Текст книги "Короткие встречи (СИ)"
Автор книги: Smaragd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Впрочем, Гарри подсознательно был уверен, что всё будет хорошо. Должно быть, во всяком случае.
========== -8– ==========
Голова болит не только от выпитого вчера, но и от сознания того, что предстоит пережить от жены. Джинни умеет «вправлять мозги», не повышая голоса. Хочется добраться до Антипохмельного раньше, чем законная вторая половина доберется до него самого.
Кажется, пустыня Сахара поселилась даже под веками, раздражая невидимым песком больные глаза. Нечаянная мысль, что Хорьку сейчас тоже худо и Гарри увидит, наконец, а то уже забыть успел, каким бывает нормальный, живой Малфой, не закованный в элегантную легкость и дорогой костюм, как в доспехи, согрела: все-таки собрат по несчастью.
Когда два месяца назад они поссорились, всё казалось простым и логичным: Малфой воспользовался знакомством с ним, прикрывался именем Поттера, чтобы получить выгодный контракт с Министерством. О чем недвусмысленно намекнул Рон на том злополучном празднике в Норе. А сам Гарри, уставший до зеленых пикси после совещаний у Кингсли и только что отбушевавший в родном кабинете по поводу очередной статьи в «Пророке» ко дню годовщины победы – мол, национальный герой наше всё, – не стал даже задумываться, когда сорвался на Драко. Слишком уж похоже на Малфоев, пользоваться любыми средствами, а особенно, связями. И понял, что сглупил, обвинив Хорька, понял, что как был шрамоголовым придурком, так им и остался, но было поздно. Малфой вдруг застыл, упрямо поднял подбородок, прищурился и исчез в камине, бросив сквозь зубы: «Малфой-мэнор». Не стал ни оправдываться, ни объяснять.
Когда выяснилось, что никто не пользовался его именем для собственной выгоды, а просто тот самый старичок-зельевар, приехавший по приглашению Министерства работать в Лондон, раструбил всем направо и налево о дружбе Малфоя и Поттера, да и положительное решение в пользу Драко и его компании было принято задолго до этого, Поттеру стало и вовсе нехорошо. Зная Малфоя, можно было не рассчитывать на прощение.
Совы возвращались с непрочитанными письмами, сам Драко при любом удобном случае аппарировал, не прощаясь, или делал вид, что Главный аврор не более чем надоедливый домовик, не стоящий внимания. Даже на платформе, когда они все провожали детей в Хогвартс, Гарри был удостоен только кивка. Из чистой вежливости и безупречного воспитания. Искренность приветствия можно было сравнить только с Авадой.
Когда от стихийной магии мужа треснули тарелки на кухне дома Поттеров, Джинни решила, что с неё хватит. Не отвечает Малфой, ответит Астория. За что Гарри был отдельно благодарен своей жене, хоть упорно делал вид, что ничего не знает, и они с Драко сами помирились. Без помощи извне.
Если бы нашелся в мире хоть один безумец, которому в голову пришла нелепая мысль просить прощения у рассерженной гремучей змеи, он бы понял Поттера, как никто другой: в этом деле шипения не оберешься, и яда будет предостаточно. Но Поттер терпел мужественно, выслушивая демонстративно равнодушную речь Малфоя, изобилующую тонкими намеками на недалекость гриффиндорцев в целом и полный идиотизм отдельно взятых личностей в частности. Физическим результатом примирения стали похмелье, раскалывающаяся голова и радость на задворках сознания, что всё закончилось. А ещё некоторое напряжение между ног при ходьбе и лёгкий дискомфорт в районе ануса: дорвались, словно подростки, право слово! Опухшие губы и разводы засосов не в счёт, сняли малфоевскими мазями в два счёта…
Но всё равно хорошо. Хорошо, что помирились, что не будет больше тянущего чувства вины. Хотя и пришлось надавить на хоречью совесть, напомнив про Италию, Феррагосто и Эльфийское: когда Поттер понял, что именно «благодаря» Драко он пропустил их первый раз, из-за глупого вранья потерял столько времени, хотя могли бы гораздо раньше… Но Поттер добрый, Поттер понял и забыл, а вот Малфой… Как говорил Грюм, лучшая защита – нападение. Сработало. Драко почти устыдился и простил. Оба простили друг друга, только что волшебными палочками не замирились.
После Антипохмельного и контрастного душа Гарри, предварительно внимательно осмотрев себя в зеркало и убрав проявившиеся следы слишком ласковых пальцев Драко, вышел на кухню, где Джинни что-то готовила, стоя к нему спиной. За столом Лили заканчивала завтрак. Обе были сердиты: Джинни – за пьянку; Лили – за то, что её крестного обидели.
– Джин, а Малфой разве не у нас оставался? – робко начал Поттер.
– У нас. Позавтракал и ушел. Спасибо, что вообще тебя приволок, – на столе перед Гарри появилась чашка чая, тосты и тарелка с омлетом. – Я понимаю, помирились и всё такое, но можно было сообщить, что задержитесь? Я полночи не спала. Ты вообще меня достал со своим Хорьком – он то, он сё. Слишком много Малфоя в нашем доме. Надеюсь, теперь закончили?
– Закончили, – Гарри ссутулился под гневным взглядом супруги. И вспомнил: «Да, пожалуй, иногда Малфоя бывает… во мне… слишком много. Только на меньшее я не согласен…», – он пытался сообразить, приснился ли ему или был навеян алкоголем вкус спермы, осторожно, почти подобострастно слизываемой с солёной бахратистой кожи, с гладкого лобка, с немного бугристой под языком подрагивающей головки члена… С белокурых волос, светящихся в ночи неземным светом. Ангельские локоны или пьяный бред? Как на них-то попало? И не спрашивайте, проклятый абсент!..
– Папа, не клади локти на стол. И выпрями спину, – Лили аккуратно разрезала оладушки на мелкие кусочки и промокала губы салфеткой, прежде чем отпить чай из своей чашки.
– Моргана всемогущая! – вздохнула Джинни и вернулась к плите.
А Гарри во второй раз подумал, что Малфоя в доме многовато, Джин права. И не только в доме… Но, кажется, уже ничем не выветришь. Под строгим взглядом дочери он расправил плечи и убрал локти, чувствуя себя беспомощным, но счастливым.
========== -9– ==========
В палате от магии ощутимо покалывает кожу. Поттер лежит почти белый, дышит подозрительно ровно – не иначе как принудительно вентилируют легкие. Без очков его лицо кажется совсем другим, беззащитным что ли.
– Малфой… Драко, ты же зельевар, и Гарри говорит, что один из лучших. Может быть, ты сможешь? Я не знаю, не понимаю, что точно требуется, но ты поймешь, – все силы Джинни уходят на то, чтобы сдержать слезы, потому истерика так ясно слышна в голосе. – Он для тебя так много сделал, ты не можешь… Ты же для него не чужой…
– Почему раньше не позвала? Зачем тянули? Две недели на размышления понадобилось? – шипит в ответ Хорек, не озвучивая мысль, что поттеровская придурь явно передается половым путем.
– Тебя в Англии не было, а целители….
– Успокойся. Я поговорю с целителями и сделаю всё, что смогу, – Драко приобнимает Джинни за плечи и выводит из палаты, кивком головы показывая дежурному колдомедику на неё: успокоительное и снотворное. Всё, что сейчас требуется миссис Поттер, иначе Святой Мунго пополнится еще одним пациентом.
Сам Малфой стремительно шагает в кабинет Главного целителя. Запирается с ним минут на тридцать, после чего медленно выходит, бледный и собранный, и исчезает, аппарируя прямо в мэнор.
Через сорок шесть часов посыльный приносит в больницу несколько крошечных фиалов с зельем. Главный целитель чуть не бегом возвращается в палату аврора. Джинни Поттер стоит у изножья кровати мужа и даже при всем желании не может расцепить пальцы, до онемения сжавшиеся на спинке.
Почти сразу, как зелье попадает в кровь, Гарри судорожно выгибается на кровати, кашляет, хрипит и дышит. Сам дышит… Глаза распахиваются и невидящим взглядом обводят комнату. Тело расслабляется, и Поттер мягко опадает, а рука безвольно свисает с края постели.
– Что? Скажите, что?! – от страха неудачи из горла Джинни вырывается только шепот.
– Спит, он просто спит, миссис Поттер. Теперь ничего не бойтесь.
И Джин смеется, не замечая слез, прикрывая рот, чтобы не потревожить сон Гарри.
*
Через три дня Главный аврор ураганом врывается в комнату для допросов, и Малфой морщится, демонстративно закрывая уши пальцами – самое деликатное из произнесенного Поттером: «Что за херня тут творится?».
Монолог набирает обороты, бумаги из дела сворачиваются в трубочку, и полыхающие зеленой яростью глаза Поттера только подтверждают намерение их владельца засунуть подчиненным вышеозначенное дело в задницы и поглубже, чтобы точно не вытащили…
Уже открыто веселящийся Малфой, схваченный крепкими пальцами Поттера за плечо, почти насильно выволакивается из допросной и дальше к лифту. Только там аврор вдруг сникает и бессильно прислоняется спиной к стене.
– Малфой, какого хрена, а? Ты сразу не мог сказать?
– Не мог, Потти. Мой адвокат принес все необходимые бумаги и собственные свидетельские показания, но ты лучше меня знаешь министерскую бюрократию. И потом, я же Пожиратель, Малфой… кто мне поверит просто так?
– Хоть бы о сыне подумал, – выдыхает Поттер, укоризненно добавляя пронзительным взглядом: «Если обо мне не хочешь…».
– А я и подумал: они с Асти у родителей, во Франции. Ты-то чего прибежал? На ногах еле стоишь.
– Малфой! Ты только представь: я прихожу в себя, а мне заявляют, что ты меня от смерти спас, а сам в Аврорате сидишь. Я им: «За что?», а в ответ слышу, что за темный ритуал. Хорошо, твой адвокат пришел, разъяснил, что к чему.
– Поттер, ну какой темный ритуал? Вы тут все с ума посходили. Я ж свою кровь использовал, а это законом не запрещено. Специально узнал, прежде чем варить.
– А без крови никак нельзя было?
– Нельзя, – Малфой мрачнеет и устало прикрывает глаза. – Целитель сказал, что больше двух суток у меня нет. А зелье варится месяц. Кровь сильно ускоряет процесс. И вообще, отстань, а? Мне и так нехорошо, пришлось отдать больше, чем думал. А твои авроры меня еще и Веритасерумом напоили.
– Черт, я им устрою!
– Успокойся, вояка. После твоего триумфального появления мой адвокат из них все соки выжмет, пока тепленькие. Так что я буду отомщен за счет Министерства. Пошли, что ли, в Мунго? Мне тоже как-то не очень….
– Пошли. Только меня ноги не держат.
– Ты совсем мне на шею сел, Потти, – Драко перекидывает руку Поттера через плечо, поудобнее подхватывает его за талию и тащит к камину. – Дочку крести, сигареты дай, в шахматы играй, жизнь спасай… Масло ему холодное – грей, не той пастой почистил зубы – щиплется, медленно – устаёт он, быстро – не успевает. Жарко – окно открой, холодно – грелку под задницу. Ты вообще без меня жить в состоянии?
– Заткнись, Малфой, – Гарри цепляется за его ладонь и сильнее прижимает к себе.
========== -10– ==========
Драко сделал всё, что мог. Всё, что было положено в таких случаях. Он кивал, благодарил за соболезнования, слушал ненужные и лживые слова о том, как ценили и уважали Люциуса все эти люди с глазами, полными алчности, но никак не уважения. «Скорбим»… Уж, конечно, не о скорби речь…
Ему хотелось выгнать всех из собственного дома вместе с их тихими разговорчиками и оценивающими взглядами. Всё казалось таким нелепым, неуместным. И только Астория, находившая бесконечные поводы для того, чтобы отвлечь его внимание, заставляла брать себя в руки снова и снова. «Ты – Малфой». Теперь уж точно Малфой, глава дома, старший в роду.
А Драко не чувствовал себя готовым. Сколько бы ни было лет, опыта, людей за его спиной, он не смог бы приготовиться к этому. Пока был жив отец, он оставался Малфоем-младшим. А сейчас между ним и жизнью не осталось ничего. И только новый тоненький страх поселился глубоко внутри… потом – мама. Потом мама, и всё, больше у него не будет возможности почувствовать себя ребенком. Пусть отец отошел от дел, но Драко всегда мог прийти к нему, рассказать, спросить совета. А сейчас к кому идти? К Гарри? Это другое…
После войны, жизни за границей, отцовского срока в Азкабане, Драко поверил, что всё закончилось. Когда родился сын, сомнений не осталось: теперь только жизнь, и так будет всегда. После того, как они стали близки с Поттером, по-настоящему близки, ему тем более хотелось надеяться только на лучшее. И удавалось.
Он смотрел, как тяжелая мраморная плита закрывает отцовский саркофаг, как сверху ложится белый траурный венок, как мама не может больше сдержать слез и её уводит Астория, и не верил, что в этой жизни есть место для смерти. Не на войне, не от пыток, дементоров… Просто смерти. Только потому, что пришло время. Он всё ждал, что отец как-нибудь выкрутится и на этот раз, но не оставит их с мамой.
– Отец? – Скорпиус встал рядом, высокий, почти догнавший в росте самого Драко. – Все уже ушли. Тебе стоит отдохнуть.
– Конечно. Только закончу с письмами и отдохну, – Драко похлопал его по плечу и, как смог, улыбнулся, чтобы только сын не думал о нем беспокоиться. – Ты иди, Скорпи, отдохни сам.
– Письма подождут. Пап, пожалуйста…
Драко удивился почти умоляющему тону и ноткам страха в голосе Скорпиуса, но не успел даже слово вымолвить в ответ, когда тот с юношеской порывистостью обнял, прижавшись к плечу, как делал в детстве, когда Драко брал его на руки.
– Пап, ты уже неделю почти не спишь и куришь много. И ты… ты…. Я же вижу, что у тебя сердце болит. Пожалуйста, отец!
Драко инстинктивно обнял сына в ответ, клюнул коротким поцелуем в макушку и тут же нахмурился: ох уж, эта мягкость Асти в его крови! Но не стал сейчас укорять испуганного Скорпи: знал, понимал, как никто, что значит осознание смерти, когда сталкиваешься с ней впервые.
Под ребрами, и правда, отчетливо заныло, отдавая неприятным онемением в руку, да и желудок напомнил, что пора бы съесть что-то более существенное, чем кофе и тост.
– Всё будет хорошо. Обещаю, – он отстранил от себя Скорпиуса, заглядывая в глаза, удерживая за плечи и радуясь, что не видит слез. Это было бы уже слишком. Молодец мальчик! – Малфои всегда сдерживают свои обещания. А ты, в свою очередь, очень обяжешь, если распорядишься насчет легкого ужина для меня. В кабинет.
– Да, конечно, – Скорпиус уже взял себя в руки. – Прости за несдержанность… Кажется, я немного перенервничал.
– Нам всем сейчас нелегко. Всё в порядке, Скорпи, – и чтобы сын перестал так мучительно переживать ещё и это, он снова притянул его к себе, снова поцеловал в макушку и тихо повторил. – Всё будет хорошо.
На этот раз улыбка не стоила ему никаких усилий. Что ж, немного разумной эмоциональности не повредит Малфоям.
*
Сон не шел, несмотря на ужин и стакан теплого молока. Драко разобрал корреспонденцию, составил ответные благодарности, подготовил документы для Гринготтса и для поверенного. Слушание завещания Люциуса было назначено на послезавтра. Но сна не было.
В груди тугой спиралью собиралось нечто, слишком похожее на прежнюю, детскую слезливую обиду. Было просто страшно: за спиной мама, жена, сын, а рядом кто? Поттер? Серьёзно? А он сам об этом догадывается?.. И не так уж нужно было это «рядом», когда ничто не угрожало их новому благополучию. Но… Было просто страшно, а бояться Драко не любил. Слишком часто боялся, исчерпал лимит.
Камин полыхнул зеленым, и на пол приземлилась записка: «Не спишь ещё? Я дома».
Ну, конечно! Поттер! Хоть не сам ввалился, кажется, поумнел ближе к сединам.
Ответ Драко отправил обратно в камин, откуда через минуту вышел Главный аврор собственной персоной.
– Привет. Я не мог прийти на церемонию.
– Тебя, собственно, и не приглашали. Проходи, присаживайся.
Поттер поставил на стол коньяк, кинул пачку сигарет и уселся в кресло, глядя в глаза Драко. Тот вздохнул, принес два бокала и сел рядом.
– Ты знаешь, мы с Люциусом не ладили. Но я знаю, как он вас любил и уважаю в нем это. Так что, давай, за твоего отца.
Драко смотрел, как Поттер одним махом, как водку, проглатывает Ожье, но не стал говорить тому, что он неуч и придурок и так не пьют дорогой, выдержанный напиток. Может потому, что устал повторяться за столько лет, а может, из-за ощущения, что слова Поттера были единственными правдивыми из всех, услышанных им за последние дни.
– За отца, – и с каждым глотком спираль в груди становилась все слабее.
========== -11– ==========
В ресторане были заняты все места, но у выпендрежника Малфоя и тут оказались связи: нам выделили отдельный столик, и сам метрдотель принимал заказ.
– Рад снова видеть вас, мистер Малфой. Мистер Поттер, – вежливый кивок в мою сторону.
– Спасибо, Кларенс. Что посоветуете?
– Филе миньон в бальзамическом соусе с овощами и луком шалот.
– Что ж, мы с удовольствием попробуем, да, Гарри? И вино, на ваше усмотрение, Кларенс.
– Конечно, мистер Малфой.
– А теперь мне расскажи, что я должен буду попробовать с удовольствием, – я нахмурился еще больше. Настроения и так не было.
– Мясо, Поттер. Всего лишь нежнейший стейк. Тебе понравится. А пока нам не принесли еду, рассказывай, что опять случилось такого, что только я могу тебе помочь? Надеюсь, с твоей простатой всё в порядке?
– Да, ничего особенного, в сущности… – я кашлянул как можно строже, но оставил его последние слова без внимания. – Понимаешь, Лили заявила, что хочет дальше изучать травологию.
– Да ты что?! Какой ужас! – Хорек в притворном страхе округлил глаза. – Надо спасать, лечить, купировать симптомы как-то!
– Малфой, я не о том! Погоди ты паясничать!
– Ладно, давай серьезно. Я знаю, что моя крестница решила изучать углубленную травологию. И что?
– Ну, Джинни говорит, что это всё как-то связано с…. Чёрт, Драко, я даже не знаю! Дети слишком быстро выросли, я не очень-то готов был….
– Как связно, логично и увлекательно. Ты хочешь мне что-то сказать, Потти, или набор звуков из твоего рта просто от голода?
– Малфой!
– Поттер!
Хорек откинулся на спинку стула, закурил и посмеивался, глядя на меня сквозь дым. Злость на него отрезвляла.
– Джинни уверена, что это не просто увлечение, а далеко идущие планы. Кажется, Лили в кого-то влюбилась и этот кто-то занимается травологией.
– Лонгботтом?!
– Малфой, не испытывай моего терпения!
– Впечатлен демонстрацией твоей аврорской харизмы. Давай дальше. В чем проблема-то?
– Мы подумали: может, она просто на поводу пошла у этого парня? Понимаешь, не нравится мне всё это. Вдруг он какой-нибудь проходимец, или просто…
– Или ты просто ревнуешь дочь и не хочешь признавать, что она выросла и может выбирать сама, без твоей опеки?
– Не знаю. Наверное. Драко, она ж еще ребенок!
– Твоя мать в её возрасте тоже замуж собиралась за твоего отца. Ты уже с Джинни роман крутил. Уизел обжимался с Гермионой. Я ничего не путаю? Или про нас напомнить? Так почему бы тебе не доверять собственной дочери?
– Я на тебя посмотрю, когда Скорпиус объявит, что решил жениться.
– Тогда смотри внимательней. Он уже объявил. Но давай вернемся к вопросу о моей крестнице. Я всё еще не вижу повода для серьезного, как ты мне написал, разговора. Или тебе захотелось поесть за мой счет? Просто признайся, что соскучился и нашёл такой оригинальный повод затащить меня в койку.
– Малфой, я хочу знать, с кем она… общается. Понимаешь, он, кажется, из семьи зельеваров, а ты их всех знаешь. И потом, Лили тебя любит, может, рассказывала что.
– Поттер, еще слово и филе миньон тебе попробовать не удастся. И не посмотрю, что ты аврор, устрою скоропостижную и преждевременную. Ты предлагаешь мне шпионить за крестницей?! В своем уме?! Может, стоит просто поговорить с дочерью?
– Джин говорила, но Лили уходит от ответов. И не смейся – твоя школа. Не захочет – слова из девчонки не вытянешь.
– За «мою школу» – спасибо. Но следить за ней не намерен. И вообще, что ты взбеленился?
– Не знаю. Пацаны – ладно, с ними всегда просто было. Но Лили…. Она же… дочка.
Малфой смотрит на меня так долго, что успеваю до конца прочувствовать, какой я идиот. Вот, и правда, чего взбеленился? Джинни тоже спокойна.
– Страшно как-то за ребенка, понимаешь?
– Понимаю, Поттер. Только не беспокойся за неё, у Лили всё будет хорошо.
Нам принесли мясо, и Хорек замолчал, положив кусочек в рот, прикрывая глаза от удовольствия. Нет, филе это очень вкусное, но откуда бы Малфою знать, что у Лили всё будет хорошо?
– Тебе известно что-то, что неизвестно мне?
– Поразительный вывод, Потти. Конечно, известно. По сравнению с тобой, неучем, я ходячая энциклопедия. Почти как Грейнджер, только очаровательней.
– Я про Лили.
– А. Нет, Поттер. Мне ничего не известно. И вообще, разговаривать во время еды – дурной тон.
– Учту. А что там с невестой Скорпиуса?
– Она милая, умная… Чистокровная, хоть и не настолько, как мы. Семейка, правда, сумасшедшая, но связи есть, обеспечены. Хорошая партия, я дал согласие.
– Сам выбирал? Скорпиуса хоть спросил?
– Поттер, ты хорошо себя чувствуешь, а? Твоя сегодняшняя неадекватность уже пугает. Ты что, бульварных романов начитался? О жизни аристократии и запретной любви? С чего ты решил, что невесту выбирают, словно племенную кобылу? Мальчик влюбился, а поскольку у него есть вкус, весь в меня, знаешь ли, то я ничуть не удивлен и одобрил выбор. А вот ты, явно, решил себя вести, как бразильский плантатор. Ешь, давай, вина выпей, сигарету выкури – возьми мою, у тебя не табак, а мусор в бумажке. Расслабься. Если Джинни спокойна, то тебе сам Мерлин велел успокоиться. Она разумнее тебя в делах житейских. И смирись уже, мы стареем, Потти. Пора отойти с дороги, пусть дети живут своей жизнью.
Слушая ленивый, насмешливый голос, я успокоился. Лили уже взрослая девочка, это точно. Кажется, Хорек был прав, когда говорил, что жизнь по плану не так уж плоха. Он-то ко всему готов оказался.
– Ладно. Поттер, не морщи мозг в напрасной попытке думать. В конце концов, Лили не решила стать звездой квиддича, как её мать – уже большой плюс. А то моталась бы на метле, да травмы залечивала. Как-то это… неженственно. И вообще, хватит портить мне аппетит своей кислой миной. Прочувствовал всю глубину своего идиотизма? Вот и славно. Я никому не скажу, все и так знают. Ешь, Поттер. И заткнись, ради Мерлина.
*
Домой я возвращался уже спокойным и сытым. Неудобно было перед Малфоем, устроил ему бабскую истерику. Но ладно, что уж теперь. И он прав: если я хочу что-то знать о Лили, нужно спросить у Лили. Вот сейчас и спрошу.
В гостиной слышались голоса. Джинни, Лил и кто-то еще.
– Папа, ты поздно, мы тебя раньше ждали, – дочка целует в щеку и возвращается на диван, где рядом с ней сидит…
– Ну, сука! Обманул! Всё знал, и обманул!
– Гарри, ты что это? – Джинни осуждающе смотрит на меня.
– Мистер Поттер, вам нехорошо?
С дивана поднимается Скорпиус Малфой, которого за руку держит Лили.
«Хорошая партия, я дал согласие». Ну, Хорё-е-ек….
– Нет, всё хорошо, Скорпиус. Всё хорошо.
========== -12– ==========
Противное чувство ожидания неприятностей поселилось тянущей тоской прямо под ребрами. Гарри слишком хорошо знал своего Малфоя, чтобы не замечать мелкие, незначительные изменения в поведении. Сначала Драко уехал куда-то на десять дней, отговариваясь старыми родственниками и получением небольшого наследства. Ну, вроде, всё ясно. А Гарри что-то неспокойно было на душе, когда Хорек так и не дал прямого ответа, куда ездил и кто там точно умер. И вообще, такими делами обычно занимался адвокат Малфоев. Не стал бы Драко сам мотаться ради небольших денег: с годами Хорек заделался сибаритом, предпочитая комфорт, уют и неспешность.
Он даже на конференции со своими докладами собирался с таким ворчанием, с таким страдальческим выражением лица, словно его определили на год на галеры. Малфой писал десятки душераздирающих записок о своем бедственном положении, загоняя сов, пока Поттер не сдавался и приезжал, наконец, чтобы скрасить «невыносимое» существование аманта. Впрочем, и записочки, и якобы ужасные условия, и нарочитое недовольство Хорька – всё это было частью игры. Драко изображал из себя сгусток несчастья, а Гарри делал вид, что поддается на уговоры: «В последний раз, Драко! У меня тоже работа».
После обязательного десятиминутного приветственного разговора с взаимными обвинениями в душевной черствости и эгоизме следовали два-три дня настоящей идиллии. Драко умел находить удивительно укромные и уютные места в самых разных уголках планеты, где они оставались только вдвоем. Гарри заранее предвкушал слезные послания, как только Малфой начинал скорбно вздыхать, сетуя на тяжкую долю и злую судьбу, заставляющую его «опять нестись сломя голову на край света», и далее следовал список: на конференцию, на переговоры, к маразматичной богатой тетушке Абигайль с родственным визитом. Малфой стонал красиво, профессионально, изредка бросая взгляды из-под ресниц, слушают ли его вообще? Поттер слушал. Поттер проникался сочувствием. Поттер отзывался всей душой и телом. Последнее было видно невооруженным глазом, от чего Хорек смирялся с действительностью легко и без жеманства, продолжая стонать уже под Гарри и вовсе не из-за проделок неумолимого рока.
На этот раз ничего подобного не случилось. Что-то пробормотав про смерть очередного дядюшки, Малфой собрался и уехал в одно мгновение. Записок не присылал. На судьбу-злодейку не жаловался. Вернулся через десять дней довольный, как сытый книззл, и рассказывать ничего не стал, со змеиной ловкостью уходя от любых попыток Гарри узнать, куда и зачем он всё-таки ездил. После поползновений как бы невзначай разговорить Скорпиуса, Поттер получил в ответ такой же невнятный бубнеж, после которого Скорп подхватил Лили под руку и заявил, что у них планы на вечер, и парочка исчезла из дома. Дожимать Гарри не стал, с Малфоями такой финт не пройдет. Эти гады ползучие выкручиваются профессионально. Да и выглядеть ревнивым идиотом не хотел: окажется, что и правда дел на грош, а раздул целую проблему из десяти дней. Но он был упертым гриффом, аврором и просто Поттером, а потому затаился и наблюдал.
Второй тревожный звоночек прозвучал, когда Драко стал заводить разговоры о будущем. Малфой пространно рассуждал о покое, на который собирался уходить, о передаче дел Скорпиусу, о море и каком-то воображаемом маленьком домике, где можно будет «спокойно жить, слава Мерлину, заслужил». На вопрос Гарри, к чему все эти разговоры, Хорек ответил, что просто мечтает. Мечтает! Это Малфой-то! Да он в жизни ни о чем не мечтал вслух, без того, чтобы не посчитать прибыль или издержки и не узнать заранее обо всех рисках.
А пару недель назад Поттеру попалось на глаза разрешение на изготовление парных многоразовых портключей в Италию. И всё бы ничего, рядовая бумажка, одна из многих… Только там стояла знакомая размашистая подпись с завитушками: Драко Люциус Малфой. На следующий день за ужином Гарри упомянул о бумаженции, и Хорь согласно закивал, сказав, что нашел новых партнеров по бизнесу. «Знаю я, каких ты там партнеров нашел», – хотел буркнуть Поттер, но сдержался и только весь вечер был мрачнее тучи.
Гарри смотрел на Малфоя и думал: с годами амант не меняется. Такой же высокий, худощавый, подтянутый. Чуть заметнее стали морщинки вокруг глаз и около губ… Но Драко был красив до сих пор, уже не юношеской, а зрелой красотой. В постели у них тоже было всё хорошо… Ну, Поттер не жаловался. А Драко?.. Может ему… Малфой ведь жаловаться не будет! Даже если Гарри так и станет продолжать говорить о делах, бумагах, Министерстве, Джинни и детях… Великий Мерлин! Аврор замер, как громом пораженный: он же с ним всё про быт, про дела да случаи, про службу. Потом секс и снова здорово… Кто б такое выдержал? Это только для самого Поттера всё хорошо: он приходил к любимому человеку, отдыхая ото всех и всего, зная, что тот поймет и выслушает… А для Драко? Разговоры о работе, доме, потом любовью заняться и… всё? Даже переночевать вместе не всегда получалось. Может быть, потому и ныл, давя на жалость, потому и писал записки из разных городов, чтобы только оторвать Гарри от рутинной повседневности? Драко просто не хватало внимания. Вот и нашел на стороне? В Италии…
Теперь, вспоминая нервную улыбку и какое-то отстраненное выражение лица Малфоя, когда тот в самом конце шикарной свадьбы Скорпиуса и Лили отвел его в сторонку и шепнул, что им нужно серьезно поговорить, и он будет ждать Поттера после отъезда детей в свадебное путешествие у себя в мэноре, Гарри пришла в голову мысль, что Драко решил уйти от него. Столько лет скрываться, встречаться урывками, радоваться каждому дню вместе… кто вытерпит так долго? Чья любовь?
Гарри прибавил шаг, подходя к знакомым узорчатым воротам, которые раскрылись, пропуская в парк. В конце дорожки хорошо просматривались массивные двери парадного входа в дом, из которого навстречу вышел Драко.
– Привет, – сухие теплые губы мягко ткнулись в щеку. – Давай пройдемся? Я целый день в лаборатории разбирал записи, чтобы не оставлять беспорядка, да и ты весь пропылился в своем кресле в Министерстве. Нам будет полезно проветриться.
– Пойдем, – пришлось прокашляться, чтобы вернуть трусливо пропавший голос.
– Простыл, что ли?
– Нет. Нет, я… Тепло ещё.
– Точно, осень теплая, – Драко чему-то улыбнулся.
От этой улыбки у Поттера сжалось сердце: что, если это последняя? Что, если он больше никогда…
– Погоди, выслушай меня сначала, – Гарри развернул Малфоя к себе лицом, удерживая того за плечи так крепко, словно Хорек вырывался и собирался дать дёру. – Я хреновый любовник. Я постоянно говорю о своих делах. Я никогда не устраивал нам отпусков, всегда только ты. Но, честно, я же нигде не бывал, ничего не знаю, куда ездить-то?
– Поттер, что ты собираешься мне сказать? Знаешь, твое самобичевание, безусловно, приятно, но я не понял конечной цели: ты хочешь поиграть в эльфа и хозяина? Или произнесенная тирада имеет высший смысл?
– Драко, я дурак, – Гарри не отреагировал на шутку, прижимая к себе свое ехидное ускользающее счастье. – Но я исправлюсь. Буду молчать о работе, буду чаще появляться. И даже… хочешь, поедем куда-нибудь вместе? Ты только скажи, куда, а я сам всё… Только не уезжай от меня.
– К-куда не уезжать? – пораженно переспросил полузадушенный Малфой.
– В Италию твою. Ты же сам говорил, что хочешь уйти на покой, про море и домик. Ну, и брюнеты тебе нравятся… А их там пруд пруди, брюнетов этих, – Гарри обиженно шмыгнул носом.
– Погоди-ка, – Малфой с трудом отстранился, положил ладони на лицо Гарри и повернул его так, чтобы смотреть в глаза. – Ты, случаем, не знаешь, что мне делать, когда внук родится? Есть большой шанс, что он будет таким же глупым как его второй дед. Такого позора имя Малфоев не переживет.
– Ты о чем?
– Говорю, согласен, ты дурак, Поттер. С чего решил, что я тебя бросаю? И причем тут брюнеты? Я ничего не понял, так что разъясни мне всё подробненько. И, знаешь, постарайся, чтобы на этот раз в твоих рассуждениях была логика. Давай-ка присядем.
О том, что всё-таки выставился ревнивым идиотом, Поттер сразу догадался. Он стал нехотя рассказывать, как пришел к неутешительному выводу о разрыве отношений, каждую секунду ожидая насмешки. Но Малфой молчал, подставив лицо вечерним солнечным лучам. В какой-то момент Поттер не выдержал, ткнулся лбом в родное плечо, шумно втянул запах с горьковатыми нотками табака, пресными – бумаг, щекочущими – трав и зелий. Даже если сейчас Драко поднимет его на смех, пусть. Но Малфой смеяться почему-то не спешил.
