Текст книги "Секретутка (СИ)"
Автор книги: Старки
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Целый день кайфа! Сплю, сплю, сплю… полбанки геля в себя втер. Ещё лечил горло. Пил чай с солёными кальмарами – это единственное, что есть из еды. Потом зашёл в Инет, сначала спросил про шефа: типа ху ис ху? Ничего особенного, типичный мажор. С детства никто не отказывал ни в чем, вот и взрастили изверга.
Потом набрал что-то про «анальный секс». Ё-моё! Я, конечно, знал, что в Интернете порнухи много и всяких околопросветительских сайтов. Но чтобы столько! Все пишут в голос. Что ах, как приятно! Ах, непередаваемые ощущения! Да уж, цензурными словами непередаваемые. Короче, провожу время с пользой. На очередном анальном сайте, засыпаю: настолько увлекательно.
Меня будят. Темно уже. Блин! Рядом сидит Марат! Пахнет какой-то едой, Марат в рубашке. Улыбается мне:
– Просвещался, значит?
Вожу глазами: весело мигает экран ноутбука, на котором томная задница, какого-то скульптурного красавца. Блин, всегда всё против меня! Я гордо не отвечаю, поджав губешки. Это не стыдно – не знать всякую хрень.
Марат действительно меня кормил. Опять с ложечки. Вилкой ведь убогим не разрешают пользоваться!
А потом извращенца кинуло поговорить:
– Сможешь завтра работать?
– Смотря, в чем будет заключаться работа…
– Я не трону.
– А чо так? – всё-таки я ещё не совсем умер. – Я почти всю мазь твою ухайдакал, типа почти новенький.
Он делает вид, что не замечает моего ехидства.
– Если я предложу… попрошу тебя переехать ко мне?
Он вообще в своем уме? Он не понимает, что ли, как я его боюсь? Он идиот? Он не понимает, что мне просто больно! Очень больно!
– Я могу отказаться? – я просто верх корректности, да что там, я просто эталон.
Он молчит.
– Я просто прошу.
– Я па-а-адумаю! – манерно затянул я, у меня есть силы на игры? Я не переигрываю?
Но он вдруг улыбается! Резко встает, собирается уходить, потом подходит и целует в нос:
– Молодец!.. Я заеду завтра за тобой на работу…
Что за хрень? В чём я молодец? Я ведь не согласился? Он меня правильно понял? Нет, нет, нет… надо твёрдо завтра сказать, что моя ободранная квартира – это то, о чём мечтал всю сознательную жизнь… Надо заявить декларацию независимости, он не может посягать на единственное, что у меня ещё есть – несколько часов без него.
***
И таки заезжает. Без пяти девять. Может, он ещё мне кофе сварит в офисе?
Не-а, кофе не было! Опять вверх, опять прилив: работы прилетело до черта. Опять без обеда. Ослабленному трахом организму это крайне вредно. Нота протеста! Но Марат не замечает меня. Он как дирижёр оркестра, в экстазе, в музыке своих строек, он носится, прищуривается, скалится, лохматится – темперамент через край. А я его дирижёрская палочка. Он взглядом в мою сторону, я галочку в планинге. Он щелчок пальцами – я знаю, что нужен финансовый отчет за прошлый месяц. Сижу на планёрке, стенографирую и вдруг понимаю, что любуюсь… Бог рабицы и бетона! Урод! Фараон татарский!
Его культ закреплён на мне браслетом-скобой на левой руке. Надеть его – это первое, что он велел мне сделать с утра. С этого дня он каждый день проверяет браслет на руке. Чтобы не быть наказанным (мудрый я решил не испытывать судьбу), я действительно не снимаю браслет, даже в душе.
Ожидаю пятничную озабочку. Вместо неё приказ: едем в ресторан. Вернее, два приказа. Ночуешь у меня! Блядь! Я только ходить нормально начал. Весь ореол Бога стал улетучиваться, а материализовываться – демон боли и похоти.
И вдруг я понимаю в ресторане (безусловно, пафосном, без прыщей), что меня спаивают. Влито столько, сколько не съедено. И влито совсем не пиво.
Вообще-то в ресторане никто не танцевал и музыка была фоном, хотя и живая…
Блядь! Я мазохист? Я к-к-кто? У меня в башке засело – хочу танцевать, и отъебитесь все! А этот гад не останавливает, сидит, упёрся костяшками руки в губы и сощурившись смотрит, как я изгибаюсь, позорюсь, можно сказать! Пьяный девятиклассник – горе родителям. Под что я танцевал? Да хрен знает, без разницы, сорвало! Шансон, барды, рок-н-ролл, хулио иглесиас и шуберт с шуманом – всё сойдет!
В какой-то момент Марат всё-таки идёт за мной и тащит за руку, тащит на выход, захватив с собой какое-то… ик… виски! Я сопротивляюсь:
– Марат! (на фига выкать на пьяную рожу) Давай будем танцевать!
– Будем, будем! – обещает мне бог рабицы в ухо. – Давай дома!
– Ммммм… – типа я недоволен. – А ребята? – указую перстом на ансамбль. – Пусть они едут с нами…
– Они приедут, – обещает мне бог.
Всю дорогу я вою песни:
Хто ти є ти взяла моє життя І не віддала.
Хто ти є ти випила мою кров І п’яною
впала.
Твої очі кличуть хочуть мене, зовуть за собою.
Хто ти є ким би не була ти,
Я не здамся без бою.
Я не здамся без бою!
Эта особенно хорошо получается! Так ли я пьян? Но я же всё помню! Да трезв я, трезв…
***
В замке Иф всё по-прежнему, потолок чёрный. На самом деле мне страшно. Играю пьяного. Может, удастся уснуть на самом интересном месте? Марат вталкивает меня в какую-то комнату, где я раньше не был. У стены диван, перед ним маленький стеклянный столик, вокруг всё красное, с потолка светят маленькие красные диоды. Марат включает акустическую систему с мощными динамиками на стенах, что-то ритмичное, классное, нетяжелое, негрузное…
Марат подталкивает меня к центру комнаты и говорит в ухо:
– Танцуй, для меня!
Шеф садится на диван. Ждёт.
Я точно идиот. Крейзи малшик! Я танцую. Танцую всё, что звучит. Но сначала я театрально скинул пиджак и галстук, вытащил рубашку навыпуск, снял носки… Скинул? Снял? Дааааааа! Я бросил в него, я буду пьяным! О, я умею танцевать, плечи и бёдра – они слышат друг друга, танго или клуб – всё одинаково моё! Я сливаюсь с ритмом, срастаюсь, становлюсь им. Марат! Смотри, я превзошёл тебя! Глаза не видят его, моего мучителя, но я танцую ему. Пусть тает, пусть течёт, пусть изнемогает, пусть… Да, какой на хрен Марат? Это я для себя танцую, от движений рук и бедёр я испытываю оргазм. Кто может лучше, чем я, многорукий Шива! Ооо! Диско! Чёрт, не хватает бронзата и блеска на тело! Я скидываю рубашку. Вау! Ритм, ритм, ритм, я знаю эти па! Мои волосы летают в разные стороны. Заскакиваю на стеклянный стол, спрыгиваю, изображаю Мика Джаггера, судороги ягодиц, всплеск пальцев… у вас не текут слюнки? Су-у-у-ударь, вы импотент-с!
Новая музыка, делаю вакинг – танец в подражание топ-моделям на подиуме. Хожу, виляя бёдрами, фиксирую позы, подхожу к Марату. Ставлю ногу на его коленку и веду ею к паху. Я сумасшедший? Даааа! Я так хочу! Не всё же ему хотеть! Не смотрю на него! Подпеваю вокалисту. На секунду сажусь к нему на коленку, трусь задом, и нет меня здесь… Подавись спермой, гад!
Наверное, я всё-таки пьян. В здравом уме вряд ли бы я расстегнул ширинку… при этом в позе на коленях в центре комнаты, танцуя плечами и бёдрами, пробуя ритмично сокращать живот. И потом я на четвереньках пополз к Марату! Хищно сощурив глаза и закусив нижнюю губу. Я первый раз за весь танец взглянул на него… в глаза… Ёоооо… стоп, карапузики! Он же сейчас прыгнет! Он же сожрёт! Глаза без дна, без лимита, без предела! Оскал, губы оголяют клыки. Загрызёт?
И он прыгает. Танец продолжился, но парный. Он грызёт и поедает меня, а я вдруг отдаюсь. Заиграла Bananarama в современной обработке. Он сдёргивает с меня брюки и наступает, наступление продолжалось до коридора. Потом он просто схватил мою ногу и попёр меня на диван. Я весело и бесстрашно орал Шизгару. Я был пьян? Неа. Я тупо хотел… чего? Боли?
Я её получил. И ещё я кончил и, похоже, снова сорвал голос.
***
Гребаный ублюдок! Это же выходные. Он меня не отпускает. Каждую минуту он рядом. Контролирует. Забирает телефон, какие на хрен друзья, забудь! Отказываюсь есть с ложечки. Потом матерюсь. Проверку прошёл. Мне врезали.
Вечером умоляю увезти меня домой. Блин, болит ведь!
– Нет, ночуешь здесь! Обещаю – не трону.
Вот ведь самурай хренов! Бусидо, конечно, будет исполнено, но ведь это не спать всю ночь. Меня вновь оплетают руками и ногами, запахом пряного тела и субботней щетиной. Вновь стон: «Мо-о-ой!» Крикнуть, что ли, в ухо со всей дури: «Да твой, твой, куда денешься от тебя!»
========== часть 9 ==========
За всё. Надо. Платить. Ты отличный учитель, Маратик. Вбиваешь истины надёжно в размягченные мозги тупого ученика.
Уже во вторник захожу в кабинет шефа, терпеливо дождавшись, когда будут позади главные дела его жизни: договоры и кофе. И начинаю вполне мирно:
– Марат Фаимович, я всё же хочу съездить домой… в выходные. Можно?
– Хм, сильно хочешь?
– Пожалуйста! – блин, как такое могло случиться, что я не свободен решить такую ерунду самостоятельно!
– Сколько дней тебя не будет?
– Я хотел попросить один день без содержания, понедельник. Уеду в пятницу и в понедельник к вечеру вернусь. И еще мне нужен паспорт, без него не продают билеты.
– Паспорт? Попросить?.. Как будешь просить? – самое ужасное, что в этих словах нет ни капли игры или иронии. Мне становится обидно, и я замолкаю.
– И что ты замолчал? Ты же просить собирался!
– Я попросил. А вам обязательно нужно унизить меня?
– Унизить? Я пока ничего не сделал, чтобы унизить тебя…
– Ну, так это только пока! – отчаявшись, сказал я тихо и развернулся, чтобы уходить, добавляя напоследок: – Я просто попросил, как человека, а не как фараона!
– А ну, стоять! – крикнул Марат. – Значит, когда прошу я, тебе позволительно кобениться! А я должен с готовностью выполнять твои прихоти?
И тут меня уже пробило. Это он мои прихоти выполняет? Это он, который имеет меня, удовлетворяя своё извращённое сознание, с готовностью мои желания осуществляет? И ещё я же и кобенюсь! Служу ему как сучка!
– Это я кобенюсь? Что, ноги не целую вместо «здрасте»? Или, может, спинку не тру в душике? Попробуй, откажи ему! Да я…
И он перебивает мой спич:
– Переезжай ко мне жить!
Ёо-о-о! Вот куда он гнёт!
– Нет, я не могу.
– Я же тоже просто попросил! Хотя, заметь, мог бы просто силой тебя забрать! А я просто попросил!
– Это другое!
– Будь добр, объясни, почему «другое»? Тебе больше нравится жить в своей тараканьей дыре?
– Пожалуйста, не заставляйте меня переезжать! – я понял, что нагрёб себе проблему, надо как-то объяснять, при этом без мата. – Это будет… это будет для меня конец!
– Конец чего?
– Меня! Я и так уже себе не принадлежу!
– Мы все себе не принадлежим!
– Ты не понимаешь? – допускаю, что имею право на «ты». – Я вижу, чего ты хочешь от меня, а я не могу! Я – парень! Мне девушки нравятся! Мне больно, каждый раз это изнасилование!
Он опять перебивает, я вижу, зол как чёрт!
– В последний раз – тоже изнасилование? По-моему, тебе самому понравилось?
Вот оно! Не хрен было танцевать и соблазнять этого урода! Сам виноват, жопокрут! Он теперь будет мне вспоминать, не расплатишься за эксперимент над его либидо и за собственное удовольствие, пусть даже наперегонки с болью!
– Признаю, я был идиот! Этого больше не случится! – зло отвечаю ему.
– Ошибаешься, случится! Прикажу – и будешь танцевать! Прикажу – и… иди сюда!
– Я отсюда хорошо слышу! – я решил хамить до конца.
– Иди. Сюда. Шурочка! – он уже выплевывает в меня угрозу.
– Я уже понял, что домой вы меня не отпускаете, – я упорно не подхожу.
– Тогда раздевайся!
То есть если бы я подошёл, то раздеваться было бы не нужно? Я подумал, что профукал шанс просто получить по морде, и теперь меня ждет сомнительное анальное удовольствие!
– Я лучше подойду!
И медленно иду к хозяину, «к ноге, Мухтар!» Сейчас тапочек кинет – и я побегу. Хвостом виляя, принесу в пасти! Марат разворачивает кресло в мою сторону, а я останавливаюсь рядом. Гад вдруг схватил меня за пояс, за ремень и дернул на себя и оттолкнулся на кресле назад, чёрт, я падаю на него и вниз, проезжаю лицом по его торсу, по пуговицам, пытаюсь зацепиться за его руки, но извращенец их умело убирает. Ударяюсь больно коленями об пол, лбом упираюсь в его промежность. Марат сразу хватает меня за волосы (надо обстричь их, пока он их не выдрал с кровью!). Он вновь чуть ближе подъезжает ко мне на колёсиках кресла, и я оказываюсь на коленях между его ног. Он за волосы разворачивает меня к себе лицом и близко наклоняется:
– Соси!
Я молчу, подавлен и испуган.
– Ну!
– А если не буду?
– Соси, и я тебе паспорт отдам!
Он отпускает мои волосы, хватает за галстук, закручивая его на руке. Всегда подозревал, что это прямое назначение галстука – быть поводком!
– Расстегивай!
Я дрожащими руками расстёгиваю ему ремень, молнию держу за край собачки, чтобы не коснуться члена, пусть даже через ткань.
– Можешь доставать!
Я медленно помотал головой! Я не могу! Пусть лучше в задницу! Чувствую, что слезы близко! Как мне жалко себя! Только бы не зареветь, я не покажу больше своих слез:
– Мне не нужен паспорт, я не поеду никуда, я не могу это сделать!
Он начинает одной рукой вытаскивать свой член.
– Это уже твое дело, поедешь или нет, не нужен паспорт – не возьмёшь! Соси!
Его член уже стоит. Я вижу его впервые вот так, перед самым лицом, Блядь, и эта огромная дубина с почти фиолетовой головкой была во мне! Как я вообще выжил? Кривая татарская сабля искромсала меня, а теперь я её ещё и целовать должен за это! Как бы не зареветь?
– Ты же знаешь, я не умею.
– Нечего тут уметь! Делай так, как было бы приятно самому!
– Я тебя ненавижу, ты знаешь, урод?
– Меня это даже возбуждает! Приступай!
Он толкает свободной рукой мою голову к члену, и я носом упираюсь в его хуй. Он уже и без моего рта покрылся испариной на головке и дрожит. Пахнет гречишным мёдом – остро. Этого живодёра заводит мой страх? Уёбок!
Я вытаскиваю язык и легонько им касаюсь члена. Марат вздрагивает и судорожно всхлипывает. Я так же касаюсь с другой стороны. Я тебя замучаю, дружок, пусть даже ты мне язык потом отрежешь! Самым кончиком языка, иногда смачивая слюной мелко, часто начинаю трогать эту мышечную булаву. Щекотно? Сильнее надавливаю язычком на бороздке, дую на головку, открываю рот и дышу на неё горячим. И опять мелкие движения языком.
– Тварь! – заорал Маратик. – Соси! Открывай рот!
Я откидываю лицо на него и хлопаю ресницами:
– А я не умею по-другому!
И опять дую на головку, чмокнув в неё. Блин, смазка на мне!
Марат дико зарычал и затянул мне галстук. Чёрт! Шея, горло, воздух, жизнь… я открываю рот в поисках воздуха и внутри тут же кожистое, толстое, солёное, заполняет всё, пытаюсь вытолкнуть языком! Воздух! Я задыхаюсь!
Урод кричит:
– Зубы убери! Соси!
И что тогда будет – воздух? Мне кажется, что я начал падать, и галстук ослаб, я глубоко вздохнул, так как он вынул свой инструмент. Сильные руки вернули меня назад между ног и взяли за уши:
– Продышался? Соси!
И я втянул его член. До основания заглотить у меня бы и не получилось, отрастил хобот! И без зубов у меня тоже, видимо, не получилось! И виртуозом тоже быть не получилось! Посжимал губы, попытался поводить по члену языком, как языку двигаться, если весь рот забит этой мышцей. Тогда двигаться начал урод, привстав с кресла, удерживая меня за затылок. Ощущения, что заглатываешь нетерпеливую змею, она трётся, трётся о твои щеки, не решаясь проскочить в пищевод, вызывая тошнотворные спазмы. Только кожа у змеи человеческая. По лицу текут слезы и что-то из носа, кажется слюни, или сопли? или тоже слезы? Потом взрыв мозга, горячее ударило в гортань, и я оттолкнулся от тела мучителя что было сил, нет, я не проглочу! То ли кашляя, то ли плюя, я опорожняю его сперму на его ковер, какая гадость! Гадость даже не вкус, который по-любому я успел почувствовать, а осознание того, что у меня во рту.
Я отползаю на четвереньках от осевшего на кресло Маратика. Он низко наклонился, лбом почти касаясь колен, вцепился до побеления пальцами в подлокотники, тяжело дышит. Я ему кричу белым склизким ртом, отползая всё так же на четвереньках к выходу:
– И ты ещё хотел, чтобы я переехал к тебе? Ты больной! Я не прощу тебе этого, я не твой… и вызывай проституток, а я не подстилка тебе! И я не Шурочка! Ты урод! Я не буду больше бояться тебя!.. Я ненавижу тебя!
Я что-то кричал ещё, это истерика. Марат так и сидел склонившись, и уже вскакивая и выбегая из кабинета, я мельком увидел, что он сжал уши обеими руками… Чтобы не слышать меня?
Я побежал в туалет на этаже. Полоскал рот, пытался вызвать рвоту, почему-то не получалось. Потом ещё умывался холодной водой, чтобы не показать красного от слёз и истерики лица. Дышал и считал до ста. Я не гей! Мне это не нравится! А он? Пусть ищет других! Снял с себя галстук, выбросил его в ведро. Меня никто больше не будет душить! Решился. Направился в приёмную! И я не буду, как мышь, я ни в чем не провинился, чтобы скрываться и прятаться! Пошёл он на хуй! И если он выйдет, я ему это скажу. Я вырубаю комп с несохраненной работой, между прочим! Собираю в сумку всё, что можно. Вдруг дверь распахивается, на пороге Марат.
И вот, блядь, никакого смущения, раскаяния, или гнева, что ли. Лицо непроницаемо, да еще и умыт, причесан, заправлен. Кладёт на стол мой паспорт и говорит:
– Это тебе оплата, хотя минет был отвратительный. Но я привык за всё платить!
Я схватил паспорт, раскрыл, и из него выпали купюры. Я побелел.
– Бери, бери! Это даже больше, чем шлюхам платят.
И зашёл обратно в кабинет, хлопнув дверью.
И я взял! Мне сейчас пригодятся деньги. Вот бы убить его…
***
До дома домчал, как ветер. Бросаю в сумку всё, что только можно. Так, деньги – всё, что скопил, и всё, что сегодня получил. Надеваю джинсы, теплые ботинки. Брать или не брать ноутбук? Не брать! Всё взять не смогу всё равно.
Вызываю такси, заявляя, что поеду в N-ск. Такси приехало через 15 минут! Всё это время психовал, вдруг этот урод опомнится! Вдруг приедет?
Не приехал…
В такси на заднем сидении ревел, таксист бешено на меня озирался, я его успокоил:
– Простите, не обращайте на меня внимания, у меня горе, друг умер…
– О-о-о, сочувствую, на похороны едете?
– С похорон!
***
В N-ск приехали ночью. Звоню своему однокурснику. Прошусь переночевать, тот крайне удивлен, но приглашает и даже рад. Влад женат, им родители купили квартиру. Кормит меня в 2 часа ночи, хохочет, а сам напряжённо меня рассматривает. Ленка – беременная, пошла спать, поздоровавшись со мной. Владька всё-таки спрашивает:
– У тебя что-то случилось?
– Случилось, Владь! Только ты меня не спрашивай ни сейчас, ни потом. Я постараюсь всё забыть…
Влад налил водки и втихушку от жены выпил со мной. Положил меня спать на раскладушке в кухне.
На следующий день Влад провожал меня на поезд. Купил билет до Екатеринбурга. Город большой, наверное, смогу устроиться. И у «Пирамиды» там никаких завязок.
***
Город большой, грязный, холодный. Но сразу нашел дешевскую гостиницу. Взял койко-место на несколько дней. На соседних койках кемарили пара командировочных. В этот же день пошел искать работу. Оказалось, что не проблема. Город робит! В новом торговом центре открыли боулинг, и здесь «требовались». Правда, приняли с испытательным сроком, но я согласился работать больше, чем восемь часов. Буду обслуживать пинсеттер, ну и инструктировать в зале. Работа знакомая, на втором курсе я работал с месяц.
Ребята моей смены неплохие. Очкарик-студент Макс на баре, блондинка Света на экипировке, охранник-матерщинник Тоша. С последним общаться было особенно приятно, он шпарил матерщинные анекдоты, так мастерски и так приятно для уха! Хозяйка в боулинге появлялась редко, под сдачу дохода, перед закрытием (1.00). Женщина в парике и с ярко-красными губами. Тоже матерщинница. Люблю Екатеринбург!
В свободное от шаров время гулял по городу, хотя в некоторые районы города Макс соваться не советовал. Макс кстати очень удивился, что я уже закончил институт. Попросил помощи с курсовой. Я с удовольствием! За курсовой и выяснилось, что очкарик снимает однушку, а его напарника вышарили из института, и тот съезжает. Короче, через пять дней гостиницы я переехал к Максу в студенческий быт. Кровать и диван, стол в крошках, гитара, которую Макс мучил, не переставая, надеясь, что когда-нибудь произойдет прорыв в его музыкальных способностях. На окошках жуткого жёлтого цвета штора в разводах. Макс – страшный грязнуля. Первые два дня я отмывал квартиру. Зато сосед классно жарит блины. Он жарит, я потом оттираю кухню от масляных пятен. Мне нравится!
Стараюсь быть всегда занятым. Чтобы не думать, не жалеть себя, не скучать по друзьям. Они мне даже позвонить не могут! СИМку я поменял. Всё собираюсь позвонить маме. Но что я ей скажу? Она, конечно, легкомысленная, но ведь мама, она испугается за меня, не поверит даже самой правдоподобной истории моего переезда из Казани.
Но хуже было то, что я думал о Марате. Бежал от этих мыслей, они обгоняли меня, и я опять на них натыкался. Представлял, как он воспринял моё бегство? Искал ли меня? И неужели он действительно считает меня шлюхой? Днём я приходил к выводу, что Марат – больной ублюдок и бессовестный извращенец и что воспринял спокойно, не искал и считает. Думал, что принял в секретарши какую-нибудь Гулю и сдаёт очередной объект, доволен жизнью, трахает Катю…
Ночью я был настроен по-другому. Мне казалось, что он мучается, переживает, ищет. Думал, куплю ещё одну симку и позвоню ему… что он скажет? Но к утру детство проходило, мысли о звонке казались бредом. В кармане сумки лежал золотой браслет. Продавать не решался.
В Екатеринбурге открыли клуб «Рай», мы пошли с Максом. Но я не танцевал. Куража не было. Новые знакомые в душу с расспросами не лезли. Люди здесь замкнутые живут. Все ходят в наушниках – отгораживаются. Я тоже купил, слушаю «Океан Эльзи».
А нужно ещё зимнее покупать. Скоро зима. Макс пошёл консультировать. О-о-о! Давно так не ржал (да, вообще не ржал), как в этот день, выбирая пуховик. Макса послушать, так половина пуховиков – пидорки, а половина – гопники! Он мерил вместе со мной и смачно комментировал. Блин, всё обсмеял, мы ничего и не купили. Купили два батона и пиво. Отличная еда!
Шли хохотали, подсчитывали, как мы сэкономили: куртку не купили, вина не купили, икры не купили…
– Неа, Санька, экономисты мы с тобой херовые! Вон свет не выключили. Сейчас баба Таня прибежит, будет причитать, что много жжём…
– А мы её булкой! – изображаю рапиру багетом.
Баба Таня не пришла. Когда мы открыли дверь комнаты, на диване сидел Марат.
========== часть 10 ==========
Он встал с дивана и направился ко мне. Много мыслей сразу: значит, искал, переживал, не считает? Или искал, потому что считает меня шлюхой, хочет добить? Я прячусь за Макса, схватился за его плечи в куртку и закрываюсь им, как щитом. Маратик непроницаем, но измождён. Кофе перепил? Останавливается в метре от нас: меня и моей стенки с выпученными глазами.
– Собирайся, мы уезжаем домой! – он опять командует! Он пытается обойти Макса, но я поворачиваю парня и выпаливаю из-за его плеча:
– Я дома, отвали, урод!
Макс – моё буферное государство от агрессора с батонами наперевес – изумленным шёпотом меня спрашивает:
– Сань, это кто?
– Фараон из пирамиды! – крикнул я.
– В смысле? – не понял Макс. – А что он у нас делает?
– Ничего, он уже уходит.
– Я ухожу с тобой, уже поздно, до Казани – ехать ночь. Тебе завтра на работу. Отпуск закончился, – Марат – робот, ни один мускул не пошевельнулся, он вновь делает манёвр, пытается обойти Макса, но я кручу друга, врёшь – не обойдёшь!
– Я больше на тебя не работаю! Я уволился!
– Ошибаешься… – начинает шипеть Марат.
– Даже увольнительные щедрые получил!
– Это был аванс! Ты неправильно понял! – Марат меняет направление, переступает в другую сторону, но мой щит на месте.
– Я понял всё так, как ты мне, урод, объяснил! Ты всё взял, что хотел, и велел уходить!
– Я тебя не отпускал!
– А я ушёл!
– Не ушёл! Ты вернёшься! Я без тебя не уеду! Будешь рыпаться – скручу!
И мы замолкли, смотря друг другу в глаза над плечом Макса, я с ненавистью, а он с решимостью и, по-моему, с усталостью. Буферное государство не выдержало:
– Блин, что происходит-то? Кто это, Саня, что ему надо?
– Ему надо трахать меня, унижать, топтать, душить, за ниточки дергать! – чётко проговариваю я.
Макс закрутил башкой:
– Тра-а-а-а-ахать? – мой друг аж поперхнулся.
– Неправда, мне не это нужно! – зло вклинивается Марат.
– А что?
– Чтобы был рядом!
– Весь вечер на арене собачка Шурочка! Шурочка, рядом! Тебе нужно, чтобы я любил тебя беззаветно? – я его не боюсь, я сейчас сам волчонок, он не на своей территории. – Так ты опоздал!
Я толкнул бедного Макса на себя, страстно обнял его через грудь и типа поцеловал в шею:
– Мы с Максимкой любим друг друга, я нашёл человека, который умеет любить, а ты катись и ищи себе другой объект для экспериментов!
Всё-таки я идиот! Хотя, конечно, нужно списать на экспромт, я же не приготовил речь заранее. И заранее не отрепетировал с партнёром по сцене. Мой новоявленный любовник стал красным и начал вырываться:
– Саня, что за хрень ты несёшь!
– Он всегда несет хрень! – неожиданно весело сказал Марат и добавил: – А что, Максим, Шурочка научился делать минет?
Блядь! Сука! Я его убью! Я откидываю Макса и кидаюсь на Марата с кулаками, клыками, с желчью, я вырву ему эти блядские глаза! Но… схвачен сразу, скручен, клыки не достают, желчь летит мимо, кулаки стянуты его железными лапами. Блин, как меня легко развести и обмануть. Я даже взвыл. Пытаюсь достать коленкой его пах, пяткой его коленку, висну на нём, не выдержишь – бросишь меня! Кусаю его предплечье через ткань. Не помогает! Он не чувствует боли, он не ведает никакой слабости, он всегда идёт до конца. Марат подхватывает меня удобнее и тащит упирающегося в ванную, бросает туда, заходит и закрывает за собой дверь на щеколду.
– Мааакс! Звони в полицию! – ору я.
– Только попробуй! – орёт Марат и вновь хватает меня и прижимает к кафелю. – Вернись ко мне! – выдыхает он мне в лицо и прижимает лбом мой лоб.
Я замолк, и у меня задрожали губы. Он ждёт, он ждёт, что я отвечу? А я молчу!
Макс начинает стучать в дверь:
– Эй, Саня, ты ещё там жив? Эй, откройте!
Мы молчим. Лоб в лоб.
– Саня, блядь, ответь мне! Саня, кто этот урод?
Мы молчим. Марат начинает меня целовать в родинки.
– Саня, кому звонить-то? Саня, скажи что-нибудь!
Мы молчим. Марат тихонько подул мне в лицо, я закрыл глаза.
– Я по-ли-цию вызову! Отпусти Саню, козлина!
Мы молчим. Марат начинает целовать меня, как я люблю, в губы, не доставая языком до глубины глотки, а губами.
– Саня, что вы там делаете? Блиииин! Скажи же что-нибудь!
Марат обнимает меня и шепотом в ухо:
– Скажи же что-нибудь МНЕ!
И хотя тело предало меня, я таю, я слабею от его запаха, от его рук, но разум ещё со мной:
– Сказать должен ты мне!
Он заглядывает мне в глаза и кивает, как будто соглашается.
– Скажи это! – гаркнул я. – Иначе я никуда с тобой не поеду, я перегрызу твои руки, и ты не удержишь!
– Удержу! Не отпущу! – шёпотом ответил он.
– Просто скажи это!
Он закрыл глаза и, как будто пробивая какую-то стену, сказал:
– Я тебя люблю…
И теперь я начал целовать его лицо, его залом между бровями, его ямочку на подбородке, его блядские глаза, его мучительные губы…
– Саня, я на хрен сейчас буду дверь выламывать! – исступленно орал мой верный друг.
– Выламывай, – прошептал я.
***
На работу с утра мы не пошли. Марат гнал всю ночь на своём Хаммере, а утром завалился спать, позвонил в «Пирамиду», что его не будет. Представляю радость рабов!
– Как ты меня нашёл? – спросил я его в машине.
– Просто: сначала такси, потом твой друг Влад сказал, что ты в Екатеринбурге, а там уже через знакомых вышел на боулинг.
– Хоть живы все перечисленные?
– Я нашёл тебя ещё неделю назад.
– Что же ждал так долго?
– Не знаю… Я и дольше могу ждать…
– В смысле?
– Я же ждал тебя целый год! Я решил, что ты будешь моим, сразу, когда увидел тебя среди студентов. Белобрысый воробей!
– Я тебя задел своим чириканием?
– Ну и чириканием тоже. Ты меня не боялся.
– Боялся! Но, во-первых, я артист великий! А во-вторых, я не знал, с кем имею дело…
– Ты слишком живой, настоящий, это непривычно… – тихо сказал Марат и тут же бодренько заметил: – А ещё ты во мне столько всего пробудил! Я и не знал, на что я способен…
Затем новый раунд переговоров.
– Ты правда хочешь, чтобы я продолжал работать секретарём?
– Секретаршей, секретаршей, Шурочка!
– Если ты меня ещё раз назовешь «Шурочкой», я выцарапаю тебе глаза…
– Буду называть так, как хочу!
– Ммммм! – я аж застонал. – У меня дежавю! Какого чёрта ты опять начинаешь всё это!
– Чтобы не заснуть за рулем!
Значит, чтобы не заснуть? Нужно простимулировать бодрость духа!
– Слушай, там моя хозяйка не обнаружила ещё моего исчезновения? Никого не подселила в мою хату?
– Не знаю!
– Будет обидно, если я упущу эту квартиру!
– Это ты сейчас мне тупо намекаешь, что не переедешь ко мне?
– Ну, не то что бы тупо намекаю, просто говорю…
– Я тебе тоже просто скажу, что врал тебе.
– Когда?
– Когда говорил, что мне не нужно от тебя траха, а только чтобы ты был рядом…
– А ты мне это говорил?
– Да, лгал. Ты будешь жить в моём доме, и я собираюсь тебя трахать, могу лишь пообещать быть осторожнее!
– Ух, ты! Неожиданное признание! – я пальчиком потрогал выпуклость на его брюках. – Вот этим ты будешь осторожничать?
– Бляяядь, Саша, ты что творишь, я за рулем! – заорал шеф.
– Ой, останови, останови, останови, пожалуйста! – я изобразил дурноту.
Марат резко свернул на обочину, повернулся ко мне:
– Что опять случилось?
И я врезал ему в челюсть со всей дури!
– Не матерись!
