Текст книги "Хитрость для лиса (СИ)"

Автор книги: Soulli

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

– А что, в этом такого? – я пожала плечами, и оглядев коробки, задумчиво нахмурилась. – Где бы чай раздобыть?

– Все будет в лучшем виде! – усмехнулись Уизли и снова куда-то утащили Орлу.

Мы как раз успели закончить игру, когда в гостиной на столиках, словно из воздуха, появились чайнички, кружки с блюдцами. Графин с молоком и даже большая пузатая сахарница. На импровизированное чаепитие, вылезли даже напуганные нами студенты и второкурсники. Томас тут же уселся рядом с нами, довольно улыбаясь.

– Так и знал, что с пустыми руками ты не вернешься!

Следом вернулись и Уизли, мы тут же наградили из апплодисментами и даже старшие, однокурсники Роджерса, не остались в стороне и смотрели на присутствие в нашей гостиной Уизли, более чем одобрительно. Похоже мы даже забыли и про Ужин.

Снова сыграв в магические карты, где Уизли разграмили нас с Эриком в пух и прах. Снова пустили карамельки по кругу. Роджерс в этот раз отказался играть, сказав, что с него достаточно и прошлого опыта. А вот Уизли согласились с радостью, как и Орла.

– Клубничная, – радостно заявила Кэтти. – Что у тебя, Элла?

– Со вкусом броколли, – скривилась Элла, выплевывая конфету в камин. – Томас?

– Даже знать не хочу, что за гадость я ел, – выплюнул мальчик конфету подозрительного коричневого цвета. – Эрик?

– Со вкусом ушной серы, – мальчик передернул плечами. – Викки, что у тебя?

– Вкус ванильного мороженого, – улыбнулась я, и ребята завистливо вздохнули, в этот раз мне везло больше всех. – Уизли?

– Который…

– Именно? – передразнили меня близнецы.

– Первый, – я указала на ближайшего ко мне близнеца.

– Фред, – улыбнулся Уизли. – У меня со вкусом болотной тины, а у тебя Джордж?

– Со вкусом тухлого помидора, – выплюнув конфету, рыжий скривился. – И часто вы так играете? Издивательство! Свирк?

– Шоколадная, – улыбнулась Орла.

– Так, – первый Уизли оживился. – У нас тут ничья

намечается!

– И кто же победит, в этой жестокой и душераздерающей схватке, – тут же подхватил настроение брата второй и изобразив микрофон у лица за крутил головой. – Соревнующиеся, берут по карамели. Они медлят в нерешительности, кто же выдет победителем! Кому улыбнеться удача?!

По гостиной покатились смешки, мы с Орлой одновременно закинули конфеты в рот. Уизли сново затараторил:

– Соперники замерли в ожидание, зрители затаили дыхание. Кто же станет чемпионом, кто одержит верх! Крам?

– Вкус, как у Костероста, – избавившись от конфеты тут же зажувала ее шоколадной лягушкой, терпеть не могу вкус Костероста. – Орла?

– Вкус рвоты! – выдохнула Орла, содрогнувшись всем телом. – Еще по одной?

– Я согласна на ничью, – опасливо покосившись на пергаментный пакетик, что качивал из рук в руки.

– Согласна! – улыбнулась Орла.

– Впервые, победила женская дружба! – заголосил второй Уизли.

Засмеявшись, бросила в Уизли шоколадной лягушкой, которую он тут же ловко поймал. Эрик дернул меня за рукав свитера и умоляюще заглянул в лицо:

– Поиграешь со мной в шахматы?

– Конечно, – улыбнулась я.

Мы тут же сдвинули два дивана, между ними поставили столик. Пока Эрик раставлял фигуры, я отнесла пальто и шарф на верх и была поймана одним из Уизли у подножья лестницы.

– Для него ты покупала шахматы? – Уизли покосился на Эрика, который с восхищением ошлядывал каждую фигурку.

– Уизли, – я тяжело вздохнула. – Задавай вопросы по делу!

– По делу, так по делу, – пожал плечами Уизли. – Одолжи нам своего ворона.

– Спятил? – я удивленно уставилась на парня. – Для чего?

– Отцу письмо отправить, все те, что мы отправляли, похоже так и не дошли до наших родителей, а твой ворон он надежнее сов. – парень смотрел внимательно без привычного озорства и насмешки.

– Прости, – я покачала головой. – Я не буду рисковать Мунином…

– Ясно, – парень кивнул, хотя я видела, как погруснели его глаза.

– Подожди, – поймав его за рукав свитера, добавила: – В библиотеке после завтрака.

Парень хотел задать еще какой-то вопрос, но меня окликнул Эрик. Выпустив свитер парня, улыбнулась и направилась к диванам. Играть в полную силу я не стала, хотя и проигрывать не собиралась, научиться играть можно, только проигрывая. Запоминая собственные ошибки, вседа становишься чуточку лучше.

– Шах и Мат! – спокойно сказала я и вздрогнула, когда королева срубила королю голову, никогда не любила волшебные шахматы именно из-за этого.

– Сложно было поддаться ребенку? – усмехнулся Уизли, который из них я же не знала.

– Если я буду поддаваться, как он научиться играть? – пожала я плечами.

– Если бы она поддалась, я бы на нее обиделся, – заявил Эрик зло смотря на рыжего. – Нет ничего зазорного в том, чтобы проиграть достойному человеку!

– Крам, – засмеялся Уизли. – Ты ужасно влияешь на детей.

– Почему это? – удивилась я.

– Разве важна не только победа?

– Вот в этом и разница, Уизли, между Когтевраном и Гриффендором!

Пожав плечами, собрала шахматы в коробку. Они тут же стали востанавливаться. Теперь играть с Эриком вызвалась Кэтти, а мы снова переместились к камину. Я подгребла под себя подушки, растянулась на полу, глядя в огонь.

– И часто у вас такое веселье? – спросил один из рыжих растягиваясь рядом.

– Когда у Викки есть свободное время, – сказал Томас, усаживаясь рядом с другой стороны. – Эрик и Кэтти, ее любят, и другие младшие тянуться, она всегда помогает.

Я смущенно улыбнулась, прижимаясь щекой к подушке. Меня всегда непроизвольно тянуло к детям, даже в Думстранге. Из-за того, что я была почти младше всех на курсе, с подачи брата старшие меня опекали, и я не стала нарушать установившегося порядка, став старше стала опекать младших. И привыкла к этому, они искрине в своей радости или злости, они прямоленейны и всегда отвечают искринностью на искринность, это не может оставить равнодушной.

– У тебя есть младшие братья или сестры? – спросил Уизли.

– Нет, у нас маленькая семья, я, брат и отец, – покачала я головой. – Так что я всегда хотела младшего братика или сестренку, но отец так и не женился после того, как мамы не стало, он все еще любит ее и даже спустя столько времени не смог забыть, это вызывает у меня восхищение.

– Жалко мужика, – вздохнул Уизли.

– Ну да, – фыркнула я. – Вы ж мужчины, привыкли дам перебирать пачками, а о слове «верность», наверное даже и не слышали!

– Вот не надо, – возмущенно начал Уизли. – У нас мама, нас семерых родила и с отцом они живут, душа в душу!

– Семерых? – я в ужасе уставилась на Уизли. – Бедная твоя мама!

– Ничего не бедная, – засопел Уизли.

Я же даже представить себе не могла, как женщина на это согласилась. Семеро детей, да это же чекнуться можно. Их родить надо, кормить, обувать, а еще и любовью окружить и каждого вниманием не обделить. Памятник этой женщине поставить надо. Я мало себе представляла, что именно из себя представляют мамы на самом деле. Свою я не помнила, она умерла, когда я была еще со всем маленькой, а других женщин в нашем доме никогда не бывало.

А наблюдения со стороны, всегда были противоречивыми. Какие-то мамы сюсюкались со своими детьми, какие-то были через чур строги или вообще холодны. А как обстоят дела внутри семьи, я не знала. Часто я рисовала в голове, как это иметь маму. Она встречает тебя теплыми объятиями, целует в макушку, читает сказки перед сном и готовит самое вкусное печенье в мире. Она ходит с тобой по магазинам и не бурчит, как мужчины, что они устали, у них много дел и вообще можно было бы и поспешить.

Но это было в детстве. Сейчас я выросла, и просто смирилась с тем, что мамы у меня не было. Отец старался как мог, заменить нам с Виктором отсутствие мамы. Наверное поэтому мы выросли такими избалованными.

– О чем задумалась? – спросил Роджерс, со всей силы ударяя подушкой по голове.

Я резко уткнулась в подушку, а в ушах зазвенело. Зашвырнув в Роджерса подушку в ответ, потерла ушибленый нос. Он засмеялся и обняв подушку, закинул ноги на подлокотник кресла. Уизли же сново смотрел на меня, внимательным взглядом, словно изучая. Трехнув головой усмехнулась, пусть смотрит, ничего общего с их портретом для поиска Локи, я не имею. Теперь даже гель для душа беру у Орлы, хотя не особо люблю цветочные запахи.

– Пора детей разгонять, – Роджерс приподнялся в кресле и взглянув на Уизли, усмехнулся. – Да и вам пора бы!

Перед уходом один из Уизли наклонился ко мне и шепнул:

– Завтра в библиотеке, не забудь!

По телу пробежали мурашки, а сердце странно, словно напуганное замерло. Дернувшись в сторону, успела увидеть лишь прямую спину в бардовом свитере. Фред или Джордж? Удивленно встрехнув головой, уткнулась в подушку. Да какая вообще разница.

Во сне мне сново снились рыжие. Они почему-то дрались метлами, бросали в друг друга битами. А увидев меня, стали гоняться за мной, грозя оторвать мне все ресницы и выщипать брови. Их было так много они, словно заполонили весь Хогвартс и в какой бы я коридор не свернула, тут же натыкалась на воинственных рыжих.

***

POV Фред Уизли.

Сладко потянувшись в кровати, перевернулся на другой бок и заметил, что кровать Ли уже пуста. Растерянно взглянув на часы, тут же кубарем скатился с кровати. Я опаздывал. Джордж все еще спал, обняв подушку и закинув ногу поверх одеяла. Толкнув брата в плечо, не дождался от него реакции и махнув на него рукой, помчался в душ.

Уже находу натягивая свитер, спустился в гостиную. Как нестранно, в гостиной кроме Ли и Гермионы, вооружившейся очередным толстеным томом, никого не было. Похоже все были или на завтраке, или еще спали. Поздоровавшись с ранними пташками Гриффендора, направился к проему в стене.

– Куда это ты так рано? – Ли отложил спортивный журнал и с любопытством посмотрел на меня.

– В библиотеку, – пожал я плечами, а Гермиона аж выронила книгу, растерянно смотря на меня.

– Я пойду с тобой, – Ли подгялся из кресла.

Я же не знал, как отказать другу, ведь увидев Ли, Крам может и отказаться помогать. У нее и так характер не сахар, а если рядом будет Ли, что я сомневаюсь, что в этот раз все обойдеться только кружкой кофе, на голове у парня. Заметив мое метание, Ли усмехнулся.

– Так бы и сказал, что у тебя там свидание! – Ли плюхнулся обратно в кресло.

Я кивнул, Гермиона проводила меня заинтересованым взглядом. Пристальный взгляд Грейнджер мне не понравился. Выйдя в коридор, натолкнулся на Гарри и Рона, похоже они шли с завтрака.

– Это правда? – Рон недовольно насупился.

– Что именно? – протянул я, подавляя зевок и насмешливо разглядывая младшего брата.

Он тут же залился краской, насупился и сжав кулаки, протиснулся к портрету Полной Дамы. Гарри быстро поздоровался, снова спутав меня с Джорджем, отрицать я не стал. Уже у дверей в библиотеку заметил на своем свитере, букву «Д», похоже я одел свитер брата.

Слабая попытка мамы, найти способ все-таки нас различать. Нам же нравилось играть с людьми, видеть их растерянность, смущение. Все пытались научиться различать нас и на первых курсах, это было любимым развлечением девчонок. Угадать, кто из нас кто. На самом деле, это было не так уж и сложно, но всегда делали все, чтоб различить нас было не возможно.

Войдя в библиотеку, натолкнулся на грозный взгляд Мадам Пинс. Вежливо поздоровавшись, пробежал взглядом по библиотеки, но девушку с синими волосами ни где не увидел. Неужели опоздал, она не из тех кто будет ждать. Крам была как холодный кусок железа, несгибаемая, но все чаще я стал замечать за ней, теплоту? с которой она общаеться с младшими, мягкость, которую проявляет в отношение подруги.

– Мадам Пинс, – голос донесшийся откуда-то сверху заставил меня крутануться и задрать голову вверх.

Она стояла на лестнице, почти у самого потолка. В темных джинсах, привычных тяжелых ботинках, светло-голубом свитере. Волосы были собраны в пучек, а на носу красовались огромные круглые очки в толстой черной оправе. От дужек шла золотистая цепочка.

– Тракт по Травам Севера, отсутствуют две страницы, последний, кто его брал Винсент Гоил, – девушка достала книгу с полки, и она поплыла по воздуху к стойке Мадам Пинс.

– Хорошо, – женщина что-то написала в своем свитке и подняла на девушку взгляд. – Кажется, к тебе пришли.

Девушка, стянула с носа очки и взглянула на меня. Кивнув, она надела очки обратно и достала еще две книги. Быстро спустившись вниз, она положила книги на стойку:

– На книге «О болотных тварях» поврежден переплет, а на справочнике « Все о рунах» исписаны поля, последний владелец Ли Джордан, – девушка снова сняла очки и положив их поверх книг. – Я прервусь?

– Конечно, приходить в воскресенье ты была не обязана, – улыбнулась ей Мадам Пинс.

Девушка кивнула и посмотрев на меня, качнула головой в сторону одного из стеллажей. Пробежав тонкими пальчиками по корешкам книг, она ловко вытянула тонкую брошурку и подошла к столу в самом углу. Я же огляделся, ворона почему-то рядом не было.

– Смотри, – девушка открыв брашурку на какой-то странице повернула ее ко мне. – Это может подойти!

– О чем ты? – удивился я.

– Уизли, – тяжело вздохнула девушка. – Ты что все еще спишь? Зелье.

Я недоуменно перевел взгляд на страницу, и мои брови поползли вверх. Невидемые чернила, что проявляються только, когда письма коснулся кровный родственник по прямой линии.

– Откуда? – я удивленно приподнял на девушку взгляд.

– Плюс Заучек, – пожала плечами девушка. – Мы читаем больше, чем того требует школьная программа.

– Почему сама не сварила, если знаешь о таком зелье? – заинтересованно спросил я, опираясь на стол и пробегая взглядом по рецепту. – Не такое уж и сложное.

– Для вас не сложное, – качнула она головой. – У меня нет и одной третьей части ингридиентов, нет места, где варить и у меня нет времени, чтобы его варить.

– А у нас значит есть время? – я насмешливо приподнял бровь.

– Я не помню, чтобы вы занимались чем-то толковым, – пожала девушка плечами. – Мое дело предложить, дальше решайте сами.

Я потянулся за брошюркой, но девушка тут же, ее закрыла и прижала ладонью к столу, насмешливо смотря на меня. Я же удивленно взглянул на девушку.

– Готовым продуктом придеться поделиться, – девушка скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

– Почему это? – я недовольно взглянул на девушку.

– Рецепт нашла я, идею подала я, так что все честно!

Она поднялась со стула, взяла брошюрку в руку и внимательно посмотрела на меня. Глаза у нее синие, такие странные и необычные, и взгляд, словно я уже видел, где-то эти глаза. Девушка прикусила губу и взгляд стал вопросительным.

– Хорошо, – сдался я под взглядом девушки. – Договорились.

– Вот и хорошо, – она, словно и не сомнивалась в том, что я соглашусь, положив перед мной брошюрку, улыбнулась. – Я рада, что мы договорились!

Я же хмыкнул, порой у меня создавалось впечетление, что Крам не та, за кого себя выдает. Сквозь неприступный металлический зановес, порой проступало еще кое-что, словно она видет меня насквозь. Знает, о чем я думаю и что буду делать дальше. И это притягивало, как магнит, желание узнать какая она на самом деле.

Все чаще и чаще я ловлю себя на мысли, что думаю о ней. Вспоминаю каждый жест, улыбку и смех. Меня физически просто тянет к этой девушке. Чувствую, словно необходимость, обратить ее внимание на себя. Почувствовать ее холодный равнодушный взгляд на себе, услышать колкие слова в свой адрес.

– Что-то еще? – она замечает мой взгляд.

– Нет вроде, – я качаю головой, но понимаю, что должен сказать еще что-то, но не нахожу слов.

– Ну так, иди уже от сюда, – она пожимает плечами, напрявляеться к стойке.

– Почему просто не воспользоваться твоим вороном? – спрашиваю я быстро, пока она не ушла.

– Как только ты, Уизли, научишься воскрешать мертвых, вот тогда и поговорим, – отозвалась девушка, даже не повернув головы в мою сторону.

– Эй, Крам! – я все же делаю шаг вслед за девушкой, она тяжело вздыхает и поворачиваеться ко мне. – За кого будешь болеть на квидичче?

– За Слизерин конечно, – улыбнулась девушка, видя как вытягиваеться мое лицо от удивления. – Но я еще не решила окончательно!

Оставив меня в полной растерянности девушка ушла, а я же трехнул головой. Издевается ведь, Когтевран всегда в таких матчах болел за Гриффендор. Вернувшись в гостиную застал брата и Ли о чем-то спорящих. Заметив меня, Джордж облегченно вздохнул:

– Скажи этому идиоту, что Крам тебя не интересует!

Я растерянно оглядел возмущенного брата, злого Ли. Парень сжимал кулаки, четко проступили скулы, словно он силой сжимает челюсть. Я смотрю на брата и в его глазах ярко загораються озорные огоньки. Нам не нужны слова, чтобы понять о чем думает каждый из нас.

– Не могу утверждать, – я пожимаю плечами и опускаюсь в кресло под злым взглядом Ли.

– Она же вам со всем не интерестна, вы же сами называете ее Когтевранской Заучкой!

– Не нужно так злиться, она ведь тебя отшила Ли, – Джордж насмешливо опускаеться на подлокотник моего кресла. – Вот мы и решили с братом, кто быстрее добере…

– Все вам шутки, да? – Ли яростно дергается в нашу сторону, но наткнувшись на насмешливые взгляды замирает. – Она вам не по зубам!

– Ты так думаешь? – Джордж насмешливо смотрит на Ли.

– А мы вот так не думаем, – заканчиваю я за братом.

Подобных мыслей у нас и не было, но позлить Ли почти одержимого Крам, было довольно забавным. Он так злился, переживал. Если Ли и мог одалеть нас в словестной перепалке, но сейчас ему мешали эмоции. Одарив нас ненавистным взглядом, парень почти бегом выскачил из гостиной, следом вышла и Парвати. Проводив друга насмешливыми взглядами, засмеялись.

– Так, а теперь к делу, – брат хлопнул меня по плечу. – Что ты узнал?

– Это не она, – я покачал головой. – Запах другой это точно, а еще вот!

Я сунул брату брошурку с зельем. Он внимательно прочитал рецепт, описание и поднял на меня вопросительный взгляд:

– И что?

– Ей нужно это зелье, но у нее нет ни ингредиентов, ни места где варить, а значит, это не она опоила нас приворотным зельем. В школу провезти его она бы не смогла, Филч тут же бы панику развел, а сварить тут она не могла, – пожал я плечами.

– Она так же решила и наш вопрос, с перепиской, зелье то полезное, – улыбнулся Джордж.

– Именно, Локи сама сварила бы, помощь других ей не нужна, – качнул я головой.

– И что? Сново по кругу? – Джордж недовольно поджал губы. – Как так выходит, что каждый раз мы тычем пальцем в небо и все мимо? Что мы упускаем?

– Может быть Крам права, – я вытянул ноги и откинул голову на спинку кресла. – Нужно искать слизеринку?

– Но тогда, почему Малфой сдал ее? Они своих не сдают, – Джордж посмотрел на меня вопросительно.

– Может быть это тоже было частью плана? – запустив пальцы в волосы вздохнул.– Ведь у нее уже был путь в Хогвартс, и она прошла не замеченной.

– Слишком сложно для глупых розыгрышей, она же не всемирный злодей, чтобы такие схемы разворачивать, – недовольно фыркнул Джордж.– Кто-то, водит нас за нос и очень ловко!

Я согласно закивал, эта Локи словно растворилась в толпе студентов. Словно ее и не было. Но ведь она была, реальная, настоящая. И снова, когда мы вроде были в ловушке и деваться всем троим некуда и тут она каким-то образом умудрилась исчезнуть.

– Может стоит, сново бросить вызов Локи? – Джордж пересел на диван так же вытягивая ноги, копировать жесты друг друга это уже сродне привычки.

– Смысл? Она уже одержала победу, – я отрицательно замотал головой.

– Да, но если разыграть каждый факультет по очереди и посмотреть, после чего она сново нам отомстит? – Джордж заинтересованно посмотрел на меня.

– Думаешь не догадаеться о том, что мы просто пытаемся ее выманить?

– Сомневаюсь, ведь мы и так все время над кем-нибудь шутим?

– Нет, не забывай она так же умна, как и мы, мы ее уже раз недооценили, так что тут нужно что-то еще!

Мы с братом задумчиво замолчали, достать эту Локи, было делом чести, делом растоптаной гордости. Забывать мы не собирались, да и не хотелось, если Джордж испытывал к ней ненависть, то мне же было интерестно играть с равным нам соперником.

Но как начать игру так, чтобы Локи сново начала действовать! Я тут же метнул взгляд в брата и заметив мой оживившийся вид заинтересованно подался вперед.

– Ты что-то придумал?

– Именно!

========== 14. ==========

Если у утра, есть чувство юмора, то оно точно черное. Будильник сломался. Мы проспали, поэтому с Орлой мы неслись по лестницам как угорелые. Я опаздывала на Руны, она на Прорицание. Едва не свалившись с лестницы, все-таки завязала галстук. Орла же все еще держала в зубах, застегивая мантию.

В коридорах похолодало, и пальцы чуть немели от холода. Поежившись от неприятных ощущений, махнула Орле на прощание перед кабинетом и тихонько постучав, заглянула в кабинет.

– Мисс Крам, а я уже начала беспокоиться, – профессор поправила очки на носу. – Присаживайтесь!

Я кивнула и сев на ближайшую парту, достала свиток и принадлежности для письма. Во время речи Профессора, за окном раздалось недовольное карканье, и в стекло ударилась темная фигурка. Профессор замолчала, подошла к окну и с подозрением оглядела класс. Я же непроизвольно сползла под парту, готовая накрыть голову учебником, чтобы окончательно исчезнуть.

Профессор же, приоткрыла створку окна, запуская в прогретый кабинет, холодный, промозглый ветер, но и черного ворона. Он деловито прыгнул на подоконник. Заинтересованно оглядел Профессора, снова каркнув, подпрыгнул расправляя крылья и сделав круг по классу, опустился перед мной. Поцокав коготками по парте, растерянно дернул за синию прядь волос и уставился на пеня черной бусинкой глаза.

– Мисс Крам, – женщина недовольно поджала губы и осуждающе взглянула на меня. – Может быть вы все же возьмете почту у вашего ворона, и мы продолжим урок?

Я виновато посмотрела на Профессора и забрав два конверта и небольшую коробочку у Мунина, согнала его с парты. Он недовольно каркнул, отступил на несколько шагов, и снова каркнул. Я же растерянно взглянула на Мунина. Он снова подпрыгнул ко мне и больно ущепнул за кожу на запястье.

– Мисс Крам? – женщина раздраженно сдернула очки с носа и просверлила меня взглядом.

– Мунин, – я возмущенно посмотрела на ворона, но кажется, отступать он не собирался.

Взглянув на письма, удивленно подпрыгнула, сгребла Мунина в охапку и вылетела из класса. В спину донесся гневный крик Профессора, о снятие десяти баллов, но мне было все равно. Позволив Мунину перебраться на плече, бросила коробку и второй конверт на подоконник. Все подождет.

Серебристая бумага конверта. Руны по краям сворачиваются в спираль в центре. Подписей не нужно. Я знаю от кого это письмо, но все же пальцы предательски дрожат, а сердце уходит в пятки. Неведенье, вот что я желала оставить себе. Чтобы открыть письмо, нужна капля крови. Ищу взглядом, что-нибудь острое, но ничего нет. Достав перо из сумки, зажмурилась и уколола подушечку пальца. Зашипев, прижала к центру письма.

Руны, словно впитывали кровь, меняя цвет с черного на алый. Слишком медленно, слишком долго. Нервная дрожь, расползаеться по телу, холодом окутывает сердце. Треск сургутной печати, в полной тишине коридора, звучит оглушающе. Разворачиваю конверт. Внутри гербовая печать Думстранга. Развернув пергамент, с силой закусываю губу.

«Дорогая, моя ученица,

Это последнее мое письмо, в жизни многое произходит, помимо нашей воли. Чаще всего, обстоятельства произходящего, заставляют нас прогибаться под изменчивость этого жестокого мира. Я сожелею, что в последующие наши встречи, ты не будешь смотреть на меня с прежним уважением и восхищением. Наши пути разошлись.

За ошибки совершенные в молодости, всегда приходиться платить, платить придеться и мне. Я был честолюбив, желал силы и власти. Считал, что мои таланты недооценены окружающими. У моего поступка было много мотивов и все они корысны, и это то о чем я сожелею

Я пишу это письмо, с единственной целью – освободить тебя от обязательств ученика. Освободить от долга перед учителем. Тебя больше ничего не связывает, ни с моим именем, ни с моим прошлым. Я надеюсь, что в глубине твоего сердца, я все так же останусь твоим любимым учителем и в нем не будет ненависти ко мне.

Я горд тем, что именно ты была моей ученицей. Я горжусь тем, что именно такой ты стала, под моим началом и буду гордиться и дальше, какой бы ты поступок не совершила.

Надеюсь, судьба будет, ко мне милосердна, и мы не встретимся на поле боя. Надеюсь мне ни когда не придеться, сражаться с тобой, по Его приказу.

С почтением, Валентин Долохов.»

Руки безвольно опустились, хотя пальцы так и не выпустили тонкого пергамента, с крупным, размашестым подчерком. Слезы капали на пергамент, размывая чернильные буквы. Больше нет не единого шанса отрицать очевидное. Он вернулся. Он собирает сторонников. Он пришел и за учителем.

– Мисс Крам? – голос раздавшийся рядом, заставил вздрогнуть, я перевела взгляд на стоящего рядом, но из-за пелены слез, даже не могла разглядеть кто это. – Мисс Крам, такое ощущение, что кто-то умер?!

– Лучше бы умер, – я не узнаю собственного голоса, он сухой, безжизненый, пустой.

– Что вы такое говорите, Мисс Крам?!

Я не могу ответить, потому что у меня нет слов, чтобы описать словами то, что произходит внутри меня. Я явственно слышу треск в своих ушах, слышу, как внутри я, словно ломаюсь, гнусь, гнусь и стреском переламываюсь пополам. И боль, она внутри меня, рвет когтями, разрывает на клочья, то что называеться душой.

Мунин встревоженно каркает, взвиваеться над головой. А я задыхаюсь, не в силах сделать и вдоха. Грудь, словно сжали в тисках. Я отталкиваюсь от подоконника, но ноги не держат. Я падаю на пол, ударяясь коленями. Мир плывет, качается, а грудь раздирает от нехватки кислорода.

Чьи-то руки косаются моих плеч, но я отталкиваю их, цепляюсь за подоконник, пытаясь подняться, но снова падаю. Нужно идти, я уговариваю себя, умоляю. А изнутри душат рыдания, они подступают к горлу и непроходимым комом застревают там, и из меня не вырываеться ни звука.

Я почти ползу, карабкаюсь по стене, ломая ногти, обдираю кожу на подушечках пальцев. Я почти падаю на лестнице и судорожно цепляюсь за перила. Я должна выдти, я должна выдти. Стены давят, оглушают, звон стоит в голове. Я почти вываливаюсь на улицу, падаю на землю. Обдирая ладошки мелкой галькой.

– Мисс Крам, Мисс Крам! – голос доноситься почти из подводы, отрывисто приглушенно.

Палочка скользит в пальцы. Такие непослушные, негнущиеся. Взмах, я жду. Жду, и почти содрагаюсь всем телом, когда явственно слышу звон бьющегося стекла. Пальцы с силой жимают плотную ткань чехла. Слышу, как рветься молния, сопротивляясь моим грубым действиям. Древко метлы ложиться в ладонь теплом, уверенностью. Она, словно вибрирует от нетерпения, чувствуя бурю внутри.

– Северус, не дайте ей взлететь! Север…

Я отталкиваюсь от земли, взвинчиваюсь в небо, так высоко, как только могу. Пока тугой ледяной воздух, словно огромной дланью не отшвыривает меня назад, на острые пики башень. Швыряю свое тело вбок, от чего мышцы напригаются до боли. И я наконец-то могу вдохнуть, с выдохом приходит и крик.

Мне больно, настолько больно, что удержать её внутри себя я не могу. Я направляю метлу вверх, выворачиваю чуть вбок. Замок удаляеться, воздух обжигает, скручивает мышцы, но я сново кричу, потому что не могу сдержаться. Потому что страшно, не выносимо страшно. Моё жалкое трусливое сердце, сжимаеться, трепещет, так, словно его уже сжали грязные пальцы.

Больше нет шансов отрицать, нет ни единой здравой мысли, что могли бы послужить тенью иллюзии. Мы встретимся в бою, судьба любит такие насмешки, любит играть, слабостями тех, кого она косаеться своими скрючеными пальцами. Я не испытываю ненависти, хотя понимаю, теперь за каждым из них будет тянуться кровавый след. И за ним тоже.

Я чувствовала боль от утраты, человека, который был мне учителем, наставником. Человека, который верил в меня. Волшебника, который научил меня держать посох. Учителя, который закрывал глаза на все мои шалости и прикрывал перед другими учителями. Мужчину, в которого в силу своей детской наивности, была влюблена.

Он был одним из опорных столпов, на основе которых формировались мы убеждения, принцы, желания, стремления, мечты. Я почти падаю на траву, слышу ее обледенелых хруст и словно сама рассыпаюсь на осколки. А небо жемчужно-серое, тяжелые, кучевые облака, словно дум заволокли небо.

– Она ранена?

Моей шеи косаються холодные пальцы, и вздох облегчения. Сильные руки, поднимают меня с земли, но я не в силах даже пошевелиться. Издать хоть звук. Даже на сопротивление, нет сил. Я чувствую, как слезы жгут глаза, бегут по коже, добираються до висков, щекочущим странным ощущением скатываються по шее.

– Северус, ей нужно к Мадам Помфри…

– Нет, – холодный, безразличный голос, он кажется таким знакомым.

Меня опускают в какое-то кресло, звон бутыльков, журчание наливаемой воды. В губы утыкаеться что-то прохладное, но я не могу пошевелиться. Шипение, словно сквозь сжатые зубы. И резкий обжигающий удар по лицу, заставляет вздрогнуть. Резко вскинуть голову, и уткнуться в черные глаза. Они полны презрения, злости.

– Вы самонадеяная, безоответственная, своенравная, неуправляемая… Как ваш отец!

Я с смотрю на мужчину, слышу его слова, вижу, как кривиться его лицо. Но не могу понять и слова. Он говорит еще что-то, но я тянусь вперед, ловлю за руку, такую странно теплую и крепко сжимаю. Он удивленно замолкает, переводит шокированый взгляд на меня, а все что я могу сказать, это бесмысленная фраза.

– Лучше бы он умер!

– О чем вы…

– Лучше бы он умер! – кричу я, сгибаясь всем телом и утыкаясь лицом в колени, тут же переходу на шепот. – Лучше бы он умер!

Я чувствую себя преданой, уничтоженой, сломанной, грязной. Мне предали. Человек, которого я любила, со всей своей наивностью, глупостью, надеждами, предал меня. Сломал, выпотрошил, перевернул внутри весь мир. Предал меня.

– Мисс Крам, – обжигающе горячие руки ложаться на плечи. – Вам нужно успокоиться.

– Вы не понимаете, – поднимаю взгляд на мужчину. – Я ему верила, доверяла, считала учителем, наставником, я любила его, а он… предал меня.

Последние слова, словно обжигают ядом изнутри, заставляют неистественно выпрямиться. Я беру железный кубок из рук мужчины, твердо, уверенно. Опрокидываю в себя мерзкую на вкус жидкость. Не я сломалась, не я сдалась, не мой мир рухнул, а он изменился, прогнулся, сломался, изменился, предал идеалы, которые внушал мне, как прописную истину.

– Со мной все в порядке, – я поднимаюсь из кресла, отталкиваю протянутую руку и смотрю в черные глаза. – Он уже умер.

Мужчина смотрит на меня растерянно, так, словно я несу околесицу. Но я понимаю все четко, ясно. В ту минуту, в ту секунду, когда было написано то письмо, для меня умер Валентин Долохов. Умер с честью. А Пожирателя Смерти, Валентина Долохова, я никогда не знала и знать не желаю. Мы не будем врагами, в моем сердце для него не найдеться даже ненависти. Мы чужие. Мы никто, друг для друга.