Текст книги "Моя Жизнь - Сплошной Плагиат"

Автор книги: Сони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Моя Жизнь – Сплошной Плагиат (1)

Глава 1

Глава 1

Никогда не думал, что моя жизнь закончится так просто. Я шёл на зелёный свет светофора, никого не трогал, возвращался домой в час пик и уже почти должен был дойти до дома, но на пешеходном переходе в меня врезалась иномарка. Помню только резкую боль и пару секунд полета, а затем темноту и холод. Я даже не успел осознать происходящее.

Сейчас же я сижу как дурак и смотрю в деревянную стенку.

“Это галлюцинации? Может быть, меня откачивает реанимация и остатки сознания так шутят надо мной?”

Я чувствую себя живым, но не в своём теле. Мне было двадцать пять, а теперь я даже не знаю сколько мне лет и как меня зовут. Это странно и даже как-то грустно.

Мой рост примерно под сто сорок пять. Я выгляжу как весьма симпатичный, худощавый блондин. Волосы длинные, аж ниже бедер, что очень удивительно. Красноглазый, как кролик, под глазами болезненные синяки. Интересные острые уши, прямо как у эльфа, длиной сантиметров двадцать.

– Прям… локаторы… – произнес я, пока удивленно водил по ушам.

Я нелепо почесал голову, смотря в зеркало на стене, а затем услышал крик:

– Сони, сколько раз тебя звать?! – голос принадлежал мужчине, он был грубым и раздраженным. Я схватился за голову и начал думать, что же мне делать. Возможно Сони – это я, но что делать и говорить я даже не представляю. Язык у них какой-то странный и незнакомый, но я его понимаю и это главное.

“Хоть на этом спасибо, тело…”

– Сони! – дверь открыл мужчина лет сорока на вид. Он был довольно высок и широкоплеч. С его тонкого и сурово выглядящего лица на меня недобро взирали, грозно поблёскивая, голубые глаза. Как и я, он был блондином, но его взъерошенные волосы были коротко подстрижены, да и длинных ушей у него не было. На нём была рубашка зеленовато-землистого оттенка и костюмные брюки, а на поясе сверкала, привлекая моё внимание, бляха офицера полиции. Похоже, он мой отец или отчим. Он сморщил лоб и уставился на меня недобрым взглядом. – Сколько ещё мы должны тебя ждать? Я пустил тебя в дом, а ты снова ведешь себя как ублюдок? – его резкие слова напугали меня.

– Простите, но кто вы такой? Вы это мне говорите? – указываю на себя. Мужчина сморщил лоб ещё сильнее и прорычал:

– Дурака не валяй! Есть иди, всем, в отличие от тебя, пора в школу или на работу!

– Мужик, я вообще не знаю кто ты. Кто я вообще? – возможный отец почесал голову и резко смягчился. Он зашёл в комнату и с подозрением осмотрел меня с ног до головы.

– Издеваешься? – спросил он тихо, а затем осмотрел мою голову слева и справа.

– Нет. Я… Я просто очнулся, а кто, где и почему… не знаю в общем… – мужчина топнул ногой и крикнул:

– Велла, вызывай скорую! – закричал он, а затем я услышал, как кто-то пробежал по коридору. В комнату вошла женщина лет тридцати пяти, стройная и красивая блондинка. Она тоже была без острых ушей.

– Боже, что случилось?! – спросила она.

– Здравствуйте. – я нелепо помахал рукой возможной маме, которая уставилась сначала на меня, а потом на мужчину.

– С ним вроде всё в порядке. – она как-то странно посмотрела на меня, презрительно что-ли.

– Сони, ты не шутишь? Я сейчас и вправду вызову скорую. – серьезно сказал мужчина. Он будто угрожал мне.

– Да вызывайте, я и так ничего не понимаю. – после моих слов мужчина кивнул.

– Кажется, он и вправду все забыл. Сони бы уже стал агрессивным и мог даже напасть, а ещё нет его постоянного мата. – сказал мужчина женщине, и та закивала. На лице у нее уже проявился нервный тик.

– Опять от него одни проблемы! – блондинка резко завелась.

– Спокойно. – резко пресек ее истерику возможный отец. – Сони, я спрошу последний раз. Ты издеваешься и бунтуешь или у тебя действительно амнезия? – мужчина спросил спокойно и серьезно, но я все равно ощутил сильное и пугающее давление с его стороны.

– Я очнулся десять минут назад. Я не понимаю где я, какая сейчас дата и почему я здесь. Предполагаю, что вы мои возможные родители. Все что я знаю, это увиденное в течении десяти минут, мистер.

Мужчина почесал голову и немного смягчился в лице.

– Одевайся, поедем в больницу. – он открыл шкаф и кинул мне шорты, рубашку и пару носков.

– Вельт, хотя бы поешьте и потом едьте… – возможная мама едва сдержалась чтобы не накричать на меня. По её бледному лицу было видно, что она меня недолюбливает. Блондинка была готова сорваться в любой момент. Мне нечего было сказать, поэтому я просто подобрал одежду и быстро оделся.

Взгляд женщины сказал мне, что что-то не так, когда я застегнул рубашку на все пуговицы, заканчивая самой верхней, у ворота. Она задумчиво наморщила лоб когда я застегнулся и даже немного смягчила свой тяжёлый взгляд. Затем я вышел из комнаты, но сразу заблудился. Мужчина же пальцем указал мне на лестницу, ведущую вниз.

Я спустился со второго этажа на первый. Планировка тут как в доме американской мечты: гостиная, кухня и ещё одна гостевая комната. Все спальни, подозреваю, расположены на верхнем этаже. Мой взгляд прошёлся по кухне. Выглядела она старо, вернее, отстало, без каких-то современных приборов в виде микроволновки, миксера или пароварки. Только допотопная газовая плита и совдеповская, по моему мнению, мясорубка. Огромная такая, железная и с ручкой.

За столом сидели дети. Все как на подбор блондины с голубыми глазами и без острых ушей, я определённо какая-то “белая ворона” в семье. Их было трое: два парня и девушка. Парни определенно старше меня возрастом. Девочка, что сидела в старых полноразмерных наушниках и слушала музыку на кассетном плеере, скорее всего тоже старше меня.

Еда стоит на столе, но никто не ест. Видимо, все ждали меня.

– Сони, это твое место. – женщина указала на стул, и мы все приступили к завтраку. Рассадка тоже привлекла моё внимание: отец семейства сел во главе стола, все парни сидели по его правую руку согласно возрасту, а девушки по левую, начиная, конечно же, с матери.

– Наконец-то. Тебя пока дождешься, успеешь сдохнуть от голода. – сказал парень, сидевший ближе ко мне. Он выглядел крупным, накаченным, с грубыми чертами лица.

– Так! Великий Дайн, благодарим за еду! Мы живем под твоим могучим взором… – все взялись за руки и отец начал молиться. Я решил не выделяться и присоединился к их религиозной части. Когда отец закончил молитву, все взяли вилки и ножи, а затем начали резать яичницу и намазывать джем на тосты.

Будучи левшой на Земле, я по привычке взял вилку в левую руку, чем тут же привлёк к себе взгляды всех членов семьи.

– Сони, ты чего это вдруг? – спросила сестра, смотря на мою левую руку.

– Сони, возьми вилку правой рукой. – после того, как отец сказал это, все ещё пристальней уставились на меня. Я же, сменив ведущую руку, тут же начал демонстрировать чудеса неуклюжести: моя рука тряслась и даже такая тривиальная задача, как нарезка яичницы, замедлилась и приобрела комичные черты.

– Поменяй руку. – уже с нотками интереса попросил мой отец. Ведущей левой я быстро и привычно разделил на части поджаренные яйца и намазал тосты джемом.

– Сони, ты же правша. – сказал ближайший из братьев.

– Да? Не знаю. Мне кажется, левша.

После моих слов он неуверенно поморгал и слегка задумался.

– Я точно знаю, что ты писал правой, а вот левой – никогда, – ответил он. – Чего это с тобой?

– Точно не знаю. Я очнулся и не понимаю кто я и где я. Ты мой брат? – спросил я со всей дружелюбностью, которую только мог выдать в этот момент.

– Я Ован, твой второй старший брат, а ты Сони, мой младший. – представился он немного чопорно. – Тебе память отшибло? – в ответ на его вопрос я пожал плечами.

– Напиши что-нибудь, – сказала женщина, после чего передала мне шариковую ручку и бумажку.

– Напиши свою фамилию: Вантхкайх. – сказал папа. Я взял ручку левой рукой и начал писать. К своему удивлению, я знал язык и письменность. Последняя была похожа на кириллицу, где, впрочем, некоторые буквы означали совсем другие звуки.

Написал: “Сони Ванткайх”

– Нет. У нас между “Т” и “К” “Х” – Вантхкайх. – я быстро исправил ошибку. Брат взглянул на общий итог и кивнул.

– Тебя где так приложить успели? – с интересом спросила сестра.

– Как всегда, какие-то наркоманы. – раздраженно произнес старший брат.

– Вельт-младший! – рыкнул отец.

– А что? Мы его уже столько терпим! Ему двадцать пять, а он хуйней мается! Героиновый наркоман хренов! Семью позоришь! – грозно посмотрел на меня парень с недельной небритостью. – Я ушел! – старший брат оказался даже выше отца. Примерно под сто девяносто, уставший и раздраженный, он ушел в коридор и скорее всего покинул дом сильно хлопнув дверью напоследок.

– Я наркоман? – спросил я удивлённо.

– Да, ты сидишь на героине. – я закатал рукав и увидел точки от уколов и неуверенно заморгал. Осознание заставило меня побледнеть и с ужасом уставиться на всю семью.

“В кого я попал?... Теперь я понимаю откуда взялось такое отношение к Сони.” От этой и нескольких других мыслей меня начал обуревать ужас.

– Ты первые сутки дома, – грустно сказала моя симпатичная сестра. Я закрыл лицо руками. Из-за всплеска эмоций моё давление подскочило. Липкий страх, опутывавший меня из-за неизвестности, начал давить сильнее из-за новых открытий.

– Тогда понятно, почему я потерял память. Какой я... – мне было тяжело подобрать слова.

Дальше все молчали. Женщина так и не смогла притронуться к еде. Папа же, доев, подождал пока доем я, а потом увел за собой и указал на мои старенькие кроссовки. Я обулся, а потом вышли на улицу, оказавшись в районе “Американской Мечты”. Множество двухэтажных частных домов с обязательной припаркованной рядом машиной. Все чисто и опрятно. У нас же на парковочном месте перед гаражом стоял старенький хетчбэк. Марку я узнать не смог, такой у нас точно не было. Хотя в этом нет ничего удивительного, и так ясно что я попал в другой мир.

Я занял переднее пассажирское место и стал отвлечённо наблюдать за попытками отца завести машину. С каждой неудачей его лицо становилось всё более угрюмым.

– Старая колымага, сраный кризис, сраные наркотики… – тихо, но весьма эмоционально выругался отец. Когда машина завелась, то отец легко вырулил задним ходом на дорогу и спокойно поехал дальше.

Ехали мы молча. Судя по мелькающим за окном видам, на дворе шестидесятые-восьмидесятые. Хотя могу и ошибаться, в конце концов с этим периодом я знаком только по фильмам. Но раз нигде не видно спутниковых тарелок, то я определённо не во времени спутникового ТВ и тем более интернета.

До больницы мы доехали минут за десять, а потом ждали свою очередь к дежурному терапевту. Больница выглядела классически. Кирпичное здание, внутри много света и постоянно куда-то бредущий персонал больницы, ещё множество людей в приемном покое.

Отец выглядел очень уставшим. Иногда он украдкой смотрел на меня, но ничего не говорил. В его глазах читалось: “Как мне все надоело”.

– И как давно я наркоман? – спросил я у отца. Мужчина устало посмотрел в стену.

– Года два. Ты иногда пропадаешь неделями. Уже не пытаюсь искать тебя, когда ты исчезаешь в неизвестном направлении. Хотя и впустил тебя вчера, несмотря на нежелание Веллы. Уже стыдно смотреть в глаза соседям. – он всё смотрел в одну точку, пока рассказывал о моей зависимости. – Тебе где-то на улице просто так дали дозу и понеслось. У нас в городке эпидемия героина, его откуда-то массово завозят или варят прямо здесь.

– Понятно. Мне двадцать пять? – скорее всего я несовершеннолетний. Братья и сестра выше меня, да и сидят за столом все определённо по возрасту.

– Мне сто девять. Велле сто один. Тебе двадцать пять. Старшему в этом году сорок исполнилось. Он сейчас воюет в Котуне по призыву. Второму тридцать пять, он снова не поступил в колледж и всё хочет пойти за старшим на войну. Ован твой третий брат из четырех. В этом году он будет в предпоследнем классе. Салли, твоей сестре, двадцать восемь. Почти все уже студенты. – отец рассказал всё это весьма неохотно. Мрачнее всего он был пока рассказывал про самого старшего брата. Он определённо беспокоится за него сильнее всего.

“Сколько же тут люди живут? Эволюция тут точно пошла иначе”.

– Если хочешь, можешь закрыть меня в наркологии.

Он очень тяжело выдохнул и взглянул на меня.

– Ты уже два раза сбегал, а деньги я не печатаю. – отец потер переносицу. – Я не хочу разговаривать, Сони. Ради Дайна, давай просто помолчим. У меня море дел и проблем, ещё и ты моя ходячая головная боль. – он открыл журнал и начал читать.

Мне было нечего ответить, поэтому я закрыл рот и стал ждать. Заметив лежащий рядом журнал, я взял его и начал читать, чтобы скоротать время. Моё внимание привлекли статьи о войне в Котуне, похожей на Вьетнам, где идёт война против людей с крысиными ушами и хвостами. Ещё я прочитал про местных звезд, премии по литературе этого года и кризис 65-ого года, эхо которого все ещё шатает экономику. Героиновую эпидемию, СПИД, хиппи с антивоенными протестами. Про четырёхпартийную систему и о последствиях отмены сегрегации эльфов, орков, зооморфов и других рас. Судя по всему, я нахожусь в каких-то фэнтезийных Соединенных Штатах Америки. Магии я правда не заметил, но это, возможно, пока что.

Через два часа очередь добралась до нас и мы попали к терапевту. За это время моё самочувствие ухудшилось. Чтобы не злить отца я не подавал виду, но у меня определенно началась ломка.

Мы зашли в кабинет. Белая плитка, окно, стол, кушетка и всякие медицинские инструкции на стенках, пара шкафов с лекарствами.

– У него ломка. – констатировал врач с первого взгляда. – Потеря памяти это не исключение при наркомании. Я и не такое видел и слышал от других немало “веселых” историй. – сообщил нам пожилой доктор, что покуривал сигарету прямо в кабинете во время приёма. Папа тоже сидел с сигаретой и рассказывал про утренние события, на что доктор ответил, что причиной может быть повреждения мозга или стресс.

Отец заплатил пятьдесят ир за прием. Когда он отдавал деньги, по его лицу было видно, что это большие деньги. Мы спустились и сели в машину. Меня начало потряхивать и бросало то в жар, то в холод, хотелось блевать и плакать одновременно, а зрение затуманилось и стучало в висках.

Папа завёл машину и мы в течение пары часов куда-то ехали. За это время он не произнёс ни слова. По дороге он остановился у магазина и вернулся с парой наполненных чем-то пакетов.

– Пей, – сказал он свои первые за эти часы слова и протянул мне бутылку с водой. Я же жадно впился в бутылку и осушил её наполовину за один заход. Ещё через час мы наконец-то остановились у небольшого трейлерного парка вагонов на десять.

– Продуктов тебе на две недели. – он занёс их в трейлер, а затем продолжил, – Я заеду через неделю. – после чего вытащил меня из машины и усадил на скамейку рядом. – Убегай, если хочешь. Возможно, Велики Дайн даёт тебе последний шанс. – потом он вернулся в машину и просто уехал. Я же поднялся с места и зашел в трейлер. Там была бомжатская лежанка, железный чайник и мини-газовая конфорка, на этом всё внутреннее убранство трейлера заканчивалось.

Я вышел на улицу. Рядом простиралась гладь озера, стояли столики для пикника, пустовало место для кострища и лежала небольшая кучка дров. Отец действительно просто свалил, оставив меня здесь с ломкой и амнезией в одиночестве.

“Шикарное начало жизни в новом мире” – пронеслось на задворках моего сознания, которое активно боролось с приступом.

…

Ломка у меня выдалась знатная. Я скакал из одного бредового кошмара в другой. Постоянно пил воду и много спал. Иногда, когда мой разум вырывался из цепких когтей очередного приступа, я сидел на скамейке и думал как бы мне не обосраться снова, ибо новых простыней и трусов у меня нет.

“Это вгоняет в тоску”. – подумал я, смотря в потолок трейлера. Жара и липкая духота, царящие в моём пристанище, ничего хорошего к моему состоянию не прибавляли. Пылающее снаружи солнце жарило так, будто бы я находился где-то на югах.

Раньше меня звали Степанов Степан Степанович. Обычные имя и фамилия. Родом из Чебоксаров, в студенческие годы переехал в Санкт-Петербург. По образованию, что смешно, краевед, а значит здесь мои бредни из другого мира нигде не пригодятся. Хорошо вообще, что в моём мире у меня никого не осталось. Была только бабушка, она и воспитывала меня. Папа “ушел за сигаретами” ещё в моём дальнем детстве, а мама упала с седьмого этажа. Работала уборщицей и просто свалилась, когда мыла окна. И вот он весь я, без какой-либо интересной истории или трагичной судьбы.

Застрял в каком-то ином мире, где все живут дольше, хотя, с другой стороны, это впечатляет и будоражит. Со временем я начал находить плюсы в своём положении. Какое-то время между приступами ходил по трейлерному парку, все трейлеры в котором, впрочем, закрыты на ключ. Иногда мочил ноги в близлежащем озере, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Временами в этом озере можно увидеть милых фиолетовых уточек и синих лебедей. Сначала меня это удивило, но теперь столь необычная раскраска стала для меня обыденностью. Вид спокойной водной глади с изредка проплывающими по ней птицами позволял мне отвлечься и не думать о плохом.

Мне сложно понять, кем являются мои родители в этом мире. Ещё сложнее понять, кто я. Но у меня нет ни ответов, ни какой-либо информации, которая могла бы мне помочь. Ещё и отец какой-то жёсткий. Просто бросил меня тут, зная, что я без памяти. Хотя, быть может, прошлый Сони тот ещё мудак. Тогда, возможно, он прав, что так поступил. Только время сможет дать ответы. Мои мысли постоянно возвращались к вопросу о том, кто же такие Сони и его отец.

Единственным моим досугом здесь, кроме наблюдения за озером, оказалась найденная мной под кучей мусора старенькая гитара. На удивление, она пребывала в весьма хорошем состоянии, даже все струны были целы. Потратив половину дня на настройку, одинокий Сони, ну или я, начал играть на гитаре.

Спустя бессчётное количество попыток и такое же количество ругательств я наконец смог сыграть пару мелодий, и даже попал в какую-то одиноко-романтическую музыкальную волну.

– Почти бард отшельник, ха… – грустно произнёс я.

В своём мире мой навык был не сказать, чтобы очень хорош, но никто особо и не жаловался. Спасибо соседу по коммуналке дяде Олегу Макогону. Пусть он и был запойным алкашом, но он был добрым и научил маленького меня играть на гитаре.

– Жаль не электрогитара… – вздохнул я от глупой мысли, думая о том, что тут даже электричества нет. А потом вернулся к своим попыткам сыграть “Греча – Люби меня люби”.

– Люби меня люби… Жарким огнём… Ночью и днем… Сердце сжигая… – получилось весьма хорошо, хоть и пел я на местном. Так пока и не могу понять на какой язык моего мира он больше походит.

Так и проходили мои одинокие дни, и я не спешил воспользоваться советом отца и сбежать. Да и куда мне сбегать? Питаться одной лапшой быстрого приготовления мне надоело очень быстро. Каждый день мой организм ломало отходняком от наркотиков, но со временем становилось всё легче и легче.

Отец приехал через неделю, как и обещал. Он застал меня в тени под самодельным тентом, пытающегося наиграть что-то на гитаре. Я хотел было поприветствовать его, но он, не сказав и слова, снова уехал.

“Прикольно…” – с каким-то отчаяньем пронеслось в моей голове.

Минут через тридцать он снова приехал, оставил пакет с продуктами и исчез, так ничего и не сказав. Мне даже стало немного обидно оттого, что он даже не поинтересовался как у меня дела.

Я не мог понять почему он так ко мне относится. Хотя, это же батя из семидесятых. Они жесткие, прямо как моя бабушка. Вот только она вообще 38-ого года была, там поколение железное.

Следующая неделя прошла лучше. Ломка была уже не настолько сильная. Мне удалось вдоволь накупаться, вспомнить все уроки игры на гитаре с дядей Олегом, а ещё я набрался смелости пройтись немного по лесу, что напротив трейлерного парка. Я решил не заходить далеко, а то могу и заблудиться.

Деревья вокруг были неземными. Никогда прежде я не видел синие клены или черную естественную кору, настолько черную, что даже если закрыть глаза будет не так черно. Тут и фиолетовая листва, и двухголовые жуки, что таскают весь выводок на себе. Но если не думать о необычность местной цветовой гаммы, то здесь даже красиво.

“Интересно-то как” – никогда не думал, что мне будет так весело наблюдать за жуками, как и о том, что первой моей публикой станут муравьи из леса.

– Господа жуки: “Цой – Группа Крови”. – сказал я, и начал играть моей “любимой” публике классику. Но тут появился ещё один интересный слушатель. Им стал лесной единорог. Когда я его впервые увидел, то не смог сдержать восхищенного вздоха. Он вышел на звуки гитары и напугал меня так, что я упал и задрожал от страха. Непонятно же насколько они тут добрые.

– Хо… хороший единорожка… – немного нервно произнес я, пытаясь лишний раз не шевелиться. Единорог долго смотрел на меня и моргал. Он вилял шикарным черным хвостом и иногда потряхивал густой гривой такого же цвета. У него был белый, похожий на раковину, толстый в основании и тонкий на конце спиралевидный рог, глубокие чёрные глаза и темно-зеленая шерсть. Мы играли в гляделки минуты три.

– Мне сыграть? – спросил я. Он фыркнул в ответ.

Я продолжил насиловать гитару, а мой новый друг стоял рядом и спокойно слушал мои музыкальные потуги. Через какое-то время к нам присоединился хозяин единорога.

Это был мужчина, чей внешний вид меня удивил. Его можно было описать как светлокожего эльфа. Высокий, под два метра ростом и с острыми ушами, он блестел ярко-оранжевыми глазами из-под токсично-зелёной шевелюры. Образ пришельца дополняла обычная фермерская одежда на подтяжках и кеды.

– Ты чего тут забыл, парень? – с удивлённой интонацией обратился ко мне эльф. Кажется, он не ожидал встретить кого-то в этой глуши.

– Лечусь от наркозависимости. – честно ответил я ему. Мужчина сжал губы и хмуро опустил брови.

– Да. Городская проблема. Наслышан. – он погладил единорога, а затем поцеловал того в нос и продолжил добродушно, – Зачем ты убегаешь, а? Ты же хороший мальчик, Яблочко. – Маловероятно, конечно, что единорог был разумным, но в глубине его глаз светился какой-то ум. Он зафыркал, после чего фермер накинул на него уздечку и начал уводить за собой.

– Ты аккуратнее тут. Варгов нынче расплодилось. – на его предупреждение я только и мог что тяжело кивнуть да обнять гитару посильнее.

– Удачи, парень, она тебе понадобится. Надеюсь, что ты справишься, ты будто бы хорошая душа. Яблочко к другим не подходит. – сказал он уже исчезая из виду за деревьями на границе трейлерного парка.

“Мило. Запомню. Яблочко”. – подумал я, а потом опомнился. – “Варги!”

– Простите, господа жуки, несанкционированный концерт могут сорвать варги. Так что я, пожалуй, пойду отсюда, пока не получил кусь за бочок… – немного нервно произнес я, второпях уходя из леса.

– Эх… Интересный мир, но и настолько же опасный. – после получения подобной информации я решил больше не соваться в лес без особой необходимости, да и делать там было нечего. К тому же я ничего не знаю о местных ядовитых ягодах и прочей живности. Было бы обидно преодолеть ломку и умереть от ядовитого таракана.

Отец снова приехал под конец второй недели.

– Сони? – произнес он с удивлением. Я даже немного опешил от того, что он меня назвал по имени.

“Может, хоть сейчас удастся наладить контакт?” – от этой мысли на душе стало немного теплее.

– Привет, пап. Ты не мог бы привезти немного фруктов? – мужчина лишь коротко кивнул, а затем снова сел в машину, – Это тебе от сестры. – он передал сверток, вытянув руку из окна авто. Я подошел и забрал свёрток с одеждой и пирог с чем-то похожим по запаху на вишню, но синего цвета и со вкусом клубники.

– Спасибо. – отец опять ничего мне не ответил и уехал. Потом приехал ещё раз, оставил продукты и вновь уехал. По его лицу было видно, что он приятно удивлен. Как я и попросил, он купил фрукты.

С наслаждением я начал есть бурые апельсины. В моём мире их приняли бы за гнилые, но здесь они оказались как раз поспевшими. Помимо продуктов, в пакете обнаружился журнал “Слухи Ирии”. После длительного пребывания в информационной блокаде я был рад любой, даже жёлтой прессе.

Глянцевый журнал подтвердил, что в этом мире есть орки, гномы, эльфы и многие другие расы, за исключением людей. Правда, я до сих пор не понимаю кто же я. Внешне я похож на эльфа, но я не являлся чистокровным альвом, как здесь называют эльфов. Журнал не дал ответов на множество моих вопросов, только породил новые, но даже так я с удовольствием впитывал первое за долгое время развлечение кроме гитары. Как и множество своих клонов, журнал широко освещал слухи местного Голливуда, смаковал грязное бельё звёзд и знаменитостей, а также вскользь касался космической гонки и войны в Котуне.

– Эй, так вот о ком говорил Сил! Он сказал, что тут живёт неплохой парень, которого не испугался пугливый единорожка Яблочко! – я услышал радостный девичий голос. Поднял взгляд от журнала и увидел идущую в моём направлении девушку. Меня больше удивила даже не её внешность богини, а то, как она была одета. От увиденного я сразу же словил каменный стояк и мир тут же получил десять баллов за красоту.

Передо мной появилась смуглая эльфийка. Она напоминала знойную уроженку Бразилии моего мира, а её длинные пшеничного цвета волосы были собраны в конский хвост, опускающийся ниже бёдер. На симпатичном и аккуратном лице выразительно блестели чёрные глаза. Пока она шла ко мне, мой взгляд успел переместиться к её пышной груди размера эдак третьего, а потом и к её плоскому животу и бёдрам, которыми она покачивала, делая шаг за шагом. Ростом она была, как мне показалось, около ста шестидесяти сантиметров.

Одета же она была в чёрные кожаные стринги и чёрное кожаное бикини, на ногах у неё красовались обычные шлепанцы. Такое появление было полной неожиданностью для меня. Даже если на дворе свингующие шестидесятые, как в моем мире, то и там оценили бы этот наряд как пошлый!

“Звенящая пошлость!” – прозвучало голосом Михалкова в моей голове.

С другой стороны, из женщин я видел только маму и сестру… Хотя, если припомнить, в тот раз сестра была в узком топе и маленьких шортиках, да и мама была в майке и таких же шортиках.

“Подозрительно, но горячо. Одобряю”.

Под моим пристальным и наверняка похабным взглядом она немного занервничала.

– Привет. – сказал ей, на что она нервно сглотнула и ответила:

– П… привет. Я думала что тут будет кто-то из шоколадных или травинок, а ты, кажется, полукровка? – после её слов я наклонил голову набок.

– Прости, не понимаю. Я недавно полностью потерял память. Поэтому немного… в ступоре от твоего вопроса. – она интенсивно почесала голову и сморщила лобик.

– Ааа… Ну, просто ты не похож ни на ирийца, ни на лесного альва. У них волосы зеленые, а блондины это только ирийцы или светлые альвы. – в моей голове тут же всплыла аналогия с истинными арийцами при слове “ирийцы”.

– Не знаю. Нет каких-то таких знаний в голове. У меня реально память отшибло. – после моих слов она снова почесала голову и сделала ещё несколько шагов в мою сторону. Когда она приблизилась, я смог разглядеть капельки пота на её коже, из-за которых казалось что она блестит на солнце.

– Тогда скажу чтобы ты потом не тупил. Мы, остроухие, раньше попадали под сегрегацию, лет пятьдесят назад или чуть больше. Но конфликт между ирийцами и остроухими остался. Даже когда сегрегация типа пропала. Ну… знаешь что такое сегрегация? – я кивнул. Кажется мне наконец-то выдалась возможность узнать что-то не из сомнительной прессы. Как же я рад, что у меня появился кто-то, кто может объяснить хоть что-то про этот прекрасный мир.

“Она, получается, местная афроамериканка. – вспыхнула небольшая аналогия в моей голове. Она очень красива, и, если судить по ней, эльфы весьма изящны и грациозны. Но, в отличие от фильмов и книг моего мира, довольно-таки мясомолочные.

– Ты живешь где-то в этом захолустье? – спросил я у нее и с интересом продолжил её рассматривать.

– Неа. Я из пригорода небольшого городка. Приехала к бабушке, в городе на летних каникулах всё равно делать нечего. Работы особо нет, а тут хотя бы бабушка меня обеспечивает, а не родители. Моим родакам и так туго, а так я из Родвина. Это город двух с половиной часах езды отсюда. У бабушки подрабатываю на ферме иногда. Бабушка у меня там работает на белого, но можно ира два-три поднять, если хорошо постараться. – говоря всё это, она разглядывала меня с не меньшим, а то и с большим интересом чем я смотрел на неё.

– Понятно. Меня зовут Сони Вантхкайх. – как только она услышала моё имя, то тут же агрессивно сморщилась.

– У тебя имя как у Сони Вундири. Он основатель общества “Одна Ирия, Один Народ”. Видать твои родители расисты и фашисты? – к этому моменту её голос был уже весьма презрительный.

– Возможно. А это нормально, что ты так одеваешься? – я решил перевести тему желая избежать конфликта на расовой почве. Шоколадка же приподняла бровь.

– А что не так? – удивилась она моему вопросу.

– Видимо это норма. Просто на тебе будто одежды и нет. – продолжил я с интересом.

– Жарко же, вдобавок у из-за тёмной кожи я не сгорю. Это вы, белые, можете сгореть на Закии. – она указала пальцем на местное солнце, и только тогда я понял кто такая Закия. (Для удобства автор будет все равно писать солнце/Солнце).

“Надо запомнить как называется местная звезда”.

– Понятно. А тебе сколько лет? – я решил не задумываться об астрономическом объекте и ещё раз сменить тему.

– Мне двадцать семь. – гордым тоном ответила она.

– А мне двадцать пять. – услышав мой ответ она немного удивилась. Судя по всему, ростом я точно не в альва или ирийца. – Вы живете столько же, сколько и ирийцы? – с интересом продолжил я, а Шоколадка ещё более гордо ответила:

– Ага. Но в отличие от вас мы внешне не стареем. Ну и живем больше лет на двадцать. Моему прадедушка дожил до двухсот двадцати лет, а прабабушка аж до двухсот тридцати.

Оказывается, тут и столько прожить могут?

– Моей бабушке сейчас сто шестьдесят, а выглядит всё равно на сорок. Маме с папой по сто лет ровно, они одногодки. Я средний ребенок в семье из восьми детей. – она подошла ко мне и присела на скамейку, положив ногу на ногу. Заметив, как я невольно пялюсь на ее сексуальное тело, она сказала: – Все же так одеваются, зачем скрывать красоту? Женщина – трофей, им надо хвастаться, но не делиться. Мама говорит, что так цену набивать надо. Даже ирийки по всему югу Ирии одеваются так же. Тело – вот красота. Это, кстати, вы, белые, так одеваться начали. У вас женское тело и есть трофей и главная награда для мужчины.