Текст книги "Один из леса. Часть 2"

Автор книги: Следопыт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

причина. «Махновка» ЗВУЧАЛА.

Выстрел далеко разнесся над утренними болотами. Едва рассвело, было зябко, и

голубоватый, похожий на дымку от костра туман висел в воздухе. Сквозь него проступали

кочки, кусты и редкие деревца. Где-то в глубине болот тоскливо, монотонно ухала птица.

Пуля попала, куда я и целился: в толстую шею. Пупырчатая, отсвечивающая лиловым

шкура лопнула. Брызнула светлая, чуть ли не прозрачная кровь. Выдра дернулась, выпучив

огромные глупые глаза, привстала на кривых лапах и упала на брюхо. Тело ее мелко

закачалось, задрожало, как квашня. Я выстрелил еще дважды, но не в мутанта, который уже

сдох, а поверх него.

Вот теперь они точно услышат и всполошатся. Хотя, судя по дисциплине, которую

поддерживал главарь в банде, даже в этот утренний час хоть один часовой да не спит, и если

так, то он и первый выстрел услышал.

Выйдя из кустов, я повесил ружье на ремень и перешагнул через воду на островок.

Выдра лежала там, где упала, в глазах-блюдцах, закрытых мутной пленкой, отражалось

болото. Уж наполовину торчал из пасти. Ну, гадость! Натянув перчатки, я схватил его за

хвост, вытащил изжеванное тело и отбросил в воду. Обошел выдру кругом. Крупная она,

тяжелая. Кило двенадцать-пятнадцать, надо было поменьше найти. Но у меня просто не было

времени бродить по болоту в поисках подходящей твари. Я схватил ее за задние лапы,

приподнял, крякнул и взвалил на плечо.

И пошел назад к краю болот, в ту сторону, где в утренней дымке маячила опора ЛЭП,

оплетенная ветвями мертвого дерева.

Вскоре услышал шаги. Туман начал рассеиваться, видно стало лучше, и впереди

возникли силуэты. Трое. Они меня тоже увидели и почти мгновенно исчезли из виду. Залегли

хлопцы, молодцом, реакция есть. Я шел дальше, как ни в чем не бывало, и даже принялся

насвистывать какую-то ерунду, но потом решил, что это уже перебор, и замолк.

– Стоять! – оклик донесся справа. Ага, парни расползлись, пока я соловья изображал.

Сделав еще пару шагов, остановился. Впереди, справа и слева одновременно появились трое

– до того они лежали, целясь в меня, а теперь выпрямились. Так, Рыба передо мной, Серый с

Шутером слева и справа. Насторожены, пальцы на спусковых крючках. У Рыбы такой вид,

будто собирается прямо сейчас отправить меня на дно болота.

– О, привет! – подал голос я. – Тоже охотитесь?

– А ты, значит, охотишься? – уточнил Шутер.

– Ну да. Во! – я повернулся, чтоб он увидел выдру. – А что еще в этих местах можно

делать?

Рыба оглядел меня тусклыми безжизненными глазами и велел:

– Ствол положи.

Пожав плечами, я бросил выдру на землю, стянул с плеча ремешок «вала», отстегнул от

ремня «махновку». В это время все трое медленно приближались ко мне.

– Слушайте, парни, почва тут – сплошная вода, не хочу в нее свое оружие класть, – я

притопнул ногой, громко хлюпнув жижей. – Смотрите, разряжаю.

Медленно вытащил магазин из «вала», сунул его в карман.

– Вот так, теперь просто мои стволы возьмите, и все путем.

– Берите, – кивнул Рыба.

Шутер забрал «махновку», Серый – «вал». Я спросил:

– А выдру можно подобрать?

– Подыми.

Я снова взвалил добычу на плечо и широко улыбнулся:

– Ну, куда теперь?

– За мной. – Он развернулся и зашагал обратно, остальные двое пошли по сторонам от

меня.

– Слушай, охотник, – заговорил Шутер, – а зачем тебе выдра? Я слышал, они ж твари

бессмысленные совсем. С нее никакого толку.

– Почему же, есть толк, – возразил я, вовсю изображая добродушного малого. – Стал бы

я без толку мутанта промышлять.

– Да какой толк? Я ж видел: шкура у них, если снять, сохнет, становится ломкой, а

потом вообще рвется.

Серый поддержал его:

– Это точно, ее не на что не пустишь. И мясо у выдр ядовитое.

– А жир? – возмутился я. – Не слыхали про жир болотной выдры, а туда же, критикуете!

Жир у нее отменный.

– Ну и зачем он, такой отменный?

– Зачем-зачем… Горючее это.

– В тачку, что ли, заливать? – поразился Шутер.

– Сам ты тачка! Для костра. Жир твердеет на воздухе. Нарезаешь его такими брусками,

пока он вроде желе, а потом в бумагу заворачиваешь и в рюкзак, ну или куда еще. Жир этот,

короче, как сухой спирт, только лучше.

Я покосился на него. Шутер слушал, приоткрыв рот.

– Эх ты, деревня! – снисходительно добавил я. – Вот так-то: век живи – век учись. Два

века живи – два учись. Жизнь живи – всю жизнь учись. Короче, на болоте если ночь застала,

хвороста нету или он совсем уж мокрый и не горит, то выдру валишь, жир нарезаешь, ждешь

пару часов и потом топишь. Горит он долго. Это первое, а второе – когти ее.

– Когти растолочь, – бросил Рыба, не оглядываясь. – В мази добавляют.

– Вот, правильно, – кивнул я. – Напарник ваш, гляжу, больше знает. А куда вы меня

ведете вообще, а?

– А вот сюда, – ответил Шутер и показал вперед. – Уже пришли.

В лагере у подножия вышки меня встретили холодно. Обыскали, забрали все мало-

мальски ценное, заставили снять куртку, расстелили ее у кострища и положили на нее все

мое добро.

Перед тем как идти за выдрой, я обмотал левитирующий «оникс» бинтом и привязал к

правой лодыжке под штаниной. Штаны на мне были широкие, я вообще уважаю только

свободную, мешковатую одежду, чтоб не стесняла движения. В общем, «оникс» было не

видно, и это хорошо, потому что уверен: если бы его нашли – остался бы я без «оникса».

Слишком ценный арт, Зверобой бы его забрал себе. Повязка на лодыжке – не ахти какой

тайник, потому что туда иногда пристегивают нож или кобуру с небольшим пистолетом, и

при серьезном обыске арт бы нашли. Но всерьез меня никто не обыскал, как-то не ожидают

особого хитроумно припрятанного оружия от простодушного болотного охотника. На это я и

рассчитывал.

На моей левой лодыжке была вторая повязка, и под ней – пузырек с тоником. Дневник

Травника спрятать было негде, поэтому его я просто бросил на дно рюкзака. Всякую бумагу

охотники да старатели с собой носят часто: для самокруток, на растопку или для других,

понятных целей. Решив, что дневник особого внимания не привлечет, я просто сунул его на

дно рюкзака… И действительно – шманая рюкзак, никто не обратил внимания на рваную

тетрадку. А вот кулон-ключ Миши мог вызвать нездоровый интерес и поэтому был спрятан

надежнее всего остального, в тайнике гораздо более хитром, чем повязка на ноге. Тайник

этот находился в моем ремне – кармашек с обратной стороны, с прорезью, закрытой

«молнией» и скрытой под узким кожаным клапаном. В общем, если только ремень не

отберут, за кулон можно не опасаться.

Я поймал взгляд пленницы. Она сидела все в той же позе, обхватив себя за колени,

завернувшись в плащ, и недоверчиво смотрела на меня исподлобья.

– Ну? – Зверобой перебрал лежащие на моей куртке вещи. – Кто такой?

– Охотник, – сказал я. – Стасом звать.

Главарь бандитов окинул меня тяжелым, недоверчивым взглядом и, кажется, собрался

задать следующий вопрос, но его перебил Фара:

– Часто в этих местах промышляешь?

– Постоянно. Жир гоню и в поселки окрестные сдаю. То есть меняю – на еду, патроны.

На всякое. Когти еще, ну и на змея вот тоже охочусь…

– А со змеями что делают? – скривился Шутер. – Неужели едят?

– А то! Это ж тебе не выдра, почему б и не есть змея?

– На выдр, значит, охотишься, – повторил Зверобой с неопределенным выражением.

Фара подошел ко мне ближе, пригляделся.

– Нет, я тебя раньше не видел. Давно ты здесь?

– Давно, ага.

– А живешь-то где вообще?

– Нигде конкретно. – Я кивнул на опору. – Иногда вот под ней останавливаюсь, где вы

сейчас. Мою стоянку, можно сказать, заняли. А иногда в болоте ночую. Или в Гниловке той

же.

– Аж до Гниловки ходишь? – заинтересовался Фара. – Это хорошо.

– То есть ты знаешь болота? – уточнил подошедший к нам Кузьма.

– Ха! – я поднял пятерню, показав им растопыренные пальцы. – Как свои пять знаю.

Все тропки здесь переходил-перенюхал.

Зверобой с Фарой переглянулись. По тяжелому лицу бандита ни о чем невозможно было

догадаться. Я впервые видел вблизи и при нормальном освещении убийцу Миши, вчера

сверху лица было особо не разглядеть. Мужик в районе сорока, черная щетина, глаза темные,

лицо – малоподвижное и какое-то серое. И взгляд мрачный, недобрый, причем так он,

кажется, смотрел не только на меня, а на весь окружающий мир.

– А вы куда вообще направляетесь, хлопцы? – заговорил я, оглядываясь. – Смотрю,

форма на вас такая… Хотя не на всех.

– Тебе до нашей формы дела не должно быть, понял? – сразу напрягся Фара.

– Да ладно, ладно. Мне и правда дела нет. Так что, может, вы меня отпустите? И

разойдемся своими тропками-дорожками.

– Много за жир патронов дают? – спросил Зверобой.

– За тот, что из этой дуры вытоплю, – я пнул лежащего под ногами мутанта, – с десяток

для «махновки» получу и еще, может, спичек.

– Не густо.

Я поймал взгляд Рыбы, который вдруг уставился на меня. В прозрачных глазах его что-

то появилось, какое-то чувство… узнавание, что ли? Под ложечкой засосало. Да нет же, не

может он меня узнать! Бандиты не видели непрошеного ночного гостя вблизи, и лиц ав

темноте никак не могли разглядеть. Тогда с чего он вдруг насторожился? Хотя Рыба так

ничего и не сказал – просто глядел на меня, и все.

– Хочешь подзаработать? – прямо спросил Фара.

Зверобой, скривив губы, кинул на него быстрый взгляд – он явно привык сам вести

подобные разговоры.

– Смотря на чем, – ответил я осторожно.

– Нужно провести нас через болото. На другую сторону.

– И зачем?

– Не твое мутантское дело. Сколько возьмешь за такую работу?

Я хитро улыбнулся:

– Хорошим людям за хорошие деньги ничего не жалко. Давайте пятьдесят патронов

двадцатого калибра, половину с дробью, половину обычных. Это мне для «махновки». Если

таких патронов нету, то могу взять рубли, но лучше золотом, чтобы… Ай, ай, ты чего?!

Зверобой стоял передо мной, подняв пистолет, какой-то «Иж», кажется, – трудно

разобрать детали и понять точно, что за модель, когда ствол смотрит прямиком тебе в лоб.

– Поведешь нас через болото. Получишь за это пятьдесят рублей.

Я изобразил разом удивление, обиду и страх:

– Ну, если ты так ведешь разговор… Ладно, проведу за полтинник. Четвертак – авансом.

Слушайте, а выдру эту на жир топить будем? Она ж тоже денег стоит.

– Мы спешим, охотник, – сказал Фара. – Не до выдр нам.

– Вам не до выдр, а мне-то – до выдр, э? Тогда ее компенсировать мне на-а… – Я не

договорил, потому что Зверобой, взмахнув рукой, врезал мне рукоятью пистолета по уху.

Едва не упав, я переступил с ноги на ногу.

И поклялся себе, что убью его собственноручно, причем так, чтобы видеть, как уходит

жизнь из этих темных глаз.

– Не возражать! – процедил бандит. – Выдру – бросить. Тебе за работу пятьдесят. Без

аванса. Завтракаем на ходу. Всё, в путь!

С этими словами он отвернулся от меня. Я стоял с обиженной мордой, держась за ухо,

но ликуя в душе. Вот так, вы у меня на крючке!

Когда Зверобой шагнул к палатке, я поймал взгляд пленной женщины. Внимательный и

настороженный взгляд.

Глава десятая

Калуга. Встреча на болоте

Если бы я действительно знал болото так, как говорил, все было бы ничего, однако мы с

Михаилом бывали здесь нечасто и местность я изучил не слишком хорошо. Из-за этого

приходилось быть вдвойне осторожным: и чтобы не вляпаться куда не надо, и чтоб не выдать

себе перед теми, кого взялся вести.

Вооружившись палкой, я шел впереди отряда. И буквально физически ощущал тяжелый

взгляд Зверобоя, который иногда устремлялся мне в спину. Ясно было: он не доверяет

болотному проводнику Стасу. И никогда не будет доверять.

Еще опасения вызывал Рыба. Почему-то он, в какой-то момент насторожившись, стал

относиться ко мне с агрессивной подозрительностью. Бандит с мертвыми глазами даже

оживился немного, на снулом лице его появилось подобие чувств, теперь он постоянно

наблюдал за мной, как будто пытаясь поймать на лжи или лукавстве. А я все не мог понять,

что же его насторожило. Ведь не мог он узнать ни моего лица, ни голоса! В чем же дело? Это

было совсем непонятно.

Потыкав палкой перед собой, я осторожно шагнул на мягкую кочку, с нее на другую,

перепрыгнул на участок почти сухой земли и, приподнявшись на цыпочках, поглядел вперед.

Туман немного рассеялся, но дальше метров пятнадцати видно было все равно не очень. Я

снова зашагал, кинул взгляд через плечо: отряд растянулся двумя длинными цепочками.

Прямо за мной шел Шутер, потом Зверобой и Кузьма, за ними пленница по имени Аля, рядом

Фара. Он вообще далеко не отпускал ее от себя, все время старался держать рядом. Позади,

немного по сторонам, шагали Серый с Томатом, за ними Рыба, Боров и замыкал шествие

молчаливый Павлуша. Верной дорогой идем, товарищи. Меня звать Сусанин, и я – ваш

герой.

– Эй, Стас! – негромко позвал Фара, перешагивая через ствол упавшего дерева. – Долго

мы уже идем. Далеко до Гниловки?

– Что с того, что долго, – пожал я плечами. – Далеко еще, да. Это же болота, здесь все

расстояния в пять раз больше становятся.

– До вечера хоть туда попадем?

– Попадем, но надо будет сделать небольшой привал. Жрать уже и сейчас охота, скоро

вообще брюхо подожмет. А в болоте на ходу не едят. Дойдем до более-менее сухого и

твердого места, встанем на часок, потом дальше.

– А что, есть тут такие, сухие и твердые? – с любопытством спросил Шутер.

– Попадаются, хотя редко. После привала – прямиком к Гниловке. В ней заночуем.

– А от нее до края болота сколько? – заговорил Зверобой.

– Час, максимум два. Рано с утра подъем, когда только рассветет, и быстро дойдем. Это

не проблема, но вот сейчас, скоро уже, самая топь начнется. Вот она и есть проблема.

Поэтому… – Я остановился, поглядел назад и повысил голос: – Всем идти ровно! Эй ты, там!

Здоровый!

– Ну? – прогудел Боров.

– В сторону не отходить, говорю! Идти двумя рядами за мной. Что не ясно?

– Да ясно, ясно.

Я пошел дальше. Болото тянулось и тянулось: серо-зеленое, бледное, туманное,

казавшееся безжизненным. Но это лишь с виду, а на деле… То булькнет невдалеке, то ухнет в

тумане, пузыри по поверхности побегут, зашевелится растущая из воды трава. Что-то там

прячется в глубине, шевелится, плавает, спит и жрет. Болота живут своей тайной жизни, но

нас эта жизнь пока не трогает, что хорошо.

Трижды обходили аномалии. Один раз это был «газовый карман», булькающее

желтоватое озерцо, еще на подходе к которому запахло аммиаком, и дважды – незнакомые

образования, похожие на облака голубоватой кристаллической ваты, плавающие на

поверхности воды. Одно было поменьше, размером с взрослого горбуна, а второе – как

легковой автомобиль. Облака лежали густыми пенными шапками, посверкивая мириадами

вспышек, вокруг аномалий расходились концентрические круги искажения. Будто мелкая

круговая рябь на поверхности воды, но тут рябило само пространство.

– Что это?! – взволновался Шутер, когда мы увидели незнакомую аномалию.

Я понятия не имел, как ответить на его вопрос, но по воцарившемуся сзади молчанию

понял, что ответа ждут все, и брякнул первое, что пришло в голову:

– «Туча».

– Как? – переспросил Фара. – «Туча»?

– Ага, так назвали. «Болотная туча». Видите же, на облако смахивает.

– Про такую аномалию не слышал, – сказал Зверобой.

– Потому что они появились недавно. Главное, никто не знает, чем опасны.

– Это как это? – удивился Шутер.

– А вот это так это. Думаешь, кто-то рискнул подойти близко? Смотри, какие колебания

вокруг этой штуки, мелкие так…

– Да, вижу я, вижу! Но что это колеблется? И ничего не страшно с виду!

– Молодец, зоркий, раз видишь. Только глупый, раз не боишься.

– Шутер, алё! – позвал сзади Серый. – Сходи туда, потом расскажешь.

– Сам иди!

– Нет, я не пойду. У меня аллергия на аномалии.

– А у меня аллергия на дураков.

– Вот я тебе щас по кумполу дам, – обиделся Серый, – и увидим, кто дурак, а кто…

– Замолчали оба, – приказал Фара. – Так я не понял, Стас, какое действие у этой «тучи»,

что, вообще неизвестно?

– Не-а, – сказал я. – Никто не проверял, неохота никому рисковать. Но если рядом

сильно шумят, «туча» вроде как начинает расти. Поэтому тихо теперь, хватит болтать.

После такого заявления все надолго замолчали, избавив меня от необходимости

выкручиваться, скрывая свое неведение, и, когда впереди засветилась вторая «туча»,

побольше, никто уже не комментировал, не шутил и вопросов не задавал.

Потом Шутер нагнал меня, пошел рядом. Он был на голову ниже и, кажется, постарше,

хотя из-за невысокого роста и суетливой юркости производил впечатление молодого парня.

– Ты насчет болота хорошо сечешь, а Стас? – заговорил он.

– Неплохо, – сдержанно ответил я, но вспомнил, что должен изображать более

общительного человека, раз с самого начала взял на себя такую роль, и добавил: – Я здесь с

год уже кручусь, все успел изучить. А вы вообще откуда пришли?

Шутер, быстро оглянувшись, пробормотал:

– Да так, издалека… Э, Стас, слушай, а что это там – кричит кто-то вроде?

– Стоять! – я вскинул руку.

Все остановились. До сих пор мы шли по относительно безопасной части болота, но

впереди начинались более труднопроходимые места. Там поблескивала темная вода,

усеянная островками рыже-зеленой травы. Чтобы двигаться дальше, нужно прыгать с одного

на другой, и при этом рискуешь, что один из островков окажется сплавиной или, как их еще

называют, зыбуном – крепким с виду островком мха и прочей растительности, под которым

вода. Разойдется все это дело под ногами, и провалишься с головой.

Я прислушался.

– Мутантом буду – кричит кто-то, – сказал Шутер. – Только непонятно как-то, не

разберу. Поет он, что ли?

– Кто это может в болоте петь? – не поверил сзади Серый.

– Заткнуться! – велел я и снова прислушался.

В тишине спереди доносился голос, который то ли кричал, то ли пел.

– Это что такое, а, Стас? – не успокаивался Шутер. – Кто это в болоте у тебя песни

распевает?

– Так, слушать меня! – я повернулся. – Мы с Шутером идем на разведку. Как отойдем

метров на пятнадцать, за нами пойдут Кузьма… Нет, Кузьма у вас ранен. Пойдет Серый и

Рыба. Будете нас прикрывать и контролировать. Ясно?

Серый вопросительно поглядел на своего командира, тот кивнул.

– Рыба, выполняй, – сказал Зверобой.

Я добавил:

– Идите осторожно. Даже если ставите ногу на твердую с виду землю, все равно

аккуратно. Сначала надавить, потом переносить на ногу вес тела. Вы меня слушаете или нет?

Бритый, ты слушаешь?

– Да слушаю я, – ответил Серый. – Все ясно, пошли.

– Не «пошли», а делай, как я сказал. Ступишь на зыбун – тебе будет плохо, не мне.

Остальные пока ждут тут. Когда увидим, кто там шумит, я пришлю одного человека назад с

сообщением.

Спустя минуту я тихо сказал идущему рядом Шутеру:

– Слушай, ты легче шагай, нежнее, а то плюхаешь, как бегемот.

– Да я стараюсь, – ответил он. – Но у меня ж нет такого опыта, как у тебя. Да что ж там

такое, а? Ты послушай, правда ведь поет кто-то!

Пение доносилось все громче. В какой-то момент оно стихло, но, когда мы прошли еще

немного, зазвучало опять. В тишине болота мужской голос весело и слегка безумно орал в

ритме бодрого блюза:

– А я к торговцу спешу… А в рюкзаке моем товар… Меня сегодня ожидает

фантастический навар… Но дверь никто не открывает… И, э… как же там дальше? – Он

помолчал. – Заперта на засов… Неподалеку наблюдаю стаю бешеных псов… Я в победе

уверен, от собак отобьюсь, ведь это, братцы, натуральный сталкерский блюз!!!

Хлюпнуло, и голос смолк. Мы с Шутером недоуменно переглянулись. Рыба с Серым

маячили сзади, я поднял руку, показывая им, чтоб оставались на месте, и пошел дальше.

Вскоре взгляду открылась лужа, посреди был островок, а на самом деле – зыбун, про

который я говорил спутникам. Посреди зыбуна, из лужи поменьше, торчала голова.

Я понял ситуацию так, что человек шагнул туда – и провалился. Голова была измазана

грязью, волосы слиплись, посреди черного лицо посверкивали белки глаз. Лицо, кстати, было

щекастым, с округлым подбородком и вообще, кажется, принадлежало человеку не

худенькому. Не замечая нас, человек этот распевал:

– Вчера какой-то иностранец, реальный джентльмен, пытался мне начистить морду в

кабаке «500 рентген»… Не знал тогда еще бедняга, он связался не с тем… Ему поставлю пять

фингалов и создам кучу проблем… Всегда готов начистить рыло, а потом я напьюсь! Ведь

это, братцы-мутанты, сталкерский блюз!

Голова смолкла и принялась двигать челюстью, будто что-то жевала.

Вряд ли все это было какой-то хитроумной ловушкой, но я не спешил подходить ближе,

решив сначала получше оглядеться. Шутер, не выдержав, окликнул: «Эй, мужик!» – и,

прежде чем я успел его остановить, шагнул вперед.

Песня смолкла.

– Мужик, ты зачем там сидишь? – спросил маленький дезертир, подходя к луже.

– А-а-а! – заорала голова. – Люди! Как я вас ждал, чтоб вы только знали!

– Именно нас? – уточнил я, тоже приближаясь. Внимательно оглядел окрестности –

вокруг ничего подозрительного – и снова поднял руку, показывая идущим сзади, что можно

подтягиваться.

– Не, ну не конкретно вас, чувачелло, а хоть кого-нибудь, кто б меня отсюда вытащил.

Ты посмотри, вон слева дерево. Оно подгнившее, сломать легко, веток почти нет, даже и

срезать ничего не надо. Программа, значит, такая: вы мне протягиваете это деревцо… дерево

помощи то есть протягиваете – и я выскакиваю, как родной.

Из-под грязи выпросталась залепленная черным рука и помахала нам.

– Шутер – возвращайся, – велел я, когда Серый с Рыбой остановились возле лужи. –

Опиши ситуацию, скажи, что могут идти сюда.

Он поспешил назад, а голова снова заговорила:

– Да вас много, гляжу. А что это вы тут делаете?

– А ты что тут делаешь? Грязевые ванны полезны для здоровья, но пиявки замучают.

Серый с Рыбой настороженно молчали, рассматривая говорливую голову.

– Так стою, видите… – поведала она.

– Давно стоишь?

– Ох, давно уже! Провалился, понимаешь… А тут то ли коряга задубевшая, то ли

камень большой в иле, не разберу. Короче, я в это дело уперся ногами и стою. Устал уже

стоять. Скоро не смогу, лечь придется – и поминай, как звали.

– А как звали? – уточнил я.

– Так Калугой меня кличут.

– Калуга, ты кто вообще такой? – влез в разговор Серый.

– Так охотник, а кто ж еще?

– И на кого охотишься? Тоже на выдр?

– Не-е, – голова помоталась из стороны в сторону. – У меня от их запаха изжога жуткая.

Я однорогов промышляю, еще болотных рысей иногда.

Голова принялась рассказывать о себе, и вскоре выяснилось, что затянутый болотом

человек был как раз тем, кем я представился Зверобою и Фаре. С той только разницей, что

специализировался Калуга на болотных рысях, опасных, к слову, зверях. Если он

действительно регулярно охотился на них и до сих пор жив, то это многое говорило о его

умениях.

Когда подошли остальные, я коротко обрисовал ситуацию. Калуга слушал наш разговор,

широко раскрыв свои выпуклые, как у болотной выдры, глаза и часто кивая.

– Надо его вытащить, – заключил я. – Боров, сломай то дерево.

– Стой, – сказал Зверобой, и здоровяк, шагнувший было в сторону, остановился. – Зачем

вытаскивать?

– Как это зачем? – удивился Калуга из болота. – Ради оказания помощи ближнему

своему.

– Ты нам не ближний.

– Ну так и дальнему, дальнему своему тоже ведь помощь надо оказывать! Про заповеди

слышал, брат? Божьи заповеди, а? Что засеешь, то и пожнешь. Не бросай в другого камень,

он в тебя попадет. Как повернется, так и обернется. Ударили по щеке – бей в ответ. Понимать

же надо! Эти заповеди людям даны, чтоб мы жили в согласии и взаимопомощи…

– А есть еще десятая заповедь: не болтай, а то застрелят, – перебил я.

– Вот, вот! – закивал Калуга. – Правильно, хватит болтать, вытащите меня отсюда

побыстрее.

Фара вопросительно посмотрел на Зверобоя, и тот сказал:

– Он нам не нужен, идем дальше. Стас, веди.

– Э, чувачеллы! – всерьез забеспокоился охотник, но замолчал, когда Зверобой поднял

пистолет и прицелился в него. Кажется, он действительно собрался выстрелить пленнику

болот в лицо, и я сказал:

– Нет, подожди.

– Почему? – главарь бандитов холодно посмотрел на меня.

– Неизвестно, кого в этих местах может привлечь выстрел. Лишний раз в болоте лучше

шум не подымать.

Когда Зверобой нехотя опустил оружие, я снова обратился к Калуге:

– Так ты болотный охотник. Опытный?

– Опытный?! Тринадцать мутантов тебе в задницу, да я бог болот!

– Если так, то почему в топь затянуло?

– Да это все из-за тех… В Гниловке которые.

– Кто в Гниловке? – сразу насторожился Фара.

– Люди там какие-то засели, а я в ней переночевать собирался, – зачастил Калуга,

смекнув, что завладел вниманием слушателей и получил шанс на спасение. – Подошел к ней,

а там эти сидят… И давай стрелять сразу. Пришлось уходить. Ну, так уходить, что аж убегать.

Ночью почти не спал из-за этого, просидел на островке. Тут же – если заснешь, то можешь не

проснуться, особенно в одиночку. Выдры на спящих нападают. Из-за этого сегодня совсем

квелый был, сонный и, когда шел, проглядел плавину.

– Что за люди в Гниловке? – спросил Зверобой.

– Не знаю. Я ж так, издалека только видел… Но вообще-то на возрожденцев похожи.

Одеты вот, как некоторые из вас. И много их там.

– Это может быть отряд, посланный Шульгиным, – негромко сказал командир

дезертиров. – Плохо.

– Плохо, – вклинился я, – потому, что мы в Гниловке собирались ночевать. А теперь

как?

– А теперь ночью будем идти, – пожал плечами Фара.

– Ночью вести вас по болоту я не рискну. Короче, вот что скажу: этого мужика надо

вытащить. Потому что если он и правда охотник, а судя по всему, так и есть, то знает места

не хуже меня. Второй проводник не помешает.

– Зачем он нам?

– Запас проводников чтоб был, вот зачем. Я ж так понял, что у вас уже был один, но с

ним что-то случилось. Правильно?

– Шутер тебе это рассказал? Болтливый он слишком.

– Нет, случайно услышал из вашего разговора, еще утром, на стоянке, когда только

выходили. Так вот я к чему: а если со мной что-то случится?

– Если ты сбежать надумал… – Фара поднял большой кулак.

– Сбежать? Я свой полтинник хочу получить. Не в том дело, тут логика простая: на

болоте может произойти все что угодно, и два проводника лучше одного.

– Да ты просто хочешь, чтоб мы его вытащили, вот и все. Хотя… Нет, вообще-то ладно,

логика есть. Может, он нам и пригодится.

Голова в болоте навострила уши, пытаясь понять, о чем мы говорим. Фара посмотрел на

Зверобоя. Тот размышлял, хмуро уставившись себе под ноги, потом громко произнес:

– Ты, там! Либо оставляем тебя здесь, либо вытаскиваем. Тогда помогаешь вот этому

вести отряд дальше. Нам нужно выйти с другой стороны болот. Оплаты не будет, только

жратва. Доведешь – свободен.

– Лады, чувачелло! – заголосил Калуга, которому явно уже до смерти надоело торчать в

трясине. – Согласен! Я, правда, весь в грязюке, мне бы обсушиться, костерок бы…

– По дороге обсушишься.

– Не вопрос, но я и без ствола, утонул он!

– Ствол дадим. На время.

– О, вообще сила! Тащите меня уже быстрее!

Зверобой кивнул Борову, и тот зашагал к деревцу.

На то, чтобы извлечь Калугу из болота, потребовались пять минут совместных усилий

здоровяка, Шутера и Серого. Грязь с неохотным чавканьем выпустила дородное тело, явив

нашим взорам парня среднего роста, круглолицего и круглобокого. Глаза у Калуги от

природы были несколько вылупленные, и поэтому он казался постоянно удивленным.

– Колобок, – проворчал Боров, отбрасывая ствол дерева. – Почему Калуга? Колобок

натуральный!

– Калуга – потому что из Калуги я, – пояснил охотник, расстегивая потяжелевшую от

грязи куртку. – В эти места к шурину приехал как раз перед тем, как все началось, и остался в

результате. Ну, парни, благодарю, в общем, за спасение на водах. А тебе – персональное наше

с кисточкой, как организатору всего мероприятия.

Он через голову стянул рубаху, бросил ее вслед за курткой на землю и шагнул ко мне,

раскрыв объятия.

– Э, не-не! – я посторонился. – Я с грязными мужчинами не обнимаюсь. Помоешься –

тогда лезь, хотя лучше и тогда не надо.

– Ну ладно, дай хоть лапу пожму, – Калуга схватил меня за руку и горячо потряс ее.

Посмотрел на остальных: – Ну, чувачеллы, я понимаю, вы спешите, так что даже времени на

обсушиться не будет? Тогда я только одёжу выжму – и сразу идем, лады?