Текст книги "Орландо БЛИН! (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== ПРОЛОГ ==========

Я умоляю, не нужно меня жалеть! Детство было счастливым, образование получил отличное, работу обожаю, карьера удалась, бабы любили и любят, на внешность грешить грешно, здоровье вроде есть пока… А то, что нет семьи, то, что доча странная, депрессуха часто наваливается, так это проявления типичного современного городского человека. Семья была – хватит с меня. Депрессуха излечима и временна. А доча… вырастет, надеюсь, и пройдёт вся эта дурь. Алина похожа больше на меня, нежели на мать, и внешне, и по характеру. Такие же чёрные, чуть раскосые глаза, удивлённо высоко поднятые брови, высокий лоб, тонкий прямой нос, маленький рот, только вот худа, аж больно смотреть. Не ест ни черта. Даже анорексию подозревали, витаминов и биодобавок накупил девчонке. Всё любовь! И ладно бы, по однокласснику какому-нибудь сохла, так нет, по голливудскому красавцу, заочно и абсолютно безнадёжно.

Я в юности тоже фанатствовал, так не в актрисок же сисястых втюривался, а, как нормальный человек, болел футболом, боксом, Куртом Кобейном… Вся комната старшеклассника Ромки Бараева была постерами увешана, ездил за «Спартаком» по выездным матчам, доставал по блату билеты на звёздные поединки профессионалов или на рядовые соревнования по боксу, папочка с информацией и картинками о «Nirvana» разбухла до разрыва обложки. В общем, всё как обычно. Но Алина! Увлечённая Толкиеном (что я, собственно, только приветствую), не смогла пропустить американскую «экранизацию кольца». И, блин, эльф Леголас в исполнении Орланда Блума впитался в девичью нежную душу так, что не вытравишь… Сначала я не переживал совсем, пусть везде его портреты понатыканы (эстетически приятно, парень красивый), пусть в фан-клуб в Интернете вступила (друзья новые опять же), пусть блог свой завела (практика в сети)… Но со временем это её увлечение стало беспокоить. Тем более что Алинка мало мной контролировалась – работа пожирает время. Матери у дочки нет, а гувернантки повлиять на девчонку не могли, одна так и сама по Блуму сохла. И увлечение эльфами переросло в увлечение пиратами и укоренилось только в обожание самого актёра.

Алинка – без того субтильная и болезненная – с этой любовью совсем прозрачная стала, только глаза и остались. Да и глаза всё чаще щурит, зрение падать стало от этих сидений перед монитором и десятков просмотров фильмов с кумиром. Не интересуют её наряды и косметика, параллельны биланы всякие и биберы, не увлекается спортом. Самое печальное – это отсутствие друзей нормальных. Это, конечно, общая беда детей из обеспеченных семей: школы закрытые, детей туда привозят-увозят, у некоторых телохранители рядом, в нормальные бесплатные кружки-секции они не ходят – у всех индивидуальные тренеры и репетиторы, в летние лагеря тоже не ездят… Грустное детство какое-то, уродливое. Мажоры вырастают заносчивыми индивидуалистами, им надо, чтобы весь мир вокруг них вращался. Алинка не такая, но и со сверстниками, детками-мажорами не желает общаться. И не переубедить ведь никак, упрямая, вернее, упёртая. Как втемяшилось что-то в головку, так не вытащить, подобно маниакальным идеям и маниям сидит внутри и паразитирует в чахлом тельце. Этим она тоже на меня похожа.

Я всегда был упрямцем: цель ставил и добивался любой ценой, даже если уже результат не сильно манил. Так и с матерью Алинки было. Увидел Юльку в институте при поступлении и сразу решил – моя будет. Не так-то это было легко! У неё богатенький жених был, свадьба намечалась. Юлька – красавица, цену себе знала, на ровесников, ничего не представляющих собой, не разменивалась. Но я оказался настырнее. Целый сценарий со сложной фабулой наворотил, спецэффекты устраивал, жениха дискредитировал, актёрское мастерство и креативность проявил, и вот итог: Юлькина свадьба расстроилась, красавица в меня влюбилась, я получил приз в виде брака и чудо-дочки.

Потом креативность, помноженная на целеустремлённость, прокладывала новые дороги и приносила новые достижения. После Юльки были и другие девушки-женщины. Но главное, моя профессия. Тут без творчества и фантазии никак, без упертости никуда, работаю креативным директором в «Trade up» – ведущей компании в сфере продвижения франшиз. Наш гудвил выше всяких прочих, и не без моего участия. Начинал как брокер франшиз, специализировался на кофейнях, итальянской кухне, проявил себя качественно, перевели в креативщики, стал работать с рекламой. И тут попёрло: и идеи, и деньги, и связи, и карьерный рост. Сознаю, что власть и деньги меня изменили – заматерел, стал циничным и прагматичным насквозь, перестал влюбляться, перестал слушать «Nirvana» и русский романтический рок, исключил джинсы и фастфуд, завёл скорее звёздных нежели душевных друзей. Сознаю, что меня опасаются коллеги и боятся подчинённые. Знаю, что называют меня «волчарой» или «мессингом» в зависимости от ситуации, так как отчество у меня подходящее – «Вольфович». Отец был из немцев, а мать, давшая фамилию деда, – татарка. То, что боятся, не смущает, это позволяет быстро решать все задачи и проекты. Хотя от творчества я не отошёл совершенно, часто лично придумываю рекламную стратегию, правлю логотипы, руковожу съемками. Это шанс раскрасить свою жизнь, устоявшуюся в рамках определённого ритма шагания по карьерным ступеням и смены сексуальных партнёрш, которые все как одна похожи на Юльку – блондинки и желательно потупее, чтобы все желания наружу, без тайн и тараканов, тупо дуры! И никаких загадок. Даже мило.

Единственная брюнетка в моей жизни – Алинка. Единственная любовь – она же. Тем грустнее мне видеть, что этот голливудский эльф превращает её в тупо дуру. Но у меня ума хватает не запрещать, знаю, что бесполезно, да и не хотелось бы одиннадцатилетней глупышке причинять боль. И так обделена любовью… На день рождения Алинка робко попросила поездку в США, завтрак со звездой. И не то чтобы деньги немалые, не жалко, лишь бы доча счастлива была. Но ведь не понимает, что актёр не юноша уже, он меня на три года старше! Что эта встреча ей даст? Нет, чтобы попросить поездку в Дисней или собственную лошадку, как нормальные дети. Отцовская любовь, наложенная на финансовые возможности, всё превозможет, но этот Орландо Блум, блин…

========== Глава 1. Контракт с волком ==========

День начался хреново. Проспал, сжёг утюгом рубашку, пил чай, так как кофе кончился, забыл дома телефон, в автобусе попал в пробку, на метро только на второй раз влез в вагонную людскую массу, там же порвали наушники у плеера. Короче, Калякин орал на меня за опоздание и неформенный вид, брызгая слюной, обещал лишить всякой подпитки в виде премии и бонусов. Как будто опоздание жалкого курьера (пусть и на два часа) привело к краху фирмы! А если я отправлюсь в империю зла – «Trade up» – в серой стильной футболке с нитками по горлу, а не в белой рубашке, то от этого их отчёт по франчайзинговому аудиту будет выглядеть ещё хуже.

День продолжился ещё хреновее. В компанию «Trade up» отправился впервые, оказалось, что она в пафосном небоскрёбе за тридевять земель за тридесять районов. А отчёт – это кипа фоток, жалобы на девелопера, нудные бумажки с извинениями, целая папка с подтверждением роялти. Через весь город с кучей документов и, блядь, под дождём, который всегда вдруг, который всегда, если ты без зонтика.

Притащился к этому грёбаному небоскрёбу точно к обеденному перерыву, нормально… У них на рецепции никого, все ушли на фронт: жрать. Куда мне эту кипу бумаг пристроить? Я бы тоже в кафешку метнулся, но, во-первых, в этом районе все ланчи на золочененьких клерков рассчитаны, а не на бедных студентов, а во-вторых, ношу свою курьерскую окончательно замочу в поисках еды. Решил, что поброжу по их этажам, которых три. Может, найду какого-нибудь чела, сидящего на диете и имеющего право подписи. Побродил по зеркальным полам, поразглядывал объявления на магнитной доске, прочёл указатели. О! Есть автомат с кофе. Пошёл по стрелке. Класс! Автомат заряжён и работает, призывно мигая. Цена 50 рэ. В принципе, денег на обратную дорогу хватит, выпью стаканчик.

Бумаги, папки и фотки кладу в стопку на пол. Наливаю ароматный напиток. Куда бы примоститься? Сажусь на пол, стопка курьерского багажа – вместо столика будет. Сижу, как хипповатый побирушка в подземном переходе, гулко хлюпаю горячущим кофе в пустом коридоре глянцевого офиса. Хм, здесь так же, как в подземке, эхо раздаётся.

– Э-э-эй! А-у-у-у! – проэкспериментировал я. Эхо послушно проявилось. Класс!

С фантазией у меня всегда было неплохо, и тут на меня она и накатила, тем более вижу, что глазок видеонаблюдения в другую сторону коридора повёрнут. Я распустил волосы из хвоста, взлохматил их, вытащил из мусорки рядом стаканчик из-под кофе, поставил его напротив себя, типа: «Пода-а-айте начинающему музыканту!» Взял в руки воображаемую гитару и заголосил на весь пустующий офис, закрыв от упоения глаза:

Волки уходят в небеса,

Горят холодные глаза.

Приказа верить в чудеса

Не поступало.

И каждый день другая цель:

То стены гор, то горы стен

И ждёт отчаянных гостей

Чужая стая.

Спиной к ветру, и всё же

Вырваться может

Чья-то душа.

Спасёт, но не поможет.

Чувствую кожей —

Пропащая-а-а-а.*

(*Би-2 – Волки)

Допевая припев, ещё поддал жару:

– У-у-у-у! – типа завыл по-волчьи.

И тут гром над моей несчастной головой:

– Это что за шоу?

– Бля-а-а! – это я дёрнулся, подскочил, и вместе с моим сердечком бумажный стаканчик с кофе перевернулся, залил бесценную курьерскую доставку коричневой жижей, оставил след на моих светлых брюках и обжёг бедро. Спасать можно было только документы. Я судорожно стал смахивать кофе с бумаги, повторяя, словно заговор от пятен:

– Бля, бля, бля… что за день!

Рядом со стопкой бумаг ноги в идеальных новеньких офисных туфлях чёрные брюки со стрелками. Эти ноги и виноваты в кофейной катастрофе. Поднимаю лицо на владельца модных туфель. Мужик, лет тридцати-тридцати пяти, в глазах брезгливость ко мне, стоящему на коленках.

– Ты кто, припадочный? – спрашивает меня брезгливый мужик.

– Я… я вообще-то известный певец, член группы Би-2, репетирую вот…

– М-м-м… член? Я так и понял, – мужик непрошибаем. – А что это? – Он носком туфли легко подопнул документы на полу. – Тексты песен?

– Контракты на концертную деятельность.

– М-м-м… Моя фирма концертами не занимается, мы всё больше франшизой торгуем, так что, певец, ты бы в другое место шёл пить кофе.

Упс! «Моя фирма». Моя? Он тут что, хозяин? Блин!

– Э-э-э… Меня тут попросили вам занести документы кое-какие… – начал стонать я, всё ещё стоя на коленях.

– М-м-м? Это певцы так подрабатывают? Курьерами?

– Ага! Эксклюзивная доставка…

– Ясно. Супер-услуга. Идём за мной, певец недоделаный.

Мужик развернулся и пошёл по коридору. Я схватил бумаги с пола и припустил за ним. Повезло! Не нужно ещё сорок минут ожидать окончания обеденного перерыва. Этот хлыщ по-любому распишется в отчёте по доставке.

Хлыщ открывает дверь и оглядывается на меня:

– Идёшь? Сюда!

Вхожу и одновременно читаю табличку на двери: «Креативный директор Бараев Р.В.». Я глаза задрал и запнулся о порог. Блин! Что за день? Грохнулся на всё те же многострадальные документы, думаю, что сейчас отчёт имеет ещё более жалкий вид.

– Какой-то ты неустойчивый, парень, – с этими словами Бараев Р. В. поднимает меня железной хваткой, вырывает из рук оставшиеся документы, а я кидаюсь поднимать остальные, рассыпанные по полу. Мужик перебирает те бумаги, что забрал у меня.

– Поздновато ваша фирмочка отчетик сваяла. На откол похоже.

– Мне по херу! Я там временно. Подпишите бумажку, что я вам документики в целости доставил.

– В целости? – мужик захохотал.

– Помятый вид и кофейные пятна – это лишь доказательство неформальности отчёта, сразу видно, что трудились над ним по-особому вдумчиво, в муках творчества…

– Тогда нужно было ещё жирные отпечатки оставить…

– Я хотел пойти в кафе, да дорого у вас тут…

– Ты кавээнщик, что ли?

– Неё… я ж певец! Так что, распишетесь?

Он берёт бумажку и ставит подпись, дату, смотрит на ролекс на руке, ставит время. А я, видимо, не совсем понимая, что передо мной нехилый папашка, спрашиваю, озабоченный судьбой своих штанов:

– А где здесь можно штаны застирнуть?

– Застирнуть? – офонарел этот хозяин жизни. А что? У него, поди, сотни штанов, он их и не стирает – запачкал и в мусорное ведро. А у меня: эти брюки, джинсы, рваные джинсы, старые джинсы и обрезанные джинсы. Треники не в счёт. И пятно от кофе надо выводить сразу, пойду назад в мокрых штанах, зато чистым. Бараев Р. В. указал рукой на дверку в его кабинете. Я туда. О! Личный тубзик! Я-то рассчитывал на общественную мойку. Я проворно снимаю туфли, брюки, открываю воду и жидким мылом застирываю штанину. Спасти от воды удалось только самый её низ. Встряхиваю брюки, натягиваю ткань (типа погладил), горько вздыхаю…

– У меня есть фен, – опять как-то неожиданно голос подал Бараев Р. В. Я что, дверь не закрыл? Нормально! Всё это время креативный директор стоял, раскрыв рот, разглядывал крошку енота в носках и трусах. Стоял и протягивал в мою сторону мою же бумажку, очевидно, дяденька растерян.

– Фен?.. Я ещё и не причёсан?

– Чтобы подсушить стирку твою.

– Точно! Давайте! – Он точно креативный, этот директор.

Бараев вошёл в туалетную комнату и из пластикового ящичка вытащил фен, включил, взял в одну руку конец моей штанины, другой конец держал я. Ткань натянулась, и зашумел фен. Блин! Наверное, долго нужно сушить… Я сначала гипнотизировал ткань: сушись, сушись, суши-и-ись… А потом поднял глаза. Напротив зеркало. В зеркале – я с голыми ногами в голубеньких труселях, выглядывающих из-под серой футболки, а рядом лощёный мэн в пиджаке, галстуке и в голубой рубашке под цвет моих труселей. Смотримся мило. Но… мэн не просто смотрится великолепно, он смотрит на меня. И смотрит о-о-очень внимательно, как-то странно смотрит. Я бы сказал, сосредоточенно разглядывает. Я сначала было подумал, что мужик – гей, но потом в его глазах ощутил не похоть, а удивление. Он что-то там переваривал, пережёвывал, рожал и даже не видел, что я уже обнаружил его интерес к моей скромной персоне. А когда встретился глазами со мной в том же зеркале, нисколько не смутился, выхватил у меня брюки, расправил их на столике. Положил рядом работающий фен так, чтобы тот дул на ткань, и потащил за руку меня, голоногого, в кабинет.

Развернул около окна, взял правой рукой за подбородок и стал уже не просто смотреть, а исследовать моё лицо. Бровями водит, губу закусил. Потом руки в волосы мне запустил, «причесал» их пальцами. Дальше – больше. Стал лапать меня по груди, спине, шее, плечам, и апогей – задрал футболку. Офигевший, я заорал:

– Э-э-эй! Чё за фигня? Я курьер, а не стриптизёр!

Этот тип среагировал очень странно:

– Стоять! Бояться!

И бросился к компьютеру, стал нажимать клавиши, водить мышкой. А я стоял с задранной футболкой и не то чтобы боялся, но челюсть отвисла точно… В этот живописный момент в кабинет постучали и вошла женщина.

– Роман Вольфо… вич… – начала дама и к концу имени съехала с бодренького голоса на хрип, увидев меня, характерного артиста. Я подобрал челюсть и прыгнул за стул, прикрывая труселя и ноги. А этот безумный директор (оказывается, Роман Вольфович) нисколько не смутился, наоборот, обрадовался появлению этой женщины.

– Светлана Геннадьевна, хорошо, что вы зашли. Посмотрите внимательно. Похож? – И разворачивает к ней монитор компьютера, я вытягиваю шею, но мне не видно. Тётка смотрит на монитор, потом на меня, на монитор, потом на меня, на монитор… Потом подходит ко мне и делает то же, что и директор незадолго до неё. Берёт за подбородок, крутит голову, ворошит волосы, хлопает по плечам и груди, отодвигает спинку стула и осматривает «больного» снизу вверх во всей первозданной красе.

– Ваще! – выносит вердикт Светлана Геннадьевна.

– Вот и я об этом, – торжествующе добавляет Роман Вольфович.

– И что вы будете делать с ним?

– Волосы нарастим, подкрасим, переоденем, позы порепетируем и используем по назначению во все дыры, так сказать. Ну, согласись, Света, он – красотка!

– Вам повезло, Роман Вольфович. А он сможет? Вроде скромный… в этом деле нужно потемпераментнее быть, поизобретательнее…

– Не… он сможет. Ты сможешь?

Это он меня спрашивает? Мамочки! Может, я в какую-то другую фирму попал, которая не бренды продвигает, а проституток рекрутирует? Что же я стою тут бесштанный? Меня сейчас уже зарекрутируют, буду темпераментно изобретать с кем-нибудь что-нибудь… Чёрт, без бумажки с его подписью я ещё уйду, но вот без штанов и без туфель не могу. И я начинаю бочком, медленно продвигаться к туалету, где утробно-весело шумит фен. А эти двое следят за мной, поворачивая головы. И я, длинноногая бесштанная лань, делаю прыжок и оказываюсь в туалете. Р-р-раз, и закрываю щеколду. Ма-а-аленькую такую щеколдочку! Защитился, ничего не скажешь. Этот директор псевдофранчайзи-компании тут же начинает стучать в дверь:

– Эй! Парень! Ты что? Я же заплачу! Ты что напугался, что ли?

Заплатит он! Ясен перец, что это за деньги дают. Под дёргание двери и барабанную дробь я выключаю фен и со скоростью звука напяливаю ещё не просушенные брюки и старенькие туфли. Блин! А дальше что? Слышу:

– Эй! Открывай давай! Что ты там напридумывал? Тебя не тронет никто.

Я издаю в ответ писк:

– Точно не тронете? Можно я пойду? Меня на фирме ждут…

– Не дождутся! – отвечает мне Роман Вольфович. – Выходи! У меня к тебе предложение будет.

– Руки и сердца?

– Если я сейчас сломаю дверь, то стоимость её починки вычту из твоего гонорара. Слышишь?

– Гонорара?

– Интересует?

– А дверь дорогая?

– Очень, итальянская. Открывай!

– А вы отойдите от двери-то… и подальше.

– Отхожу.

Я осторожно открываю щеколду, высовываю нос из туалета. Этот тип стоит, подперев дверь кабинета, самодовольно улыбаясь. Эксперта Светланы Геннадьевны нет рядом.

– Ну… – начинаю я. – Что вам надо от меня?

– Моя дочь влюблена.

– Поздравляю!

– Влюблена в Орландо Блума.

– Сочувствую!

– У неё очень скоро день рождения.

– Поздравляю!

– Она хочет, чтобы я устроил её встречу с Орландо Блумом в качестве подарка.

– Сочувствую.

– И вот я нашёл выход из этой идиотской ситуации.

– Поздравляю!

– Она встретится с тобой.

– Сочувствую и должен вас огорчить, я не Орландо Блум.

– Но вылитый он! Причём он – лет десять назад, когда он эльфа играл.

– Я вас понял, но я не знаю языка – это раз. И обманывать дочь нехорошо – это два.

– Никто и не собирается обманывать. И по-английски говорить не нужно. Она влюблена не в человека Блума, а в образ этого эльфа. Ты придёшь на день рождения в этом образе и проведёшь с ней день. Я всё придумаю! Можно стрелять из лука, вместе изучать эльфийский язык, играть в хорошие игры, готовить пищу на открытом огне, ты подаришь подарки… Она будет знать, что ты не Блум. Ей будет двенадцать лет, она не маленькая, обманывать её ни к чему! А я за день работы хорошо заплачу тебе, тем более что ты курьером временно устроился, так?

– Так. Подработать решил.

– Если хочешь, я тебе потом у нас какую-нибудь вакансию найду.

Уф… подневольное блядство отменяется. То, что я похож на Орландо Блума, мне уже говорили, только вот он в реальности темноволосый, а я блондин, поэтому на эльфа я даже больше подхожу, чем он. Из лука, правда, стрелять не умею, по-эльфийски не разговариваю. Но сыграть-то смогу! Дело в цене.

– Сколько это будет стоить? – перехожу я на уверенный капиталистический тон.

– А сколько ты хочешь?

– А сколько Блуму за Леголаса заплатили?

– Думаю тыщ двадцать… рублей.

– Рубле-е-ей? Ладно, я согласен, но ещё мне нужны новые брюки, туфли, гитара, годовой проездной в автобус, банка кофе и.. блин, что бы ещё придумать?

– Банка кофе? Нормальный гонорар, – заржал Роман Вольфович. – Ну ты кадр! Заплачу тысячу долларов за качественную работу – и всё это купишь сам, и ещё еды «в кузовок» с собой дам. Может, и работу получишь. А с этой своей работы увольняйся, я сам туда позвоню… Будем договор подписывать или устно договоримся?

– Но вы же не обманете?

Он ухмыльнулся и отправился за стол.

– Эх ты! Дурак!

– Это почему это? – оскорбился я.

– Верить никому нельзя. Ты бы сделал свою работу, а я тебе потом скажу: сделал плохо, я типа недоволен качеством. Фиг тебе, а не тысяча долларов, вот сто рублей и банка кофе! И что ты будешь делать тогда?

– Надеру вам задницу!

– Давненько мне так никто не угрожал!

Он уселся за стол, потыкал в телефон и, продолжая рассматривать меня, сказал в телефон:

– Мария Дмитриевна, мне нужен типовой гражданский договор найма… нет, не от компании. Мне лично нужно нанять человека на временную работу… На имя?

И меня спрашивает:

– Как тебя хоть звать-то?

– Блинов Юлий Валерьевич… – шепчу я.

Он округляет глаза:

– Юлий? – И вновь в трубку: – На имя Блинова. Юлия. Валерьевича. В общем, сделайте, пожалуйста, а там, где его реквизиты, оставьте чистым и вид работ тоже не вписывайте. Цена тысяча долларов по курсу. И мне отправьте потом… И ещё узнайте для меня, есть ли какая-то висящая вакансия у нас?.. Благодарю! Жду!

Потом Роман Вольфович потыкал ещё раз:

– Вадим? Это Бараев!.. Нужно твоё мастерство в личных целях!.. Нет, это ты со своим дружком отрабатывай. К тебе придёт мальчик, сделай из него эльфа из фильма «Властелин колец»… хорошенький… это будет нетрудно, он очень похож… Волосы коротковаты, и мне кажется, что рыжеваты… Не проблема?.. Хорошо… А уши как?.. Театральный грим?.. ну, попробуй… да, на пластику нет времени… сделаешь?.. ты просто душка!.. с меня билеты на Ламберта… обещаю… И ещё, ты парня не трогай, не развращай его, понял?.. Да, себе оставил! Он мой!.. Да, сменил… короче, узнаю, что приставал к нему, куплю билет на группу «Ленинград»… Ну, всё, Вадим, пока!

Роман Вольфович потёр руки, довольный сделкой со мной. Потом любовно вытащил из внутреннего кармана фотографию, положил на стол и пододвинул ко мне:

– Это моя дочь, Алина. Знакомься!

На карточке миленькая, худенькая, бледная девочка с двумя хвостиками, робко смотрит на фотографа, не улыбается, как будто боится. Что ж, на отца похожа. Вырастет – будет красавицей. И мой наниматель продолжил, но уже без сладости в голосе, а с угрозой:

– И, главное, твоя задача не влюбить её в себя, а отвлечь от реального Блума и сделать так, чтобы она улыбалась…

– А что, она не улыбается?

– Она такая… В общем, в твоей работе никакого сексуального подтекста! Заиграет ретивое – лично кастрирую и выебу!

– Это тоже в договоре прописано будет? – нагло спросил я.

– Это я устно обещаю и не обману, будь уверен!

Так я стал Блумом, блин.

========== Глава 2. День рождения ==========

Десять дней провёл с пользой. Почитал Толкиена, посмотрел фильм, изучил многомутные сайты про эльфов, узнал пару слов по-эльфийски. Роман Волкович организовал мне тренировки в тире с тренером по ачери-биатлону. Стрелять из лука – очень увлекательно. Правда, пальцам больно, спортивный лук оказался штукой навороченной и технически сложной. Ещё весь из себя жеманный стилист тире парикмахер Вадим буквально пришил мне длинные пряди волос, мои натуральные сделал более белёсыми и даже серебристыми. При этой утомительной многочасовой процедуре меня больше, чем плетение косички и пришивание неких трессов, утомила болтовня педиковатого стилиста. Вадим распевался по поводу неприступного симпатяги Романа, хвастался, что уже несколько проектов с ним делал и его ещё приглашать будут, и раз уж я смог(!), может, и ему это шикарное тело достанется. Ну и ну! Узнал про Волковича много интересного: он не только красавец, но и креативный гений, ни один брендовый проект без его правки на биллборды или в телевизоры не попадает. Он, конечно, не генеральный, но при постоянном отсутствии главного именно Роман ворочает компанией, в том числе крутит финансами и ведёт переговоры с IFA (Международной организацией франчайзинга). Генеральный может спать спокойно и хоть с кем (Вадим поджимает губы), пока такой, как Роман Вольфович, трудится в компании. Но всё же Роман не совершенство: жестокий, хитрющий и циничный. Но особенно Вадима оскорбляла абсолютная гетеросексуальность рекламного гения.

– Все суки к нему в очереди стоят. А он! Хоть бы попробовал! Я ему честно предложил. Ага! Не побоялся. А он засмеялся… оби-и-идно! Всё равно ведь один!

– А где у него жена? – проявляю я живейший интерес.

– Там какая-то тёмная история… Одни говорят, что убежала от него, другие говорят, что умерла, а третьи считают, что её Роман и пришиб.

– Пришиб? Убил, что ли?

– Он может!

Когда я с длинными волосами показался в институте (а я всё-таки хожу на некоторые пары), было короткое замыкание у всего нашего потока. Лапша даже присвистнул:

– Блин, ты чё, в кино сниматься будешь? Сценарий-то хоть приличный или только для взрослых?

– Лапша, остынь. Пока тайна.

– А Настя одобрила твою трансформацию?

– Сейчас придёт и узнаем.

Лапша, он же Димка Лапшин – мой первейший друг, а Настя – типа первейшая любовь. Насте идея с волосами не понравилась:

– Юлька, ты и так раскрасавец! А сейчас ещё и волосы длиннее моих. Нафига? Мне стыдно с тобой рядом показаться.

– Настя! Прекрати! Что за чушь ты несёшь? Мне это надо для работы. Потом повыдёргиваем все эти пряди.

– А брови зачем покрасил?

– Тоже для работы, – и я суперласков с Настей, подлизываюсь, чмокаю, хвостом виляю. – Ну не дуйся, одуванчик мой! Пойдём сегодня в кино?

Но кино сорвалось. Волкович велел мне прибыть на примерку костюма: белая шёлковая рубашка с широкими тёмными манжетами, длинный зеленоватый кафтан из тонкой кожи на скрытой застёжке с косыми рукавами, тканая накидка на ремешках с капюшоном, удобные штаны из серой джинсы, мягкие сапоги с невесомой подошвой. Стою перед зеркалом в его кабинете, кручусь, сам себе нравлюсь. Роман тоже восхищён, волосики мне приглаживает, капюшон поправляет, самолично шнурочки на сапогах подтягивает, только что не целует. Пока не очевидно, что он кого-то убить может! Врут, наверное, завистники…

Напоследок мой работодатель потребовал генеральную репетицию. Он типа Алина, а я – уже эльф. Речь толкаю, почтительно кланяюсь, ласково обнимаю Ромашку-Алиночку, в лобик целую… Режиссёр доволен, аж дым из ушей, не сдержался и шлёп мне по заднице! Нифига себе заявочки!

В день Икс прибываю рано утром на присланной за мной машине в дом Бараева. Под его и Вадиминым пристальным взглядом переодеваюсь в костюм. Потом мне на уши приделывают какую-то хрень в виде наконечника, оттопыривая уши и заостряя кверху. Вадим пудрит меня, запрещает чесать уши, распыляет какой-то можжевёловый парфюм и смазывает хвойным эфирным маслом на запястьях и на шее. Роман надевает на меня медальон на кожаном ремешке с красивейшим синим камнем, наверное, сапфир.

– Подаришь Алинке на прощание.

Выдаются и другие подарки. Мои репетиторы и гримёры уходят. Выждал нужное время. Три звонка. Гаснет свет. Актёр Юлий Блинов, ваш выход! Марширую через поле, плащ за мной развeвается, лук ритмично ударяется о затылок, только коня нет рядом… Вижу, ворота распахиваются и навстречу мне выбегает в пижаме и тапочках с помпонами растрёпанная девочка, она увидела меня в окно (всё, как гениальный папочка срежиссировал). Выбежала и замерла, восхищённо распахнув глазищи.

– Папа! Папочка! – закричала она. – Скорее иди сюда!

– Ты почему раздетая? – строгий отцовский голос сначала и сам режиссёр потом. Вышел за ворота, смотрит на меня влюблённо, ждёт представления. И я начинаю. Лёгкий поклон с рукой на груди.

– Айяаа ванийяа мелдо! Лафе миттэ?

Девочка вцепилась отцу в свитер и шёпотом ему говорит:

– Папа, разве это может быть такое? Это он ко мне в гости пришёл? Это он настоящий, что ли? Папа, это он здоровается со мной?

Роман Вольфович нежно отцепил её от своей руки и подтолкнул ко мне:

– Ну, так иди, знакомься!

Алина подошла ко мне, склонённому. Робко тронула за плечо.

– Я Алина! А вы Леголас?

– Ла! Иние эльда Июли.

– Юли? Папа, его зовут Юли! Как красиво! А вы могли бы по-русски говорить?

– Танкаве! Конечно! – дело в том, что мой словарный эльфийский запас стремительно подходил к концу. Осталось только «да» – юэ, «спасибо» – хантале, «лук» – квинга и ещё почему-то «мерзкий огурец» – юелве колоста. Нормально я язык выучил? Но нужно продолжать:

– Я пришёл к прекрасной леди в день её рождения и принёс подарки от нашего королевства. Разрешите мне войти в дом?

– Да! Да! Да! К нам! Мы будем с папой барбекю делать!

Праздник начался. Алинка оказалась очень скромной, робкой девочкой. Хрупкая и почти прозрачная, ела как Дюймовочка – ползернышка. Пришлось кормить её из рук. Она послушно раскрывала рот, поедая горох, печёный картофель, кусочки индейки. Мне кажется, и горячий уголь бы из моих рук проглотила бы. Трудно было ей и лук держать, поэтому «учить» стрелять я стал её отца, прикладывая его руки, пальцы к луку и стрелам, прижимаясь к нему со спины, совместно выцеливая. Роман Вольфович, вдруг превратился в какого-то неумёху-нескладуху, не переигрывает ли?

Ещё мы с Алинкой разучивали эльфийские танцы, запускали воздушного змея, я величаво рассказывал историю лесных и речных эльфов, пели песни «без слов» (тут я точно эльф!). Алина улыбалась, смеялась, хохотала – всё как заказывали! Конечно, были и подарки, припасённые отцом. После вручения подарков Алина попросила разрешение меня рассмотреть. Водила пальчикам по бровям, носу, щекам, мочкам ушей, вдоль руки, больше не посмела. Но зато позвала папашу.

– Пап, посмотри на него! Какой он необыкновенный, какой красивый… – И его пальцем по моей щеке проводит. – И настоящий, живой!

Роман Волкович не растерялся совсем и стал самостоятельно пальчиком водить по мне. По лицу, задевая губы, по шее (уже всей ладонью), заходя под рубашку, по руке, нежно теребя запястье и гладя каждый мой палец, по спине, задерживая руку на пятой точке эльфа. Он, что там хвост ищет? Он не переигрывает?

– И пахнет от него лесом сказочным! – продолжает славословить дочь.

И Роман Волкович носом по моей шее проводит с одной стороны, потом с другой. Чёрт! Он не переигрывает? Это больше на соблазнение похоже, чем на невинный сценарий именин. Вопросительно ищу его глаза, чё за фигня? А в его глазах ответа нет, его глаза почему-то злые, колючие, хищные. А ещё он кончиком носа пошевелил! Ага! Принюхивается, как волк жертву учуял. Жертва-то это я, видимо? Напрягает.

Сцена расставания мне удалась наиболее убедительно. Вновь поклон, и снимаю кулон с шеи, вам, прекрасная леди, на память… В глазах Алины слёзы:

– Папа, неужели Юли уйдёт навсегда? Давай его уговорим у нас пожить!

И тут этот волчара вероломно выдаёт: