Текст книги "Невидимка (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Так это вы ему муранскую рыбу подарили?

– А он вам рассказывал?

– Что вы! Я его практически пытала – дорогая же вещица. А он так и не сказал, это мне Мотя сказал по секрету.

– Мотя?

– Друг его из института.

– А! Матвей!

– Да, он. Что ж, Борислав, приезжайте: дом 22, последний подъезд, квартира 201. В домофон этот номер и наберёте.

– Хорошо, скоро буду.

Борис находился совсем не близко к искомому адресу, более того – у него была запланирована встреча: бизнес не знает уважительных причин. Но он сорвался с места в направлении западного округа. По дороге позвонил – отменил встречу. Мчал нагло, шашечно, рискованно. Гнал от себя сомнения и обещания не искать Лерку.

Дом нашёл легко и даже место для бэхи во дворе. Дверь квартиры 201 отворила та самая пожилая женщина с фотографии, очень бледная, с гордо не закрашенной сединой. Борис уловил сходство с Леркой, хотя и размытое, не бросающееся в глаза. Женщина радушно пропустила гостя в квартиру, в которой пахло ванильной сдобой.

– Меня зовут Татьяна Николаевна, – представилась она.

– Вот, – Борис достал из кармана «самсунг». – Это Леркин.

– Спасибо вам большое! Он его купил за пару дней до поездки, на гонорар, и тут же посеял… простофиля! Где он его оставил?

– У меня в номере. Ему понравилось в Черногории? – быстро перевёл тему гость.

– О-о-очень. Фотографии такие красивые, сам загорелый, окрепший, впечатлений море! Может, вы чайку попьёте со мной? Поболтаем, а то сижу тут одна целый день: Леры ещё долго не будет, Катерина – это моя старшенькая – замуж вышла второй раз, за тридевять земель теперь живёт от нас, приятельницы мои по дачам разъехались. А я и кренделей напекла!

– Хорошо, я кренделя люблю, – сразу согласился Борис и начал снимать обувь. – А это Леркина комната? – Он указал на приоткрытую дверь, на которой был приклеен постер со знаменитой фотографией целующейся парочки на фоне ванкуверских дебошей хоккейных фанатов.

– Да. И рыбка ваша там, на подоконнике… – Татьяна Николаевна отправилась на кухню, а Борис бесцеремонно вошёл в тёмную комнату. Не кровать, а очень низкая тахта. Старомодный полированный шифоньер, на котором стопками свалены бумаги, книги, журналы. Серенькие обои с прикреплёнными на иголки разновеликими фотографиями с неизвестными Борису людьми. Около окна компьютерный стол, на нём тоже книги, фотографии, кружка. Техника довольно-таки мощная и навороченная. Компьютерное кресло основательное, широкое, на него брошен клетчатый плед. За прозрачной пыльной занавеской весело и хищно сверкает муранская рыба.

Борис подошёл к компьютеру. Заглянул в название книг: «Судебная психиатрия», «Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации», «Этические границы судебной психиатрии», «Психиатрия и религия», «Психиатры против политической оппозиции». В груди возникло какое-то новообразование, что мешало дышать, а в мозгу предчувствие то ли падения, то ли взлёта. Огляделся. Металлическая полка с дисками и всякой требухой. Сердце вдруг гулко ёкнуло: и сначала вниз, потом вверх. На полке лежали наручные часы. Швейцарские. С буковками Vacheron Constantin. Золотые стрелки беспечно кружили секундами, незаметно ползли минутами, упрямо стояли часами. Борис поддел пальцем браслет, стал разглядывать ближе.

– Он не носит эти часы, – в комнату вошла Татьяна Николаевна. – Говорит, что для него они слишком роскошны.

– А откуда они у него? – Борис не узнал собственный голос, в горле пересохло.

– Это подарок. Какого-то богатого человека. В прошлом году, на его очередном проекте, Лерочка с ним познакомился.

– На проекте? На каком?

– Ох, я даже не знаю. Он редко рассказывает. Вот и сейчас – ума не приложу, где он пропадает. Книжки вон какие притащил… страшные.

– Так он не в Воронеже? Не у бабушки?

– Нет, конечно!

– А где?

– Говорит, что устроился на работу. Куда – ни гу-гу! Но у него график чёткий: сутки через двое. Приходит выжатый как лимон… Отсыпается, а потом строчит-строчит-строчит! Опять что-то затеял, лишь бы не опасное.

– Татьяна Николаевна, а когда он должен прийти домой?

– Вечером сегодня. Часов в девять. Пойдёмте на кухню, чайник закипел! – И, действительно, из кухни раздался противный свист. Татьяна Николаевна поспешила на звук. Борис недолго думая сунул швейцарские часы в карман пиджака. Уже выходя из комнаты, приоткрыл дверь шкафа. Тот оказался просто набит одеждой, однако глаз цеплял лаковый рукав латексной куртки. Хорошо знакомой Борису.

Чаепитие не удалось, так как гость ел плохо, выпечку хвалил мало, задавал какие-то путаные вопросы. Потом торопливо свернул беседу и пообещал, что вернётся, так как хотел бы с Леркой поговорить. А сейчас у него дела. Испарился. Татьяна Николаевна вымыла чашки, измерила давление, выпила таблетки и решила прилечь отдохнуть. Настроение почему-то испортилось.

***

Голова у Лерки была забита тяжёлыми мыслями; ужасный запах мочи, плесени и лекарств никак не выветривался, он пропитал насквозь и тело, и мысли. Лерка знал, что ванна с горячей водой не поможет. Половина обитателей психинтенсива вызывала откровенное недоумение: как они сюда попали? Вторая половина – брезгливость и страх до ватности икр. Дело о повешении в камере (и это учитывая, что там ещё семеро психических находятся) спустили на тормозах, следователи прекратили расспросы персонала. Это возмущало Лерку. Да ещё и неожиданная встреча утром. Что за странные случайности? Как так среди миллионов людей Борису удаётся везде сталкиваться с ним?

Предчувствия не обманули. На скамейке возле родного подъезда сидел Борис. Лерка в нерешительности застыл в нескольких шагах от него. «Был или не был он у меня дома? Разговаривал ли с мамой?» – пронеслось в Леркиной голове. А в реальности он изумлённо выдал:

– Борис??? – именно с тремя вопросительными. – Зачем ты тут?

– Здесь удобнее ждать, нежели у психстационара.

– Э-э-э? – Лерка решил не торопиться с репликами.

– Скажи… Мне это важно. Я был всего лишь проектом?

– Не понял…

– Всё ты понял. – Борис вытащил из кармана часы с золотыми стрелками, протянул их Лерке. – Только вот… ты же выкинул эти часы?

Пауза. Слишком длинная, тикающая и холодная.

– Я не настолько идиот, чтобы ценными вещами раскидываться, – молодой человек с пакетом, наполненным продуктами, уселся рядом с Борисом. – Тогда вниз полетели другие часы – старые, их не жалко было. Курить есть?

– В машине есть. С собой нет. Ты не ответил на мой вопрос.

– Ты хочешь знать, кто я?

– Я уже знаю, кто ты. Звезда журфака, внештатник культовых журналов, специализация – работа в погружении, ну и в конце концов популярный блогер – некий Шорох.

– О! Я поражён.

– Я тоже. Я весь день читал твои статьи – про модельный бизнес, про специнтернат для малолетних, про поездных проводников, про автостопщиков, про футбольных фанов, про гастарбайтеров. Нашёл и прошлогоднюю – «Немужское дело». О том, как ты целый месяц изображал из себя хастлера, временную татушку на жопу, глаза намазать – и готово! Интересно и даже увлекательно, неожиданные повороты и люди, гадкие отношения и раздавленные судьбы. Я боялся, что найду себя. Нашёл. Там с Костиком-пижоном разговаривал некий дядя, который пытался нанять мальчика для коммерческого шпионажа посредством интим-услуг. Это был Говоров?

– Да.

– Ты и вправду отказал?

– Да.

– Почему?

– Потому что я не хастлер. И да… я не хотел тебе зла. Ни тебе, ни Анвару. Ты не был моим проектом. Так получилось.

– Получилось прыгнуть ко мне в постель?

– Изображать из себя хастлера и ни с кем не спать – знаешь ли, нереально.

– Ты бы мог мне открыться.

– Я так не работаю.

– Мог бы всё рассказать, когда закончил проект. Не исчезать.

– Тебе бы было менее больно? Если бы я не исчез, меня бы тупо грохнули. Мне нужно было ликвидировать Костика, он слишком много знал.

– По-любому получается, что я лох. Влюбился в фантом. Да ещё и какой спектакль в Черногории! Робкий мальчик, неискушённый и чистый. Это тоже роль?

– Нет. Я был самим собой.

– А ты разве не видел, что я с ума схожу? Сначала от того, что у меня дежавю, потом от любви, потом от собственной низости! Ты мог это прекратить.

– Не мог! Пацаны рядом, ты наседаешь! Да и… я не хотел прекращать. Я хотел тебя…

И опять пауза. Но теперь жарко, душно. Борис ослабил галстук. Последнюю фразу Лерки отпускать не хотелось. Но и переспрашивать боялся: вдруг ослышался.

– А сейчас… ты тоже в погружении?

– Да. В предыдущих проектах обзавёлся полезными знакомыми. Устроился вот на месяц в тюремную дурку… Жесть. Мужик, к которому ты приходил, плачет целый день; его обкалывают, он так долго не протянет…

– М-м-м… Я скажу его жене… Тебе это интересно всё?

– Да. Это то, что у меня получается. Да и внешность никакая, могу меняться. Опять же шанс прожить много жизней.

– Лер, я помню, ты не любишь меня, – Борис сказал совсем тихо. – Но… поедем ко мне?

– Помнит он. Я-то не помню… А у тебя джакузи ещё работает? – Борис кивнул. – Тогда я сейчас, мама ждёт…

Лерка подхватил пакет, пикнул магнитным ключом и исчез за тяжёлой железной дверью. Бориса охватило беспокойство: не слишком ли быстро он согласился? Не пытается ли Лерка сбежать? Вся ли правда была вскрыта? За сегодняшний день Борис столько информации перелопатил, выискивая звезду журфака, что ему казалось – голова распухла и дельные мысли вываливаются и бьются об асфальт. А значит, он может что-то не учесть! Пропустить! Лохануться!

Борис стал нервно ходить около подъезда, высматривая кухонные окна с рыжими шторками. Пару раз подходил к домофону, но отказывался от мысли вызвать квартиру 201. У ковыляющего мимо старичка спросил: «Не проходной ли это подъезд?» Тот на него взглянул как на умалишённого и не ответил. И всё же Лерка вышел, в руке пакет с кренделями, под мышкой ноутбук.

– Едем, джакузи меня ждёт!

В машине он разразился ультиматумом:

– Борис! Я к тебе на два дня! Никто не должен знать! Особенно Костян и Матвей! Ва-а-аще никто! У меня есть знакомый киллер; если что, я с ним договорюсь. Никаких Ян и Алис! Анвару тоже не говори! Мне нужен Интернет и несколько часов без тебя. Ещё я хочу колбаски из «Бавариуса»! И арбуз. И чтобы телик бубнил, и вина того, что в баре у тебя… А массажная кровать у тебя работает? Её хочу! И как я хочу спать!

Борис, уже почти выехав из двора, резко, не по правилам, прижал свою массивную бэху к обочине, притянул к себе того, кто всю душу вымотал. Поцеловал.

– А вот последнего я не обещаю. По крайней мере, эти два дня. А там посмотрим…

– Бля! – театрально огорчился Лерка.

И Борис улыбнулся. Ему придётся привыкать к новому образу своего любимого: и не Лерка, и не Костик. Невидимка, который будет виден лишь ему.

КОНЕЦ