Текст книги "На страницах моей души (СИ)"
Автор книги: СлушающаяВетер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Не дожидаясь следующего дня, или очередного подозрительного побега от своих друзей, юноша просто задернул полог, наложил чары и, устроившись максимально комфортно, раскрыл дневник на том месте, где его захлопнул. Там красовалось несколько новых записей.
«Ты мне ответишь, Поттер?»
«Ладно, возможно, я погорячился на счет директора. Но, надеюсь, ты сам уже додумался, что поступили вы весьма опрометчиво, стоило хорошенько обдумать всю ситуацию.»
«Хотя, о чем это я? Это же Гриффиндор, думать – не ваша прерогатива!»
«Поттер?»
«О, я понял. Ты решил все-таки унести мой дневник!»
«Какой же ты идиот, Поттер!»
Гарри удивленно вскинул брови, тихо посмеиваясь над этой маленькой нервной истерикой. А потом юноша ощутил себя немного даже неловко, оттого, что даже не попрощался, а просто исчез. Да и понятно было настроение Малфоя, ведь на недовольной ноте Гарри перестал писать. Стоило бы извиниться.
– Привет! – поздоровался он. – Меня поймал наш завхоз в кабинете, пришлось быстро уносить ноги. А иначе твой дневник отобрали бы! – юноша подумал немного и добавил, – и прекрати оскорблять меня. Я был на ужине, мы общались почти весь день.
«Правда? У меня нет чувства времени. Я – воспоминание моего автора, Поттер!»
– Если честно, то я действительно забываю об этом, – юноша задумался на некоторое время, чувствуя какое-то странное волнение от того, что есть желание написать что-то еще. – Мне кажется, что я общаюсь с самым живым человеком из всех моих знакомых!
«Как трогательно.»
– Слушай, а ты случаем не знаешь что-нибудь о Сириусе Блэке?
«О нем конкретно – нет, а о их взбалмошной семейке – да. Чистокровные негодяи, сумасшедшие колдуны! Если говорят, что мы мрачные аристократы, то они, наверное, самые настоящие черные маги.»
«Почему ты спрашиваешь?»
– Один из них, Сириус Блэк, в этом году сбежал из Азкабана. Все говорят, что он бежал оттуда по мою душу. Но я сомневаюсь!
«В смысле? Ты опять чушь несешь. Из Азкабана невозможно сбежать!»
– Верь – не верь, но это действительно так. Он рыщет вокруг школы, здесь куча дементоров поблизости. «Ежедневный Пророк» постоянно пишет статьи, одна хуже другой! Министерство все в панике, – недовольно строчил Гарри, перекладывая палочку, чтобы люмос светил туда, куда нужно. Буквы вылетали корявыми, потому что писать на мягком покрывале было совсем неудобно. Хотя, Гарри никогда не отличался прилежным писанием, и уж тем более не получал похвалу от учителей.
«Хорошо-хорошо. Допустим. Но ты просто не представляешь себе, что это за место. Это, наверное, самый страшный клочок земли во всем мире… Отец рассказывал мне о ней, и ужасней сказки на ночь я не слышал. Это огромная неприступная башня, без входа и выхода, окруженная страшным морем, постоянного шторма и бури. Маленькие дырявые стены, через которые проникает серый свет в камеры узников. И на десятки миль видны зависшие черные точки стражей Азкабана – дементоров. Даже если Блэку удалось бы выбраться из крепости (что невозможно!), то он не преодолел бы армию стражников по бушующему морю!»
Гарри с упоением вчитывался в такой ладный текст, а ровные буквы, словно из-под толщи воды, возникали вереницей, складываясь в слова. Гарри желал, чтобы юноша чаще так откровенно излагал своим мысли и просто общался с ним. Это будоражило молодую кровь волшебника.
«Но, значит и Азкабан не такое уж надежное место.»
– Скорее всего, у него был соучастник. Думаю, что на метле можно было бы улететь оттуда. И кстати, буквально некоторое время назад мне прислали безумно дорогую и самую быструю метлу. На ней еще чемпионы по квиддичу даже не летали!
«О! Так ты играешь в квиддич?»
– Ага, я ловец в команде. А ты?
«Удивительное совпадение. Я тоже. И, между прочим, кубок по квиддичу уже долгое время принадлежит команде Слизерин. Ты хоть раз-то за два года держал в руке снитч до окончания игры?»
– Вообще-то, меня приняли на первом курсе в команду! За мои «отличительные способности», и Гриффиндор частенько выигрывает у Слизерина, между прочим…
«Что? На первом курсе. Здесь ты точно либо врешь, либо родители заплатили не плохие деньги. Третьего не дано, Поттер-непревзойденный-ловец!»
– У меня нет родителей, Малфой. Их убили, – раздраженно и максимально холодно ответил юноша. Дневник замолчал на долгое время, а Гарри не собирался идти на попятную и извиняться за свой резкий ответ. Он надеялся, что это немного собьет спесь с воспоминания. Под пологом было уже душно, поэтому Гарри погасил свет и отдернул тяжелую ткань, чтобы свежий воздух вновь наполнил его спальное место.
«Не думай, Поттер, что я резко изменю свое мнение относительно тебя и твоих «способностей» из-за жалости к тебе. Может, с другими это и срабатывает.»
«Но признаю, я был груб. Прошу прощения!»
– У тебя стратегия такая? Оскорбить, потом обвинить в чем-то и только после этого извиниться?
«Все возможно. А у тебя такая стратегия – прибедняться и играть на чувствах других людей?»
– А я играю на твоих чувствах? Они у тебя вообще есть? – писал Гарри, чувствуя странное волнение, хотя больше походило на раздражение, исходя из того, что слова не имеют интонаций и выражения.
«Вообще-то, ты пытаешься вызвать жалось и заставить меня почувствовать себя неловко от того, что я задел «больную» или «неловкую» тему. Меня почти невозможно таким смутить. Умирают все, и часто, человек – хрупкое существо. Если бы это не приключилось с тобой, случилось бы с кем-нибудь другим.»
«Чувства?.. Не уверен в том, что воспоминание может что-то чувствовать. Но я ощущаю… симпатию. Да, мне нравится общаться, определенно!»
Гарри, неожиданно для себя, покраснел, так ярко и отчетливо, что загорелись уши. Весь жар разлился по телу, заставляя руки подрагивать в неясном и обжигающем волнении. Юноша не знал, куда себя деть.
– Мне тоже нравится общение, хоть я и хотел бы, чтобы конкретно этот дневник оскорблял меня немного меньше, – в конце юноша не удержался и нарисовал подмигивающий смайлик.
«Я прекращу тебя оскорблять, если этого отвратительного кривого лица с нервным тиком больше не будет на этих страницах. Это мерзко!»
– Хорошо, Малфой! – он подумал немного о теме разговора и нашел подходящую интересную ступеньку к их взаимопониманию. – Эй, расскажи мне, на какой метле ты летаешь?
«Наверное, у тебя более быстрая метла, но у нас они совершенно точно не слишком-то и плохие. У меня последняя модель «Серебряных стрел»…
Они общались о метлах, о способах их полировки и эксплуатации. Гарри в запой описывал то, как балансирует его «Молния», как ею легко управлять и она может буквально угадывать мысли. Малфой рассмеялся, насколько позволяла переписка, и объяснил, что метлы – это уникальные изобретения, как волшебные палочки. Они обладают характером и каким-то своеобразным интеллектом. Гарри читал очень внимательно, чтобы ничего не забыть и передать эти слова Оливеру, который точно будет в восторге. Драко предложил «непревзойденному-художнику-Поттеру» нарисовать то, как выглядит его метла, уж больно слизеринцу было любопытно. Гарри, как мог, нарисовал по памяти. Малфой оценил, и в ответ нарисовал свою метлу, обмолвившись тем, что мог бы как-нибудь ее показать. Гарри взволновался, думая о том, что это воспоминание ведет себя и общается совершенно непосредственно, как живой человек. Он иногда забывал, что переписываться всего лишь с книжкой. Так и недалеко попасть в больницу Св. Мунго, к целителю-психиатру. Если такие, конечно же, имеются. «Серебряная стрела» выглядела превосходно, утонченная как изобретение искусство, по виду легкая и искусно сделанная мастером. А описание говорило о том, что она еще и очень хороша в использовании, по крайней мере, у слизеринца в школе «лучшая и наикрасивейшая модель из всех». Оно и правильно, Малфой, скорее всего богатый аристократ с самыми дорогими игрушками. Стоило бы об этом догадаться раньше, только взглянув на внушительный дневник третьекурсника.
Гарри и Драко проболтали до глубокой ночи. Уже совсем засыпая, юноша попрощался, не допуская предыдущих ошибок.
«Доброй ночи, Гарри Поттер! Надеюсь на скорейшую беседу.»
Гарри вздрогнул от написанных строчек и, не двинувшись с места, просто повалился на кровать, спуская на пол и забрасывая под кровать чернильницу с пером, а дневник скрывая под подушкой. В некоторых моментах у воспоминания проскальзывали старые обороты или же чрезвычайно вежливые манеры, скорее всего, привитые с самого детства в семье чистокровных волшебников.
На этих мыслях мир погрузился в темноту.
Неделя была немного напряженной, потому что зарядили сильные дожди. Хагрид проводил свои уроки в замке, отчего слишком странно смотрелся за преподавательским столом и ловил издевательские смешки слизеринцев. Гарри подумал о том, что и двадцать лет назад Слизерин блистал острыми замечаниями. Это навело его на очень интересную мысль, поэтому он вырвал клочок из своего пергамента и настрочил несколько коротких предложений своей подруге. Она была немного бледна и недовольна, ведь серая и дождливая погода даже ее не радовала. Но когда девушка получила записку, странно посмотрев на отправителя, то быстро незаметно развернула ее, пробегаясь умными карими глазами по корявым мелким буквам. Потом бросила короткий взгляд на друга и кивнула.
Гарри несколько обрадовался, когда заметил в уставших глазах Гермионы такой живой огонь азарта, недавно погребенный за ссорами и огромным количеством домашней работы. Сердце юноши застучало быстрее.
В последнее время гриффиндорец волновался о своем странном состоянии. Ему становилось жарко, пылало буквально все: шея, щеки, уши. Легкий тремор, стоит только подумать о слизеринцах, или услышать очередное замечание от Рона в сторону зеленого факультета. Несмотря на то, что парню было стыдно, что он утаивал от друзей такую интересную находку и в принципе вел беседу со слизеринцем, Гарри все равно ощущал большой теплый шар внутри себя. А стоило только представить, как вырисовываются на бумаге очередные буквы, складываясь в предложения, наполненные эмоциями, так все тело заливала сладкая судорога, отчего юноша начинал счастливо светиться. Как-то раз, Рон, странно посмотрев на него, сказал, что с ним – с Гарри – невозможно находиться близко, потому что магия так и щиплется, будто маггловское электричество.
Гарри не понимал, что происходит, но происходящее ему нравилось.
– Рон, ты иди, – махнул рукой Гарри, стоя в дверях в класс прорицания. – Я хотел бы узнать у профессора о своей карте. Или ты хочешь со мной?
– Ну уж нет, сейчас обед. Я подожду тебя в зале!
– Хорошо, – Гарри улыбнулся вслед своему другу, ведь Рон иногда был слишком наивным. И порой юноше казалось, что его рыжий приятель способен продаться за еду. Гермиона вышла спустя пару секунд, понимающе лукаво глядя на Гарри. Они спустились ниже, чтобы их не могла слышать прорицательница, усевшись на один из больших каменных подоконников, расположенных по левую сторону от винтовой лестницы. За окном барабанил дождь, а разноцветный витраж дерева и луга сильно колыхался от несуществующего ветра.
– Ты что-то хотел?
– Да, Гермиона, мне нужна твоя помощь!
– Если ты опять собрался нас мирить, то…
– О нет, я не собираюсь вас мирить. По-моему, это бесполезно…Я о другом… Я наткнулся на одну интересную, как мне показалось, фамилию, но ничего не смог найти, – Гарри доверительно посмотрел ей в глаза, стараясь не выдать волнения, ведь его подруга была слишком чуткой, а порой и чрезвычайно проницательной. Поэтому стоило немного польстить ей правдивой похвалой. – Ты просто очень быстро и точно находишь всю нужную информацию! Как с Николасом Фламелем.Мы искали с Роном аж до Рождества, а ты всего-то за одну неделю. Мне даже пришлось влезть в Запретную Секцию, и даже там я ничего не нашел…
– Хорошо-хорошо, когда появится свободное время, я обязательно посмотрю! – она немного покраснела от такого приятного комплимента от друга и юноши. Но потом встрепенулась, словно бы что-то резко вспомнила. – А что за фамилия-то? Ты не сказал.
– О! М-Малфой, – проговорил, волнуясь. Гермиона задумалась, нахмурив свои брови и опустив взгляд в пол.
– Из тех, кого я знаю в школе, такую фамилию никто не носит…
– Скорее всего, кто-то со Слизерина, – осторожно подкинул подсказку Гарри. Потом он попросил ее никому не рассказывать, особенно Рону. Гермиона умно покивала, соглашаясь, и они направились на обед вместе, быстро пробегая под стеной дождя.
«… На самом деле это все странно и жутко.»
Гарри кутался в свою теплую мантию, сидя на краю озера, в укромном закутке и почти что прекрасном ложе из корней деревьев, сплетённых так плотно, что никаким заклинанием не разобьешь! Юноша успел улизнуть из замка после уроков, наконец-то снова раскрывая дневник, когда убедился, что находится совершенно один и в безопасности. В такую погоду не многие захотят покинуть стены школы в этом направлении, тем болеес озера доносился сырой холодный воздух. По темному зеркалу воды шла неровная рябь, колыхая и волнуя, легкий ветерок вскидывал опавшие сухие листья, наводя свой порядок на берегу. Деревья легко шелестели где-то слишком высоко, а от земли шло мокрое тепло увядшей листвы. Гарри мерз, но не мог ничего поделать со своим непреодолимым желанием снова окунуться в атмосферу доверчивости и волнительного жаркого огонька под ребрами. Драко был рад его видеть, поэтому сразу же начал с этого свое приветствие, отчего у гриффиндорца внутри все замерло. Юноша из книги жаловался на какое-то странное движение в массах. Говорил о том, что утром прочел газету, в которой коротко упоминалось о сдвижении на постах министров. В его строчках сквозили неуверенность и толика напряженной подозрительности.
– Откуда ты так хорошо в этом разбираешься? – решил поддержать волнующегося сверстника Гарри, хотя ему было совершенно безразлична сторона политики, но ему было интересно все, что касается этого человека.
«Наверное, потому, что мой отец – министр?»
– Действительно? В общем-то, я больше чем уверен, что ты из богатой семьи, аристократичной и чистокровной, – написал Гарри, чувствуя холод. Автор дневника решил не заострять внимание на последней реплике.
«Мне кажется, что ты на улице.»
– Вообще-то да, – удивился Гарри, поежившись. Ему вдруг привиделось, что кто-то упорно наблюдает за ним из-за спины, скрываясь в тени деревьев. Для верности парень обернулся, но ничего не увидел и продолжил писать. – В замке мои друзья, я не хотел бы… В общем, они не знают о дневнике. Я сижу у озера, и мерзну.
«Хочешь, открою страшную тайну?»
– Конечно…
«Ты волшебник, Гарри! У тебя есть такая странная веточка, зовется волшебной палочкой. Можешь наложить согревающие чары на мантию, и не будешь мерзнуть!»
В конце предложения нарисовался почти идентичный корявый смайлик, подмигивающий кому-то. Гарри цокнул, закатил глаза, понимая всю силу иронии в его сторону.
– Очень остроумно, Малфой! Я так и вижу твое лицо, строящее брови… Кстати! А как ты выглядишь?
«Именно, что остроумно. Так ты наложил чары?»
– Может, ты и считаешь меня тупым, Драко, но я наложил эти долбаные чары. Меня немного потрясывает, да и чувствую я себя в последнее время странно…
Малфой замолчал. Гарри уже устал ожидать и попробовал снова завести разговор.
– Ты так и не ответил. Как ты выглядишь?
«Мне говорят, что я слишком похожу на своего отца. Возможно внешне, и мимику я очень часто заимствую, но мы с ним совершенно разные! Я не такой… безразличный, как он.»
– Опиши себя!
«Что? Зачем?»
– Я хотел бы хотя бы иметь образ того, с кем общаюсь. Я просто даже не могу вообразить себе твое лицо, чтобы понимать с каким выражением ты можешь общаться со мной из… из книги. Да и любопытно мне!
«Хм, ладно, Поттер! Только, если ты следом опишешь мне себя. И без прикрас, а то я знаю ваши «рыцарские» стандарты типичного гриффиндорца. Никогда не описывал себя кому-то… Это как-то, немного пошло… – Гарри покраснел, не сомневаясь в том, что Малфой тоже смущен. Сердце гулко забилось в груди. – Я достаточно высок, у меня светлая, может даже несколько бледная, кожа. Я ношу стандартную форму школьника… Уши, нос, серые глаза, губы. Я блондин, у меня очень светлые волосы, достались от отца. Хотя, он носит длинные волосы, собранные в хвост, я же стрижен коротко, только челка прикрывает брови. На первых двух курсах ее приходилось заливатьлаком и зачесывать назад. Девчонкам нравилось, да и выглядело эффектно, но приходилось вставать слишком рано! В общем-то – все…»
«Твоя очередь, Поттер!»
– Мне кажется, что ты красив, – написал Гарри, не преувеличивая. На секунду сосредоточившись на своем слухе и прикрыв глаза за стеклами очков, юноша представил себе симпатичного парня, который засунул свои белые руки в карманы брюк и рассказывал ему о своем отце и непонятных движениях министров в доисторическом и никому не интересном министерстве. Гарри взволновался и понял, что скрывать и игнорировать дольше уже не имеет смысла.
Он влюблен.
Влюблен в каждую строчку и интригу, в каждое ругательство и ровно выведенную букву.Очарован настолько, насколько позволял интерес и загадка, навсегда пронзившая чернилами эту самую дорогую книжонку и ее автора с крутым характером, но, несомненно, мягким сердцем. Осознание поразило его настолько, что чернильница свалилась с шершавой поверхности дерева от неловкого движения рукой, разлившись черным пятном на серую желтую траву. Земля сразу вобрала в себя кляксу.
«Ты же не видел меня. Откуда ты можешь знать, что я не вру? Неужели ты еще и наивный, а, Поттер?»
– Прости, я опрокинул чернила…
«Наколдуй новые! Ты точно идиот!»
Дневник помолчал, пока Гарри очень вяло и нехотя наполнял пустую и испачканную в земле чернильницу.
«С тобой точно все в порядке? Может быть, ты плохо себя чувствуешь?»
– Я в порядке, только немного не собран! Хотел поинтересоваться у тебя, раз ты так много знаешь об Азкабане и их… стражах! Что такое «поцелуй дементора»? – решил юноша перевести тему, ступая по более менее знакомой и, как ему показалось, нейтральной теме.
«Хах! Кого-то пробило на поцелуи? Это тебя так мой образ вдохновил?»
«На самом деле, это страшное действо. Я не буду рассказывать о нем самом, но чтобы удовлетворить любопытство, скажу – что это самая страшная смерть из всех ужасных придуманных смертей во вселенной. Дементор в этот момент поглощает твою душу, и ты продолжаешь существование без нее, бесцельно, тупо и безразлично. Лишь немногим присуждают эту меру наказания как казнь.»
«Кстати, раз ты так часто пропадаешь в общении со мной, девчонки у тебя явно нет!»
– Ой, кто бы говорил. У тебя как будто бы есть? Ты тогда не вел бы дневник!
«В этомподловил, но зато у меня есть невеста, которой я обещан, а она обещана мне! Мы поженимся, когда окончим школы.»
Гарри оказался в ступоре. Он не ожидал услышать о том, что у четырнадцатилетнего юноши уже есть невеста, и он так спокойно о ней говорит. А ведь и правда, такие магические союзы среди аристократов не редкость, они всегда так делали, и будут делать, отдавая дань чистой крови и приумножению своего богатства и наследия. Малфой так гордится этим, но действительно ли он любит ее, а она его?
– И ты рад этому?
«А почему бы и нет? Не придется заморачиваться с поиском подходящей пары.»
– А как же любовь и чувства? Вдруг вы возненавидите друг друга? Как же… Как же страсть?
«В смысле «страсть»? Можно спать с девчонками и без страсти, и без любви. О-о-о! Поттер, у вас еще не преподавал колдомедик уроки полового созревания или воспитания? Хах!»
Гарри покраснел.
– Конечно, было пару лекций… Но я все же считаю, что обниматься и целоваться нужно хотя бы с симпатией!
«А если я к тебе испытываю симпатию, а ты считаешь меня красивым, то нам тоже что ли целоваться и обниматься?! Сногсшибательная логика, Поттер!»
«И, кстати, я до сих пор не увидел длинного красочного описания того, как ты выглядишь. Я написал, а ты нет, это как минимум не честно, как максимум – подло!»
– Малфой! Скажи, возможно ли как-то… увидеться? – он очень сильно разволновался, желая встать и пройтись, но вместе с тем не в силах подняться.
Дневник опять надолго замолчал. А потом будто из-под толщи воды всплыло всего одно слово, которое заставило Гарри испытать бурю эмоций, от радости до почти что паники.
«Возможно.»
– Малфой, я… Мне бы хотелось увидеться с тобой, пусть ты и воспоминание, до того как я передам реальному тебе твой дневник. Правда, ты, скорее всего, будешь уже взрослым мужчиной, с обещанной женой и ребенком!
«Я с радостью приглашаю вас на свидание, мистер Поттер!»
– Отлично! Давай завтра, когда все уйдут в Хогсмид, и меня никто не будет искать. Школа будет почти пустая. Но как… как мы увидимся?
«Я проведу тебя в свои воспоминания. Не волнуйся, это не больно, может быть, лишь легкая щекотка. Покидать страницы книги я, увы, не могу.»
– Можно что-то взять с собой?
«Поттер, я тебя умоляю! Букет цветов, коробку конфет?»
Гарри смутился от неприкрытой насмешки и понял, что это явно была бы наитупейшая идея. Малфой не ведется на такое, до него можно дотянуться только искренностью, храбростью и интеллектом.
– Тогда в субботу, когда я выберусь из замка, то дам знать! Мне было бы невероятно интересно посмотреть на гостиную Слизерина…
«Намек понят, Гарри Поттер! Я покажу, как живут настоящие волшебники!»
Гарри хотел снова начать дискуссию на извечную, избитую тему спора факультетов. Но тут же на пожелтевшей бумаге быстро всплыла вереница немного неровных, взволнованных, как показалось юноше, строчек. Возможно ли, что это воспоминание способно испытывать схожие с Гарри чувства. И юноша подозревал, что просто его эмоции влияют на книгу и его сильная магия немного искажает этот предмет с небольшим следом чужого присутствия. Но он решил не думать об этом, не мешать себе испытывать трепет от одной мысли о серых глазах, никогда ранее не виденных. Малфой не дал ему возможности продолжить беседу.
«До встречи, Поттер. Надеюсь, ты будешь в парадной мантии!»
– До завтра, М..Драко!
Гарри не мог уснуть всю ночь, прокручивая в голове момент встречи. В прошлый раз, когда он попадал в книгу, то его совершенно никто не видел и не слышал, он только мотался из коридора в коридор за стремительно бегающим молодым Волдемортом.
В целом, парень был взвинчен, и это отражалось во всем его облике, а потому друзья обеспокоенно предложили ему провести выходные вместе и отказаться от похода в деревушку. Гарри тогда усиленно убеждал их в том, что у профессора Люпина просто немного выматывающие уроки, да и сами они видели, как на него влияют дементоры. Сталкиваться со своими страхами всегда страшно! Поэтому Рон и Гермиона, все же подозрительно оглянулись пару раз, но ушли. Странные они. Как учебная неделя, так ругаются от рассвета до заката (просто Рон еще умудряется жаловаться Гарри перед сном на нерадивую подругу), а как идти в Хогсмид – ни единого упрека в сторону друг друга. Так что, Гарри считал это даже профилактикой.
Он поспешил в замок, чтобы привести себя в порядок. Парадную мантию, как выразился Малфой, надевать он не собирался. Но выглядеть более привлекательно ему нестерпимо хотелось, поэтому юноша припомнил все упреки подруги в сторону его внешнего вида и принялся за дело. Гриффиндорец торопился и волновался, потому что не знал, как действует время в дневнике. Не прошло и часа, как Гарри уже срывался на бег к краю озера, в ложе из огромных корней дерева, которое спрячет его от чужих глаз. Лицо его раскраснелось от волнения и бега, от спешки. Нужно было перевести дух.
Он скинул с себя теплую мантию, ведь сегодня было исключительно холодно. Черные школьные брюки смотрелись классически модно, а красный свитер подчеркивал темные волосы и шел к зеленым глазам. Очки юноша решил не менять на линзы, хотя и была такая идея. Очки являлись его неизменным атрибутом, его особенной чертой, своим личным имиджем. Волосы, к сожалению, так и не уложились, оставаясь торчащими прядями создавать забавную картину. Но было уже поздно волноваться. Оставив в кармане волшебную палочку, на «всякий случай!», он быстро раскрыл дневник.
– Привет! Я на месте и готов к путешествию, – весело написал он. Ответ появился мгновенно.
«Я ждал тебя, Поттер!»
Следом поспешила непонятная вереница слов на латыни. Гарри понял, что это заклинание, но не знал, нужно ли его читать или же это сам дневник колдует. Поэтому просто пробежался глазами по строчкам, стараясь правильно читать заклинание, потому что в прошлый раз его дикция привела в страшенный переулок, в котором, по словам Хагрида, могли закончиться его светлые дни.
«Добро пожаловать!»
Гарри ощутил странное давление около сердца. Ему показалось, что он моргнул и в следующее мгновение оказался в темном месте. Тусклые, расплывчатые краски стен его школы говорили о том, что он находится в другом времени и месте. Огонь, горевший с периодичностью в три метра, плясал на твердых стенах, сделанных из необработанного до идеального ровного состояния камня. Ни один лучик света не пробивался сюда, а поэтому юноша предположил, что он в подземелье, или на нижних ярусах огромного древнего Замка.
Волнение накрыло юношу с головой, когда он почувствовал себя совершенно одиноким и брошенным в этом месте, без звука и провожатого. К слову, Малфоя не было, хотя Гарри надеялся, что когда прибудет на место, то увидит своего книжного друга и человека, в чьё общение и харизму он оказался так скоро и трепетно влюблен. Но сейчас, пребывая в полном одиночестве, в чужом воспоминании, он немного испугался.
Из-за поворота неожиданно появилась пара девушек в форме зеленого факультета. Потом еще несколько, дальше вереницей потянулись и юноши. Они шли, о чем-то болтали, лениво и беззаботно, кто-то шептался. Гарри отошел к стене, чтобы не мешать. Никто из них не обратил внимания на него, точнее ни один из учеников попросту не видел его. Юноша вертел своей лохматой головой, стараясь выловить светлые волосы в толпе. Он помнил, что Малфой блондин. Вереница учеников закончилась, и коридор опустел так же быстро, как и заполнился. Поттер решил пойти в сторону поворота, чтобы убедиться, что там никто больше не маячит. Но стоило ему выглянуть из-за угла, как сквозь него будто ветер просочились три фигуры. Парень скоро обернулся и обомлел от резкой радости, что просочилась в его горячую кровь. К нему спиной шло три фигуры, двое по сторонам были высокие и широкие, шагая грузно и нагло, их облик даже со спины говорил о том, что стоило бы следить за внешним видом. Но не они так взволновали гриффиндорца, а третья фигура по центру. Белые волосы и кожа светились в расплытых красках воспоминания, но весь его облик был ярче и четче, говоря о том, что это автор. Полы его мантии легко шуршали под плавными ленивыми шагами гордого юноши.
Они не остановились, поэтому Гарри тронулся с места.
– Малфой!!! – крикнул он, даже не зная, услышат его или нет. Но блондин резко встал, не оборачиваясь, следом притормозили двое верзил. Светлая фигура что-то так же размыто, через толщу воды говорила. Парни кивнули, потом пожали плечами и ушли. Малфой достал палочку и, взмахивая ей, что-то говорил. Гарри подошел к нему со спины, желая поскорее увидеть лицо и вместе с тем оттягивая момент. Неожиданно Поттера окатила холодная волна ветра.
Звук трескающегося огня стал таким громким, как будто щелкал около уха, краски стали настолько яркими, что резало глаза, он все еще слышал болтовню слизеринцев, уходящих по коридору, в котором пахло пылью, камнем и множественными запахами духов. Он теперь мог разглядеть любую волосинку на коротких прядях Малфоевской прически. Гарри сглотнул.
Слизеринец повернулся, встречаясь лицом к лицу с гриффиндорцем, немного ниже его по росту. Они разглядывали друг друга, не в силах прекратить это. Гарри, в свою очередь, так жадно впитывал его облик, что сердце заходилось все быстрее и быстрее. Малфой был очень красив. Уверенный взгляд, рассматривающий его, серебряные умные глаза, чуть путающаяся челка белоснежных легких волос, ровный нос, некоторая детскость в лице, небольшой рот и розовые бледные губы, длинная белая шея, скрывающаяся за белоснежным воротником рубашки, застегнутой на все перламутровые пуговицы. Дорогой галстук, сверкающий серебряными нитями, слизеринский свитер, необычная черная мантия, с изумрудным подкладом и черной мелкой вышивкой и сборками на плечах. Тонкие музыкальные пальцы, сжимающие в неуверенности свою кожаную школьную сумку на длинном ремне, впивающемся в правое плечо, золотое кольцо-печать с гербом его дома. Серебряные с изумрудами запонки на каждом манжете рукава его рубашки. Гарри покраснел, он чувствовал, как пылают его уши и щеки, как его руки становятся влажными и холодными.
Малфой тоже рассматривает его, с любопытством и неприкрытым довольством, широко раскрыв красивые глаза.
Этот молчаливый ритуал закончился в тот момент, когда их блуждающие взгляды встретились. Малфой растянул свои губы в веселой полуулыбке, Гарри ответил ему тем же, чувствуя сильный жар.
– Так вот вы какой, мистер Поттер, – проговорил юноша. Голос его был высоким и немного глуховатым, что говорило о том, что он у юноши уже сломался и стал таким, каким останется на всю жизнь, немного лишь искажаясь. Гарри вздрогнул. – Не только глупый, но еще и слепой. В Слизерин тебе дорога точно закрыта!
Он протянул свою белую руку ему навстречу для рукопожатия. Гарри, не раздумывая, протянул свою подрагивающую ладонь в ответ.
– А ты намного красивее, чем я представлял, – постарался усмехнуться он. Их руки соприкоснулись в крепком приветственном рукопожатии, улыбка Малфоя стала шире, а Гарри чувствовал, насколько холодна ладонь слизеринца.
– А ты меня еще и представлял? – прищурился Малфой, но через секунду они тихо рассмеялись. – Пойдем, Поттер!
– Куда? – недоуменно вырванный из своих ощущений, Гарри выглядел как растрепанный в дождь воробей.
– На кудыкину гору! Не тупи Поттер, или от моей неотразимости последние мозги отшибло? В гостиную Слизерина, ты же хотел на нее посмотреть, – он развернулся и поманил Гаррирукой.
– Хм, а там не будут… против, что ты привел туда другого человека, тем более с гриффиндорского факультета? – поинтересовался Гарри.
– Это мое воспоминание, поэтому я могу делать то, что мне захочется. Более того, тебя просто там никто не увидит, да и меня тоже, – ответил он просто. Голос его опускался и поднимался, словно по нотам, а Гарри впитывал в себя каждую букву. Он не мог поверить, что он находится здесь и сейчас, в компании такого невероятного и по всем критериям совершенного человека, как Драко Малфой. Осознание об их половой принадлежности взволновало его только сейчас, когда он увидел реальность существования, познал физический облик своего объекта нежных чувств. Малфой был юношей, но даже это знание никак не могло заглушить пылких эмоций, взрывающихся петардами от малейшего, казалось бы, незначительного поворота головы блондина. Внутри рождался диссонанс разума и чувств, но Гарри не слыл человеком, руководствующимся гласом рассудка, тем более, что он аргументировал это тем, что Малфой воспоминание, что он не настоящий человек и все, что происходит здесь, никто и никогда не узнает. Юноша жил здесь и сейчас. – Я могу нарушать границы и изменять по своему усмотрению что-то из запечатленного, а ты и так нарушил границы. Так что нас никто не увидит и не услышит, поэтому мы с тобой можем даже обнести кабинет директора, или взорвать кухню – никто ничего не скажет и даже не заметит!
