Текст книги "Семь дней до моей смерти (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Баки не сомневался, что Стив даст, все, что хочешь, даст, лишь бы дорогой друг был счастлив. Вот только объяснить что-то ему все равно придется. А соврать не получится, Стив слишком хорошо знал Баки.

– Сядь и объясни толком, что тебе от меня надо, – попросил Стив, не отрывая впрочем взгляда от документов.

– Мне надо, чтобы ты дал выходной на неделю мне, Рамлоу, Веласкесу, Таузигу, Мэй, Глазго и Роллинзу, – отрапортовал Баки. – У нас есть одно общее дело. Стив, пожалуйста, – Баки посмотрел на Стива очень серьезно, так, как делал тогда, когда действительно не мог объяснить другу, что происходит. – Нам очень нужна эта неделя. Не спрашивай, почему. Я обещаю, что все расскажу потом.

– Потом… – Стив поднял глаза на Баки, окинул его внимательным взглядом. – Это противозаконно? У тебя проблемы? Ты скажи, я помогу.

– Ты пока можешь помочь только тем, что дашь выходной на неделю всем нам, – вздохнул Баки. – И ничего противозаконного мы творить не собираемся.

Не говорить же Стиву, что он через неделю, скорее всего, умрет, и помочь ему может гарантировано только убийство невинного человека. А даже если бы и мог помочь, как Баки позволит ему взять на себя такое? Даже знание о таком.

– Мне не нравится, когда ты что-то от меня скрываешь, Бак. Обычно такое ничем хорошим не заканчивалось ни для одного из нас. – Стив постучал кончиками пальцев по столешнице. – Ладно. Я подпишу тебе и им отпуск за свой счёт на неделю, но при условии, что ты каждый день будешь отзваниваться. И никто не погибнет!

Ох, вот последнего Баки обещать не мог, но и говорить об этом Стиву Баки не стал. Он просто кивнул, что позволяло ничего не говорить. Как же было тяжело врать Стиву, особенно в таком, в том, что он может лишиться друга, если он с Броком и ребятами не придумают, как обмануть смерть.

– И запомни, Бак, – усмехнулся Стив, ставя размашистую подпись на голографическом документе. – Я всегда знаю, когда ты мне врёшь.

Брок ждал Барнса на парковке, курил одну за одной и хмуро поглядывал на собравшихся бойцов. Поверили ему все до одного, кроме разве что Веласкеса, но он был в Браво и не обязан был слушаться не своего, по идее, командира, однако пошёл следом и он, хоть и скептически хмыкнул на любые объяснения. Видимо, всё-таки подействовало на него произошедшее с Расселом.

Все видели, как он умер. Все были в курсе, что стойки прикручены к полу и никто не мог объяснить, куда делись чёртовы винты. Никто их не выкручивал. Всё же в помещении, напичканном камерами, сложно что-то сделать и остаться незамеченным.

– Есть у нас неделя, – объявил Баки. – За свой счет. Что предлагаешь делать?

У Баки не было какой-то генеральной линии поведения, он готов был услышать Брока и тогда уже решать, что делать дальше и как. Следующим шел Веласкес, и, сказать по правде, Баки очень хотел на его примере понять, чего им бояться и как этого избежать. Это было не по-человечески, это было плохо, так поступать было ни в коем случае нельзя, если бы у Баки была обычная человеческая мораль. Но ее не было. Он прошел снайпером вторую мировую. Пусть не всю, но и того, что было, оказалось достаточно, чтобы уметь принимать необходимые потери без истерики. Кто-то бы сказал, что Баки Барнс бесчеловечная скотина, а он считал, что лучше умрет один, и спасутся остальные, чем они все попередохнут.

– Загружаемся и поехали, – велел Брок, не став ничего никому объяснять.

Всё было очень просто – он и сам не знал, в какую сторону двигаться дальше и что делать. Пока идея была очень простой – спрятаться и следить за тем, чья очередь умирать, не спуская глаз, попытаться поймать тот момент, когда снова накроет видением и как-то попробовать изменить сложившееся положение вещей.

– В схрон? – понятливо уточнила Мэй, подхватив снова заупиравшегося Веласкеса под руку.

– Именно, попробуем переиграть смерть.

Устроившись рядом с Броком, Баки положил бионическую ладонь ему на колено и сжал, то ли сам прося поддержки, то ли давая ее Броку.

У него не шла из головы их ночь, и, наверное, стоило бы, раз уж они собираются побеждать смерть, рассказать, что это был он, или уже когда все закончится. Баки не знал, как лучше, поэтому пока молчал. Да и Брок молчал.

– Тебе не кажется, что остановить свою жизнь, заперевшись где-то, не самая лучшая идея? – аккуратно спросил Баки. – Или ты уже что-то придумал?

– Я хочу, чтобы вы все были на расстоянии вытянутой руки, и я до каждого из вас мог успеть дотянуться, что-то сделать. Мне нужно время, а именно его-то у нас и нет.

Брок не хотел объяснять, что скорее всего так ничего изменить и не получится. Ну, просидят они неделю, не даст Брок им погибнуть, а дальше-то что? Дать карусели совершить новый круг и запустить череду смертей по-новому? Ну уж нет, лучше он сам себе пулю в висок пустит, чем даст погибнуть кому-то из отряда или Барнсу. А Веласкес? Его не жалко.

Дальше ехали в молчании. Баки пытался ни о чем не думать, но в голову постоянно лезли какие-то мысли, сбивались в кучи и тормозили мыслительный процесс, в итоге, Баки перестал вообще думать, пытаясь разобрать эти мыслительные заторы.

А может, уже стоило и умереть, внезапно пришла мысль в голову. Он пожил достаточно, много всего повидал, трахнул охуенного мужика, которого очень хотел. Осталось только сказать ему, что любит его, и можно помирать. И наплевать, как. А может, все же, рискнуть и уговорить всех на убийство? Только, посмотрев правде в глаза, Баки чувствовал, что и сам не сможет просто так убить обычного человека. Круг замкнулся, ни к чему не приведя.

Брок любил эту нычку, как и весь отряд – мало кто знал, что на заднем дворе Таузига и под его домом располагалось комфортное бомбоубежище, способное без особых проблем вместить десятка два человек, а запас армейских сухпаев и вооружения тут и вовсе был практически бесконечным. Брок сам помогал оборудовать этот подземный чудо-дом.

О Барнсе думать не хотелось, но и не думать не выходило. Особенно когда тот тёрся рядом, лапал за колени, смотрел проникновенно. Брок на мгновение даже решил подкатить к нему, чем не лучший способ самоубиться?

Узнав о подобном схроне, Баки тихо офигел, у них со Стивом ничего такого не было, похоже нужно было предложить другу обзавестись таким убежищем у себя во дворе. Но сейчас было не до того.

– А ты запасливый, – усмехнулся Баки. – Не боишься, что тут что-нибудь рванет и погребет нас нахуй еще до конца этой чертовой недели?

– Не боюсь, – оскалился Брок. – Я уже мало чего боюсь. Вот только свидание проебал, вот что плохо. А только решил остепениться. Эх.

Он выбрался из машины, махнул рукой и остальным.

Страйк частенько зависал в подземном бункере, когда хотелось тишины и уединения, там даже комнаты были почти у всех. Например, те же Глазго с Лютиком предпочли одну комнату на двоих, где и сделали все по-своему.

– Джон, – Брок хлопнул Таузига по плечу, приобнял. – А есть что в доме пожрать, кроме галет и минералки?

– Ну так… – пробасил тот. – Можно сгонять.

Свидание… Остального Баки не услышал, что-то там про жратву. Да хрен с ней, со жратвой. Очень хотелось себя пожалеть, потому что жить ему осталось неделю, а мужик, в которого Баки был влюблен, собирался встречаться совершенно не с ним. И что теперь, говорить о своих чувствах, или молчать до последнего? Баки тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Нужно было и делом заняться.

– Так, от меня что-нибудь требуется? – спросил он у Брока. – Или я могу тупо бездельничать, втыкая в телефон?

Нашли бы ему дело, дурных мыслей бы в голове не водилось. А так… А так, он тихо страдал себе в одиночестве, хоть и был окружен людьми.

Баки воевал со Страйком, а вот посидеть с ними и просто пообщаться выдавалось не часто, он ведь был выше их по положению, особый боец, на короткой ноге с начальством в виде Роджерса, о чем с ним говорить простым смертным? Так что та попойка с Роллинзом и Броком была приятной неожиданностью. Эх, вернуть бы время… Да нет, ничего бы он не хотел изменить. Может быть, если до утра остаться, поцеловать похмельного Брока, чтобы тот знал, с кем провел ночь.

– Дело тебе придумать? Не проблема. Берёшь Мэй под ручку и дуете за жратвой, а мы пока наш новый дом проверим на вопрос возможности в нем убиться. Хотя после стойки с гантелями я уже верю в чёртову мистику.

Отправить Барнса с глаз долой было отличной идеей, слишком Броку надоело смотреть на него без возможности коснуться или сделать ещё что-то в том же роде. Осточертело чувствовать себя чужим. Ещё это свидание… зачем Брок упомянул о нем, он и сам не знал, может, хотел потешить самолюбие, может, удостовериться в том, что ни черта не светит? Ну, упомянул. А Барнс и в лице не изменился.

– Мэм, – широко, радостно улыбнулся Барнс, предлагая Мэй взять себя под руку. – Знаешь, где тут магазин-то? А то я первый раз в гостях.

Баки улыбался, с удовольствием уходя с ней в магазин, потому что быть рядом с Броком и не трогать его совсем было пыткой. Лучше бы он не трахал его, все было бы проще, можно было бы и дальше просто смотреть, Особенно Баки любил наблюдать за Броком на миссиях, глядя в оптику прицела. Он любил такого Брока: собранного, хищного, знающего, что победит. И узнал его той ночью, такого податливого, мягкого, такого жаждущего близости, что теперь он из головы не шел.

– Мэй, что нам надо купить, кроме ящика консервированной фасоли? Или чего-то в этом роде? – спросил Баки, когда они немного отошли от дома.

Мэй в притворном ужасе округлила глаза.

– Фасоль в закрытом помещении? Да ты, я смотрю, тот ещё извращенец. Купим мяса побольше, овощей свежих. В бункере есть морозильная камера для пыток и хранения продуктов. – Она заглянула в телефон, открывая приложение ближайшего супермаркета. – О, как раз на стейки и вырезку говяжью скидка и… ананасы. Да, ананасы нам точно нужны. Ближе к ночи же ещё Лютик, не сможет Глазго здесь одного с нами, уродами, – она оскалилась совсем по-броковски, – оставить. Так, ещё пироги с ревенем для Роллинза и сливки в кофе папочке. А тебе что? Колитесь, Баки Барнс, что нравится столетним суперсолдатам?

– Яблочные штрудели, – обворожительно улыбнулся Баки, он помнил, как действовала на девушек его улыбка. На парней тоже, но вот что-то Брок не велся. – И шоколад.

Посмотрев на удивившуюся Мэй, Баки рассмеялся, хлопнув ее по плечу.

– Мясо я тоже люблю, но его нам в виде тушенки на войне давали, а вот шоколада и яблочных штруделей там не было.

Начинала если не отпускать, то немного ослабевать та тревога, что засела в груди. Уже не так болела совесть, что ничего не сказал Стиву, не так остро хотелось сбежать и спрятаться, да так, чтобы еще и Брока с собой утащить. Не так было обидно, что Брок не помнит их ночи, и не так ныло в груди о невозможности повторения.

Все еще будет у Баки Барнса, обязательно будет.

Мэй смеялась, шутила сама, рассказала, насколько их командир падок на булочки с пеканом и на сам орех вообще. И если кто хотел к нему подмазаться, ехали на работу через пекарни, чтобы если не накупить булок, которых им много было нельзя, то хотя бы пропитаться насквозь ореховым духом.

– У него даже гель для душа с пеканом есть, как раз тут в бункере стоит. Представь, выходит он к ужину, весь смурной и суровый, а пахнет как булочка.

– Вот значит, каков страшный Брок Рамлоу, – рассмеялся Баки. – А тут эти булочки продают? Надо ему купить.

Насколько Брок охуеет от такого выверта, Баки не знал, но раз командир любит булочки с пеканом, то надо ему и купить. И пекана этого. Баки не представлял, что это за орех такой, не фанат он был орехов, больше любил корицу и шоколад.

В магазине было свободно и не особо людно, все же поздний вечер. Обычные люди сидели сейчас перед телевизором и смотрели вечернее ток-шоу, кто-то залипал в интернете, а кто-то гулял по освещенным фонарями улицами, держа под руку подружку. Баки с Мэй тоже могли бы выглядеть веселой парочкой, они шли, смеялись, когда заходили в магазин, Баки рассказывал историю про них со Стивом еще довоенных времен. Что Стив не всегда был таким жутким начальником с залегшей тревожной складкой на лбу, когда-то они не были спасителями мира, а просто парнями, которые творили такую дичь, что современным подросткам и не снилось.

В бункер они вернулись уже ближе к двенадцати, когда Брок, самолично обшарив все помещения, дал добро на временное заселение. Даже Веласкесу, и тому комнату выделили, несмотря на то, что весь следующий день и ночь он должен был неотрывно находиться рядом с Броком, хотя Глазго на пару с Таузигом упорно пытались выжить его во двор с палаткой, как ближайшего в списке смертников. Но Брок был непреклонен, и спорить с ним не решились.

– Вас только за смертью посылать, – улыбнулся он, забрав у Мэй ее пакет.

– Вас много, а мы одни, – улыбнулся Баки, глядя Броку в глаза, улыбнулся так, как давно хотел. Открыто и светло, радостно, хотя ситуация к радости не располагала. А может, как раз именно сейчас нужно было и открыться…

Одна и та же мысль крутилась у Баки в голове не переставая, пока он выдавал Броку бумажный пакет, из которого сладко пахло его любимыми булочками. За Броком хотелось ухаживать, хотелось гладить его по шерсти вместо колючих иголок, на которые постоянно натыкалась рука. Но Баки был уверен, что и эти колючие иглы складываются, как у дикобраза, чтобы заботливая рука провела по ним, погладила. Вот и Баки хотел погладить дикобраза Рамлоу, но пока не получалось.

– О как, – удивился Брок, даже сквозь бумагу уловив любимый аромат, сунул нос в пакет и, не сумев себя сдержать, зажмурился от удовольствия. – Жопу себе отращу, – проглотив набежавшую слюну, пожаловался он. – Но спасибо. Спускайтесь вниз и устраивайтесь. Мэй, отведёшь Барнса в комнату Лаки?

Хотелось бы, чтобы они просто собрались здесь по поводу какого-нибудь торжества или просто на время побыть наедине со своими, отгородиться от остального мира. Хотелось бы… Брок вздохнул, прижал пакет с выпечкой к груди.

– Жрать приходите через час.

– Да, командир, – отчеканила Мэй и снова подхватила Барнса под руку, как-то чересчур заинтересованно на него поглядывая.

В груди неприятно кольнуло, но Брок только фыркнул.

Не его дело кто с кем спит, не его.

– Значит, покажешь мне комнату вашего самого шебутного? – Баки рассмеялся тихо, немного грустно. – А ты что думаешь по поводу недели, которая нам отведена?

– Командир со всем разберётся, – пожала плечами Мэй. – Он всегда и со всем разбирался. Если тебе грустно одному, – она окинула Барнса взглядом, – можешь переселиться ко мне в комнату. Грустить не дам.

– Спасибо за заботу, – улыбнулся Баки, предполагая что Мэй от него хочет, но выяснять, ошибся он или нет, было не с руки. – Но я один тут потусуюсь. Привык к одиночеству.

Баки нагло врал, одиночество он ненавидел, именно поэтому до сих пор не съехал от Стива, просиживал у него в кабинете, когда тот зарабатывался допоздна, оккупируя диван, или бесцельно насиловал беговую дорожку, если в зале кто-то ещё был. Он бы согласился побыть рядом с Мэй, с живым человеком, но сейчас он хотел только одного человека, который пытался не отрастить себе жопу, питаясь выпечкой..

Проводив Барнса с Мэй взглядом, Брок свистнул Веласкесу.

– Хватай пакеты и пойдём на кухню, помогать мне будешь.

Если тот и хотел возмутиться, то быстро переборол это желание, подчинившись безропотно. Да и Броку было не до чужих моральных метаний. Он запросто мог выкинуть Веласкеса домой и понаблюдать, что с тем произойдёт и как он это почувствует, насколько заранее, чтобы потом применить эти знания уже к своим ребятам, но делать так не стал. Даже не из-за человеколюбия, а потому, что никогда не бросал своих.

Мысли в голове волочились медленно, нехотя. Брок заново переживал вчерашнее происшествие на базе, сегодняшнюю трагедию в зале, так и эдак обдумывая все, прикидывая, что мог сделать, чтобы избежать повторения, и ничего в голову не приходило толкового.

Баки сидел в чужой комнате, чувствуя беспокойство от одиночества, от того, что ему не с кем было поговорить, и все же решился пойти к Мэй, чего бы она от него не хотела, зазывая к себе, Баки с этим как-нибудь разберётся.

Поплутав по убежищу, которое оказалось огромным, Баки нашел Мэй.

– Привет ещё раз, – улыбнулся он ей, постучав. – И всё-таки я хочу твоей компании.

Компании он хотел Брока, но тот был не один на кухне, поэтому к нему Баки не пошел.

– Какой ты непостоянный, – сказала Мэй, пропуская Баки к себе в небольшую комнату, в которой только и было, что двуспальная кровать, встроенный в стену шкаф, да тумбочка. – Садиться здесь особо негде, так что на кровать давай. Ты, кстати, заметил, что здесь что туалет, что душ общий? Впиши сходи себя в расписание, а то командир воду перекроет на ночь – и сиди утра жди.

– Спасибо, впишу, – поблагодарил Баки. – Я не непостоянный, просто понял, что не хочу сидеть один, когда можно провести время с прекрасной собеседницей, которая мне расскажет о правилах поведения и не только.

Устроившись на кровати у самой стенки, Мэй окинула Баки задумчивым долгим взглядом.

– В шесть побудка, разминка, потом завтрак. А если серьёзно, – она улыбнулась, склонив голову к плечу. – Нет никаких правил и распорядка. Мы обычно сюда отдыхать приезжаем. Единственное – в бункере не курят. Даже жрать не обязательно со всеми выходить. Брок не обидится.

– И будем мы тут ходить темными тенями, ожидая своей судьбы… – глядя куда-то мимо Мэй, сказал Баки, а потом тряхнул головой. – Извини, иногда залипаю. Слушай, давно хотел узнать, как ты попала в Страйк. Ну не верится мне, что это была твоя детская мечта. А я расскажу секрет про Кэпа.

Мэй громко фыркнула.

– А какая у девушки мечта может быть? Муж, трое детей и дом с белым заборчиком? Мы с командиром познакомились ещё в армии, квартировали тогда на востоке. Я взрывотехник с мечтой о мире во всём мире и верой в наше правительство, он… командир отряда. Мира во всем мире не получилось, в правительстве разочаровалась, – взгляд Мэй потяжелел. Она подтянула ноги к груди. – А на гражданке кому нужен взрывотехник? К тому же баба. Всех интересует, что у тебя под юбкой. Меня чуть не посадили из-за того, что я голову разбила идиоту в баре. Это же так «прекрасно», когда тебе отвешивают комплименты по поводу задницы. Брок нашёл и помог, предложил работу. И, знаешь, я довольна. «У ебанутого Рамлоу и всё бойцы ебанутые». Слышал такое, наверное? И меня устраивает. Меньше лезут.

– Я из тех времён, когда женщины были хранительницами очага, нравилось им это, или нет, поэтому до сих пор, видя женщину в форме, поражаюсь ее смелости переть против течения, – признался Баки. Всё-таки он ещё не успел привыкнуть к законам и порядкам этого мира. – А насчёт Стива, если вам что-то надо, то приходи просить ты, он не может отказать даме. Так и не научился, хотя кажется суровым начальником.

– Иногда удобно быть дамой, – совсем по-девичьи хихикнула Мэй, толкнула Баки в плечо. – Я-то понятно. И Стив тоже понятно. Про себя расскажи. А то про легендарного Зимнего Солдата столько баек по Базе ходит, понятное дело, что говорят шёпотом, но говорят же.

– И что же говорят про Зимнего Солдата? – заговорщицким шепотом спросил Баки и рассмеялся. – Давай, говори, что тебя интересует, все расскажу без утайки.

– Говорят, что ты… а не важно, что говорят, вранье все это, – вздохнула Мэй. – Ты встречаешься с кем-нибудь? С тем же Кэпом, например?

– Нет, – грустно улыбнулся Баки. – Со Стивом мы просто друзья, может, даже больше, как братья. А тот, с кем я хочу встречаться, или уже занят, или меня не хочет. Так что нет, я ни с кем не встречаюсь.

Баки снова улыбнулся, но уже веселее. Это походило на исповедь, но что ещё оставалось делать, кроме как исповедоваться перед смертью? Грехи ему Мэй не отпустит, так хоть поговорят. Всяко лучше, чем подохнуть просто так.

– Даже так, – глаза Мэй заинтересованно заблестели, она подобралась поближе. – Это кто-то с гражданки, да?

– Нет, – Баки заговорщицки улыбнулся. – Угадаешь?

– Даже пытаться не буду, если кто-то из ЩИТа. Все местные дамочки из трусов готовы выпрыгнуть, когда о тебе кто упоминает. Ещё бы, такая сила зазря пропадает. – Она потрогала железное плечо. – А мужики… может, ты просто не пытался? А то есть у меня один дурак на примете, который тоже только вздыхает, да вслед смотрит, надеясь, что не палится.

– Если этот воздыхатель не Брок Рамлоу, то я пас, – рассмеялся Баки. Вот он и нашел, кому рассказать о своей любви. Никогда не думал, что это будет Мэй, вообще не предполагал, что хоть кому-то расскажет, но приближение смерти меняет взгляды…

– То есть… – Мэй удивлённо округлила глаза, покосилась на запертую дверь. – Обалдеть как интересно все в мире устроено. А чего молчишь тогда? Вот уж кого не смогла бы заподозрить в стеснительности.

– Это не стеснительность, – вздохнул Баки. – Знаешь, даже Зимний Солдат боится быть отвергнутым. Тем более, я слышал, что он кому-то назначил свидание на этот вечер. И если бы не вся эта херня, он бы на него пошел. Или, думаешь, стоит попытаться? Вот так, с полтыка подойти и выводить, что я его люблю-не могу, хочу с ним провести остаток жизни? – Баки рассмеялся, не так уж много у них той жизни осталось.

– А, с Лукасом? – переспросила Мэй. – Ты вообще видел Лукаса? Твоя копия, только цивильная, гражданской фильтрации. Сегодня, когда Брок на базу вдруг явился жизнью довольный и после того, как они тебя выпить с собой взяли, мы уж обрадовались – свершилось! А оказалось, что показалось, и снова появился Лукас. – Она вздохнула, глянула на часы и тут же спохватилась. – Пойдём ужинать, всё скорее всего готово.

– Я с Броком переспал, – решил добить Мэй Баки, – только он этого не помнит. И я боюсь, что узнав, он меня прибьет.

– Какие же вы оба бедовые, – восхитилась Мэй, сползла с постели, потянулась, почти доставая кончиками пальцев до потолка. – Сначала еда, а потом… не знаю, на кофе с булками позови, что ли.

Кофе с булками… Вроде бы было просто: подойди, расскажи, что нравится, предложи булку, которые и так ему притащил, и все будет хорошо. Ровно до следующего видения. Ровно до того, что будет завтра. Может быть, он и попробует. Может быть.

Брок был хмур, устало сидел за столом на кухонном островке и заматывал обожженную ладонь. Снова головная боль снова напомнила о том, каким были вчерашний день и вечер, пьянку и горячую ночь с любовником, а так же сегодняшний день, добавивший неприятностей в общую копилку, никак не улучшая настроение. Глупо хотелось запереться в своей комнатке с пекановыми булками и бутылкой сухого вина и не реагировать на происходящее до самого утра, но желаемому не суждено было сбыться.

Он глянул на притихшего в углу Веласкеса и скривился. Второй Таузиг, такой же везучий.

– Иди жрать уже, чудовище криворукое.

Баки уселся за большой стол рядом с Мэй, ведя себя как истинный джентльмен, даже стул ей отодвинул. В таких вот мелких действиях проще было забыться, не окунаться в тот пиздец, в котором они все сейчас были.

Но все равно, Баки посматривал на Брока, улыбался ему, передавая соль, норовил коснуться пальцев, почувствовать его снова хоть так. А вот Брока все бесило, ну просто всё: как стучали вилки о тарелки, редкие негромкие разговоры, даже прикосновения Барнса словно током били прямо в мозг, напоминая о том, что Брок вообще-то пообещал сам себе прекратить все эти пиздострадания, определиться по жизни с тем же Лукасом, например.

Вытерев губы салфеткой, Брок смял ее и бросил в тарелку.

– Всем приятного аппетита и определитесь, кто посуду моет. Веласкес, за мной, ебать тебя буду.

Веласкес тяжело вздохнул и поднялся.

– Да, приятного всем.

Вот и поговорил…

Баки хотел тормознуть Брока, рассказать ему, что… Ну а что рассказывать? Что трахнул его полубессознательную тушку, и это было круче любого траха за всю его жизнь? Можно, конечно, вот только для этого надо, чтобы Брок был один, чтобы не ебал Веласкеса, чтобы не был занят раздачей пиздюлей и плюшек, чтобы хоть чуть-чуть не думал про того, кто будет следующий.

Но все равно решил провести вечер с Мэй, рассказывая ей байки про них со Стивом, про то, что не знает никто в ЩИТе о Зимнем Солдате, развеивая разные слухи.

========== 4 ==========

Утро Брок встретил в растрепанных чувствах и совершенно невыспавшийся. Веласкес, скотина, так храпел, не чета тому же Таузигу, что хотелось взять судьбу в свои руки и пристрелить идиота. Брок не знал, как сумел сдержаться, продержавшись без сна почти до самого утра, а потом, когда тот проснулся, приказал сесть ему в изголовье, а сам улёгся, устроив голову на бедре прибалдевшего от такой перспективы Веласкеса.

– Дёрнешься куда – сам придушу, понял? – рявкнул Брок, чувствуя, что уже не в состоянии держать глаза закрытыми.

– А поссать если? – возмутился Веласкес.

– В кулак сожми и терпи. Я терпел и всю ночь тебя слушал. Вот и ты терпи.

Баки остался у Мэй, которая оказалась доброй женщиной и не стала гнать несчастного влюбленного идиота куда подальше, так что уснули они за разговором поздно. Но проснулся Баки рано, улыбнулся спящей в подушку Мэй, вспоминая сестер, и тихо свалил. Не искать же в такую рань Брока, чтобы вывалить на него признание о своей неуёмной тупости и остром желании командира себе присвоить. Он бы точно такое не одобрил.

Но когда он проходил мимо комнаты и услышал голос Брока, то не смог пройти мимо.

То, что он увидел, было верхом комизма. Веласкес сидел и не знал, куда деть руки, ноги и вообще всего себя, пока Брок устроил на его бедре голову и сладко спал, или пытался. Почему все должно было быть именно так, Баки не знал, а поэтому тихо спросил у Веласкеса.

– Ты чего тут в подушку играешь? – потому что точно знал, что такое поведение Броку свойственно не было, не использовал он бойцов в виде подушек.

– Храпел ночью, – с отчаянием в голосе просипел тот, покосился на завозившегося Брока и опустил ладонь ему на голову, погладил и даже улыбнулся, когда Брок наконец успокоился.

Подойдя, Баки решил рискнуть, но поменяться с Веласкесом местами. Он просунул под голову Брока руку и одними глазами приказал Веласкесу сваливать на соседнюю койку, пока он держит, словно мину, голову Брока. Он сам хотел так сидеть рядом с командиром и поглаживать его по голове. Как прошлой ночью, когда Брок уже спал, а Баки смотрел на него и гладил по голове, ерошил волосы…

– Садись туда и сиди тихо, понял? – очень тихо спросил Баки.

Веласкес закивал и тут же смылся подальше от долбанутого командира Страйка, затих на принесённой специально для него раскладушке, уткнувшись носом в мобильник. Брок снова завозился, перевернулся на другой бок, буркнул что-то маловразумительное, обнял Барнса рукой поперёк поясницы и уткнулся носом в живот, жарко дыша рядом с пупком.

Баки тихо-тихо заурчал от наслаждения Броком, который был к нему так близко, обнимал его. Но Баки понял, зачем тут Веласкес, поэтому полностью отрешиться от всего и наслаждаться жарким дыханием, от которого член стоял как каменный, не мог. Он зорко следил за бойцом Браво, чтобы с тем не случилось какой-нибудь ахинеи, как с Расселом.

Проснулся Брок на удивление выспавшимся и отдохнувшим, тело не ныло от не самой удобной позы, голова не болела, да и снилось что-то лёгкое, почти невесомое, незапоминающееся поэтому.

– Знал бы, что ты такой удобный, давно бы затянул в свою койку, – не открывая глаз, мурлыкнул Брок, потянулся всем телом.

– Я совсем не против оказаться в твоей койке, – с лёгкой усмешкой сказал Баки, погладил Брока по голове и плечу, забрался руками в волосы. – Просыпайся, у нас сложный день.

И плевать было Баки на присутствие Веласкеса, когда Брок вот он, теплый, рядом, как упустить возможность потрогать его.

Вздрогнув, Брок открыл глаза, сполз с колен Барнса.

– Ты тут что делаешь? Веласкес где?

– Тут я, – подал голос тот, помахал рукой со своей раскладушки. – Теперь я могу поссать сходить? Или снова в компании с кем-то из вас, голубки?

То ли Брок ещё не до конца проснулся, то ли никак не мог перестать тупить. Он помнил, что точно засыпал на коленях Веласкеса, но как тут оказался Барнс, да ещё почему трогал его, гладил вот, понять никак не получалось, не укладывалось оно в голове. Не сходились грани никоим образом, сколько Брок всё ни крутил в голове.

– Брок, отпусти его в сортир, – попросил Баки, потому что собирался сделать самую дурную вещь в жизни. – Ничего с ним за пять минут не будет.

– Вали, – разрешил Брок и тут же поправился, – только быстро. Подохнешь там – можешь не возвращаться.

Веласкес тут же подхватился и поскакал на кривых ногах в сторону уборной.

Баки решил ничего не говорить, а просто сделать. Он схватил Брока, прижал к себе и впился в губы своими, как тогда ночью. Застонал от ощущения, пронизывающее его, прижал Брока сильнее, ещё сильнее, не вырваться, и целовал, как давно хотел. Да Брок и не думал вырываться. Зачем задавать вопросы, требовать объяснений, когда такое счастье непонятно с чего привалило? Пользоваться надо.

Он обнял Барнса в ответ, вплёл пальцы в волосы, как всегда хотелось, дёрнул не сильно и застонал в сладкие губы.

В сердце творилось невероятное. Вспыхнувшая вмиг надежда воспламенила всего Брока разом, отодвигая на задний план и странные события, и собственные видения, и желание защищать. Здесь и сейчас был только Барнс.

– Как же я хочу тебя, – простонал Баки. – Всего тебя только себе, а ты все бегаешь. Не убегай больше.

Баки целовал, шептал какую-то нежную чушь и снова целовал, наплевав на все. Абсолютно все. Даже опасность и близость смерти отошли на второй план. Он горел, пылал и плавился от тепла Брока.

Сердце Брока дрогнуло, он прижался сильнее, как в висок ввинтилась знакомая головная боль, стирая краски мира, высвечивая что-то слева. Повернув голову, Брок увидел, как распахнулась входная дверь, Веласкеса с белым полотенцем на шее, его удивлённый взгляд, раскрытый рот. Вот он запинается о невысокий порожек и падает, да так неудачно, что висок приходится именно на железный борт раскладушки.

– Блядь! – рявкнул Брок, снова обрывая видение, дёрнулся из хватки Барнса, сам валясь на пол, как раз в тот момент, когда распахнулась дверь, и время понеслось вскачь.

– Надеюсь вы не трахаетесь, – с улыбкой произнёс Веласкес и запнулся за несчастный порог, полетел вниз, прямо на Брока, больно ударяя ему в солнечное сплетение локтем, чуть-чуть не доставая головой в этот раз до койки.

Где-то в углу разочарованно вздохнули.

– Брок! – успел выкрикнуть Баки, вздергивая Веласкеса вверх, убирая со своего мужика. – Блядь, Веласкес, хули ты такой ловкий-то.