то сказать, но раздумал и, тяжело вздохнув, направился к выходу. У дверей его остановил голос Рогозиной.

– Коль, это правда срочно, – чуть мягче произнесла она. – И я не могу тебе ничего сказать. Ну вы же не дети малые, поработаете и без меня до вечера! Тем более никуда выезжать не надо, Лисицына с Соколовой можешь отпустить, только за Тихоновым проследи, чтоб не забыл ни одну вещь проверить из той квартиры…

– Галя… Ну что случилось? Скажи хотя бы, куда ты едешь!

Поморщившись, Рогозина устало посмотрела на Круглова.

– Коль, я тоже не маленький ребёнок. Не нужно обо мне беспокоиться.

Она накинула плащ, мельком взглянула на своё отражение в стеклянной поверхности шкафа и направилась к дверям. Выходя вслед за ней, Круглов внезапно заметил под плащом очертания кобуры…

– Ладно. В общем, если что – звони, хотя вряд ли там сигнал будет. До вечера, Коль, – она на секунду остановилась, всматриваясь в него, потом кивнула и скрылась в глубине коридора.

А на сердце отчего-то было ох как неспокойно…

*

Круглов подошёл к допросной. Майский с очередным подозреваемым уже были там. Серёга, усевшись на стол, выкладывал перед невысоким, крепким мужиком ворох экспертиз, подтверждающих виновность, сопровождая свои действия громкими комментариями.

Круглов сел на стул и бездумно уставился в стекло, за которым подозреваемый с криками сметал со стола бумаги.

Зачем Галя взяла с собой пистолет? Что-то опасное? Но что такого мог сказать ей отец, что она буквально сорвалась с места, одна, да ещё и с оружием! Могла бы, в конце концов, хоть пару оперов взять… Хотя, может там дела семейные, что-то личное… Но опять же, зачем тогда пистолет?

– Петрович! Ау! Ну и что ты думаешь по этому поводу? – оказывается, Майский уже стоял рядом, держа в руках измятые листы экспертизы.

– А? – Круглов рассеянно поднял голову и выхватил из рук Майского первую попавшуюся бумажку. – Это что? Анализ ДНК?

– Я тебя спрашиваю, веришь ты ему или нет, а не прошу разбираться в его ДНК. Ты чего, Петрович? Не выспался что ли?

Круглов покачал головой и, выкинув листок, сказал:

– Серёга, Галя с собой пистолет взяла. Мне кажется, вряд ли она поехала к отцу. Что-то случилось.

Майский ответил не сразу. Нагнулся, поднял с пола брошенный Кругловым листок, хмыкнул.

– Знаешь, Петрович… А я ведь сегодня с утра видел, как она в тир спускается… Она там патроны новые взяла, два комплекта. Я ещё удивился, зачем ей – всё равно почти никогда не выезжает, да и личным оружием не помню чтобы пользовалась…

– Выходит, она ждала этого звонка? И знала заранее, что понадобится пистолет?

– Выходит, так. Ну и что делать? За ней?..

– Куда? – Круглов зло двинул стулом. – Она кому-то сказала? Ещё ведь не дозвонишься поди! – он начал нервно набирать номер, но сигнала действительно не было. – Недоступна!

– Слушай, а может, нам стоит чуть-чуть подождать… Если бы это было действительно опасно, она бы не поехала одна.

– Ну да, а пистолет для понту взяла, так? Серёга, ну почему она такая? Ну почему было не рассказать, не объяснить?.. – меряя шагами комнату, раздражённо спросил Круглов.

– Потому что это Рогозина, Петрович. Так вот… Короче говоря, пошли к Тихонову, пусть по мобильнику вычислит, где она сейчас. Вмешиваться пока не станем, но будем держать под контролем.

Они вышли из допросной и только свернули к лаборатории, как из-за угла вылетела испуганная Алла.

– Николай Петрович! Николай Петрович!.. Только что!.. – она дрожащими руками протянула ему небольшую распечатанную коробку. – Курьер принёс, сказал, вам… Она открыта была!..

– Что там? Успокойся, Алла! – Майский обхватил её за плечи и посмотрел в покрасневшие глаза. – Что там такое, Петрович?

– Галина Николаевна… – пискнула Алла, заливаясь слезами. – Там.. её…

Майский обернулся. Коробка с обрывками обёртки валялась у ног застывшего Круглова. В руках он держал чёрную, узкую, чуть выпуклую полоску.

– Что это?...

Предмет в руках Круглова неярко заблестел, на металлической бляшке отчётливо виднелись несколько волосков…

– Это Галина заколка, – медленно выговорил Круглов. – Серёжа. Что с ней?!

====== Письмо. ======

«Коля! Не ищи меня. Прощай.

Раз и навсегда. Юле, Косте, Серёже и остальным передай, что я буду скучать. Ключи мои найдёте рядом с буклетом. Валя знает, они на вахте . Около начала пятого позвоните Султанову. Скажете, я уволилась. Всё. Никого жадть не буду. Люблю. Справитесь без меня. Галина Николаевна. © Оревуар.»

Грязный, смятый лист с этим письмом оказался на самом дне коробки, в которой прислали заколку – его нашёл Иван, когда снимал отпечатки. Сейчас листок лежал на столе в совещательной. На него уже не смотрели – каждый столько раз прочёл это прощальное письмо, что все уже знали его наизусть.

– Не верю я в это. Ну ни на грош не верю, – расхаживая взад-вперёд, бормотал Майский. – Не могла она так. Не предупредив… И вообще, такое чувство, будто не она писала!

– И мне так кажется. Совсем не её стиль… – растерянно согласилась Антонова. – Тем более с орфографическими ошибками – это «жадть»…

– Может, её заставили написать? – подал голос Тихонов. – Вот от волнения и перепутала буквы…

– Галя? Перепутала? – буркнул Круглов. – Что ты чепуху мелешь! Не могла она случайно перепутать!

– Случайно… Слушайте, а если она нарочно так написала? Кстати, буквы-то какие-то неодинаковые… – вглядываясь в ровные строчки, произнесла Белая. – Смотрите: то прописью, то печатные…

– Ну-ка! – Майский, сощурившись, перечитал письмо, глядя ей через плечо. – И правда… Смотри, Петрович!

– Я вообще не понимаю, что это за ерунда! Какой ещё буклет? При чём тут Султанов? И этот копирайт… Она что, с ума сошла? – в сотый раз рассматривая письмо, пробормотал Тихонов.

– Ещё раз про неё так скажи только! Я тебя сам с ума сведу – по лбу получишь, поумнеешь, авось! – Круглов рявкнул это так яростно, что сидевшая рядом Антонова вздрогнула.

– Эй-эй, Петрович, не заводись! Мы пока ничего не знаем, спокойно!

– Вот именно – ничего не знаем! Где Галя, с кем она, зачем такое нам написала, и что это за дрянь! – Круглов отшвырнул письмо и обернулся к Алле. – Ты уверена, что это точно её почерк?

– Да, точно… – испуганно ответила та. – Только там и правда буквы разные… Валя, а что за буклет такой на вахте?

– Не имею понятия, – растерянно ответила Антонова. – Я уже ходила туда, разговаривала с дежурным – никаких буклетов там никогда не было…

– А Галя в последнее время ничего такого не упоминала? Может, рекламки какие или брошюры?

– Нет, ничего…

– А «оревуар» – что за словечко… Когда это Галина Николаевна так выражалась? И всё-таки меня настораживает это «жадть»… Главное, «а» и «д» – печатные, а остальное – курсив… А… д… а…ааа! Ваня! Дай письмо! Быстро!

– Что?

– Какие в этой строке ещё буквы не прописные? «Никого жадть не буду. Люблю. Справитесь без меня. Галина Николаевна. ©»… Н… а и д наши… е… ю? Не понимаю, печатная она или?..

– Вроде да, дальше давай! – быстро произнёс Майский. – С – вот, первая в слове «справитесь»… и мягкий знак тоже вроде… Потом н, а… и всё, кажется…

– И что получается? – Круглов медленно сложил выделенные буквы и прочёл по слогам: – На-де-юсьна.. ва… Ва? И что это?

– Николай Петрович, вот же, копирайт! Это как буква «с»! Надеюсь на вас – вот что это!

– Надеюсь на вас… Галя… – со слезами прошептала Антонова. – Что с ней?

– Так, стойте. Какие ещё буквы есть печатные? – Тихонов ещё раз пристально всмотрелся в текст. Остальные, сгрудившись около него, с замиранием сердца ждали. – Ничего не понимаю… Тут только одно слово «буквах»… Что к чему? – озадаченно поднял глаза Иван.

– «Буквах»… «буквах»… при чём тут буквы? «Ключи мои найдёте»… в буквах? Может, из букв какой-то шифр?

– Значит, так, – твёрдо произнёс Круглов. – Тихонов, Белая, идите и сейчас же запеленгуйте её сотовый. Алла, свяжись с отделом криптографии, у них в дешифровке опыта побольше, чем у нас. Юля, вы с Костей попробуйте определить время написания письма – вдруг она его заранее составила…

*

Полчаса спустя взвинченный Тихонов влетел в совещательную.

– Не получается ничего! Не знаю, куда Галина Николаевна заехала, но там никакого покрытия! Запеленговать невозможно…

– Ччёрт! Галя, Галя, ну куда тебя понесло… – со стоном произнёс Круглов. Сколько времени?

– Четвёртый час…

– Николай Петрович! – в дверях показалась Юля. – Вас…

– Что-то выяснили? – прервал её Круглов.

– Нет, – со вздохом ответила Соколова. – Я хотела сказать, Галину Николаевну на совещание вызывают в министерство… Что-то важное. Раз её нет… нужно, наверно, вам ехать.

– Какое… совещание?! Очень вовремя! Когда оно?

– Сегодня, в пять. Султанов лично просил доставить материалы по делу о том маньяке…

Круглов сдавил виски, что-то бормоча сквозь зубы.

– Ладно, поеду. Пусть Алла соберёт бумаги.

====== Полтора часа назад. ======

Полтора часа назад.

По стёклам хлестал проливной дождь, быстро темнело, тяжёлые осенние тучи низко нависли над мокрой землёй. Рогозина свернула с МКАДа и въехала на просёлочную дорогу, ведущую к одной из подмосковных деревень.

Не отрывая взгляда от грунтовки, она проверила, на месте ли пистолет. На месте. Главное сейчас – не паниковать, и всё пройдёт как надо. Только бы успеть, слишком много потеряно времени…

Подсознательно она давно ждала сегодняшнего звонка. Учитывая бывшую профессию отца, рано или поздно это должно было случиться.

Сегодня в ФЭС позвонил его старый друг, Иннокентий Антонович. Бывший прокурор. Они с отцом работали вместе, общее дело дало начало долгой и крепкой дружбе. Рогозина тоже неплохо знала Иннокентия, даже бывала у него в гостях пару раз, но близко они никогда не общались, тем более не перезванивались. И сегодня, увидев на дисплее телефона его номер, она сразу поняла – что-то случилось. Чутьё не подвело.

– Да, Иннокентий Антонович, здравствуйте.

– Здравствуй, Галя, – собеседник тяжело вздохнул. – Плохие у меня новости.

– Что-то случилось?..

– Помнишь громкое дело в начале девяностых, когда большую преступную группировку посадили? – Иннокентий сделал паузу, позволяя ей подумать. – Убийства, грабежи, наркотики – у них целая сеть была по всей стране… Человек двадцать самых влиятельных за решётку угодили.

Рогозина кивнула, забыв, что собеседник не может её видеть.

– Так вот… главарь у них, когда ему приговор зачитали, поклялся отомстить, во что бы то ни стало. И судье, и прокурору. Догадываешься, кто были те судья с прокурором?

Сердце неприятно закололо. Понятно. Иннокентий Антонович и папа…

– И?.. Сколько ему дали?

– Пожизненный срок у него, Галя. Только он сбежал года два назад, сейчас в розыске. Да тебе лучше знать, как у нас беглых преступников разыскивают… Он сбежал, и решил, что время мстить пришло.

– Что с папой?

– Сегодня утром я ему звонил – не отвечает. А полчаса назад слышу, в окно стучат. Мальчонка какой-то. Сунул в руки бумажку и был таков. В общем, Галь, украли Николая. Тот самый главарь…

– Требует выкуп? Какие условия? – механические слова, ровный голос. А пальцы дрожат.

– Ничего нет. Только довели до меня, что я – следующий. И, честно сказать, испугался. И за себя, и за Кольку… Галя, я не знаю, к кому ещё обратиться. Поэтому и позвонил тебе. Кроме того, есть у меня кой-какие соображения, где они могут скрываться… Галя…

– Иннокентий Антонович, я еду.

– Спасибо, Галь, – голос прозвучал устало, совсем по-стариковски. – Жду.

Трубка с глухим стуком скользнула на рычаг. В голове метались бессвязные мысли. Спокойно. Если что-то случится с отцом, похитители ей в любом случае сообщат. Иначе – никакого мотива! Сейчас нужно взять себя в руки и решить, что делать.

Она опустилась на стул и сжала виски. Ребят привлекать нельзя – слишком заметно. Сначала необходимо осторожно выяснить, где папа. Для этого – найти Иннокентия Антоновича быстрее, чем до него доберутся похитители. Срочно ехать к нему. Кого взять с собой? Серёжу? Костю? Нельзя, это может оказаться слишком опасным, она лично знала главаря той группировки… Колю?.. Колю… Нет. Нужно ехать одной, всё узнать. А уже потом…

– Галина Николаевна, голова болит? – голос незаметно вошедшего Тихонова резко вырвал из раздумий. – Что-то случилось?

– Нет, нет, Вань, – она подняла голову и вымученно улыбнулась. – Не выспалась, наверно. Что у тебя?

– Вот, ещё одни пальчики, мне кажется, это как раз у того…

– Давай так, – перебила его Рогозина. – Собери всех в совещательной, там всё и расскажешь. Я сейчас подойду.

Иван пожал плечами, недоумённо собрал бумаги и уже у двери, обернувшись, спросил:

– Точно ничего не случилось, Галина Николаевна?

– Точно, точно, Ваня. Иди.

Подождав, пока стихнут его шаги, Рогозина вышла из кабинета и, осторожно притворив дверь, направилась в тир. Привычному лифту она предпочла нечасто используемую боковую лестницу – не хотелось, чтобы кто-то её заметил.

В тишине полутёмного, пропахшего порохом помещения она огляделась, разыскивая ключи от сейфа с оружием и патронами – самой ей нечасто приходилось ими пользоваться...

Железный ключ неохотно провернулся в замке, с тугим скрипом отошла бронированная дверца, и вот она уже держит в руках две плотно запечатанные металлические коробки – Heckler&Koch, 9×19 мм Парабеллум.

На всякий случай.

*

– Всё, ребята, вечером доложите, что там с этой машиной, которая числится в угоне. И отпечатки не забудьте у свидетелей снять! Все свободны.

Задвигались стулья, зашуршали бумаги… Через минуту совещательная опустела.

Так, теперь нужно всё проверить. Магазин полон, вторая коробка патронов в сумке, пистолет полностью исправен. Телефон заряжен. Что ещё?.. Да, лучше бы, конечно, переодеться… Рогозина подошла к шкафу и только тут заметила отражение Круглова в стеклянной дверце.

– Галь, что случилось? – как не вовремя! Сколько времени прошло с тех пор, как она разговаривала с Иннокентием Антоновичем!

– С чего ты взял, что что-то случилось? Звонил папа, попросил срочно приехать, вот и всё, – она хмуро посмотрела на Круглова. – Коль, сколько можно? Это моя жизнь, мало ли кто мне звонит! Не обязательно всем об этом знать. Иди и занимайся своими делами.

– Галя, может быть, я могу чем-то помочь… – Коля, Коля… Чем ты тут поможешь? Не хочешь по-хорошему уйти…

– Товарищ Круглов! Я сказала – идите и займитесь своими непосредственными обязанностями! По-моему, в вашу компетенцию не входит слежение за начальством!

Круглов хмыкнул и направился к дверям. Неожиданно остро захотелось, чтобы он поехал с ней.

– Коль, это правда срочно. И я не могу тебе ничего сказать. – отворачиваясь, тихо произнесла Рогозина. – Ну вы же не дети малые, поработаете и без меня до вечера! Тем более никуда выезжать не надо, Лисицына с Соколовой можешь отпустить, только за Тихоновым проследи, чтоб не забыл ни одну вещь проверить из той квартиры…

– Галя… Ну что случилось? Скажи хотя бы, куда ты едешь!

Всё, довольно. Пора идти, некогда разводить сантименты.

– Коль, я тоже не маленький ребёнок. Не нужно обо мне беспокоиться. Ладно… В общем, если что – звони, хотя вряд ли там сигнал будет. До вечера, – сказала и сама себе не поверила. Ведь сигнала там точно не будет…

====== Рюково. ======

Наконец машина въехала в полузаброшенный, заросший пожухлой осенней травой двор на окраине деревни. Рогозина заглушила двигатель и выбралась из салона в холодный октябрьский день. В воздухе пахло мокрой смолой, дымом и прелым сеном.

– Иннокентий Антонович! – негромко позвала она, стучась в дверь. – Это Галя!

Никакого ответа. Рогозина обошла дровяной сарай, прилепившийся к стене дома, и заглянула в окно. Света не было, хотя на улице уже сгущались ранние прозрачные сумерки.

– Иннокентий Антонович! – уже громче повторила Галя, оглядывая пустой двор. – Где вы?

И снова – только тишина. Это ещё что за шуточки?

Внезапно в глаза бросился пёстрый ситцевый клочок, красневший на крайней штакетине забора. Пожалев, что не захватила перчатки, Рогозина взяла его в руки. Клочок, кажется, от рубашки. Да, вот и пуговица – значит, манжета. Зацепился?

Или нарочно оторвал?..

Ткань была вымазана чем-то чёрным, видимо, углём. Однако присмотревшись повнимательней, Рогозина поняла, что это не просто грязь. Угольные черты складывались в неясные слова, переплетённые с красными клетками узора. «Р… юково» – с трудом разобрала она. Рюково… Что это такое? И где, в конце концов, Иннокентий Антонович?

Украли? Украли, уволокли, спрятали, если уже не убили… Как и папу...

И эта тряпица – подсказка, его последнее слово. Рюково… Похоже на какое-то название.

Края тряпки были неровными, сильно мохратились. Бесцельно вытягивая нитки из засаленного клочка, Рогозина вспоминала все похожие названия. Раково. Рюново. Речково. Всё неправильно…

Неожиданно в голову пришла мысль, что стоять вот так посреди двора – не лучшее в сложившейся ситуации. Листья уже опали, и над садами деревни шумят только тонкие, голые ветви, так что всё тут как на ладони, особенно если смотреть с высоты. И если утренний звонок Иннокентия Антоновича могли отследить, то её наверняка уже ждут... Нужно срочно уходить.

Рогозина резко рванула на себя дверцу машины и, как назло, зацепилась рукавом за ручку. Стараясь не нервничать, она высвободила рукав – крючок рядом с пуговицей тихо звякнул по краске, оставив еле заметную борозду. Но Рогозина уже не думала об этом. Крючок. Крюк. Крюково. Так вот что это за загадочное название! Просто одна буква, видимо, смазалась – всё-таки углём писал, да ещё, скорее всего, второпях!.. Село Крюково – совсем недалеко отсюда, буквально десять километров. Как-то раз они с отцом ездили туда на рыбалку…

Через минуту машина выскочила на дорогу и полетела вдоль широкого подмосковного леса. На заднем сиденье молчаливо подрагивал мобильник.

В это время, почти за полсотни километров, до неё безуспешно пытался дозвониться Круглов.

Крюково оказалось тёмным, забытым людьми селом, совсем не таким, как запомнилось Рогозиной. Покосившиеся дома, чёрные от старости заборы, сплошная грязь и непросыхающие зловонные лужи.

Она оставила машину у обочины дороги и пошла пешком, не совсем понимая, что делать дальше. Здравый смысл подсказывал, что нельзя соваться сюда одной, нужно быстро звонить в ФЭС и вызывать подмогу. Но страх за отца упрямо твердил, что потом может оказаться поздно, непоправимо поздно… И этот страх гнал её вперёд, мимо изб с подслеповатыми окнами, развалин и куч мусора.

Телефон так и остался на заднем сиденье…

Вокруг было тихо, только шуршал гнилыми листьями ветер. Серая пустота глухой, почти ощутимой тяжестью наваливалась на плечи. Куда идти? Где, в котором из этих мёртвых домов могут быть отец и Иннокентий Антонович?

Дальше, дальше… Ветер, скрип собственных шагов, редкие вскрики птиц… И внезапно – чужие человеческие голоса. Рогозина резко остановилась, а потом медленно, очень медленно отошла в тень ближайшего дерева. Неразборчивые слова доносились из вросшей в землю, почти незаметной с дороги избушки. Говорящих видно не было, и Рогозина рискнула подобраться ближе.

Стараясь не ступать на похрустывающий листья, она, согнувшись, подбежала к самой стене больше похожей на землянку избушки. Потом, привалившись к холодному, покрытому мхом и плесенью боку, прислушалась. Разговор продолжался, слова стали яснее.

– … и никакого смысла. Я убью его, слышишь?! Он убил мою жизнь. А я убью его. Вот и всё, – полный ярости полукрик.

– Эй-эй, спокойно, Лис. Всё под контролем. Не нужно просто убивать. Нужно извлекать из этого пользу и удовольствие. Нужно ждать, Лис, – убеждающий, спокойный тон.

– Чего ждать? Когда о них кто-нибудь вспомнит? Ты всегда хотел нажиться! А мне ничего – слышишь, ничего! – не нужно! Только отомстить за срок. За зону. За двадцать лет. Слышишь меня?!!

– Лис, обожди. Ещё три дня. И – делай с ними что хочешь. Я ещё тогда сказал… – окончания фразы Рогозина не уловила, звук голосов затих. Но услышанного было достаточно. Пора действовать. Папа в землянке. Интуиция в такие моменты не подводит.

Доставая из-под плаща пистолет, она случайно опустила взгляд на замшелую стену и увидела незамеченное прежде крошечное окно у самой земли. Опустившись на колени, чувствуя, как колотится сердце, она заглянула внутрь. В темноте полуподвала виднелись неясные очертания двух фигур. В одной, сгорбившейся у стены, Рогозина безошибочно узнала отца.

====== Не успела. ======

Главное – спокойно. Расчётливо. Сосредоточенно. Мягкая кожаная перчатка с тихим, глухим стуком выбивает стекло. В это же время за редкой порослью осинника по дороге проезжает тяжёлый грузовик. Из-за скрипа и грохота шин звона стекла почти не слышно.

Теперь аккуратно, очень аккуратно, сантиметр за сантиметром, пролезть в это неширокое оконце. Так, чтоб не привлечь внимания – ни преступников, ни отца с Иннокентием Антоновичем. Не нужно лишнего шума.

Высокие туфли чувствуют утоптанный земляной пол. Пальцы рискуют отпустить дряхлую оконную раму. Секундное падение – и вот она уже стоит за их спинами в лиловой темноте подвала. Мягкий удар подошв – и оба тут же обернулись на шорох.

– Галя!

– Папа! Живые? – руки помимо воли судорожно обвивают его шею, взгляд ощупывает знакомое морщинистое лицо. – Надо быстро выбираться!

– Галь… Ты как нашла? Ты одна?!

– После, после, всё после! Иннокентий Антонович, давайте, сначала вы! – прошептала Рогозина, кивком указывая на окно. Здесь, изнутри, оно оказалось только на уровне плеч. – Быстрей!

Но не успел он сделать и шага к окну, как издалека послышался грохот и громкие голоса. За стеной глухо заурчал какой-то механизм…

– Ну! – Рогозина вместе с отцом бросилась к окошку вслед за Иннокентием, краем глаза заметив, как с потолка прямо на них падает что-то железное… – Папа! Стой!

Но было поздно. Сверху на их головы опускалась железная решётка. Что ж, знакомый ЦРУ-шный приём…

Оставалось одно.

– Иннокентий Антонович, выбирайтесь! Папа, давай, залезай! Не успеешь!

– Я без тебя не уйду, Галя!

– Быстро! – вот уж не думала, что когда-нибудь с отцом придётся разговаривать тем же тоном, что и с подчинёнными.

Решётка опускалась всё ниже, пробираться к окну можно было только согнувшись. Ещё несколько секунд – и оно станет недосягаемо…

– Галя, иди первая! – крикнул отец, но его слова потонули в шуме приближающихся шагов. – Галя!

Она, не слушая, уже выталкивала его из подвала. Сверху, с улицы, ему протягивал руку Иннокентий.

– Папа! Иди!!!

Едва он оказался на улице, решётка, поглотив окно, остановилась. Согнувшись в три погибели, Рогозина рылась в кармане, отыскивая ключи. Ну куда они могли завалиться! Наконец за подкладкой звякнула тяжёлая связка. Некогда, некогда! Она рванула карман, и тонкая плащовка с хрустом прорвалась. Пальцы стиснули холодную металлическую головку ключа, и Рогозина, не теряя больше времени, крикнула:

– Ловите! Моя машина на обочине стоит, уезжайте! Быстро!

Где-то сверху мелькнуло лицо отца, блеснули пролетевшие между прутьями решётки ключи, сзади с шумом распахнулась дверь…

– Бегите!

– Галя!..

– Ах ты!.. Стоять! – чей-то голос за спиной, резкое, холодное прикосновение чем-то острым – и темнота.

Темнота.

Темнота…

====== Пиши, Галя, пиши. ======

– Ну, здравствуй, красавица! Не ждали…

Вокруг медленно вырисовывались тёмные бревенчатые стены. Несколько неясных фигур, грубо сколоченный стол совсем рядом. На нём что-то блестит. Что-то чёрное, ребристое и очень знакомое. Heckler&Koch, её пистолет. Если бы только дотянуться… Руку протянуть…

А где, собственно, руки? Ах, ну конечно, связаны за спиной. Классика жанра. Крепко? Да, крепко. Не порвать.

– Не молчи уж, раз в гости заглянула. Ты вообще кто такая? – насмешливые слова прямо над ухом, на лице – горячее дыхание. Рогозина чуть обернулась и наткнулась взглядом на высокого, крепко сбитого мужчину. Одет по-деловому, костюм, галстук. Чисто выбрит, аккуратная стрижка. И не скажешь, что преступник. Он, между тем, взял со стола незамеченную раньше корочку – её удостоверение.

– Так кто ты? Полковник? Глава Федеральной Экспертной Службы? Ого! – с издёвкой процедил мужчина, изучая удостоверение. – Что ж ты у нас забыла? А, Рогозина ты, вот в чём дело… За папашей за своим, значится, пришла… Хитра, хитра, ничего не скажешь. Ушли они-таки. Ушли… Видишь, как Лис рассердился? – он кивнул на стоящего в стороне худого, жилистого человека лет шестидесяти. Он, беззвучно матерясь, бил кулаками стену. – Не нужно Лиса сердить, Галина Николаевна. Он мстительный…

Не особо вслушиваясь в слова неизвестного интеллигента, Рогозина оглядывала помещение. Окон нет. Дверь только одна, в дальнем конце комнаты, с тяжёлым запором. К тому же около неё – четверо бугаев с автоматами. Не сбежать.

– … короче говоря, будем ждать. Сначала закинем приманку. Напишешь им что-нибудь душещипательное, пусть понервничают. А потом и мы свои условия подкинем. Негоже ведь совсем без навара оставаться. Ну, пустим мы тебя по кругу… Мне бы, конечно, хватило, но Лис просто так не согласен. Нужно хотя бы денег стрясти с этой твоей ФЭС. Да и с папаши тоже… В общем, – резкий щелчок ножа, верёвки сзади с шорохом свалились на пол, – пиши, Галя. Имей в виду, я проверю!

На стол перед ней упал огрызок карандаша и смятый лист. Написать. Что написать? Нельзя упустить такую возможность. Думай, Галя, думай!

Онемевшие пальцы плохо слушались, мысли путались, грубый смех, разговоры, а главное, сама обстановка, мешали сосредоточиться. Нужно как-то передать ребятам название этого села…

– Что-то долго ты копаешься! – один из присутствующих вырвал листок из её рук и пробежал глазами текст. – И пишешь, как курица лапой… Но ничего, слушай, ничего так получилось? Кто такой Коля – бойфренд твой? – на этих словах компания мужиков у двери громко заржала. – Только больно путано… Ну-ка, Лис, глянь!

Пока Лис рассматривал исписанную бумажку, кто-то сзади резко дёрнул Рогозину за волосы.

– А это – вещественное доказательство того, что ты у нас, – тот, что в галстуке, усмехнувшись, поднёс к лицу Рогозиной её тёмную узкую заколку. Будет бонусом к твоему письмецу! А пока нам недосуг с тобой возиться…

Ещё один короткий, резкий укол в электрошоком в шею – и снова – темнота…

====== Никого. Кроме тебя. ======

До совещания в министерстве оставалась четверть часа, не больше, но Круглов не спешил – в голове роились совсем другие мысли. Что с Галей? Где она? Какого чёрта он едет к Султанову вместо того, чтобы её искать? Хлопнув ладонью по рулю, он раздражённо засигналил перебегавшим дорогу подросткам.

Свернув на Тверскую, Круглов попал в километровую пробку. Дохлое дело. Теперь вовремя на совещание точно не попасть. От нечего делать майор достал из нагрудного кармана Галино письмо и в который раз начал его перечитывать.

«Коля! Не ищи меня. Прощай.

Раз и навсегда.

Юле, Косте, Серёже и остальным передай, что я буду скучать.

Ключи мои найдёте рядом с буклетом. Валя знает, они на вахте .

Около начала пятого позвоните Султанову. Скажете, я уволилась.

Всё. Никого жадть не буду. Люблю. Справитесь без меня. Галина Николаевна. ©

Оревуар.»

Ну что за ерунда! Что за «прощай»? Что, в конце концов, с ней случилось? В том, что написанное – неправда, Круглов не сомневался. Заставили. Заставили написать именно так. Но к чем всё-таки эта бессмыслица, чехарда с буквами? «Надеюсь на вас. Галина Николаевна»… Галя… Если она смогла передать это, может, есть и ещё что-то…

Почему именно «около начала пятого»? И к чему было слово «буквах»? Буквы около начала пятого… Или просто буквы около начала… Буквы около начала… Ключи мои найдёте буквы около начала… Начальные буквы. Какие? Первые буквы слов? Или строк?..

«Коля… Раз… Юле… Ключи…Около…Всё… Оревуар». К. Р, ю. К. О, в, о. Крюково. Крюково. Господи, Галя! Галочка моя, вот ты где!

Машина резко развернулась, проехав через двойную сплошную. Сбоку возмущённо просигналила легковушка, с металлическим хрустом смялся чей-то бампер… Неважно!

Круглов лихорадочно набирал номер Майского, бешено вращая руль. Ну, ну же! Где тебя носит, Серёга? Гудки, гудки, гудки…

*

Десять минут спустя Султанов зашёл в свой кабинет, опустился на стул и привычно оглядел знакомые лица. Одно место пустовало.

– Где Рогозина? – требовательно спросил он у секретарши.

–Не знаю, Руслан Султанович… Может, в пробке… Опаздывает…

– Это она-то? Опаздывает? Не смеши. Звони ей.

Секретарша не дозвонилась.

Круглов не дозвонился.

Майский не отвечал.

Галя сидела одна в кромешной тьме подвала.

Разбрызгивая колёсами чёрные лужи, автомобиль Круглова нёсся по просёлочной дороге в село Крюково…

Дверь открылась и впустила в черноту подвала волну яркого белого света. Он резанул по глазам, заставив на мгновенье прикрыть веки.

Крик. Ругань. Скрип. Звуки ударов, щелчок. И дверь снова захлопнулась.

В проёме всполохом обозначился чей-то силуэт, но тут же растворился во тьме. Вошедший сделал несколько неуверенных шагов.

Рогозина медленно отошла в угол, хотя и понимала, что шансов справиться с неизвестным в темноте нет.