Текст книги "Перекрёстки (СИ)"

Автор книги: Старки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ро-о-одинка? – Герман застыл. Неужели эти жёлтые глаза не глюк? – Что за Эл? Где он? Как его найти?

– Он сегодня был в зале. В серой толстовке с капюшоном…

Казацкий сорвался вон из комнаты, оставив голого почти любовника не при делах. В зале уже было полно народа, закончилось шоу, люди приползли заправиться. Парня с капюшоном нигде не было. Наткнулся на даму со снулой птицей на плече, вроде бы она сидела за стойкой тогда?

– Мадам! Вы не видели?..

– Ушёл! – перебила его странная женщина. – А я говорила ему! А он не послушал! Ушёл совсем! Не придёт больше сюда.

– У него родинка на брови была?

– «Ма-а-альчик забыл по дороге, зачем он бежал. Он бежал, возмужал, а ещё отрастил себе жало. И стало бежать тяжеле-е-ей!» – завыла дама что-то из репертуара Земфиры. – Это жало в тебя, а не родинка! «Денег – ноль, секса – ноль, му-у-узыка сдохла, мальчик в ноль!*» – Птица недовольно вытаращила глазёнки и зло клюнула блаженную в висок. – Молчу-молчу…

– Он ушёл… – понял Казацкий. – От меня, что ли? Вот я осёл…

Герман вернулся в приват-рум. Там одевался обиженный викинг.

– Расскажи о нём, что знаешь.

– Об Эле? Но я хочу тебя, – промямлил Дитмар.

– Получишь меня! Кто он? И что это за имя? Сокращение от Альберта? Электроник? Элоизий? Что за хуйня?

– Я не знаю его настоящего имени. Он не рассказывал никогда о себе. Мы мало с ним встречались. Ему не нравится быть топом всегда. Он был женат. И развод был очень болезненным. По профессии он, наверное, инженер, технарь. Починил мне дома стереосистему. Водит машину «тойоту». Тогда водил… Сейчас не знаю.

– И как с ним в постели?

Дитмар в ответ только кивнул. Видимо, хорошо.

– Можно я… – И он положил руку на ширинку Германа.

– Придётся постараться, чтобы он встал, – смилостивился хмурый Казацкий.

Дитмар и постарался. Сосал как пылесос, почти без нежности, как и требовалось.

Напоследок кроме денег Герман оставил номер своего телефона и попросил позвонить, как только Эл появится. Или вообще… передать номер Элу, чтобы позвонил он. На бумажке рядом с цифрами нарисовал маску Бэтмена и год, тот самый, давно прошедший.

Герман злился. На себя, на Дитмара, на бабу эту с птицей, на «Аль Перчино». Да и на неуловимого Эла. Ведь Дитмар сказал, что знает желтоглазого давно, значит тот в клубе бывал часто. Зачем нужно было делать такой перерыв, не зацапать его сразу. Ведь ещё тогда понял, что парень не проститут – слишком растерян вначале и искренен в процессе. Нельзя было засыпать тогда, нельзя было уходить, нельзя было его упускать. Вроде он всегда это знал, но сегодня выяснилось, что под маской пряталась родинка. Неужели может быть такое совпадение? Образ из школьного детства материализовался?

Герман помнил того мальчишку тщедушным, смешным из-за брекетов, лохматым… Но прошло практически пятнадцать лет! Брекеты сняты, зубы выбелены, стрижка короткая, мускулатура подкачанная, ростом тоже догнал… Парень не светится – называет выдуманное имя, закрывается капюшоном, о себе не рассказывает. Был женат… Вспомнился почему-то любовник Самира, которого хлестала жена. Да и татуировка… Ведь Самир делал своему Алексу татуировку, так они познакомились…

Нужно сделать решительный шаг. Казацкий он или нет? Ведь можно узнать через школу того мальчишки, как его звали и, возможно, где он сейчас. Он ли не журналист, он ли не раскопает искомое. Пусть даже его ждёт разочарование и знакомец в «Аль Перчино» совсем не тот ангело-бес. Зато не будет ощущения упущенного шанса и потерянного времени.

Так, тогда, в казарме, были мальчишки из четырёх школ. Этого желтоглазого знал Купченко, он к нему тогда обратился с каким-то обзывательским девчонкиным именем. Купченко был из сто десятого лицея. Долбаному Купченко он, конечно, не будет звонить… А вот Никитенко можно! Олег их одноклассник, именно он тогда между делом рассказал, как дела у его обидчиков – Купченко и Мирзоева.

Герман нашёл в визитнице карточку: «Никитенко Олег Владимирович, представитель ОАО «Телесистемы», тел… эл. адрес…» Решил, что сначала спросит про нового техника, а потом как-нибудь и про одноклассника с отметиной на брови.

Гудки долгие. Но трубку всё-таки взяли. Правда, женский голос:

– Слушаю вас.

– Мне нужен Олег.

– Его нет сейчас рядом. Он уехал на катере на погружение. Что передать?

– Так его нет в городе?

– Мы на Эгейском море, отпуск…

– Передайте, чтобы позвонил Казацкому Герману, радио «Перекрёсток». Буду вам благодарен.

– Хорошо, запишу…

Чёрт! Никитенко где-то в Греции предаётся своей любимой забаве – дайвингу. Ожидаемо. Герман так с ним и познакомился. Всего год назад.

Казацкий был на Байкале в поддержку экоакции против целлюлозного предприятия. Работал, в общем. Но его азартная натура не могла удержаться от соблазна попробовать себя на глубине, тем более его коллега-конкурент, некто Леван Гонгадзе, очень звал.

Записав материал, проведя акцию, они втроём – Казацкий и Гонгадзе с женой – наняли инструктора и моторку. Для Германа это было не первое погружение, он уже попробовал на Красном море. Но тут иное – не тропическое буйство, а северный аскетизм и величие. Обещали нерпу и отвесные скалы разлома.

Костюм был в два раза толще, чем в Египте, – на глубине вода холодная, несмотря на жаркое лето. Дорога была муторная, хотелось пить от жары и от похмелья. А когда они приехали в местечко с названием из трёх аборигенских слов, которые запомнить невозможно, то там уже стоял на приколе дайв-ботик. И резвые дайверы, видимо, искали золото Колчака. Леван – компанейский товарищ, ему нужно было со всеми познакомиться, велел плыть к ботику.

На нём и стоял уже совершивший погружение Олег. Так они и познакомились. Правда, там же вышел неприятный казус. В котором Герман был виноват. Не удержался.

Ещё в воде, без восторга наблюдая губчатые камни ступенчатого свала, стайки мелких, почти бесцветных рыбёшек, слушая глухоту хрустальной толщи воды, он заметил одного из первой группы, из друзей Олега. Он оторвался от группы, что вообще-то запрещено, и медленно спускался ниже и ниже вдоль каменного отвесного «пальца», выпиравшего со дна озера. Пожалуй, он зашёл слишком глубоко.

Скучающий без ярких кораллов и неоновых рыбин, Герман устремился за этим безрассудным дайвером. На его гидрокостюме были синие вставки и перчатки синие. Герман медленно, но верно приближался к «синему». Ну и… схватил того за ласту. Конечно, сам идиот… Напугал «синего». Там, на глубине, состоялся даже импровизированный тягучий бой. «Синий» неожиданно сильно лягнул пяткой в живот, Германа развернуло, но он оказался под противником и уцепился за крепление на бедре. Ещё пару совершенно бессмысленных толчков и разворотов – и они оказались нос к носу, вернее, маска к маске. И не прокричишь ведь ничего под водой, чёртова трубка перекрывает все нужные слова. Только ярость жёлтая из глаз…

Стоп. Сейчас везде будут жёлтые глаза мерещиться. Непонятно, какие там были глаза… ненавидящие. Вот какие.

«Синий» парень сразу же потом поднялся наверх. А Герман ещё немножко побалдел от собственной борзости. И даже был вознаграждён: красавец хариус с большим гребнем, не боясь, выплыл прямо на дайвера. Обогнул его, рассмотрел диковинные жёлтые баллоны… Герман даже попытался ухватить рыбину. Но хариус не человек, фиг дастся.

Когда поднялся на воздух, то увидел, что Леван уже наливает символического шампанского новым знакомым с дайв-бота со странным названием «Росстань». Он снял тяжёлое снаряжение, маску и так, в гидрокостюме, отправился к соседям на кораблик испить свой напёрсток шипучки. Там и произошла развязка…

Знакомый с глубины по синим вставкам на костюме стоял слишком уж вызывающе для хорошего настроения – нагнувшись, прямо задом к Герману, складывал непослушное снаряжение в мешок, что ли… И гидрокостюм соблазнительно обтягивал узкие бёдра, крепкие ягодицы, и игривость накатила на Германа от глотка шампанского. Он хлопнул мужчину по заду. И как бы это всё, что он запомнил последним… Парень развернулся и врезал шаловливому типу в челюсть. Герман выпал за борт.

Как его доставали, он не помнил. Очнулся уже на своём ботике, все бегают, причитают. Олег пытается объясниться за своего буйного приятеля:

– Он так-то не агрессивный парень совсем! Он остынет, придёт, вы ещё подружитесь! Он классный! И руки у него золотые! Просто он некоторые шутки болезненно воспринимает…

– Да ла-а-адно! – улыбнулся очухавшийся Герман. – Я как бы… сам виноват, нашло на меня. Не переживай!

Тогда Олег и дал ему визитку. И Герман даже пару раз обращался к нему по делу, хотя, конечно, друзьями они не были и с тем «синим» парнем они больше не виделись. И не надо! По всей видимости, «синий» был гомофобом из рода тех, кто узкие штаны и чистые ногти воспринимает как посягательство на маскулинность. Не затронь его!

Но задница была зачётная… Как не затронуть?

Герман включил компьютер и нашёл фотографии с Байкала. В основном рабочие моменты. Но есть и эта вылазка в бухту из трёх слов… О! Подписано: «Ухан-Зюн-Кугун». Вот их бравая группочка: смешной носатый Леван, над которым смеялись, что маске мешает носяра, кудрявая хохотушка жена Левана, инструктор их – лысый серьёзный парень Андрей. А вот и бот «Росстань». Толстоватый, невысокий Олег и рядом довольно-таки рослый и стройный человек в чёрно-синем костюме. Без маски. Видно, что волосы светлые, и больше ничего не разглядишь. Он козырьком приставил руку к глазам, закрываясь от солнца… Были и другие фотографии, но эта – единственная с «синим» дайвером. Случай был столь незначительный, что Герман о нём и забыл почти, имени этого человека он не знал, кто он Олегу Никитенко, тоже не поинтересовался… Ни к чему было…

Его сейчас другой интересует. Тоже статный и русоволосый. Но он любит, когда по заднице гладят…

– Что, Нельсон? Позвонит Олег завтра-послезавтра, и всё узнаем о мальчике с родинкой на брови. Как у тебя… – Герман выключил комп и схватил недовольного кота на руки. – Найду его, приведу сюда, и будете вы тут вдвоём с родинками ходить!

Какое же реальное имя Эла?

___________________

* Фразы из песни «Мальчик» – альбом Земфиры «Спасибо» (2007).

========== ГЛАВА 8 ==========

«Надо Олегу позвонить! Что он имел в виду, когда говорил про тяжёлый характер моего нового шефа? Его склонность к садо-мазо в роли топа? Он провинившихся хлещет? Если Казацкий увидит меня в этом борделе и определит мою ориентацию, то чем это грозит? Если он узнает, что я его видел там, да ещё и с Дитмаром? Чёрт! А он не узнает. Надо завязывать с «Аль Перчино». Не хватало старых неприятностей на новой работе! Позвоню Олегу», – Саня переживал всё воскресенье. Никитенко он не дозвонился, оказалось, что его друг-одноклассник умотал на моря и пропадает на погружениях, заставляя скучать жену и дочь в отеле.

Олег и его пытался приобщить к дайвингу. Два года назад они погружались в Таиланде. Год назад на Байкале, там ему понравилось больше, хотя никаких цветных рыбок, буйных подводных садов и подсадных черепах там и нет. Но погружения на Байкале более опасные, суровые, студёные – не чувствуешь себя обитателем аквариума. Они там на боте «Росстань» все дайвинговые места облазили. Если бы не придурочный Худобец, то можно было бы считать этот выезд идеальным путешествием.

Алексей Миронович Худобец был главным инженером их конторы, то есть непосредственным начальником Сани. Бабы за глаза его называли «тараканом» за рыжину и усики. Специалистом он был безупречным, хотя как человек – говно. Но после того как Ксюша притащилась на Санину работу и устроила там тарарам, эта самая вонючая сущность так и попёрла из него и прямо на Саню. Бесконечные тупые шутки, обращение «ой, проти-и-ивный!», присказка «вон оно чо, Михалыч!», дурацкие поздравления на Восьмое марта и стрельба глазами, как пародия на бабский флирт, – всё это не успокаивалось со временем, не рассасывалось в буднях, а наоборот, становилось невыносимее. Сразу после Ксюхиного выступления вроде все коллеги-товарищи отреагировали остро на мастера-гея. Но вскоре поутихло: кто-то просто перестал с ним общаться и демонстративно уходил из курилки при его появлении, кто-то пересилил себя и вернулся к прежним отношениям, не замечая никаких проявлений голубизны, кто-то сократил общение и развивал свои фантазии по поводу Сани через сплетни и наблюдал исподтишка. Но Худобец искрил и искрил, бесил и бесил. Таракан и есть таракан!

Дважды главнюк даже посмел хлопнуть Саню по заду, как бы заигрывая. Первый раз Саня растерялся и не успел ни послать, ни врезать. Но во второй раз, а это было на корпоративе, он таки развернулся и вмазал обидчику в челюсть. Ещё тогда думал уходить из «Телесистем», но Олег уговорил остаться: зарплата, престиж, знакомый коллектив, стабильность – все дела. В качестве примирения Никитенко и снарядил в ту поездку и Саню, и Худобца, и ещё парочку коллег.

Алексей Миронович вёл себя так, будто бы ничего не случилось, – острил и «строил» Сане глаза. Поэтому, когда они добрались до Ухан-Зюн-Кугуна смотреть на «водный палец» и там кто-то шлёпнул Саню по заду, пока он мирно укладывал снаряжение, он ни на миг не сомневался, что это Худобец. Оказалось, что не Худобец. Мужик с соседнего ботика! Да ещё и тот самый, который вдруг пристал к нему в воде! Саня не собирался ни перед кем извиняться, будь тот трижды директор какой-то фирмы и четырежды селебрити. Он психанул и удалился в кают-компанию. Как там спасали этого игривого дайвера, что ему говорили – не интересно! Никитенко долго потом ржал, вспоминая, обещал познакомить как-нибудь с нокаутированным. Так и не познакомил.

После Байкала Худобец стал осторожнее шутить. И Сане уже показалось, что всё налаживается, как на очередном корпоративе главный Таракан перебрал коньяка и ему, видимо, вовсе башню снесло. Он вдруг признался Сане в любви!

Дело было на балконе. Элли вышел покурить, и Худобец следом за ним. Встал рядом, прикурил. Начал что-то про лето будущее говорить, что хочет той же компанией ещё куда-нибудь на край света… И вдруг левую руку положил на спину Сане. Стал рукой наглаживать, ниже и ниже…

– Лёш, отъебись, а? – выпрямился Элли.

Худобец выбросил окурок и натурально набросился на своего подчинённого. Зажал Саню в угол и коньячным духом стал что-то бессвязное говорить, слюнявил скулы, шею, лапал жадно за задницу, бока… Конечно, Саня дал отпор! Сначала пытался выкрутиться из пьяных объятий, потом удалось ухватить агрессора за подбородок, отодвинуть и врезать под дых. Худобец отлетел и согнулся, кашляя.

– Ты совсем, что ли, охуел? – крикнул Саня. – Тут публики нет! Перед кем ты спектакль ставишь?

– Са-а-аша, я же не того самого, я же не потому… – Худобец практически заныл. – Я хочу тебя. Как только узнал, какой ты, так и хочу.

– Ты? Пошёл ты! – Саня попытался прекратить эту неудачную сцену, ему всё ещё казалось, что Таракан его разыгрывает. Он направился назад в помещение, но пьяный инженер опять накинулся на него, практически повис.

– Са-а-аша! Ты не поверишь, но я люблю тебя. Ты ведь один столько времени! Я узнавал. Давай мы с тобой хоть раз попробуем. Я думаю всё время об этом!

– Худобец! Ты ёбнулся, что ли? У тебя жена, дети! Отцепись ты от меня!

– У тебя тоже жена. Но ты же… Не отказывай мне.

– Худобец! Ты пьяный в жопу! Что ты несёшь?!

– Ы-ы-ы… Са-а-аша… – И опять лезет целоваться. Тогда Саня и отбросил его посильнее, тот чуть не рухнул вниз через перила. Но не рухнул – упал на пол. Элли, шокированный такой выходкой, никому ничего не объясняя, сразу отправился домой. Злой и униженный. Долго дома отмывался от тараканьих слюней. И ещё тогда он понял, что Худобец не простит ему этой сцены.

Так и случилось. Последние полгода в «Телесистемах» стали адом. Худобец мстил: перевёл его на рухлядь, давал муторную и дешёвую работу, лишал премии, вкатил два выговора за какую-то ерунду, беспрестанно следил, считал минуты в курилке, орал и открыто называл «пидорасом». Все заметили перемену. Никитенко тоже. Олег никак по-другому не мог помочь товарищу, кроме того как найти другую работу. Такую, где Санин сексуальный статус будет неизвестен.

И вот теперь Саня чуть было сам не прокололся перед новым боссом. Да и босса практически спалил. Или Казацкому фиолетово, что о нём знают люди? Да, человек на «мазератти» с «Тяжёлого понедельника» может себе позволить любую репутацию. Сане вдруг подумалось, что слишком много удивительных пересечений: браслет «Herman», Самир, Дитмар… Издалека Казацкий выглядел рекламным красавцем. «А ведь я даже в лицо его ни разу не видел!»

Саня включил ноут, оживил Интернет. Ввёл в поисковике «казацкий герман радио перекрёсток». Много ссылок. Обратил внимание, что они одного года рождения, Казацкий старше на несколько месяцев. Закончил журфак Саниного универа и какую-то иностранную фигню в Англии. Всякие регалии, передачи. Личная жизнь. Ого! Открыто заявляет о гомосексуальной ориентации!

Фотографии. В основном на каких-то мероприятиях, но есть и портреты. Саня завис. Открытый лоб, чёрные глаза, густые брови, кривоватый нос, полные губы. Последние фотографии – он с небольшой модной бородкой. Но есть и ранние… без бороды. Саня увеличил масштаб. Знакомое лицо. Упрямое, наглое, лукавое и нигде не печальное, не безвольное, не смущённое. В голове у Сани крутилась какая-то скользкая мысль, какое-то важное воспоминание, крутилось быстрее и быстрее, он не мог ухватить его за хвост. «Почему его лицо мне кажется таким знакомым?»

Из головоломного ступора Саню вывел Виталька Горохов. Позвал его смотреть футбол. Но даже пока испанцы с итальянцами показывали миру, как нужно играть, тревожная и одновременно сладкая мысль продолжала его терзать, он уже встречался с Германом Казацким. Но где? Когда?

Так и не вспомнил. Хотя ночью, во сне, казалось, что уже разгадал, рассмотрел, узнал. Проснулся, а сон не помнит… И какое-то непонятное предчувствие было, когда ехал на работу. Предчувствие, что всё прояснится.

Предчувствие его не обмануло. Только не прояснилось, а задымилось. Оказалось, дымило ещё вчера. Над городом прогрохотала гроза, бабахнуло в подстанцию, скачок напряжения – и основной кабель от передатчика задымил. Сменным техником вчера был Гоша Журавлёв, студент политеха, подрабатывающий по выходным и в ночные смены. Он, воспользовавшись вселенской тишиной в эфире, просто поменял кабель на ещё более старый, а в перегревшемся окись почистил. Даже Коротича не вызывал.

Поэтому с утра Саня с Иваном Тимофеевичем оценивали объём работ. Получалась пессимистичная картина.

– Подчищенный кабель – это временная заплатка. Гоша его около слота подчистил, а там по всей длине окись. Он ничего другого и не мог предпринять. Тем более что бесперебойника так и нет. Как вообще не сгорело всё? Сроки эксплуатации и параметры входа-выхода – всё против нас. В эфире треск, слышали?

– Ох, слышали… Герман уже вроде готов поменять кое-что по твоему списку, но ведь не закуплено ничего пока… Что мы можем сделать сегодня?

– Я смогу только тоже подрезать кабели, подтянуть клеммы, почистить вентиляторы, чтобы не перегревались… Но всё это не гарантия. Нужно менять ретранслятор срочно!

– Я, Саня, сегодня буду добиваться у Германа. И это ведь нужно будет вещание останавливать?

– Конечно! Объявите, что технические работы в такой-то день, и всё.

– Целый день?

– Нет. Часа четыре. Можно оставить вещание только на инете.

Коротич в почти воинственном настроении отправился на планёрку, а Саня принялся латать, что было можно, бесконечно бегая к звукарям, проверяя низы и слушая треск. Звук телефона не слышал, а звонил Никитенко.

Иван Тимофеевич приплыл с планёрки, радостно махая плавниками:

– Герман велел купить кабель новый. Сегодня! Передатчик и ретранслятор он через снабжение закупит. Но это надо подождать! Победа!

– А ресивер? А антенна?

– Ох, ему не нужно сразу обо всём говорить… Мы потом потихонечку-помаленечку.

– Так ресивер важнее! Он у вас самый дряхлый! И бесперебойник, а то опять гроза какая-нибудь…

– Саня. Всё будет. Попозже. А сейчас поедем за кабелем. К вам, в «Телесистемы». Только там можно быстро, без заморочек. Счёт-фактуру в этот же день выписывают.

– Много ли денег дал?

– Достаточно. Ты же на машине? Поехали.

– Деньги-то налом, что ли? – Саня знал, как работал склад на его бывшей работе. Быстро – только если наличкой.

– Ага.

– Что ж… поехали.

В «Телесистемах» Элли отстранил Коротича от выбора кабелей, оставил его с мадам Васьковой болтать, а сам забурился в недра склада. Посчитал на калькуляторе «хау мач», вытащил нужную коробку, проверил содержимое. Отмотал нужный кабель. И сразу всё потащил в машину. Потом только зашёл к Васьковой и лично вписал всё в счёт-фактуру. Коротич выложил нал и получил квитанцию.

– Дороже получилось… – задумчиво произнёс Иван Тимофеевич, ткнул на коробку на заднем сидении «тойоты». – Там кабеля, что ли? Зачем так много? Вот ведь моток целый…

– Там ресивер. Я купил кабель без оснастки и оптимальный метраж, фидер для антенны подождёт. На сэкономленное взял ресивер. Он недорогой.

– Блин. Герман будет психовать, – забеспокоился Коротич. – Он не любит самодеятельности.

– Что он сделает? Выпорет? – ухмыльнулся Саня.

– Типа того…

– Вы ему не говорите про ресивер. Ну, или гоните его с плёткой на меня.

– Охо-хо…

Уже на выезде из двора «Телесистем» Саня увидел в курилке своего вражину – Худобца. Тот внимательно смотрел на «тойоту». Захотелось по-мальчишески показать «фак», вытащив руку из окна машины. Еле сдержался.

Все парковочные места были заняты, пришлось поступить так же, как когда-то шеф, – въехать на часть тротуара. В «Перекрёстке» атмосфера была накалённая – шеф был не в духе. Редакторша Тамара рыдала, её отчитали как девчонку, не выбирая выражений. Юрист Гриневич пил валерьянку, так как ему вкатили выговор за то, что он не изменил форму авторского договора. В курилке пыхала злобой Катя Цветкова, у которой отобрали проект летнего фестиваля, «когда он уже был на мази!». И это ещё Коротич не сказал своим немногочисленным подчинённым, что технический отдел лишён премий за вчерашнее задымление. Но Саня не замечал этих человеческих выхлопов – предстояла работа, которую он любил.

Техник перекусил остывшим ланч-боксом, который ему заботливо сохранила сладкая Люсенька, пошушукался с Олимпиадой Карловной по поводу несанкционированно купленного ресивера и удалился в свою обитель – монтировать, подчищать, совмещать, паять, менять. Как текло время, Саня не замечал. Когда наступил момент подключить новый кабель и ресивер, он задумался: нужно ли специальное разрешение-предупреждение, чтобы прерывать эфир, пусть даже на пять-десять минут? Включил радио в своих наушниках, там бухала какая-то хардовая группа. Всего лишь музыка. И он решился никого не предупреждать – важное же дело делает!

Переустановка ресивера и подключение кабеля заняло семь минут – почти пит-стоп на «Формуле-1». Включил радио и довольно улыбнулся – музыка звучала гораздо сочнее, треска не было. И главное, что задымлений больше быть не должно. Вот заменит шеф передатчик – и низы будут, забасят ярче. Саня стал прибирать пространство аппаратной. Вдруг дверь отворилась, и на пороге обозначился растрёпанный Степан Шевченко – дежурный звукарь. На его лице – паника.

– Что? – Саня отодвинул одно «ухо» динамика.

– Что это было? Он же нас убьёт! – выкрикнул Шевченко, лихорадочно оглядывая аппаратную.

– Я новый кабель подключил и ресивер, звук лучше стал.

– Другого времени-то не нашёл? Бли-и-ин… Не делай больше ничего, хотя бы час! – И звукарь убежал на своё рабочее место.

Саня сначала не понял, в чём дело. Подумаешь, семь минут эфир молчал! Но потом музыка в его динамиках прекратилась. Заставка и уже знакомый голос… Чёрт! Идёт вещание «Тяжёлого понедельника»! Он своими спасательными работами утопил какую-нибудь язвительную речь Казацкого? Элли хмыкнул, паника звукаря его не захватила, он не боялся шефа. Что тот ему сделает? Наорёт? Ну, так получит по морде своей лощёной. Уволит? Вряд ли… такой технарь, как Саня, ему нужен.

Виновный в семиминутной смерти «Перекрёстка» решил не уходить домой, дождаться окончания «Тяжёлого понедельника» и лично определить уровень тяжести характера шефа. Он сидел на полу в аппаратной: пил кофе из автомата и слушал эфир. Казацкий в эфире совершенно не демонстрировал нервозности и агрессии, напротив, благодушен, благоречив и бла-бла-бла… Голос низкий с хрипотцой, саркастические сентенции таким эротическим тоном подаёт – заслушаешься…

Однако в ту же секунду, что зазвучала финальная отбивка, совсем не интимный голос прогремел в коридоре:

– …не нужно его оправдывать! Только совсем тупоумный может сорвать эфир! Он кем себя возомнил? Он просто Шу-у-урик, даже имя кошачье! Понабрали рукожопов! Иван, где этот твой электроник?

– Герман, не горячись. Это я виноват, не предупредил его… – высокий боязливый голос Коротича. – Он уже домой ушёл, наверное. Рабочий день закончился!

– Етить… Пусть не приходит больше! Уволен!

– Герман, он – спец, он нам нужен, не горячись.

– Он спец по долбоёбству! Завтра же рассчитать, как не прошедшего испытательный срок!

– Э-э-э… он без испытательного срока принят, кхе-кхе… – Коротич даже закашлялся от нервов.

– Как без испытательного? Какого чёрта! Всё равно уволить! Без всяких там недель, я сам завтра ему скажу. К девяти пусть явится ко мне! Урод! Его счастье, что он сейчас не попался мне под руку, я бы его…

– Попробуй! – Это Саня вышел из аппаратной, выключив там свет и прихватив с собой сумку. Он решил, что больше не вернётся на «Перекрёсток». Уволен так уволен, но унижать себя он не позволит. – Вот я – тот самый Шурик. Что ты там собирался сделать со мной? – И спокойно подошёл к парочке Казацкий-Коротич и уставился в лицо шефу.

А с лицом шефа вдруг что-то сотворилось. Ярость как будто стекла вниз, заземлилась. Рот приоткрылся, и выражение глаз стало каким-то идиотским. Но самое удивительное то, что Герман молчал. Он сначала шокированно вглядывался в лицо Сани, потом рассмотрел, прошарил всю фигуру. И вдруг ухватил за запястье и выдохнул:

– Это ты?

– Это я! – Саня с силой выдернул руку из сильных пальцев Казацкого. Толкнул шефа в грудь. – Завтра приду только за расчётом! Обойдёмся без пафосного прощания! – И, пихнув Коротича плечом, устремился по коридору, вниз, на выход, на волю…

Мельком взглянул на окна кабинета шефа, Казацкий высунулся тоже. И Саня не сдержался, показал этому придурку «фак». И тут же заметил, что на запястье нет браслета! Казацкий оборвал цепочку, гад!

Саня хлопнул дверцей и гордо сорвался с места. Домой!

Где же я видел Казацкого раньше?

========== ГЛАВА 9 ==========

Глаза жёлтые. Родимое пятно на брови. Тонкий нос. Что он говорит?

– …Вот я – тот самый Шурик. Что ты там собирался сделать со мной?

«Не может быть! Это он!» – Герману вдруг стало не хватать воздуха, всё бешенство испарилось, он уже не помнил, зачем он сорвался в аппаратную, что он сейчас орал. Ситуация патовая: кто-то им обоим поставил шах и мат. Нелепый эндшпиль!

– Это ты? – Он нашёл в себе силы озвучить абсолютно бессмысленный вопрос. А так как Александр сжимал кулаки, то ли готовый ударить, то ли готовый удрать, Герман схватил его за руку. Чтобы остановить!

– Это я! – И техник вывернул из захвата руку, зыркнул золотом, дёрнул губой. – Завтра приду только за расчётом! Обойдёмся без пафосного прощания! – Толкнул Казацкого в грудь и направился вон.

Первый порыв – бежать за ним – был пресечён Коротичем. Он буквально перекрыл проём своим героическим рыхлым телом. Видимо, опасался рукоприкладства.

– Герман! Остынь!

– Иван! – неожиданно шёпотом спросил Казацкий. – Как у него фамилия?

– С-с-странная…

– Как?! – уже заорал шеф.

– Элли.

Пауза. Герман опять завис. И потом как будто стон:

– Почему-у-у! Почему я только сейчас об этом узнал? Элли! Девочка из сказки! – Он оттолкнул Коротича, тот как неваляшка сегодня – от стены к стене перекатывается, и понёсся в кабинет. К окну. Александр выбежал из здания и направился к машине. Серая «тойота» номер… «888»… – Бляа-а-а! – вырвалось у Германа. А тот, кого он всё это время искал, повернулся к нему и задрал руку с «факом», потом кинул вещи в машину, а татуировка на загривке сверху стала виднее от наклона. Две змеиных морды ехидно улыбнулись и тут же скрылись в машине. У Германа ступор. На столе зажужжал телефон. Надо ответить…

Но ответил Казацкий не сразу, он заметил в руках цепочку – точный аналог той, что у него на запястье. В голове раскручивался ком мыслей и догадок, раскручивался – и получалась фантасмагорическая картина… Элли – мальчик из казармы, его личный ангело-бес. Алекс – вовсе не Алексей, а Александр на серой «тойоте». Браслет «Herman»… Тотоша тогда предположил, что симпатичный парень, которого он экзаменовал, подобрал браслет… И ещё… Эл! Эл из «Аль Перчино»!

Вновь гудок телефона. На экране – «Никитенко Телесистемы».

– Олег! – Ни здрасте, ни привет. – Александр Элли твой одноклассник?

– Да. – Никитенко почему-то ржёт посреди грёбаного Эгейского моря. – Неужели вы встретились? И как, не убили друг друга?

– Почему мы должны убить друг друга?

– Ну как! Это ж Саня тебе тогда на Байкале врезал в челюсть.

– И это был он? – У Германа как будто голос пропал, из горла только сип.

– В смысле? Это ещё и не первый прецедент?

– Олег, Элли гей?

– Да, он развёлся с женой из-за этого. На работе один тип его гнобить стал, я и попросил взять его к вам. Ты же лоялен ко всему этому.

– Где Александр делал татуировку?

– Опа! Ты уже её разглядел? – опять ржёт Никитенко. – В салоне «Махаон», из-за татуировщика-араба развод и случился. Это важно?

– Мне нужен адрес Александра.

– Да, он живёт не по прописке. Он вместе со своим сокурсником по радиофаку, Гороховым, снимает квартирку.

– А в каком вузе он учился? – вдруг осенило Германа.

– В нашем универе.

– Бляа-а-а… – Казацкий взял со стола ручку-кролика и неверяще смотрел на надпись «Элке с любовью!».

– Адрес-то нужно? Или по нюху уже найдёшь. Уха-ха-ха!

– Говори!

Казацкий ввёл адрес сразу в «ДубльГИС», без «спасибо» и «до свидания» дал отбой весёлому Никитенко, схватил со стола ручку-кролика, ключи от машины и побежал на стоянку, чтобы добраться до голубого флажка раньше, чем чёртов Элли исчезнет ещё раз.

Никаких речей Герман не готовил, пока гнал на край города. Он лишь повторял для себя фразу:

– Это же надо быть таким идиотом! Таким слепым идиотом!

Он всегда упускал шанс. Тогда, в детстве: он увлёкся мщением, а надо было найти мальчишку со сказочным именем. Позже, на картошке, не Гаврюшу нужно было пялить, а Элку рассмотреть и помочь. А инцидент у Самира? Мог ведь вернуть телефон, и встретились бы… Тогда звонил «Олег», наверняка это Никитенко-одноклассник помогал найти трубу. И какой он был пень в «Ко-ко-ко»! Нужно было выйти из кабинки, когда Гаврюшу уже выслали вон. Выйти и узнать! Апогей, конечно, «Аль Перчино»… Это надо же не снять с него маску! Да ещё и уснуть, а потом повестись на Катькины уговоры и уйти вовсе! И в добивку этот дурацкий дайвинг! Они ходили столько лет вокруг друг друга!